МОСКВА
ВОРОБЬЕВ
Он не любил долгих прощаний и уехал ранним утром, пообещав Лиде, что позвонит, как только устроится на новом месте. Вряд ли она поняла, что означает «устроиться» в организации, поставившей целью войну с государственной мафией и преступниками, разрабатывающими психотронное оружие, однако слова Панкрата ее немного успокоили и слез не вызвали. А ему почему-то запомнились больше всего ее странные слова, совсем, казалось бы, не относящиеся к теме отъезда.
– Знаешь, что меня поражает? – сказала она, стоя в гостиной в одной рубашке. – Самое распространенное слово в устах девочек-старшеклассниц – «ненавижу». Представляешь? Я побывала в десятке школ и везде слышала одно и то же. А в наше время мы больше говорили о любви…
Панкрат не сразу задумался, почему Лида вспомнила именно эту подробность своего инспекторского вояжа по школам Осташкова. Поцеловал детей, жену, произнес пару ободряющих слов и уехал с тревогой в сердце, потому что оставлял семью под защитой незнакомых людей. И лишь подъезжая к Москве, понял, что Лида иносказательно призналась ему в любви. Еще раз. Как бы робко напоминая при этом, что он обещал остаток жизни посвятить ей и детям. Тоска хлынула из сердца в голову таким мощным потоком, что Панкрат едва не повернул обратно, однако вовремя опомнился и повел машину дальше. Но в душе дал клятву при первой же возможности вернуться домой, забрать свое семейство и уехать на край света, чтобы никто не нашел.
Как ему советовал Родион, Воробьев заехал на Курский вокзал и ровно в одиннадцать часов дня позвонил по указанному номеру из подземного перехода. Ответил хрипловатый баритон:
– Федеральная комиссия.
– Архип Иванович?
– Кто это?
– Воробьев.
Голос в трубке изменился.
– С приездом, Панкрат Кондратович. Я вас жду. Знаете, как ехать?
– Октябрьское поле…
– Улица Народного ополчения, дом тридцать восемь, второй этаж, комната номер шесть. Вас пропустят.
Благополучно избежав пробок на Садовом кольце, Панкрат быстро добрался до здания бывшего пединститута, где располагалась ККОРР – Федеральная комиссия по координации оперативно-разыскной работы, и не удивился, когда дверь центрального входа сама собой распахнулась перед ним: Мережковский не зря предупреждал, что его сразу пропустят.
Кабинет консультанта ККОРР по психологическим проблемам – с зеркальным потолком в форме шатра и метровой толщины колонной аквариума с плавающим в нем скатом – на Панкрата особого впечатления не произвел, он хаживал в кабинеты пороскошнее и поэкзотичнее, однако отечественный компьютер «Тайга» с диалоговой системой ввода-вывода информации видел впервые и сразу обратил на него внимание.
– Дитя конверсии, – кивнул на него Мережковский, вставая навстречу и протягивая руку. – Мы тоже кое-что можем делать не хуже японцев и американцев.
Архип Иванович был по-деловому строг и сосредоточен, а глаза смотрели на вошедшего с отеческой заботой, что наверняка было маской опытного психолога, поэтому Панкрат решил держаться настороже, он еще помнил журчащую гипнотическую речь Мережковского во время первого знакомства, которая произвела на него неизгладимое впечатление.
– Как доехали? – продолжал Мережковский.
– Нормально.
– Кофе хотите?
– Не отказался бы.
Мережковский ткнул пальцем куда-то под стол, сказал негромко: «Кофе на двоих», – и протянул руку в сторону стола:
– Присаживайтесь, господин майор.
– Бывший майор.
– У нас вы получите другое звание, повыше. Скажем, полковника. Вас это устроит?
– По этому поводу у меня есть мнение, но я с ним не согласен.
Мережковский внимательно посмотрел на Панкрата, улыбнулся, сел за стол.
– Вы не в настроении, Панкрат Кондратович, и я вас понимаю. Ничего хорошего в том, что происходит, конечно же, нет, но дайте срок, и все изменится. Кстати, почему бы вам не перевезти семью в Москву? Легче было бы контролировать ее безопасность.
Дверь кабинета открылась, очень красивая и стильно одетая девушка с длинными стройными ногами вкатила тележку с кофейным прибором, показала профессионально деловую улыбку и ушла. Панкрат проводил ее взглядом, взял чашку с кофе.
– А разве база ЛООС не в Москве? Зачем самим лезть зверю в пасть?
– В ближайшее время мы постараемся выбить все зубы у этого зверя… с вашей помощью, разумеется. А пока давайте определимся. В каком подразделении «ПД» вам хотелось бы работать?
– Ни в каком, – буркнул Панкрат.
Архип Иванович улыбнулся, но глаза его похолодели, стали изучающе-цепкими, втягивающими.
– Понимаю. Могу предложить подразделение «Рэкс» – это наша разведка, или штурм-группу «БК», то есть «Боевой кулак».
– А почему не «Тень»?
– «Тень» – это спецгруппа, выполняющая особые поручения, командир у нее уже имеется. Но вы можете стать его заместителем, если хотите.
Панкрат подумал.
– Не хочу.
– Что ж, выбор за вами… полковник Воробьев. Я мог бы, конечно, взять вас и аналитиком «ПД», экспертом по спец-операциям, но нам катастрофически не хватает оперативных кадров, «людей боя», как говорится. Было бы здорово, если бы вы возглавили «Боевой кулак».
Панкрат еще немного подумал.
– Я в дальнейшем могу отказаться сотрудничать с вами?
– В любой момент, – не задумываясь, ответил Мережковский. Он действительно был очень хорошим психологом, если не выдающимся, и давно определил те струны души Воробьева, затронув которые можно было подобрать к нему ключи.
– Я согласен, – сказал наконец Воробьев.
– Вот и отлично! Глоточек коньяку ради этого случая не хотите? Нет? Тогда я выпью один. Очень уж вы, надо признаться, нужный нашему движению человек, Панкрат Кондратович. Профессионалов вашего уровня у нас пока еще маловато.
– Насколько я могу судить, ваша «Тень» состоит из достаточно сильных профи спецназа.
– «Тень» – это боевое ядро «Психодава», но и в нем насчитывается всего пятнадцать человек, слишком мало, чтобы воевать с нашими врагами открыто. Поэтому мы вынуждены только кусаться.
– Что я должен делать?
– Сегодня – поселение на базе в Барвихе, знакомство с группой. Завтра – контрольная полоса препятствий, нечто вроде пейнтбола, где вы сможете выяснить профессиональные качества каждого бойца, потом ознакомление с заданием. Послезавтра – операция.
Панкрат невольно усмехнулся, качнул головой.
– Лихо! Как в войну: с марша – в бой.
– А вы рассчитывали на тихую кабинетную жизнь? – рассмеялся в ответ Архип Иванович. – Не получится. Что же касается предстоящего задания, то, поверьте, мы не ждали специально вашего появления. Если бы вы не приехали, мы бы начали операцию без вас.
– Что за операция? Ликвидация очередной лаборатории психотронного оружия?
– Нет, не лаборатории. Объектов, подобных тому, что был взорван не без вашего участия в Жуковских лесах, у Легиона всего пять, но нам до них пока не добраться. Где они расположены, мы не знаем, вернее, знаем лишь предполагаемые районы базирования: Брянская губерния…
– Опять Брянская? Жуковка ведь тоже там расположена.
– Брянская губерния, Зауралье и озеро Селигер.
– Черт возьми! – не сдержался Панкрат.
Мережковский понимающе кивнул.
– Да, майор… простите, полковник. Один из объектов, разрабатывающих психотронику, расположен неподалеку от Осташкова, куда вы имели неосторожность переехать с семьей.
– Там моя родина…
– Тем печальней сей факт. Мы ищем этот объект, знаем даже, что работает он над созданием так называемых «болевиков», генераторов боли, и как только определим его координаты… кстати, операция, которую вам предстоит провести, связана с нашими поисками. Мы хотим захватить и допросить человека, депутата Госдумы, который должен кое-что знать о планах Реввоенсовета и о лабораториях Легиона. Но обо всем по порядку.
– Минуту, – остановил хозяина кабинета Панкрат. – Почему этим делом не занимается «Тень»? Разве захват секретоносителя не ее прерогатива?
Архип Иванович не ожидал такого вопроса, но был слишком опытен, чтобы его можно было заставить растеряться. И все же в глубине души он отдал должное уму и опыту бывшего майора Службы внешней разведки и понял, что водить его за нос долго не удастся.
– «Тень» сейчас на задании, – ответил Мережковский спокойно. – Часть группы под началом вашего приятеля Родиона Кокушкина находится в Осташкове, вы, наверное, догадываетесь, по какой причине. Остальные члены группы заняты в другом месте. А нам упускать случай нельзя: человек, о котором идет речь, отдыхает сейчас на своей даче в Барвихе.
– Хорошо. Куда мне ехать сейчас?
– Сначала ознакомьтесь с кодексом «ПД». Вам надлежит знать свои права и обязанности.
Архип Иванович подал Панкрату листок бумаги с отпечатанным текстом. Кодекс «Психодава», именуемого здесь просто Организацией, состоял всего из четырех пунктов.
«1. Член Организации сознательно принимает на себя ответственность за свою жизнь и жизнь каждого члена Организации. Девиз: один за всех, все за одного!
2. Член Организации несет ответственность за свои слова и поступки, способные нанести вред Организации.
3. Член Организации обязуется хранить тайны Организации и не допускать утечки информации даже под угрозой смерти.
4. Член Организации имеет право быть избранным в руководящий состав Организации при достижении им определенного порога значимости и ответственности».
– Что значит – определенного? – сказал Панкрат, прочитав кодекс. – Кто определяет порог значимости и ответственности?
– Совет экспертов «ПД», – сказал Мережковский. – Вас будут судить по вашим делам, как, впрочем, и каждого члена Организации.
– Кто возглавляет совет?
– Я. – Архип Иванович прищурился. – Или я вам в этом качестве не подхожу?
– Ничего не имею против. Не хотелось бы выглядеть правительственным чиновником.
– Что вы имеете в виду?
– Каждый шаг чиновника, а тем более человека высокого ранга, прослеживается, разглядывается под микроскопом по обе стороны «баррикады» – и преступниками, и коллегами, причем неизвестно, кто больше ждет, чужие или свои, когда чиновник оступится.
– Интересное суждение. Ваше?
Панкрат смутился.
– Присутствовал когда-то при разговоре больших людей… а что, я не прав?
– В том-то и дело, что правы. Мы еще поговорим на эту увлекательную тему. Что еще вас не устраивает?
– В кодексе нет пункта, позволяющего свободный выход из вашей Организации.
Мережковский покачал головой.
– Свободный выход означал бы свободный вход в Организацию, а мы все-таки формально вне закона. Чтобы стать членом «Психодава», надо это право заслужить. Такова же и процедура выхода из него: желающий уйти должен иметь вескую причину для ухода, что тоже рассматривается советом экспертов.
– Прецеденты уже были?
– Еще нет. Но вы говорите так, будто уже собрались в ближайшее время решать проблему ухода. Вам не нравится быть оперативным работником, исполнителем? Скажите, и мы рассмотрим вопрос ввода вас в экспертную группу. Для того же, чтобы стать руководителем более высокого уровня, надо зарекомендовать…
– Я не стремлюсь стать руководителем, – сухо сказал Панкрат. – Но и работать у вас до конца жизни не намерен. Вы же понимаете, по какой причине я был вынужден обратиться к вам за помощью. Моя ближайшая цель – уничтожение ЛООС, а не всего Легиона. Когда эта цель будет достигнута, я вряд ли… в общем, посмотрим.
– Посмотрим, – легко согласился Архип Иванович. – Я уже говорил, в скором времени все изменится и вам не придется драться за свою жизнь и безопасность вашей семьи.
– Подписывать кровью ничего не надо? – пошутил Панкрат и получил в ответ беглую понимающую усмешку.
– Я не дьявол, а вы не Фауст, уважаемый Панкрат Кондратович. Достаточно вашего слова и фиксации события в памяти компьютера. Вот вам на расходы на первое время. – Мережковский подал Воробьеву пачку сторублевых купюр в банковской упаковке. – В дальнейшем будете получать зарплату у нашего бухгалтера на базе. Расходы, связанные с исполнением возложенных на вас обязанностей, будут оплачиваться отдельно. А теперь отправляйтесь к месту назначения. Мой помощник поедет с вами и покажет дорогу.
Архип Иванович снова ткнул пальцем под крышку стола.
– Саша, вызови Зинчука.
– Хорошо, Архип Иванович, – раздался из скрытого динамика женский голос.
Вызванный Зинчук – худощавый, среднего роста и приятной наружности молодой человек, в котором чувствовалась армейская подготовка, – явился через пять минут, поздоровался с хозяином кабинета и гостем одним кивком, остановился у порога. Панкрат поймал его ничего не выражающий взгляд, оглядел фигуру и понял, что помощник Мережковского является профессионалом рукопашного боя. С виду он казался расслабленным и ни к чему не готовым, на самом же деле был готов в любой момент проявить свою реакцию и силу.
– Олег, это новый командир «БК» полковник Воробьев. Поедешь с ним на базу, покажешь, что он потребует, и познакомишь с личным составом группы. В четыре ты должен быть здесь.
– Понял. – Зинчук бросил еще один равнодушный взгляд на Панкрата. – Я подожду вас внизу.
Он вышел.
– Этот Олег случайно не из моей бывшей конторы? Или из родственной?
– Он капитан антитеррористического управления ФСБ, прикомандирован к ККОРР, но работает и на «ПД». Как вы догадались?
– По походке, – шутливо ответил Панкрат, хотя в этом была доля правды: помощник Мережковского двигался по-особому бесшумно и гибко, а такую походку дает только длительная наработка ногарэ – текучести движений.
– Желаю быстрого входа в наш коллектив. Завтра я вас навещу. – Мережковский вышел из-за стола, подал руку. – Ни пуха ни пера.
– К черту! – Панкрат вышел, ощущая затылком давящий взгляд заместителя начальника «Психодава».
Олег Зинчук возник у машины Воробьева, когда тот, оглядевшись и никого не увидев, садился в свой «Ситроен». Это в своем роде была демонстрация возможностей особиста Мережковского, и Панкрат ее оценил, хотя мог проделывать подобные трюки и сам. Открыл дверцу. Зинчук сел, и они выехали со стоянки напротив здания ККОРР, сверкающего зеркальным стеклом и металлической окантовкой межэтажных перекрытий.
В Барвиху приехали через час, не обменявшись за время пути ни единым словом. Поселок объехали справа, и по знаку проводника Панкрат свернул в лес. Через полкилометра показался мостик через небольшую речушку, названия которой Панкрат не знал, еще раз свернул вправо и остановил машину перед шлагбаумом с будочкой охраны, из которой неторопливо вышел верзила в камуфляже с автоматом под мышкой. Поглядев издали на пассажиров «Ситроена», он молча поднял шлагбаум.
Двинулись дальше и вскоре уперлись в металлические, выкрашенные в зеленый цвет ворота с эмблемой Минздрава на створках: чаша с обвивающей ножку змеей. Ворота были врезаны в глухой забор из серых бетонных плит, рядом с ними располагалась такая же металлическая дверь с «глазком» телекамеры и металлической плитой с выпуклыми буквами: «Министерство здравоохранения России. Туберкулезный диспансер ь 2». Чуть ниже висела еще одна табличка: «Вход только по пропускам». Зинчук достал из кармана кожаной куртки толстый черный карандаш, направил его на ворота, и створки с тихим гулом начали разъезжаться в разные стороны. Показались два столбика слева и справа с выпуклыми глазами фотоэлементных датчиков.
– Красиво живете, – покачал головой Панкрат. – «Тубдиспансер» – легенда?
– Нет, настоящий, – нехотя откликнулся Зинчук. – Принадлежал Четвертому управлению Минздрава. Здесь в советские времена лечились только старперы, высокопоставленные партийные бонзы.
– Как вам удалось прибрать диспансер к рукам?
– У нас есть свои люди наверху, – дернул уголком губ Зинчук. – Кое-кого купили, кое-кого прижали, и диспансер «пришел в полную негодность».
– А куда делся контингент?
– В последнее время диспансер был закрыт из-за отсутствия финансирования, так что никого выселять не пришлось.
Машина попетляла между деревьями, лужайками и беседками, выехала к трехэтажному зданию помпезного вида с колоннадой и каменными львами у центрального входа. Здесь на площадке перед колоннами уже стояли джип «Ниссан» черного цвета, фиолетовый «Линкольн», военный «газик» и «Газель» с красными крестами по бортам. Нигде не было видно ни одного человека, но стоило Панкрату выйти из машины, как из-за колонны показался парень в пятнистой форме, без оружия и головного убора, но с армейской рацией в руке.
– Дежурный Сукачев… – начал он, однако Зинчук махнул рукой, и парень умолк.
– Это наш жилой комплекс, – сказал помощник Мережковского, – по сути – казарма, но с удобствами. Остальные сооружения: стрельбище, физгородок, полигон, «тропа разведчика», – находятся в ста метрах отсюда. Будете осматривать?
– Позже, – сказал Панкрат. – Покажите мне мои апартаменты и постройте личный состав группы.
Дежурный и Зинчук переглянулись.
– Я соберу группу в классе «А», – сказал дежурный с заминкой.
Панкрат пожал плечами, забрал из багажника сумку с личными вещами и направился следом за Зинчуком.
Его апартаменты оказались на втором этаже, выходя всеми окнами на красивую даже осенью лесную поляну. Видимо, это был когда-то номер «люкс» диспансера: три комнаты – гостиная, спальня и кабинет, прихожая, туалет, ванная комната с джакузи, высокие трехметровые потолки. В таких номерах Панкрату жить еще не приходилось.
Бегло оглядев комнаты, он бросил сумку в шкаф в прихожей, плеснул в лицо водой из-под крана и вышел в коридор, где его ждал провожатый. Один за другим они поднялись на третий этаж здания, где располагался класс «А» – бывший актовый зал. В небольшом помещении с пятью рядами стульев, способном уместить человек тридцать пять, сидели и стояли молодые парни в обычной гражданской одежде. Их было всего десять человек, и Панкрат невольно посмотрел на Зинчука, как бы спрашивая: и это все? Тот понял, слегка развел руками, шагнул в зал.
– Привет, орлы.
«Орлы» зашевелились, разглядывая вошедших, двое из них встали, еще двое остались сидеть, закинув ногу за ногу.
– Прошу любить и жаловать, – продолжал Зинчук. – Ваш новый командир полковник Воробьев.
Панкрат встал рядом, спрятав руки за спину, оглядел свою гвардию, носящую громкое название «Боевой кулак». Парни в ней были битые, опытные, это чувствовалось, но настроение некоторых из них, продолжавших сидеть как ни в чем не бывало, Панкрату не понравилось. Бойцы штурм-группы должны были относиться к начальству с большим пиететом, а не показывать своим видом, что им сам черт не брат.
– Встать! – негромко сказал Панкрат, глядя на сидящих исподлобья.
Парни переглянулись. Один из них, худой, цыганистого вида, с черными курчавыми волосами, медленно поднялся. Второй, белобрысый, с широким рябоватым лицом, мощной фигурой и руками-кувалдами, продолжал сидеть.
– Фамилия? – бросил Панкрат Зинчуку.
Тот нахмурился, еле заметно качнул головой.
– Твердохлеб, встань.
– А чо, обязательно? – с ленивым превосходством произнес белобрысый атлет. – Мы тут все майоры да полковники.
– Пошел вон! – так же негромко лязгнул голосом Панкрат. – Ты отчислен.
– Чо?! – вылупился рябой Твердохлеб. – Я?! Да ты знаешь, кого выгоняешь?!
Панкрат шагнул к нему, глянул в белеющие глаза, дрогнул ноздрями.
– Встать!
Атлет встал.
– Вон!
Твердохлеб растерянно посмотрел на своих зачарованных происходящим коллег, на молчавшего с невозмутимым видом Зинчука, наткнулся на темный взгляд Воробьева и вздрогнул. Попятился к двери.
– Ну, ребя, дождались командира!..
Никто ему не ответил. Белобрысый гигант потоптался еще немного и вышел, подарив Панкрату изумленно-недоверчиво-ненавидящий взгляд. Уже в коридоре он сплюнул и грубо выругался.
– Твердохлеб – единственный снайпер в группе, – сказал Зинчук безразличным тоном.
– Плевать, – ответил Панкрат. – Я его заменю на время. – Оглядел притихших бойцов группы. – Или вы команда и подчиняетесь командиру по законам военного времени, или вы сброд, кучка «суперменов», возомнивших, что им все позволено. Такие гибнут в первую очередь.
– Но мы и не пацаны-первогодки, – проворчал добродушного вида толстяк с заметной, несмотря на молодость, лысиной. – Прошли огни и воды. А это не казарма…
Панкрат внимательно посмотрел на него.
– Может быть, не казарма, но и не бордель. Неподчинения не потерплю! Всем ясно? Кому не нравится – можете идти на все четыре стороны. Я привык опираться на мгновенно реагирующих и надежных бойцов, которым можно доверить спину. Как фамилия?
– Прошин, Алексей.
– Где служил?
– Я работал на танковом полигоне, подрывник.
– Понятно. Следующий?
Бойцы группы по очереди назвали свои фамилии и специализацию. Четверо из них служили в воздушно-десантных войсках и воевали в Чечне, еще трое недавно работали инструкторами по рукопашному бою в системе МВД, один был уволен из рядов антитеррористического подразделения Московского СОБРа после ранения, но, по его словам, был годен без ограничений. Парень командовал взводом, имел звание капитана и Панкрату понравился. Звали его Лев Копытов.
– А вы где работали, товарищ полковник? – спросил он.
За Панкрата ответил Зинчук:
– Панкрат Кондратович Воробьев – бывший майор спецподразделения Службы внешней разведки. Работал в Абхазии, Чечне и Таджикистане.
Среди бойцов «Боевого кулака» прошло шевеление, на парней послужной список и принадлежность командира к «крутой» конторе произвели впечатление.
– Я не мог вас видеть под Хасавюртом? – спросил стеснительный с виду парень по фамилии Ческидов, один из тех, кто воевал в Чечне.
Панкрат улыбнулся.
– Вряд ли меня мог кто-нибудь видеть. В открытую мы не работали. На сегодня все, отдыхайте. Завтра «полоса» и полигон, послезавтра дело.
– А «полосу» проходить обязательно? – подал голос все тот же Лева Копытов. – Мы все давно вышли из курсантского возраста.
– Хочу посмотреть и оценить каждого, – отрезал Панкрат. – Где ваш прежний командир?
– Погиб, – отозвался кто-то.
– Так вот, я не собираюсь быть очередным трупом. Спокойной ночи. – Воробьев вышел.
– Поздравляю, – сказал ему в коридоре Зинчук. – Похоже, вы их «взяли». Но Твердохлеба выгнали напрасно. Несмотря на гонор, снайпер он хороший, весь Кавказ прошел.
– Именно из-за гонора и гибнут люди, причем в большинстве случаев – коллеги «супермена», а не он сам. Ищите другого снайпера, это ваша забота, с этим я работать не буду.
– Тогда разрешите откланяться. – Зинчук подал руку. – О задании поговорим завтра, после прохождения «полосы» и полигона.
Кивнув, помощник Мережковского удалился. Панкрат медленно побрел по коридору, спустился на второй этаж, но к себе заходить не стал, решил пройтись по территории диспансера, превращенного в базу «Психодава».
Дежурный на входе вытянулся, когда он проходил мимо. Здесь должны были находиться не только бойцы штурм-группы, но и разведчики, аналитики, техники, хозяйственники, однако никого из них увидеть так и не удалось. Зато за каменным львом крыльца Панкрата ждал громадный, как танк, господин Твердохлеб. Если бы он признал себя виноватым, стал проситься в группу, Воробьев еще подумал бы над возвращением снайпера, но тот повел себя совсем иначе.
– Эй, полковник, – окликнул он Панкрата, глотая дым сигареты, – подойди, поговорить надо.
– Сейчас, только шнурки поглажу, – бросил Панкрат, сбегая по ступенькам крыльца на площадку перед зданием диспансера и поворачивая по дорожке к поляне за домом.
Послышалось ругательство, потом топот, на плечо Панкрата легла тяжелая рука парня, рванула его назад, и в ту же секунду Панкрат гибко высвободил плечо, сделал шаг в сторону и, не глядя назад, нанес удар локтем в грудь парня – классический суки кэн многих японских школ тайдзюцу, называемый в русском стиле «обратной кочергой».
Хрюкнув, гигант согнулся, присел на ослабевших ногах, держась руками за грудь, с немым изумлением глянул на обернувшегося Воробьева.
– Вопросы есть? – участливо спросил Панкрат.
Твердохлеб что-то промычал, качнул головой, пытаясь выдохнуть застрявший в легких воздух.
– Вопросов нет, – констатировал Панкрат тоном Сухова из фильма «Белое солнце пустыни». – Чао, стрелок. Чтобы я тебя здесь больше не видел!
Через полчаса, обойдя территорию базы, он вернулся к лечебному корпусу диспансера, превращенному в жилую и учебную зону, и принялся разбирать свои вещи.
* * *
Группа прошла «тропу разведчика» – полосу препятствий и полигон со стрельбой по «живым» мишеням весьма неплохо, чем Панкрат остался доволен. Теперь он знал индивидуальные возможности каждого бойца и мог рассчитывать на их умение действовать в нестандартной обстановке, хотя понимал, что необходима еще проверка группы в деле. Ребята уже ходили на операции по заданиям начальства «ПД», однако с другим командиром, и Панкрату предстояло выяснить, как они поведут себя с ним.
Дача депутата Госдумы Эммануила Мананникова располагалась всего в восьми километрах от базы «Психодава», но не в Барвихе, как говорил Мережковский, а на окраине дачного поселка Усово-Тупик, в сосновом бору. Это был трехэтажный кирпичный особняк общей площадью в триста квадратных метров, имеющий четыре спальни, две столовые, гостиную с камином, зал для лечебной физкультуры с массажной, просторный холл, зимний сад. Кроме того, на территории дачи располагались баня-сауна, открытый бассейн и теннисная площадка.
Все это Панкрат узнал от разведчиков из группы «Рэкс», они же дали ему ориентировки местности и посоветовали, как лучше всего скрытно подойти к даче, которая охранялась подразделением ОМОНа из управления охраны правительственных учреждений. Охранников насчитывалось пять человек, а вооружены они были помповыми ружьями двенадцатимиллиметрового калибра и пистолетами разных марок от отечественного «макарова» до бельгийского «браунинга».
Изучение всех материалов заняло у группы весь вечер и часть ночи с четверга на пятницу. Рано утром, переодевшись в соответствии с «легендой» в санитаров и врачей «Скорой помощи», Панкрат с тремя бойцами выехал на медицинском «рафике» к месту операции. Остальные бойцы должны были к этому времени уже прибыть к даче, подобраться к ее высокому деревянному забору как можно ближе и затаиться до сигнала «атака». В их задачу входило проникновение на территорию дачи с тыла и нападение на охрану, в то время как «медики» должны были отвлечь ее внимание.
За руль «рафика» сел сам Панкрат, и операция началась. О том, что будет дальше, после захвата Мананникова, речь не шла, об этом должна была позаботиться группа «психологической поддержки», возглавляемая капитаном Зинчуком, которая следовала за «рафиком» с десятиминутным отрывом.
Едва рассвело, когда машина «Скорой помощи» с заляпанными грязью номерами, вопя сиреной, с включенной мигалкой подлетела к дачному поселку, имеющему свою охрану на входе, и высунувшийся из кабины Воробьев заорал на выскочившего в одних спортивных штанах охранника:
– Открывай быстрей! Где тут дача депутата Мананникова? У него сердечный приступ!
Обалдевший охранник открыл ворота, махнул рукой вправо, где стояла дача «сердечника», и, спохватившись, потрусил к себе в избушку охраны. Если бы он не поверил «медикам» и начал требовать пропуск или документы, «санитары» готовы были выскочить и уговорить его, но все обошлось.
Точно так же «медики» действовали и дальше.
Панкрат остановил машину у ворот дачи депутата, посигналил, рявкнул сиреной, и когда открылась дверь в заборе рядом с воротами, высунулся из кабины и закричал дурным голосом:
– Открывай, чего вылупился!
– В чем дело? – растерялся охранник в стандартном омоновском камуфляже, молодой щекастый парень.
– Вот пень! Ты что, не знаешь, что у хозяина приступ?! Давай быстрей, а то помрет, а на нас спишут, что не успели.
– К-какой приступ? К-кто помрет?! – в изумлении вытаращился парень.
– «Двойка», вперед! – скомандовал Панкрат, отвернувшись.
И тотчас же задние дверцы «рафика» распахнулись и на землю спрыгнули «санитары» с носилками, а с другой стороны вышел «врач» в белом халате, с чемоданчиком в руке, роль которого играл толстый Прошин, наклеивший бородку и усы.
– Э, милейший, нельзя ли побыстрей? Мы по вызову. Это ведь дача Эммануила Леонидовича Мананникова?
– Его. – Охранник перевел взгляд с «врача» на «санитаров» и обратно, заколебался. – Но мне ничего… у нас тихо… все спят…
– Открывайте, разберемся.
– Кто там, Антонов? – послышался чей-то приближающийся голос.
Охранник оглянулся.
– Да вот тут «Скорая» приехала, говорит – по вызову, будто бы у Эммы… у Эммануила приступ сердечный…
К воротам вышел еще один охранник, постарше, с полосками сержанта на рукаве куртки, оглядел «медицинскую бригаду».
– Чего шумим, граждане врачи? Что случилось?
– «Тройка», пошел! – бросил Панкрат в микрофон рации, склонившись в кабину так, чтобы этого никто не услышал.
– Мы получили вызов, – начал объяснять «врач» Прошин, – что у вас сердечный приступ…
– Я здоров, – флегматично перебил его верзила-сержант.
– Ну у вашего хозяина, господина Мананникова. Вот, тридцать две минуты назад мы выехали, у меня запись…
– Хватит лясы точить! – возмутился Панкрат, включая двигатель; это был сигнал к действию. – Мужик сейчас помрет, а вы тут рассусоливаете! Открывай ворота!
Охранники переглянулись и в ту же секунду были скручены «санитарами», словно невзначай подошедшими ближе, повалены на землю и связаны. Из глубин дачного хозяйства послышался свист: бойцы авангарда («двойка») сообщали о завершении своей части операции. Охрану удалось обезоружить чисто, без стрельбы, драки и крови.
Эммануил Леонидович Мананников, очень сильно смахивающий на первого российского президента, но помоложе и потолще (в народе про таких говорят: поперек себя шире), безмятежно спал в одной из спален на втором этаже коттеджа, один, без женщины, хотя, по наблюдениям разведчиков, приехал он сюда с некой юной особой, игравшей роль секретарши. Она спала в соседней комнате, но не проснулась, изъяли Мананникова совершенно бесшумно, даже не вырывая из объятий Морфея, только слегка мазнули по носу усыпляющим карандашом, а несли к машине на носилках, будто у хозяина дачи действительно случился сердечный приступ.
Через восемь минут с момента въезда на территорию дачного поселка «рафик» «Скорой помощи» выскочил к воротам, взвыл сиреной и исчез за поворотом дороги.
Военный «газик» с командой Зинчука ждал его в трех километрах от дач, в лесу. Мананникова перегрузили в «ГАЗ», туда же сел Панкрат. «Санитары» и «врач» пересели в подъехавшую «Газель», а за руль «рафика» сел человек Зинчука: он должен был «сделать шум» – промчаться по дороге мимо Барвихи к Москве и за Кольцевой автодорогой исчезнуть: поменять номера, вымыть машину и отогнать ее в гараж.
– Поздравляю, – сказал Зинчук Панкрату, с трудом уместившемуся в тесной кабине «газона», – операция проведена блестяще.
– Нормально, – буркнул Панкрат, поймав себя на мысли, что ему жаль захваченного пузана-депутата, продолжавшего спать и не представляющего, что ждет его впереди.
