Две гигантских стрекозы некоторое время кружились в воздухе, словно принюхиваясь друг к другу, затем плавно опустились на землю. Рядом с лужайкой плескался небольшой пруд. Его поверхность была затянута тиной и напоминала позеленевшую от времени медь. Здесь Васнецов писал с натуры свою знаменитую «Аленушку».

Первыми из вертолета выскользнули Личутин и Карасев. Глядя на их спокойные лица и уверенные движения, Платонов перестал нервничать и убрал палец с гашетки крупнокалиберного пулемета, ствол которого был направлен в сторону чужака. Как всегда бывает в минуты опасности, страх исчез, уступив место холодной выдержке и трезвому расчету.

Когда Платонов и Колхауэр подошли к центру лужайки, там уже стояли люди Морока, просвечиваемые внимательными взглядами Личутина и Карасева. В свою очередь, их буравили четыре пары глаз. Словом, все шло так, как и должно идти, когда встречаются профессионалы, умеющие по едва заметным признакам узнавать подобных себе даже в тысячной толпе. Каждый из них уже прикинул в уме, на сколько долей секунды раньше своего противника он сможет нажать на спусковой крючок.

Платонов не терял времени зря и, пока приближался к людям Морока, мысленно сфотографировал каждого из них, снабдил фото краткой характеристикой и разместил их в своей памяти по ранжиру, в зависимости от опасности, которую они могут собой представлять.

Первое место в новой картотеке занял человек, который стоял к нему ближе всех. Это был высокий блондин лет тридцати с небольшим. От него исходили мощные волны концентрированной опасности, словно от ядерной бомбы, которая через долю секунды должна взорваться. Его глаза с красными прожилками напоминали взгляд кобры, изготовившейся к прыжку. Платонов на секунду уж было решил, что это сам Морок, но тут же отбросил эту мысль. Он дал ему кличку «Альбинос».

Под вторым номером проходил еще один занятный тип, по которому явно плакала тюрьма в двух-трех десятках стран. Он был похож на Альбиноса, как валет треф на бубнового валета, то есть отличался только мастью. Смуглая кожа, темные курчавые волосы и черные блестящие глаза выдавали в нем выходца из Южной Европы. Он также был высокого роста. Впрочем, в компании, собравшейся на лужайке, низкорослых не было, и Элизабет Колхауэр выглядела здесь как девочка-подросток, собравшаяся взять автографы у участников американского шоу «Гладиаторы». Южанин получил кличку «Пистольерос».

Номера три и четыре выглядели, словно братья-близнецы. Судя по их комплекции и мощным бицепсам, им не представляло труда голыми руками свернуть шею быку. Их лица не блистали интеллектом, зато руки наверняка умели действовать быстро. Эти верзилы были явно отечественного производства, и, несмотря на свой угрожающий вид, не представляли такой опасности, как номера один и два. Чтобы не путать близнецов, Платонов решил третьего, который был помассивнее, назвать «Свиной Тушенкой». Более поджарый и мускулистый четвертый номер получил кличку «Бифштекс».

Закончив классификацию негодяев, Платонов напоследок запечатлел в памяти их групповой портрет и спросил:

– Кто здесь старший?

– Я, – ответил Альбинос и сделал замысловатый жест рукой, означавший, видимо, отдание чести.

Платонов едва не сплюнул от возмущения и решил этим подонкам честь не отдавать. Но его обрадовало, что он верно вычислил Альбиноса.

– Не будем терять времени на приветствия и более тесное знакомство, – сухо произнес Платонов. – Перейдем сразу к делу. В нашем распоряжении – неполный час для проверки усадьбы. Предлагаю разделиться на две смешанные группы и начать обход усадьбы по кольцу, навстречу друг другу. Встречаемся в 16.40 на лужайке. Пять минут на совещание, и, если все будет в порядке, в 16.45 даем сигнал. А сейчас я предлагаю всем разрядить свое личное оружие.

Альбинос не стал спорить и медленно, двумя пальцами, выщелкнул из своего пистолета обойму. Затем он снял его с предохранителя, направил дулом вверх и несколько раз щелкнул курком, показывая, что ствол пуст. Эту же процедуру повторил Платонов, а вслед за ним все остальные. Двое последних – Пистольерос и Колхауэр – разрядили свое оружие одновременно. Платонов улыбнулся про себя, представив на секунду, что произойдет, если Пистольерос вдруг надумает перехитрить Элизабет, надевшую маску наивной красотки. Но все обошлось.

Платонов отметил, что у близнецов – «магнумы» сорок пятого калибра, способные с пятидесятиметрового расстояния развалить человека, словно глиняную куклу. Номера 1 и 2 имели такие же «браунинги», как и у офицеров Корпуса. Платонов перехватил их взгляды, когда они с уважением рассматривали оружие, по очереди обнажаемое членами группы Платонова.

В группу, которая начала обследовать усадьбу с запада, кроме Платонова и Колхауэр, вошли Альбинос и Свиная Тушенка. Элизабет все время строила верзиле глазки и скоро довела его до бешенства. Платонову пришлось чувствительно ущипнуть женщину за одно место, иначе неандерталец мог слишком рано выйти из игры. Лицо Альбиноса продолжало сохранять бесстрастный вид. Обе группы встретились в центре усадьбы, у бывшего дома Аксакова. Это здание было осмотрено особенно тщательно, так как именно здесь должна была произойти «встреча в верхах». Затем группы разошлись, договорившись встретиться на лужайке через несколько минут.

– Что скажете? – спросил Платонов, осматривая по очереди членов своей группы.

Личутин, русоголовый крепыш с синими ясными глазами, начал говорить первым:

– Троих мы узнали. Самый опасный из всех – блондин. Его кличка Вервольф. Он немец. О нем известно очень немногое, но и этого достаточно, чтобы пристрелить его на месте. Его настоящая фамилия Рёдль. Возглавлял группу ликвидаторов в западногерманской терорганизации «Рот Фронт». Удачливый и хладнокровный убийца, не оставляющий после себя следов и свидетелей. Во всяком случае, в Интерполе на него почти ничего нет.

– Откуда тогда ваши сведения? – поинтересовался Платонов.

– Это давняя история. Лет восемь назад мы получили сигнал, что «Рот Фронт» попытается совершить теракт против нашего министра иностранных дел, который готовил встречу в верхах накануне падения Берлинской стены. Я тогда был заместителем спецгруппы, созданной при МВД для борьбы с терроризмом. В этой операции мы работали вместе с КГБ и «Штази». Рёдль тогда от нас ушел, но двух его коллег мы взяли. Правда, один из них уже был трупом, а второй исходил кровью и вот-вот должен был составить ему компанию. Получилось так, что исповедовать его пришлось мне, – безмятежная улыбка на секунду осветила лицо Личутина.

– Южанин также проходил по моему ведомству, – продолжил Личутин. – Он итальянец, в начале девяностых работал ликвидатором у мафии, затем его перекупила ложа «Диджелли». Чемпион Италии по стрельбе из спортивного пистолета. За ним тянется кровавая дорожка почти по всему миру. Не в пример Рёдлю, изрядно засвечен. В архиве Интерпола хранится несколько десятков томов, в которых описаны его «подвиги». Профессиональный убийца. Очень опасен, – лаконично завершил свой рассказ Личутин.

– Может, остальные двое случайно попали в эту нехорошую компанию?

– Сомневаюсь, – подал голос Карасев. – Одного из них я тоже хорошо знаю. Думаю, что и он меня не забыл. В начале девяностых, до прихода в Корпорацию, я работал «важняком». В 93-м мы раскручивали дело о ростовской мафии. Он был там вторым человеком и ведал вопросами безопасности. За ним числилось несколько «мокрых» дел, но доказать мы ничего не смогли, вернее не успели, поскольку это дело спешно забрали от нас, а затем спустили на тормозах.

– Уточните, о котором из двух оставшихся идет речь? – спросил Платонов.

– О здоровяке, который положил глаз на Элизабет. Его фамилия Павловский. В девяносто пятом году он вынырнул в Москве и за полгода прибрал к рукам весь рэкет. По моим сведениям, за последние годы он значительно пополнил свою коллекцию. О четвертом субъекте нам ничего не известно, – подытожил свой рассказ Карасев.

– Надо полагать, что и четвертый прибыл не из Армии Спасения, – Платонов протяжно вздохнул. – Ясно. Хорошенькую компанию «дипломатов» собрал Морок. Комитет по встрече здорово смахивает на похоронную команду. Что вы думаете по этому поводу, Элизабет?

– Нельзя допустить, чтобы эти убийцы добрались до Шефа, – крепко сжала свои кулачки Колхауэр. – Мы должны передать сигнал «Платан».

– Я пытался убедить всех в этом еще два часа назад, – напомнил Платонов и направился к вертолету.

– Передайте сигнал «Платан», – коротко распорядился он.

Сигнал «Платан» означал, что группа Платонова обнаружила нечто, позволяющее усомниться в миролюбивом настроении Морока. Условный сигнал «Платан» означал также, что Платонов против появления Икса в Абрамцеве и что у него есть на то веские основания. Кроме того, среди условных сигналов, применяемых в Корпусе, «Платан» занимал особое место и означал, что жизни Икса грозит смертельная опасность. При его прохождении в Корпусе немедленно приступали к осуществлению особых мероприятий.

– Центр отменил «Платан», – через минуту удивленно доложил бортрадист.

Из этого следовало, что Икс не счел нужным принять во внимание мнение группы Платонова. Встреча в Абрамцеве состоится, и Шеф будет здесь ровно в 17.00. Платонов скрипнул зубами и выругался про себя.

– Климов просил передать вам информацию от Калитвинцева, – нарушил молчание пилот. – Боевики Морока перед самым отходом взорвали вход в подземелье со стороны монастыря. Несколько групп пытаются проникнуть в подземелье в других местах.

– Счет один-ноль в пользу Морока, – чуть слышно произнес Платонов. – Передайте Климову… чтобы его люди усилили наблюдение и были начеку.

Платонов, почувствовав нелепость только что отданного приказа, раздраженно махнул рукой и направился к лужайке.

– Все идет по плану, – сквозь сжатые зубы процедил он. – В 17.00 Икс будет на месте.

Альбинос удовлетворенно кивнул и послал Свиную Тушенку с этим сообщением к своему вертолету.

– Вертолеты должны прибыть… – Платонов бросил взгляд на наручные часы, – через четырнадцать минут. У нас есть время для соблюдения оставшихся пунктов договоренности. Вы захватили с собой детектор для определения металла?

Альбинос кивнул и показал в сторону Свиной Тушенки, который уже спешил к ним с прибором в руках.

– Прекрасно. Я предлагаю разоружиться прямо здесь, на лужайке. Затем мы проверяем друг друга детекторами и будем ждать прибытия наших руководителей.

Альбинос сделал знак своим людям, и обе группы в считаные секунды освободились от оружия. Пистолеты, прямо в наплечных кобурах, свалили кучей на лужайке, а патроны к ним Карасев и Бифштекс забросили в пруд. После этого все успешно прошли проверку на отсутствие металла. Правда, маленький инцидент все же имел место. Когда очередь дошла до Колхауэр, металлодетектор сработал, и Свиная Тушенка потребовал вытащить заколку, скреплявшую на макушке копну роскошных золотистых волос. «Может, мне еще лифчик снять?» – поинтересовалась Элизабет. Верзилу едва не хватил удар, и Альбиносу пришлось чувствительно ткнуть своего коллегу под ребра, чтобы снова привести его в чувство.

– И последнее, – заявил Платонов. – Как только прибудут «главы делегаций», вертолеты тут же поднимаются в воздух и покидают десятикилометровую зону безопасности.

– Так сказано в договоренности, – подтвердил Альбинос, и обе группы разошлись, заняв выжидательную позицию на противоположных концах небольшой зеленой лужайки.

– Почему вы не отменили встречу? – яростно зашипела Элизабет, когда они оказались на безопасном для разговора расстоянии.

– Я передал «Платан», – одними губами прошептал Платонов, – но Икс отменил его. Он не счел нужным считаться с нашими доводами.

– Но это же западня! – возмутилась Колхауэр. – Морок привлек на встречу самых известных в мире ликвидаторов.

– Согласен, что это меньше всего напоминает дружескую вечеринку, – вздохнул Платонов. – Надеюсь, Шеф знает, что он делает. Нам остается только принять все возможные меры безопасности. Личутин, возьмете на себя Альбиноса. Держите его действия под контролем и в случае опасности… – Платонов замолчал и непроизвольно почесал затылок, – в случае опасности постарайтесь его нейтрализовать. Я возьму на себя Пистольерос. Вам, Карасев, придется держать сразу двух…

– А я? – обиженно произнесла Элизабет.

– А вы будете в резерве, – натянуто улыбнулся Платонов. – Действуйте по обстановке, но держитесь подальше от рук Свиной Тушенки. Он к вам неровно дышит и не упустит возможности стиснуть в своих грязных лапах ваше прелестное горлышко.

Платонов замолчал и уставился на север, высматривая над горизонтом маленькую черную точку. Острые запахи позднего лета куда-то пропали, и на мир опустилась звенящая тишина.