Как ни печально, но мне не удалось отрезать собственное ухо. Да. Несмотря на горячее желание, благоприятные условия и даже наличие достаточно острого ножа, ухо осталось на месте.

– Браво! – громко захлопал в ладоши не на шутку развеселившийся хозяин.

Что интересно – на сей раз Мио Четвертый выглядел совершенно естественно. Или до этого он постоянно притворялся, или мое спонтанное решение пожертвовать собственным ухом вызвало в его извращенном сознании прилив светлых чувств.

– Ты себе мозги, случаем, не повредил? – Неожиданный вопрос Билли вывел меня из оцепенения, в котором я находился последние секунд тридцать.

– Уверенно сказать не могу, – честно признался я.

– Вот и мне кажется, если рукоятка ножа торчит из головы, а лезвия не видно, то мозги повреждены.

Чувствуя себя скорее испорченным автоматом, нежели живым человеком, я с трудом протянул руку к графину с вином и налил себе полный бокал. Затем судорожно его выпил – и только после всего этого осмелел настолько, что смог протянуть руку к тому месту, где находился нож.

Старый товарищ оказался прав. Из головы действительно торчала рукоятка ножа, а лезвие…

С ним возникали определенные проблемы, потому что я не чувствовал его ни в своей голове ни тем более в мозгах.

– …! – пораженный до глубины души, воскликнул я.

– То-то и оно, – сочувственно согласился Билли. – Самый что ни на есть настоящий …!

– А куда подевался нож? – спросил я, повернувшись всем телом к Мио Четвертому.

При этом я наверняка выглядел не намного лучше его любимой Ранвельтильской девственницы. И если еще не был пьян, то находился достаточно близко к этому состоянию.

– Попробуй угадать, – кокетливо предложил «милый весельчак».

Когда у вас из головы торчит рукоятка самого что ни на есть настоящего ножа, то игра в угадайку не доставляет такой радости, какую могла бы доставить при любом другом раскладе.

– Не могу. – Одной рукой я сделал неопределенный жест в воздухе, означающий нечто среднее между «как меня все достало» и «будьте вы прокляты», а второй попытался вытащить нож из головы.

Но выполнить задуманное не удалось – оружие застряло намертво.

– Могу дать небольшую подсказку.

– Согласен, – пьяно кивнул я, одновременно задействовав «Око скорпиона», для того чтобы выявить смертельные точки ненавистного колдуна.

Я был уже в достаточной мере пьян, чтобы решиться на силовую акцию.

– Это д… – весело-игриво начал Мио.

Он мог быть каким угодно сильным волшебником, но смертельных точек у него было столько же, сколько и у обычного человека. И располагались они точно так же – голова, шея, сердце, брюшная полость.

– Де… – он все еще продолжал улыбаться, считая происходящее простой игрой и даже не подозревая, что я взял графин вовсе не случайно.

– Дев…

Нетвердой походкой я направился к ненавистному извращенцу, в одной руке сжимая увесистый хрустальный графин, а в другой – пустой фужер…

– Советую изобразить пьяное падение, – откуда-то издалека пробился голос моего вечного спутника. – Если покушение сорвется, всегда можно сослаться на слишком крепкое вино, ослабевшие ноги, нож в голове и еще какую-нибудь чушь в этом же роде.

– На этот раз я буду честен до конца и не позволю тебе склонить меня к позорному малодушию!

– Де-ве… – Мио Четвертый находился уже в полурывке от финишной черты, а его враг напряг руку, сжимающую оружие убийства, и…

– Де-ве-ствен-ница! – возбужденно произнес Билли, совершенно забывший, что мы находимся здесь не с целью решать шарады и отгадывать кроссворды, а для того…

– А вот и неправильно! Это не «девственница», а «девельтипированная пуливизация»!

При звуке этого страшного словосочетания перед моими глазами промелькнула ужасная картина сырых подземелий Цтинкла, замогильно кошмарный Антопц, облезло веселый Зоул и огромный голем, бьющий кувалдой по моей многострадальной голове.

Совершенно не удивительно, что калейдоскоп ужасов вывел меня из равновесия как в прямом, так и переносном смысле. Тело неожиданно повело в сторону, пол закачался, а перед глазами замельтешили самые что ни на есть натуральные цветные пятна. Графин, выскользнувший из ослабевшей руки, с пронзительным грохотом разбился об пол, а сам я со всего размаха рухнул к ногам Ранвельтильской девственницы.

Более глупого и постыдного фиаско невозможно было представить.

– Все пропало! – истерично воскликнул я, с трудом удерживаясь, чтобы не разрыдаться, при этом дурацкая рукоятка ножа по-прежнему торчала из моей несчастной головы. – Все безнадежно пропало!

Если бы я не был так мертвецки пьян, то последующие события наверняка поразили бы меня до глубины души. Но убойная доза алкоголя, игра в «русскую рулетку», неудавшееся покушение на жизнь Мио Четвертого, чудовищный стресс и упоминание о девельтипированной пуливизации сделали свое черное дело: я перестал удивляться чему бы то ни было.

И меня ничуть не взволновало то, что молчаливо-неподвижный манекен, именуемый Ранвельтильской девственницей, качнулся вперед, протянул руку к ножу, торчащему из моей головы, крепко ухватился за рукоять и бесцветно-тусклым голосом произнес:

– Ключ к мировому господству лежит в…

– Убери руки от моей головы, милочка! – тоном, не допускающим возражений, приказал я. – В противном случае этот ключ окажется в…

– Ее нельзя прерывать!!! – раздался полузадушенный хрип откуда-то сбоку. – Во время трансспиритуально видоизмененного темпансцесса медиума нельзя прерывать!

Я перевел мутный взгляд в сторону голоса – и увидел Мио Четвертого. Колдун выглядел просто ужасно. Он был не просто огорчен – он был раздавлен, расплющен, раскатан в лепешку и безжалостно изжеван до такой степени, что таял прямо на глазах пораженной публики.

– У него сердце остановилось, – совершенно обыденным тоном, как будто речь шла о само собой разумеющейся вещи, сообщило мое подсознание. – Если «Око скорпиона» по-прежнему работает как надо, то получается, что из смертельных точек на теле колдуна осталась одна голова.

– У меня тоже, – так же спокойно, в тон внутреннему голосу отозвался я.

– Что – тоже?

– У меня ТОЖЕ ОСТАНОВИЛОСЬ СЕРДЦЕ.

– Ты уверен?

– Абсолютно.

– Значит, мы умираем?

– Выходит, что так.

– Тогда почему ты настолько спокоен?

– Я просто устал и напился.

– А как же… – хотело было спросить мое второе «я», но не успело.

Пьяный кошмар наконец закончился, и на смену ему пришло благословенное забвение…

Паника – вещь опасная. Особенно когда речь заходит о нешироких городских улицах, заполненных неторопливо прогуливающейся публикой. Минуту назад люди спокойно гуляли, чем-то напоминая плавное, неторопливое течение тихой равнинной речки. А в следующее мгновение стремительно понеслись, сметая и круша все на своем пути, словно бурный горный поток, вышедший из берегов в сезон таяния ледников.

Впрочем, если принять во внимание огромную жуткую тварь, висящую над головами несчастных, то нет ничего удивительного в том, что подавляющее большинство горожан насмерть перепугались.

Старик, проститутка и маленькая собачка побежали не сразу. Минута с небольшим ушла на то, чтобы убедить жрицу любви забыть о своей мнимой чести. И только после того, как недоразумение было улажено, неразлучная троица помчалась вслед за остальными участниками «веселых стартов», пытаясь настигнуть общую массу людей. Бежать в гордом одиночестве, с одной стороны, не так опасно, как в толпе (не затопчут), а с другой – преследующий хищник отлично видит цель.

Тысяченогая Круплау была уверена, что беглецам не уйти. Они потеряли слишком много времени на старте, лишившись единственного своего преимущества – двухминутной форы, и теперь их судьба была предрешена.

«Подлая тварь решила поиграть, – поняла маленькая собачка, после того как впереди по ходу движения взорвалась еще пара клейких снарядов. – Она всегда целилась только в нас, потому что мы опережали ее. А теперь Круплау находится почти над головой, но не расстреливает нас в упор, а умышленно затрудняет нам продвижение. Наслаждается своим звездным часом, явно желая продлить его как можно дольше. И только после того, как вдоволь наиграется, с чувством, толком и расстановкой оторвет наши лапы и ноги».

«Какой позор! – не переставала сокрушаться про себя бегущая проститутка, до сих пор свято уверенная в том, что происходящее вокруг – не более чем пьяный кошмар. – Валяться под забором и сучить ногами во сне – ничего хуже придумать просто невозможно!»

Если бы она спросила мнение своего престарелого кавалера, то он наверняка бы придумал много вариантов, по сравнению с которыми пьяное забытье показалось бы очень даже пристойным времяпрепровождением. Старичок вообще по натуре был большим выдумщиком. Но в данный момент его не интересовали никакие измышления, потому что он тоже понял – Круплау просто играет со своими жертвами.

Самым же скверным было то, что старик знал про отвратительную тварь нечто такое, о чем даже не подозревала его собачка. И по сравнению с этим вечная пытка с отрыванием и последующим приклеиванием ног выглядела не более чем детской забавой не в меру жестокого ребенка.

Чтобы обогнуть клейкую лужу, беглецам пришлось принять резко вправо к стенам домов. В этом не было бы ничего страшного, не прегради им путь брошенный лоток уличного торговца, выглядевший как небольшая тележка на колесах. Один человек мог спокойно пробежать между стеной и лотком, но у двоих могли возникнуть проблемы с преодолением неожиданного препятствия.

«Сейчас застрянем», – промелькнула тревожная мысль в голове бегущей дворняги.

– Кхрау!!! – торжествующе закричала тысяченогая тварь.

«Если высоко подпрыгнуть, можно не только перелететь эту жалкую телегу, но и взмыть в небо гордой птицей, – отстранение подумала женщина. – Придется тащить за собой привязавшегося ухажера, но во мне достаточно сил, чтобы…»

К счастью для всех троих, ее фантастическому желанию не суждено было сбыться. Старичок взял инициативу на себя и, вырвавшись на полкорпуса вперед, коротко, без замаха ударил ногой по лотку…

Тяжелая деревянная конструкция, набитая раскрашенными глиняными игрушками и сувенирами, взмыла вверх, будто ее пнула нога гиганта, а не тщедушного человека. Брызнули в разные стороны разлетающиеся поделки, а сама тележка пролетела около двадцати метров, врезавшись в стену дома. Сила удара была настолько велика, что лоток развалился на части, разметав по сторонам сломанные доски и осколки глиняных черепков.

«Неплохая концентрация, – мимоходом отметила собачка, – любой смертный мог бы сотворить нечто подобное без помощи какой-либо магии, если бы научился правильно бить. Правда, для этого понадобилось бы несколько жизней…»

Путь был свободен, а собиравшаяся взлететь путана отбросила свои нелепые фантазии, сконцентрировавшись на беге. Ее опять начало терзать подозрение, что весь этот кошмар происходит на самом деле. Она не могла точно сказать, откуда взялись глупые мысли, но по большому счету это было не так уж и важно. Сначала нужно было оторваться от огромной гадины, а уж потом в спокойной обстановке можно будет разобраться, сон это или явь.

Странная троица продолжала бежать, огибая препятствия из огромных клейких луж, но было очевидно, что шансов уйти у них нет. Все больше и больше пространства по ходу движения было заполнено отвратительным белесым клейстером. Миновав половину квартала, беглецы увидели первых жертв «бомбардировки», плотно завязнувших в клейкой массе. Люди отчаянно старались вырваться из кошмарного плена, но это было невозможно. Фирменное блюдо тысяченогой Круплау прочно удерживало своих жертв в бесчувственно-холодных объятиях.

«Ее терпения хватит от силы на пару кварталов, не более», – со страхом подумала маленькая собачка, имея в виду, что огромной охотнице скоро наскучит ее забава – и тогда парой точных выстрелов она покончит с беззащитной добычей.

На самом деле смышленая дворняга ошибалась – чудовищу уже и сейчас наскучила гонка и максимум, на что хватило бы ее терпения, – половина квартала. Круплау полагала, что намного приятнее развлекаться с пленниками в сырой темной пещере, находящейся вне пределов этой реальности, чем напрягаться и бегать за ними по огромному городу, полному разного рода сюрпризов и неожиданностей.

В голове огромной твари уже окончательно оформилось решение «брать» беглецов, но в этот момент произошло чрезвычайно неприятное событие, спутавшее карты безжалостного монстра.

Сарлон – столица объединившихся измерений. И пускай это чисто номинальный титул, полученный исключительно в силу удачного месторасположения города, пронизанного энергетическими потоками различной силы и направленности, да и сами измерения входили в альянс только на бумаге, – однако, как бы там ни было, огромный город являлся местом паломничества всевозможных существ из всевозможных миров. И нет ничего удивительного, что здесь попадались не только торговцы, ремесленники и простые обыватели, но и маги.

Один из таких магов был застигнут врасплох клейким снарядом Круплау. Это был достаточно могущественный колдун, и ему не понадобилось слишком много времени, чтобы понять – освободиться из плена не удастся. Чудовище явно принадлежало к измерениям, лежащим за гранью Хаоса, и обладало совершенно специфическими умениями, на которые не распространялось действие обычной магии. Но какими бы умениями ни обладала мерзкая тварь, ее чары должны исчезнуть с ее смертью. Данное правило распространяется на все без исключения миры. Поэтому достаточно просто уничтожить чудовище и продолжить веселиться как ни в чем не бывало.

Огромный прозрачный живот, переполненный отвратительной клейкой массой, находился как раз над головой мага, когда, сотворив мощное заклинание, колдун швырнул его вверх. Не было ни огненного шара, ни яркой вспышки молнии, ни прочих дешевых эффектов, рассчитанных в основном на непритязательную публику. Все было гораздо проще, но в то же время действеннее.

Удар сжатым воздухом был настолько мощным, что пробил огромную дыру в брюхе чудовища. В звездное небо выплеснулся фонтан белой жидкости. Чем-то это было похоже на струю воды, выбрасываемую в воздух китами, только намного больше…

В очередной раз подняв голову, чтобы посмотреть на охотницу, смышленая дворняга увидела, что в брюхе мерзкой твари образовалась дыра огромных размеров, сквозь которую было отчетливо видно звездное небо.

«Это наш шанс!» – радостно встрепенулась собачка, уже потерявшая всякую надежду.

А затем окрестности огласил дикий вой: в нем смешались неукротимая ярость взбешенного хищника, у которого вырвали из лап законную жертву, и отчаяние смертельно раненного зверя, так и не смирившегося с неизбежным.

– Идиот, – презрительно бросил на ходу старичок, пробегая мимо завязшего в клейком растворе волшебника. – Нужно было выжечь ей глаза!

Магу нанесли серьезное оскорбление, назвав идиотом. В другое время и в другой ситуации он наверняка бы жестоко отомстил наглецу. Но что взять с насмерть перепуганного старикашки-деревенщины, потерявшего разум от страха?

Правильно – ничего. Губы мага сложились в презрительную усмешку, а глаза продолжали наблюдать за смертельно раненной тварью.

Вот передние лапы оторвались от паутины, а голова неестественно провисла вниз. Какое-то мгновение казалось, что чудовище сможет удержаться, но мощная судорога сотрясла тело – и оторвались средние лапы. Огромная туша начала стремительно падать вниз, разбрызгивая в стороны отвратительную клейкую жидкость из пробитого насквозь брюха. Казалось, уже ничто не способно предотвратить окончательное падение, но, как ни странно, Круплау нашла в себе силы удержаться на паутине парой десятков задних конечностей. Каким образом столь ничтожное количество лап смогло выдержать такую внушительную массу, оставалось загадкой. Впрочем, для главных действующих лиц драмы этот вопрос не имел решающего значения.

Презрительная усмешка все еще блуждала на лице самоуверенного мага, одним мощным ударом разделавшегося с чудовищем. А само чудовище безвольно висело вниз головой, фонтанируя всплесками белой жидкости, толчками покидающей брюхо. Создавалось впечатление, что битва завершена, но это было далеко не так.

По большому счету все еще только начиналось. Только, кроме Круплау и веселого старичка, об этом никто не догадывался.

Семнадцать глаз жуткого монстра широко распахнулись, обратив взор на презренного человечишку, посмевшего встать на пути порождения Хаоса.

Он гордо стоял, улыбаясь одному ему известным мыслям. И, судя по самодовольному виду, считал себя победителем.

«Идиот, нужно было выжечь ей глаза!» – неожиданно всплыла в памяти человека фраза, оброненная на бегу «деревенщиной».

– Нужно было выжечь ей глаза, – беззвучно прошептали неожиданно пересохшие губы, а предчувствие чего-то по-настоящему ужасного стремительной лавиной обрушилось на сознание. – Нет, не может быть… – попытался отогнать от себя дурные мысли волшебник, чья презрительная усмешка смазалась в некое подобие недоуменной гримасы.

– Кккхху-урр-рау!!! – победно взревела тысяченогая тварь, выбросив из лапы тонкую нить в направлении ненавистного врага. – Кккхху-урр-рау!!! – продолжал реветь монстр, резко дернув нить на себя сразу же вслед за тем, как та достигла клейкой лужи, где завяз презренный червь, посмевший поднять руку на великую Круплау.

Комок липкой слизи оторвался от земли и за долю секунды долетел до огромной пасти.

Глухо щелкнули сомкнувшиеся челюсти – и человек, еще совсем недавно считавший себя безусловным победителем, оказался съеденным невероятно живучим монстром.

Но Круплау не была бы сама собой, если бы позволила своему врагу так легко умереть. Нет, она не разорвала его плоть огромными клыками на тысячу мелких кусков, а только слегка проколола ногу, впрыснув парализующий яд. После чего протолкнула человека в специальный мешок за щекой, в котором было удобно складывать все, что угодно. Начиная от кусков непережеванной пищи и заканчивая телами личных врагов.

А пробитое навылет брюхо оказалось залито белесой клейкой жидкостью. Если бы это была кровь, то она, скорее всего, вытекла бы вся до единой капли из такой огромной сквозной дыры. Но порождение Хаоса вообще не имело крови. А белая жижа очень быстро застыла, и сквозная рана покрылась наростом – нечто наподобие застывшей сосульки, облепившей трубу водостока.

Грузная туша резко дернулась вверх, и тысячи ног опять уцепились за нити золотой паутины.

Огромная пасть открылась для того, чтобы извергнуть из своих недр леденящий душу рев, но в последний момент чудовище передумало. Молчаливая тварь, быстро-быстро перебирая всеми своими бесчисленными лапами, устремилась вслед за добычей. Сегодня они наконец поставят финальную точку в затянувшемся противостоянии.

А затем…

Вечность – достаточно внушительный срок, чтобы жестоко пожалеть о совершенных когда-либо глупостях. Особенно шутникам, решившим посмеяться над великой и ужасной Круплау…

И что самое интересное – чудовище не ошиблось в своих прогнозах. Этот забег действительно оказался самым последним.