Покинув платформу, три звена истребителей устремились прочь от «девятки», разворачивая боевой порядок. Платформа стала удаляться, направляясь к Земле, в экранах заднего обзора показались ЧОПы. Четверка межсфирников величаво разошлась в стороны, образуя квадрат. Им нужен был простор не для маневра – тихоходные неповоротливые челны, после того как запустят генераторы плазмы, и вовсе станут почти неподвижными. Они заняли позиции таким образом, чтобы каждому хватало площади, и распялили крылья солнечных батарей. Сперва многократно сложенные сегменты разошлись, подобно лепесткам невиданных цветов, затем каждый лепесток вывернул из себя более тонкие пластины, те, в свою очередь – еще и еще. Выполняя маневры в составе звена, Тимур то и дело поглядывал на ЧОПы, картина захватывала и увлекала. Ему вдруг привиделось, что это – архангелы, расправляющие крылья в свете Солнца. Воистину так! Архангелы, несущие огонь Его гнева, готовые обрушить кару на головы безбожников. В тени малой сфиры им не удалось бы работать в полную силу, аккумуляторы быстро сядут. А шестислойные солнечные батареи с КПД почти в восемьдесят процентов, занимающие огромную площадь, превращают ЧОПы в мощные энергостанции, позволяют вести продолжительную стрельбу плазмоидами. Архангелы не любят тьмы…

Сравнение обошло снежинку, всем понравилось – Тимур сразу почувствовал. Только отец Карен высказался вслух.

– У тебя слишком живое воображение, Жилин. Но я передам владыке эту идею. Быть может, новое поколение ЧОПов нарекут именами архангелов. Челн «Михаил»… челн «Суруш»… – потом другим, казенным голосом: – Дружина, внимание! Минутная готовность. Противник приближается к линии терминатора, наша задача – задержать его. Боевые платформы номер четыре и номер шесть преследуют врага, но скорость лунных существенно больше.

– А остальные пять точек старта? – поинтересовался Паплюх. – Что с ними, отче?

Тимур подумал: как можно задержать межсфирник, разогнавшийся так, что боевые платформы существенно отстают? Расстрелять плазменными снарядами… А как иначе? Ведь скорость, инерция… Он не успел додумать мысль до конца, а отец Карен не успел ответить Роману – показался челн американов. На диске Луны будто вздулась опухоль, флюс. Серебристый корпус выдвинулся из-за края малой сфиры. Даже на таком расстоянии и даже в экране дальки было видно, как он огромен. Ковчег, точно, иного межсфирника подобных размеров не существует. Обшивка отражала свет примерно так же, как поверхность Луны, – издали они выглядели одинаково серебристыми, и малая сфира, и огромный челн – второе по величине после Горнего мира творение рук человеческих. Впрочем, рядом с Луной, не самым грандиозным из творений Всевечного, рукотворная ладья для плавания по космическим волнам казалась крошечной.

Челн рос и рос в экране, выпирая сигарообразным отростком. Сначала он огибал малую сфиру, затем озарился красным – включились маневровые двигатели, ковчег начал разворот. Тимур понял: сейчас, когда челн американов неизбежно потеряет скорость, его будут атаковать. А может, и не сам понял, но постиг благодаря объединенному сознанию дружины. В дальке ЧОПы также стали разворачиваться: им требовалось переместиться так, чтобы крылья солнечных батарей по-прежнему ориентировались плоскостями к солнцу.

Отец Карен дал команду запускать двигатели.

Ковчег завершил маневр, вот-вот снова начнет ускорение. Сверившись с расположением флота «девятки», Тим понял, что покатый нос гиганта действительно смотрит в сторону Земли. Истребители, изменив позицию, снова легли в дрейф – в сражении межсфирников такого размера им роли не отводилось. Во всяком случае, пока противники не сблизятся.

Тимур покосился на монитор с ковчегом, глянул на ЧОПы и сменил фокусное расстояние. Генераторы уже изготовились к стрельбе, в тени под крыльями солнечных батарей вдоль хоботов плазменных пушек пробегали синеватые молнии. Вот сейчас будет залп, вот-вот – Тим уставился на ковчег. Что станется с ним, насколько действенным окажется залп ЧОПов? Выстрел плазменных пушек, как обычно, отозвался в наушниках шорохами помех. И тут же сферический нос на мониторе дальки исчез во внезапно вспухшем серебристом облаке. Это что такое? Откуда?

На экране опознавателя жирная алая клякса межсфирника американов выпустила розовое облако – мириады крошечных целей. Доля секунды, и начиненные плазмой магнитные ловушки достигли его. Да что же это такое?! Из чего состоит? Опознаватель реагирует на него, как на скопление «челнов вероятного противника»! Тим прикрыл глаза. О том, что плазменные заряды сработали, он понял по характерному треску в наушниках. Выждал еще секунду, посмотрел – все верно, стекло шлема ненадолго потемнело, а затем оптика георга справилась со слепящим светом разрывов. Постепенно из мельтешения на экране проступили облака раскаленного газа. Они рассасывались, растекались в темноте светящимися струями и, остывая, теряли свое насыщенное, почти осязаемое сияние. Из хаоса вынырнул округлый нос ковчега. Разрывы не причинили огромному челну заметного вреда, во всяком случае, Тимур их не увидел. Он прикинул: ЧОПам требуется еще около минуты для подготовки следующего залпа.

И снова опознаватель расцвел розовым: межсфирник исторг новое облако крошечных объектов, они разлетелись, преграждая путь архангельским огненным мечам. Все повторилось: плазменные заряды угодили в рой, что клубился перед набирающим скорость ковчегом, и распались прежде, чем оказались в опасной для гиганта близости.

– Как ты думаешь, – заговорил в шлеме отец Михаил, голос его звучал спокойно, но Тиму почудилось волнение, проступающее сквозь нарочитую отрешенность, – много там зондов?

– Более чем, – ответил отец Карен.

– Если у них не было огневого контакта с номерами четыре и шесть…

Отец Михаил не закончил фразу, но Тим, уловив догадку, пронесшуюся по ободу снежинки, и сам понял, о чем идет речь. Ковчеги, предназначенные для освоения новых сфир, несли огромное количество разведзондов. Предполагалось, что в долгом, чуть ли не вечном автономном полете гигантский челн будет обследовать мир за миром, сфиру за сфирой – их не просто снабдили крошечными корабликами в огромном количестве, там, вероятно, располагалась фабрика-лаборатория, производящая зонды прямо на месте. Теперь ковчег раз за разом выпускает тысячи миниатюрных тел, которые преграждают путь плазменным зарядам. Как же так? Неужели безбожникам удастся избегнуть карающего огня? Лучшее оружие верославного воинства, плазменные заряды ЧОПов оказались бессильны против разведзондов, инструмента мирного исследования…

Поступил приказ, и георги сдвинулись ближе к ЧОПам. Генераторы исторгали порции плазмы, заключенной в магнитные ловушки. Ковчег неумолимо надвигался, более того – он разгонялся, двигаясь прямиком к неподвижной четверке межсфирников огневой поддержки. Столкновение крупных челнов – невероятное событие, но, похоже, здесь готовилось именно оно. На ЧОПах тоже поняли угрозу, один начал спешно сворачивать солнечные батареи, слой за слоем, сегмент за сегментом, два других попытались совершить маневр, не меняя конфигурации, и лишь последний продолжал выплевывать снаряды, все так же поглощаемые облаками зондов.

Когда в розовом фоне на опознавателе проступили точки насыщенного красного цвета, истребители разошлись широким фронтом, изготовились. Вскоре из тучи разведзондов вывалились три десятка орионов и тут же открыли огонь. На таком расстоянии их ракеты не могли причинить большого вреда, но георгам пришлось маневрировать, Тим повел челн по сложной траектории, уклоняясь от неприятельских ракет. Затем, когда челны американов приблизились, истребитель характерно вздрогнул, потом еще и еще: Роман вступил в бой.

На занятиях отец Карен рассказывал, что в крупном сражении командование теряет контроль над боевыми единицами в течение трех-пяти минут. Раньше Тим, хотя и верил отцу-командиру, не мог представить, как такое может случиться, но теперь началось как раз подобное сражение. Опознаватель, «замусоренный» разведзондами ковчега, не мог помочь, Тимур вел георг, ориентируясь на визуальные данные с мониторов, – а те поминутно заливались белым из-за перезасветки чувствительных элементов камер при близких разрывах.

Меньше чем через минуту их челн потерял строй, оказался один в круговерти орионов и мельтешении зондов.

Должно быть, американам-операторам очень трудно вести свои машины с борта гигантского межсфирника, их опознаватели точно так же запорошило сигналами зондов, поэтому они непрерывно стреляли, почти не целясь, наугад – и это было еще хуже. Тимур с трудом уводил истребитель от ракет, Роман орал невразумительное, посылая заряды целыми кассетами. Немного помогало дружинное сознание, любой предмет в мониторе и любое движение в экране опознавателя пилот видел семью парами глаз, секунды растягивались семикратно… Но рисунок боя был уже утерян. Тимур не понимал, что происходит, не успевал разобраться, где ЧОПы, которые следовало прикрывать, куда несется, набирая скорость, ковчег… Вдруг глаза заволокло красным, нервная система на миг окуталась жгучей, рвущей сознание болью. Тим заорал, шлем наполнили вопли Акмаля с Костей, даже отец-командир что-то рыкнул сквозь зубы – а Серега с Толиком молчали. Три секунды бурлящей агонии… Потом все кончилось, и в снежинке дружинного сознания образовалась брешь. Тимур ощутил это так, будто какой-то зверь, темный косматый волк, вырвал из его груди кусок окровавленного мяса. Истребитель Анатолия и Сергея был подбит, сгорел в секунду; боль гибнущих почувствовали все. Тим разглядел сквозь алую пелену, застившую взор, как в экран, кувыркаясь, вплывает беспилотник. Он уже приготовился бросить челн в сторону, но поймал короткую резкую мысль Романа: враг в прицеле! Мгновенная пауза… и выстрела не последовало, оказалось, что орион мертв, отрезан от управления: челн американов ушел так далеко, что оператор потерял контроль.

Страдающий от ментальной раны, поглощенный боем Тимур не видел, как два ЧОПа, пытаясь уйти с траектории ковчега, сцепились ажурными конструкциями солнечных батарей и разорвали их, как третьего достали ракетами орионы, а последний, до самого конца не прекращавший огонь, обратился в пыль от разрыва собственного снаряда, который угодил в захлестнувший позиции землян рой зондов.

А потом из-за края монитора тяжело выползла одиннадцатая платформа и преградила путь ковчегу. Они открыли огонь одновременно, задействовав все бортовые турели. На серебристой туше гиганта засияли пятна разрывов, но и бока платформы украсились ими. Она поворачивала, чтобы туннели рельсовых орудий обратились в сторону врага, когда сразу с десяток ракет кучно легли в хвостовой части, пробили корпус, оставив уродливую рваную рану.

На этом поединок закончился. Потеряв управление, следуя инерции последнего рывка двигателей, одиннадцатая летела прочь, удаляясь от места сражения, и шлейф светящихся газов тянулся за ней. Та часть флота Земли, что преградила путь ковчегу, перестала существовать. Враг по-прежнему двигался с ускорением, удаляясь в сторону голубого шара планеты.

– Преследуйте! За ним! – ворвался в шлемофон крик отца Михаила.

– Дружина, за ковчегом, – Карен старался говорить спокойно, но его голос дрогнул.

Что означает такое преследование? Три истребителя, ничтожные по сравнению с межсфирником лунных, слабо вооруженные, к тому же с ограниченным запасом горючего. Настигнуть ковчег малым челнам под силу, но такой рывок потребует большого расхода топлива. Если не рассчитать, то лишь Всевечному ведомо, куда занесет инерция. Сомнения пронеслись по ущербной, лишенной двух ментальных узлов снежинке, но вслух никто не промолвил ни слова, дружина была готова исполнить приказ. Отец Михаил стал вызывать уцелевших из экипажа платформы, отозвалось шесть спасательных ботов и два георга из чужого звена. Шахтар принял их под команду и повторил приказ – преследовать ковчег.

– Держаться рассредоточенно, но в пределах связи, – велел Карен, когда разгонная перегрузка уже вдавила пилотов в кресла.

Началась гонка. Ковчег, успевший порядочно удалиться от места сражения, медленно рос в мониторе. На таком расстоянии он казался совсем не поврежденным ракетами одиннадцатой, но Тимур не сомневался: американам досталось крепко. Чуть в стороне от кормы челна висела Земля. Голубая сфира, опоясанная слабым свечением, казалась нежной и уязвимой, угловатый силуэт надвигавшегося на нее ковчега – грозным, опасным. Тим подумал о матери, о Катьке с ее толстым женихом. Они ничего не знают. Космическая крепость американов рушится на сфиру… Погибнут, даже не осознав, что происходит. Тимур Жилин – иеросолдат, его обязанность, священный долг спасать, защищать, оберегать. Но что он может сделать на георге со слабым вооружением?

Быть может, Карен услышал мысли дружинника… а возможно, и так собирался объяснить план боя. Он сказал:

– Задача – повредить реактивную систему. Пристроимся сзади, пойдем в шлейфе газа. Если повезет, они не обнаружат малые челны. Подберемся ближе и ударим всем, что у нас есть, по дюзам.

Что ж, если гигантский челн не сможет использовать ходовые двигатели, обороне сфиры под силу будет совладать с ним. Ковчег – мишень большая, удобная.

Вскоре Тимур заметил, что голубой шар смещается из центра дальки к краю. Значит, цель ковчега вовсе не Земля? Вот тут-то и стал виден тонкий луч серебра позади колоссального силуэта. Безбожники задумали атаковать Горний мир! У Тимура заныло в груди. Как можно помыслить такое?! Лишь холодное сознание, враждебный изощренный разум, лишенный и капли веры, мог изобрести столь чудовищный план…

И тут же, будто в ответ на охватившее его возмущение, шлемофон взорвался криком:

– Карен! Карен Шахтар! Слышишь меня?! – потом чуть тише, должно быть, не в микрофон: – Вызов идет на всех волнах? Карен!!

– Да, владыка, – отозвался отец-командир. – Я жив, со мной три георга моего звена, еще два челна я принял под команду. Исправных межсфирников больше нет, но мы преследуем ковчег.

– Карен, сын мой! Уничтожь его! Убей! Порази левиафана сего во чрево! Истреби, изведи, сокруши!

Говорил незнакомый Тимуру и, похоже, пожилой человек. Голос его был странен: в модуляциях присутствовал какой-то необычный, едва слышный металлический отголосок, будто гортань говорившего покрывали тончайшие железные пластинки.

– Владыка, вышлите навстречу все, чем располагает охрана. Мы выведем из строя дюзы ковчега, он сохранит скорость и инерцию, однако лишится маневра. Объясните это пилотам, от них потребуется расстрелять мишень на неизменной траектории.

– Карен, сын… – голос стал немного спокойнее. – Я всегда тебе доверял. И по-прежнему надеюсь на тебя. Останови ковчег, и ты завтра же станешь генерал-епископом.

«Я тоже буду генерал-епископом!» – подумал Ромка Паплюх. У него это вырвалось неожиданно, будто икнул, – все услышали.

Силуэт ковчега вырос настолько, что Тим отключил дальку, теперь в ней не было нужды. Топливный датчик приблизился к красной отметке, и оставалось лишь благодарить Всевечного, что американы пока не меняют курса.

Горний мир, серебряной звездочкой выползавший из-за ковчега, померк, когда его накрыла тень сфиры. Теперь стало ясно, что навигаторы у американов классные: их челн достигнет Каабы Небесной в темноте. Потому они и курса не меняли, рассчитали все загодя, до старта. В шлеме возник голос – не тот, старческий, но густой, хриплый, будто после простуды. В нем также слышался необычный металлический призвон, и отец Карен также величал говорившего «владыкой». Хриплый сообщил, что навстречу лунным движется девятая боевая платформа, успевшая совершить маневр с разворотом на земной орбите, а четвертая и шестая преследуют его, хотя и сильно отстали.

– Как, владыка? – в голосе отца Карена почудилось тщательно скрываемое раздражение. – Зачем четвертой и шестой преследовать ковчег? Все решится в течение получаса, платформы не поспеют! И что с оставшимися пятью челнами лунных? Мне сообщали о шести готовых к старту…

Собеседник откашлялся, сопя, перхая горлом и позвякивая. Потом объявил:

– Карен, решение принято. Что до остальных – пусть их. Есть мнение, что это ложные цели. Сам посуди, будь у лунных единственный космопорт, мы сосредоточились бы на нем – и аминь. Они подготовили пять ложных стартов и этот, настоящий.

– Однако, полагаю…

– Карен, не думай сейчас. Действуй. По-моему, ты уже достаточно близко к цели. Атакуй! Благословляю тебя на подвиг, сын мой.

– Аминь. Конец связи, владыка… Дружина, приготовиться к атаке.

Должно быть, американы в самом деле не замечали группу истребителей в струе отработанного вещества, насыщенной ионизированными атомами. Дружинники надеялись, что удастся вот так, тихо, подобраться к корме гиганта, дать залп и отвалить в сторону, прежде чем на ковчеге успеют что-либо понять. А разворачивать огромный челн американы не станут, им уже цель видна – так и удастся дружине уйти на остатках топлива.

– Нет, не получится, – вслух отозвался на общие мысли Паплюх. – У американов автоматика сработает. Если бы живой оператор за опознавателем сидел, может, прозевал бы нас. Но у них автомат там.

И верно, будто в ответ на его слова тревожно пискнули приборы, когда ковчег выпустил ракеты по преследователям. Тимур не мог сдержать тяжкого вздоха, закладывая вираж: топливо, топливо! Любой разворот, любое подключение маневровых двигателей означает расход горючего, а его осталось совсем мало.

– Не вздыхай! – буркнул Роман. – Ближе подобраться надо. Я ракеты по самому краю дюзы буду класть, по ободу, кучно, чтоб не сгорели раньше времени. Только ты ближе, ближе давай, я же не купидон тебе какой-то, чтобы с такого расстояния…

– Осторожно! – перебил Тимур, увидев, что происходит впереди.

В кормовой части сбоку от дюз открылся большой люк, и наружу выпала неизвестная Тиму машина, длинный цилиндр с тремя округлыми колбами маломощных газовых двигателей на одном конце. Качнулась и, медленно кружась, полетела, отдаляясь от кормы. Двигатели заработали, блеснули факелы тяги, странный автомат развернулся торцом к истребителям.

– Рентгеновский лазер! – громыхнул голос Карена. – Всем уйти с его направления! Как можно дальше, сейчас он…

Георги рванулись в разные стороны, а лазер сработал. Полыхнуло, кажется, на всю Солнечную систему.

Мегатонный ядерный взрыв не причинил вреда ничему, кроме самого лазера: даже в низком околозвездном вакууме ударная волна не может возникнуть, слишком мало частиц насыщает пространство. Но взрыв породил импульс рентгеновского излучения, которое конусом выплеснулось из цилиндра за микросекунду до того, как тот стал облаком плазмы.

В наушниках затрещало, а потом на несколько долгих секунд связь полностью прервалась. Трехслойную броню истребителей покрывали зеркальные плиты противолазерной защиты, но они способны противостоять световому лучу, а не рентгеновским квантам. Дружине повезло, их георги успели нырнуть далеко вбок, а вот оба «чужих» истребителя попали под импульс и были уничтожены.

Связь еще не успела восстановиться, когда от Карена пришла мысль: «Вряд ли они успели подготовить два таких лазера. Теперь опасайтесь лишь ракет».

Началась привычная работа. Тим старался не думать о запасе топлива, но, завершив очередной маневр, всякий раз косился на датчик. Хотя сейчас это было лишено смысла: сколько ни гляди, остаток не вырастет, а возвращаться на дозаправку нельзя. Он бросал георг в стороны, менял курс, нутром ощущая, как падает скорость, опять и опять форсировал маршевый двигатель. Уходя от ракет ковчега, расстреливая их на подлете, челны упорно приближались к огромному межсфирнику – как скалолазы, что из последних сил карабкаются к заветной вершине, невзирая на осыпающиеся камни.

Когда необъятная корма заполнила две трети экрана, топливный датчик намертво лег в красной зоне. Звуковой сигнал Тимур заглушил минуту назад – тот зуммерил непрерывно, предупреждая, что запас ниже критического. Роман открыл огонь кассетами, целя прямо в слепящие пятна дюз. Резануло болью, Тима дернуло в кресле так, что затрещали ремни. Показалось, в истребитель угодила ракета, но нет, это лишь эмоциональный сигнал отца Карена. Челну офицера досталось не прямое попадание, однако снаряд разорвался в опасной близости, флагманский межсфирник завертелся в вихре осколков и струях раскаленного газа. У ракет, запущенных с ковчега, калибр побольше, чем у тех крошек, которыми вооружены орионы. Тимур уловил, как Шахтар переключает управление огнем на себя: отец Михаил выбыл из строя. В лучшем случае контужен… Рядом сквернословил Роман. За ковчегом расходилось излучение, системы истребителя постепенно выходили из строя, но стрелок всаживал в корму очередь за очередью, а дюзы по-прежнему светили в экране ровно и мощно. «Маневровые, Паплюх. Бей по задним маневровым», – голос отца-командира звучал едва слышно. Пробегая глазами по мониторам, Тимур разглядел: несмотря ни на что, челн Шахтара снова ведет огонь.

Паплюх начал приглядываться к прибору, показывающему наличие боезапаса, точно так же, как Тимур косился на топливный датчик. Ракеты заканчивались. Вдруг разум накрыла вспышка – испуг, неверие, оторопь! Мгновенное недоумение, затем понимание, что это Акмаль, от него весть: сломалась силовая балка в межбаковом отсеке. И тут же – мгновенно – ужасающе четкая, ясная мысль Константина: нам конец, осталось несколько секунд. Тимур дернулся в своем гнезде: Костя, нет, это пока не катастрофа… Ратмиров перебил: Балка клюнула в экран, который защищает оборудование от истекающей струи двигателя. К тому же забились каналы охлаждения сопла, перегрев уже вывел из строя подвижную насадку, в любое мгновение может разорваться весь механизм поворота. Тимур ответил: Да, плохо, но что такого? Дросселируйте тягу, вырубайте маршевый двигатель, пока сопло не… И услышал обреченное: Из-за повреждения экрана полетела часть электроники, мы не контролируем двигатель, не можем убрать тягу. Тим съежился в гнезде, посылая успокаивающие импульсы, но понимая, что братьям конец, и пытаясь скрыть от них это понимание. Силовая балка держит нагрузку основного факела. Когда треснула, тяга вбила ее в многослойный защитный экран… теперь из-за это и нельзя убрать факел. Катапультируйтесь! – передал он. – Немедленно, сейчас же! Сопла состоят из сложного углеродного композита, но и он не выдержит термической нагрузки с забитыми каналами охлаждения…

Они не ответили, ни Акмаль, ни Костя – будто что-то черное и плотное накрыло их. Сквозь преграду донесся отголосок придушенного всхлипа, чей-то голос, кто-то заспорил, запротестовал… Нет, не разобрать, что к чему.

Георг подрагивал, выпуская очередную порцию снарядов, с легким металлическим пощелкиванием транспортер выдавал кассеты из трюма. Потом к ним добавился лязг – пошли последние ракеты, ослабшая цепь касалась стенок конвейера. Они не справились: не хватило боезапаса. Вся погоня бессмысленна, все смерти… Дюза ковчега полыхнула багрово-синим пламенем. И погасла. Роман исступленно взревел: «А-а-а-а!!!» – посылая оставшиеся ракеты по новой цели. Ослепительный круг рядом с разбитой дюзой потерял правильную форму, стал грушевидным, контур светящегося пятна потек, разорвался. Корма ковчега окуталась облаками газа. Мимо, совсем рядом, пронесся, крутясь юлой, истребитель, врезался в огненный вихрь, поглотивший хвост гигантского челна. – Акмаль, Костя, не надо! – истошный крик двух дружинников оборвался.

И тут же ковчег выбросил новую порцию разведзондов. Отец Карен сумел увернуться, а у Тимура топлива уже не было, на неуправляемом георге он устремился прямо в раскаленный хаос, укрывший корму межсфирника, отчаянно колотя по клавишам, – и, будто от его усилий, на миг хлопнул маневровый движок, выпустил последнюю умирающую струю, датчик показал всплеск давления в камере сгорания, истребитель крутанулся, еще, еще! – картинка в экранах запрыгала, и Роман заорал: «В сторону!» – но они уже и так вывернули, падали, теперь, вращаясь, вдоль необъятного корпуса. Георг столкнулся с зондом, одним из сотен, хаотично движущихся вокруг, кабину тряхнуло, монитор замигал красным значком, когда дефектоскоп передал подозрение на трещину в турбонасосном агрегате. Силуэт ковчега рывком вывалился из экрана – среди звезд открылась Кааба. Даже в минуту смертельной опасности, даже здесь, в тени сфиры, Тим не мог не увидеть, как прекрасно обиталище Вознесенного. Челн вращался медленней – прежде чем Кааба уползла за пределы монитора, пилот разглядел между нею и ковчегом четко очерченный силуэт девятой боевой платформы верославного флота землян. Роман отчетливо подумал: Американы все верно рассчитали, они достигнут Горнего мира в тени. Но ЧОПы все же смогут дать один залп… Тимур не слушал, он тихо постанывал, боль от потери друзей – будто темно-красный платок набросили на рассудок, тяжелый, влажный от крови, пахнущий смертью. Из всей снежинки остались лишь они с Романом, никого больше нет!

Плазменный удар настиг полускрытый облаком зондов неуправляемый ковчег. Гигант содрогнулся, но масса его была очень велика, и он продолжал полет, ни на градус не отклонившись от курса. Растративший боезапас георг с гаснущими приборами, крутясь вокруг продольной оси, удалялся от места битвы. Автоклимат отключился, успев подать тревожный сигнал на систему безопасности, и та отстегнула манжеты кислородных шлангов, переведя два скафандра в автономный режим жизнеобеспечения. Из-за множества повреждений навигационная система постепенно выходила из строя, контуры восстановления еще пытались бороться, но часть внешней оптики была разбита. Радиация образовала вторичное излучение, которое напитало обшивку и выжгло датчики; потоки частиц быстро разъедали электронику, создавая пробои даже в пластиковых деталях.

В тускнеющих мониторах гасло усеянное блеклыми точками пространство. Вот поверхность сфиры – пенные завихрения облаков на ней, разводы голубого и бежевого. Горний мир – матовый шар Каабы, кольцо Пояса и пять ветвей Сидры. Ковчег – уродливый, пугающий, с развороченным плазмоидами носом, закутанный в светящиеся облака раскаленной субстанции. А теперь – девятая платформа и ЧОПы. Снова огоньки звезд в холодной пустоте, Земля, орбитальный град… лишенный управления ковчег, по инерции несущийся с прежней скоростью… и платформа, которая движется ему наперерез, будто подлодка к огромному кашалоту. На ней использовали последний довод праведников – сверхмощные рельсовые орудия прямой наводки. Электромагнитные импульсы выталкивали из туннелей тупоносые болванки, долбили ковчег, дробя броню, пронзая его разрядами. Гигант лишился носовой части, колоссальная масса, уже переставшая быть межсфирным кораблем, превратившаяся в раскаленные руины, приближалась к небесному граду. Не прекращая пальбу, «девятка» плыла наперерез, чтобы занять позицию между ковчегом и Каабой, а сопровождавшие платформу челны торопливо разворачивались, спеша удалиться как можно дальше от места, где им предстояло встретиться.

Когда межсфирники столкнулись, почти погасшие экраны вновь показали Каабу. Она светилась величественным божественным светом. И пока изображение в мониторах не исчезло окончательно, Тим любовался Горним миром, на который неотвратимо падал потерявший управление мертвый георг.