– Он приходит в себя. Давление 120/70. Пульс 70 ударов в минуту, ровного наполнения. Роговичный рефлекс… Все, он ваш.

– Спасибо, доктор. А теперь оставьте нас.

Романцев быстро возвращался к жизни. Он был вне себя от ярости.

– Достаточно, – пробормотал Романцев. – Я же сказал, достаточно!

Он открыл глаза и некоторое время рассматривал окружающий мир. Этот мир был трехмерным и имел размеры шесть на четыре метра плюс два семьдесят пять высота. Одним словом, это была обычная комната, почти свободная от мебели и к тому же погруженная в полумрак. В этом мире Романцев был не одинок.

За столом напротив сидел человек, как две капли воды смахивавший на одного знакомого, оставшегося где-то там, в реальной жизни. Мягкий рассеянный свет от бронзовой антикварной лампы придавал ему сходство со скульптурным изображением древнего божества. Чуть правее, из угла комнаты, на Романцева глядели глаза еще одного человека. Этот тип также был ему хорошо знаком. Еще бы, это был он сам. В конце концов он все же понял, что это всего лишь застывший стоп-кадр на экране телевизора.

Романцев несколько раз сжал и разжал кисти рук, стараясь избавиться от неприятного покалывания в кончиках пальцев. Голова напоминала кувшин с битым стеклом, но с каждым мгновением он чувствовал себя все лучше.

Вскоре эти изменения заметил и сидевший напротив человек. Он наклонился ближе к Романцеву, так, что его лицо полностью осветилось лампой, и тихо произнес:

– Добро пожаловать к нам, Романцев.

– Убирайтесь! – процедил Романцев. – VENIT DIABOLUS! Кстати, я выучил латынь.

Он помолчал, вглядываясь в своего двойника, затем перевел взгляд на освещенного лампой человека и взорвался от распиравшей его ярости.

– Убирайтесь! Вы… Я не знаю, кто из вас двоих мне более ненавистен, поэтому убирайтесь оба! Проваливайте или отпустите меня на все четыре стороны! Меня уже тошнит от вас! Слышите, Стоун?! Или как там вас сейчас величают?

– Для покойника вы выглядите неплохо, – сухо отметил сидящий за столом человек. – Продолжайте называть меня Стоуном.

– Проваливайте! – скорее по инерции, рявкнул Романцев, но Стоун упорно не реагировал на его проклятия, предпочитая роль наблюдателя. Офицеры из аналитического отдела ПГУ как-то в шутку приклеили этому человеку прозвище «Стоун». Как раз тот случай, когда не в бровь, а в глаз. Холодный, бездушный и твердый, как камень. Здоровенная глыба, которая все время норовит встать у тебя на пути.

Романцев бросил взгляд на светящийся циферблат часов. 17.45, 29 ноября. Его убили двое суток назад. Каково, а?

– Неплохо бы меня похоронить, – буркнул Романцев. – А то как-то не по-христиански все это. Можно без церемоний. Я сирота. Ваше присутствие на похоронах необязательно.

Стоун промолчал, только отвел взгляд от лица Романцева и принялся рассматривать его двойника, словно раздумывая, кому из них отдать предпочтение.

– Я покойник, – продолжал, обращаясь к стенам, Романцев. – Стаж небольшой, всего двое суток, но это дело поправимое. Мне нравится быть покойником. Это самое лучшее из всего, что я когда-либо испытывал. Я надеялся, что это устраивает всех. Я всем надоел: мафии, начальству, коллегам, жене и собственным детям. Когда меня убивали, я был этому только рад. Кстати, почему меня убили? Нет, почему именно он меня убил?

Романцев вполголоса выругался и махнул рукой.

– Ладно, мне наплевать, кто и за что меня убил. Эта история дурно пахнет, но я не собираюсь во всем этом копаться. Меня устраивает такое положение дел.

Романцев тяжело поднялся со стула, опираясь одной рукой на край стола.

– Все было хорошо до того момента, пока я не увидел вас, – он направил на Стоуна указательный палец. – Всех устраивает считать Романцева покойником, только не Стоуна. Вы даже на том свете не хотите оставить меня в покое. Скажите, зачем вам понадобилось высвистывать меня оттуда? Вам известно, что общаться с духами – опасно?

Романцев перевел дыхание и оперся теперь уже на обе руки. Ноги противно дрожали и совсем отказывались ему служить.

– Читали Ветхий завет? – конечно, Стоун все читал и все знает. – Помните, царь Ирод приказал уничтожить всех кудесников и заклинателей духов? Не боитесь, что какой-нибудь современный Ирод обрушит на вас свой гнев за то, что вы вызвали к жизни дух покойного Романцева? Какого черта вы молчите, Стоун? И уберите это лицо, оно мне противно.

Романцев ткнул в сторону экрана и вернулся на прежнее место. Ноги едва подчинялись ему, но голова почти перестала болеть.

– Пребывание на том свете определенно пошло вам на пользу, – удовлетворенно кивнул Стоун. – К вам вернулось чувство юмора. Последние годы вы слишком мрачно смотрели на мир.

– Это хорошо, что вы говорите обо мне как о покойнике. Продолжайте так и дальше. Не дай Бог вам сказать, что это всего лишь розыгрыш. Не нужно меня разочаровывать. А теперь выключите телевизор и скажите, какого черта вам от меня нужно. Я буду рад любым разъяснениям.

– Вы не будете разочарованы, Романцев, – скупо улыбнулся Стоун. – Можете мне поверить.

«Это правда, – подумал Романцев. – Ты меня никогда не разочаровывал, Стоун—Карпинский. За исключением одного раза. Когда ты стал предателем».

Стоун развернулся в сторону телеэкрана и нажал кнопку пульта. На экране появилась заставка телекомпании Си-эн-эн. Молодой энергичный диктор бодрой скороговоркой принялся излагать последние новости. Обычный набор: конфликты, переговоры и опять конфликты. Романцев бросил вопросительный взгляд в сторону Стоуна, но тот, казалось, был всецело занят просмотром новостей. Короткий пятиминутный выпуск новостей часа подходил к концу, когда слова ведущего заставили Романцева сначала встрепенуться, затем почувствовать сосущую пустоту в желудке. Еще бы! Речь шла о некоем Романцеве.

«В предыдущих выпусках новостей мы уже сообщали о некоторых обстоятельствах гибели заместителя начальника Главного управления по борьбе с организованной преступностью Алексея Романцева. Наш московский корреспондент сообщает новые подробности этой трагедии».

На фоне Кремля появилось лицо Уолтера Холлэма, московского корреспондента Си-эн-эн.

«В октябре этого года полковник Романцев был временно отстранен от должности в связи с возможной причастностью к серии громких скандалов в высшем руководстве МВД. По нашим сведениям, против самого Романцева органами прокуратуры возбуждено уголовное дело. Учитывая это обстоятельство, мы попытались выяснить, кто в конечном итоге принимал решение включить Романцева в состав правительственной делегации для переговоров с Чечней. Согласно разъяснению ответственного чиновника МИД России, Романцев был направлен в Грозный в качестве эксперта Совета безопасности. В последнее время наблюдается значительный рост незаконных поставок вооружения из России на Северный Кавказ, увеличилось также количество нелегальных путей доставки оружия. Российское руководство всерьез озабочено тем, что на Северном Кавказе развернута сеть учебных лагерей, используемых как для обучения «диких гусей», так и для подготовки боевиков для военизированных мафиозных группировок.

Напоминаем, что автомобиль, в котором находился Романцев, был уничтожен мощным взрывным устройством. Для расследования причин и обстоятельств трагедии создана объединенная следственная бригада из работников МВД России и Чечни».

Напоследок Си-эн-эн воспроизвела картину места происшествия: участок горной дороги, груда обгоревшего металла на фоне изуродованных взрывом деревьев и небольшая группа военных и людей в штатском, очевидно, та самая следственная бригада, о которой упомянул в своем сообщении Уолтер Холлэм.

– Впечатляет, – произнес вслух Романцев. – При такой силе взрыва практически невозможно определить, кто находился в машине. К каким выводам придет следствие, Стоун? Кстати, меня убили в другом месте.

– Следствие определит, что это была взрывчатка «С-4», – дружелюбно произнес Стоун. – Еще они обнаружат осколки взрывателя, который был активирован узконаправленным радиолучом. Следствие также располагает останками человека, в котором не без труда удалось опознать вас. Желаете продолжить просмотр новостей? «Скай ньюс», РТР, «Останкино» – выбирайте, Романцев. Сегодня вы еще пользуетесь популярностью, а завтра вас забудут.

– Достаточно, – поморщился Романцев. – Я не страдаю манией величия. Кстати, где этот злодей? У меня к нему срочное дело. Я собираюсь выпустить из него дух.

– Вы говорите о своем лучшем друге? – любезно переспросил Стоун.

– Бывшем лучшем друге, – мрачно поправил его Романцев. – Где он?

– Мне очень жаль… – Стоун смежил тяжелые веки и надолго ушел в себя.

– Что вы все ходите вокруг да около, Стоун?! Какого черта!

Романцев ощутил новый прилив раздражения. Ему хотелось схватить со стола тяжелую бронзовую лампу и запустить ею в голову Стоуна.

– Он погиб, – Стоун бросил насмешливый взгляд в сторону Романцева. – Это произошло всего лишь сутки назад поблизости от места вашей гибели.

– О Боже… – тяжело вздохнул Романцев. Болтовня о мертвецах ему уже изрядно надоела.

– Надеюсь, на этот раз покойник настоящий?

– Высшего качества, – подтвердил Стоун и собрался вновь включить телевизор.

– Оставьте в покое телевизор! – рявкнул Романцев. – Можете смаковать эти картинки наедине. Расскажите своими словами.

Стоун пожал плечами и отложил пульт в сторону.

– Феликс Ураев прибыл в Грозный утром двадцать седьмого, то есть в день вашей кончины…

– Послушайте, Стоун, давайте все же окончательно определимся с моей персоной: так я жив или мертв?

Не дождавшись ответа, Романцев махнул рукой:

– Ладно, продолжайте. Итак, эта задница появилась в Грозном двадцать седьмого утром. Мне довелось с ним в этот день свидеться, если вы еще об этом не знаете.

– По пути в Грозный он останавливался в Краснодаре и Сочи, где провел деловые встречи со своими клиентами. На этот раз Ураев был один, без привычного сопровождения. В Грозном Ураев остановился у своего давнего приятеля, начальника президентской охраны. Он ни с кем не встречался, если не считать короткого телефонного разговора с замминистра МВД Чечни. С последним он договорился о встрече на девять утра следующих суток. Затем одолжил у приятеля джип и отправился по своим делам.

– Грохнуть одного давнего дружка, – мрачно добавил Романцев.

– В третьем часу дня на выезде из Грозного Ураева остановил патруль – они узнали машину, – но все быстро уладилось, и с этого момента Феликса Ураева больше никто не видел.

– Кроме меня, – не удержался Романцев.

– Послушайте, Романцев, – в голосе Стоуна отчетливо слышалось раздражение, – оставьте свой черный юмор. Положение настолько серьезно, что мне пришлось пойти на самые крайние меры. Надеюсь, вы понимаете, что не шутки ради я затеял эту операцию с ликвидацией двух близких мне людей, единственных, пожалуй, кого я по-настоящему люблю и уважаю. Мы в цейтноте, и сейчас не время для острот.

– Вы?! Вы находитесь в цейтноте, черт вас побери, Стоун! – взорвался Романцев. Он хотел добавить кое-что похлеще, но, внимательно вглядевшись в лицо Стоуна, заметно охладел и уселся обратно на свой стул. Он только сейчас заметил черные круги под глазами Стоуна. Серая кожа со следами старческой пигментации туго обтягивала широкие скулы. Стоун заметно сдал. Романцев никогда не слышал, чтобы кому-либо удалось вывести этого человека из равновесия, а сейчас Стоун едва держал себя в руках. Это была лишь тень прежнего Стоуна.

– Извините, – нехотя выдавил Романцев. – У меня паршивое настроение. Продолжайте.

Стоун опять отодвинулся в тень и заговорил негромким глухим голосом:

– На следующий день Ураев не явился на назначенную встречу. Это вызвало вполне обоснованную обеспокоенность, ведь среди многочисленных достоинств нашего общего знакомого числятся такие качества, как обязательность и пунктуальность. Забеспокоился и его приятель, поскольку Ураев обещал к рассвету вернуться. Впрочем, поиски еще и не начинались, когда в одном из городских отделений милиции раздался телефонный звонок. Судя по голосу, звонил кто-то из местных жителей, мужчина среднего возраста. Аноним сообщил, что был очевидцем дорожно-транспортного происшествия, и назвал точные координаты места трагедии. Водитель светло-серого джипа, следовавшего в сотне метров впереди его машины, превысил безопасную скорость, и на крутом вираже джип свалился в пропасть. Выдав эту информацию, аноним повесил трубку. На место трагедии немедленно отправилась поисковая группа. Показания очевидца подтвердились. Машина – тот самый джип, который одолжил у приятеля Ураев, – вдребезги, от водителя фактически ничего не осталось. И только после тщательных поисков удалось обнаружить несколько предметов: именные наручные часы и перстень. Это позволило с уверенностью утверждать, что в машине находился сам Ураев.

Стоун ненадолго замолчал и принялся массировать виски. Сколько суток он не спал? Двое? Трое? Помимо воли Романцев почувствовал жалость к этому человеку, хотя прекрасно понимал, что Стоун – последний, кто в этом нуждается.

– На первый взгляд дело казалось достаточно простым. Ураев торопился по своим делам, превысил скорость, не справился с управлением на опасном участке дороги и свалился в пропасть. У руководителей МВД Чечни отлегло от сердца. Сами понимаете, если бы Ураева ликвидировали на их территории, это бы очень многим не понравилось. У вашего приятеля есть могущественные друзья, начнутся разборки и прочие хлопоты. А тут на руках у них еще ваш труп. Одним словом, сплошные неприятности. Простим эту маленькую радость, проявленную ими при известии, что Ураев погиб не насильственной смертью.

– Я так понимаю, что долго им радоваться не пришлось? – поинтересовался Романцев. Он хорошо знал стиль работы Стоуна. Тот всегда норовил одним выстрелом поразить сразу несколько целей. В большинстве случаев ему это удавалось.

– Вы правы, – подтвердил Стоун. – Поздно вечером, около двадцати трех по местному времени, в очередном выпуске Си-эн-эн был показан один любопытный репортаж. Да что там говорить, – хмыкнул Стоун, – это была настоящая бомба. Мы имеем дело с одним из тех редких случаев, когда тележурналистам удается снять живьем картину преступления. Редкая удача.

– Поделитесь со мной, – попросил Романцев. – Я хочу порадоваться вместе с вами.

– Прекрасная работа. Съемка велась с довольно близкого расстояния, полно крупных планов. Как вы успели догадаться, официальная версия лопнула, едва появившись на свет. Ураева убили. Репортаж не позволяет нам в этом усомниться. Правда, камера снимала этот эпизод не с самого начала, но дело, очевидно, было так. Четверо людей в военной форме без знаков различия, лица скрыты черными шлемами, некоторое время довольно оживленно беседовали о чем-то с Ураевым. Разговор происходил прямо на дороге, рядом две машины: джип и темно-синий «Форд Скорпио». В течение разговора возникла ссора, Ураева оглушили, затолкали в джип и столкнули машину в пропасть. После этого боевики уселись в «Форд» и поспешили скрыться.

– Их, конечно, не удалось найти?

– Пока нет. Машину нашли, она оказалась краденой. Отпечатков нет, улик нет и так далее.

– Кто снимал? Должно быть, это чертовски смелый человек и к тому же хорошо информированный.

Стоун неопределенно пожал плечами.

– Не знаю. Это не так просто будет выяснить. Скорее всего, снимал один из вольных охотников, их называют «стрингерами». За несколько сотен долларов они готовы добраться хоть до самой преисподней.

Стоун помолчал несколько секунд и лукаво улыбнулся.

– Он мог оказаться там случайно. Вероятность этого ничтожно мала, но чего только не бывает… Да, определенно, это был стрингер. Он отснял пленку, затем быстренько смотался в Сухуми или Сочи, эти парни с авиаторами запанибрата, – там есть оборудованные спутниковой аппаратурой телестудии – и уже оттуда перегнал информацию на Си-эн-эн. Ловкий парень. Боюсь, этого человека так и не удастся найти, не дурак же он в самом деле, должен понимать, куда сунул свой нос.

– Такой оперативности можно только позавидовать, – сказал Романцев, не скрывая скептического отношения к словам Стоуна. – Но выглядит все чертовски логично. Нашу… гм, гибель, конечно же, связали воедино?

– От вас трудно что-либо скрыть, Романцев, – улыбнулся краешком губ Стоун. Его глаза по-прежнему оставались холодными, как вечная мерзлота. – Вы знаете наперед все, что я хочу вам сообщить.

Романцев засмеялся.

– Представляю, какой тарарам поднялся в Грозном.

– Да уж, – кивнул Стоун. – Я не хотел бы сейчас там оказаться.

– Ноты протеста, газетная шумиха и все такое прочее?

– Да, да, все как положено. Сегодня вечером ваши… торжественные похороны. Останки Романцева и Ураева днем доставил самолет из Грозного.

– Народу много будет?

– Конечно. Вас ведь любили, Романцев. Вас и Ураева. Опять же, народ… Вы же знаете, как наш народ относится к мученикам.

– Не хватало еще, чтобы меня причислили к лику святых, – проворчал Романцев. – Жаль, что я узнал обо всем этом только после своей смерти. Проследите, чтобы нас не захоронили рядом. Это моя последняя воля. Я не хочу, чтобы по моей скромной могилке топтался табун крестных отцов, прибывших на похороны своего друга и ангела-хранителя.

– Что-нибудь еще хотите узнать, Романцев?

– Да, конечно. Самую малость.

Романцев потрогал пальцами двухдневную щетину на щеках. Он только сейчас почувствовал, что зверски проголодался. Но душ и хорошая порция спиртного – в первую очередь.

Ты неудачник, Романцев. Юродивый. Правильно жена написала тебе в записке – ты юродивый. Ты все в своей жизни делал неправильно. Ты даже умереть по-человечески не смог – вместо тебя похоронят чьи-нибудь искромсанные останки. А ты будешь продолжать жить. Нет, ты превратишься в зомби и будешь плясать под дудку этого человека. Тебе ведь этого хочется, не так ли? Ты не сопротивляешься, а лишь гримасничаешь от собственного бессилия. Нет, ты не юродивый, ты – паяц. Пляши, Романцев, кривляйся и юродствуй, ты ни на что более не годен.