Глава 30
Возвращаться приятнее, чем уезжать, даже если исходной точкой служило временное пристанище. Может, я просто не люблю Москву. Мне было немного жаль пострадавший город и людей в нем, но так, не слишком сильно. Лето, даже кто пока сидит без стекол в окнах, по нынешней теплыни, не смертельно. Воду и свет подают без перебоев, гарантированный минимум продуктов, установленный для столицы, поменьше, чем такой же в сельскохозяйственных районах, однако кое-как гарантирует выживание. Остальное можно купить. За пару дней магазинов открылось немного, но лиха беда начало! Предприимчивых людей хватает, навезут всего и еще сверх того – только плати. Многие конторы закрылись, зато отныне будет полно производительной работы. Кто хочет – не пропадет.
Часть войск, и армейских, и внутренних, уже выводилась из мегаполиса, милиция возвращалась в свои города. Порядок надо поддерживать везде. По сведениям, в районе вновь стало беспокойно. Очень уж многим хотелось хорошо жить за чужой счет, вот и опять стали поднимать головы разные банды и бандочки. Они-то думали – власть всецело сосредоточится на столице и по привычке упустит происходящее за ее пределами. Но установка изначально была иной, и преступникам в ближайшие дни будет несладко. Благо приказ ясен – в случае сопротивления или опасности для гражданских лиц огонь разрешено сразу открывать на поражение.
В Европе и Америке, кстати, уже давно поступают точно так же. Все палят во всех, и правозащитники скромно молчат. Наверно, испытали на себе прелести посткатастрофной жизни. Но смертная казнь в Европейском Союзе по-прежнему остается отмененной, и уничтожение при задержании – единственная возможность воздать отдельным гражданам по их заслугам.
Мы шли к базе небольшой колонной. Четыре бронетранспортера у кого угодно в состоянии отбить охоту к нападениям. Разве что потенциальные противники будут обладать танком или десятком гранатометов. Но, надеюсь, до подобных сцен дело не дойдет. Если им не нужны мы сами, как бывало в предыдущих случаях, какой толк нападать на бронетехнику?
Дорога выдалась скучноватой. Я даже вздремнул, немного, с полчаса, отчасти возмещая беготню минувших дней и ночей. Зато время прошло быстрее. Ничего, требующего внимания, не происходило, а окрестные пейзажи я уже лицезрел. Если не совсем эти, то похожие на них как две капли воды.
Хотя нет. Такого я на родной земле не видел.
Я проснулся от остановки и первым делом высунулся посмотреть, в чем причина задержки. По аналогии ожидался очередной пост, где проверялись бы документы, только не было поблизости ни военных, ни милиции. Совершенно пустая дорога, ни души вокруг.
Зато рядом…
Справа от нас от основной трассы отходил проселок к небольшой деревушке. В бытность дальнобойщиком я видел поселения цветущие, запущенные, совсем заброшенные. Я лишь никогда не видел сгоревшего.
Картина напоминала войну, как ее любили изображать в фильмах. Печные трубы, уставившиеся в небо, а кругом – лишь головешки. И больше ничего.
Головной бэтээр решительно свернул в сторону пожарища. Судя по резкому запаху гари, трагедия произошла недавно, может быть, даже сегодня утром. Сейчас-то было ближе к вечеру, за такое время огонь окончательно насытился и стих, и даже дымок не поднимался от бывших построек.
А может, все было вчера или позавчера. На расстоянии так сразу не поймешь.
Но безлюдным место не было. Подальше, отделенные от основной дороги косогором и кустами, застыли две милицейские машины и армейский грузовик. И солдаты, и менты были еще дальше. На старом, заросшем деревьями сельском кладбище. Нетрудно было понять их нынешний род занятий.
Я торопливо соскочил с брони и едва не побежал к головной машине, из которой вылез Константин.
К нам уже спешил какой-то старлей в синеватой форме стражей правопорядка.
– …Наверно, все они были здесь. Кое-кого убили на улице, остальных – прямо в избах. Или же положили в избы часть трупов. Женщин использовали, пару девочек – тоже. Двум животы вскрыли, пацаненку голову и руки отрубили топором… Жуткое, доложу вам, зрелище! Мы тоже случайно мимо проезжали, так тогда тут еще дымилось…
– Давно было? – Линевич спрашивал лишь основное.
– Около одиннадцати. А произошло еще утром. Если б знать…
– Какие-нибудь следы имеются?
Следов вокруг было до черта. Машины налетчиков поколесили вокруг, оставив повсюду отпечатки протекторов, только Константин имел в виду сейчас иное.
– Конкретных – нет, – лицо милиционера передернулось от досады. – Нашли гильзы от карабинов и пистолетов. Отпечатки колес мы сфотографировали, но пленку еще проявить надо. Тут один солдатик рисует неплохо. Вот, он зарисовал, – старлей протянул нам несколько листков. – Судя по всему, у налетчиков два джипа и один грузовой «КамАЗ». Очевидно, приехали пограбить, а затем… Мы сообщили в город, там велели погибших похоронить. Что же это делается, товарищ генерал? На своей земле!..
В голосе милиционера звучало отчаяние. Не повезло ему. Обнаружить такое и не иметь возможности немедленно отомстить… Тут точно волком взвоешь от отчаяния.
– Лейтенант! – окликнул Линевич сопровождающего нас офицера. – Немедленно передайте по рации всем – пусть ищут указанные машины. Обязательно укажите причину. Быть того не может, чтобы они сквозь землю провалились! Хотя провалиться – для них было бы лучшим выходом.
– Слушаюсь! – Лейтеху словно ветром сдуло.
Солдаты бродили по пепелищу, присматривались, кому-то стало плохо… Чего же хорошего?
– Сейчас дороги перекроют, посмотрим, далеко ли уйдут?
Главное же – совсем близко от Москвы!
– Они наверняка тоже не круглые идиоты. Посты лишь на основных магистралях, а на остальных… Сколько едем, много ли милиции видели? – напомнил я. – Вот и эти сволочи уходят такими же дорогами, а то и вообще проселками. Машины у них повышенной проходимости. С утра могли далеко укатить…
– Подождите, – Линевич сам полез в бронетранспортер.
Он отсутствовал минут десять, зато по возвращении лицо его светилось мрачным удовлетворением.
– Сейчас «вертушки» на поиск пойдут. Посмотрим, кто быстрее? И так ли уж легко скрыться? Два звена как раз в воздухе. Главком обещал по готовности поднять еще.
Да, использование вертолетов преступники предусмотрели вряд ли. Как и возможность напрямую от места трагедии без особых затруднений связаться с авиационным командованием. Тут генеральский авторитет требуется. Собственно, были бы они действительно умны, то ограничились бы грабежом. В нынешнем бардаке подобное еще могло сойти с рук. Но уничтожение деревни…
Мне тоже было очень плохо. Сигарета кончилась. Я немедленно прикурил от нее новую, но табак не помогал.
Сколько погибших людей я уже видел на своем пути? И ведь почти не петлял, разве что в паре мест, а все попадался то подвергшийся нападению город, то дачный поселок, то какое-нибудь село. Разве что там не уничтожали жителей поголовно. Так, кого для острастки, кого – от безделья и желания продемонстрировать собственную немереную крутизну.
Катастрофа не в отсутствии техники, а в отсутствии морали. Техника – дело наживное, подумаешь, сдохнувшая электроника! Жили ведь люди без компьютеров и мобильных телефонов, даже, страшно сказать, без банковских кредитов, и порою неплохо жили. Даже сейчас, при восстанавливаемом телеграфе, телефонных линиях – разве горе? А вот количество различных отморозков, превышающее мыслимые и немыслимые пределы, – это уже трагедия. Сколько же надо для превращения человека в зверя?
Ни войны, ни подлинного бедствия, так, обычные трудности, которые показались бы смешными нашим дедам. Они бы их просто не заметили и спокойно продолжали бы жить прежней жизнью.
Землетрясения, наводнения, атомные войны, вторжения пришельцев… А обычной неурядицы не хотите? Вполне достаточно, чтобы разыгрался армагеддец приличного масштаба. Европа и Америка жили намного лучше нас, и там беспорядки начались практически сразу. А в Африке и в Азии все спокойно, как было тысячу лет назад, и как будет тысячу лет спустя. Что значит сиюминутный комфорт по сравнению с вечностью?
Впрочем, там тоже грызутся всегда. Мы же высокомерно не обращаем внимания, раз это прямо не касается нас.
Виновато правительство и бывшее, не сумевшее наладить после Катастрофы быт, и нынешнее, не сразу взявшееся за наведение порядка. И я тоже виноват. От начала до конца. Перед простыми людьми, пострадавшими с самого момента Ч, как назвали тот миг привыкшие к ярлыкам репортеры.
Хватит. Толку в моем пребывании во властях предержащих никакого, желающие и умеющие пострелять найдутся без меня. Надеюсь, у людей хватит мужества и мудрости с честью выйти из сложившейся ситуации. Мне же лучше отойти от дел.
Как там говорилось? С юности много пито-граблено, надо под старость грехи замаливать. Знаю я еще по прежним поездкам одну обитель, почему бы не завершить путь в ней? Лишь помогу разобраться с подонками да закончу кое-что по мелочам.
Только курить придется бросить…
– Что с тобой? – Голос Константина прозвучал словно издалека, хотя приятель стоял вплотную.
– Ничего. Наверное, давление прыгнуло.
В голове в самом деле гудело. Возраст прибавляет опыта и мудрости, но отнимает здоровье. За все приходится платить, и, выигрывая в одном, в другом неизбежно теряешь. И в масштабе отдельного человека, и в масштабе всего человечества.
– На тебе лица нет. Обалдеть!
– Куда оно подевалось? С утра имелось. Сам в зеркале видел.
– Дошутишься! Доберемся до базы, и отправишься прямиком в госпиталь на обследование. Не хватало еще загнуться!
– Когда ни помирать, все день терять, – ответил я старым присловьем.
Рация молчала. Умом все понимали, еще прошло чересчур мало времени, чтобы появились результаты, однако…
– И бросай курить. Побаловался, хватит. В твои годы пора избавляться от вредных привычек и больше думать о здоровье.
– А в твои? Здоровье… Думай о нем, не думай, его все равно не прибавится. Убавиться может. Займешься поиском хвори – и амба. Или врачи займутся. Медицина – сродни астрологии. Тоже всего лишь лженаука.
Я говорил, а сам будто уезжал из реального мира. Даже предметы вокруг казались нечеткими, словно смотреть на них приходилось сквозь слой воды. Вот сейчас в боевом отношении толку от меня было ни на грош. Любой противник имел бы все шансы отправить раба Божия на тот свет, ничуть не рискуя при этом. Я и прицелиться все равно бы не сумел.
– Ты хоть в бэтээр заберись. Посидишь, вдруг отпустит?
– Душно там. Лучше я на воздухе постою.
Конечно, лучше было бы на воздухе поваляться. По возможности, в подобные минуты я всегда старался отлежаться. Лучше всего – попытаться поспать. Хоть полчаса, хоть четверть часа. Только в присутствии бойцов слабость проявлять нельзя. Я – начальство, на меня люди смотрят. Надо быть достойным собственных погон.
Всучили мне их. Настоящие, полковничьи. Вместе с новеньким удостоверением. Даже фотографию не поленились сделать. Чтобы в комплексе правительственных зданий не оказалось простейшей аппаратуры! Давно приволокли, как бы не сразу после Катастрофы.
Сколько я простоял, прижавшись к броне, сказать трудно. Расплывчатый силуэт в синей форме возник неподалеку от Линевича и голосом недавнего старлея осведомился:
– Товарищ генерал! Поручение выполнено. Трупы преданы земле. Разрешите дальше следовать по назначению?
– Разумеется. Только вы бы салют дали им, что ли.
– Слушаюсь!
Невольно подумалось – бедные солдатики! На трезвую голову да с непривычки перетаскивать изувеченные и обгоревшие тела! Будут бедолагам не одну ночь сниться кошмары.
– Еще, старшой! – остановил я милиционера. – Вы бы по возможности людям обеспечили по двести грамм. В целях снятия неизбежного стресса. Если получится, конечно.
– Понято. – Кажется, милиционера вполне устроило поручение.
Резкость стала возвращаться. Чувствовал я себя ненамного лучше, чем покойники, да простится мне кощунственное сравнение, однако мир уже воспринимал довольно неплохо.
Со стороны кладбища долетел недружный залп.
– Вас, товарищ генерал! – Наш лейтенант высунулся из бронетранспортера.
Линевич принял шлемофон, прижал его к уху.
– Да. Где? Хорошо. Вас понял. Далековато от нас. Но постараемся подъехать. Часа через полтора, не раньше. Да. Подождите. Сверим, узнаем…
И торжествующе повернулся к нам:
– Нашли! «Вертушки» нашли. Один джип пришлось долбануть ракетой, зато остальных налетчиков захватили тепленькими. Сейчас подъедем, сверим протекторы, убедимся, что те…
Интересно, если не те? Мало ли? Ехали куда-то люди, и вдруг крылатые машины над головой, стрельба, взрыв…
Извинимся за жертвы? Мол, обознались?
– При них оружие, захваченные продукты и какие-то вещи по мелочам, – дополнил генерал. – Пустая формальность. Допросим, раз летуны не умеют, и…
Да ясно все. Пока время смутное, надо пользоваться. Хоть немного очистить мир от дряни. Кому-то приходится быть чистильщиком, дабы остальные не погрязли в мусоре.
Четыре дня до времени Ч
– Ты решил уничтожить цивилизацию?
В голосе Виктора не было ни удивления, ни осуждения, ни испуга. Элементарная констатация факта, и больше ничего.
– Не всю, а лишь одно ее изобретение, – признался я.
– Знаешь, я в компьютерах не специалист, мягко говоря. Точнее – вообще понятия не имею, как там все работает. Но разве возможно сделать так, чтобы они накрылись по всему миру?
– Выходит, возможно.
Я как мог и как понимал сам рассказал Виктору об информполе, таинственном взаимодействии всех электронных устройств с ним по достижении некоторой сложности и мощи. Николаич не перебивал, слушал внимательно.
– Допустим, – кивнул в конце моей речи. – А зачем?
– Есть другой выход? Страна рискует быть оккупированной, превосходство противника (ты ведь не будешь отрицать – НАТО нам не союзник, что бы ни твердили политиканы наверху) настолько велико, даже шансов нет. Плюс – реформы, окончательно уничтожившие армию. От какой-нибудь банановой республики еще как-нибудь отобьемся, и все. Ни на что большее мы неспособны. Интересно получается – прежде ликвидировали военную силу, затем принялись разводить руками, мол, без союза с западными странами нам не выстоять, необходимы чужие базы, и лишь тогда наступит долгожданная безопасность… Не знаю, глупость это или измена, но факт остается фактом. Буквально в течение года мы утратим суверенитет. Чего не сумел добиться Гитлер, добилось собственное правительство. Мы ведь присягу когда-то давали. Пусть другому государству, которого давно нет, но все же… А создание чужих баз на нашей территории – вопрос уже решенный на правительственном уровне.
– Террорист ты доморощенный, Сашка! Самый натуральный!
– Другие предложения имеются? – и сам же ответил: – Не имеются. Хотя все равно поздно. Процесс запущен, и остается ждать результатов. Ты лучше с другой стороны глянь. Электронные деньги, мобильники и прочее были лишь первым шагом. Вдруг Европа воспылала поголовной чипизацией, мол, тогда не будет исчезновений, человека всегда отыщем, спасем, словно так много народу пропадает. И наши немедленно устремились вслед. Да что там вслед – еще и обгоняя развитые страны. Такую энергию – и в созидательное русло. Не скроешься, повсюду отследят, а там наши гости долбанут какой-нибудь вполне материальной мерзостью с электронной начинкой. Зря, что ли, они столько гадостей клепали? Зато теперь ни проследить не смогут, ни уничтожить. Слаб Запад духом, не решится рисковать жизнью.
– Я понимаю, – кивнул Виктор. – Просто вместе с военным делом накроется столько… Считай, вся цивилизация повязана. Даже телевидение и то давно цифровое. Ничего не останется. Полная катастрофа.
– Не такая и полная. Связь, СМИ, ряд производств – на какое-то время. Банки и биржи, само собой. Но, по большому счету, это и к лучшему. Цивилизация в таком тупике, что разумнее хоть частично ее уничтожить и начать все заново. Иначе вымрет человечество вернее, чем мамонты. Пусть у людей появится шанс. Когда сумеют восстановить утраченное, может, умнее будут.
Подумалось – а вдруг Виктор спросит о неизбежных жертвах? Не спросил. Самое слабое звено начавшего осуществляться плана. С другой стороны, мы же действительно вымираем. Без цели, без смысла, жертвы гламура, толерантности, глобализации, виртуальных обогащений и еще много чего. А так – кто-то погибнет, но большинство ведь уцелеет. Это не наводнение, землетрясение, падение астероида на голову, атомная война и прочие прелести, коими активно пугают вездесущие средства массовой информации вкупе с ученым людом. Прочее – не страшно. Особенно нам, пережившим перестройку.
Виктор долго молчал, а потом выдохнул:
– Что же… Исполать нам всем! Будем верить…
А во что – добавлять не стал. Все было ясно…