Осанистый мужчина с хорошей выправкой уверенными шагами приблизился к подъезду Державного секретариата покоя – не к главному, парадному, с колоннами, скульптурами и застывшими по обе стороны дверей часовыми, но к боковому, служебному, каким всегда пользовались люди, здесь служащие, а также те, кто к деятельности учреждения был причастен. Оказавшись в обширном вестибюле, стены которого были полностью завешаны зеркалами, визитер не замедлил шаг в растерянности, как это случалось с теми, кто приходил сюда впервые, но столь же уверенно подошел к сидевшему в центре помещения за маленьким столиком дежурному офицеру. Не дожидаясь вопроса, протянул руку, в которой держал уже раскрытый футлярчик, где находилось металлическое изображение символического кораблика, над которым скрещивались два меча, по-военному приветствовал сидевшего и проговорил негромко и спокойно:

– Легат его святейшества омниарха – к Державному секретарю лично. Заявлено заранее.

Угадав в пришедшем служивую косточку – такую же, какой был и сам дежурный, офицер проговорил вежливо, доброжелательно:

– Секунду, – и вытащил на монитор список посетителей. Кивнул: – Так точно, все в порядке. Прошу оружие оставить здесь, затем – под арку.

Аркой он назвал контрольный блок, реагировавший на наличие металла и почти всех пластиков, электронные и химические искатели. Посетитель ответил:

– Оружия в данный момент не ношу, имею при себе оружейный пластик – протез большой берцовой кости, правой. Хотите, чтобы я разделся? Или там проверят ручным прибором?

– Ручным. Не затрудняйтесь.

Снова обмен приветствиями – и легат прошел, куда было указано. При проверке не возникло никаких сомнений. Легат поднялся на третий этаж, для большинства посетителей всегда наглухо закрытый, прошел еще одну проверку и был впущен. В секретариате услышал:

– Ваше время – десять минут. Входите, вас ждут.

Уве-Йорген в теле Державного секретаря получил сообщение о том, что женщина, о которой просил капитан, Вирга, обнаружена и задержана, но по совершенно непонятной причине доставлена не в секретариат, как было указано в ориентировке, но – как удалось проследить патрулю – в обитель Моимеда. К этому времени уже не оставалось сомнений в том, что люди, поставившие своей целью помешать экипажу выполнить задачу, не являются дилетантами. И у них полный набор умений и средств, чтобы вытащить из любого оказавшегося в их распоряжении человека все то, что ему известно, включая и такие вещи, о которых и сам обладатель такой информации понятия не имеет, что они хранятся где-то в его памяти. Даже одно только глубинное зондирование дает хорошие результаты, а ведь кроме этого у них наверняка было много и других методик. Рыцарь не думал, что женщина сделает что-то им во вред по своей воле: будь она готова на это, она поступила бы так сразу же. Но под давлением она могла выложить допрашивавшим все, что знала. Например, отдать свой канал связи с каждым из членов экипажа, и это могло вызвать крупные неприятности. Уве-Йорген размышлял так, чувствуя свою собственную вину в происшедшем: ведь именно ему – ну, пусть его «хозяину», все равно – следовало обеспечить ее безопасность. Рыцарь рассчитывал, что в здании секретариата сможет сделать это; наверное, так бы оно и получилось, но надо ведь было подумать и о том, что сюда женщину еще следовало доставить, а он легкомысленно решил, что это сделается само собой, на то и есть полиция, чтобы задерживать и доставлять. «Если ей не препятствуют» – уместно было бы добавить, но ему это как раз не пришло в голову.

Однако разбором ошибок можно будет заняться и тогда, когда сама операция завершится, если тогда в этом еще сохранится какой-то смысл. А сейчас пришло время действовать. И прежде всего – оповестить каждого из друзей о том, что женщина захвачена, можно ожидать последствий и всем нужно принять меры по своей безопасности. Нужна была немедленная связь.

Это, однако, было делом очень непростым.

Казалось бы, при этом не должно было возникать никаких сложностей для тонких тел, обладающих абсолютной свободой, скоростью и скрытностью действий. Однако так это выглядело лишь на первый взгляд. Да, их перемещения и обмен информацией не были доступны для людей, не управляющих собственными тонкими телами. Но было ясно, что среди их противников некоторые, если только не все, таким умением обладают и наверняка его используют. И, значит, любое сообщение может быть перехвачено, и разумнее предполагать, что не только может быть, но и будет. Далее, если до сих пор он и его друзья рассчитывали в подобных случаях пользоваться каналом Вирги – сообщения, идущие по закрытым каналам, перехватить очень трудно, – то сейчас это было совершенно невозможно. Нужно было что-то другое – надежное и, это важно, неожиданное для всех посторонних. Таким средством могло бы быть… Что же, черт побери, могло им быть?

Но додумывать ему не пришлось: в двери показался его адъютант.

– Очень срочно, – доложил он, протягивая листок правительственной депеши. – Я расшифровал. К сожалению, при передаче произошли искажения, но содержание уцелело.

Державный секретарь, повинуясь команде, поступившей от Рыцаря, взял листок, чтобы прочесть:

И как раз когда Рыцарь читал этот текст, как бы для того, чтобы исправить его настроение, снизу, из проходной, пришло известие о визите омниаршего легата. Доложи ему минутой раньше – Уве-Йорген без колебаний велел бы пропустить. Но сейчас («Предупрежден – вооружен!») сказал:

– Ах, вот как! Ну-ка, дайте мне на него взглянуть.

Изображение из вестибюля немедленно перевели на монитор секретаря. Он всмотрелся. Высоко поднял брови, потом чуть усмехнулся. Сказал:

– Ладно, приму его. Только проверить без попущений.

Легат вошел. Единственный человек, находившийся в кабинете, – наверное, он и был Державным секретарем – встал навстречу из-за стола. Взглянул на гостя. Усмехнулся. Сказал, странно приветствуя:

– Здравствуй, зеркальце, – жду, жду, как же!

Лицо вошедшего искривилось в гримасе. Мгновением позже Державный секретарь метнулся вперед и в полете нанес удар. Единственный, но его было достаточно. Дальше он действовал, уже не руководствуясь рассудком, а подчиняясь инстинктивным, подсознательным сигналам.

Легат пошатнулся, взмахнул руками, осел на пол, скользнув спиной по успевшей затвориться двери. Затем секретарь нагнулся над ним. На несколько секунд застыл в неподвижности, восстанавливая канал перехода. После этого упавший вздохнул, открыл глаза, встал на колени, потом и во весь рост. Проговорил задумчиво:

– Пожалуй, первый случай, когда посылают в нокаут самого себя. О да.

Перевел взгляд на Державного секретаря, стоявшего неподвижно, с разинутым ртом, остановившимся взглядом. Сказал:

– Спасибо за гостеприимство. Прости, что проявлю неблагодарность.

И ударил снова. Секретарь, только что еще служивший убежищем Уве-Йоргену, рухнул, не сгибаясь, как срубленное дерево. Рыцарь – на сей раз уже в своем теле – склонился над ним, напрягся, закрыв даже глаза, снова застыл секунд на десять. Потом распрямился, вытер проступивший на лбу пот. Посетовал:

– Да нужно ли было так безжалостно?.. – потирая при этом скулу – то место, куда был нанесен удар. – А вот его можно было бы и посильнее… Хотя приходить в себя он будет долго. Трое суток гарантирую. И, значит, новый постоялец в нем тоже ничего не сможет. Большего от них требовать трудно, да и не нужно.

Для перехода в другое тело тонкие тела пользуются энергией того организма, в котором в этот миг находятся. Когда организм этот поражен, пусть даже не насмерть, его энергетика меняется, и воспользоваться ею для мгновенного перехода, как правило, не удается. Так что для маневра Рыцарю оставались доли секунды. И он их использовал.

Процесс перехода из тела в тело занял бы наверняка больше времени и мог бы оказаться не столь удачным или вообще неудачным, если бы не установился канал. Но Уве-Йорген внедрился в свою плоть мгновенно, буквально в тот же миг почувствовал себя в ней полным хозяином. И с радостью установил, что тело, в общем-то, находилось в очень неплохом физическом состоянии. Правда, предстояло еще избавиться от противника, пока еще не пришедшего в себя, однако это могло случиться весьма скоро. Врага надо было уничтожить, и Рыцарь сделал это без колебаний: определил характеристики вибраций тонких тел противника, создал контрвибрации с обратными параметрами, и они взаимно погасили друг друга. Вокруг поднялась температура на самую малость – на градус, не больше. «Und das genьgt», – подумал он мельком.

Теперь надо было уходить – и, разумеется, не через парадный вход. Уве-Йорген сосредоточился, стараясь вспомнить план здания. Будь он еще в теле секретаря, это не составило бы никакого труда, но оно было потеряно безвозвратно. И, следовательно…

Он, покряхтывая, взвалил тело Державного секретаря на спину. Донес до персонального лифта, которым только сам секретарь и пользовался. Втащил его, вошел и сам. Поднялся на самый верхний, нежилой, технический этаж, где находились все системы обеспечения нормальной работы здания. Подогнал к лифту легкий электрокар, погрузил тело, отвез в дальний конец, запихал секретаря в каморку, где хранились обтирочные концы, уложил на мешки с тряпьем. Проснется – поднимет шум, найдут. Наверное, так и не поймет, как и что с ним приключилось…

– Приятных снов, ребята. А у меня еще полно дел.

Спустился вниз и спокойно вышел, прощально откозыряв дежурному.