Ослепительно сиявший под полуденным зимним солнцем снег был густо засыпан обломками шифера, фрагментами веток и прочим мусором. Промчавшийся ночью через городок физиков ураган нанес его строениям немалый урон. Большинство крыш коттеджей показывало пронзительно синему небу ребра стропил. Это те, у которых ударной волной стропила не снесло.

Окна во всем городке успели закрыть чем попало еще ночью. Угроза заморозить отопление вывела всех ночью на борьбу с последствиями невиданной напасти. Поэтому больших неприятностей удалось избежать.

Вовремя подошедшая помощь из города решила дело. Уже к утру прибыли первые грузовики со стройматериалами и автобусы с рабочими. Теперь весь городок напоминал большую стройку. Жители, а это физики и технический персонал в большинстве своем, из-за остановки работ на Полигоне тут же включились в восстановительные работы. Полигон после катастрофы, как режимное предприятие, был наглухо закрыт, даже для персонала. По всем точкам там стояли усиленные наряды охраны.

Впрочем, так как сооружения Полигона были сделаны с расчетом на сложные обстоятельства, каких-то серьезных разрушений там ожидать не приходилось. Разве что непосредственно на кольцах эмиттеров, возможно, что-то оплавилось. Но по тому, как отработали все датчики и как сработала аппаратура, повреждения там также были минимальные.

Сейчас там разбиралась с этими проблемами небольшая группа под наблюдением военных.

Так что практически все были в городке и занимались восстановительными работами. Те, кто успел уже кое-как подлатать свое жилье, шли туда, где требовалась помощь. Поэтому среди рабочих, присланных из города, было и множество людей не в спецовках.

Жители городка, желая хоть как-то предотвратить серьезные неприятности с разморозкой, залепили выбитые окна кто чем мог – матрасами, одеялами, досками, деталями мебели, жестью, кусками шифера и прочими подручными материалами. Теперь, когда пришла помощь из города, все эти «украшения» приходилось снимать и ставить на их место нормальные рамы и стекла. Но так как приделано и заделано во многих случаях было весьма основательно, ремонтникам вместе с хозяевами приходилось попотеть, чтобы убрать все временное, сооруженное ночью.

По мере того как в городок прибывали новые рабочие бригады, жители все больше и больше освобождались от работ и начинали оглядываться по сторонам, выискивать друзей и знакомых, обмениваться новостями и впечатлениями. Те, что сильно устали и не в состоянии были ни о чем еще думать, кроме как об отдыхе, шли в специально установленный на окраине поселка сборно-разборный, состоявший во многом просто из надувных конструкций, городок спасателей. В нем можно было поесть, отдохнуть и вообще поспать. Там-то и встретились двое друзей из разных групп ученых, что работали на Полигоне.

Василий Мелентьев заметил знакомца издали и замахал рукой. Дмитрий Жаринов – заместитель руководителя шестой группы, видимо, только что имевший длинный и тяжелый разговор с кем-то из присутствовавших в городке военных (стоял-то он возле одного из установленных военными ангаров), вяло махнул в ответ и пошел навстречу.

– Привет «пятым»! Как там Палыч?

– Привет «шестым». Палыч в больнице. И будет там еще месяц. Медики ранее его не выпустят. – Василий печально покивал, подтверждая сказанное.

– Вот же… Когда он очень нужен, так в больнице. У вас хоть какие-то гипотезы о случившемся есть?

Как заместителю руководителя группы, Дмитрию такая информация была необходима. С утра он не смог найти ни одного из своих теоретиков. Спасатели и администрация, посмотрев в свои списки, только и сказали, что никто из них не ранен, не погиб (к счастью, погибших вообще не было, только раненые), и выгнали временно потерявшего основную работу ученого на восстановительные работы.

– Да за этим не заржавеет. Теоретики уже выдали штук тридцать. А толку? Остановка работы минимум на месяц.

– Тебя еще полковник не «доставал»? – Дмитрий кивнул через плечо на ангар, недавно им покинутый.

– Уже. И до самых печенок, – сник Василий. Только что я могу ему сказать, кроме того, что у меня в записи телеметрии имеется?

Дмитрий, который уже успел посмотреть запись этой самой телеметрии в информатории Центра, неопределенно кивнул и вдруг переменил тему:

– Кстати, тут новости есть. Такие, что закачаешься.

– Ну, давай, у нас тут небольшой перерывчик между авральчиками.

Всегда находившийся в приподнятом настроении Василий энергично носком ботинка поковырял спрессованный множеством ног снег и оглянулся на городок, где кипела работа.

– У нас тут не просто кагэбэшники, но и еще из космического ведомства целая куча народу. Что-то ищут. Только-только прибыли.

– А эти-то за каким хреном здесь?! – У Василия глаза полезли на лоб от такой новости.

К космическому ведомству, по его мнению, их катастрофа вообще не относилась никаким боком, и если тут вдруг объявились космики, то вынудить к этому их могли лишь обстоятельства, действительно из ряда вон выходящие.

– Вот в том-то и интрига. Они не говорят, только со спасателями лаются. Те, видно, что-то проглядели, ну и, естественно, с них теперь стружку снимают. Я вот что думаю: тут будет пара дополнительных вертолетов, часа через два, так нам надо бы напроситься на один из них, чтобы облететь зону поражения. Посмотреть, что да как, и если удастся – замерить остатки полей. Все равно, чем раньше с этим начнем капитально разбираться, тем лучше.

– А это вертолеты космиков?

– Один. Другой – спасателей. Возможно, еще пригонят, но нам надо подкатиться и к тем, и к другим.

– Гм… Дело! Я сейчас своим позвоню… Черт! – Василий, полезший за мобилой, вспомнил, что связи пока нет. – Когда мобильную связь восстановят, не знаешь?

– Ха-ха, – мрачно сказал Дмитрий. – Одна вышка попала как раз в Зону, и часть ЛЭП, что нас питала, тоже.

– Н-да… Весело. – Василь с сожалением посмотрел на надпись на экране мобилы «Нет сети» и положил ее обратно во внутренний карман куртки. – Ну да ладно. Где тебя искать?

– Через полчаса возле клуба. Там штаб, и там же наши соберутся.

– Лады.

Разойтись они не успели. Буквально через секунду включилась громкая связь, и на весь городок объявили общий сбор руководителей групп именно в том месте, где они намеревались встретиться.

– Ты глянь, – изумленно произнес Дмитрий, – как оперативно среагировали! Не успел подумать, а у них уже все сделано.

– Думаешь, нас сейчас как раз пошлют в Зону?

– Почти не сомневаюсь. О! Ты глянь, Василий, какой «пельмень» летит!

Оба задрали головы к небу. Смотреть и удивляться было чему – метрах в ста над землей почти бесшумно скользило эдакое футуристическое чудище, отдаленно похожее на гигантского богомола. Двигатели выдавали лишь еле слышимый на таком расстоянии легкий шелест, который можно было спутать с чем угодно.

– Ахренеть! Я эти вертолеты только по телеку видел! Новье! – Восторженный Василий жадно разглядывал летевший вертолет.

– Армию припахали крепко… Видать, там наши разработки и аварии очень большой шум вызвали. А! Слушай, а ведь действительно: может быть, наши аварии большую вызвали? Прикинь: мы в пике потребляли почти полгигаватта. А потом резкий сброс… Может, что на электростанции полетело? Или на подстанции?

– Да нет, там все в порядке. Там-то от таких наших фортелей есть защита. И если бы там что произошло такое, то шуму было бы на порядок больше.

– Возможно, ты прав… Будем надеяться, что ты прав. А то действительно прикроют еще на годок, для разбирательств и ремонтов.

«Богомол» тем временем, заложив лихой вираж, выпустил шасси и аккуратно приземлился на давно расчищенную вертолетную площадку у административного корпуса. Даже не дождавшись остановки двигателей, из его недр посыпались военные. Причем издали было видно, что прилетели очень важные шишки. Почти все – офицеры.

– Кажись, там какие-то генералы… – сказал Василий.

– Не «кажись», а точно. Леонова, что ль, не опознал?

– «Все чудесатее и чудесатее», как говаривала Алиса. Не удивлюсь, если вдруг окажется, что мы своими «хрусталями» какому-то инопланетному разуму хвост прищемили…

– Н-да! Но, думаю, что тут все более прозаично – возможно, наши эксперименты что-то на орбитах зацепили. Вот космики и переполошились.

– Было бы весьма скверно, если так… хотя вряд ли. – Василий почесал переносицу. – Каких-то возмущений в ионосфере до сих пор не наблюдалось. И на этот раз тоже. У меня на мониторе все эти данные были вплоть до самого конца. Когда всю аппаратуру обесточили. Это значит, что и сейчас на космос мы не повлияли никак.

– Но космики здесь. И вид у них очень озабоченный.

– Да, это факт. Я аж подпрыгивать начинаю, как интересно!

– Да ты всегда подпрыгиваешь, Василий, но я бы на твоем месте поумерил восторг – как бы нас не прикрыли…

Говорить начал главный координатор, а не военные или космики. Выглядел он весьма усталым. И фразы его от этого были рублеными.

– Нам тут особо ничего не объяснили. Из-за чего тут так много генералов и что понадобилось нашему космическому ведомству. Им нужно прочесать зону вывала леса. Что-то ищут. Нас не посвящают. Нам надо обеспечить их безопасность. То есть замерить поля в тех местах, где нужна высадка. Убедиться, что там никаких Дыр нет.

По залу прошел шум – попробовали влезть со своими соображениями и возражениями теоретики, но были прерваны властным жестом главного координатора.

– Я это знаю. Я это им говорил. Вот теперь сами это скажете, но замеры поля сделать надо ПО ВСЕЙ зоне поражения. Хотя бы для нас. Поэтому относимся к обстоятельствам как к возможности сделать необходимую работу и… если так кому-то надо, то перестрахуемся.

После главного координатора выступили руководители групп и заместитель руководителя шестой. Основная тема – распределение обязанностей. Удивительно, но абсолютное большинство будто забыло о том погроме, что царил в городке. Энтузиазм овладел массами местных ученых.

Притащили кого-то из спасателей и кого-то из военных на предмет распределения групп с измерительной аппаратурой по вертолетам. Те, видимо, уже были предупреждены, и никаких проблем не возникло.

Дмитрию и Василию достался тот самый вертолет, на котором прилетели генералы. Летать на таком суперновом чуде техники для них было примерно так же, как посетить звездолет. Неважно, киношный или тот, что ныне обсуждался и проектировался в Союзе особо наглыми инженерами и теоретиками разных мастей и направлений.

Они переглянулись и мысленно поздравили себя с такой удачей. Но тому офицеру, что их встретил на посадочной площадке, это не понравилось. Он сначала пытался отвечать, но потом, сообразив, что у этих двоих «мудриков» большинство вопросов непосредственно к делу не относится, пресек этот поток. Коротко рассказав и показав, как, что и где можно прикрепить, он тщательно проследил за тем, как все по его указанию было сделано.

Основные датчики упаковали в контейнер на длинном тросе, чтобы можно было измерять параметры полей, не приземляясь.

Уже через час, загрузившись в вертолет военных, Дмитрий вместе с Василием летел над Зоной.

Перед этим именно их двоих расспросила целая комиссия, состоявшая из генералов. Генералов интересовало, что нужно, чтобы не нарваться на неприятности в Зоне, и какого рода могут быть эти неприятности.

Собственно, задача Дмитрия и Василия заключалась в том, чтобы проверить, остались ли в Зоне какие-либо Дыры, а если они там есть, то какого характера. Тут же вмешались теоретики двух групп, представителями которых были Василий и Дмитрий. Они попытались втолковать снова, уже генералам, что для утверждения, что эти самые Дыры там хоть в каком-то виде существуют, нет оснований, так как для их поддержания нужна вполне конкретная энергия. Комиссия тут же резонно возразила: мол, такая катастрофа, по выкладкам теоретиков, тоже была невозможна.

Пришлось согласиться.

Забираясь в вертолет, Дмитрий поймал себя на мысли о том, что он участвует в съемках какого-то научно-фантастического фильма, чем тут же поделился с окружающими.

Это замечание немедленно вызвало поток шуточек участвовавшего в погрузке их аппаратуры экипажа вертолета. Немедленно припомнили фантастическую литературу и то произведение, где также присутствовала Зона. Правда, обсудить детали и развить тему помешала необходимость срочно переключиться на выполнение задания – поступила команда на взлет.

Этот суперновый вертолет не подвел их ожиданий – мягко, почти беззвучно оторвавшись от земли, он быстро набрал необходимую высоту и полетел в Зону. Благо она начиналась прямо за бетонной оградой Полигона.

Когда под днищем вертолета поплыли поваленные деревья, над Зоной летало уже несколько вертолетов. Зону, разбив ее на сектора ответственности, сканировали весьма плотно пара армейских и аж четыре гражданских вертолета. По-видимому, кто-то получил капитальную нахлобучку за неоперативность, и количество техники, участвовавшей в поисках, увеличили вдвое.

Всем экипажам был дан строгий приказ: садиться в Зоне можно только там, где укажут физики, и только если разрешат. Военные такое указание восприняли спокойно, спасатели – с некоторым раздражением.

Особенно недовольны таким приказом были ремонтники, прибывшие из райцентра для восстановления поваленной, как они считали, вышки сотовой связи.

Сначала облетели Зону физики на военном вертолете. Затем – спасатели. Не найдя ничего опасного и достойного спасения, отрапортовались и решили совершить посадку поближе к середине вывала леса, чтобы прочесать Зону на предмет каких-либо пострадавших или потерявшихся.

Ближе к середине была поляна с вышкой сотовой связи. Поэтому, узнав о таком плане, с ними увязались ремонтники-связисты.

Сверху Зона представляла собой весьма интересное зрелище.

Как отметил Василий, вывал был похож на вывал после взрыва Тунгусского метеорита. Отличался же он от него тем, что был весьма симметричным. Василий указал и на то, что, похоже, тут гуляло сразу несколько ударных волн – одна от центра, две другие – от границы Зоны, что было крайне необычно. В центре красовалась изрядно обгоревшая плешь диаметром несколько сот метров. Хоть огонь и погас уже давно, но головешки еще дымились, отчего над Зоной стоял почти вертикальный в безветрии, прозрачный, слабенький столб сизого дыма.

Та поляна, которая очень интересовала связистов, была вся серая от пепла, но, как ни странно, нигде на ней не было видно вышки, которую жаждали срочно починить связисты.

Спустились до ста метров и вывесили датчики.

Как и везде до этого – практически ничего.

Были заметны остатки полей, возникших при разрушении «хрустального шара», но они были настолько мизерными, что какой-либо тревоги не вызывали.

Тогда Дмитрий и Василий дали задание пройти поляну по диагонали.

Вертолет медленно, подчиняясь твердой руке пилота, аккуратно пересек поляну, кое-где чиркнув вывешенными датчиками по снегу. Но опять ничего не обнаружили. Не только полей, но и остатков вышки.

Это очень удивило не только ремонтников, ожидавших возможности вцепиться в свое порушенное добро, но и военных. Потыкав для страховки датчиками еще в нескольких местах по периметру поляны и в ее середине, дали наконец разрешение высадиться ремонтникам.

Высадка вышла несколько комичной: вертолет садится, из него выбегает целая бригада и… застывает обескураженная. Вышки-то нет.

Некий особо ретивый даже пропахал поле снега ногами, полагая, что она им засыпана, но опять-таки ничего не нашел. Да и как могла БОЛЬШАЯ вышка, обслуживавшая сразу несколько отдаленных населенных пунктов, пропасть под снегом? Даже если она упала, то снегу должно было навалить сверху метров четыре-пять. Чтобы хоть как-то прикрыть. Но и все равно, что-то бы да торчало.

Это всех очень озадачило.

Неожиданно поступило сообщение от спасателей, которые по общей связи, услышав о затруднениях связистов, указали, что в одном из секторов, что они обследовали, лежит «какая-то железяка, похожая на вышку-ретранслятор».

Точка, которую они указали, была не просто на другом конце Зоны, но еще и заведомо не могла быть местом для такого сооружения. Там находились два населенных пункта, и были они вне зоны охвата.

Тем не менее оба вертолета, и военный, и гражданский, с бригадой ремонтников-связистов, немедленно направились туда.

Пока летели, на земле, в координационном центре, тоже заинтересовались этим казусом. Неожиданно вышел на связь какой-то генерал и потребовал дополнительных рапортов от каждого.

Отрапортовали.

Только там, на земле, это, видимо, никак не прибавило никому понимания ситуации, и все просто стали дожидаться развития событий.

А события приняли вскоре неожиданный поворот.

В указанном месте действительно лежала вышка. Действительно на ней видны были антенны. Судя по всему, она рухнула совсем недавно. И, что очень удивительно, рухнула по причине плохого закрепления. И основание, и растяжки уже издали, с воздуха, производили впечатление весьма хлипких. Это было не просто необычно. Это было вопиюще!

Опять прочесали датчиками окружающие площади.

Снова получили то же самое – опасности не было.

Дали разрешение на посадку ремонтникам. Те тут же нырнули вниз и дружно вцепились в поверженную вышку. Военный вертолет в это время сделал несколько кругов по окрестностям и вернулся.

Даже сверху было ясно видно, что ремонтники в явном замешательстве. И замешательство у них какое-то весьма глобальное. Дмитрий смотрел на одного из них. Тот, стоя на балке, обескураженно разводил руками и что-то говорил стоявшему внизу. По виду – бригадиру.

– Командир! – обратился Дмитрий к командиру экипажа. – Нам, похоже, надо сесть и выяснить, что там происходит. Мне кажется, что без нас там не обойдутся.

Командир посмотрел сначала на Дмитрия, потом вниз, прикидывая в уме, куда и как завернуть машину. Потом кивнул и повел вертолет вниз. Ремонтники, облепившие вышку, заметив заход на посадку военного вертолета, побросали свои дела и уставились на это зрелище.

По большому счету им смотреть на посадку было нечего. Все уже успели привыкнуть к виду и повадкам нового вертолета. Но то, что они нашли, спустившись вниз, настолько не лезло ни в какие ворота, что они дружненько решили временно переключиться хоть на что-то, только бы отвлечься от бредовости ситуации.

Подняв тучу снежной пыли пополам с разнообразным мусором, что насыпался поверх снега во время «бурана», вертолет благополучно приземлился неподалеку от вышки и вертолета ремонтников. Ремонтников от этого осыпало и снегом, и мусором. Но они как-то даже и не обратили на это внимания.

Когда пилот заглушил двигатели, Дмитрий открыл дверь и осторожно высунул нос наружу. Все было вполне обычно и привычно.

Подхватив портативную версию измерителей, он спрыгнул в снег, тут же провалившись выше колен. Василий также изготовился было последовать за Дмитрием, но, увидев толщину снега, тут же передумал, ограничившись тем, что стал наблюдать изнутри вертолета за происходящим.

Ремонтники молча наблюдали за тем, как прибывший физик барахтается в неожиданно глубоком снегу. Дмитрий все-таки добрался до облепившей упавшую вышку бригады.

– И что тут у вас? – запыхавшись, спросил он у того, кто показался ему бригадиром.

Тот в ответ только выматерился.

– Так в чем проблема? – настаивал Дмитрий.

– В чем проблема? – истерически посмеиваясь и свесив ноги вниз, спросил тот самый ремонтник, что недавно так картинно разводил руками. – Да в том, что эта вышка и аппаратура не наши!

– В каком смысле «не ваши»? – удивился Дмитрий.

– В перпендикулярном смысле! – съязвил ремонтник.

– А если по-человечески объяснить?

– А по-человечески никак! Вот сам залезай сюда и посмотри.

Дмитрий машинально посмотрел на указатели своей аппаратуры и, как всегда не найдя ничего угрожающего, сбросил сумку с нею в снег и полез на вышку. Ремонтник, видя серьезность намерений Дмитрия, подал тому руку, вытянул его наверх.

– Крепко стоишь? – спросил ремонтник. – Так вот, держись покрепче и смотри сюда.

Он сначала ткнул в корпуса аппаратуры с незнакомой маркировкой, а после указал в нутро одного из контейнеров, у которого от удара слетела крышка. Даже не особо разбирающийся в тонкостях электроники приемо-передающих станций сотовой связи Дмитрий тут же понял, что имел в виду связист. Маркировка как блоков, так и отдельных деталей нутра аппарата была как минимум наполовину выполнена на английском языке.

В отличие от связиста, Дмитрий сразу же понял, ЧТО он перед собой видит и откуда ЭТО здесь могло взяться. Тем более что ему в глаза бросилась дата выпуска одной из деталей – 2002 год.

Дмитрий побледнел. Внутри все похолодело. Руки предательски задрожали.

– Эй-эй, парень! – ремонтник властно и жестко взял Дмитрия за руку. – Ты это чего?! Ты смотри, не сверзись вниз, а то тебя тут спасать еще придется.

Дмитрий взял себя в руки и уже более трезвым и понимающим взглядом обвел несуразную вышку. Эмоции еще боролись с новой реальностью, но рассудок уже твердил: иного объяснения быть не может.

– Дима! Чего там такое?!

Василий, видя, что без него творится что-то действительно из ряда вон выходящее, потерял терпение и решил криком выяснить, что же происходит.

Дмитрий поднял было руку, но слова застряли в горле. Оценив состояние физика, занервничал наконец и ремонтник. Он вцепился в руку Дмитрию и уже дрожащим голосом полушепотом справился:

– Слышь, товарищ, что тут происходит? Куда мы вляпались? Радиация? Тут радиация?!

– Нет. Тут н-не радиация, – наконец выдавил из себя Дмитрий, – но на всякий с-случай, д-думаю, надо отсюда св-в-валить под-добру-поз-здорову!

Бригадир, стоявший внизу, видимо, этот диалог услышал. Он на несколько секунд потерял дар речи, а когда тот вернулся, оказалось, что остались у него слова только матерные. Он подпрыгнул, замахал руками, будто собрался лететь, как птица, и разразился мощнейшей тирадой на «чисто русском диалекте». Все, что поняли из его экзерсисов члены бригады, это то, что надо срочно сваливать. Восприняв это как директиву, требующую немедленного исполнения, бригада посыпалась с останков вышки и рванула к своему вертолету прямо по снежной целине.

Пилоты вертолетов, видя, что происходит что-то экстраординарное, поспешили завести двигатели. Но тут вмешался случай. Кто-то особо глазастый из ремонтников вдруг остановился и, вглядевшись в дальнюю стену изломанного и поваленного леса, вдруг заорал, показывая туда. А там, утопая в снегу, по направлению к ним устало брел человек в бело-синем лыжном комбинезоне с надписью на груди по-английски «Russia».

Дмитрий остановился, посмотрел на чужую, изломанную и поверженную вышку связи, потом на бредущую фигуру с несуразной надписью на груди. Почему-то сильно захотелось взвыть и разразиться матом от обилия диких, вопиющих фактов.

А надпись на груди бредущего была действительно несуразной.

Никто из советских, русских, в здравом уме и твердой памяти не стал бы писать по-английски имя Родины, и еще на груди. Да и среди англоговорящих представителей западной цивилизации таких идиотов не встречалось. Если те хотели «закосить» под «совьетико», то писали «СССР», но никак не «Russia».

Сопоставив два факта – поверженную вышку явно несоветского производства и типа с дикой надписью на груди, – Дмитрий понял, КТО может идти из середины Зоны.

Этого он уже не выдержал и просто сел в снег.

Когда Дмитрий только начинал работу на Полигоне, тема ему представлялась ни к чему не обязывающей игрой теоретиков. Потом стало интересно. Но интересно чисто теоретически. Причем теоретически не в житейском, а в физико-математическом смысле.

Были проблемы, были задачи. Они решались. Каждая решенная проблема и задача приносила радость. Радость творчества. Но чем дальше он работал, тем явственнее перед ним начала прорисовываться реальная картина того, что из себя представляет Шар и что кроется за пленкой такой красивой радуги.

А крылась за ней БЕЗДНА. Причем не та бездна, что часто разверзается кое у кого под ногами во снах. Эта БЕЗДНА была гораздо более фундаментальной. Такой, где можно было сгинуть без следа, настолько надежно, что уже никто и никогда не найдет. Ибо за каждым всплеском полей – а всплесков были тысячи, – которые регистрировала аппаратура при очередном пробое, стояла СВОЯ Вселенная. Вакуум пузырился пеной, кипел, играл радужными всполохами и раз за разом открывал двери не просто в какую-то одну БЕЗДНУ, а в тысячи бездн.

Фактически Шар, когда он впервые засиял над Полигоном, и был не просто Бездной, а Бездной Бездн.

Это он понял однажды, когда во время вечеринки, посвященной очередному крупному достижению, упился в компании теоретиков.

Они, как обычно, болтали ни о чем и обо всем разом.

Случайно кто-то (кто – он уже не помнил, был изрядно набравшись) завел речь о ПРЯМОМ физическом смысле тех уравнений, с которыми каждый день имел дело Дмитрий, когда настраивал со своей командой аппаратуру для очередного пуска. Удивительно, но полностью понимая математический смысл решаемого, Дмитрий ни разу не задумался над тем, что же это вообще такое раз за разом зажигается над Полигоном. Теоретик же объяснил ему «на пальцах».

– Помнишь, – сказал он, завершая свои объяснения, – когда-то, давно, в Средние века, какой-то тогдашний художник нарисовал картинку: монах-странник дошел до края мира, уперся в небо, проковырял в небесах дыру, высунулся в нее и смотрит на иные пространства и Вселенные, что за небесной твердью скрываются? Так вот… мы проделали нечто подобное.

В первую минуту Дмитрий не понял.

Не понял по причине сильно затуманившей интеллект водки, но когда вышел проветриться на порог дома, в котором и происходило это веселое сборище… вот тогда его и «догнало».

Звездное небо над головой, стихи Михайлы Васильевича Ломоносова соединили в единое целое и математику, и физику, и, если так можно выразиться, философию того, с чем он имел дело.

Вот эта Вселенная, с ее потрясающей, полной галактик, звезд, планет и просто межзвездного мусора бездной, той бездной, которую даже свет из конца в конец преодолевает за десятки миллиардов лет, оказалась одной из множества других… Тех, куда ныне люди так смело, а может, и безрассудно открыли Врата.

Внезапно, вся та бездна, что была перед его глазами, в небе безоблачной ночи, заглянула ему в глаза. Полный смысл того, что он ощутил, может понять только тот, кто хотя бы раз в жизни это испытал.

Алкоголь в секунду вылетел из головы. Осталось только сильнейшее потрясение.

Бездна.

Бездна, в которой так легко потеряться не то что отдельному маленькому человеку. В ней легко теряются даже звезды.

И вот теперь эта самая бездна, что была где-то там, за куполом синего неба, сияет перед ним. Сияет каждый раз, когда разгоняют эмиттеры до точки пробоя. Отныне маленький кусочек этой бездны поселился и у него внутри.

Тогда, на той вечеринке, Дмитрий больше ничего не пил. И еще долго после той ночи в его глазах читалось потрясение, которое веселый высокоученый народ Полигона принял всего лишь за последствия тяжелого похмелья после изрядной пирушки.

Когда Дмитрий осознал, ОТКУДА может быть вышка и как она сюда, к нам, попала, им овладела паника.

Ведь если что-то ОТТУДА могло попасть к нам, то также можно и ОТСЮДА – ТУДА. А он своим миром очень дорожил. Он у него был один. И потерять его для Дмитрия было хуже смерти.

Также его настигло и полное понимание того, ЧТО произошло в ту самую злосчастную ночь неудачного эксперимента.

Гигантский выплеск энергии сформировал огромную дыру в одну из альтернативных вселенных, в которую ухнула вся окружающая местность, а сюда переместилась ПОХОЖАЯ, но иная – из другой Вселенной. Именно по этой причине (Дмитрий случайно услушал переговоры пилотов) вертолетчики материли картографов, которые, по их мнению, «карты местности рисовали задней ногой».

На самом деле картографы были ни при чем. Просто местность тут была ЧУЖАЯ.

Страх, совершенно ирреальный и дикий, что эта местность, вместе со всеми людьми и техникой, со всем этим горелым и переломанным лесом, в один момент может уйти обратно в свою Вселенную, прихватив с собой тех, кто на ней в настоящий момент оказался, полностью овладел Дмитрием. И доказательство того, что его страхи были далеко небезосновательными, было прямо перед глазами – человек с дичайшей надписью на лыжном костюме.

Обладателем английской надписи на груди лыжного костюма оказался юноша лет восемнадцати. Он постоянно трясся и пытался всем объяснить, что он ни в чем не виноват.

В чем он не виноват, добиться было невозможно, он это повторял как заклинание. Да и выяснять подробно было людям возле вышки недосуг.

Овладевшая всеми паника заставила просто сгрести странного лыжника, затолкать в военный вертолет (отчего он еще больше перепугался) и спешно убираться подальше от Зоны. Лыжник не сопротивлялся. Когда его втащили внутрь, он мешком свалился на пол возле переборки и больше не поднимался.

Василий, ничего не понимая, захлопнул люк и тут же чуть не вцепился в грудки Дмитрию.

– Что? Что произошло?!

Дмитрий имел весьма жалкий вид. Он махал руками, но что-либо говорить от охватившего его страха не мог.

– Да что за херня?! – взъерепенился Василий.

– Т-т-там в-вышка НЕ НАША!!!

– И что?! – Василий непонимающе вытаращился на Дмитрия.

– ДЫРА!!! БОЛЬШАЯ ДЫРА!!!

Василий сначала не понял, что за «дыру» имеет в виду Дмитрий. Но как человек, прямо причастный к сути экспериментов, ведущихся на Полигоне, был не настолько туп, чтобы не сопоставить разрозненные факты и не прийти к верным выводам.

Стараясь тщательно подбирать слова, он медленно и осторожно выговорил:

– Ты хочешь, сказать, что там… – Василь ткнул на переборку в том направлении, где лежала странная вышка, – одна из локальных инверсий вакуума?

Дмитрий лихорадочно закивал и добавил замогильным голосом:

– Мы проковыряли дырку в небе…

Василий икнул и чуть не присоединился к лежавшему на полу лыжнику. Ноги внезапно стали как ватные.

– А этот тогда откуда? – внезапно охрипшим голосом спросил он. До него постепенно начало доходить.

В ответ Дмитрий выразительным жестом молча провел рукой себя по груди и указал на лыжника. Василий перевел взгляд на лыжника. Тот, поняв, что эти жесты относятся к нему, съежился и прикрыл голову руками. Но надпись на груди скрыть не догадался. Василий прочитал ее и тоже побледнел.

Командир экипажа понял по белым как мел лицам физиков, что произошло что-то экстраординарное. Не дожидаясь особых на то команд, он рванул машину вверх и, заложив вираж, на приличном ускорении ушел в сторону городка. По его глазам было видно, что он бы с радостью матюгнулся, но поскольку его «выражения» попали бы в эфир, сдержался. Вместо этого сухо доложил на землю, что взлетели и возвращаются с найденным пострадавшим.

Несколько мгновений летели в молчании. Но, видимо, на вертолете с ремонтниками, из-за полного отсутствия достоверной информации, возникла целая череда совершенно диких догадок, которыми они решили поделиться с пилотами, а те с руководителями спасательных работ. Пришла команда отчитаться об обстановке.

Командиру экипажа было нечего сказать в дополнение к тому, что он уже сказал ранее, и он подозвал Василия и сунул ему в руку микрофон.

– Земля желает знать, что происходит. Твоя версия, – коротко пояснил он.

Василий еле унял дрожь в руках. Дрожь особенно стала видна, когда он взял микрофон.

– Были у вышки ретранслятора. По словам Дмитрия Жаринова, она не наша. Говорит, что там большая Дыра.

Видно, запрашивал обстановку не тот человек, который был полностью в курсе дела. Что лепечет физик, прикомандированный к конкретному «борту», он явно не понял и переспросил:

– Какая такая «дыра»?!

Но тут в эфир вперся кто-то с явно генеральскими замашками.

– Пр-рекратить тр-реп в эфире! Всем бортам покинуть зону поражения по кратчайшей траектории. Немедленно! По исполнении доложить!

– Есть! – четко ответил командир экипажа и почти сразу добавил: – Борт девятнадцать вышел из Зоны. Направляюсь на посадочную площадку городка.

– Борт девятнадцать! Доложите о пострадавшем! – снова рявкнул все тот же генерал.

Василий поднес к губам микрофон и уже более твердым голосом доложил:

– Взяли пострадавшего у вышки. Одет как лыжник. Внешних повреждений не видно. Возможны легкие обморожения. И еще… – Василий судорожно сглотнул, – на груди у лыжника дурацкая надпись. На английском.

– Какого характера надпись?

– «Руссиа». Латиницей.

– Какой национальной принадлежности пострадавший, не выясняли?

– Нет. Но говорит по-русски без акцента. Сильно напуган.

Василий скосился на валявшегося на полу вертолета лыжника. Тот, видно, потихонечку приходил в себя и начинал оглядывать окружающее более осмысленно.

– На поле вас встречает группа медиков. Конец связи.

Тем временем на Полигоне сообщение, что нашли какого-то лыжника, вызвало серьезный переполох.

Забегали и спасатели, и военные, и космики.

Так как по рангу и допускам просто спасатели были ниже военных, а военные, что присутствовали на Полигоне, ниже, чем космики, то руководство тут же взяли на себя последние, молчаливо поддержанные представителями КГБ.

Поэтому жаркая ругань, возникшая поначалу по поводу пострадавшего, тут же прекратилась. Медиков от спасателей немедленно прикомандировали к группе офицеров КГБ, а к ним – одного из представителей космического ведомства.

Вот в таком составе вся группа и вышла из административного здания, навстречу садившимся вертолетам.

Часть военных тут же отбыла вместе с медиками и пострадавшим, а часть взяла в оборот обоих физиков, настоятельно предложив им пройти с ними для доклада.

Дмитрий, увидев среди военных капитана КГБ из «секретников», еще больше помрачнел. К тому страху, что был на его лице, прибавилась обреченность.

Капитан из «секретников», Александр Григорьевич Куманин, который был приписан к Полигону, был личностью весьма веселой, хоть и, по распространенному стереотипу, должность этому препятствовала. Но если четко разделять должностные обязанности и просто жизнерадостность, то все будет в порядке. Впрочем, если надо было общаться с физиками, математиками и прочим ученым людом Полигона, как раз эта жизнерадостность ему очень помогала. Хоть его и побаивались.

Побаивались еще по памяти о тех временах, когда незабвенный Лаврентий Палыч вел «Атомный проект». И как напоминание всяким прочим балбесам, портрет Лаврентия Павловича Берии, вместе с портретом основателя «конторы» Дзержинским, висел в кабинете капитана. По традиции.

Также по традиции самому капитану пришлось вникать в то, чем и как заняты на подведомственной ему территории ученые. В этом ему очень помогло его образование. Впрочем, если бы он не был первым на курсе в области точных дисциплин, его бы вряд ли направили курировать такой проект. Полковник, которому он попал в подчинение, сначала отнесся к новичку с сильным подозрением, но когда убедился, что молодой подчиненный может разговаривать на многие темы с учеными на их языке (хоть и не полностью на их уровне), успокоился и нагрузил Куманина работой.

У каждого (или почти у каждого) выпускника Высшей школы КГБ есть некий пунктик, который многие игнорируют и который со временем, с практической работой, просто исчезает.

Когда они выбирают эту специальность, то представляется она им как непрерывный бой с врагами Отечества, со шпионами и диверсантами. Некоторым смешно, если они узнают это. Но они забывают, что сами были такими в молодости (если уже не молодые) или сами же такими романтиками являются (если молодые). Просто этот романтизм (далеко не всегда детский, – что очень хорошо, как бы его ни хаяли мещане) проявляется у каждого человека и у представителя каждой профессии по-разному.

С годами это проходит, но все равно остается много из того, с чем начинал путь в жизни. Так и с капитаном: начинал он с «мечт» о ловле шпионов, а ныне, ознакомившись с тем, ЧЕМ занимаются здесь ученые, даже несколько пожалел, что не выучился изначально на физика, чтобы вот так рыться с бешеным энтузиазмом в тайнах матушки Природы.

С аварией же, постигшей Полигон, у него вдруг появилась работа как раз по той части, с которой он начинал. Вот только жаль, что этого весьма странного лыжника взял лично под свой контроль полковник. Он уехал вместе с медиками в полевой госпиталь, поручив капитану разбираться в той «дичи», что устроили физики при «поимке» этого странного человека.

Возможно, этот странный человек окажется каким-то чудаком из современной молодежи, которая от избытка энергии шарахается по самым диким из возможных областей увлечений, и, создав из этой области мимолетный культик, украшает себе грудь, как орденами, разнообразными надписями и эмблемами. Как знак принадлежности к посвященным в тайну. А «тайны» эти чаще всего и выеденного яйца не стоят.

Как те, что он раскрывал, будучи еще стажером, разбираясь с «Группой изучения магии» (чего только на просторах родной страны не встретишь!).

Пока шли к кабинету, группа рассыпалась. В результате из сопровождавших двоих физиков офицеров остались только сам капитан да коллега-подполковник из космического ведомства. Они были давно знакомы по предыдущей работе капитана (где, собственно, он капитанские погоны и получил) и дружили. Поэтому без свидетелей предпочитали разговаривать, невзирая на чины.

– Ребята, вы тут пару минут подождите, а потом нам доложите, что да как, – сказал подполковник физикам. – Мне надо перекинуться парой слов с вашим капитаном.

Прикрыв дверь, подполковник сел напротив Куманина и сразу взял быка за рога:

– У нас тут, кажется, полный бардак из-за накладок творится, поэтому ТЕБЯ спрашиваю прямо: ты в курсе, что ищем мы в этом районе и из-за чего тут такой переполох?

– Нет, – ответил капитан и добавил: – Пока что мне хватало неприятностей и проблем со вчерашней катастрофой. А то, что не говорят, так это в нашей конторе обычное дело. Я это воспринял как погоду за окном.

– Ясно, – подполковник выпрямился и посмотрел прямо в глаза собеседнику. – Тебе это понадобится. Так что вот… Вчера, как раз перед тем, как у вас тут случилась авария, наш военный спутник сошел в нештатном режиме с орбиты и совершил аварийную посадку. Так как посадка была тоже нештатной, то спутничек перелетел свой нормальный район и место посадки и ухнул где-то среди лесов в районе вашего Полигона.

– Спутник разведки или исследовательский?

– Пополам. Часть аппаратуры была совершенно экспериментальной. Возможно, из-за этого амеры и перевозбудились. Предполагается, что они его «волновиком» приложили. Сдуру или со страху – сейчас не выяснишь. Надо найти потерянное «железо». В правительстве очень сильно злы и думают, что это все-таки злой умысел амеров. Готовы отдать команду на «симметричные меры». Ведь мы их спутники до сих пор не сбивали.

– Н-да! Это многое объясняет. Из того, что тут на нас после аварии свалилось…

– У нас же возникли вопросы по поводу характера вашей аварии и того, что тут реально разрабатывается. «Разработки в области ЕТП» – это как-то слишком неопределенно выглядит.

Подполковник, посмотрев на скептическую мину капитана, молча достал документ и сунул ему через стол.

– Вот мой допуск. Так что насчет секретности можешь не переживать.

Капитан улыбнулся и хмыкнул. Удостоверившись, что допуск позволяет, он ответил:

– Ну, если коротко, то наши физики вознамерились получить доступ к иным вероятностным линиям Вселенной. Для этого генерируется пакет полей, которые заставляют вакуум «кипеть» и выдавливать из себя эдакую «пену». В виде отдельных Дыр в отдельные же вероятности.

– Эта ваша Дыра может поглотить спутник?

– Если она достаточно большая, то да, может.

– Ага. Плохо дело.

– Несколько нескромный вопрос: а что, с таким допуском сам это не мог узнать? – ехидно спросил капитан. – У своих же. Там есть и информированные. Ведь часть тематики и к вашим относится.

– Просто не было времени. А ваши «особо просвещенные генералы», что курируют проект, не удосужились дать внятные объяснения. Разные технические детали – этой требухи, что я успел прочитать, в отчетах полно. Все расписано. Но вот насчет того, что тут это все выражается в выделке Дыр… об этом в отчетах как-то совсем ничего…

– Ну, собственно, Шар, что так красиво вчера шарахнул над лесом, это и есть эти самые Дыры.

– Теперь хоть слегка понятно, что ваши офонаревшие физики у вышки блеяли. Кстати, давай, зови их сюда. Будем трясти.

Капитан поднялся из-за стола и впустил изнывающих физиков в кабинет.

Те сели на предложенные стулья и насупились. Было видно – обоим страшно.

Капитан и подполковник переглянулись и усмехнулись.

– Ладно, расспрашивай ты. Ты тут хозяин, – сказал подполковник, откидываясь на спинку кресла. – А то они что-то совсем струхнули.

Капитан коротко кивнул. И, все так же улыбаясь, начал:

– Вы сказали, что обнаружили у вышки «большую Дыру». Какого характера эта Дыра, каковы ее размеры и как она локализуется?

Физики переглянулись. Василий посмотрел на Дмитрия вопросительно, и Дмитрий еще больше помрачнел. Помялся, собрался с духом и ответил:

– Василий напутал. Он принял за истину то, что сам додумал. Я сказал… Да, я сказал, что там Дыра, но я был сильно напуган.

– То есть ее там нет?

– Нет.

Василий аж пятнами от возмущения пошел:

– Так что ж ты мне там гнал про большую Дыру?! Выходит, она тебе примерещилась?!

Дмитрий умоляюще поднял руки.

– Поясни, – коротко сказал капитан.

– Она там была.

– То есть, как я тебя понимаю, – уточнил капитан, – она там была, но сейчас ее там нет? Так?

– Да. Так.

– Когда ты ее засек?

– Я понял, что она там была, по двум фактам…

Дмитрий еще не отошел от шока, но необходимость отвечать конкретно заставляла его перебороть страх – страх мешал говорить. Он запнулся и несколько секунд подыскивал слова, собирал разбегавшиеся мысли.

– Первый факт – странная вышка-ретранслятор. Она НЕ ТА, что была установлена нашими связистами. Она ниже, беднее оснащена, плохо закреплена и начинена электроникой с английской маркировкой.

При этих словах оба офицера чуть не подпрыгнули.

Ничего себе! Вышка с АНГЛИЙСКОЙ электроникой вблизи секретного объекта! Капитан заерзал, видимо, не зная, за что хвататься в первую очередь, но потом, подумав, решил-таки завершить опрос:

– Какие еще особенности вышки ты заметил?

– Там маркировка не только английская, но и тайваньская, китайская. Русской почти нет. А если и есть, то она какая-то не наша… И там дата выпуска деталей стоит ПОСЛЕ две тысячи второго года. То есть то, что я видел, было от две тысячи второго до две тысячи четвертого года.

– Еще?

– Больше не успел разглядеть. Но на щитке одного из приборных контейнеров заметил надпись «Russia» и трехцветный флаг. Бело-сине-красный.

– Флаг генерала Власова? – пораженно переспросил Василий.

– Да. Он.

– Ну ничего себе!

– И еще герб в виде двуглавого орла.

– Может, это чья-то дурная шутка? – спросил подполковник.

Дмитрий задумался. Видно, эта идея ему в голову сразу не пришла, а объяснение реальности подсунули давние страхи. Он замялся. Покраснел и после некоторых колебаний выдавил:

– Возможно. Но тогда надо спрашивать того типа… что с надписью «Russia» на груди. Того, что мы подобрали возле вышки.

– Логично. Опросим.

– Но… там и на деталях стояло «маде ин Руссиа».

Капитан с подполковником переглянулись.

– А не померещилось со страху?

– Нет. Это же видели ремонтники. Они были в полном замешательстве, когда я подошел. Они мне на эту дурацкую маркировку и указали.

– Как вы думаете: возможна ли крупномасштабная мистификация с этой вышкой? Ну, вы знаете, – есть молодежные группировки, что ныне «балуются наукой» и устраивают подобные «эксперименты».

Дмитрий опустил голову и буркнул в пол:

– Возможно.

– Ладно. Оставим эту гипотезу и поговорим о той, что на ум тебе пришла первой, – сказал капитан. – Если эта вышка действительно не наша, то откуда она могла взяться? Через Дыру, которая, как ты предположил, там была?

– Да. Иного объяснения тут не может быть… Ну, если эта вышка действительно не наша.

Василий при этих словах снова заметно напрягся.

– Откуда она могла там появиться?

– Только во время большой аварии на Полигоне.

– Но ваши теоретики меня уверяли, что пройти через Дыры, что возникают в Шаре, в целом виде ничего не может. А тут целая вышка.

– В том Шаре, что мы изучали, этих Дыр очень много, и то, что в них может попасть, – может попасть только частями.

– То есть, если я тебя правильно понял, вышка могла попасть из каких-то иных вселенных, только если Дыра, образовавшаяся в результате вашей аварии, была достаточно большой?

– Да.

– И поэтому ты заявил Василию, а Василий озвучил это в эфире, что там большая Дыра?

– Да.

– Но какова наиболее вероятная причина появления этой вышки? Дыра или мистификация?

Капитан явно напирал на ярчайшую мистификацию, не слишком давно устроенную одной из молодежных группировок. Разоблачена эта мистификация была довольно быстро, но шума наделала очень много.

– Мистификация, – глухо ответил Дмитрий. – Я сразу не подумал. Надо было проверить подробно.

– Ясно, – заключил капитан. – Вы свободны.

Когда дверь закрылась, оба офицера рассмеялись.

Осталось только доложить наверх о полученных сведениях, что и было немедленно сделано.

Наверху, видимо, также по своим каналам перепроверили сообщение о Дыре в зоне поисков и также получили отрицательный результат и отрицательное заключение. Приободрились, но все равно решили принять дополнительные меры безопасности. Тем более оказалось, что этот странный лыжник был не один. Предстояло вытаскивать из Зоны остальных. Но их надо было найти, так как вразумительного указания, где они находятся, от спасенного не добились.

Также нужно было что-то делать с вышкой. Точнее, с вышками. Одну – что родная, – восстанавливать, другую – что неизвестно чья, – вытаскивать из Зоны и изучать.

Исполнив долг, капитан и подполковник вернулись к своим задачам. По инерции обсудили и впечатления от того, что только что было.

– Ну, как думаешь сам: мистификация это или реально Дыра? – спросил подполковник.

– По «бритве Оккама» – мистификация. Однозначно, – ответил Куманин.

– Черт бы их побрал, этих «ботаников»! – смеясь, воскликнул подполковник.

– Физиков.

– Один хрен! Один пугается до чертиков и лепечет чушь, а второй, не удосужившись уточнить, кидает это в эфир.

– Но началась вся эта свистопляска не с них, а с сообщений с вертолета ремонтников: «Радиа-ация!», «Ядерные испыта-ания!»

– Но эти-то знали, что к чему!

– Эти знали. И сильно перепугались. Потому и подняли панику.

– Как бабы.

– Ты мало общался с этой публикой, потому и не знаешь их психологию. У вас там, в космическом ведомстве, совершенно другая публика, так как у вас больше не теоретики, а практики работают. А я этих своих мурзиков изучил, за пять-то лет. Тут паника была больше не за свою шкуру. А за то, что будет, если еще кто-то пострадает.

– Ага! Все равно за свою шкуру. Так как отвечать придется. Вот и боятся. До судорог.

– Не за шкуру они боятся. Для этой публики не своя шкура дорога. Больше всего они боятся того, что закроют тему. И уже потом того, что могут пострадать люди. Ты бы видел, какие они перестраховки делали, чтобы никакая зараза не могла нарушить регламент эксперимента, чтобы, не дай боже, никто не пострадал. Сами-то они своей шкурой готовы рисковать и часто рискуют – напропалую. А вот если что касается других – тут иное дело. Они очень сильно переживают за то, что кто-то из правительства может закрыть тему по причине опасности для людей. И вот поэтому они так сильно пугаются.

– Не говори ерунды. Когда делали «Атомный проект», об этом и речи не шло. Было НАДО. А тут что? Надо? Надо! Ясное дело, что риск для людей будет. Особенно в таких больших проектах. И без случайных жертв тут никогда не обходилось. Просто по закону больших чисел. Поэтому, если что такое происходило, по-крупному, – гибли люди, – то, как правило, меняли руководство проекта. Или переносили место испытаний еще дальше от людей. Но тему не закрывали. Тут именно трусость и паникерство.

– Нет. Не согласен. Тут все вместе. Я был тут, когда этот проект начинался. Группе разработчиков разрешили проводить эксперимент здесь потому, что они как раз перестраховались по части исключения случайных жертв.

– Им разрешили проводить этот эксперимент здесь потому, что недалеко атомная станция на четыре гигаватта. Им в пике, для установки, нужно полгигаватта. И закрыть их могут не по причине опасности для жизни отдельных придурков, лезущих не туда, а по причине растраты огромных средств.

– Не закроют. По этой причине – не закроют. Слишком уж дерзкий проект. У амеров достоверно подобного нет и в ближайшие пять лет не будет. А то, что сулит в результате этот проект, перекрывает все риски.

– Что же такого он сулит? – вскинулся собеседник.

– А ты что, не интересовался даже этим?! Ведь ЧАСТЬ тематики, я же говорил, ВАША! – Капитан был поражен до глубины души. – Ну ты и жук!

– Ну, технические параметры разработки я знаю – я же тебе раньше это говорил.

– Ах, ну да… но… Не в этом дело, Михалыч! Звезды!

– Не понял…

Капитан от досады на непонятливость собеседника цокнул и на секунду замолчал.

– На пальцах: ЕСЛИ У НИХ удастся то, что они задумали, для нас станет домом ВСЯ ВСЕЛЕННАЯ! Мы сможем достичь звезд. Быстро. И не за десятки лет, как в том фильме про фотонный звездолет. Ты понимаешь?! Мы! Сможем! Достичь! ЗВЕЗД!

Капитан замолк, наблюдая за реакцией собеседника. По лицу подполковника было видно, что до него наконец-то дошло.

– Однако… Черт! Об этом в отчетах ни слова! Я сам считал, что проект военный.

– А это лирика. То, что за вот этой прагматикой, – капитан показал пальцем куда-то вдаль, – подразумевалось. И говорилось только на госкомиссии по утверждению проекта.

– Н-да! Я этого не знал…

– Ха! А ты думал, что эти «ботаники» тут собрались потешить свое любопытство за государственный счет?

Капитан затрясся от беззвучного смеха.

– Честно говоря, да. Даже не понял, на хрена такие меры по обеспечению секретности. Ведь режимы чуть слабее, чем на атомных объектах.

– Вот такие дела!

– Хм. Проникся.

– Ну, кишка тонка у ребят оказалась… Ну и что? Ведь специалисты они хорошие. И за дело переживают покруче, чем за свою шкуру. Потому и пугаются собственной тени до усрачки.

– Вагон туалетной бумаги им подарить, что ли? От ведомства…

– А ты подними вопрос на ближайшем совещании.

Оба рассмеялись.

Еще час у них ушел на обсуждение разных деталей координации действий на ближайшие дни и опрос разнообразных руководителей Проекта. Оба – работа обязывала – плотно вцепились в странную вышку, валявшуюся на заснеженной поляне посреди Зоны.

Их работа была прервана появлением полковника.

– Сидите! – махнул он рукой вставшим было офицерам.

Полковник снял меховую куртку, повесил ее на вешалку и принялся яростно растирать красные от мороза уши.

– Однако тут у вас уже жарко… Отопление подключили?

– Да оно здесь автономное. Еще с утра подключили, – ответил капитан.

– Ах да, точно. Это в городке…

– И там тоже уже включили.

– Э-это хорошо… Ладно… То, что вы успели сделать, мне без вас уже доложили, так что можете не повторяться. Так что расскажу-ка я вам то, что вы пока заведомо не видели и не слышали. Чтобы были в курсе дела.

Так вот… Тех туристов, которых искали, только что нашли. И вытащили. Пришлось попотеть. Если бы тот дурень, которого ваши физики отловили, сказал точно, где находится палатка, вытащили бы на полчаса раньше. Ребятки хорошо экипированные. Но без погонял… что странно. Таскались со старыми бумажными картами. Возрастной состав группы тоже странный. Два балбеса восемнадцати и двадцати четырех лет, остальные – шестнадцатилетние и семнадцатилетние. То есть практически дети.

Почему так долго искали? Ответ дурацкий: они ПРЯТАЛИСЬ! От поисковиков-спасателей!

Логика у них какая-то дикая. Сначала среди ночи взрыв. Они считают это какими-то испытаниями какого-то оружия. Далее они видят в небе утром военные вертолеты. Пугаются еще больше. И НЕСМОТРЯ НА ТО ЧТО У НИХ РАНЕНЫЕ, – он поднял палец, чтобы подчеркнуть сообщаемое, – маскируют палатку и думают, как можно скрытно эвакуироваться самим и вытащить тяжелораненых. Потом самый целый из них, разругавшись с остальными, видит посадку двух вертолетов – гражданского и военного, плюет на все и идет к вертолетам. Там видит спешную эвакуацию. Приходит к выводу, что их догадки очень даже верны, что они каким-то макаром обошли кордоны и вперлись на запретную территорию. Но уже поздно. Его хватают под руки и запихивают в военный вертолет. В панике пытается выгородить себя, что, типа, не он решил идти в этот район, а кто-то другой. К тому же деталька: двое бросили тяжелораненых на одного, точнее, на одну легкораненую и попытались сами выйти из Зоны. Вот их-то в первую очередь и засекли. Так те еще и удрать пытались.

– Ну а остальных хоть уже нашли? – спросил подполковник.

– Нашли. Там же, где и указал приблизительно этот паникер. Представляешь, они замаскировали заваленную палатку еловыми ветвями. Помогло им и то, что сам полог палатки изумрудно-зеленый. Наши ее, кстати, чтобы долго не морочиться, бегая по завалам, сверху тепловизором нашли. А потом спасателей навели.

– Гм… еще один факт неадекватного поведения, – вклинился подполковник, – сначала физики, ремонтники… а теперь и эти дети.

– Неадекватное поведение? У наших физиков?! – удивился полковник и вопросительно посмотрел на капитана.

Капитан только развел руками.

– Панику про Дыру поднял Жаринов. Замрук шестой группы. И Василий Мелентьев – пятая группа, – не разобравшись что к чему, толкнул это все в открытом эфире.

– Угу. Интересно. Совпадение или закономерность? Впрочем, все можно списать на панику от катастрофы, – подумал вслух полковник, расхаживая по кабинету и продолжил: – Еще предстоит выяснить, что за шиза у этих подростков с идиосинкразией на государственный флаг, герб Союза и вообще на военных… Как увидали флаг СССР и лычки наших ребят из военных, так побледнели все разом. Сам видел, а то бы в пересказы не поверил. Н-да! Вот это уже загадка. Может, это какие-то поля наших установок так повлияли? Черт его знает! Правда, есть предположение. Крайне дикое, но в рамках разумного… Ты что-то хочешь добавить?

Полковник заметил, как у капитана вдруг слезла с лица всегдашняя улыбка и Куманин побледнел.

– Да тут мы только что допрашивали физиков, как мы уже докладывали, и они сказали буквально следующее: «Вышка ретранслятора – не наша. Маркировка деталей – английская, тайваньская, китайская. На кожухе одного из блоков трехцветный флаг, какой был у генерала Власова, и герб в виде двуглавого орла».

– Генерала-предателя? Генерала РОА?

– Да.

– Та-а-ак! – протянул полковник. – А ну-ка, давайте-ка поподробнее то, что физики наговорили…

Через четыре дня после аварии стала складываться вполне определенная картина происшедшего. Как у физиков, так и у военных, специалистов, прикомандированных к Полигону для расследования причин аварии.

Также всплыли некоторые детали настолько скандального плана, что на высшем уровне тут же было принято решение придать всей истории с аварией на Полигоне одну из высших степеней секретности. Именно по этой причине было принято решение всех участвующих в расследовании и спасательных работах собрать и взять с них подписку о неразглашении.

После этого, так как надо было организовывать работу по-новому, генерал собрал всех руководителей на совещание.

– Я напоминаю товарищам из спасателей, а также полковнику Бурденко, что они дали подписку. То есть согласны с тем, что все, что здесь далее произойдет, и все, что здесь будет сказано или показано, является государственной тайной. Так?

Присутствующие закивали.

– Итак, товарищи, я собрал вас, чтобы сообщить об очень серьезном повороте дела. Вот тут, – генерал поднял папку над столом, – подробный доклад, который не оставляет никаких сомнений, что в Зоне во время катастрофы оказалась группа туристов из райцентра. Пропали в полном составе. На контрольные пункты не вышли. Связь с ними установить не удается. Всего в составе группы шесть человек. Люди бывалые. За плечами имеют большой опыт лыжных походов. Заблудиться не могли в принципе. К ним на маршруте присоединился Юрий Чернов – инженер-исследователь нашего проекта, и… – генерал сделал эффектную паузу, – всем известная личность по прозвищу «Марсианин». То есть общее количество пропавших, вместе с присоединившимися к группе, на настоящий момент – восемь человек.

Люди зашевелились, переваривая такую неожиданную новость.

– То, что Владимир в составе группы, установлено достоверно, – продолжил генерал, – его фамилия и паспортные данные вписаны в маршрутную книжку группы руководителем похода, с которым он знаком давно. В экипировке группы – две погонялы. Момент исчезновения сигнала обеих погонял точно совпадает с конечной фазой разрушения Шара. Мы запросили записи с обрабатывающих центров. Там, естественно, не писалось ничего о координатах, но автоматическая запись о пропаже сигнала имеется. Поэтому, сопоставив маршрут движения и время прохождения ими контрольных точек, мы установили, что группа по плану должна была остановиться на ночевку вот здесь. На поляне.

Генерал взял указку и, повернувшись назад, сидя, показал на нужное место. На карте красной линией был очерчен контур Зоны поражения. Указка ткнула близко к ее центру.

– Как видите, место их ночевки находится в четырех километрах от эпицентра вывала леса. Даже если они стали на ночевку в другом месте, то все равно на тот момент могли находиться только внутри Зоны. Это значит, что к тому, что мы уже имеем, добавляется задача найти и вытащить наших соотечественников, туристов. Куда бы они ни попали. А то, что в составе группы находится «Марсианин», добавляет этому делу сугубо политический окрас. И весьма скверный.

Генерал помолчал и обвел тяжелым взглядом всех присутствующих.

– Вот такая вводная. Заслушаем соображения о том, что надо сделать, но в первую очередь… полковник Бровко. Ваше ведомство и ваши подопечные.

– Так как по своему ведомству мне пока сказать особо нечего, ибо все присутствующие слышали мои предыдущие доклады, то, – полковник кивнул на координатора проекта, – я думаю, что координатор лучше меня доложит. Я, если что, дополню.

– Хорошо, – согласился генерал, навалившись грудью на стол. – Тогда послушаем координатора.

Координатор, мрачный как туча, пододвинул к себе папку и открыл на закладке.

– На настоящий момент, – начал он, – установлено, что с вероятностью порядка шестидесяти процентов в ту ночь над лесом образовалась гигантская и, что особенно надо отметить, непрерывная одиночная инверсия вакуума. Радиусом около двенадцати-пятнадцати километров. Разброс происходит из-за неясности точной локализации центра инверсии, хотя чисто географически центр мы знаем весьма точно. Неизвестна высота центра над поверхностью земли. Если все наши расчеты и модели верны, то, вероятнее всего, в момент схлопывания инверсии произошел обмен между двумя вероятностными версиями миров – нашим и каким-то еще, очень похожим на наш по физическим и прочим характеристикам. То есть часть нашей местности, попавшей в зону охвата Шаром, переместилась в тот, иной мир, а на ее место был переброшена часть местности из того мира. Я понимаю, что для многих, здесь присутствующих, данное сообщение будет выглядеть как запредельная фантастика, но совокупность фактов и характер разработок, производимых на Полигоне, говорят за то, что все обстоит именно так.

– Вы даете только шестьдесят процентов на достоверность вашей версии, – сказал координатор от спасателей, – то есть, возможно, все не так фатально…

– Возможно. Но, по моему мнению, теоретики наши, раз обжегшись, дуют на воду, занижая вероятность. Я бы дал процентов на двадцать – двадцать пять выше.

– Но как их ОТТУДА, то есть из иного мира, как вы сказали, достать?!

– Только продолжить разработку темы, но уже с несколько иными параметрами. Они будут отличаться от тех, что были изначально заложены в техзадание, но на общий результат это повлияет мало.

– Не получится ли так, что, продолжив разработку, мы тем самым поставим под угрозу жизнь людей всего района? – тут же спросил генерал. – Ведь тот эффект, что поглотил огромный по площади кусок местности, вашими теоретиками предусмотрен не был.

– Да. Не был. Но, как показывают последние проработки, он может быть поставлен под контроль. А если задаться целью обеспечить безопасность городка, то я бы предложил на время серий пусков отселять или вообще отселить в Белкино и прилегающие населенные пункты наличный персонал. Конечно, придется закрыть для посещений более значительный по площади район.

– Я вижу только такой выход, – развел руками координатор, ожидая вердикта генерала.

– Еще есть у кого что добавить?

– Все равно дичь какая-то… – заметил координатор от спасателей. – Фантастическая дичь.

Поднял руку полковник отдела безопасности Полигона:

– Есть дополнения.

Генерал кивнул.

– Вероятно, кто-то из вас невнимательно слушал мои предыдущие доклады. Поэтому, а также для просвещения наших спасателей, которые могли об этом только сплетни слышать, поясню.

У нас в Зоне валяется вышка.

Не наша.

Не советская.

Не американская.

Вообще никому не принадлежащая.

Технологии, что применены при создании деталей этой вышки, несколько иные, чем у нас. И, главное, маркировка не просто несоветская. Как вам, например, понравится трехцветный бело-сине-красный флаг в виде государственного флага государства с названием РОССИЯ и герб в виде двуглавого орла?

То, что вышка не мистификация – установлено достоверно: ВСЕ приборы в рабочем состоянии и выполняют функции именно ретрансляторов сигнала.

Если бы это была мистификация, то технологии были бы или наши, или сами устройства вышки были бы нерабочими. То есть просто муляжами, макетами.

Таким образом, мы имеем реальный артефакт из ДРУГОГО МИРА. Также и по тем детям, что мы вытащили из Зоны сразу же после катастрофы.

Во-первых, только приблизительный опрос дал следующий результат: все они – члены молодежной организации с названием «Молодая Гвардия Единой России».

Уже сам акцент на именно «Единой» должен настораживать.

Далее, «Единая Россия» не эпитет, не просто словосочетание, а партия. Правящая партия страны с названием Россия. Причем еще одна деталь: все дети – отпрыски богатейших семей района. Миллионеров, владельцев предприятий, магазинов, сети баров и ресторанов.

Проверка по реальным адресам, фамилиям при поиске людей – родственников этих детей – никакого результата не дала. Но! Найден двойник одного из юношей.

Причем не просто двойник, а двойник полный, физический и генетический – генетические карты у этих людей полностью идентичны. Вы когда-нибудь о таком феномене слыхали? Нет? И никогда не услышите, так как вероятность такого совпадения практически равна нулю. Это все значит, что этих детей в нашей стране как бы и не существует. Более глубокая проверка по генетическим базам данных также не дала никакого результата.

Мистификация, скажете?

Но вероятность ТАКОЙ мистификации просто фантастически низкая. По своей сути, она невыгодна никакой стране и никакому строю, что исключает в этом деле злой умысел со стороны наших геостратегических противников.

То есть если исключить мистификацию, то мы имеем дело с людьми из другого мира. Мира, в котором имеется не коммунистическая или, на худой конец, социалистическая Россия, а вполне капиталистическая. Причем, по описаниям этих самых детей, капитализм там имеет черты чисто компрадорского. То есть страна явно под оккупацией или как минимум является страной «третьего мира». Причем страной очень бедной и деградирующей.

К тому же обращаю ваше внимание на момент, который многие явно упустили. Был инцидент, в самом начале, с картами местности. Они оказались отличными от той реальной местности, что ныне видят люди, так или иначе имеющие дело с Зоной. Мы выслали специальную группу, которая прошла по периметру Зоны.

Во многих местах был обнаружен обрыв, являющий собой место СТЫКА МЕСТНОСТЕЙ с разным рельефом. Так что предположение главного координатора надо бы перевести в разряд фактов.

После такой тирады полковника наступила почти мертвая тишина. Те, кто читал отчеты, но до сих пор тешил себя надеждой на возможную ошибку или глупую мистификацию со стороны ошалевших юнцов, не могли больше цепляться за прежние иллюзии.

ТАКИХ совпадений и в таком количестве просто не бывает. В противном случае надо предположить, что некая группа, задавшись весьма странными целями, имея фантастическое по объему финансирование, смонтировала огромное количество артефактов и даже целую местность.

– То есть, – подытожил генерал, – предположение об обмене массами между разными мирами следует перевести в разряд безусловных фактов?

– Да.

– Но тогда получается, что наши соотечественники – там. В том самом мире – мире капиталистической России.

– Да, так.

– Ну, тогда пишем новое техзадание. Для всех подразделений проекта, – заключил генерал. – Это также значит, что уровень секретности повышается до максимума.

– То есть ни о какой эвакуации персонала и речи быть не может?

– Я такого не говорил, – посуровел генерал, – но меры по обеспечению безопасности проведения пусков надо проработать особо.

– Как с финансированием? – тут же задал весьма прагматичный вопрос главный координатор.

– Карт-бланш. Повторяю: из-за того, что пропал «Марсианин», данный проект приобрел исключительно тяжелый политический вес. Факт того, что он пропал, становится отныне государственной тайной. Так что, товарищи, имейте в виду – вы давали подписку о неразглашении.

Совещание окончилось поздно вечером.

После него одни уезжали на служебном транспорте, другие шли пешком до места жительства и квартирования.

Капитан жил неподалеку и пошел пешком.

Неожиданно сзади кто-то окликнул Куманина. Его догонял полковник Космических войск, у которого он когда-то, до перевода на Полигон, работал. Тот уже второй раз присутствовал на совещании, но поговорить по душам все не получалось.

– Давненько я тебя не видел, и давненько я с тобой не общался. Как ты здесь? Назад не тянет?

– Иногда тянет, товарищ полковник, но и здесь интересно.

– А погоны не жмут? – весело спросил полковник.

– Тесноваты… – улыбнувшись, заметил капитан.

– Это хорошо, что о росте думаешь. Правильно… Мы тебя тогда слегка подняли… вижу, что не зря. Я рад, что здесь ты пришелся к месту. Жалко, что тебя от нас перевели, но вижу, что и здесь ты на месте.

– Ну, вы тоже подросли, – заметил капитан, имея в виду то, что при последней их встрече полковник был подполковником.

– Стараемся…

Полковник лукаво посмотрел на капитана и перевел разговор на другую тему:

– Как твое мнение – тех ребят сможем вытащить?

– Честно: не знаю. Насколько мне известно, вероятностей тьма. И как определить, в какой именно надо искать, это проблема. Проблема еще и в том, что эти вероятности – Вселенные. Поэтому тут сложностей огромное количество.

Крепчавший морозец все более кусал щеки, и речь людей была несколько невнятной.

Некоторое время они шли молча. Полковник помрачнел, и его лицо приняло несколько болезненное выражение. Оранжевые фонари освещали пустую улицу впереди, присыпанную снегом пополам с еще не до конца убранным строительным, и не только, мусором. Ведь в первую очередь старались восстановить системы жизнеобеспечения городка.

Было видно, что полковник хочет что-то сказать, но не решается. Наконец он все-таки спросил:

– Помнишь, как тебя подключили к группе «Альфа»?

– Да. Для меня то, что перевели и что я там узнал, было полной неожиданностью. Подозреваю, что и капитанские погоны мне дали потому, что туда направили.

– Верно соображаешь. Тогда у нас не было специалиста под рукой, близкого к твоей квалификации. Пришлось просить «контору» старлея поднять на капитанскую должность. Голова не кружилась от того, что узнал?

– Поначалу – да. Правда, от того, что сейчас творится на Полигоне, больше шансов получить головокружение.

– Короче, капитан: из тех, что тут есть, на Полигоне, только ты имел допуск к делу «Альфа». Только ты можешь понять то, что я тебе скажу. Даже полковник, которому ты подчиняешься, такого допуска не имел. Поэтому, хоть ты и не имеешь его полномочий…

Полковник остановился, бросил быстрый взгляд по сторонам, проверяя, нет ли кого, кто бы мог подслушать, и посмотрел капитану в глаза. Значок Космических войск на его груди блеснул отраженным от фонаря светом.

– Капитан! Там, среди этой группы – «Ключ»! ТЫ ЗНАЕШЬ, что это такое. У тебя был допуск к этому делу. Он нам нужен дозарезу. Там, – полковник указал на усеянное звездами морозное небо, – нам надо открыть «Грааль». Просто так его открыть оказалось невозможно. И окно запуска уже скоро. Поэтому переройте хоть всю Зону, создайте хоть тысячу ДЫР, но «Ключ» надо найти. Это задание правительства.

– Но вы же знаете, что тут РЕАЛЬНО произошло. Пока не выясним, что вызвало катастрофу, никакие Дыры создавать нельзя.

– Понимаю. Но я это еще и к тому, что тут появились идейки, у некоторых… Что, типа, надо весь проект «временно» прикрыть, «из-за большой опасности для…», – полковник огляделся по сторонам, понизил голос и продолжил: – Уже не будет этого. Будут перестраховки, но о закрытии никакой речи быть не может.

– А если все-таки кто-то в правительстве решит, что надо еще больше перестраховаться?

– Возможно. Но тут будем давить мы. А там – как на войне: минимизация потерь и максимизация выигрыша.

– Что я, конкретно я, могу здесь сделать?

– Хм. Может, это и будет несколько неординарно, но мы постараемся добиться для тебя дальнейшего повышения. Не возгордись. Да, тебе второй раз повезло, что оказался в нужном месте в нужное время. Но… – Полковник снова посмотрел молодому капитану в глаза. – Ты же понимаешь, КАКОГО масштаба дело нам надо сейчас сделать. Так что в ближайшее время тут будут очень большие перестановки – общее руководство будет окончательно передано в руки нашего ведомства. Это значит, что работать будем в тесной связке. Выдержишь ответственность?

– Буду стараться, – ответил капитан.

– Значит, выдержишь. – Полковник прищурился и закончил: – Помнится, ты и тогда мне так же ответил?

На следующий день дела начались как раз с преобразований. Неожиданно для многих, в том числе и руководителей, сверху спустили новые разнарядки. Было дано прямое указание полностью переподчинить Проект космическому ведомству. Отодвигались в сторону даже привычные военные ведомства, которые при таких проектах всегда имели очень большой вес.

Поначалу это вызвало вал возмущения не проинформированных заранее должностных лиц, считавших свою область работ самой главной. Но им очень быстро указали на их место. По резкости, с которой были даны подобные указания, всем, кому досталось, стало ясно: вылезло НЕЧТО, чего им явно знать не положено, и оно является гораздо более важным, чем их предыдущее дело. Особое изумление вызывало то, что переподчинение было сделано в пользу именно космического ведомства.

Что же это такое в космосе было найдено или предстояло найти, из-за чего, во-первых, понадобилось полностью передать руководство в руки представителей космического ведомства, а во-вторых, так резко бросить значительные средства и силы в проект, ранее считавшийся отвлеченно-теоретическим? Это вызвало целый шквал пересудов среди низового штата сотрудников и руководителей.

За этими пересудами прошло незамеченным преобразование в отделе безопасности. Капитана повысили таки в должности, причем также весьма быстро. То, что сама «контора» мгновенно среагировала на просьбу космиков, было весьма необычно. Но это опять-таки за пересудами полностью потерялось. Да «контора» и не любила, когда на ее дела обращают внимание.

Как и всегда в любом большом деле, при преобразованиях на ходу сначала воцаряется хаос, но весьма скоро из него вырастает новый порядок, и все входит в привычное русло. Русло нормальной работы.

Тем не менее пересуды и сплетни еще долго гуляли по Полигону, подогреваемые разнообразными «сведениями», которые разные сотрудники черпали из разговоров и перепалок вышестоящего начальства.

Так и было в одной из курилок теоретиков, где собирались, чтобы потрепаться, ученые из разных отделов.

– Да, парни, у нас тут черт знает что творится, – сказал зашедший «на огонек» сотрудник. – Я час назад случайно подслушал ругань космиков.

Присутствующие тут же навострили уши. До сих пор, даже спустя недели после такого неожиданного переподчинения Проекта, многие гадали, к чему это и почему это.

– Ничего не понял, – продолжил теоретик, – но, по их словам, они здесь, в Зоне, потеряли что-то, что они назвали ключом… Или ключами. Что это такое – не спрашивайте. Я говорю, что ничего не понял. Они готовы тут все перерыть. И нас на это же запрячь. Но если мы с ними этот ключ не найдем, они нас тут же, в Зоне, и зароют.

– Так что же это за ключ? – вклинился лаборант, который явно слушал не сначала и невнимательно, за что тут же получил от присутствующих.

– Тебе ж, дубине, сказано было, что человек сам не понял, что услышал!

– Эх, парни, – заметил один из курильщиков, – чую, что этот ключ, чем бы он ни был, нам придется искать ПО ТУ СТОРОНУ.

– Н-да. Остается только определить, в какой из сторон его искать, – мрачно добавил его товарищ. – Там их как бы не миллиарды…