Глава 20

Несмотря на то что это был всего лишь сон, отзвуки боли все еще жили в его теле. Спящий вновь находился в мнимой реальности, в которой его убили неизвестно откуда появившиеся охотники. Он не мог определить даже приблизительно, сколько времени прошло, прежде чем его сознание вернулось на старое место — участок земли протяженностью несколько километров, превращенный в начисто выжженную пустыню. В отличие от реальной жизни во сне время течет иначе. Можно даже сказать, что времени там вообще не существует, потому что достаточно часто в одном и том же сне Спящий перемещался не только в пространстве, но и во времени. Однако, несмотря на то что подобное иногда случалось, он до сих пор не научился управлять этим процессом, в чем-то напоминавшим рулетку.

Все тридцать шесть чисел имеют цвета — красный или черный. И только зеро — зеленый. Шарик бежит по кругу, падая то на один, то на другой цвет, и сознание Спящего вместе с этим шариком бороздит необъятные просторы бесконечного количества миров. И только тогда, когда выпадает зеро, он перемещается во времени.

«Время — ноль» — так для простоты и удобства он обозначил для себя данное состояние.

И прямо сейчас пожалел, что рулетка судьбы выкинула ему не зеро, а какое-то другое число. Потому что, если бы можно было вернуть все назад, Спящий наверняка бы разделался с напавшими на него монстрами и, что самое главное, не упустил бы беглеца, явственно различимый след которого лучше всяких слов говорил о том, что он находится где-то неподалеку.

Но на этот раз не повезло — расклад оказался не в его пользу.

Однако ничего страшного не произошло. Поиски продлятся чуть дольше — только и всего. В конце-то концов, это всего лишь его сновидение, не более. А раз так, значит, все будет, как он пожелает.

Придя к этому выводу, лежащая на земле кошка лениво потянулась, встала и не торопясь побежала на запад. Последний раз, когда она видела след, он вел именно в том направлении. Поэтому, как бы хорошо ни умел прятаться человек, которого предстояло найти и убить, ему все равно не уйти от того, кто является полноправным властителем собственного сновидения.

К вечеру все были в сборе. Пятеро орков во главе с Олитунгом; два темных эльфа; Лам с Динксом (который, согласно нашему договору, присягнул на верность Хаосу); четверо разведчиков-гоблинов (после моей просьбы самолично отобранных Мгхамом); трое людей и шестерка утангов. Итого — двадцать два воина. Немногим больше, чем два десятка, в рамки которых советовала уложиться Фаса, пославшая нас в эту безнадежную экспедицию. Впрочем, что-то глубоко внутри подсказывало мне — очень скоро наши ряды сократятся. Так что пара лишних воинов не играла особой роли.

Пожалуй, только я, Динкс и его телохранитель в полной мере осознавали трудности и опасности предстоящего похода. Я был единственным посвященным в истинную цель рейда в глубь вражеской территории, а имуры... Они догадывались, что, вероятнее всего, утопающий человек мертвой хваткой вцепился в них, чтобы вместе с собой утянуть на дно.

Оба честолюбивых дроу, вероятно, тешили себя мыслью, что им предстоит поход за славой. Орки просто жили сиюминутным и ни о чем не задумывались, так как были выше того, чтобы забивать себе голову всякой ерундой. Четверо гоблинов явно обрадовались тому, что их взяли в экспедицию, так как считали, что в лесу их шансы выжить выглядят намного предпочтительнее, чем во время битвы в открытом поле. Ну а утанги были скорее мертвыми, нежели живыми, поэтому им было абсолютно все равно, куда идти и где сражаться. Свою главную битву они уже давно проиграли Хаосу, и если в них еще сохранилась хотя бы слабая искра сознания, то наверняка самой заветной мечтой каждого из них было умереть в бою, чтобы наконец соединиться с бесчисленными легионами соплеменников, которые пали как воины, обретя вечный покой.

— Мы достойны узнать о конечной цели этого похода, или же его высочество Хрустальный Принц будет использовать свой отряд втемную?

Мне показалось, что Динкс не столько хотел услышать ответ на этот язвительный вопрос, сколько выплеснуть накопившуюся в глубине его души злобу.

— После того как теряешь осколок души, первое время постоянно чувствуешь себя не в своей тарелке. Такое ощущение, что одежда жмет или все на тебя пристально смотрят, чтобы выявить и без того очевидные недостатки. Хотел бы утешить тебя, сказав, что со временем это состояние пройдет, все войдет в обычную колею и ты станешь таким же, каким был прежде. Но я не буду этого делать. Потому что это не пройдет. Это уже никогда не пройдет. Ты сможешь научиться контролировать эмоции, но даже в этом случае бессознательно будешь чувствовать свою неполноценность.

— Я спросил не об этом.

— А какой ответ ты хочешь услышать? Что из всей нашей команды наилучшие шансы выжить имеют утанги, а все остальные — не более чем пушечное мясо, наживка, закинутая Фасой, чтобы на нее клюнула крупная рыба? Ты безмерно меня разочаруешь, если скажешь, что не догадывался об этом.

— Разговор не о том, о чем я догадывался, а о чем — нет, — имур все еще не пришел в себя полностью после потери осколка души, поэтому, сам того не замечая, был чересчур взвинчен, — а о том, что каждый имеет право знать, за что он воюет и умирает.

— Лам! — окрикнул я стоящего неподалеку телохранителя. — У нас возникло одно незначительное разногласие по поводу кодекса чести командира. Ты не мог бы рассудить нас?

Имур молча подошел, легким кивком выразив согласие выступить в качестве арбитра.

Я был более чем уверен, что благодаря своему феноменальному слуху Лам знал, о чем идет речь, тем не менее не отказал себе в маленьком удовольствии дать пояснения:

— Твой господин полагает, что генерал Тиссен был в корне не прав, так как не сообщил отданным под его командование лучникам-людям, с какой целью послал их на верную смерть. Я же, напротив, готов отстаивать интересы погибшего генерала, утверждая, что командир не обязан давать отчет подчиненным, объясняя какой необходимостью вызван тот или иной приказ, а также за что и почему умирают подвластные ему воины. Ты бы не мог решить, кто из нас прав?

Я еще не успел закончить свою небольшую речь, а Динкс уже развернулся и, не сказав ни единого слова, зашагал прочь.

— Присматривай за ним, — посоветовал я телохранителю, — первое время это необходимо. Потом все пройдет, душевные раны зарубцуются, а пока...

Заканчивать мысль я не стал, потому что это не требовалось. Моя неожиданная забота о Динксе была вызвана не накатившей ни с того ни с сего жалостью к «товарищу по несчастью», а обыкновенным расчетом командира, чей солдат должен быть всегда в форме.

— Через час выступаем. — Я перешел на деловой тон. — Будьте готовы.

— Понял. — Немногословный имур развернулся и бесшумной тенью последовал за удаляющимся господином.

«Все-то вы, имуры, всегда понимаете, — с неожиданной даже для самого себя злостью подумал я, — только всегда делаете так, как это выгоднее вашей расе...»

Впрочем, вспышка гнева прошла так же быстро, как и началась. В данный момент у меня и без того хватало забот, чтобы вдобавок ко всему обременять себя еще и подобными мелочами.

«Если во время похода Динкс не выполнит хотя бы один приказ, с ним немедленно разделаются утанги, — закончил я мысль уже на ходу. — Лама будет, конечно, жаль, потому что он честный воин, но это война. Или ты выполняешь приказ командира, или умираешь. Других вариантов нет».

Она не могла точно сказать, откуда узнала, что вечером непременно встретится с Хрустальным Принцем, тем не менее была стопроцентно уверена в этом. Ита не подозревала о том, что стрелы судьбы, две из которых по-прежнему лежали в ее колчане, а третья находилась у заклятого врага, связаны между собой той особой связью, которую нельзя объяснить с точки зрения обычного человеческого разума. Но даже если бы и знала, то и в этом случае вряд ли придала бы данной информации особое значение. Сумасшедшая лучница, чья горячая кровь кипела в венах, требуя выхода необузданной ярости, хотела только одного — выполнить свою клятву и навсегда покончить с ненавистным ей человеком.

На закате предатель войдет в лес, для того чтобы раствориться в его необъятных просторах. Это даст лучнице прекрасную возможность — затаившись в кронах деревьев, выпустить всего лишь одну стрелу. Причем даже не магическую, а обычную. Один выстрел, несколько мгновений полета — и все будет кончено. «Нет человека — нет проблемы», — кажется, так говорили в гильдии убийц.

«Очень точно и правильно говорили», — подумала Ита, направляясь к месту засады.

Она не только знала, когда отряд, возглавляемый ренегатом, выступит в поход, но и, что самое главное, какой дорогой он пойдет.

Фортуна улыбнулась своей избраннице, и все козыри оказались на руках девушки, после чего оставалось только одно — не промахнуться, когда настанет момент решающего выстрела.

Первая стрела погибла, взорвавшись в сердце файта, после чего ее обломок, впитавший в себя кровь убитого всадника, стал неотъемлемой частью Хрустального Принца.

Вторая — окаменела, не в силах выполнить условия договора, при этом отдав все свои силы Ите. А третья...

Третья решила одним ударом разрубить запутанный узел противоречий, освободив всех участников драмы от невыносимого бремени жизни.

Лучница убьет врага, ставшего ее наваждением, после чего будет настигнута беспощадными преследователями.

Человек и полукровка погибнут, а вместе с их жизнями оборвется та зыбкая нить, которая все еще удерживает жалкие обломки двух стрел судьбы в этой реальности.

Поляна была небольшая, поэтому прекрасно просматривалась с позиции, которую заняла лучница. Она затаилась на толстой ветке дерева, стоящего в некотором удалении от места, где должен пройти неприятельский отряд. Ита отдавала себе отчет в том, что может умереть, но она все же не собиралась идти на откровенное самоубийство. После того как стрела пробьет шею предателя, он еще некоторое время будет жить. Мало того что сама по себе сила удара может развернуть тело, за ней обязательно придут судороги, в результате которых он еще некоторое время будет биться в предсмертной агонии. Все произойдет слишком быстро и неожиданно для того, чтобы кто-то смог определить направление, с которого было произведено нападение. А раз так — отряду придется прочесать всю прилегающую к поляне местность. И не просто прочесать, а и облазить чуть ли не все деревья в радиусе пятидесяти метров, так как с земли невозможно увидеть слившуюся со стволом фигуру лучника. Конечно, днем поиски заметно облегчатся, но вряд ли небольшой отряд, целью которого является скрытное проникновение в тыл вражеской армии, будет рисковать и не просто задерживаться здесь до утра, но и вести активные поиски.

Нет, даже если посмотреть на ситуацию непредвзято, отбросив в сторону фактор случайности и все несущественные детали, то и в этом случае ее шансы выжить выглядели намного предпочтительнее, чем шансы умереть.

Жаль, что с ней не было старого лука, сломавшегося в результате выстрела в гольстерра, но после того, как Ита приняла решение действовать в одиночку, она вернулась в безжизненный лагерь людей, уничтоженных слугами Фасы, и взяла себе новый.

Конечно, его нельзя было сравнить с луками эльфов, так же как невозможно поставить в один ряд вещь, вышедшую из-под руки мастера, с обыкновенной поделкой ремесленника, но в руках опытного воина даже не слишком хорошее оружие способно на многое. Ите понадобилось около получаса для того, чтобы пристрелять и почувствовать новый лук, после чего она стала уверена — оружие не подведет. И теперь оставалось только одно — занять выбранную для выстрела позицию и ждать.

Как ни странно, обычно порывистая и нетерпеливая девушка на удивление спокойно перенесла тяготы длительного ожидания. Прошло около трех с лишним часов, прежде чем на поляне появился разведчик — авангард приближающегося отряда.

Небольшая фигурка гоблина на некоторое время застыла среди деревьев, вплотную подступающих к поляне, а затем, по-видимому удовлетворенный осмотром, разведчик осторожно вышел вперед. Создавалось впечатление, что он не шел, а скользил по земле. И без того небольшая фигурка сгорбилась, как будто пытаясь стать еще ниже, и в конечном итоге среди травы и цветов, плотным ковром укрывших лесную поляну, осталась видна только макушка разведчика.

«На редкость опытный следопыт», — мимоходом отметила про себя девушка, но не стала развивать мысль, предпочтя сконцентрироваться на предстоящем выстреле.

Именно эта незначительная на первый взгляд ошибка в конечном итоге ее и сгубила.

Лучница, овладевшая чуть ли не всеми приемами и знаниями элитного подразделения ольвиров и не раз участвовавшая в рейдах против Хаоса, лучше других знала о тактике гоблинов. Чуть выдвинувшись вперед, шел первый разведчик. По бокам, в некотором отдалении от него, следовали еще двое, не только контролируя обстановку в своих секторах, но и присматривая за ведущим. Затем, в двух полетах стрелы от авангарда, маршировали основные силы отряда, прикрываемые с флангов еще двумя группами. И замыкала колонну последняя тройка, в задачу которой входило обеспечение безопасности тыла.

Именно благодаря такому построению, а также тому, что трусливые гоблины были предельно внимательны, особенно когда речь шла об их безопасности, застигнуть врасплох этих маленьких проворных воинов было практически невозможно.

Небольшой мобильный отряд — это не крупное войсковое соединение. Поэтому в данном случае нет нужды использовать полный комплект — двенадцать разведчиков. Вполне хватит трех-четырех.

Ита была уверена в том, что поблизости должен находиться еще один гоблин, но посчитала, что достаточно надежно скрыта ветвями деревьев, чтобы ее можно было увидеть снизу.

Фигуру, затаившуюся на ветке в нескольких метрах над землей, действительно нельзя было обнаружить, если заранее не знать о ее присутствии, и будь на месте старого Кламста кто-то другой, все наверняка бы сложилось иначе.

Но... В нескольких метрах от дерева, в ветвях которого пряталась лучница, прошел ветеран, переживший за свою жизнь достаточно много, чтобы усвоить одну простую вещь — в полном опасностей лесу может выжить только предельно внимательный гоблин. Потерял на секунду бдительность — все, считай, что ты уже труп.

Ита сначала услышала, а затем и увидела, как маленькая фигура прошествовала невдалеке от ее убежища, но, судя по поведению, ничто не потревожило разведчика. Так же бесшумно и неожиданно, как появился, он скрылся, растворившись в безмолвных недрах лесной чащи.

В отличие от практически совершенных эльфийских луков оружие людей имеет свои недостатки, одним из которых является легкая, неуловимая простым человеческим ухом вибрация тетивы. Несколько лет назад Кламст не обратил внимания на едва различимый звук, раздавшийся откуда-то сверху, не придав ему должного значения... Из тридцати пяти гоблинов тогда уцелели двое — сам следопыт, получивший стрелу в спину, но чудом выживший, и еще один воин, сумевший спастись бегством. Именно он впоследствии вернулся и, обнаружив Кламста, дотащил раненого до лагеря.

С тех пор старый разведчик уже не мог забыть этот тихий, едва слышный шелест и без труда различал его среди многоголосия шорохов ночного леса.

Все было спокойно до тех пор, пока, проходя мимо дерева, он не услышал вибрацию тетивы, оглушительным громом ударившую по его и без того до предела натянутым нервам. Ни один мускул не дрогнул на лице гоблина, а походка осталась такой же, как прежде. Спокойно, как будто ничего не произошло, он миновал опасный участок, проследовав дальше. Весь прежний опыт говорил о том, что один человек не станет устраивать засаду на пути многочисленного, хорошо вооруженного отряда. Но сколько разведчик ни напрягал слух и зрение, больше он не заметил ничего подозрительного. Однако рыба, однажды попавшаяся на крючок, вдвойне осторожна. Несмотря на то что гоблин был чуть ли не стопроцентно уверен в том, что затаившийся в ветвях дерева лучник не имеет поддержки, он все же предпочел лишний раз подстраховаться. В отличие от прекрасно экипированных членов основного отряда у разведчиков практически не было никакой защиты. Они могли надеяться только на свое зрение, слух и быстрые ноги.

Один лучник затаился на дереве, или их несколько — не играет особой роли. Кламст должен в первую очередь позаботиться о собственной безопасности. Именно поэтому он прошел еще немного вперед, придерживаясь прежнего курса, а затем, резко забрав вправо, он сделал широкий полукруг, в конечном итоге оказавшись достаточно далеко от места засады, но в то же время достаточно близко от поляны, чтобы остальные могли услышать его предупреждающий крик.

Спустя несколько минут после появления на поляне разведчика из леса вышли основные силы отряда. Они чувствовали себя в полной безопасности, поэтому, вместо того чтобы пересекать открытое пространство короткими перебежками, двигались как обычно — быстрым размеренным шагом.

Летняя ночь и до этого была достаточно светлой, но, как будто идя навстречу желанию Иты, из-за легкого покрывала облаков вынырнула луна, осветив все вокруг призрачно-серебристым светом.

«Спасибо тебе, милая», — мысленно поблагодарила девушка небесное светило за столь своевременную помощь, одновременно фиксируя все происходящее на поляне.

Сначала появились орки, вслед за которыми вышли дроу.

Рука девушки, сжимающая лук, непроизвольно дернулась. Если и был в этом мире хоть кто-то, кого полукровка ненавидела так же неукротимо яростно, как человека, которому вскоре предстояло умереть, то это только проклятые дроу.

«Если получится, уничтожу и эту пару», — подумала лучница, быстро взяв себя в руки.

Затем показались какие-то странные создания, в чьем внешнем облике Ита не смогла определить черты ни одной из известных ей рас. Она ничего не знала об утангах, так как никогда не интересовалась ими и не придавала значения древним легендам. В сказаниях давно ушедшей старины если и оставалась крошечная крупинка правды, то отделить ее от беспросветного нагромождения вымысла было практически невозможно.

Шестерка неведомых воинов вышла из леса, и только потом появился он — Хрустальный Принц. Человек, чья жизнь в этот момент сосредоточилась на острие наконечника стрелы, готовой сорваться с натянутой тетивы, как только Ита решит, что время пришло.

Прежде она никогда не видела его так близко, но сразу же поняла — это он. Именно тот, кто ей нужен, потому что другие люди, шедшие рядом, ни внешним обликом, ни даже самой манерой держаться не походили не то что на принцев — даже простых офицеров из них бы не вышло.

Если бы здесь не было дроу, то, скорее всего, полукровка, вытащив из колчана последнюю из трех магических стрел, выстрелила бы в сердце предателя. Так как вторая попытка не удалась, лучнице ничего не грозило — она бы не умерла в результате выстрела. И что самое главное — не было никакого сомнения в том, что стрела поразит цель.

Но темные эльфы... Их присутствие решило исход дела. Ите нужно было сохранить силы еще на два выстрела. И хотя внутренний голос настойчиво предлагал ей воспользоваться стопроцентным шансом, она все же отвергла его.

Имея многое, хочется еще большего.

Этан был тысячу раз прав — людьми движет не здравый смысл, а алчность и страх. В данном случае верх взяла человеческая природа, отодвинув эльфийскую сущность полукровки на задний план. И пускай эта алчность была направлена на удовлетворение мести, а не какие-то материальные блага, это ровным счетом ничего не меняло.

Рука до предела оттянула тетиву, а наконечник стрелы обратился в сторону цели...

Сделавший приличный крюк Кламст решил, что отошел на достаточно безопасное расстояние от места засады.

Лучница перестала дышать, предельно сконцентрировавшись на предстоящем выстреле.

Человек, в шею которого мгновение спустя должна была вонзиться безжалостная стрела, повернулся к шедшему сзади имуру и что-то сказал.

Демон-ветер взмахнул крылом, чтобы отогнать прочь любопытные облака, сгрудившиеся над местом предстоящего боя.

В безраздельной вышине как ни в чем не бывало сияла надменно-гордая красавица луна, для которой ничего не значила вся эта мышиная возня смертных.

Пора, поняла Ита и разжала пальцы, удерживающие тетиву.

Отчаянно громкий крик филина — условный знак опасности — разнесся над округой, как будто пытаясь догнать устремившуюся к цели стрелу.

В самый последний момент, повинуясь скорее подсознательному чувству, нежели приказу разума, нога человека застыла в воздухе, и шаг, который должен был стать последним в его жизни, так и не был сделан.

Оскорбление, готовое сорваться с губ имура, камнем застыло в горле.

Головы всех присутствующих практически синхронно повернулись в сторону крика.

Стреле не хватило самой малости — каких-то ничтожных двух сантиметров, чтобы выполнить свою миссию, пробив артерию.

С каким-то запоздалым сожалением лучница поняла, что не использовала свой единственный шанс и прямо теперь, будучи обнаруженной, потеряет все — включая жизнь.

Тело командира еще только падало на землю, и было даже непонятно, убит он или только ранен, а быстрее всех сориентировавшиеся в ситуации утанги начали действовать.

— Сколько бы вас ни было, вам все равно не уйти. — Блестяще справившийся со своей задачей Кламст достал из голенища сапога жертвенный нож — пришло время вернуть старый долг.

В этом месте больше нечего было делать, поэтому ветер, взмахнув необъятным крылом, полетел на восток. Сдерживавшие до этой поры любопытство глупые облака, словно стая бродячих собак, набросившихся на кость, сгрудились над поляной. Яркое сияние гордой красавицы луны мгновенно поблекло.

Правая рука девушки отбросила в сторону ненужный более лук и вытащила из колчана каменную стрелу.

Трое утангов заслонили телами упавшего мужчину, один склонился проверить, насколько серьезно ранение, а оставшиеся двое устремились в лес, чтобы найти и уничтожить нападавших.

— А-аа! — Дикий рев, в котором уже не было ничего человеческого, исторгся из горла женщины, когда она покинула свое ненадежное убежище и, словно огромная дикая кошка, спрыгнула на землю.

Гоблин, решительно сжимавший в руке жертвенный нож, в ужасе оцепенел — кем бы или чем бы ни было это существо, у Кламста пропало всякое желание встречаться с ним.

Вырвавшийся вперед утанг увидел фигуру, шагнувшую ему навстречу, и обнажил свой клинок. Оружие смертных было не в силах причинить вреда древнему воину, но окаменевшая стрела не являлась оружием в буквальном смысле этого слова.

Ита уже не принадлежала себе. Ее разум попал в подчинение неведомой силе, о природе которой можно было только догадываться, но нельзя было сказать ничего определенного. Впрочем, в этом состоянии не было ничего страшного и тем более плохого. Потому что и у девушки, и у этой неведомой силы были одни и те же задачи. Их цели полностью совпадали, и, быть может, именно поэтому данный союз оказался настолько успешным, что в конечном итоге чуть было не привел к гибели Хаоса.

То, что в свое время не смогли совершить бесчисленные легионы утангов, почти удалось хрупкой девушке.

Рука лучницы метнула навстречу приближающемуся врагу окаменевшую стрелу.

Утанг видел, как слабый всполох света, устремившийся ему навстречу, неумолимо увеличивается в размерах. Давно мертвый разум не нашел в этом свечении ничего необычного, но та крохотная живая искра, которую так и не смогла уничтожить Фаса, неожиданно откликнулась на призыв. Воин мог и, что самое главное, должен был уклониться в сторону, чтобы это сияние не ослепило его, но в глубине бездонной черной дыры его сознания произошел неожиданный всплеск, в результате которого чрево бездонной воронки сжалось до невероятно малых размеров, достигло пределов критической массы и взорвалось сверхновой звездой.

Стрела неумолимо приближалась, и темный лес, являющийся не более чем декорацией, грубо намалеванным рисунком на вечном холсте мироздания, прорезал первый луч света. Ткань декорации начала трещать по швам и рваться, как будто ее вспарывали изнутри острым ножом. И чем ближе подлетала стрела к своей цели, тем большие куски полотна опадали и все лучше становилось видно, что за отрывающимися полосами дешевого рисунка скрывается настоящая жизнь. Бесчисленные легионы утангов стоят на огромной равнине, и взоры всех без исключения направлены на него — их славного боевого товарища, непонятно почему до сих пор не присоединившегося к великому воинству.

Ни разу за прошедшие тысячелетия никто из утангов не произнес ни единого слова. Их странное состояние можно было охарактеризовать как «не до конца мертвые», поскольку после воскрешения живыми они уже не были. А трупы, как всем прекрасно известно, молчат.

— Я иду! — успел выдохнуть огромный воин за секунду до того, как дротик-стрела ударила ему в голову.

И нерушимое прежде тело, взорвавшись изнутри вспышкой яркого света, рассыпалось веером мелких осколков.

У Иты была всего одна каменная стрела. А из этого следовало, что она может поразить всего лишь одного воина до того, как напарник убитого разделается с ней.

Но под воздействием услышанного в глубине сознания второго утанга пробудилась дремавшая ранее искра. И свет, разорвавший на части его соплеменника, вспышкой молнии озарил и его сознание, оживив давно забытые чувства.

Неряшливо намалеванная картина ночного леса стекла вниз грязными каплями, и ошеломленному взору утанга предстало окно, за которым простиралась равнина, до самого горизонта заполненная войсками.

— Я иду. — Губы, остававшиеся сжатыми на протяжении бесчисленной череды веков, прошептали: молитву-заклинание, в которой в этот момент сосредоточилась вся его жизнь. — Я иду, — повторил некогда гордый воин, волей богов превращенный в бездушную марионетку, после чего каменный наконечник стрелы вошел в его грудь, освободив из пут вечного рабства еще одного несчастного.

Иту совершенно не удивило, что и второй противник позволил так легко, без всякого сопротивления убить себя. В данный момент у полукровки не было времени для раздумий, так как перед ней стояла вполне ясная и определенная цель — убить человека и пару темных эльфов. Все остальное не имело значения.

Вырвавшись из леса стремительным вихрем, девушка привела в замешательство орков, которые всегда славились своей силой, но никогда не могли похвастаться тем, что умеют думать.

Они находились ближе всех к лучнице, поэтому Ита начала с этой пятерки.

Тонкое жало стрелы только слегка задело шею ближайшего воина — и огромный орк схватился за горло, пытаясь остановить кровь, горячим фонтаном устремившуюся из разорванных вен. Не останавливаясь и не тратя драгоценных мгновений на то, чтобы узнать, мертв ли поверженный враг, каменный наконечник вспорол еще одно горло, ядовитой змеей метнувшись и к третьему. Этот воин успел вскинуть руку, защищая шею, но это его не спасло — стремительный укол в сердце достиг цели.

Невероятно быстрой девушке, переполняемой силой стрелы, оставалось прикончить еще пару неповоротливых орков, чтобы добраться до темных эльфов, но тут произошло неожиданное: та роковая случайность, предугадать которую невозможно.

Оставленный за спиной воин, чье пронзенное стрелой сердце навеки остановилось, вдруг ударил.

Ита уже перенесла вес тела на правую ногу, сделав стремительный выпад, чтобы продолжить кровавую жатву, но тут краем глаза заметила приближающийся кулак.

Она была очень быстрой. Невероятно, нечеловечески быстрой. Девушка, пропитанная силой древней стрелы, бросила вызов отряду высококлассных бойцов. И кто знает, чем бы в конечном итоге завершилось это сражение, если бы не орк, в чьей огромной груди бились одновременно два сердца.

Ей почти удалось уклониться. Еще бы чуть-чуть — самую малость, сотую долю секунды, — и ее голова поднырнула бы под мощный кулак. Пара неуловимых взглядом движений — и орки бы пали. Победа была совсем уже рядом: казалось, осталось лишь протянуть руку — и весь мир будет лежать у ее ног. Но, как всегда и бывает в жизни, чуда не произошло.

Кулак нападавшего достал ее на излете и вскользь. Впрочем, этого оказалось вполне достаточно, чтобы оглушить девушку.

Огромное солнце вспыхнуло в голове Иты, раскинув жаркие протуберанцы боли по всему телу, — и она провалилась во тьму. А когда через некоторое время все же пришла в себя, то все оказалось в точности так, как в том вещем сне, в пророчество которого она не решилась поверить.

Орк удерживал ее за волосы, не позволяя ватному телу упасть на землю, при этом в ее голове стоял ровный гул, как будто Ита плыла под водой вблизи бушующей лавины огромного водопада.

Она знала в точности до мелочей, что последует дальше, и даже хотела было сомкнуть веки, но все же не сделала этого. Умереть с малодушно закрытыми глазами — хуже этого не могло быть вообще ничего.

Человек, однажды предавший голос собственной крови, перейдя в услужение Хаосу, перехватил ее волосы, приблизив лицо чуть ли не вплотную к ее глазам. Он оказался настолько близко, что расфокусированный взгляд все еще не пришедшей в себя Иты видел лишь губы. И эти губы шевелились, потому что ее торжествующий враг читал приговор.

Если бы это было в ее силах, она бы плюнула в это отвратительное безликое лицо с глупо шевелящимися губами. Но даже этой последней крохотной радости лишила ее оглушающая атака проклятого орка, в чьей мощной груди оказалось два сердца.

«Как это глупо...» — еще успела промелькнуть запоздалая мысль, а затем резкий удар ножом в грудь стер из ее сознания остатки всех мыслей и чувств.

Рука, до этого момента удерживавшая волосы Иты, разжала пальцы, и тело девушки безвольно упало на землю. До самого последнего мгновения ее глаза оставались открытыми, и, только после того как лицо со всего размаха ударилось о землю, наступила окончательная, всепоглощающая тьма.

Тьма, чью абсолютную власть сможет нарушить лишь первый луч солнца, являющийся предвестником нового дня.

Дня, который наступит еще очень и очень нескоро...