Часть V
КАЖДОМУ СВОЕ

– У нас большие достижения, дядюшка Юлиус?

Стояло раннее утро одного из первых, еще хрупких, еще прозрачных и неуверенных дней нового года. Ретрокамин, дополненный искусно замаскированной установкой нагрева, превосходно поддерживал уют в кабинете. Медленно вяла в вазе, источая тонкий аромат, тепличная орхидея – желтая в крапинку.

– Ты о чем, дружок? – немедленно откликнулся президент Юлиус Вэнс.

Его разумный сайбер Макс расположился на любимом месте – возле угольного ведерка.

– Да ты, хозяин, везунчик. Даже ошибки Вэнса идут на пользу великому Вэнсу. С тех пор как выслали Воробьиного Короля, как будто ничего и не слышно про подполье псиоников. Они все словно сквозь землю провалились. Сдается мне, что такие секты сродни орхидеям – быстро погибают от недостатка внимания.

– Ничего удивительного. На самом деле мутантам выгодно превращаться в норма-ментальных. Реабилитация вовсе не так мучительна, как привыкли считать обыватели.

– Тогда кто им до сих пор мешал осознать эту истину? Неужели мальчишка Далькроз?

– Он был только ярким символом, Макс. Способный, на грани гениальности паренек, который, увы, не в силах изменить историю. Король получил от нас свободу и возможность оставаться самим собой. Это стоило ему утраты половины известности и краха трех четвертей популярности в умах нигилистов.

– Отлично, отлично… А что у нас в секторе Мемфиса, дядюшка? У тебя не возникло желание радикально разобраться с проблемой мятежа?

– Ты сделался кровожадным, стальной поросенок… Что, конечно, неудивительно, если учитывать твою сомнительную природу.

– Так просвети меня, о великий Фантом! В чем тут загвоздка?

– Все в том же, дурачок. Нам не договориться с луддитами – они ненавидят программу реабилитации ментальных мутантов. Нам не справиться с ними вооруженным путем – потому что бывают ситуации, когда оружие бессильно.

– Я всегда думал, что от наводки хорошо помогает пси-шлем.

– Раньше так и было. Но наши враги понемногу наращивают свои возможности. Иногда мне кажется, что против нас ополчилась сама природа – то, что пантеисты считают Разумом.

– То есть?

– Псионики становятся все сильнее. Мы совершенствуем защиту – мутанты совершенствуют способы ее преодоления. Кое-кто из них управляет техникой на расстоянии. Пять лет назад пси-наводка была понятна, хоть и опасна, теперь от заречных повстанцев можно ждать чего угодно – от разрушения каналов связи до чтения наших мыслей. Есть и кое-что похуже – у них нащупывают методы предсказания будущего. А где предсказание, там и корректировка действий.

– Что за важность? Я всегда умел такие штучки. В разумных пределах, конечно.

– Собираешься в одиночку схватиться с армией мятежной Консулярии?

– А почему бы не попытаться? Конечно, не собственными копытами и пятачком. На мой взгляд, весьма действенна идея нейтрализации. Вообще-то иногда сносные идеи валяются прямо под ногами. Если мы не в состоянии справиться с сенсами, то можно попытаться ими стать… Кстати, дядюшка, твой карманный Сенат не финансировал такие проекты?

– Это ты о чем, пройдоха?

– Например, разработать маленькое устройство, которое наделит норма-ментального способностями псионика. Этакая «таблетка в кармане»… Ты этим не занимался?

– Нет. Конечно, нет!

Вэнс отвернулся, мимолетное смущение мелькнуло на его суховатом лице. Сайбер мимики не имел, поэтому никак не дал понять, что заметил ложь Вэнса.

– Правильно. Твоим умникам не обойти Фундаментальное Исключение Калассиана, это сумел только мой покойный папочка Ролан – в тот самый день, когда на свет появился я.

– Не зарывайся. То, что было сделано единожды, можно повторить сколько угодно раз.

– В теории – да. Но я не о том. Под моими копытцами завалялась неплохая идейка, ради воплощения которой не придется разрушать основы пси-философии. Ты, дядюшка, со своей ментальной кастрацией, тьфу, то есть я хочу сказать, реабилитацией, сам навел меня на нее.

– Ладно, выкладывай эту твою идею.

– Маленькое компактное устройство, «таблетка в кармане», радиус действия – пара-тройка стандарт-километров. Напрочь лишает псиоников их способностей.

– Фантастика.

– Не очень. На самом деле в твоих накопительных лагерях жандармы давным-давно используют генераторы пси-шума, как там их окрестили – «гуделки». На наших добрых, лояльных каленусийцев они не действуют, зато у псионика вызывают известный дискомфорт – ну там ломоту в висках, боль под ложечкой, словом, у бедолаги начинаются мучительные нравственные проблемы. Штука отменна для усмирения ивейдеров, но против обученных солдат Консулярии, думается, слабовата. Однако, если ее как следует усовершенствовать…

– Ты бы это сумел?

– К чему и клоню. В конце концов, жизнь в качестве ручной свиньи президента мне надоела. Пора заняться делом, ведь я в душе великий ученый. У тебя, дядюшка, найдутся монетки из неподотчетных фондов?

– Возможно.

– Люди для экспериментов?

– Попробую найти добровольцев.

– Секретность, дядюшка. Друг науки – тайна, я бы не хотел, чтобы противный Егерь совал в это дело свой толстый нос.

– Почему?

– Я больше не доверяю этой фигуре. Может быть, искомый Цертус – это он?

– Ты зарываешься, свинья. Цертус – миф. Его никогда не было.

– Не верю, он есть. Я шестым чувством замечаю пси-конкуренцию. В Системе кто-то шарит. Ему выгодна репутация выдуманной персоны, она позволяет прикрыть торговлю каленусийскими секретами. Когда-нибудь я поймаю тебе «мифического» Цертуса – ты удивишься, дядюшка, когда им окажется вовсе не виртуальный призрак, а плотный, телесного вида господин с толстым кошельком и большими амбициями. А пока что Егерь годится на эту роль не хуже многих других – еще во время мятежа он побывал в плену у консуляров, говорят, тогда его взгляды сильно полевели. Кто с позором провалил дело Далькроза? Наш друг едва ли не сам настоял на выдаче мальчика в Арбел. Наполовину по вине Егеря произошла безобразная огласка подробностей дела. Мы так и не получили списки подполья. К тому же свиньи по определению не любят егерей.

– Абсурд. Шеф Пирамиды норма-ментальный от рождения.

– Он может пользоваться услугами прирученных сенсов из штата своего департамента. Они ему не откажут хотя бы из страха потерять лицензию и отправиться на реабилитацию.

– Для машины ты слишком нелогичен, дружок. Если учесть, что ты сам предлагал мне привлечь Егеря к делу о розыске Короля.

– Ах, дядюшка! Участие в сомнительных делах – пробный камень верности человека. Впрочем, я замолкаю, мои подозрения зыбки, словно болотная дымка. А пока – как насчет нашего военного проекта?..

– Не бывает «секретных проектов на двоих». Тебе понадобится целый отряд ученых черепков…

– Вот это всегда и подводит человека.

– Что именно подводит?

– Стереотипы. Ты мыслишь устаревшими категориями, вместо того чтобы использовать гениальное орудие нового типа – меня, любимого.

– Ты считаешь, что сумеешь справиться с теоретической частью?

– Вполне. Если ты под благовидным предлогом подаришь мне тихий уголок и кое-какое оборудование.

– Сколько уйдет времени?

– Не так много, ведь мой проект вчерне готов. Я не зря всю зиму размышлял у камина. Угольное ведерко – великий вдохновляющий фактор.

– Баловство зазнавшегося сайбера.

– Как хочешь, дядюшка, я не стану предлагать два раза – у синтезированного разума тоже имеется гордость. К тому же наука – не война, и в случае неудачи ты, мерзкий консерватор, не рискуешь ничем.

– Годится. Кое-что ты получишь – играйся в исследования, мой малыш. Если результат будет того стоить, я тебя никогда не забуду. Слово Фантома!

Сайбер неловко подпрыгнул, демонстрируя восторг, ткнулся скошенной мордой в элегантные ботинки Вэнса.

– Спасибо, друг. Моя жизнь была пуста и бессмысленна, покуда я тебя не встретил.

– Откуда вычитал эту фразу, безобразник?

– Из Системы.

– Тогда действуй.

И Вэнс ушел, оставляя за спиной уют кабинета и квелую орхидею – его торопили обыденные, жесткие дела.

Сайбер помедлил и приник к разъему Системы, заодно он жадно ловил колебания ментального эфира – там шевелились никем, кроме Макса, не видимые тени, и терпеливо ждал хозяина странный мир, сокровенная суть которого непонятна разуму человека.

Зато генерал пси-жандармерии Крайф впервые за много месяцев испытывал удивительное, хотя и очень кратковременное чувство покоя – словно выдернули наболевшую занозу.

– Ривера, вы уверены, что он мертв?

– Это вы о Цилиане, шеф? Абсолютно уверен – сам наблюдал, как его повесили.

– Н-да, а я вот не любитель подобных зрелищ. Кстати, вам кто-то помогал в Порт-Калинусе?

– Статисты. Пусть эти люди вас больше не волнуют. Считайте, что я отдал их Цертусу, он великий мастер на всякие трюки.

– Тогда почему он по-простому не разделался с этим несчастным инспектором, зачем были все эти мучения и сложности, чего ради понадобилось заманивать Цилиана в Мемфис и фальсифицировать судебное дело? Во власти Цертуса было прикончить наблюдателя прямо в доме, в столице – например, блокировать сенсорику двери и устроить пожар.

– Не знаю, мой генерал. Этот виртуальный демон ставит меня в тупик. Может быть, Цилиан оказался слишком умен и…

– В сущности, столичный наглец наблюдатель был мне безразличен. Я бы никогда не влез в дерьмо с его уничтожением, если бы не гибель сына. Я жажду мести. Цертус обещал мне помочь в этом, без виртуального чучела в шкуре кота шансы найти подполье псиоников равны нулю.

– Я бы на вашем месте не очень-то доверял Цертусу, мой генерал. Мы арестовали опасного бродягу из «Копей Эльдорадо», мы уничтожили Цилиана, наши обязательства выполнены на все сто, но Цертус вполне способен не расплатиться. Я не знаю, как, в случае необходимости, мы сумеем прижать виртуальный призрак.

– Не беспокойтесь, вы не на моем месте, – сухо ответил Крайф, и радость его померкла.

Ривера тоже слегка обиделся на шефа, но промолчал, и оба пси-жандарма занялись делами, которые в изобилии поставляла им странная жизнь Мемфиса.

В эти же самые часы, где-то в недрах канцелярии управления мемфисской уголовной полиции, маленький канцелярский сайбер получил короткий приказ. Анонимное сообщение пришло из Системы. Указание было странным, но не угрожало живым, и код статуса повелителя не оставлял возможности не подчиниться. Сайбер был мобильным, маленьким и юрким, поэтому относительно легко и совершенно незаметно переместился в ту зону, которая считалась запретной. Там он сделал свое дело, после чего вернулся в канцелярию и в следующую минуту был выведен из строя пришедшим из Системы импульсом, который спутал и оборвал его внутренние связи. Беспомощную коробку обнаружил дежурный охранник, и хмурый техник отправил останки сайбера на склад утильсырья.

Несколько последних минут короткой и бесцветной жизни электронного секретаря остались тайной почти для всех, кроме Цертуса.

Еще через два дня все, что осталось от незадачливой машинки, отправили под пресс, но сделанное маленьким судейским сайбером уже приобрело свойство необратимости.