Часть четвертая
Вандея

– В сторону, берите влево!

Грузовик с солдатами вильнул, упрямо пристраиваясь в хвост удаляющейся машине. Леопардовая раскраска ее кузова изрядно полиняла – борта пятнали следы гари, разлапистые кляксы глинистой грязи.

– Ой, Звезды! А ведь наши храбрые воины стреляют, Алекс… По нам. Я решительно… не могу… вести машину в таких… безобразных условиях…

Звездообразная дырка в стекле – весомый аргумент. Стриж пригнул Белочку, ухватив ее за плечи.

– Выжимайте из своей колымаги все, что удастся, Майер. Недолго осталось.

Машина заложила резкий поворот, точно следуя виражу дороги, показался крутой косогор, трасса, боком коснувшись его, изгибалась, уходя на север. На востоке неширокая равнинная река медленно несла свои рыжие от бесчисленных частичек почвы воды. Трассу от реки, кроме косогора, отделяли густые заросли прибрежного кустарника. Листья уже начали вянуть, но еще не облетели – желто-зелено-серая растительная масса стояла хоть и невысокой, но сплошной, без просветов, стеной.

Грузовик отстал, не выдержав конкуренции с дорогим мотором майеровского кара. Белочка выпрыгнула на гладкое полотно, скатилась по косогору и вразмах ударилась о сплетение ветвей – кусты мягко спружинили и пропустили ее под желто-зеленый полог, ветви скрывали макушки беглецов. Стриж и Майер раздвигали сучья, продирались сквозь скопище листвы, мелкие ветви царапали руки. Джу заслонила локтем лицо и чуть не отстала, потеряв ориентир в растительном хаосе.

– Эй, где вы все?

– Здесь, давайте руку.

Они выбрались на вылизанную водой прибрежную глину. Бурые разводы от размытого берега стлались по воде, противоположный берег испещрили частые выбоины овечьих следов. Белочка перевела дыхание. Стриж в разорванной куртке, подойдя к самому урезу воды, смотрел на восток, ловя ему одному известные ориентиры. Джу отметила про себя, что иллирианец растерян – мозг нулевика оставался непроницаем, его неуверенность выдавал прищур покрасневших от усталости глаз, едва заметно опущенные плечи. Стриж повернулся в Белочке и, как ни в чем ни бывало, широко улыбнулся, пожалуй, слишком широко, беззаботность решительно не вязалась с моментом:

– Мы в искомой точке. Теперь расходимся. Вы, Джу, берете Майера и – марш-марш на тот берег. Там, где бегали овцы, там начинается территория северо-восточного сектора. Найти Фалиана, возможно, будет не так-то просто, но задача совсем не безнадежная – человек он известный. Течение слабое, глубина умеренная, водичка еще не очень холодна. Давайте, не медлите, удачи вам обоим.

– А как же вы?

– Я остаюсь.

Майер, уже ступивший в мутную воду, обернулся, на лице его читалось искреннее недоумение:

– Какой холеры, что за идеи вас посетили, Алекс? Это что – извращенный способ самоубийства?

Стриж ответил, не глядя на философа, скорее, обращаясь в пространство:

– Я не могу идти туда… Кое у кого там… со мною старые счеты.

– А у солдат с дороги – совсем новые счеты. Хватит валять дурака! Идемте, оставаться на месте смерти подобно.

Белочка кивнула.

– Хэри прав. Не стоит тянуть за собой эту историю.

Иронически скривившийся Стриж обернулся к ней, по суровому мнению Джу, в его поведении явно прорезались черты накатившего дурного толка упрямства:

– Леди Джу, представьте себе картину – я появляюсь там. “Здравствуйте, свободные граждане, я ваш подарок судьбы. Любимый враг – на четверть недобитый, наполовину прощенный, я поссорился и с теми, и с этими, а потому вспомнил про вас. Идти мне некуда – примите к себе.”

Не выдержавший психологической перегрузки Майер взорвался:

– Прекратите, Разума ради!

– А вас, Хэри, я не задерживаю. Река рядом.

По ту сторону кустов прошумел мотор, взвизгнули тормоза, голоса солдат смешалась с хрустом ломаемых ветвей. Пси-философ вернулся, вышел из воды:

– За что Звезды послали мне на голову вас? Не знаю я и знать не желаю, что вы натворили. Но из-за вашей Разумом вздрюченной гордости нас всех сейчас перебьют!

– Я и говорю – уходите оба. В одиночку у меня больше шансов справиться с ситуацией.

– Справиться?! С кем? С двумя десятками головорезов?! Да вы точно маньяк. Маньяк-самоубийца. С сумасшедшими не дискутируют – их лечат… Симониан, держите его!

Белочка изо всех сил вцепилась в левую руку Стрижа, тот попытался выдернуть ладонь, правда, не очень активно, Майер ухватил иллирианца за правый локоть.

– Живо, тащим его в воду.

– Вы много взяли на себя, Майер, не надорвитесь.

– Вполне достаточно взял, считайте, что это месть – теперь моя очередь вас купать.

Троица ввалилась в реку, воды оказалось всего-то по пояс, они полубрели-полубежали к дальнему берегу, преодолевая слабое сопротивление течения. Перебранка солдат раздавалась совсем рядом, вода слева от Белочки вскипела, испарясь под ударом излучателя.

– Быстрее-быстрее! Ходу!

Беглецы вырвались на противоположный берег, преследователи почему-то мялись в нерешительности – никто не торопился лезть в мутную, ленивую, воду.

– Уходим за деревья, нам еще выстрелов вслед не хватало…

Плакучие заросли отгородили Белочку от опасности, что-то в природе неуловимо изменилось – почва под ногами, листья, пасмурное небо, глина, короткая трава – все оставалось прежним, и, вместе с тем – другим.

– Здесь есть природная пси-активность.

Стриж устало, обреченно махнул рукой.

– Да пускай ее… Не это главное. Боюсь, что появление здесь в моей компании сослужит вам плохую службу, Джу. Как называется эта река?

– Если верить автомобильной карте… Рубикона.

– А родное местечко Фалиана?

– Туле.

Через некоторое время редколесье сменилось сплошными зарослями. Высокие деревья свечами уходили вверх, образуя кронами подобие сплошной крыши, под этим живым навесом буйно разросся остролистый кустарник. Сейчас и кусты, и деревья изрядно пожелтели, в лиственной кровле зияли провалы, оставленные облетевшей листвой. Растительная масса шуршала и мягко подавалась под ногами, Белочка с трудом вытаскивала ботинки из рыхлой почвы, чувствуя, как мягким тяжелым комом наваливается на плечи усталость. Шелковые нити летучей паутины осели на ресницы, цепко приникли к щекам. Попытки снять их кончались ничем – освободившееся место тут же занимала новая паутина, ее было слишком много.

К полудню проглянуло солнце. Золотистые стрелы света ударив, пронзили кровлю листвы, сделали явной чуть заметную усталость Стрижа, упали на небритое, осунувшееся, иссушенное многодневной тревогой лицо Майера.

– Долго еще?

– Не знаю, мы вышли за рамки карты.

В еще густой пожелтевшей траве шуршал мелкий грызун. Беглецы сделали привал возле пышно разросшихся кустов. Майер возился, насвистывал, поддевал мертвые стебли носком ботинка, что-то высматривая и подбирая среди перистых листьев.

– Чего вы там шарите, Хэри?

– Собираю грибы и собираюсь их съесть. Я голоден, Алекс, я сугубо голоден, а голодный ученый зол по определению.

Стриж меланхолично посочувствовал:

– Еще во время Межгражданского Конфликта я видел одного бравого капрала, который тоже до чрезвычайности любил грибы. Дело было на равнине. Леса там нет, эти грибы он соскребал с тыльных стенок крестьянских сараев – знаете, там иногда растут такие белесые, мягкие внутри, круглые штуки…

– Только не говорите, Алекс, что этот несчастный умер от отравления, вы меня не запугаете.

– А я и не говорю, что он умер.

– Да?

– Не умер. Как я сказал, дело было среди изумительной красоты степных пейзажей, на открытой, плоской, как тарелка равнине. “Рубиновые закаты” и т.д., все как в положено в таких случаях. Видимость, между прочим, во все стороны прекрасная… Так вот, он там, спустив штаны, две недели просидел “орлом”.

Свист Майера прекратился так внезапно, что встревожился не только вечно настороженный Дезет, но и впавшая в усталое оцепенение Джу.

– Эй, Майер! Вас так проняла эта история?

– Нет. Идите все сюда, скорее.

Белочка раздвинула упругие стебли. В небольшой ложбине, среди угольно-черного пятна выгоревшей до корней травы лежал человек, точнее, то, что от него осталось – огонь изуродовал тело до неузнаваемости. Следы гари казались совсем свежими. Стриж сумрачно оглядел находку.

– Мы не станем тратит время и выяснять, кто на кого поохотился.

Майер торопливо затоптал не успевший разгореться походный костерок, они ушли, не оглядываясь, оставляя за спиной настороженное, недоброе молчание чащи. Белочка лопатками чувствовала чей-то цепкий взгляд, но снять пси-барьер и “прощупать” кусты так и не решилась – почему-то ей казалось, что неизвестный наблюдатель только того и ждет.

Барьерный лес кончился внезапно, словно его кромку скосил удар гигантской мотыги. Равнина простиралась во все стороны, местность шла пологими, широкими холмами. Четкими линиями тянулись низкорослые живые изгороди, полотно дороги струной прорезало холмистую равнину. Беглецы шли вдоль дороги до тех пор, пока их не нагнала повозка – облегченный путем съема всего лишнего остов кузова битой машины, в который предприимчивый владелец впряг четверню упитанных пони. В подстриженных длинной щеткой гривах пестрели цветные бантики. Флегматичный фермер кивнул, разрешая попутчикам влезть поверх грудой сваленных мешков. Через час он нехотя обернулся:

– Туле. Приехали.

Контур пологого холма напоминал сутулую спину спящей собаки. С вершины открывался вид на аккуратные квадратики убранных полей, день выдался пасмурным – витые нити ручьев, сливаясь в реку, темнели остывающей на ветру водой. Дома Туле оказались широко разбросанными по склонам – аккуратно расчищенные площадки, стандартные постройки цвета терракоты – из самодельного кирпича, серые – деревянные, цветные – из пластикофанеры.

Единственная улица оказалась пустой, лишь возле придорожного деревца отиралась пегая, со сломанным рогом коза. Животное приподнялось на задних копытах и грудью налегло на растение, с хрустом сломало тонкий ствол и принялось обгладывать сочные листья и гроздья ягод с рухнувшей в грязь кроны. Лиловая раздувшаяся туча закрыла полнеба.

– Это и есть искомое Туле?

Тройка чужаков в одиночестве шла по пустой, неприветливой улице, Джу снова спиной почувствовала взгляд – на этот раз иной, чем в лесу, скорее изучающий, чем враждебный. Она немного приподняла ментальный барьер, встречая волну чужого жгучего, яркими цветами полыхающего любопытства. Эмоция неизвестного существа была детской, непосредственной и столь яркой, что казалась чуть ли не осязаемой, потом медленно угасла, осталась позади.

Они прошли еще немного и остановились. Дочерна загорелый парень стоял перед ними, небрежно облокотившись о забор. Руки его оставались на виду и без оружия, зато за спиной вожака устроились еще двое мужчин, эти откровенно держали излучатели на виду. Стволы, все-таки, чуть опустили.

– Заходите поболтать.

Белочка напряглась, изо всех сил стараясь не выказывать страха – аура места вопила о прямой, грубой и открытой физической опасности. На миг она увидела себя чужими глазами.

Среди пустого двора стояли трое – черноволосый, настороженный, готовый к драке мужчина, его слегка помятый рослый спутник с лицом интеллектуала, и коротко стриженная женщина с заострившимися скулами. В ее видении над ее собственной головой отчетливо сияла аура пси-активности. “Тот, что стоит впереди – сенс. Боевой псионик высшей пробы”, – поняла Джу. Она легко воспринимала настроение загорелого незнакомца: равнодушие – для Майера, чуть презрительное, окрашенное сочувствием внимание к ней самой и холодная, яркая, как блеск клинка, ненависть – для Стрижа.

“Нам нельзя идти с ними…” – она шептала едва слышно, почти не шевеля губами.

“Нельзя, но придется,” – так же беззвучно прошептал в ответ иллирианец.

Загорелый принужденно, как-то деревянно улыбнулся и помахал рукой.

– Меня зовут Ральф. Пошли?

Пришельцы свернули в гостеприимно распахнутую калитку, плотно утоптанная дорожка вела к низкому крыльцу, сбитому из широких деревянных плах. Высокому Майеру пришлось пригнуться, чтобы не удариться лбом о низкую притолоку. Середину просторной комнаты занимал пустой, чисто струганный стол, его обступили табуреты, сложный, витой рисунок неизвестного дерева подчеркивала шлифовка. Комната выглядела странной, через полминуты Джу поняла, в чем дело – на стенах не было светильников – не только пси-управляемых, никаких. На краю стола стояла самая настоящая свеча в медном подсвечнике, рядом валялся коробок спичек. Белочка поймала взгляд иллирианца и молча, взглядом же, показала – на свечу, на табуреты, на Ральфа. Стриж чуть заметно кивнул. “Луддиты”.

Ральф широко, белозубо улыбался, но улыбка получилась чуть асимметричной и не очень искренней (“кривая ухмылка негодяя”). Двое других луддитов топтались у дверей, отрезая отступление во двор.

– Садитесь, гости, – радушно объявил Ральф.

И тут же без обиняков добавил:

– Стволы на стол. Оба ствола.

“Он вытащил информацию из мозгов растяпы Майера.” Белочке мучительно захотелось чуть-чуть сдвинуть пси-барьер и пройтись по Ральфу той самой наводкой, прелести которой в свое время сполна изведал жестоко посрамленный Хастерс Буллиан. Она с сожалением отказалась от идеи – о ментальной расправе над человеком, способным на чтение даже не эмоций – мыслей, не приходилось и мечтать. Стриж медленно выложил на столешницу оба пистолета – свой и Доктора, Ральф тут же прибрал их, спутники Ральфа придвинулись поближе. Джу показалось, что тяжеловатые фигуры напрочь загораживают свет.

– Я приехала издалека, чтобы увидеть мастера Фалиана…

Ральф перевел взгляд на Белочку, жесткие, рубленые черты его лица не дрогнули, только левая бровь удивленно задралась.

– Я не знаю такого.

“Он лжет,” – поняла Джу.

– Зато я точно знаю, что Фалиан уроженец Туле.

– У меня неважная память.

“И к тому же издевается.”

Ральф повернулся к Стрижу.

– Ты пойдешь с нами. Один, прямо сейчас.

– Сначала мы желаем обсудить частные дела, притом без свидетелей, то есть без вас, – вмешалась Белочка.

Спутники Ральфа уставились на нее, как на зачумленную, сам Ральф, напротив, охотно согласился.

– Только недолго. Время – тоже ценность. Пошли, ребята.

Луддиты вывалились во двор, не затворив дверей, это вслед им проделала сама Белочка – невежливым прицельным пинком.

– Что будем делать?

Стриж выглянул в окно – троица ждала во дворе.

– Ничего не будем. Вы, леди, остаетесь здесь. Вы, Майер, тоже. Я ухожу с ними и улаживаю свои дела. Это мои дела. Только мои. Что бы там не произошло, вернусь я или нет, никто из вас не должен вмешиваться – ни под каким видом.

– Они убьют вас, Алекс.

– Это что – такое пожелание удачи? Ну, спасибо. Посмотрим. Во всяком случае, я постараюсь максимально усложнить эту задачу – попросту не дам им повода. Так не портите мои дела, не вмешивайтесь бестолково, пожалуйста, во имя Разума, в который я не верю.

Стриж ушел жестко, не оглядываясь, Джу проводила взглядом одинокий силуэт, опустилась на деревянный табурет, уперевшись в доски стены стриженным затылком. Большая лиловая туча отступила, унесенная вечерним ветром, солнце врывалось в окно, нехотя, лениво бросало прощальные лучи на пустой стол. Так кончился первый день в Туле.

Шли часы, Белочка проводила их на табурете, спиной к щелястой стене. Лилово-золотой закат медленно угасал на стекле, чернели и удлинялись тени предметов. Спустя некоторое время тени плотно сомкнулись и пришла темнота. Джу на ощупь нашла спички, запалила свечу и долго смотрела на пляску вертлявого огонька.

Потом она сняла пси-барьер и не почувствовала ничего, оставалось только слушать тишину. Чуть слышно скрипели деревянные балки старого дома, ночь за окном мертво молчала – ни крика, ни шагов. К утру, близ пасмурного рассвета, в бесцветном сумраке, сменившем пробитую редкими звездами черноту, вернулись блеклые тени. Вместе с ними пришел сон. У сна не было ни имени, ни формы, в безвидной мгле хаоса лениво и хищно шевелились цепкие серые нити.

* * *

Стриж вернулся к полудню следующего дня, когда его перестали ждать. Он чуть нагнулся под низкой притолокой и вошел в комнату, за его спиной тут же заперли дверь. Иллирианец придвинул себе табурет и сел, бессильно облокотившись о стол. Пси-философ потер ладонями помятую физиономию и попытался изобразить улыбку.

– Доброго дня, Алекс. Рад видеть вас живым и веселым.

Мрачный, как смерть, Дезет посмотрел на Майера словно на безумца и промолчал.

– Что с вами? Побили?

– Нет.

– Выдворяют?

– Нет.

– Разговор состоялся?

– Именно. И не только. Но лучше бы его не было.