Мне удалось пробежать не больше пятидесяти ярдов, когда без всякого объявления о начале военных действий, ультиматума или даже элементарного предупреждения справа по ходу движения, совсем недалеко от меня, эффектно, как в кино, взорвался прилавок уличного торговца. Бренные остатки лотка разметало во всех направлениях. Взрывная волна, пришедшая вслед за ослепительной вспышкой, швырнула меня на витрину ближайшего магазина, окончательно развеяв всяческие сомнения насчет самочувствия колдуна, насчет его точки зрения на моральную сторону предумышленных убийств и насчет моих шансов уйти от возмездия. К счастью, конструкция, стойко принявшая на себя удар моего многострадального организма, была сделана не из стекла, а из какого-то другого, более прочного материала. Поэтому, вместо того чтобы, разбив ее, оказаться внутри, по пути намотав на острые края часть внутренностей, и завершить картину разрушения, изрезавшись падающими осколками до полусмерти, я всего лишь отбил себе правое плечо, на которое пришелся основной удар, и слегка повредил голову. Рука сразу же онемела, а в голове взорвалась зажигательная бомба, состоящая из такого огромного сгустка боли, что на какое-то мгновение даже показалось — это конец. К счастью, это был всего лишь мираж. Подключив дополнительное питание и задействовав скрытые доселе резервы, я с трудом поднялся побежал дальше. Для человека, не подготовленного к таким тяжелым потрясениям, это было серьезным испытанием на прочность. Пот вперемешку с кровью из рассеченного лба заливал глаза, дыхание с хрипом вырывалось из пересохшего горла, мысли отчаянно путались, и с каждой секундой во мне все больше крепла уверенность в неизбежности трагической развязки.

— А я же говорил, что старикан нас убьет, — злобно напомнил я своему мерзкому подсознанию, безуспешно пытаясь забыть о боли.

— Никто и не собирался ставить под сомнение твои блестящие аналитические выводы, — парировал внутренний голос.

— Спасибо, утешил...

— Всегда пожалуйста!

Новый взрыв, разворотивший здание в полумиле впереди, заставил меня по-новому взглянуть на вещи, творящиеся в этом мире.

А пока я мысленно пререкался сам с собой, успевая при этом бежать как угорелый, проклятый колдун времени зря не терял, совершенствуя свое мастерство. Причем развлекался он, практикуясь в стрельбе по живой движущейся мишени. И если для его оскорбленного самолюбия это было делом чести, то лично для меня данная ситуация являлась источником первозданного ничем не разбавленного ужаса. Если за вами по улице никогда не гнался обезумевший маньяк с заряженным дробовиком и навязчивой идеей вышибить к такой-то матери ваши мозги, то, мне кажется, у нас просто нет общих тем для разговора и обмена впечатлениями.

Во всем этом кошмаре меня все больше напрягало, что с каждой попыткой проклятый старик стрелял все лучше и лучше. Во второй раз Компот был более точен, и, не упади я в критический момент в лужу экскрементов, некому было бы поведать вам эту печальную историю.

Но, к счастью, моя нога ступила на благословенную банановую кожуру, и, поскользнувшись, я со всего размаха шмякнулся на живот и по инерции пробороздил лужу, словно гордая каравелла некогда великого испанского флота, неожиданно севшая на мель. По ходу исполнения этого маневра я умудрился до крови ободрать колени и локти. Впрочем, невзирая на мелкие травмы и незначительные повреждения, я все еще был жив — молния, так точно запущенная в спину, чуть не прикончив меня, все-таки пролетела в нескольких дюймах над головой, опалив уши жарким дыханием смерти, подняв дыбом волосы и взорвав что-то недалеко впереди.

«Наверное, старикан разозлился по-настоящему, если решил отказаться от призовых денег, которые мог бы выручить на торгах, предпочтя довесить мой скальп перед входом в свой вигвам» — очередной молнией промелькнула в голове ужасная мысль.

— По-моему, настала пора вспоминать прошедшую жизнь! — в панике закричал внутренний голос, деликатно намекая на приближение неизбежного конца.

— Что?!

— Думай о чем-нибудь хорошем! Не важно о чем, главное, чтобы, когда потушат свет, последняя картинка была в пастельных тонах.

— В свое время ты слишком увлекался эротическими журналами, это...

Огромный оборотень материализовался из ничего прямо перед моим носом, и попытка уклониться от столкновения особого успеха не имела. На полном ходу я резко бросил тело вправо, но левое плечо, не вписавшись в поворот, задело этот оживший кошмар. Сила удара была настолько велика, что уже в воздухе меня развернуло на триста шестьдесят градусов и со всего размаха бросило на мостовую.

— Что за?.. — хотел было спросить я неизвестно у кого, но краем глаза увидел, что оборотень собирается прыгать...

— Не надо!!! — закричал я, безуспешно пытаясь закрыться выставленной вперед рукой.

— Fresh meat!!! — прорычал он и прыгнул.

«Бред какой-то», — еще успел подумать я. А вот зажмуриться от страха не успел.

Вероятно, во время полета у твари что-то произошло с навигационными приборами или не совсем правильно сработала электроника. В общем, не знаю точно, что это было, но за несколько дюймов до моего лица передняя часть его туловища вместе с оскаленной пастью, снабженной полным набором ужасных зубов, достигнув световой скорости, откинула первую ступень и ушла в подпространство.

Почему-то забыв прихватить с собой хвост и задние лапы.

Словно в замедленной съемке, мои глаза зафиксировали летящий прямо на меня обрубок с вываливающимися по дороге кишками, который брызнул во все стороны фонтаном черной крови.

— Аааааааааа!!! — дико закричал я.

Кусок мяса, густо приправленный внутренностями, по инерции врезался в мою грудную клетку, чуть не пробив ее навылет и только по счастливой случайности не переломав мне все ребра.

— Аааааааа!!! — продолжал я орать, чувствуя, что еще немного — и какая-то невидимая струна в голове окончательно лопнет.

— Ааа...

Совсем рядом грохнул очередной взрыв. Осколки камней полетели во все стороны, один просвистел в опасной близости от моей головы, другой с чавкающим звуком врезался в хвостовую часть подбитого истребителя технологии «Стелс».

Это моментально вернуло меня к суровой действительности. Сбросив с себя останки расчлененного кошмара, я поднялся и побежал дальше. Теперь — с наполовину функционирующей рукой, разбитой в кровь головой, вымазанный несвежими помоями и свежими внутренностями мертвого чудовища, полуголый, с всклокоченными волосами и глазами, переполненными первобытным животным ужасом, — я процентов на сто, а может, и больше выглядел как сбежавший из клиники душевнобольной. Которого ловят все лучшие санитары города: ребята с простыми добрыми лицами, большими волосатыми руками и набором первой медицинской помощи, включающим лошадиную дозу транквилизатора...

«ЭТО КАКОЕ-ТО БЕЗУМИЕ... БЕЗУМИЕ... БЕЗУМИЕЕЕЕЕЕ», — стучала в голове похоронным набатом единственная фраза, пока я продолжал бежать не разбирая дороги, ведомый не столько разумом, сколько инстинктом самосохранения.

Ни он (инстинкт), ни тем более я даже не подозревали, что наше с Компотом сольное выступление уже переросло в повсеместный широкомасштабный праздник не только в этом квартале, но и на некоторых прилегающих к нему улицах. Не хватало разве что духового оркестра и небольшого парада — впрочем, неподдельный энтузиазм участников и роскошные спецэффекты компенсировали эти мелкие просчеты организаторов.

Оказывается, пока мы с колдуном решали наши маленькие разногласия, аборигены времени зря не теряли и, взяв на вооружение методы моего преследователя, развязали небольшую войну, которую правильнее будет все-таки назвать бойней. При этом они, совершенно не стесняясь в средствах, использовали все, что было под рукой, включая и магию всевозможных направлений, видов и уровней. Мы ли послужили искрой, попавшей в пороховой погреб, или это был кто-то другой, не знаю, да, откровенно говоря, и знать не хочу. Но факт остается фактом — если в салуне начинают драться двое, то это неизбежно приводит к всеобщей свалке, где уже никто не разбирается, кто прав, а кто нет. Все просто пытаются выжить.

Начиная с определенного момента в мою измученную голову закралось ужасное подозрение, что теперь я не только убегаю от мести выжившего из ума колдуна, но еще и стараюсь в меру сил и возможностей не попасть под перекрестный огонь местных, которые будто с цепи сорвались, устроив на всем протяжении этой улицы полнейший беспредел.

— БУДЬ ВСЕ ПРОКЛЯТО!!! — затравленно подумал я, чувствуя, что еще чуть-чуть — и сердце выпрыгнет из полыхающей жаром груди, а чугунные ноги откажутся повиноваться.

— Второе дыхание. Оно появится минут через сорок, если, конечно, постоянно поддерживать такой бодрый темп. Однако подозреваю, что к тому времени в нем отпадет всякая надобность, потому что мы уже будем сильно смахивать лицом и фигурой на свежесформированный труп, — обнадежил меня внутренний голос.

— Заткнись, — прохрипел я вслух, чуть не врезавшись при этом в опрокинутую повозку, переродившую часть улицы.

Замечание собственного второго «я» взбесило меня окончательно.

— ТЫ...

Первая стрела вонзилась в борт телеги, которую я только что так удачно обогнул, вторая прошила насквозь горло какого-то бедняги, — тот, захлебываясь кровью, упал прямо к моим ногам, — а третья так навсегда и осталась в судорожно сжатой руке лучника, устроившего засаду в этом месте. Потому что молния, выпущенная с противоположной стороны улицы, не оставила ему ни единого шанса, расплавив голову чуть ли не до молекулярного уровня.

— Что мы здесь делаем?!! — забилась в истерике вторая половина мозга.

— Если скажешь еще хоть одно слово, клянусь, когда все это закончится, попрошу сделать себе лоботомию, только чтобы избавиться от тебя раз и навсегда, — пообещал я, чувствуя, как весь этот кошмар медленно, но верно ведет меня к необратимым изменениям в психике.

Нет, положительно я сошел с ума. Разговаривать сам с собой, когда за тобой гонится маньяк-убийца, швыряющийся шаровыми молниями, будто бейсбольными мячиками, а вокруг творится вообще непонятно что, может только законченный психопат. Старик был прав, когда говорил, что у меня не все дома.

Пока, продолжая в том же духе пререкаться со своим подсознанием, я выяснял, насколько реально дожить до вечера в целости и сохранности, не потеряв по дороге голову, конечности, внутренние органы и мягкое, ненавязчивое чувство юмора, — кошмары на этой улице, набирая обороты, раскручивались на полную катушку.

Хаос царил повсюду, и благодаря какому-то нелепому стечению обстоятельств я постоянно находился в его эпицентре.

Все это напоминало обычную драку на ножах, но только до определенного момента. Двое противников, мгновение назад выглядевшие как обычные люди, взлетели прямо передо мной. После чего, трансформировавшись в какие-то ужасные создания, отдаленно напоминающие слегка недоделанных драконов, они открыли свои зубастые пасти и...

И начали поливать друг друга огнем, дымом, шаровыми молниями и прочей бутафорской ерундой. Зрелище было просто потрясающее, и если бы у меня в запасе оставалось хоть немного времени, я с удовольствием пощелкал бы их на пленку, возможно, даже набрался бы смелости попросить автограф у победителя или, на худой конец, поставил бы пару долларов на ту или другую сторону и досмотрел поединок до конца.

«А эти ребята понимают толк в народных гуляньях», — мимоходом отметил я, с трудом приходя в себя.

Но на этом месте мои размышления были опять прерваны, потому что прямо по курсу из-под земли, за мгновение до этого выглядевшей совершенно обычно, неожиданно взметнулся столб огня, мостовая с грохотом разверзлась, и началось извержение самой настоящей лавы, которая грозила, перегородив улицу, отрезать единственный путь к спасению.

В эти мгновения мне почему-то начало казаться, что конец света близок как никогда.

«Это какой-то откровенный беспредел», — в который уже раз с надрывом подумал я, одновременно ускоряясь из последних сил и выжимая из изможденного организма все, что только было возможно.

К счастью, мои поистине титанические усилия не прошли даром — в последний момент мне каким-то чудом все же удалось обогнуть огненную реку, наверняка побив при этом пару мировых рекордов в беге на короткие дистанции...

— Когда вернемся домой, я похлопочу, чтобы тебя приняли в студенческую сборную по легкой атлетике. — Перепадам настроения извращенного подсознания сегодня, казалось, не будет конца.

Если бы я отвлекался на все эти глупости, давно уже был бы покойником.

Воздух с хрипом вырывался из пожираемых огнем легких, сердце билось в бешеном ритме, уже, кажется, не в груди, а в самом черепе, грозя через минуту-другую взорваться от перенапряжения...

Если быть до конца откровенным, надо признать, что я не был первоклассным бегуном. И даже второклассным... И третьеклассным, и... А впрочем, в первую десятку (в далеком школьно-подростковом возрасте) я все же входил, но сейчас этого было слишком мало. В хаосе, поглотившем этот мир, могли выжить только сильнейшие, а я, к большому сожалению, играл не в их лиге.

По прошествии некоторого времени не подготовленный к таким стрессовым нагрузкам организм начал отказывать, налитые свинцом ноги предательски ослабли, и мне показалось, что большего мое несчастное тело даже при всем желании уже просто не вынесет. Лимит возможностей был полностью исчерпан.

Но оказалось, что я даже не подозревал о скрытых резервах и практически безграничных ресурсах своего тщедушного на вид тельца. Потому что все испытанное и увиденное до этого момента было только легким разогревом или, как говорят садоводы-любители, цветочками по сравнению с тем, что творилось впереди.

А там бушевало ПО-БО-ИЩ-Е.

Кровавое... Дикое... Ужасное...

Не игрушечная битва, какую увидишь в комиксе про межгалактическое зло в облике пришельцев-мутантов, которые палят налево и направо из своих верных бластеров с автоматическим прицелом, крушат все и вся, но, несмотря на эти самые автоматические прицелы, а может быть, именно благодаря им так ни в кого толком и не попадают. Нет, это была действительно самая настоящая кровавая резня. Другими словами просто в полной мере не описать этот Армагеддон со всеми присущими ему атрибутами.

Кровь, мясо, остатки чьих-то мозгов и вывороченных внутренностей, дикий блеск безумных глаз и жуткий, нечеловеческий вой. Все очень натурально, естественно и, главное, правдоподобно. Никаких пошлостей и переборов — работают только профессионалы.

А в самой гуще этого кровавого кошмара, наверное, чтобы я не слишком расслаблялся, меня ожидал сюрприз в виде огромной злобной стаи бешеных собак, которые с веселым азартом пытались сожрать пятерых тварей непонятной конфигурации. В том смысле, что собаки были похожи на обычных псов из нашего мира, может быть, только чуть побольше, позлее и поужаснее, а монстры не походили вообще ни на что из виденного мною до этого. Придумывать им названия у меня не было времени, поэтому для науки они, к сожалению, так и останутся безымянными гадами. Тем не менее при всей своей ущербности твари грамотно защищались, и собаки несли тяжелые потери, что, впрочем, псов этих ничуть не смущало ввиду поистине несметного их количества. Псов было так много, что они полностью перекрыли улицу, набившись в неширокое пространство между домами, словно селедки в банку. И преодолеть эту неведомо откуда взявшуюся живую преграду можно было только по воздуху.

Но летать я, к сожалению, не умел. Так необдуманно отказавшись от заманчивого предложения Компота подвергнуться процедуре левитации, я упустил, пожалуй, единственную возможность обучиться азам летного дела. А без них (без азов то есть) мои шансы выжить сводились практически на нет. И все это безумие начинало смахивать на конец одной не слишком долгой и уж тем более совсем не блестящей карьеры самозваного принца — то есть меня.

Я все еще по инерции бежал, одновременно пытаясь лихорадочно найти какой-нибудь выход из создавшегося положения, но вариантов было всего два, и оба меня не устраивали.

Даже у полного идиота хватило бы ума понять, что попытка остановиться, повернуть обратно и попытаться попросить прощения у растерявшего всякое самообладание Компота приведет к тому, что это чудовище сначала кремирует меня, превратив в аккуратную горстку пепла, а уж только потом сделает робкую попытку разобраться в своих противоречивых чувствах. Возможно, он даже пожалеет о содеянном, но мне к тому времени будет уже все равно. Поэтому оставалось надеяться только на то, что моя худая, костистая и, наверное, совсем невкусная тушка не представляет для псов гастрономического интереса, а по их неписаному кодексу чести намного почетней пасть в славной битве подобно настоящему воину, нежели запятнать себя позором людоедства...

Но...

Именно в момент этих сладких несбыточных грез ближайшая тварь заметила меня, сразу прервав мои размышления на моральную тему. Наши взгляды встретились, и хотя я не академик Павлов и ничего не понимаю ни в рефлексах, ни в инстинктах четвероногих друзей человека, но веселый плотоядный огонек, загоревшийся в этом голодном безжалостном взгляде, моментально расставил все точки над «i». А слюна, обильно стекавшая из открытой пасти, заполненной под самую завязку достаточно ужасными на вид клыками, наглядно свидетельствовала о том, что собака к приему пищи морально и физически вполне готова.

— Финита ля комедия, — прокомментировал ситуацию внутренний голос и, как всегда в критических ситуациях, предательски замолчал, предоставив мне самому разбираться с возникшей проблемой.

Это было ужасно неприятно и очень грустно — неожиданно осознать, что, возможно, прямо сейчас тебя съедят.

В оставшиеся мгновения я попытался отвлечься и вспомнить хоть что-нибудь хорошее из прошедшей жизни, но в голову, как ни странно, ничего, кроме изречения «собака — друг человека», не приходило.

Расклад, с какой стороны ни посмотри, получался не самым лучшим.

Человек в наличии имелся — это был я. Друг и даже не один, а с целой компанией, тоже присутствовал, поэтому ничто не мешало ему, радостно повиливая хвостом и повизгивая от нетерпения, броситься мне навстречу с широко открытой, улыбающейся пастью. Что он немедленно и сделал...

«Время — деньги», — любил повторять мой отец.

«Отлично сказано», — промелькнуло в воспаленном сознании за секунду до того, как челюсти мерзкой твари сомкнулись на моей несчастной глотке.

Ей уже почти удалось сделать то, чего не смогли добиться ни колдун, ни все остальные, но в это мгновение рядом опять что-то взорвалось, взрывной волной меня подбросило в воздух, при этом несколько мелких осколков распороли кожу на теле, а один крупный оторвал пол-уха или что-то в этом роде.

— Аааааа!!! — закричал я вновь, окончательно сходя с ума, но не услышал собственного голоса, наверное потому, что меня вдобавок ко всему еще и контузило.

Животному, метившему в людоеды, повезло намного меньше — его просто разорвало на части. И хотя до некоторых пор в душе я был достаточно добрым юношей и с сочувствием относился к страданиям братьев наших меньших, но в данном случае я не испытывал ни малейшей жалости к этому созданию: собаке — собачья смерть, и этим все сказано...

Взрыв и последующие за ним события окончательно перевернули все с ног на голову, протянув в моих перегруженных мозгах тонкую, как пограничная полоса, черту между сознанием и психоделическим бредом, которую я, не раздумывая, разорвал. После чего этот «ад на земле», или «ад на луне», или ад черт-те где протекал для меня уже без звука и субтитров, зато изображение оставалось по-прежнему цветным, кровь лилась бурной рекой, а массовка старалась так, что каждому в отдельности можно было смело давать «Оскара» за роль второго плана. При условии, конечно, что он доживет до церемонии награждения: кино-то, похоже, было неигровое.

Но что говорить о массовке, когда главный герой сам испытывал определенные трудности в плане успешного завершения некоторых особенно горячих сцен в связи с полным отсутствием дублеров. Слава богу, мое тело начиная с этого момента переключилось на режим полного автопилота, и теперь им руководил не разум, а инстинкт самосохранения. Цель у него была старая, как мир, и пошлая, как брак по расчету, а именно — выжить любой ценой. Потому что умирать молодым — это хотя и красиво, но, с моей точки зрения, все-таки не совсем разумно.

В общем и целом, окончательно сбросив с себя маску цивилизации, я в который уже раз поднялся и, невзирая на боль, раны и кровь, застилающую мне глаза и мешающую видеть происходящее, довольно резво побежал навстречу новым, еще более увлекательным приключениям.

На мое счастье, Компот или какая-то другая добрая душа своей очень своевременной бомбардировкой отправили большую часть злобных тварей в Страну вечной охоты, а меньшую, по счастливой случайности оставшуюся в живых, достаточно покалечили, чтобы она не представляла реальной угрозы. Благодаря такому вмешательству мне удалось почти благополучно миновать этот участок. Порванное ухо, располосованное тело, небольшая контузия и легкий «сдвиг по фазе» немного подпортили показатели, но жюри, приняв во внимание молодость участника, его азарт и волю к победе, решило засчитать квалификационный забег и допустить его до основных соревнований.

— О-оооо, как безжалостен этот мир! — в отчаянии закричал я, проклиная судьбу.

Но... Трефы оказались длинной мастью, вместо пары семерок на «мизере» в прикуп подвалили два туза, заход был не мой, и, получив «паровозом» восемь взяток, я выиграл бесплатный абонемент на обязательное посещение абсолютно всех аттракционов этого парка культуры, развлечений и отдыха,

Между тем время не стояло на месте, а игра, ставкой в которой по-прежнему была моя жизнь, продолжалась. Декорации этого кошмара сменялись с головокружительной быстротой, актеры умирали на подмостках, чтобы уже никогда не воскреснуть, а бесстрастный, равнодушный ко всему конферансье по прозвищу Рок, невзирая на возраст участников и приглашенных, без всякого предупреждения объявил следующий номер в программе, который оказался...

Попрошу аплодисментов, и не падайте, пожалуйста, в обморок.

Стри-и-и-ииииииииииииииииииииииптизом...

ДЕВОЧКИ, НА ВЫХОД!

— Фу! — возмущенно воскликнете вы. — В таком приличном месте — и такая гадость. — Дети, немедленно закройте глазки. Давайте поскорее уйдем отсюда.

И будете абсолютно не правы, потому что это была не просто голая тетя и уж тем более не примитивный стриптиз на сцене, какие обычно бывают в третьеразрядных заведениях с сомнительной нетрезвой публикой и подмоченной репутацией.

Нет, нет и еще раз нет!

Это была женщина ослепительной красоты и божественного телосложения. Как не слишком-то крупный специалист, я могу судить о внешности обнаженной женщины, сравнивая ее только с теми немногими девушками, которых мне посчастливилось видеть в наряде Евы воочию, а так как данный список не слишком длинный, то лично с моей точки зрения эти самые девицы, включая и рекламных див, были просто жалкими неудачницами по сравнению с прекрасной нимфой, которая шла сквозь кровавый хаос, как чистая юная фея. И все, к чему она прикасалась, будь то одушевленный предмет или предмет, лишенный души вследствие своей преждевременной кончины, превращалось в цветы. Она шла, безмятежно, как ребенок, впервые открывающий для себя мир, не зная сомнений, не ведая страха. Это было настолько потрясающее зрелище, что, забыв обо всем на свете, я даже остановился, потеряв на мгновение ощущение реальности и забыв об опасностях, сжимающихся вокруг меня смертельным кольцом.

Здесь я позволю себе маленькое отступление. Дело в том, что, несмотря на свой уже далеко не детский возраст, я не мог похвастаться репутацией разрушителя женских сердец, да и на плейбоя походил не больше, чем на свежевыкопанную морковку. А если быть до конца откровенным, то в отношениях с женщинами я дальше поцелуев и не заходил. Хотя, с другой стороны, скромнягой меня тоже назвать было трудно. Ну... В общем, принимая во внимание все вышеперечисленное, а также тот факт, что мое тело работало в автономном режиме, потворствуя всем своим желаниям, я, как ходячая, а точнее, как бегущая эрекция, бросился очертя голову навстречу всепожирающей страсти в лице этой прекрасной богини. Очевидно, пытаясь обрести в ее объятиях вечное блаженство. Или, на худой конец, хотя бы запоздало лишиться девственности...

Итак, я летел, словно глупый мотылек, на крыльях любви, чтобы уже через пару мгновений сгореть в жарком пламени костра желаний, превратившись в какое-нибудь чахлое однолетнее растение с вялой корневой системой, жухлой листвой и полным набором пестиков и тычинок в придачу.

Вероятность того, что уже в этой жизни мне удастся такая немыслимая, на первый взгляд, трансформация, составляла около 96 процентов (плюс-минус 4). Другими словами, отбросив в сторону всевозможные статистические выкладки, можно было смело утверждать, что меня погубит роковая, безответная любовь к прекрасной незнакомке, так легко, без всяких усилий, в мгновение ока очаровавшей впечатлительного юношу.

Все же сто раз были правы древние, утверждавшие, что все зло от женщин. Ах эти коварные обольстительницы! Сколько мужчин погубили они, бросив их, словно жертвенных тельцов, на алтарь своих желаний, сколько войн и крестовых походов начиналось только из-за их мимолетных прихотей, сколько зрелых умных мужей сложили свои головы благодаря капризам лучшей половины человечества. Список их бесконечен, как само время...

Вот и я после непродолжительных раздумий решил присоединиться к компании этих идиотов, пополнив их бесчисленные глупости своей бесславной, преждевременной и наиглупейшей кончиной.

«Молодо-зелено», — скажут умудренные опытом умные люди, попав в яблочко и насчет «молода», и насчет предстоящего «зелена».

— О-оооооооох...

Наверное, это ужасно — коротать свой век на грядке, в постоянном ожидании заморозков или очередного нашествия вредителей. Нет уж, увольте, в таком случае лучше быть жабой.

Хотя... Если честно, это тоже не особо перспективный вариант.

В общем, до переселения моей души оставалось примерно 10—12 ярдов, которые я, так не вовремя ослепленный любовным экстазом, собирался преодолеть в два-три прыжка.

Но...

Сегодня в некотором смысле был удачный день, потому что именно в этот напряженный момент опять вовремя вмешался его величество Случай, видимо имевший на меня какие-то одному ему известные виды в дальнейшем. Вмешался, послав на помощь ангела-спасителя в облике если не совсем ангельском, то по крайней мере хотя бы спасительном.

Большая, злобная, залитая кровью от ушей до хвоста и, возможно, именно поэтому так отвратительно воняющая собака — одна из тех немногих счастливиц, которым каким-то чудом удалось выжить после не имеющей аналогов по своей жестокости бомбардировки, появилась на моем небосклоне, когда я был уже в полрывке от предмета своего вожделения. Она прыгнула сзади, вцепившись мертвой хваткой в мою несчастную, ничего не подозревающую ногу. И если вы подумали, что она просто кусала, как это делают обычные взбесившиеся собаки, то, смею вас заверить, вы глубоко заблуждаетесь. Это чудовище не кусало меня за ногу, нет, оно просто пыталось вырвать ее с корнем из тазобедренного сустава, в перспективе надеясь утащить ее в какой-нибудь тихий уголок и не спеша вкусно погрызть. Чтобы никто, включая и законного владельца этой самой ноги, не отвлекал ее от этого мирного занятия, оспаривая права и мешая наслаждаться законно приобретенной добычей. При таких челюстях и такой хватке, как у этого монстра, данное желание не казалось чем-то из ряда вон выходящим, вполне вписываясь в узкие рамки мировоззрения кошмарного людоеда. Нужно отдать собачке должное — это животное смотрело на жизнь вполне здраво.

Упав уже в который раз за сегодняшний день и моментально забыв о своей «большой любви», я сосредоточил все внимание на попытке освободить ногу из пасти этого чудовища, проведя свободной ногой мощную серию ударов в корпус пса. Он отреагировал на это как слон на дробину, то есть никак. Ожидаемого эффекта в виде отбитых почек, судорог и немедленной смерти в страшных мучениях с его стороны не последовало. Собака явно решила добиться победы в матче, призовой фонд которого составляла моя нога. Причем на ее стороне были поддержка домашних стен и необъективное судейство. Плюс ко всему этому силы противоборствующих сторон даже с большой натяжкой нельзя было назвать равными. С одной стороны был я — наполовину сошедший с ума, порядком ослабевший от ран и от сопутствующей им потери крови и немыслимых потрясений этого дня. А с другой — большой, злобный, состоящий из мышц и желудка пожиратель всего, что дышит и двигается, одним словом — прирожденный хищник. Хорошо еще, что его соплеменники не поддержали нападающего ввиду того, что по большей части все они были мертвы, — а не то у меня просто не было бы ни единого шанса.

Я где-то читал, что у собак самое уязвимое место — нос. Собрав остаток сил и ненависти, уже не крича, а скорее хрипя и захлебываясь болью, я изо всех сил ударил пса в болевую точку. Впечатление было такое, будто кулак мой со всего размаха врезался в бетонную стену. Рука мгновенно онемела. Однако, судя по всему, эта спонтанная акция негативно отразилась только на атакующем. То ли мой оппонент не читал книгу «Дрессировка и воспитание домашних любимцев», то ли болевые точки находились у него в области гланд, одним словом, ожидаемого эффекта опять не последовало.

Челюсти хищной твари сжимались все сильней, и я почувствовал, что еще немного — и от ноги ничего не останется.

— .............. .................. ................ .................. ............... !!!!!!!!!!!! — закричал я, уже ничего не соображая, хаотично нанося удары куда попало, теряя при этом последние силы.

Но все было тщетно. Эта вспышка активности была последней попыткой моего организма пережить сегодняшний день. Кровавый туман захлестнул ускользающее сознание, я попытался еще раз попасть ненавистной твари в нос, ударил, но промахнулся, одновременно дикая боль пронзила каждую клетку тела...

Мгновение спустя все кончилось.

Но оказалось, что это был всего лишь пролог. Самое интересное, как обычно и бывает, ожидало меня впереди.