«Господи боже, – невольно подумала Лючана. – Да он сам на себя не похож, неужели это я его так? Но ведь все было не по-настоящему! Или все-таки по-настоящему?»

Мысль эта была первой, возникшей у нее, как только проворковал замок.

Диафрагма разъехалась, и в комнате – или камере? – оказался тот самый молодой женолюб, с которым она так безжалостно поступила совсем недавно в неизвестном пространстве, скорее всего, по ее представлениям, физически вовсе и не существующем.

Вошедший и впрямь выглядел не то чтобы не лучшим образом, но просто скверно. Как будто находился в тяжком похмелье после большого загула: и цвет лица был соответственным, и осанка была совсем другой. Как побитая собака, возникло сравнение. «Неужели оттого, что я его так отделала? Или у него не заладилось еще и что-то другое? Ну что же, ты это заслужил, мальчик. От меня ты получил по заслугам, так что уж не взыщи».

Безусловно, он получил то, что ему причиталось, и все же Лючана поймала себя на мысли, что ей стало на миг жалко его – может быть, побитую собаку, пусть и кусачую, она тоже пожалела бы по своей отходчивости. Вообще Лючана любила, когда все вокруг были бодры и веселы, когда ни за кого не надо было переживать, тогда и она сама чувствовала себя наилучшим образом.

Внешне она тем не менее оставалась совершенно спокойной, не проявляя ни жалости, ни вновь возникшего, может быть, не совсем страха, но очень похожего на него ощущения. А оно возникло не на пустом месте. Как бы вошедший ни выглядел со стороны, но выражение его лица было жестким, а взгляд – угрожающим. И очевидно было, что пришел он не просто с каким-то служебным заданием, но, кроме того, и с твердым намерением взять реванш – хотя, может быть, и не тем способом, какой намеревался использовать тогда. Так что женщине было чего испугаться.

Однако именно эту тень страха ей удалось сейчас подавить неожиданно легко: ощущение было таким, что после медитации сил у нее стало куда больше, что энергией она зарядилась, как говорится, под самую завязку. Поэтому она готова была противостоять любым его действиям, даже самым агрессивным.

Их, однако, не последовало, он повел себя совершенно не так, как могла ожидать Лючана. Впору было подумать, что угроза в его взгляде относится вовсе не к ней. Войдя и выждав, пока диафрагма за ним закроется, он поздоровался с Лючаной медленным, подчеркнутым кивком, который при желании можно было бы назвать даже поклоном. Это было неожиданно и внушало надежду на что-то… на что-то не самое плохое. И в ответ она, сама немало тому удивившись, одарила его светской улыбкой и сказала:

– Садитесь, пожалуйста… Простите, но не знаю, как мне вас называть. Может быть, представитесь?

Он помедлил; возможно, такой прием тоже несколько озадачил его, и после маленькой паузы произнес:

– Идо, если это вас устроит.

– О, вполне, – ответила она, стараясь, чтобы голос прозвучал достаточно легкомысленно, как бы противореча словам. – Мы, кажется, встречались, не так ли?

В ответ он усмехнулся одним уголком губ:

– Вы правы, мадам. И я прошу прощения за мое поведение – там. Я не насильник, уверяю вас. Но, увидев вас там, просто потерял голову. Поверьте: за это я достаточно наказан.

– Надеюсь, что я не нанесла вам… э-э… необратимых повреждений? Мне было бы очень жаль, окажись это так.

– О, – произнес он так, как говорят о мелочах, не заслуживающих внимания, – это было, конечно, неприятно, но от таких вещей оправляются быстро. И наказание исходило не от вас.

– Рада это слышать, но… если у вас возникли неприятности по службе, я надеюсь, они не связаны со мной?

– С вами? – спросил он, как бы недоумевая, помолчал секунду-другую и ответил: – Да, именно с вами. А вернее – с моим поведением тогда.

– Вы хотите сказать, что нас там кто-то видел?

Он покачал головой:

– Нет, разумеется. Это невозможно. Но я сам доложил обо всем.

– Может быть, вам не следовало докладывать… во всех деталях?

Он усмехнулся снова:

– У нас такое не поощряется. А способов проверки существует достаточно. Здесь лучше быть откровенным – сразу и до конца. Кстати, – только сейчас он впервые взглянул ей прямо в глаза, – это полностью относится и к вам.

– Ну, – проговорила Лючана, как о чем-то очевидном и маловажном, – я ведь у вас не служу, я тут человек случайный, даже не знаю, что я могу от вас скрывать, моя жизнь вас вряд ли интересует, а о чем еще я могу говорить?

– Не надо, – возразил назвавшийся Идо как бы укоризненно. – Поверьте, нам известно, кем вы являетесь.

«Забыть о том, кто я, обо всем, кроме того, что я – женщина и только женщина, существо легкомысленное, непоследовательное, порою вздорное, самовлюбленное, эмоциональное, не покоряющееся грубости и нажиму, но способное уступить мягкой настойчивости, обожанию, восхищению… Надо сыграть это, потому что на самом деле все складывается очень серьезно и выкрутиться будет нелегко, тем более что нет представления о том, что с Ра: жив ли, где он, способен ли действовать активно? Вероятно, нет, иначе в медитации я встретилась бы именно с ним, а не с этим мальчиком. Смотри, а разговоры ему помогают: он приободрился немного, и краска в лице появилась… Гнуть свою линию наперекор всему!»

– Кем являюсь? Женщиной, конечно. Думаю, что это вы и сами понимаете. Кем же еще я могу быть? Никогда не ощущала себя никем другим.

– Память вас подводит, – тон его стал едва ли не покровительственным. – А вы уверены, что у вас с нею все в порядке?

– Да, – ответила Лючана. – Разумеется. Я помню все. Начиная с того, что когда я увидела вас там, то подумала невольно: такого атлета мне встречать еще не приходилось…

– Неужели? – произнес Идо с иронией.

«Ничего-ничего, можешь иронизировать сколько влезет, но на самом деле это уже вошло в тебя, как заноза, которую тебе не вырвать. Примитивно? А как еще обращаться с мужиками? Даже на Ра такие вещи действуют, а ведь он не самый глупый из вас».

– Понимаю, – сказала она, – конечно, женщина не должна говорить такие вещи. Извините. Больше не буду.

«Он не скажет, конечно: нет, отчего же, говорите, говорите… Но именно это подумал: читается в глазах».

– Говорить вам придется, – возразил он, – но на совершенно другие темы. Во всяком случае, в первую очередь – на другие.

«Не смог удержаться, намекнул все же, что и та тема не исключается. Нет, если мы и произошли от обезьяны, как одно время считали, то это лишь женщины, а мужчины – от крупного рогатого скота, и страшно этим гордятся».

– На какие же темы вы хотите, чтобы я говорила? Помогите понять.

– С удовольствием. Я стану задавать вопросы, так вам будет удобнее.

– Разговаривать с вами приятно, Идо. («Скушай и это. Возносись в собственных глазах. Становись великим!») Так что можете спрашивать.

– Вопрос: какова ваша цель на Ардиге?

– Странный вопрос. Не понимаю: какая тут вообще может быть цель? Тут же одна вода! – Лючана медленно покачала головой, как бы в недоумении.

– Хотите сыграть дурочку?

– Идо, вы снова начинаете грубить? Что за выражение! Это вы задаете глупые вопросы. Спросите так, чтобы я могла толком ответить. Вы же умный, вы все можете…

– Ну, хорошо, хорошо… Да не смотрите на меня так!

«Что, проняло? Нравится, когда на тебя глядят с восхищением, с обожанием…»

– Извините. Разве я как-то по-особенному смотрю? Это непроизвольно. Простите. Просто вы… Молчу, молчу.

– Зачем вы прилетели к нам?

– Здрасьте! Я к вам не прилетала. Я случайно попала сюда. Была буря…

– К нам, я имею в виду: в наш мир, на Ардиг.

– Поняла. Что значит – зачем? Потому что мой муж полетел сюда, а я не люблю оставлять его одного. Особенно, если там, куда он хочет попасть, есть женщины. Он, знаете, такой…

– Ваш муж? Да неужели! Послушайте… Вы прелестная женщина, но не считайте меня совершенным лопухом и не думайте, что ваши чары на меня так уж подействуют.

«Подействуют, милый; у тебя же голова коротко замкнута на то, что ниже пояса. Тем более что я вовсе не принуждаю себя к подобному кокетству: ты мне даже нравишься, так что все получается очень органично. Вот и не злись».

– Уясните себе несколько простых вещей. Во-первых: о вас и о вашем напарнике нам известно все. Задайте любой вопрос, касающийся вашей жизни, и мы на него ответим…

– Ловлю на слове.

– Ну? Ваш вопрос?

– С кем я изменила мужу на Топси, когда мы там были?

«И смотри на него победоносно!»

– Вы… э… ну…

– Вот и не знаете.

– Думаю, что вы не изменяете мужу. Если он у вас вообще есть.

– Конечно, не изменяю – потому что мы с ним такие вещи не считаем изменами. Мы с ним давно уже ведем свободный образ жизни. Это нас обоих устраивает.

«Вот так, милый. Я тебе приоткрыла калитку рая. И у тебя уже начала кружиться голова. И пошел адреналин. Что и требовалось доказать. Плохи у них тут дела, если таким мальчикам поручают допросы. Хотя, может быть, он тут считается специалистом по женской части?»

Но Идо, похоже, как-то справился с собой.

– Вопросы вашей нравственности нас интересуют в последнюю очередь. А что касается вашей деятельности, то мы знаем о ней в деталях.

«Неужели им и в самом деле что-то о нас известно? Или берет, как говорится, на арапа? Если и вправду знают, дело серьезное».

– Ну и знайте себе на здоровье. Не понимаю, зачем мы вообще об этом говорим.

– Мы будем разговаривать еще о многом.

Лючана только вздохнула, придав лицу выражение неправедно обиженной, ни в чем не повинной жертвы.

– Я уже сказала: разговаривать с вами приятно, хотя, конечно, все хорошо в меру. И я вынуждена буду выслушать все, что вы мне скажете.

– Хотел бы я сказать то же самое. Итак, я спрашиваю…