Внеземелье
30 июня, возможно, день
Ударом по голове это назвать было нельзя, хотя сознание и расплылось масляной плёнкой по воде, которая вдруг хлынула на него отовсюду.
Максим взмахнул руками, пытаясь выплыть из-под водопада, и оказался внутри эфемерного тоннеля с радужными стенами, стремительно несущимися мимо. Затем тоннель сжался в ослепительную точку, и глаза перестали что-либо видеть.
Следующим ощущением был уже настоящий удар – всем телом о какую-то жёсткую поверхность.
Максим рефлекторно сгруппировался, ожидая встречи с другими твёрдыми предметами, предполагая, что он катится по склону холма, усеянного камнями. Но удар не повторился, и болевых ощущений больше не возникало.
Зрение восстановилось скачком.
По глазам резануло бездонной синевой.
Он сморгнул набежавшую слезу, поводил глазами, включая периферийное зрение.
Синева принадлежала небу. Однако знакомым это небо не показалось.
Во-первых, светящийся бледно-голубой пузырь над головой никак не мог считаться солнцем.
Во-вторых, из угла площадки торчала высокая тонкая мачта, увенчанная зеркально бликующим шариком. Мачта была такой высоты, что не приходилось сомневаться: сделали её не на Земле.
В-третьих, и это было самое главное, справа, наклоняясь к линии горизонта, перечёркивала небо серебристая тонкая арка, напоминавшая какое-то знакомое сооружение.
Он пригляделся к арке внимательней.
Под ложечкой защемило: арка оказалась частью колец, охватывающих, по-видимому, всю планету!
Сатурн! – всполошенно метнулась в голове испуганная мысль.
Не Сатурн! – остановила первую вторая, трезвая.
В детстве он не раз листал альбомы художников-фантастов, изображающих предполагаемые пейзажи иных планет, видел и близкий к предложенному реально, и теперь мог оценить интуицию художника, который изобразил истинно существующий пейзаж. Планеты, окружённые кольцами, существовали на самом деле. Но Максим оказался не на Сатурне. В атмосфере одной из самых больших планет Солнечной системы кислород отсутствовал, да и температура воздуха там держалась на уровне минус двести с лишним градусов по Цельсию.
Он поднял голову, сел, осматриваясь более внимательно, медленно встал на ноги. Что-то мешало. Он глянул вниз: рука сжимала ружьё.
Что ж, в этом положении оружие не лишняя деталь.
Итак, что мы имеем?
Сила тяжести вполне земная. Температура воздуха под двадцать с хвостиком, вполне комфортная. Дышится легко, что означает: кислорода в здешнем воздухе больше, чем в земном. Солнце светит хорошо, хотя ослепительным назвать его нельзя, но это лишь подтверждает гипотезу, что это не земное солнце, это иная звезда.
Куда ж ты меня закинул, сволочь пятнистая?! В какую галактику, в какую звёздную систему?! Чего ты добиваешься?! Ведь встречу – убью!
Максим сжал зубы до боли, преодолевая приступ ненависти к фотографу. Подумал: надо было стрелять раньше… хотя что теперь горевать – только зря жечь нервы.
Что мы имеем ещё?
Он топнул ногой, проверяя прочность песчаной поверхности: держит. Сделано искусственно? Наверняка. Об этом же говорят и идеально ровные пропорции песчаного квадрата. И мачта, неспособная быть несущей конструкцией и тем не менее ни разу не качнувшаяся под дуновением ветерка и держащая на себе хрустально-металлический шарик, как мощная опора.
Квадрат опоясывало обширное поле с невысокой густой травой, за которым начинался сине-зелёный лес. Кроме мачты, пейзаж не содержал никакого намёка на технические сооружения, на присутствие цивилизации или хотя бы на станцию или портал, каким его описывали фантасты. Если не считать таковым песчаный квадрат. И никакого движения до горизонта! Тишина, ветерок, спокойствие, безмятежность.
Из леса за спиной донёсся взлаивающий вопль и визг.
Максим рывком оглянулся.
Чёрт! Вот вам и безмятежность! Интересно, кто там прячется в инопланетной чащобе? Кто кого ест? Свой своего, чужой чужого или вперемешку?
В небе проступили чёрные точки, упали на поле, превращаясь в хищных птиц с зубастыми рылами вместо клювов. Облетели стоящего на песке человека, но в лесу снова зарычало, завизжало и заплакало, и птицы хищно метнулись туда.
Максим вскинул ствол ружья на плечо.
Не хотелось начинать свой визит со стрельбы. Но если это не галлюцинация, то не сюда ли фотограф отправил и Ольгу?
Интуиция с интересом прислушалась к доводу логики.
Итак, порассуждаем, прежде чем начинать поход в неизвестность.
Сначала начали пропадать лоси и медведи.
Нет, погоди, ещё раньше, по словам Ольги, начали пропадать хищники в Африке – львы и крокодилы и в Азии – тигры и те же крокодилы, а уж потом пропали лоси и медведи в России.
Пахомыч расстроился, удивился, насторожился, позвонил племяннику.
Максим приехал, а на второй день пропали охотники.
Появилась Ольга и тоже пропала.
И практически везде очевидцем событий являлся неизвестный фотограф с крутым фотоаппаратом. Который оказался не просто очевидцем, а инициатором пропаж. Он же объявился в лесу и перед тем, как Максим вылетел за пределы земной реальности, чтобы очнуться в иной, с неярким солнцем и кольцами.
Вывод: фотограф – вовсе не фотограф, а инопланетянин (плевать на термины и образы из кинофантастики, набившие оскомину), разгуливающий по земным буеракам и переправляющий зверей на свою планету. Или в какой другой мир. Зачем – вопрос второй, и ответить на него, не имея дополнительной информации, невозможно. Главное, что Ольга скорее всего последовала сюда вслед за охотниками, а следом за ней «нуль-транспортировался» и Максим.
Конечно, остаётся небольшая вероятность того, что все они отправлены на разные планеты, однако сомнительно, чтобы фотограф целенаправленно сортировал добычу, перемещая разных субъектов охоты на разные планеты. Для этого нужны очень веские доводы. Значит, можно остановиться на первом варианте: Ольга где-то здесь. И её надо найти.
Максим нащупал на поясе флягу (как хорошо, что он взял её с собой!), снял, сделал глоток воды, освежая рот. Воды было мало, однако можно надеяться, что она есть в этом мире. Если идея верна, животные переправлены сюда не для того, чтобы сдохнуть от жажды и от голода, они нужны землякам фотографа для каких-то дел.
Кстати, насчёт голода. Может, и лоси отправлены сюда для решения проблемы питания уже переправленных хищников?
А люди зачем? – робко поинтересовалась логика.
Есть два варианта, ответил Максим сам себе.
Первый: люди попались под руку фотографу случайно. Эту идею Максим уже высказывал Ольге. Вариант второй: люди нужны неизвестным коммивояжёрам для того же, для чего и высланные раньше звери. Либо, вариант третий, для решения задачи, смысл которой даже представить трудно. А раз эта задача неизвестна, нужно по-любому найти Ольгу и попытаться самому найти решение.
Максим двинулся к периметру песчаной площадки, за которым начиналось поле, поросшее сочной зелёной травой. Дойдя до ровной кромки, он нагнулся, разглядывая густой и невысокий шелковистый ковёр.
Трава была похожа на земную. Но если на Земле она состояла из множества видов и подвидов, то здесь почва была покрыта одним сортом, словно его специально высеивали с помощью автоматических сеялок. И, кроме одинаковой «газонной» травы, поле до самого леса не украшал ни один цветок, какими была богата земная флора в целом и российская природа в частности.
Поле, обнимающее площадку со всех сторон, усеивало множество следов.
Здесь можно было отыскать и следы лосей, и кабанов, и животных, обладающих когтями, поэтому выделить из них следы ботинок Ольги не представлялось возможным. И всё же Максиму повезло. Приглядевшись к границе квадрата, он заметил уходящий к лесу нечёткий, но хорошо сохранившийся отдельный след. Ольга словно опасалась идти по следам зверей и выбрала свой путь.
Сердце забилось сильней.
Он не ошибся! Фотограф послал на эту планету и Ольгу! А возможно, и охотников! В таком случае все они бродят по здешним лесам с одной мыслью: вернуться и найти виновника перехода из земной реальности в инопланетную. И, положа руку на сердце, Максим в этом плане готов был присоединиться к ним.
Он пригладил рукой упругую шелковистую траву, оценивая по примятости время образования следа.
Трава почти выпрямилась, хотя ещё и хранила отпечатки подошв прошедшего по полю человека. Но если с момента исчезновения Ольги в Синдорском лесу прошло не менее тринадцати часов, то здесь либо время текло иначе, значительно медленнее, либо сам переход требовал времени, отчего казалось, что Ольга прошлась по полю всего три-четыре часа назад.
Он посмотрел на голубоватый пузырь местного солнца, торчащий почти в зените, не сдвинувшийся ни на сантиметр. Может быть, здесь и суточный цикл имеет другую размерность? Не двадцать четыре часа, а вдвое больше? Хотя всё это станет известно позже. А пока надо прикинуть, как далеко Ольга ушла от места высадки.
Вряд ли она спешила. Кругом сплошные тайны, всё чужое, незнакомое. Будет идти осторожно, а значит, до неё можно докричаться. А ещё лучше – выстрелить из ружья в воздух.
Он даже снял ружьё с плеча.
Но победила привычка анализировать ситуацию, прежде чем начать действовать.
Выстрелить или покричать можно и позже, а пока лучше вести себя потише, не поднимая шума. Мало ли кто откликнется. Не зря же фотограф слал сюда хищников. Все они наверняка разбежались по лесам и теперь грызутся, судя по долетающему из кустов вою и рычанию. Может быть, здесь бродят не только земные тигры, медведи и крокодилы, но и хищники пострашней? Что, если фотограф охотится не только на Земле?
Последняя мысль заставила сжать ружьё сильней и пристальнее вглядеться в стену чужепланетного леса.
Если мысль верна, Ольге грозит нешуточная опасность! А её пистолет – не защита от тигра, не говоря уже о крокодилах. Бравого майора ФСБ надо отыскать как можно быстрее.
Максим шагнул на траву и остановился, вспомнив об охотниках, пропавших вместе с генералом.
Они-то куда отсюда направились? И вообще появлялись ли на песчаной площадке, представлявшей зону выхода из канала телепортации (если пользоваться терминами, придуманными писателями)?
Задавив возбуждение, он ещё раз внимательно обошёл песчаную площадку.
Его терпение было вознаграждено сполна.
Максим сначала наткнулся на застрявший в траве брошенный окурок, а затем увидел и следы нескольких человек, уходящие к лесу вместе со следами копыт какого-то крупного зверя. Трава уже успела подняться, затушёвывая рисунок примятостей, но всё же человеческие следы были видны хорошо. Охотники, оправившись от неожиданного «нуль-перехода», оценили своё положение и двинулись искать хозяев территории, окружённой лесом.
Максим поколебался немного, решая, не пойти ли за ними, но тревога за судьбу девушки перевесила. Охотники были вооружены серьёзнее и могли за себя постоять. Ольга же была предоставлена самой себе и рассчитывать могла только на свои силы и навыки. Единственное, чего не понял Одинцов, это почему она не пошла по следам охотников. Уже шагая по полю (лугом эту обширную территорию назвать было трудно, похоже, её и в самом деле засеяли), увязая в довольно рыхлом грунте, он пришёл к выводу, что Ольга просто не осмотрела всю площадку, потрясённая неожиданным перелётом туда, где Макар телят не пас, как утверждала русская пословица.
Лес приблизился.
Подойдя к нему на три десятка метров, Максим замедлил шаги, разглядывая ближайшие деревья.
Издалека они казались соснами, елями и лиственницами.
Вблизи стало видно, что более тёмные, почти фиолетовые, стройные «ели» имеют чешуйчатые стволы и сучья, хвоя у них редкая, а иголки похожи на толстые двузубые вилки.
«Сосны», зеленоватые, сизые, в пятнах желтизны, вообще состояли из одних иголок, поскольку у них не было видно ни стволов, ни ветвей.
«Лиственницы» поразили ещё больше.
Стволы их собирались как детские игрушки-пирамидки из отчётливо видимых колец, обсыпанных рыжим пухом, ветки торчали, как металлические копья, а листья на них, жёлтые и оранжевые, реже – светло-зелёные, были величиной с локоть человека.
Мороз продрал по коже!
До этого момента всё казалось нереальным, внутри теплилась надежда, что это только сон, что он проснётся, и пейзаж, похожий на земной – но совершенно не земной! – исчезнет! Однако исключительно подробная, рельефная детализация пейзажа внезапно предстала в ином свете, и он окончательно понял, что действительно находится в ином мире.
Из чащи неподалёку донёсся треск, затихающий вой, всполошённые крики птиц.
Над лесом показались знакомые «грифы» с зубастыми пастями, метнулись куда-то прочь.
Лес жил своей таинственной жизнью и чувства человека, оказавшегося оторванным от привычной обстановки, от знакомых вещей и связей, его не интересовали.
Было видно, что Ольга не сразу пересекла границу поля и леса. Она побродила перед зарослями туда-сюда, выбрала более свободный от растений участок и лишь после этого шагнула вперёд, на лесную почву, резко отличавшуюся от почвы свободного пространства.
Земля в лесу оказалась не такой рыхлой, как на поле. И трава на ней росла другая – короткая, желтоватая, кустистая, похожая на мох и брусничник одновременно. Зато следы на этом инопланетном мшанике читались хорошо, и Максим, посочувствовав Ольге и оценив её храбрость, углубился в лес, привычно приведя себя в полную боевую готовность.
Какое-то время он потратил на изучение лесных растений и общей психофизической обстановки.
Кустарник здесь присутствовал двух видов: в виде нагромождений дырчато-кисейных шаров и в виде стен из ползучих и очень колючих лиан. Эти лианы обвивали многие деревья, как плющ, и прикасаться к ним не хотелось.
Обстановка же к отдыху и любованию неземным пейзажем не располагала.
Во-первых, в лесу шла не всегда тихая война между обитателями. То и дело далеко или близко слышался визг неведомых диких свиней (очень натурально, надо признаться), вой, лай, непохожий на собачий, взрёвывание и треск ломаемых ветвей.
Во-вторых, уже на первой полусотне метров Максим наткнулся на почти полностью объеденный труп лося и с сознанием дела поставил диагноз: зверя задрал какой-то крупный хищник, потом доедали хищники поменьше, а кости обгладывали уже насекомые.
Он загляделся на ядовито-красные грибы (не мухоморы, но похоже) и едва успел стряхнуть с колена взбежавшее по штанам насекомое величиной чуть ли не с палец. На муравья оно походило мало, а упав на землю, расправило крылья и превратилось в красивую стрекозу, с гудением умчавшуюся прочь.
Кто-то посмотрел на человека из глубины леса, посмотрел недовольно, как на нежданного и неприятного гостя.
Максим замер, анализируя вектор возникшей опасности, чуть повернул голову и увидел в десятке шагов, между шарами сизого кустарника, чьи-то узкие, светящиеся изумрудной зеленью, налитые угрюмой враждебностью глаза.
