Глава 1
О ЧЁМ ТЫ МЕЧТАЕШЬ?
Ночью прошёл снег, и тротуары с утра засверкали пушистой белизной, придающей городу торжественную чистоту.
Дарья загляделась на удивительно красивую шеренгу заснеженных лип, даже остановилась на минуту, прислушиваясь не столько к утренней тишине, сколько к собственной восторженности, кружащей голову. Мысли ушли, осталось только ощущение грядущих перемен, ожидание чуда, и это было главным, потому что хотелось радостных встреч и счастья, которое лёгким облачком парило где-то в небе.
Кто-то грубо толкнул её в плечо.
– Замечталась тут, – прозвучал сварливый голос, – пройти невозможно.
Дарья очнулась, отступила в сторону, смущённо оглядываясь.
Никому она не мешала. Просто какая-то плохо одетая пожилая женщина позавидовала её молодости и красоте. Неужели сама не была молодой и не замирала от нисходящей на душу благодати мира?
Подул холодный ветер.
Дарья посмотрела на небо. Наметившийся было просвет в тучах затянулся, стало заметно пасмурнее. Вообще в последнее время все стали замечать, что климат в средней полосе России изменился: похолодало, несмотря на все уверения учёных в глобальном потеплении. Зимы одна за другой били рекорды по низким температурам. Летом тоже стало прохладнее, а главное – летние периоды сократились, тёплая погода приходила теперь в Суздаль, где жила Дарья, не раньше начала июня.
Девушка зябко передёрнула плечами, заторопилась на работу, вливаясь в поток прохожих, спешащих по своим делам. Однако её восторженно-мечтательная натура не умела долго размышлять о сюрпризах климата, о зиме, холодах, и она снова приостановилась у стен кремля, глядя на голубые маковки Рождественского собора. Его начали строить в двенадцатом веке, а закончили в четырнадцатом, затем достраивали и реставрировали, но и в просвещённом двадцать первом столетии он производил впечатление на прихожан, гостей города и на тех, кто жил рядом, своей величественной простотой и незыблемым спокойствием. Казалось, пройдут тысячелетия, а собор так и будет стоять здесь, храня тайны веков, радуя глаз изысканной геометрией.
Дарья перекрестилась, побежала дальше и вскоре вошла в калитку детского сада на улице Ленина, где она работала воспитательницей с семнадцати лет. Нынче ей уже исполнилось двадцать, Дарья закончила лицей, но уходить из детсада не собиралась. Возиться с детьми она любила до самозабвения.
Начались обычные утренние хлопоты: сбор детей, приветствия родителей, расспросы о самочувствии, пожелания здоровья, ворчание бабушек и напутствия строгих мам. Первый смех и первые слёзы.
Дарья покачала головой, разнимая пятилетних мальчишек: снова пришлось спасать детей от бузотёра и обидчика Кеши Яковенко, привыкшего отнимать игрушки и не слушаться воспитателей. Отцом Кеши был известный в городе бизнесмен Сильвестр Яковенко, бывший хоккеист, один из местных криминальных лидеров, и сына он воспитал по своему образу и подобию, то есть – хамоватым, уверенным в том, что ему все позволено. Дарья была свидетелем, как Сильвестр разговаривал со своей женой – в приказном тоне, грубо, с матом, и этого оказалось достаточно, чтобы оценить личность господина Яковенко, не умеющего, а главное – не желавшего сдерживаться.
Кеша, толстый, щекастый, не по возрасту сильный, ударил мальчика Вовика, отошёл в угол, недовольный тем, что ему не дали игрушку, которую он пытался отнять, и сказал Дарье по-взрослому:
– Папан тебя накажет!
– За что? – мягко улыбнулась девушка. – Я ведь не отнимаю игрушки у других, как ты. Отнимать у слабых – вообще последнее дело. Попросил бы – и тебе дали бы машину.
– Я сейчас позвоню, папан приедет и надерёт тебе задницу.
Дарья и её напарница Шура Павловна переглянулись.
Лексикон их подопечного явно был скопирован с речи отца.
– Кеша, – сказала Шура Павловна со вздохом, – ты сам ведёшь себя плохо. Папе будет неприятно, если он об этом узнает. Давай успокоимся, вот твоя машина, точно такая же, что и у Вовы, играй и не обижай никого.
Кеша демонстративно пнул ногой игрушку и процедил сквозь зубы:
– Папан вас обеих накажет! Вы дрянные!
– Хорошо, хорошо, накажет, – согласилась Дарья, дотронулась до плеча мальчишки. – Садись, сейчас будем завтракать.
Инцидент этот вскоре забылся. Завтрак всех помирил. Дети заигрались и забыли о своих претензиях. Не забыл только Кеша, в котором зрел независимый и злобный характер. Он ещё дважды за день пытался отнять у приятелей игрушки, дрался, а когда его усмиряли, отходил в угол игрового зала, сверкал глазами и цедил какие-то слова. Шура Павловна утверждала, что это была совсем не детская ругань.
Дарья побеседовала с мальчиком, приводя в пример более покладистых сверстников Кеши, попыталась убедить его в неправильности поведения, подчинявшегося принципу «я хочу», однако заскучавший Кеша не стал её слушать и снова пообещал, что «папан всех накажет». А когда разочарованная таким финалом беседы Дарья спросила: «Как?» – Кеша ответил совершенно спокойно:
– Вые…т!
Дарья ахнула, бледнея.
– Кеша!
Шура Павловна, подошедшая к ним в этот момент, молча схватила мальчика за руку, втолкнула в спорткомнату.
– Посиди здесь, герой, подумай, стоит ли повторять, что говорит твой папан.
Женщины посмотрели друг на друга.
Потрясённая Дарья провела ладонью по лицу.
– С ума сойти! Кем же он вырастет?
– Он не понимает, что говорит, – покачала головой более опытная Шура Павловна. – В принципе наказывать надо не его, а папашу. Я поговорю с заведующей, надо принимать какие-то меры. Дальше будет хуже.
– Хорошо, я поговорю с самим Яковенко.
Однако разговора с Яковенко-старшим не получилось. В этот вечер Кешу забрал водитель бизнесмена. А утром следующего дня разъярённый Сильвестр Яковенко набросился на Дарью с руганью, – отпрыск, очевидно, успел нажаловаться папаше, – и потребовал у заведующей уволить воспитательницу старшей группы.
Заведующая Жанна Романовна попыталась уговорить бизнесмена, объяснить, что виноват во всём его сын, но Яковенко и слушать не захотел её увещевания. Уходя, он хлопнул дверью и пригрозил «принять адекватные меры» к «обидевшей» сына строптивой сотруднице детсада.
– Что же мне теперь – увольняться? – грустно спросила расстроенная Дарья.
– Если ты уволишься, уйду и я, – пообещала Шура Павловна.
– Девочки, успокойтесь, – строго сказала Жанна Романовна, держа в пальцах сигарету; перехватила взгляд Дарьи, поморщилась. – Заставил вот, мерзавец, закурить. Будем разбираться вместе, я вас понимаю. У него большие связи, но и я поговорю кое с кем, проясню ситуацию. В садике таких детей много, и что же – после скандалов с родителями каждый раз менять воспитателей? Пусть переводят сына в другой детсад.
Дарья воспряла духом и до конца дня работала с хорошим настроением, не отвлекаясь на Кешу больше, чем требовали обстоятельства.
Однако Яковенко-старший не забыл «принять адекватные меры», и девушку ждало самое тяжёлое испытание в жизни, которое она даже представить не могла.
Несмотря на то что семья Дарьи не бедствовала, машины у них не было, и домой она в большинстве случаев шла пешком; дорога от детсада до дома занимала всего полчаса. Так она поступила и в этот вечер.
Быстро стемнело. На улицах зажглись фонари. С неба посыпалась снежная пороша, затягивая всё вокруг тающей волшебной пеленой. Фонари оделись в красивые сферические ореолы, то сужавшиеся, то увеличивающиеся в размерах в зависимости от густоты снегопада.
Дарья невольно замедлила шаги, заворожённая до мистического состояния восхитительной картиной.
Она уже свернула с Васильевской на улицу Калинина, в конце которой, на берегу Каменки, стоял новый двенадцатиэтажный дом, где она жила. Слева стал виден Васильевский монастырь, справа, за домами, прятались знаменитые земляные валы, с которых зимой открывался вид на пойму Каменки, заречные слободки и ансамбли монастырей. Дарья не раз гуляла летом с подругами в старинной части города, проникаясь «сакральными ароматами веков», и ей очень нравились эти места.
Она остановилась, заглядевшись на танцующие в лучах ближайшего фонаря струи снежинок.
Внезапно рядом, так близко, что девушка испуганно вскрикнула и отшатнулась, остановился большой чёрный джип. Открылась левая задняя дверца, на тротуаре выросла мужская фигура, Дарья почувствовала рывок и едва удержалась на ногах.
– Садись!
– Что вы делаете?! – слабо запротестовала изумлённая девушка.
– Садись, тебе говорят!
Дарья узнала Сильвестра Яковенко, отца Кеши. Попыталась освободиться.
– Отпустите!
– Отпустим, конечно, – ухмыльнулся Яковенко. – Только сначала проучим немножко, поучим нужных детей любить. В машину!
Дарья отчаянно рванулась из его рук, помчалась прочь.
Яковенко бросился за ней, матерясь, но отстал.
– Садись, догоним, – высунулся из джипа водитель.
Яковенко с ходу нырнул в машину, джип с урчанием прыгнул вперёд.
Дарья оглянулась, прибавила, однако далеко убежать не смогла. Джип настиг её. Яковенко снова выпрыгнул из машины, но девушка увернулась, перебежала улицу, увидела свой дом.
– Сука! – взревел озверевший бизнесмен. Он был далёк от своих прежних спортивных кондиций и явно отставал. Остановился, тяжело дыша, вскочил в подъехавший джип.
– Гони!
Джип снова устремился в погоню.
– Давай вдвоём, – предложил бритоголовый водитель, – а то убежит.
– На …! – выругался Яковенко. – Дави эту стерву!
Водитель без колебаний въехал на тротуар, направил машину на Дарью.
Страшный удар подбросил её в воздух. Она почувствовала, что летит… и проснулась в кровати в холодном поту.
Сердце колотилось о рёбра, во рту пересохло, голова болела, словно она и в самом деле ударилась обо что-то твёрдое, перед глазами всё плыло и качалось.
Девушка посидела в темноте, держась за грудь, потом прилегла. Прошептала онемевшими губами:
– С ума сойти!
В комнату, освещённую ночником, осторожно заглянула мама. Увидела дочь.
– Не спишь, доченька? Мне показалось, что ты вскрикнула.
– Плохой сон увидела, – слабо улыбнулась девушка. – Просто плохой сон. Ничего, всё нормально. Который час?
– Шесть скоро.
– Поваляюсь ещё часок.
– Поспи, я разбужу.
Дарья легла, закрыла глаза, вспоминая сон. Ей ещё ни разу не снилось, что она работает воспитателем в детсаду, в Суздале (жила она в Москве), да и сон был на удивление реален и подробен, поэтому его стоило запомнить. Жаль только, что он так плохо кончился.
Дарья поёжилась, чувствуя странное дуновение холодного ветра, потом приказала себе успокоиться и задремала.
Встала в полвосьмого, уже с другим настроением. Рассказала маме сон, упустив подробности жуткого финала, и побежала на работу: она работала оператором в банке «Москредит», на Хорошевке.
Зима в этом году выдалась снежной и холодной. Вот и с утра задул пронзительный северный ветер, принёс хмурые тучи, и, пока Дарья ехала в метро, пошёл снег.
Впрочем, её радовала любая погода, и к холоду она относилась философски, веря, что скоро наступит весна, а за ней зелёное чудесное лето.
В девять часов утра Дарья села на своё рабочее место в кассовом зале и включила компьютер. Её соседка Мила протараторила свои впечатления от встречи с молодым человеком по имени Сильвестр, который уже дважды приглашал её в ресторан, и Дарья живо припомнила свой сон. Там тоже существовал Сильвестр, отец мальчика Кеши. Она подивилась такому совпадению. Но банк открылся, пошли клиенты, и думать о посторонних вещах стало недосуг.
К обеду Дарья успела оформить документы на автокредит двум мужчинам, сделать отчёт за прошедшую неделю о движении средств через её терминал и пообщаться с Милой. Подруга была в восторге от своего нового знакомого и предложила Дарье сходить вместе с ней в ресторан в компании Сильвестра и его друга.
– Я подумаю, – пообещала девушка.
Её приятель Станислав Панов почему-то давно не заходил, не звонил, и хотя она понимала, что он может быть в командировке, – служил он в каком-то особом подразделении внутренних войск, – хотелось быть «как все», отдыхать с друзьями и хотя бы изредка посещать танцевальные клубы.
Рабочий день закончился без особых волнений и сует. В начале седьмого из банка вышли последние посетители. Охранник закрыл входную дверь. И тотчас же в неё постучали. Это были молодые люди приятной наружности, одетые в модные лакриновые куртки с искрой. Один из них прилип к стеклу двери, второй прокричал охраннику:
– Извините, мы к Миле.
– Банк закрыт, – заученно проговорил охранник дядя Боря.
Его напарник Марат проворчал:
– Раньше надо было приходить. Подождите, она освободится через полчаса.
– Мы спешим. Позовите Милу. Ну, пожалуйста!
– Ой, это ко мне! – услышала их голоса девушка, засуетилась, оглядываясь на Дарью. – Сильвестр пришёл. Пойдёшь с нами?
Дарья, прихорашивающаяся перед зеркалом в своей кабинке, заколебалась.
– Не знаю… неудобно…
– Чего тут неудобного? Я тебя познакомлю с Гошей, другом Сильвестра, он тебе понравится. Правда, он иногда бывает грубоват, зато юморист.
– Хорошо, посмотрим, – согласилась Дарья.
– Дядь Борь, открой.
Охранник, ворча, открыл входную дверь.
Молодые люди вошли в банк, и началось то, чего Дарья не могла представить даже в страшном сне.
Спутник кудрявого Сильвестра (до чего же он похож на «бизнесмена» Яковенко из сна!) вдруг извлёк из-под полы куртки пистолет и выстрелил в охранника дядю Борю. Второй выстрел достался охраннику Марату. Оба упали.
– Руки на голову! – заорал Сильвестр, стреляя в потолок из второго пистолета. – Это ограбление! Я не шучу!
Мила ахнула, округляя глаза.
– Сильвестр, что ты задум…
– Молчать! Выгребайте деньги из касс! Быстро! Перестреляю всех!
Молодой человек выстрелил в потолок ещё раз.
Из двери в служебные помещения банка выбежал ещё один охранник, наблюдавший за операционным залом по монитору.
Спутник Сильвестра выстрелил в него, оскалясь, попал в руку, затем послал пулю точно в голову.
Мила вскрикнула, меняясь в лице, начала торопливо опустошать сейф своей секции.
Дарья, выйдя из ступора, потянулась к тревожной кнопке.
Сильвестр заметил её движение.
– Руки, падла! Пристрелю!
Дарья замерла.
– Отойди от стола! Деньги доставай!
Девушка повернулась к сейфу, находясь в странном эйфорическом состоянии: начало казаться, что это тоже сон, несмотря на все реалии и чувственную достоверность происходящего.
– Живей, зараза!
Она вздрогнула, выронила пачку денег, нагнулась за ней и вдруг поняла, что никакой это не сон, что всё это с ней происходит наяву и что подчиняться грабителю ей не хочется.
Дарья выпрямилась, глядя на оскалившегося Сильвестра с отчаянной смелостью, и одним движением вдавила кнопку тревожной сигнализации справа на тумбе стола.
Взвыла сирена.
Сильвестр, вытаращив глаза, выстрелил.
Мир перед глазами девушки взорвался, собрался в точку и погас…
«О чём ты мечтаешь, девонька?»
«О счастье, бабушка».
«Так будь счастлива, поелику судьбе угодно…»
