3
Впервые в жизни он запаниковал по-настоящему!
Воздуха внутри лемурийской Колыбели хоть и было достаточно, он явно отличался по составу от нынешнего воздуха Земли. Дышать им долго было нельзя.
Запасов пищи здесь не было никаких. Если хозяева базы и приготовили какие-то съестные припасы, за миллионы лет хранения они должны были стопроцентно испортиться.
Главное же, что превращало гостя в пленника, было отсутствие энергии в телепортаторе. Как зарядить его батареи, или скорее аккумуляторы, Роман не имел ни малейшего понятия. Да и едва ли древние лемуры пользовались соответствующими зарядными устройствами. Их цивилизация существовала десятки миллионов лет назад, задолго до появления цивилизаций рептилоидов в центре Галактики.
По-видимому, лемурийский скафандр имел какое-то подобие системы контроля физического состояния владельца. Роман заволновался, встревожился, вспотел, и аппаратура защитного костюма отреагировала на это.
Шею обдал прохладный ветерок, в ушах защебетал тонюсенький детский голосок с вопросительными интонациями: очевидно, компьютер скафандра, или что там его заменяло, поинтересовался, что беспокоит господина. Во всяком случае, так можно было интерпретировать его щебетание.
Роман заставил себя сосредоточиться на взбудораженной психике.
Вспомнились советы профессора Играева, занимавшегося с ним форсированным альфа-гипнозом.
– Существует множество практик для успокоения, – говорил Геннадий Евгеньевич. – Одна из них – холотропное дыхание. Это неоднозначная практика, по большей части спекулятивно-коммерческая, однако использовать кое-какие её наработки можно.
Роман прислонился к стене коридора, в котором царил полумрак; световые пунктирчики аварийного освещения не могли разогнать темноту полностью. Потом сел на пол. Закрыл глаза.
Одной из фаз холотропной техники было отождествление себя с другими людьми.
– Лучше всего с теми, кто тебе ближе, кого ты уважаешь и любишь, – раздался в голове голос Играева.
Он послушно представил облик Олега Харитоновича, никогда не терявшего чувства самообладания. Но координатора он всё-таки знал мало, поэтому стать им на все сто процентов не удалось. Тогда он выудил из памяти образ Ылтыына Юри, побыл им несколько мгновений, углубился в воспоминания и стал тем, кого он знал больше всего, – отцом. Именно отец когда-то формировал его как личность, сделал рассудительным и целеустремлённым, и именно с него можно было брать пример.
На душу легла тишина.
Но этого было мало, и Роман пошёл дальше: начал быстро и глубоко дышать, насыщая лёгкие и кровь кислородом, не обращая внимания на «лишние» порции азота и неприятные раздражающие запахи.
Голова наполнилась эйфорическим туманом.
Горизонт тишины и спокойствия раздвинулся. Стало доступно «планетарное» сознание.
Не дождётесь! – погрозил он неизвестно кому. Я всё равно вырвусь отсюда, и тогда мы посмотрим, кто кого!
Всплеск эмоций в этом состоянии был последним.
На Романа спустилось чувство полного покоя и цельности, усиливающее уверенность в своих силах. Расслабились мышцы лица, шеи, спины, рук и ног. Появились приятные струящиеся ощущения, обволакивающие всё тело. Показалось даже, что он может волевым усилием изменять вес тела, что раньше было недоступно.
Потом появилось ощущение возникшего между глаз отверстия, через которое в голову начал просачиваться уж совсем нереальный свет – рождающий внутреннюю вибрацию всех нервных структур!
И, наконец, сменилось это ощущение другим: будто на поверхности тела, сначала под кожей, затем над кожей, начали формироваться тонкоматериальные структуры, напоминающие – на уровне иллюзий – мыльную кристаллическую пену.
«Компьютер» скафандра снова что-то прощебетал, но Роман на него не прореагировал. Перестал бояться тесноты замкнутого помещения и вообще неизвестности. Растворился в призрачном свете ведания и вышел из тела, как из тесной комнатки, в большой мир.
На этот раз внетелесное путешествие по Колыбели было более информативным. То ли потому, что он уже освоился с геометрией лемурийской базы, то ли его возможности возросли. Но Колыбель стала прозрачней и понятней.
Роман огляделся.
Теперь он видел – в пси-диапазоне, конечно, упорно отрицаемом ортодоксальной наукой – даже самые маленькие отсеки Колыбели и мог в принципе разобраться, что в них находится.
В самом центре гранёного «яйца» базы находился, так сказать, не «желток» – как основополагающий элемент всей конструкции, не центр управления, а отсек с устройством телепортации.
Вокруг этого отсека концентрировались кольцевые коридоры. Всего таких слоёв насчитывалось девять.
Кроме данного горизонта Колыбель состояла из пяти таких же горизонтальных этажей, повторяющих структуру центрального: два выше, два ниже.
Нижние представляли собой энергоформирующие структуры и складские помещения.
Этаж над отсеком телепортации напоминал гигантские пчелиные соты, в ячеях которых поддерживались заданные физические условия: температура (около нуля градусов по Цельсию), состав воздуха, влажность, электромагнитный фон.
Роман заподозрил, что в этих сотах хранятся генетические зародыши, образцы ДНК фауны и флоры лемурийской эпохи.
Самый верхний этаж, венчающий купол «яйца», являлся централью управления базой. Сюда сходились все бесчисленные «нервные пути» и энерголинии сооружения, и здесь же находился главный мозг базы, мало напоминающий современные компьютеры, но выполнявший те же функции.
Кроме того, «дух» Романа почуял реактор или энергопитатель базы, располагавшийся в «тупом конце яйца», потихоньку оживающий, бросающий огненные ниточки энергии по невидимым кабелям в те или иные отсеки, а также странное «чугунное ядро» – отсек в форме сливовой косточки, прячущийся прямо под отсеком телепортационного терминала. Пронзить его лучом «рентгеновского» зрения (буддисты называли эту способность антара дришти сид-дхи – способность просвечивать материальные структуры) не удалось, но Роман чувствовал, что, судя по защите, отсек играет какую-то важную роль во всей системе связанных между собой помещений и прячет внутри странную «вибрацию», вызывающую тревогу. У Романа даже родился термин, если и не объясняющий ощущение, то хотя бы дающий представление о скрытой тайне внутри «сливовой косточки» размером три на два метра: бомба недоступного смысла.
Сначала он хотел опуститься на этаж ниже и посмотреть, нельзя ли проникнуть в отсек. Потом пришла отрезвляющая мысль: для исследований базы требуется время, очень много времени, а ему пора уже выбираться отсюда. Если он смог попасть в Колыбель помимо своей воли, значит, сможет и ещё раз, уже целенаправленно.
– Итак, перед вами, молодой человек, – заговорил он вслух сам с собой, – стоит задача – как подзарядить телепортатор. Вернее, где?
– В энергоотсеке, – ответил внутренний собеседник Романа, поддерживающий его благие намерения.
– В централи управления, – возразил его антагонист, отличный от мыслей, импульсов, чувств и ощущений «главного Я».
Роман поколебался, взвешивая «за» и «против» обоих вариантов. Выбрал централь управления. Это был единственный универсальный отсек лемурийской крепости, рассчитанный на множество тревожных ситуаций, где можно было найти ответы на многие вопросы.
Уже позже, проникнув в централь, Роман понял, что каким-то образом он получил настоящее мистическое знание, раскрывшее ему суть фундаментальной реальности без помощи каких-либо рассуждений и анализа фактов. Но это случилось после того, как он покинул Колыбель. Проникнуть же в централь управления базой оказалось проще простого. Не потребовалось никакого взлома.
Но прежде всего ему захотелось пить. И есть. И в туалет! Вспомнилось, что в последний раз он ходил в туалет ещё дома, то есть более двенадцати часов назад! Организм требовал очистки, причём срочно.
Пришлось преодолевать спазм желудка и искать отхожее место.
Неизвестно, каким образом древние лемурийцы избавлялись от испражнений. Возможно, они изобрели какие-то хитрые технологии. Во всяком случае, ничего похожего на туалетные кабинки или специальные помещения с рядами ям Роман не нашёл. А поскольку желание сходить куда-то «по малой нужде» усиливалось с каждой минутой, пришлось приспособить под туалетную комнату один из боксов, где висели скафандры.
Мысленно извинившись перед хозяевами Колыбели, он «уединился», снял скафандр, освободился от лишнего и почувствовал ни с чем не сравнимое удовольствие. На ум пришли анекдоты, сочинённые человечеством по данному поводу. Хорошо, что я не пил пива, подумал Роман со смешком.
Натянул скафандр, ставший уже привычной частью повседневного костюма. Есть и пить захотелось с новой силой. Не помереть бы с голоду!
Преисполненный голодного энтузиазма, он начал обследовать «капустные листья» – слои центрального этажа, нашёл лестницы и переходы, поднялся по довольно узким трубам со множеством скоб на верхний уровень базы и выбрался к двери, за которой скрывалась угловатая, многоблочная централь управления Колыбелью.
Дверь «посмотрела» на него подозрительно и выжидательно.
Он обследовал её «третьим глазом», никаких запоров и ручек не обнаружил, зато обнаружил тонкую огненную нить, обегавшую проём двери по периметру. Это означало, что механизм отпирания имел электромагнитную природу и подчинялся каким-то приказам снаружи, мысленным или вербальным.
– Откройте, пожалуйста, – вежливо попросил Роман.
Дверь не откликнулась. «Взгляд» её остался индифферентно-вопрошающим.
Роман попытался связаться с компьютером централи, славшим по цепям искорки электромагнитных импульсов.
Однако «мозг» Колыбели человеческие мысли не воспринимал и на вызовы не ответил. Либо решительно не понимал просьбы гостя.
– Глухой, что ли? – хмыкнул Роман. Поднёс руку к серо-жёлтой плоскости, придал голосу кошачьих обертонов и гипнотического очарования, постучал согнутым пальцем. – Откройте, я не вор.
Его услышали.
Огненная паутинка вокруг двери мигнула, и… плоский овал скользнул вверх, открывая проход.
– Спасибо! – сказал Роман, откашливаясь. – Вот что значит доброе слово.
В помещении было темно, в нос шибануло горстью незнакомых запахов. Но стоило ему сделать шаг, как в сводчато-многогранном потолке разгорелись тусклые пятна, складываясь в узор, напоминающий листву деревьев.
Роман вошёл, огляделся.
Собрание друз хрусталя!
Таким было первое впечатление.
Показалось, что он очутился внутри хрустального грота, сверкающего гранями кристаллов разного размера. Ничего похожего на интерьер постов управления, создаваемых людьми. Ни кресел, ни пульта, ни экрана, ни клавиатуры! Только кристаллы, изломы граней, повороты глыб, ниши и выпуклости, опять же – чётко ограненные, кристаллические. Лишь пол помещения был плоским, покрытым тонким муаровым рисунком, напоминающим свежий ледок на лужах.
– Пойди найди тут ножичек, – пробормотал Роман, вспоминая старый русский мультфильм про Ивана-дурака и меч Кощея.
Искать в лемурийской централи и в самом деле было нечего. С первого взгляда. Да и со второго тоже. Но Роман привычно вошёл в состояние озарени, постоял в центре зальчика, ворочая головой, и снова поймал лучик мистического просветления, объяснивший ему порядок вещей в этом странно организованном пространстве.
Каждый большой кристалл представлял собой модуль, занимаемый оператором централи – во время работы. Судя по их размерам – от метра до полутора в высоту, лемурийские операторы по человеческим меркам были совсем малышами. Лишь один из кристаллов, слева от входа, с нависшим над ним кристаллом поменьше, мог бы вместить человека. И, возможно, он представлял собой «гостевую капсулу», предназначенную для контактов с представителями иных миров.
Кристаллы поменьше прятали внутри себя всевозможные «приборы» и «аппараты». А красивая друза в центре выгнутой дугой стенки скорее всего являлась тем самым «мозгом», присутствие которого чувствовал путешественник.
К нему он и обратился с мысленной просьбой помочь зарядить телепортатор.
Представил ремень с пряжкой, играющей огнями, погасил огни: мол – видишь? – сдох аккумулятор! Спросил: где и как можно насытить ремень энергией?
«Мозг» Колыбели ожил! Внутри друзы кристаллов произошёл бесшумный световой взрыв. Во все стороны метнулись призрачные световые стрелочки, пробившиеся в три-четыре кристалла. Один из них налился багровым свечением, потемнел, превратился в тлеющий угольками костёр. Из него вылетела змеящаяся, тонюсенькая, красная молния, добралась до стенки помещения.
Что-то щёлкнуло. В многогранной стене отсека слева появилось расширяющееся отверстие, над которым всплыло оранжевое световое колечко.
Движение замерло.
Роман почувствовал знакомый взгляд: так на него несколько минут назад «смотрела» дверь.
– Это всё? – на всякий случай спросил он.
«Мозг» Колыбели сыграл тихую световую бурю, отзываясь скорее не на голос, а на мысленный вопрос человека.
Роман приблизился к открывшемуся боксу, заглянул внутрь.
В боксе размером полметра на тридцать сантиметров разгорелись фиолетово-синие крестики, освещая содержимое: крупные прозрачные пластины, внутри которых лежали коричневые, с зелёным отливом, сморщенные овальчики, похожие то ли на засохшие плоды экзотического дерева, то ли на сморщенные грибы.
– Сморчки! – пробормотал Роман, доставая одну из пластин.
Неожиданно пластина, оказавшаяся довольно тяжёлой, килограмма в три весом, завибрировала и распалась на две части. Выпавший из неё «сморчок» – Роман успел подставить ладонь – зашипел по-змеиному и развернулся в самый настоящий браслет с толстой линзой, напоминающей часы.
– Убиться веником! – проговорил Роман глубокомысленно. – Не может быть!
Он осмотрел браслет. Сомнений не было: на его ладони лежал В-портал, только оформленный не под ремень для брюк, а под браслет.
– Везёт же ду… или всё-таки умным?
В горле запершило. Роман заторопился.
Ладно, потом будем разбираться, кому везёт и, главное, почему. Теперь бы убедиться, что этот телепортатор в рабочем состоянии.
Браслет легко налез на запястье, поверх ткани скафандра. На ободке толстой линзы «часов» стали видны бугорки.
В-портал был заряжен, Роман чувствовал его вибрацию, и это обстоятельство окрыляло. Пусть переносит куда угодно, лишь бы подальше отсюда.
На всякий случай он сунул в карман ещё две пластины с «грибами».
Итак, как ты включаешься, дружок? Подскажешь?
Палец коснулся одного бугорка, другого, третьего. Четвёртый упруго продавился.
Линза «часов» покрылась сеточкой светящихся «трещин», из невидимых прежде отверстий выдавились три тонких стерженька: красный, синий и жёлтый.
Роман вошёл в транс, прислушался к своим ощущениям.
Вопреки человеческим оценкам, красный не вызывал ощущения беспокойства и тревоги. Аппарат был создан существами с иным диапазоном зрения, в котором красный цвет воспринимался иначе.
Жёлтый стерженёк казался холодным как лёд. Он явно что-то останавливал. Синий едва заметно подрагивал, красный просто ждал, когда его нажмут.
Роман нажал на красный.
«Стекло» линзы с рисунком змеящихся трещин выгнулось чашей, внутри которой заклубился вихристый красноватый туманчик. В воздухе растаял тонкий стеклянный звон. Лемурийский телепортатор дал понять, что ждёт указаний.
– Мне надо домой, – проникновенно сказал Роман; откашлялся, унял поднявшееся в душе волнение. – Объясняю на пальцах: ближайший портал! Не Луна и не другие планеты Солнечной системы. Земля! Планета, на которой мы находимся. Как понял?
Красный стерженёк мигнул.
– Отлично! – обрадовался Роман. – Мы понимаем друг друга. А теперь неси меня…
Он задумался на несколько мгновений, но ничего более умного и правильного не придумал.
– Неси меня в Москву!
Представил столицу мысленно: сверху, из космоса, с высоты в сто километров, потом с меньшей высоты – в два-три километра, выделил район Тверской улицы, ярко высветил здание Министерства образования, указал кабинет министра: сюда!
И нажал на синий стерженёк.
Ничего не произошло! Он по-прежнему находился в отсеке управления базы. Разве что взгляд компьютера Колыбели изменился: стал презрительным.
Впрочем, это скорее всего Роману просто почудилось.
Тем не менее он покраснел от досады, понимая, что ведёт себя по-мальчишески, взял себя в руки, сосредоточился на решении задачи.
Итак, начнём с начала. Мне надо сюда!
Он повторил мысленный финиш в здании Министерства.
Понял?
Красный стерженёк мигнул.
– Поехали!
Палец коснулся синего стерженька… но в последнее мгновение Роман уловил знакомый мистический трепет и одним движением вдавил оба стерженька сразу, красный и синий.
Удар темноты! И тишины! И стремительное падение в бездну пополам с полным отсутствием движения!
Сознание померкло… чтобы восстановиться через ничтожную долю секунды. Тьма перед глазами рассеялась. Он судорожно хватанул воздух ртом, ощущая его тепло – пахнуло знакомыми запахами, – заворочал головой и облегчённо вздохнул. Теснота вокруг тоже была знакома. Лемурийский телепортатор перенёс-таки его из Колыбели туда, куда он и хотел, в недра Министерства образования.
Вспомнился опыт выхода в кабинет министра.
Роман унял бешено колотившееся сердце, надавил ладонью на стенку кабины перед носом. Створки двери разошлись в стороны. Он вышел в знакомую комнату отдыха, где стояли диван, кресла, столик с чайным сервизом, книжные шкафы и вазы. Ничего здесь не изменилось, если не считать одного: в комнате находился человек!
Роман замер, решая, включать «засос» или нет. Присмотрелся к сидящему на диване толстяку в дорогом фиолетовом костюме.
Тот был мёртв!
Несколько секунд Роман разглядывал мертвеца.
Этого человека он не знал. Хотя догадался, что перед ним тот, кто заменил прежнего министра. И этот новый глава Министерства образования России сидел, откинув голову на спинку дивана, и смотрел перед собой остекленевшим взглядом, уходящим в бесконечность. Челюсть его отвисла. Изо рта сползала на подбородок уже подсохшая струйка крови.
Роман сглотнул слюну. Мыслей не было. Он не часто встречал мертвецов, да ещё в такой ситуации, и совершенно не представлял себе, что надо делать.
Взгляд упал на столик, где между чашками – чай пили двое, один из них, очевидно, убийца, который и оставил хозяина кабинета после убийства, – лежал листок бумаги. Роман наклонился над столиком.
Писали по-русски, но неумело, как курица лапой, отчего буквы русского алфавита казались незнакомыми.
«Позвони по телефону, висв (далее шёл номер мобильного). Договоримся о встрече. Не докладывай никому об этом – убём жену (так и было написано – через букву «ё»), она у нас. Даём на размышления двадцать четыре часа».
Подписи на записке не было.
Похолодело в груди. Роман уставился в листок остановившимся взглядом.
Они знали, что он выйдет именно здесь! Но главное, у них была Юна! Как они её нашли?!
Какой-то звук вторгся в мёртвую тишину комнаты отдыха.
Роман вскинул голову, прислушиваясь.
Звук повторился. Точнее, не звук – мысленный вызов:
«Рома, ты меня слышишь?»
«Алтын?!»
«Слава богу, объявился! Мы тебя ждём!»
«Юну похитили!»
«Знаю, встретимся, поговорим».
«Они дали двадцать четыре часа…»
Ылтыын помолчал.
«Ты с ними встречался?»
«Нет, несколько минут назад я вышел в министерстве».
«Как славно, и мы тебя ждём у министерства! Извини, не дослушал».
«Убит какой-то тип, в кабинете».
«Дьявольщина! Наверно, Метельский, бывший зам Фурсенюка, он сейчас и.о. министра. И что?»
«На столе меня ждала записка: «Юна у нас» – и всё такое прочее».
«Понял, выбирайся оттуда. Помощь нужна?»
«Нет, справлюсь, ждите».
«Машина стоит в Козицком переулке, серебристый «Фольксваген Туарег», номер «три четвёрки».
«Найду».
Роман очнулся, ещё раз пробежал глазами текст послания, бросил взгляд на тело мертвеца (интересно, кто его убил и каким образом удалился без шума – свои?) и направился к двери.
Кабинет министра не изменился. Новый глава министерства ничего не стал в нём менять, словно чуял, что хозяином будет недолго.
Роман успокоил дыхание, зажал сердце в тиски воли, сосредоточился на важении, нажал кнопку селектора, проговорил неразборчиво:
– Зайдите.
Дверь через пару секунд открылась, вошла секретарша, обтянутая деловым костюмом, как рука перчаткой.
Он не дал ей времени удивиться, набросил на голову тёмную «наволочку» «засоса», погасил сознание.
– Ждать полчаса!
Вышел из кабинета в приёмную, где обнаружилось четыре посетителя, ждущие, очевидно, вызова министра.
Если убийца выходил здесь же, пришла мысль, то он обладает немалым пси-запасом и способен отводить глаза.
Но он мог воспользоваться и В-порталом, возразило «второе Я» Романа.
Словно в ответ на это из кабинета прилетел скрежещущий грохот. Задрожали стены и пол приёмной. С подставки упал и разбился вдребезги стеклянный графин с водой.
Посетители вскочили, послышались крики.
Роман понял, что неведомый убийца Метельского взорвал В-портал. Он предусмотрел всё.
Дверь приёмной открылась, вбежала женщина с короткой причёской, за ней двое парней.
Роман воспользовался тем, что дверь осталась открытой, выскользнул в коридор и, оставаясь незамеченным, под «колпаком непрогляда», покинул здание Министерства образования.
В здании началась тревога, по коридору побежали в разные стороны люди. Но экстрасенса они по-прежнему не видели, и он беспрепятственно выбрался наружу.
Джип «Туарег» ждал его в шеренге машин с мигалками.
Парковаться в центре Москвы у тротуаров давно уже было нельзя, но машины тех, кто был «равнее» других, всё же время от времени останавливались у общественных зданий.
Ылтыын прохаживался у «Туарега», поглядывая на окна министерства. Романа он не увидел, но почувствовал: встрепенулся, пристально посмотрел на лестницу у входа в здание.
Роман хлопнул его по плечу:
– Поехали.
Бывший разведчик распахнул заднюю дверцу, нырнул в кабину вслед за другом.
– Жми, Паша.
Роман снял «вуаль невидимости», отводящую взгляды.
Крупнотелый парень, сидящий рядом с водителем, оторопело глянул на него.
– Ух ты! – округлил глаза Ылтыын, разглядывая его блестящий наряд. – Что это на тебе?
– Лемурийский скафандр. Меня занесло на их базу на Байкале. Что с Юной?
Лицо бывшего разведчика помрачнело.
– Пока ничего неизвестно. Убита её мать.
Свело скулы.
– Что?!
– На Варсонофия напали. Это уже после твоего исчезновения. Видимо, искали тебя.
– Как они могли узнать, где я живу?
– Грешим на Афоню. Только он знал, что ты в Выборге.
– Я же нейтрализовал его программу.
– Его могли допросить до программирования и заставили забыть обо всём, что он сообщил. Эти сволочи действуют исключительно нахально. И безошибочно.
– Кто?
– Ищем, всю милицию на уши поставили, да и своя контрразведка работает. Но следов никаких, никто ничего не видел. Вероятно, действует группа очень сильных пси-оперов.
– Один.
– Почему один?
– Чую. Это он был на квартире Воли. И это его ждали киллеры на даче Олега Харитоновича.
– Ну, не знаю, доказательств нет.
– Куда мы едем?
– На третью базу, во Фрязино.
Роман откинулся на спинку сиденья, окончательно расслабляясь, замолчал. С момента ознакомления с запиской он не переставал вызывать Юну, но она не откликалась. Её не было ни в Москве, ни в Подмосковье, ни вообще в Солнечной системе. Хотя этот вывод он сделал скорее всего под влиянием стресса от известия о захвате жены.
– Как ты попал на Байкал?
Он очнулся.
– Сработал В-портал. Я не успел его заблокировать. Да и не смог бы, наверно.
– Мы ждали тебя сутки. Харитоныч сразу послал сюда ребят, потом я подключился. Есть хочешь?
Желудок отозвался на слова Алтына неслышным урчанием.
– Попить бы…
– Паша.
Водитель протянул пластиковую бутылку с минералкой.
Роман жадно осушил половину.
– Спасибо!
– Расскажешь, как выглядит база?
– Позже. – Роман вспомнил о запрятанной в недрах Колыбели «бомбе иного смысла». – Там много интересного.
– Скафандры?
– И скафандры, – он глянул на руку, – и вот это.
– Часы, коммуникатор?
– Лемурийский телепортатор.
– Ты хочешь сказать… – недоверчиво сказал Ылтыын.
– Старый В-портал сдох, кончилась энергия, и подзарядить его я не смог.
– Бросил там?
– Он на мне. А этот нашёл в центре управления. Там их много.
– Не догадался прихватить ещё один?
– Два, кроме этого.
– Молодчина! Хотя и странно…
Роман криво улыбнулся:
– Повезло.
– Да нет, везением тут не пахнет. Уж слишком хорошо всё сложилось.
– Ну да, особенно с Юной… и Ниной Александровной. Как её… убили?
– Подробностей не знаю, у неё остановилось сердце. Варсонофий поклялся достать убийц даже в аду.
Роман сжал зубы.
– Это сделаю я.
– Главное, не пороть горячки. Обсудим всё с руководством и составим план действий.
– Они дали номер телефона.
– Вот и хорошо, сможем определиться поточнее.
Разговаривать не хотелось, и Роман закрыл глаза, снова пытаясь вызвать Юну через неяслух.
«Туарег» проехал Новый Городок, свернул с Рязанского шоссе на Фряновское, а вскоре впереди показался указатель «Фрязино». Ещё через полчаса машина проехала ворота на территорию Гребневского лесопитомника и остановилась у одноэтажного домика с тремя разнокалиберными антеннами на крыше. Над его крыльцом висела табличка: «Лесозаготовительная контора ГУП». Здесь и располагалась скрытая от всех государственных субъектов база «Триэн».
Отдыхать не пришлось.
Общими усилиями Роману отыскали одежду: джинсы, рубашку, куртку, мокасины, – он искупался, переоделся, и его провели в одно из помещений домика, окна которого были забраны решётками. Здесь его уже ждали Алтын, Малахов и двое мужчин, которых Роман прежде не встречал.
– Рассказывай, – пожал Волкову руку Олег Харитонович; Роман впервые видел его небритым.
– Мне надо позвонить.
– Я знаю, тебе дали сутки, у нас ещё есть время.
– Номер, который тебе дали, отрабатывается, – сказал Ылтыын.
– Юны нигде нет.
Присутствующие переглянулись.
– Успокойся, – положил ему руку на плечо Олег Харитонович, – враги знают твои возможности и постарались закрыть её энергетику.
Отлегло от сердца. До этого момента Роман гнал от себя мысли, что Юна не отзывается по простой причине: её нет в живых!
– Спасибо, я не подумал. – Он с усилием освободился от всего, что мешало мыслить и трезво решать задачи. – В-портал неустойчив, его программа сбита, он самопроизвольно включается и не слушается команд. Я взял его в руки, и он перенёс меня внутрь лемурийской базы…
Рассказ о путешествии внутри Колыбели занял полчаса.
Какое-то время после этого слушатели молчали, переваривая услышанное. Потом Олег Харитонович глянул на одного из незнакомцев, глаза у которого светились голубизной полярных льдов.
– Случайность?
– Экзистенциальный аттрактор, – проговорил голубоглазый глубоким баритоном с бархатистыми интонациями. – Вероятность случайного проявления чрезвычайно мала. Но выводы делать рано. Понаблюдайте. – Он встал, ощупал лицо Романа своими умными, проницательными, светящимися глазами-прожекторами, кивнул и вышел.
– Кто это? – ломким голосом спросил Роман.
– Первый, – коротко ответил Малахов, будто это слово всё объясняло. – Твой прыжок в недра Колыбели – явление столь маловероятное, что требует особого анализа. Но об этом мы поговорим позже. Василий Тимофеевич, у тебя есть что-нибудь позитивное?
Второй незнакомец, тихий и незаметный, поднял голову. На ухе его висела клипса МНР – суперсовременной рации, способной получать сигнал от спутника.
– Мы вычислили эмиссара Поводыря в Выборге, но он успел сбежать. Два его помощника у нас, дают показания. По их словам, Юну Солнышкину вывезли из Выборга на вертолёте. Сейчас прорабатываем, что это была за «вертушка» и куда направилась.
– Не за границу? – спросил Ылтыын.
– Данных пока нет. Но это не имеет значения. Наши люди в Финляндии предупреждены и работают.
– Мне надо позвонить, – выговорил Роман похолодевшими губами.
Все посмотрели на него.
Олег Харитонович кинул взгляд на часы, поднялся.
– Побудь здесь пару часов. Мы напрягли все наши службы. Позвонить всегда успеем. Нужна ясность. Я приеду после обеда, тогда и решим.
– Я с вами, – встал тот, кого назвали Василием Тимофеевичем.
Оба вышли.
Ылтыын потеребил Романа за рукав:
– Пойдём, я тебя провожу.
В коридоре Роман дёрнул подбородком, указывая на закрывшуюся впереди дверь:
– Кто это с ним?
– Вася Грибов, наш главный контрразведчик. Я его хорошо знаю. Если он вцепится в кого-то, обязательно найдёт. Знаешь, где он работал до Ковчега? В ЮНЕСКО. И в Интерполе. Владеет семью языками.
– По нему не скажешь.
– Так это же хорошо, никто его всерьёз не воспринимает, а это очень весомый аргумент успеха в таких делах, как контрразведка.
– Когда же он успел поработать в Интерполе?
– Этого я не ведаю, лет пять назад, наверно. Он считает, что нынешний директор Интерпола – Поводырь. Вообще эмиссары АПГ сидят везде, в том числе в Интерполе, ЮНЕСКО, ООН, НАТО, во всех крупных корпорациях и компаниях. Так что власть у них колоссальная. Поэтому мы оцениваем это обстоятельство как угрозу всему человечеству, а не только России.
Спустились в подвал, вышли в коридор, тянувшийся метро сто, не меньше, поднялись на первый этаж какого-то строения, стены которого уже не казались казарменно унылыми, как бетонные стены коридора, а пол был покрыт паркетом.
– Наш санаторий, – сказал Ылтыын, заметив взгляд спутника.
Остановились перед белой дверью с табличкой: «Профилакторий».
Ылтыын стукнул в неё костяшкой пальца, толкнул рукой.
За дверью оказалась комната со всей жилой начинкой: кроватью, застланной одеялом, тумбочкой, столом в углу, на котором стоял дисплей компьютера, пластиной телевизора на стене, книжными полками и умывальником.
Читавший за столом книгу молодой парень в белом халате поднял голову, встал.
– Свободен, – сказал Ылтыын.
Парень, то ли врач, то ли санитар, вышел.
– Проходи, заваливайся на кровать да полежи, – посоветовал эскимос.
– Надо звонить! – глухо сказал Роман, глядя на окно; решёток на нём не было, и сквозь стекло был виден симпатичный лесной пейзаж.
– Не я принимал решение. Да и опасна самодеятельность в таком деле. Горячо слишком.
Роман скривил губы.
– Ты мне напоминаешь чайного гурмана: горячо? Подожду, пока остынет.
Ылтыын в сомнении встопорщил брови.
– Не нравится мне твоя решительность.
– Я не намерен ждать решений руководства.
– Волюнтаризм – прекрасное качество только для философа, который ничем не рискует, но не для оперработника.
– Я не оперработник.
– Извини, но пока ты в системе, ты по мере своих сил выполняешь оперативную работу. А для того чтобы вызволить твою жену, надо тщательно подготовиться.
– Ей плохо, понимаешь?!
– С чего ты взял? Поддерживаешь связь?
– Не поддерживаю… чувствую. – Роман достал айком. – Не останавливай меня, шаман.
Ылтыын покачал головой:
– Остановил бы, если бы мог. Но ты делаешь ошибку.
Роман набрал вырубленный на гранитной глыбе памяти номер телефона, по которому ему предлагали позвонить.
Короткий гудок, два щелчка – сработал скремблер, затем раздался густой басовитый голос:
– Внимание, разговор записывается.
– Я Волков, – сказал Роман, затаив дыхание.
Пауза, два всхлипа. В трубке зазвучал другой голос, пожиже:
– Восемнадцать ноль-ноль, поворот с Горьковского шоссе на Орехово-Зуево, чёрный «Бальфур», номер «сто одиннадцать».
– Я хотел бы прежде услышать голос жены!
Ещё пауза, щелчки, тихий шелест, всхлип. И вскрик Юны:
– Рома, не слушай их! Они…
Щелчок, голос пропал, Роман успел лишь крикнуть в ответ:
– Юна! Я скоро…
Тот же голос перебил его:
– Достаточно, предупреждений не будет, приезжайте один.
Щелчок и тишина.
Роман продолжал прижимать телефон к уху побелевшими пальцами, повернул голову к Ылтыыну.
– Я всё слышал, – отозвался тот.
– Мне нужна машина.
– Не сходи с ума.
– Мне нужна машина!
Ылтыын прищурил и без того узкие глаза, разглядывая затвердевшее лицо друга, помолчал.
– Хорошо, поедем вместе.
– Нет! Они предупредили!
– Сыграю роль водителя.
– Тебя не выпустят.
– Меня-то как раз выпустят. Жди, достану машину и ещё кое-что. – Ылтыын повернулся к двери.
Роман удержал его за рукав:
– Это моё дело.
Бывший разведчик наметил улыбку.
– Я всё ещё у тебя в долгу. Да и где наша не пропадала?
Роман остался один. Сдерживая перехлёстывающие через край противоречивые чувства, прошёлся по комнате, вслушиваясь в голосок Юны: Рома, не слушай их, они… Это был её голос, без всяких сомнений, и всё же он должен был услышать мысленный отклик жены, сопровождающий всплеск эмоций. Но не услышал! Отсутствие же знакомого ментального импульса беспокоило, мутило душу, и единственным объяснением этого феномена было блокирование биоэнергосферы Юны, продемонстрированное похитителями.
Ылтыын появился через полтора часа, когда Роман уже собирался звонить ему. В руке у него была большая синяя спортивная сумка.
– Вот, захватил самое необходимое. – Он поставил сумку на стул. – Посмотри.
– Некогда, надо ехать.
– Успеем. – Ылтыын с треском раскрыл сумку, достал пакет, перетянутый дырчатой лентой. – Армейский комбез.
– Зачем?
– Пригодится.
– Мне он не нужен.
– Я натяну. Тебе я принёс твой лемурийский скафандр.
Роман с любопытством заглянул в сумку.
– Как тебе это удалось?
– Все эти прибамбасы хранятся здесь, а охрана – мои друзья. Вот ещё взял на всякий случай.
Ылтыын вытащил две знакомые пластины с «грибами-сморчками» внутри.
– Телепортаторы? Ну ты даёшь!
– Ага, стараюсь. Жаль, программатор не удалось добыть, он в лаборатории ФСБ, а то захватили бы с собой. Зато сюда из Томска доставили вот эту птичку.
Он извлёк из сумки прозрачную коробку, внутри которой сидел нахохлившийся… альбатрос.
– Унц?!
– Так точно.
– А его ты как добыл?
– Как, как… естественный отбор, – небрежно пожал плечами Ылтыын. – Знаешь, что это такое? Это когда сильный отбирает у слабого. Я оказался сильней.
– Шутишь.
– Не без этого. Взял у ребят под расписку. Унц должен быть очень крутым устройством, раз его носил с собой главный Поводырь. Он и нам пригодится. Только форму надо подкорректировать да заставить плясать под нашу дудку. Сможешь?
Роман с сомнением посмотрел на альбатроса, поймал сочувственный взгляд друга, расправил плечи.
– Выйди на пару минут. Вдруг взорвётся?
– Нет уж, – качнул головой эскимос, – дальше мы идём вместе.
Птица в коробке пошевелилась как живая. И хотя на самом деле это была вовсе не птица, а защитное устройство Поводырей, по горло напичканное энергией, Роману показалось, что «альбатрос» понимает его.
Он взял коробку в руки, мысленно погладил пленника по голове.
Давай дружить, рептилоидное отродье?
«Альбатрос» открыл клюв, словно собирался каркнуть в ответ, как чёрный ворон Эдгара По: невермор!
