В салоне самолета чисто, светло и уютно. Быстрокрылая серебристая машина медленно набирает высоту. Виктор Котлов недовольно тряхнул головой — от перепада давления заложило уши — и широко заразительно зевнул. Лайнер только что оторвался от первоклассной бетонной полосы берлинского аэропорта. Еще часов пять лета. Времени предостаточно, а занять его нечем. Выспался Котлов еще на участке между Москвой и Берлином. Современный турбовинтовой Ту-134 летит плавно, ровно, на воздушных ямах не проваливается. В салоне шум моторов почти не слышен, наоборот, легкое гудение действует усыпляюще.

Москва осталась далеко позади, промежуточные посадки в Варшаве и Берлине сделаны, вперед — в Плимут! Да здравствует родной порт! Самая знаменитая и самая западная военно-морская база Советского Союза! В столицах хорошо: светло, чисто, дома высокие, проспекты широкие, приемы, совещания, рабочие встречи — а дома лучше. Дома можно спокойно хлобыстнуть стакан «Океанской» нашего фалмутского винного завода, закусить соленым огурцом и выйти на балкон закурить трубочку доброго табачка. И никто ведь не покосится, не скривится: дескать, так не принято, на людях нельзя. Нет, у нас не Москва, у нас спокойно, нормальные человеческие отношения, без чванства и низкопоклонства перед чинами.

Улыбнувшись собственным мыслям, вице-адмирал Виктор Котлов потянулся, широко разведя руки в стороны. При этом задел соседа, мирно посапывающего в своем кресле майора авиации. Пришлось извиняться. Майор, в свою очередь, почесал ухо и негромко посоветовал моряку не сбить при случае ближайший маяк. Несмотря на то что оба были в форме, летчик не робел перед звездами на погонах соседа. Наш, корнуолльский, цену себе знает, тоже домой возвращается.

Вообще большинство пассажиров лайнера люди военные. Это было видно еще во Внуково, когда садились в самолет. Моряки, летчики, пограничники, мотострелки, танкисты и артиллерия — значки на петлицах и погоны почти всех родов войск. Даже среди тех, кто был в штатском, многие выделялись армейской выправкой и особым взглядом, характерным для обитателей дальнего приграничья и дальних анклавов Союза.

Попадались и знакомые. Вон тот остролицый молодой парень с выдающимся вперед квадратным подбородком уже встречался Котлову на пограничном переходе у Эксетера. Зря он напялил на себя синий костюм-тройку. Штатское капитану-пограничнику идет, как тигру седло. Пятеро молодых офицеров флота браво козырнули вице-адмиралу, этих он отлично знал — все служили на «Киеве». Один штурман, двое авиационные специалисты и еще двое артиллеристы. Как помнил Виктор Котлов, ребята возвращались к месту службы после заслуженного отпуска. Свое рода поощрение наиболее отличившимся на последних учениях офицерам.

Из гражданских в Плимут летели специалисты, рабочие и инженеры судоремонтных заводов. Виктор заметил несколько знакомых лиц. На Корнуолле все друг друга знают, население анклава невелико, и большинство занято на военных объектах или в смежных сферах. Как вон тот низкорослый бородач в соломенной шляпе — ученый-океанолог, постоянный гость в штабе Атлантического флота. Военные моряки ему и его коллегам обычно не отказывают, делятся не слишком секретными данными промеров глубин, наблюдениями за течениями, записями температуры воды, отчетами о штурманских наблюдениях. Частенько товарищ Короткое получает разрешение выйти в море на борту военного корабля. Иногда командование флота даже специально выделяет ученым старый тральщик. Дело товарищи делают хорошее, почему б не помочь?

Трое англичан держались особняком. Сразу после посадки, они развернули газеты и открыли оживленную дискуссию на тему нюансов современного овцеводства. Судя по долетавшим до Виктора Котлова репликам, англичане возвращались с сельскохозяйственной выставки и спешили поделиться впечатлениями. Это тоже наши, кажется, фермеры или работники крупных животноводческих совхозов анклава. Корнуолл не только передовая база флота и ударной авиации. Кроме военных баз, у нас есть свое сельское хозяйство, судостроение, машиностроение, легкая промышленность. И пусть здешнего хлеба на всех не хватает, но зато мясо едим только местное, а шерсть, кожи и прочую продукцию даже вывозим в Союз или продаем европейцам.

С местным населением давно нет никаких проблем, большинство были только рады получить советский паспорт. Держатся англичане пока обособленно, но это дело поправимое. Время разрушает границы. Вырастет новое поколение, воспитанное в советских школах, с детства выучившее русский язык, впитавшее нашу культуру, и Корнуолл окончательно станет нашим. А он и сейчас наш.

Никто из местных и в пьяном бреду не пожелает возвращения полуострова под власть Лондона и правительства Мосли. Наоборот, англичане до сих пор оббивают пороги иностранных посольств, пытаются любым способом бежать со своего острова. Пусть за последние лет десять жизнь у них наладилась, но все равно живут очень бедно, гораздо хуже, чем остальные европейцы или тот же самый Корнуолл.

В Берлине на борт лайнера поднялись новые пассажиры, двое юношей с партийными значками на кожаных куртках. На военных не похожи, держатся заносчиво, как сели на свои места, сразу же прилипли к иллюминаторам. Может, первый раз в небо поднимаются? Возможно. Виктор Котлов сразу же потерял к ним интерес. Молодежь. На лицах брезгливые выражения. Начитавшиеся классиков нацизма болванчики, неспособные творчески, с умом осмысливать вбитые в головы трескучие лозунги, зациклившиеся на расовой теории в ее самом одиозном варианте.

Глупцы в отличие от того же Гитлера, умевшего признавать свои ошибки и вовремя отказываться от неверных и невыгодных установок. Как, например, вышло со вторым томом «Моей борьбы». Ведь полностью все переписал, стервец. Все в соответствии с текущим политическим моментом, да еще взвалил вину за старые ошибки на расстрелянного за «еврейство» и низкопоклонничество перед Америкой Розенберга.

У авиаперелетов есть один ощутимый минус — весь полет приходится сидеть. Иногда это надоедает. Спать больше не хотелось. Соседи попались скучные. Ужин проглочен еще перед последней посадкой. Тянуть украдкой ликер, как молодые лейтенанты, не хотелось. Котлов если и пил, так не ради пьянства, а для здоровья и отдыха. Оставалось вытащить из сумки стопку купленных в Москве газет и убивать время чтением.

Первые страницы «Правды» и «Советской России» занимала речь товарища Косыгина, посвященная последним событиям в Германии. Конечно, поддерживаем, озабочены положением, выражаем солидарность преобразованиям правительства рейхсканцлера Гюнтера Кауфмана, и все прочее стандартными фразами газетных передовиц. Виктор не интересовался политикой, скучное это дело, не для него. Все равно в газетах не пишут всей правды, а речь руководителя нашего правительства в первую очередь нацелена на успокоение наших же сограждан, пробуждение чувства спокойствия, уверенности в наших силах и незыблемости принципов построения коммунизма. Так, кажется, в свое время проповедовал Эммануил Махнов.

Дальше, на развороте было интереснее, писали о гастролях Большого театра, на третьей странице «Советской России» попалась хорошая статья про нефтяников Татарии. Повествовали об освоении этого края, строительстве дорог, городов, о планах разворачивания в Альметьевске и Лениногорске крупных нефтеперерабатывающих заводов. Не обошлось без славословий в адрес республиканского руководства и ответственных товарищей из профильных министерств, но это уж так положено.

Журналисты в «Советской России» хорошие, умеют работать, пишут как надо. Виктор Котлов изумленно приподнял бровь, наткнувшись на короткую статью Сергея Краснова. Раньше такого не было, излишняя увлеченность секретностью не позволяла писать об армии и флоте хоть что-то, кроме общих фраз и восторженных трескучих славословий в адрес «могучей и непобедимой». Да и серьезные товарищи бдили, чтоб ни одной лишней строчки не просочилось, ни одной цифры. А сейчас в центральной газете пишут о вступлении в строй новейшего ракетного крейсера. И даже цифры дают. Пусть приблизительные, заявленные проектировщиками, но все равно цифры!!!

Над статьей размещена фотография. Да, это он, новейший крейсер «Красногвардеец», всего два дня назад приступивший к испытаниям. Вице-адмирал даже зажмурился от удовольствия. Название у корабля хорошее, в честь той самой подводной лодки, славной Д-3, уже давно разрезанной на иголки. Крейсер предназначается для Атлантического флота, а значит, в свое время пройдемся по его палубе, заглянем в рубку, спустимся в турбинные отделения, протрем носовым платком несуществующую пыль на корпусах приборов, перекинемся парой слов с командиром корабля и офицерами.

Разумеется, новый крейсер не сравнить со старой подлодкой, с последними нашими крейсерами тоже не сравнить. Корабль небольшой, всего 12 тысяч тонн водоизмещения, бронирование легкое, противоосколочное. Главный калибр это две носовые двухорудийные башни с новыми 180-мм орудиями. Зато на корме у «Красногвардейца» катапульта противокорабельного ракетного комплекса КСЩ, пятнадцать запасных ракет в погребах и еще два зенитных ракетных комплекса. Хороший современный корабль. Моряки давно требовали строить специальные ракетные корабли, способные обеспечить ПВО соединения и выстоять в бою с равноценным противником, прикрыть линкоры и авианосцы. Модернизация старых крейсеров и эсминцев с заменой части вооружения на зенитные ракеты была лишь паллиативом.

Сергей Краснов — журналист грамотный, вице-адмирал Котлов был рад своему знакомству с этим человеком. Два дня назад плотно пообщались в штабе флота. Несмотря на разные интересы, разные привычки и характеры, мужчины подружились. Котлов даже пообещал организовать журналисту творческую командировку в Плимут и место в каюте крейсера или авианосца на время ближайшего похода. Со своей стороны. Котлов надеялся, что столичный мастер пера не забудет вставить в свои статьи несколько абзацев, буквально пару строчек, которые ему подскажут.

Была у вице-адмирала мечта: не отправлять старые корабли на металлолом, а превращать в корабли-памятники. Есть у него на примете несколько эсминцев, «семерки» первой серии. Заслуженные корабли, топившие врага во время европейской войны, защищавшие рубежи родины в послевоенное время. Старые, с изношенными механизмами, устаревшим вооружением и оборудованием ветераны флота уже никуда не годились, большой пользы от их разделки на металлолом не будет, не так уж и много в них стали. А вот подремонтировать да поставить на вечный прикол у набережных прославленных морскими традициями городов — великое дело. Пусть пионеры видят, на чем служили их отцы и деды.

Одна короткая статейка, а как отозвалась в душе старого моряка! Котлову самому было непривычно. Нет, правильно он сделал, пригласив журналиста на Корнуолл. В нашей стране печатное слово обладает неимоверной силой танкового корпуса нового формирования. Одна статья или даже письмо в газету способны в корне изменить ситуацию, вызвать нужную реакцию партии, одернуть зарвавшегося чиновника, выдернуть кресло из-под взяточника, заставить милицию или КГБ проявить пристальное внимание к факту нарушения законности и ущемления прав сограждан.

Многое повидавший в этой жизни моряк прекрасно понимал, что Краснов недаром оказался в нужном месте и в нужное время, он сам искал повод познакомиться с кем-нибудь из командования Атлантического флота. Ну и пусть. Западному анклаву нужны хорошие, сильные, умные и добрые люди. Пусть только прилетит, а Котлов устроит ему прекрасную познавательную программу. Впечатлений хватит не на пару статей, а на целый роман. У младшего флагмана флота хватает возможностей и полномочий. Назначит молодого, любящего море офицера из политуправления в сопровождающие, да и сам присмотрит, чтобы московского гостя не обижали и водили там, где надо, а куда не надо товарищи из Комитета сами не пустят. Это их хлеб, охранять наши тайны и не слишком приглядные стороны бытия.

Расправившись с солидными центральными газетами, Виктор Котлов принялся за «Спорт». «Ну-с, посмотрим, как там наши сыграли», — футбольных новостей, конечно, не было: поздняя осень, сезон завершен, но зато в газете появляются сводки из тренерских и судейских. Вот такой критический материал о наших футболистах Котлов прочитал с удовольствием. К сожалению, за целую неделю, проведенную в Москве, вырваться на тренировочный матч какого-нибудь клуба не удалось. А ведь мечтал вживую увидеть легендарных спартаковцев. Служба она, как морская пучина, — затягивает.

— Извините, дайте почитать, — проснулся сосед.

— Держите. — Виктор кивнул в сторону запихнутых в кармашек спинки кресла газет.

— О наших что-нибудь пишут?

— В Египте самолет разбился.

— Наш?

— Немец. Пассажирский «Юнкере», на взлете загорелся мотор.

— Значит, реактивный, — проворчал авиатор. — Жалко ребят. Гробанулись на чертовой трубе. Сами-то к реактивным как относитесь?

— Виктор, — Котлов протянул руку, — давайте на «ты».

— Алексей, — согласился майор. — 11-й бомбардировочный морской авиации. Командир второй эскадрильи. А тебя я помню, приезжал к нам в Пензас.

— Ракетоносцы? Знаю вашего командира, бойкий такой, а ростом невелик, Савелием зовут.

— Путаешь, генерал-майор Савелий Комаров мужик рассудительный и малорослым его еще не называли, — смеется Алексей. Старая как мир проверка. Старая армейская подколка.

— Работали с вашим полком, кто мне летом чуть было «Знойного» не утопил?

— Бывает. Так ведь вовремя самоликвидацию включили.

— Бывает, — возмущенно фыркнул Котлов. — Я рядом был на «Кирове», помню, как полыхнуло в трех кабельтовых от эсминца.

— «Киров», это авианосец? Здоровенная туша, — восхищенно протянул Алексей, аккуратно переводя разговор на нейтральную тему.

— Восемь десятков самолетов, водоизмещение за сорок пять тысяч тонн. Корабль новый, всего три года как вошел в строй.

Беседа плавно перетекла в русло обсуждения флотских и авиационных новостей. Обоим нравились современные авианосцы, но только Котлов считал, что этот тип кораблей достиг вершины своего развития. Строить еще более крупные корабли бесполезно, наоборот, — можно даже вводить в строй авианосцы поменьше, с авиагруппой из полусотни машин, но строить их как можно больше. Все равно в современном бою тяжелый авианосец считается главной целью, удар вражеской авиации и ракет в первую очередь нацелен на авианесущие корабли. Усиливать бронирование бесполезно. Тяжелые ракеты пробивают броню линкоров. Лучше иметь не один большой, а два средних корабля. После боя один из них выживет и сможет нанести ответный удар.

Алексей Гаврилов, в свою очередь, мечтал о сверхгигантских плавучих аэродромах с палубой в 800 метров и более. Чтоб на них могли садиться тяжелые ракетоносцы и бомбардировщики, такие, как Ту-16, Ту-95 и М-4. Вынести передовые аэродромы в океан, к вражеским берегам — вот мечта, захватившая летчиков ракетоносной авиации. Виктор Котлов слышал, что КБ Чиликина уже выдало эскизный проект такого монстра.

Получилось нечто грандиозное, вроде последнего немецкого линкора, знаменитого «Адольфа Гитлера», корабля в 120 тысяч тонн, вооруженного дюжиной 510-мм орудий и закованного в броню чудовищной толщины. Этот экспериментальный линкор до недавнего времени считался самым большим и бесполезным боевым кораблем мира. Этакое насилие мрачного германского гения над здравым смыслом. Кораблем «Гитлер» был дорогим, под него пришлось строить специальный док в устье Везера да еще рыть к нему морской канал. Осадка линкора 14 метров, на Балтику он уже не пройдет, в Северном море ему приходится ходить, опасаясь мелей и банок. И не каждый порт мог принять такой корабль, банальная проблема мелководности акватории.

В Москве Виктору рассказывали, что проект суперавианосца был надежно похоронен после того, как выяснилось, что сухим доком для него может служить только перекрытый дамбами и осушенный морской залив. О стоимости корабля никто и не спрашивал — всем было ясно, что один такой плавучий аэродром сожрет десятилетний бюджет всего флота. Да, заманчиво подогнать к вражеским берегам целую бомбардировочную дивизию с парой-тройкой истребительных полков, но куда проще и дешевле построить еще три-четыре авианосца и достойные этих кораблей эскортные силы.

А если что-то и придумывать новое, так младший флагман Атлантического флота искренне полагал желательным оснащать большие корабли атомными установками. Опыт с первыми атомными подлодками моряками воспринят положительно. Уникальные характеристики подводных крейсеров проектов 627 и 645 поражали воображение. При водоизмещении в четыре тысячи тонн, атомоходы развивали подводную скорость до 28 узлов и погружались на 350–400 метров. И все это при неограниченной дальности плавания! К восьми носовым торпедным аппаратам полагались как бесследные прямоходящие так и самонаводящиеся торпеды. Современные ГАС и PJ1C обеспечивали надежное обнаружение и сопровождение целей, ставились на корабли и приборы радиоэлектронной борьбы.

Хорошие корабли, не хуже, а кое в чем и лучше их американских ровесников типа «Наутилус» и германских — «Морской орел». И пусть немцы меньше и маневреннее, а американцы, по данным разведки, несут торпеды с ядерными боеголовками, наши оказались бесшумнее американских и превосходили германцев по условиям обитаемости, запасу торпед и надежности силовой установки. А самое главное! Да, это, с точки зрения адмиралов, было решающим — сейчас, на осень 1964 года, в составе Атлантического флота имелась целая дивизия из девяти атомоходов, на Тихом океане еще шесть да на Севере еще пара кораблей, а у США всего десять атомоходов. А немцы построили только четыре атомных «Орла».

Разговаривая с летчиком, Виктор Котлов намеренно не касался наших атомоходов, корабли секретные, могло быть так, что не все офицеры на Полуострове знают, что у нас вообще есть такие подлодки. Дружба дружбой, а ежели что случится, отдуваться потом придется вице-адмиралу Котлову. Лучше дружно посмеяться над немецкими подводными «раскладушками». Очередное супероружие с великолепнейшими характеристиками и столь же посредственными, если не сказать хуже, не указанными в ТЗ параметрами.

Виктор Николаевич сам видел немецкую подлодку серии XXVI в момент пуска ракет. Представляете, всплывает большая подлодка на поверхность, обычный корабль океанской серии подводных крейсеров. Неожиданно корпус подлодки приходит в движение, раскрывается, к небу поднимаются массивные трубы пусковых установок. Целых восемь. При этом подлодка становится похожей на фантасмагорический бред сумасшедшего инженера. Ракетный залп тоже производит впечатление — подлодку и морскую поверхность окутывают клубы дыма и пламени. Четыре тяжелые ракеты «Штурмфогель» плавно выползают из пусковых труб и, опираясь на-огненные хвосты, с адским ревом уносятся к горизонту.

Великолепное зрелище. Жуткая красота современной истребительной машины, заточенная функциональность боевого корабля. Уродливая функциональность, как сказал бы настоящий моряк. Вот только в разговоре с немецкими коллегами, по обмолвкам, прозвучавшим цифрам, тревожным возгласам и, самое главное, отметив время, через которое подлодка сложила трубы и ушла на глубину, Виктор Котлов догадался, что это чудо-оружие с некоторым изъяном.

Потом заполнявшие отчет особисты просветили вице-адмирала — действительно «Штурмфогель» на подлодке — это изощренная форма убийства собственных подводников. Да, немецкая противокорабельная ракета лучше, дальнобойнее, мощнее нашей КСЩ. Она перевозится и стартует из специального контейнера, тогда как наши с пусковых катапульт. Такие штуки хорошо применять с надводных кораблей. Прекрасное оружие, сразу видно. А вот недостатки…

Виктора Котлова в первую очередь именно недостатки и интересовали. Надводный старт хорошо виден с большого расстояния. Ракеты большую часть траектории идут по радиокомандам из рубки управления, а значит, подлодка все это время должна оставаться на поверхности. Полчаса как минимум. За это время воздушный патруль может найти корабль и потопить. Да и при изучении характеристик ракеты еще один вопросец возникает — дальность полета «Штурмфогеля» больше шестисот километров, а радар подлодки, как ни старайся, больше 25 миль не даст. Надо думать, как цель обнаружить.

Виктора всегда удивляла немецкая склонность к доведению технической идеи до абсурда. Ученые, инженеры, конструкторы у них великолепные, немецкое качество, умение продумывать конструкцию, все тонкости и нюансы вошли в поговорку. Взять хотя бы ракеты — именно немцы обогнали весь мир, первыми построили космический ракетоплан. Имя Эрнста Лента знают даже в Африке. Первый космонавт, черт побери! Наши только через три года после Лента, в 62-м смогли запустить в космос свой ракетоплан. Да и то, у нас первый полет был беспилотный, а у немцев сразу с космонавтом на борту.

И в то же время славные своей культурой производства, инженерным мышлением, высочайшей промышленностью, освоением атома и выходом в космос немцы умудрялись на полном серьезе строить таких монстров, что в наших штабах только краснели, ахали, дико матерились. Требовали от промышленности сделать так же и побольше. А потом, разобравшись, озадаченно чесали затылок: дескать, и даром нам такого не надо.

Котлову всегда на ум приходил пример «Адольфа Гитлера» — абсолютно непобедимый и совершенно бесполезный корабль, нескончаемый геморрой адмиралов, интендантов и портовых служб. Знакомый полковник танковых войск рассказывал о танке «Тигр-2». Сверхзащищенная, вооруженная мощнейшей пушкой махина, под которой рушатся мосты и которую невозможно снять с железнодорожной платформы без специального оборудования. Танк в восемьдесят шесть тонн — это не хухры-мухры. Американцы, говорят, попытались догнать, построили малой серией «Патоны» в 70 тонн весом — и все. Поняли, головной боли от этой машины больше, чем толку.

— Слушай, Виктор, — бодрый голос летчика вернул Котлова к реальности, — ты в Плимуте сразу домой?

— Сначала в штаб, потом домой, — вздохнул вице-адмирал.

Намек приятеля был понятен, но, увы: отметить возвращение в анклав не получится. Хоть и есть в аэропорту хороший, знакомый многим офицерам ресторанчик, с божескими ценами, только сегодня ничего не выйдет. К моменту приземления авиалайнера Виктора Котлова уже будет ждать машина. И, зная наших моряков, можно спорить, что легковушку подадут прямо на летное поле к трапу самолета. Багаж получат уже без адмирала. Наша служба тыла ничего не забывает, жизнь в анклаве на передовой базе приучила все держать под контролем.