СПАСЕНИЕ ДЕВОЧКИ ДИАНЫ

К счастью, хронотранс нельзя было переключить на «задний ход» во время его спуска в прошлое, иначе бегство Вадиму не удалось бы. Однако всех возможностей «волчиц» он не знал, поэтому, чтобы не рисковать, сразу после финиша в нужном году (табло на стене бункера показывало цифры: 1990), сел в одну из подземных лодок, с которыми уже имел дело, и приказал автоводителю выбираться из-под земли на поверхность.

Через час подземоход доставил его в знакомый подвал, – по-видимому, этот маршрут был введен в программу всех подземных аппаратов для отрезка времени, в котором существовал подвал и весь дом, – Вадим обшарил все отделения аппарата, нашел длиннер, то ли забытый кем-то из равновесников во время прошлых экспедиций, то ли оставленный специально, и, обрадованный находкой (вооруженный человек чувствует себя намного уверенней), полез из подвала наверх.

Замок удалось взломать с помощью обыкновенной монтировки с третьей попытки: в данный момент подвал запирался накладным замком, язычок которого не выдержал усилий человека. Прислушиваясь к тишине наверху, Вадим открыл тяжелую деревянную дверь, обшитую металлическим листом, поднялся по лестнице в цокольный этаж дома, затем вышел в подъезд и тут только понял причину тишины: он появился здесь ночью. Судя по снежно-ледяной корке на тротуаре и приличному морозцу, в Москве стояла зима, что косвенно подтверждало прибытие Вадима в нужный момент – в январь тысяча девятьсот девяностого года.

Шел, вероятно, второй или третий час ночи, прохожих видно не было, по улицам проносились редкие автомобили. Проводив один из них глазами, Вадим остро позавидовал водителю, сидевшему в теплой кабине, и подумал, что без денег, машины, экипировки, друзей и связей ему придется несладко. В девяностом году ему исполнилось всего девять лет, он учился в третьем классе средней школы, и все его друзья, в том числе Стас и Кеша, имели тот же возраст.

Заметив машину с мигалками на крыше, Вадим инстинктивно спрятался в подъезде, подождал немного, соображая, что делать дальше, и вдруг поймал совершенно дикую, шальную, но единственно правильную мысль: надо идти домой! Только там он имел шанс получить помощь, зная все, что происходило в семье, и не бояться, что его сдадут в милицию или ФСБ. Точнее, в КГБ. В девяностом году Россия еще входила в состав СССР и в качестве службы безопасности имела Комитет.

Приняв решение, Вадим запахнул плотнее куртку на груди и зашагал по тротуару прочь от дома, в подвале которого осталась подземная лодка «волчиц». Дом стоял на Вагоноремонтной улице недалеко от Дмитровского шоссе, и до улицы Плещеева, где жила семья Боричей, ему предстояло пройти всего восемь километров.

Ни отец, ни мама его не узнали, хотя мать смотрела на гостя с удивлением и недоверием, но так и не решилась поверить интуиции. Впрочем, Вадим был этому только рад, потому что, во-первых, ему все равно никто бы не поверил, вздумай он рассказать свою историю, а во-вторых, своим рассказом он мог навлечь на своих молодых еще родителей кучу неприятностей. Сочинив историю о дальних родственниках из Гомеля (Вадим знал, естественно, всех), он представился дядей мамы по бабушкиной линии, сообщил, что он в Москве проездом и что у него украли сумку с паспортом и деньгами. Истории поверили, Боричи редко сомневались в людях, Вадима (дядю Пашу) накормили, напоили, вымыли и спать уложили, почти ни о чем не спрашивая.

Сначала он чувствовал себя неловко, узнавая и не узнавая в красивой молодой женщине свою мать, а в спортивного вида молодом человеке – Борич-старший занимался спортом – играл в волейбол (до пятидесяти лет) – отца. Затем освоился, прошелся по квартире, в которой прожил почти все свои тридцать лет, и с трепетом заглянул в детскую комнату, где обитал Борич-младший, то есть он сам – девятилетний.

Вадик спал, как всегда сбросив с себя одеяло и подложив ладонь под щеку, и не проснулся, когда Вадим накрыл его одеялом. Впрочем, вряд ли он узнал бы в тридцатилетнем дяденьке самого себя, даже если бы и проснулся.

Почуяв движение воздуха, Вадим оглянулся. За дверью стояла мама и смотрела на него, и в глазах ее тревога и сомнения боролись с испугом и мучительным чувством узнавания, и не было никакой возможности рассказать ей тайну своего появления, и Вадим сделал все, чтобы сомнения матери рассеялись.

– Я тоже был таким когда-то, – с улыбкой прошептал он правду. – Сколько себя помню, всегда спал без одеяла, и мама накрывала меня по нескольку раз за ночь, особенно зимой.

Мама улыбнулась в ответ. Вадим едва сдержал порыв, чтобы не подойти и не обнять ее. За спиной матери появился отец в синем спортивном костюме (этот костюм Вадим помнил до сих пор, отец и в пятьдесят лет имел хорошую фигуру и не стеснялся носить обтягивающее тело трико), обнял мать за плечи, кивнул на спящего сына:

– У вас нет детей?

– Нет, – вздохнул Вадим, выходя из комнаты. – Был женат, развелся, но детьми не обзавелся.

– Еще успеете, – кивнула мама, пряча свои сомнения на дне серых лучистых глаз. – Как поживает тетя Оля?

Вадим едва не ляпнул, что тетя Оля умерла, но вовремя прикусил язык: в девяностом году она была еще жива.

– Прибаливает, сердце у нее слабое, но еще двигается, за хатой следит, с дедом Трофимом ругается.

Мама улыбнулась. Ее тетка Оля, красивая, статная, веселая, всю жизнь ссорилась с мужем, покорно сносившим все ее укоры, другую такую несхожую пару трудно было найти, однако никогда не гуляла и мужу не изменяла. Трофим жил с ней как за каменной стеной.

Вадима проводили в гостиную, где ему был разложен диван, пожелали спокойной ночи, и он остался один, вдыхая запахи родного дома и чувствуя себя своим. И одновременно чужим! Хотелось вернуть родителей, во всем им признаться, рассказать историю своей жизни и предупредить, что их ждет в будущем. В то же время он знал, что делать этого нельзя, что он, может быть, вообще зря появился дома, «волчицы» наверняка придут сюда в поисках его следов, и неизвестно, чем закончится их визит. Вполне может случиться, что они захотят изменить его милиссу, воздействовав на него – ребенка, или вообще попытаются убить. И тогда он просто исчезнет. Но, с другой стороны, не стоило переоценивать свою значимость для такой мощной организации, как Равновесие. Едва ли его фигура что-то решала в раскладе сил, корректирующих жизнь Регулюма.

С этими мыслями он уснул. А рано утром уехал, быстро попрощавшись с родителями и не став дожидаться, когда проснется Вадька, девятилетний Вадим Николаевич Борич, волей провидения узнавший истинное положение вещей и круговорот реальностей во Вселенной.

Ему собрали в дорогу узелок: вареные яйца, бутерброды с колбасой, яблоки, сыр, чай, – дали отцовскую меховую кепку, денег, и Вадим, с трудом удержавшись от объятий с мамой, пожал руку отцу и покинул свой родной дом, размышляя о превратностях судьбы. По-видимому, родители ничего не сказали сыну о визите «дяди Паши», иначе Вадим помнил бы этот эпизод своей жизни, а может быть, и рассказали, а он не запомнил. В девятилетнем возрасте редкий ребенок способен сохранить в памяти упоминание о посетившем дом родственнике. Другое дело, если бы он его увидел…

Вадим доехал на метро до Ярославского вокзала, купил билет до Костромы и вскоре уже сидел в поезде, все еще находясь под впечатлением встречи с молодыми родителями, ставшими на короткое время его сверстниками.

В Кострому он приехал в пять часов пополудни и первым делом в справочной железнодорожного вокзала выяснил адрес Антона Князева, у которого была дочь Диана. Затем направился по указанному адресу, нетерпеливо ожидая встречи с девочкой Дианой, волнуясь и одновременно понимая, что ни о каких беседах в кафе или ресторанах речь не идет. В девяностом году Диане едва исполнилось шесть лет и она еще ходила в детский сад.

Он никогда не бывал в Костроме, представлявшей собой город-заповедник, датой рождения которого считается тысяча сто пятьдесят второй год, поэтому с удовольствием прогулялся по проспекту Мира с его драматическим театром, нашел дом Князевых и, представившись дальним родственником отца Дианы Антона Ивановича, выяснил, что Диана действительно находится в детсаду, а домой ее после работы приводит мама. Посидев в компании стариков Князевых – деда и бабки Дианы (Антон Иванович, как правило, приходил поздно), Вадим сослался на занятость и откланялся, после чего отыскал Ипатьевский монастырь, полюбовался на него с высоты птичьего полета – из кафе нового высотного здания, напоминавшего Останкинскую телебашню, а потом отправился в местный историко-архитектурный музей на территории Ипатьевского монастыря, в котором работала мать Дианы Виолетта Валерьевна Князева.

Ничего подозрительного вокруг дома и в поведении прохожих он не увидел, из чего сделал вывод, что «волчицы» в Костроме еще не появились. Это обстоятельство вселяло надежду на успех предприятия, хотя Вадим и понимал: одному ему справиться с профессионалками спецназа Равновесия будет очень и очень трудно. К тому же он должен был первым засечь прибытие охотничьей группы, в противном случае его положение и вовсе становилось безнадежным. Ему следовало разработать такую программу слежки и подстраховки девочки Дианы, которая позволила бы ему первым начать активные действия и помешать специалисткам по ликвидации добиться своей цели.

А пока Вадим должен был привыкнуть к роли филера и изучить привычки и поведение объекта прикрытия, в данном случае – мамы Дианы. От нее тоже зависело многое, в том числе – жизнь дочери.

Так как рабочий день Виолетты Валерьевны еще не закончился, Вадим в ожидании ее прогулялся по территории Ипатьевского монастыря, зашел в музей, располагавшийся в Братском корпусе, западнее Екатерининских ворот, и присоединился к небольшой группе студентов, совершавших экскурсию по музею в сопровождении гида – женщины средних лет. В результате он узнал, что крепость Кострома была заложена на левом берегу Волги Юрием Долгоруким, что она не раз горела: в тысяча двести тринадцатом году ее сжег ростовский князь Константин, в тысяча двести тридцать восьмом – монголо-татарские орды, в начале семнадцатого века – отряд «тушинского вора» Игнатьева.

В середине четырнадцатого века Кострома вошла в состав Московского княжества и стала одной из крепостей русского государства на Волге. В это же время в ней стали строиться соборы, монастыри и церкви, многие из которых, такие, как Ипатьевский монастырь и церковь Вознесения, сохранились до нынешних времен.

Вадим мог бы слушать гида и дальше, заинтересовавшись историей древнего города, но в это время в зале появилась Виолетта Валерьевна Князева, и сердце Вадима ухнуло вниз: перед ним стояла живая Диана! Он с трудом удержался, чтобы не броситься к женщине и не назвать ее Дианой.

Виолетта Князева с удивлением взглянула на высокого, широкоплечего, симпатичного молодого человека с открытым лицом и голубовато-серыми глазами, не сводящего с нее взгляда, заторопилась к выходу, спеша за дочерью, и Вадим вдруг понял, что должен будет познакомиться с семьей Князевых, чтобы они не приняли его за киднэппера и не сообщили о нем в милицию.

Виолетта Валерьевна села в автобус. Вадим устроился сзади, стараясь не попадаться ей на глаза. Переехали мост через реку Кострому, проехали пять остановок до трехэтажной гостиницы «Московская» на проспекте Мира, сошли, и Князева-мама свернула во двор девятиэтажного дома, где располагался детский сад под милым названием «Ромашка». Вадим остановился за грибком детской площадки, наблюдая за потоком мамаш, бабушек и дедушек, забиравших своих чад. Уже стемнело, и увидеть его в слабо освещенном дворе было трудно.

Диана с матерью вышли через десять минут, и сердце капитана снова дало сбой. Впечатление было такое, будто не Виолетта, а сама Диана ведет свою дочь, удивительно похожую на мать, с годами и вовсе ставшую ее полной копией.

Весело щебеча, она прошла мимо – будущая «волчица» Равновесия, решившаяся пойти против законов своей организации, а рядом шагала ее мама, умопомрачительно похожая на взрослую Диану, разве что с другой прической. Если бы Вадим не знал, что перед ним Виолетта Князева, он наверняка принял бы ее за саму Диану.

Князевы жили в пятиэтажном доме, напротив здания Дворянского собрания, построенного в конце восемнадцатого века в стиле русского классицизма. Вадим уже изучил подходы к дому и, естественно, обратил внимание на этот архитектурный шедевр. Держась поодаль от спешащих домой Виолетты Валерьевны и Дианы – детсад располагался всего в двух кварталах от дома, – Вадим проводил их до подъезда и долго стоял там в задумчивости, глядя на окна квартиры, выходящие во двор, решая, идти ли в гостиницу или продолжить прикидываться «родственником» Антона Ивановича. Победила последняя идея. Набрав в грудь побольше воздуха, он шагнул в подъезд, будто нырял в холодную воду.

Он прожил в квартире Князевых в качестве «родственника» три дня, пока не выяснилось, что никакой он не свояченик Антона Ивановича и к семье Князевых вообще не имеет отношения. Пришлось срочно сочинять легенду о проведении Комитетом государственной безопасности операции против похитителей детей (мать и отец Дианы, конечно, испытали шок, но придумать Вадим больше ничего более успокаивающего не сумел), в которой Борич играл роль агента-наблюдателя. К удивлению Вадима, собравшегося было покинуть квартиру Князевых в случае неблагоприятного исхода его объяснений, ему поверили. Все же капитан успел зарекомендовать себя с хорошей стороны, и абсолютно неревнивый, спортивного вида, твердолицый, голубоглазый Антон Князев, заглянув ему в глаза, первым протянул руку:

– Оставайся. Нам будет спокойнее. Идти-то все равно некуда? Сорвешь операцию?

– Некуда, – виновато ответил Вадим. – Этот вариант – основной.

Таким образом он стал по сути полноправным членом семьи Князевых и с удовольствием провожал в детсад и встречал привязавшуюся к нему Диану, веря и не веря, что это именно та девочка, в которую он влюбится спустя двадцать один год. Единственное, что заставляло его чувствовать себя неуютно, это отсутствие денег. Поступить на работу он мог, однако в этом случае резко снижался уровень контроля за ситуацией, он мог пропустить момент прибытия «волчиц», что, несомненно, увеличивало угрозу ликвидации девочки.

Тогда Вадим поговорил с Антоном, объяснил ему свое положение «нелегала», и тот одолжил ему тысячу долларов, которых должно было хватить на смену одежды и оружие. Конечно, не хватало кое-какой спецэкипировки: инфраоптики, бинокля, лазерного подслушивающего устройства, карманного компьютера, – однако купить такие вещи на рынке было невозможно, поэтому Вадим решил позаимствовать их у «волчиц», надеясь перехватить одну из них.

Прошел февраль, за ним март и апрель, а в мае Вадим наконец почуял за собой слежку. Вернее, не за собой – за Дианой. Интуиция сработала раньше, чем удалось определить наблюдателей физически. Однако к этому времени Вадим был уже готов к появлению гостей и рассчитал, в каких местах они могли бы подготовить засады и посадить наблюдателей. Расчет его оправдался в тот же вечер.

«Волчицы» не знали, что их здесь уже ждут, Борич сбежал с базы позже, чем в прошлое отправилась охот-команда, поэтому действовали стандартно, по привычной схеме активников, имеющих конкретное задание: убрать конкретного человека. В группе насчитывалось пять женщин, четыре молодых, исполняющих роли наблюдателей, разведчиков и агентов спецназа, и одна постарше, командующая группой. Ее Вадим уже встречал на базе, что и помогло ему вычислить гостей из будущего. Звали старшую «волчицу» Эльвирой, она была правой рукой начальницы спецназа Равновесия Маргариты Шлионской и, по слухам, владела рукопашным боем не хуже тренированных мужчин.

Почуяв «взъерошенной» психикой поток внимания к Диане, Вадим мгновенно привел себя в боевое состояние и начал прочесывать предполагаемые места засад. Естественно, соблюдая при этом все правила маскировки и тонкой игры в «случайного» прохожего, которой научился во время работы в отряде антитеррора ФСБ. Первой в ряду предполагаемых засадных точек стояла удобная для наблюдения за детсадом детская площадка во дворе жилого дома, на месте «волчиц» Вадим устроил бы схрон для наблюдения именно там.

Утром, когда он отводил Диану в сад и почувствовал внутренний неуют, во дворе стояла машина – серая «Лада»-»девятка», которой он раньше не видел. Ее появление и заставило Вадима перейти в состояние полной боевой готовности. Теперь же «волчицы» приступили к выполнению своего плана и рассредоточились, что давало Вадиму шанс развернуть свой контрплан. Он уже знал, что активники не имеют права вмешиваться в прошлое грубо и прямо: например, Диану, да и любого человека, проще всего можно было убрать с помощью снайперской винтовки, – тренды готовились таким образом, чтобы создать хотя бы видимость случайной аварии или природной катастрофы. Но поскольку Вадим не знал, с помощью какого «катаклизма» собираются устранить Диану «волчицы», ждать развертки их тренда он не стал.

Проторчав весь день у детсада, контролируя всех входящих в него людей, к вечеру он устал настолько, что ни о какой слежке за «волчицами» речь не шла. Надо было перехватывать инициативу и действовать, причем действовать нестандартно, чтобы не дать ликвидаторшам Равновесия ни одного шанса добиться своей цели.

Точка наблюдения у детсада, которой он не раз пользовался сам, оказалась занятой молодой симпатичной девицей в джинсовом костюме, делавшей вид, что она ждет не то подругу, не то любимого мужчину. Вадим сразу почувствовал фальшь в ее поведении, особенно в том, как она картинно вскидывала к глазам руку с часами и нетерпеливо постукивала кулачком по сумке, висевшей на ремне через плечо. Со стороны вряд ли кто-либо смог бы увидеть, как у нее шевелятся губы: она разговаривала со своими напарницами по рации, – однако Вадим был готов к этому и подергивание уголка губ девушки оценил правильно.

План созрел мгновенно. Хотя, с другой стороны, капитан давно подготовил несколько вариантов своих действий на разные случаи жизни.

Он подошел к девушке с черной сумкой, в которой запросто можно было унести оружие и спецснаряжение, спросил с извиняющей улыбкой:

– Скажите, пожалуйста, который час?

Девица бросила взгляд на свои фигурные, массивные, с тремя циферблатами часы, и Вадим тут же нанес ей укол пальцем в сонную артерию. Поддержал пошатнувшуюся, закатившую глаза девушку за талию, усадил ее прямо на бордюр детской площадки, прислонил к бетонному уступчику и сноровисто обыскал потерявшую сознание «волчицу». Вечерело, во дворе было уже темно, и редкие прохожие, спешащие по своим делам и занятые мыслями о доме, отдыхе, ужине, о детях и телевизоре, не обратили внимания на суетящегося возле уставшей подруги мужчину.

Часы оказались многодиапазонной рацией, а может быть, выполняли еще ряд функций, о которых Вадим не догадывался. В сумочке же он обнаружил целый спецназовский арсенал: длиннер, бесшумный пистолет, инфраочки, набор светобарических гранат размером с грецкий орех, прибор для пеленгации и определения местонахождения радиомаячков (прицепи такого «клопа» к одежде объекта и смотри за экранчиком с картой города или местности, и бегать за ним не надо), а также какие-то специальные приборчики в виде пальчиковых батареек с усиками и мини-экранчиками. Не хватало только лазерного подслушивающего устройства, что Вадима почти не расстроило, улов и так был достаточно богат.

Он рассовал по карманам аппаратуру и оружие, сдержал желание послать привет «волчицам» – рация требовала некую Люсю немедленно ответить – и, не теряя ни секунды, поспешил к детсаду. Поздоровался с охранником – здесь его уже знали и пропускали на территорию детсада свободно, – нашел помещение второй группы, где занималась Диана, и подхватил ее на руки, уже свыкнувшись с ролью «дяди». Диана оделась, они попрощались с воспитательницей, а в коридоре первого этажа Вадим остановил девочку, присел перед ней на корточки и сказал таинственным голосом:

– Хочешь, я стану Дедом Морозом?

Глаза у девочки стали круглыми и восторженным:

– Хочу!

Вадим быстро нацепил приготовленные заранее усы и бороду, а также нахлобучил седой парик и превратился в старика. Диана радостно захлопала в ладоши.

– Ой, Дедушка Мороз, Дедушка Мороз! А ты мне подарки принесешь?

– Обязательно, – пообещал Вадим.

Они вышли из детсадика на проспект Мира, Вадим поймал частника и, уже усаживая в машину Диану, заметил двинувшуюся в их сторону серую «Ладу»-»девятку» с московскими номерами. «Волчицы» еще не поняли, что происходит, и намеревались не выпускать объект из поля зрения.

Шел седьмой час вечера, Виолетта и Антон Князевы еще находились на работе и помочь капитану не могли, да он и не хотел рисковать их жизнью, предвидя дальнейшее развитие событий. С охот-группой Равновесия он должен был справиться сам.

Ехать было совсем ничего – всего полкилометра, обычно они с Дианой шли из детсада домой пешком, однако на этот раз Вадим назвал водителю старенького «Москвича» адрес на другом конце города и, беседуя с Дианой, поглядывал на преследующую их «девятку». Убедившись, что за ним следует всего одна машина, он приступил к более активным действиям.

– Останови, пожалуйста, – попросил он водителя.

Владелец «Москвича», пожилой, лысый, небритый, был худ и невзрачен на вид, отчего Вадим мимолетно его пожалел, однако выбора у него не было, и он продолжал:

– Не хочешь ли выйти из машины?

– Чего? – не понял водитель.

Вадим вылез, открыл дверцу с его стороны и рывком выдернул беднягу из кабины.

– Извини, дядя, но сейчас ты здесь лишний. Мне нужна твоя железяка. – Вадим боковым зрением отметил приближение «девятки» преследователей и заторопился: – Через час сообщи в милицию об угоне своей тачки, они ее найдут. Ничего с ней не сделается, обещаю.

Вадим похлопал мужичка по плечу, сел на его место и вдавил педаль газа. Обалдевший от неожиданности владелец «Москвича» остался стоять столбом, открыв рот, так и не врубившись, что происходит. Опомнился он только тогда, когда его десятилетнего возраста аппарат скрылся за поворотом.

Вадим не собирался убегать от «волчиц», поэтому не стал показывать чудеса ловкости и экстремального вождения. Увеличив скорость, он попетлял по улицам и переулкам северо-западной части Костромы и свернул к городскому кладбищу, где заранее подготовил «плацдарм» для ведения «партизанской войны».

Загнав машину в кусты за воротами кладбища, чтобы ее не было видно с центральной аллеи кладбища, он подхватил на руки Диану, принимающую его деятельность за игру, и оставил в часовенке с горящими свечами и лампадами, пообещав принести подарки (он все еще был для нее «Дедушкой Морозом») и строго-настрого запретив уходить отсюда; зная характер девочки, он мог быть уверен, что она его послушается.

После этого Вадим вернулся ко входу на кладбище, освещенному слабеньким фонарем, и дождался появления «девятки» с «волчицами» Равновесия. Здесь и выяснилось, что охот-группа состоит из пяти профессионалок: из машины вышли четыре женщины, одна из которых была Эльвирой; пятая осталась у детсада, обезоруженная Вадимом.

Две из них расположились у входа, включив аппаратуру для слежения за людьми по их тепловому излучению, две медленно двинулись в глубь кладбища, нацепив инфраоптические усилители и вооружившись длиннерами. Вадим дождался, когда одна из них поравняется с каменным надгробием, за которым прятался он, и выстрелил в нее из своего электрошокера, экспроприированного у «волчицы» возле детского сада.

Выстрел из длиннера бесшумен, однако хорошо заметен, да и девица рухнула на землю с приличным грохотом, и ее напарница, мгновенно сориентировавшись, открыла стрельбу по кустам и надгробьям из всего своего арсенала, в который входил пистолет и длиннер. Пули с визгом заскакали по каменным обелискам, одна из них прожужжала в миллиметре от уха Вадима, и он вынужден был нырнуть в проход между оградами могил, спасаясь от огня. Однако к «волчице» присоединились ее спутницы, и положение его осложнилось.

Тогда Вадим нащупал под руками кирпич, которым был выложен бордюрчик могилы, бросил его в сторону и, пока «волчицы» стреляли на звук упавшего кирпича, бесшумной тенью перелетел на соседнюю линию могил, сделал крюк и вышел охотницам Равновесия в тыл.

Он мог бы перестрелять их всех, прекрасно ориентируясь в темноте и без прибора ночного видения, но убийство было глубоко противно его натуре, к тому же служба в группе антитеррора приучила его пользоваться огнестрельным оружием в последнюю очередь, когда другие способы обезоружить противника оказывались бесполезными. Поэтому Вадим действовал иначе.

Выстрелив в крайнюю справа «волчицу» из длиннера (и тем самым обнаружив себя), он прыгнул на ее соседку и могучим ударом перебросил ее через ограду на мраморную плиту чьей-то могилы. Подхватил выпавший из ее руки длиннер, открыл огонь с двух рук, падая за гранитный обелиск соседней могилы.

Пуля, выпущенная из пистолета третьей «волчицей», пропахала ему спину (впечатление было такое, будто спину обожгла раскаленная плеть), разряд из длиннера с шелестом пролетел перед носом, оставляя озоновый след, и наступила тишина. Однако он напрасно посчитал свою атаку удачной, надеясь, что уж с одной-то девицей справится легко. Охот-группа имела прикрытие, которое вступило в игру в нужный момент.

Кладбище вдруг залил яркий свет нескольких фонарей, выхватив из темноты фигуру капитана, и чей-то женский голос прокричал:

– Сдавайся, старик! Иначе мы убьем твою внучку!

Луч фонаря в десяти шагах высветил женщину в униформе спецназа Равновесия, держащую за плечи Диану.

Вадим беззвучно прошептал проклятие, несколько мгновений раздумывал, потом бросил пистолет и длиннер на землю, поднял руки над головой:

– Не стреляйте, я выхожу!

К нему метнулись две фигуры, толкнули в спину, так что он вынужден был просеменить вперед, чтобы не упасть, но удар в грудь остановил его. Перед Боричем появилась еще одна женщина в синем костюме, в которой он узнал Эльвиру.

– Что вам нужно? – просипел Вадим сдавленным голосом.

– Кто ты? – Предводительница охотниц пристально заглянула Вадиму в лицо. – «Девятка» или «шестерка»?

Капитан понял, что Эльвира приняла его за сотрудника альтернативного Равновесия.

– «Девятка».

– Я так и думала, – кивнула женщина. – Значит, она и в самом деле работает на вас. – Эльвира посмотрела на Диану, усмехнулась. – Симпатичная кроха, жаль убивать. Девочка, ты знаешь этого дедушку?

– Он не дедушка, – простодушно сообщила Диана, – он дядя и приехал из Москвы.

– Не дедушка, говоришь? – Эльвира повернулась к Вадиму, и тот, понимая, что положение почти безнадежно, ударил командиршу охот-группы по руке, державшей длиннер.

В ответ его ударили сзади по голове, однако он был готов к схватке «на четыре стороны света» и ушел от удара, нанося ответный усиро кэри . Раздался вскрик, полыхнули молнии разрядов длиннера, но Вадима не задели: стреляли не в него. И тотчас же все вокруг пришло в движение, раздались чьи-то голоса, выстрелы, крики, стоны, глухие удары, кто-то с кем-то дрался, кто-то от кого-то бежал, однако Вадим не мог оценить причины шума, потому что Эльвира не дала ему ни секунды на размышление, переходя в контратаку.

Легенды не врали, она действительно мастерски владела рукопашным боем, а именно – унибосом , культивируемым в спецподразделениях таких силовых ведомств, как Служба внешней разведки и ФСБ, поэтому Вадиму пришлось некоторое время просто отбиваться и блокировать удары, сыпавшиеся на него со всех сторон, пока он не приноровился к прыжковой манере передвижения противницы и не провел «длинный» спирально-цепочечный захват ее руки – плеча – шеи, закончившийся удушением Эльвиры и потерей ею сознания.

Вадим отпустил «волчицу», поискал глазами Диану, взмолившись в душе, чтобы она была жива. Увидел ее стоящей с какой-то женщиной, метнулся к ней и споткнулся, услышав знакомый голос:

– Притормози, герой! Все закончилось.

Вадим, вертя во все стороны головой и отмечая мелькание каких-то темных фигур, недоверчиво приблизился к женщине, державшей Диану за руку. Свет фонаря сместился, стало видно лицо говорившей: это была Виолетта Валерьевна, мать Дианы!

– Спасибо за помощь, – продолжала она, не обращая внимания на тихую суету вокруг, закончившуюся через несколько мгновений. – Ты едва не спутал нам карты, и мы с трудом успели нейтрализовать команду.

– Кто – мы? – Вадим проглотил ком в горле, огляделся, не веря глазам: тела «волчиц» исчезли, пропали и таинственные фигуры, кладбище опустело. – «Волки»? Неужели вы тоже работаете на Равновесие-А, Виолетта?

– Нет, – засмеялась женщина, – не работаю, хотя я не Виолетта. – Она повернула спокойно стоявшую девочку к себе, и они с минуту глядели друг на друга, в то время как обалдевший Вадим медленно приходил в себя, осознавая, что перед ним – взрослая Диана!

Затем Диана поцеловала девочку в нос, повернулась к Вадиму:

– Я помню, как ты меня спасал, герой. Надеюсь, ты меня наконец узнал?

– Диана!..

– Слава богу! А то я уже начинаю тревожиться. Идем.

– Куда?

– Отвезем ее… то есть меня, домой, к родителям. Потом поедем в Москву.

– Зачем?

– Во-первых, каким образом ты собирался возвращаться в свое время? Ближайший хронотранс находится в столице. Во-вторых, в Москве скоро появится твой друг Стас, ему надо помочь.

– А… Дианочка?

– За ней присмотрят. Не бойся, раз я здесь, покушений больше не будет. Бери ее за руку, и пошли.

– На кого ты все-таки работаешь? На Равновесие-А, как и Стас?

– Неважно. Главное, что я успела вовремя.

Вадим вздохнул, тряхнул головой, прогоняя желание ущипнуть себя и проснуться, взял Диану-младшую за ладошку, и они зашагали к выходу с кладбища.