Вологда
Дмитрий Булавин
Он стоял на самой верхней площадке высокой башни и смотрел вниз, на разливы лесов и полей, на величественную реку, петлявшую между холмами, на бездонное голубое небо с легкими перистыми облачками, на встающее из-за горизонта солнце. Тело казалось легким, почти невесомым, хотелось прыгнуть со скалы и парить в воздухе, как птица, радостно и вольно. Дмитрий набрал в грудь воздуха, собираясь шагнуть в бездну, и вдруг что-то произошло вокруг.
Потемнел небосвод. Похолодало. На западе появилась растущая тень, заняла полнеба, уплотняясь, приобрела очертания гигантского дракона, распростершего черные крылья над зеленой равниной. Когтистая лапа протянулась к солнцу, превращая светило в кроваво-красный пятнистый лик чудовища.
Дмитрий почувствовал дуновение ледяного ветра, съежился, понимая, что сейчас солнце погаснет, настанет тьма и мир умрет, замерзнет. И в это время на холме под скалой появился босой ребенок, светловолосый мальчик в белой рубашке с вышивкой и таких же штанах. Он поднял вверх ладошки, направляя их на драконовидную тень, волосы его стали золотистыми, потом огненными, глаза вспыхнули пронзительной голубизной, с ладошек сорвались ослепительные молнии и вонзились в дракона.
Раздался грохот, визг, вой, тень дракона взметнулась, отпрянула, разбилась на кривые осколки и стала таять, испаряться, светлеть. Исчезла! Солнце засияло в полную силу.
Мальчик перестал светиться, хотя волосы его так и остались белыми, не седыми – а серебристыми, посмотрел снизу вверх на Дмитрия, улыбнулся, помахал ручонкой и бегом направился к лесу, исчез под деревьями. Дмитрий хотел окликнуть его, пораженный увиденным, однако сорвался со скалы… и проснулся в холодном поту, все еще видя перед собой лицо мальчишки: спокойное, удивительно чистое, приветливое, с глубокими, ясными, умными голубыми глазами.
– Приехали! – глубокомысленно произнес Дмитрий, разглядывая картину на стене спальни: могучие ели образовывают как бы величественную арку в зеленом полумраке, верхняя часть арки светится как три свечи, а луч невидимого из-за деревьев солнца освещает маленькую елочку в центре этой природной арки.
Картина называлась «Лесная готика» и принадлежала кисти Константина Васильева. Точнее – кисти Максима, ученика Дмитрия, увлекавшегося творчеством Васильева и делавшего иногда копии его полотен.
– Приехали, – повторил Дмитрий, – не сон, а кино и немцы. Не хватало детишек с колдовскими замашками.
Мысли свернули в иное русло.
Максим Петришин пришел в Школу выживания «Белояр», которой руководил отец Дмитрия Михей Олегович и в которой сам Дмитрий работал инструктором древнеславянской системы целостного движения, еще десятилетним мальчишкой. Теперь же ему исполнилось восемнадцать лет, и он подавал большие надежды стать не только мастером выживания, но и – в будущем – инструктором и наставником Школы.
«Белояр» был создан в Вологде Булавиным-старшим еще в конце двадцатого века, и ему скоро должно было исполниться двадцать лет. В принципе, двадцать лет – срок небольшой для организации нового философского течения или воссоздания древних традиций, но все великое всегда начинается с малого, а вологодская Школа выживания не только не умерла в смутные российские времена «перехода от социализма к демократии», но и сумела доказать свою состоятельность, воспитав в духе почитания родовых корней и славянских норм два поколения юношей и девушек, научив их защищать свой внутренний мир от агрессивного вторжения чужого образа жизни, не бояться труда и добиваться поставленной цели.
Все они на первых этапах обучения жаждали научиться боевым искусствам и не понимали, почему их заставляют постигать основы правильного дыхания, учат танцам и движению вообще. Дмитрий помнил выражение лиц молодых парней и мальчишек, когда он начинал свой первый урок с получасовой лекции о системе «Белояр».
– Прежде всего, – говорил он, – уясните себе, что я буду учить вас не драться, я буду учить вас правильно двигаться в соответствии с древней методикой славянского рода, основанной на целостном восприятии мира, на телесно-ориентированном направлении в трансперсональной психологии. Эта система опирается на еще более древнюю технику движения под названием жива, направленную на восстановление и сохранение сил, укрепление здоровья и психики в любых экстремальных ситуациях. Мало того, жива способствует повышению скорости движений и гармоничному их сочетанию, а также высвобождению мощных резервов организма человека, о которых вы наверняка не имеете понятия. Можно сказать так: «Белояр» – введение в живу, которую вполне допустимо называть искусством сохранения себя и окружающей природы, искусством достижения целостности через осознание и овладение своей внутренней энергией как частью общей энергии Мироздания.
Дмитрий замолчал, прищурясь, окидывая понимающим взглядом зал для тренировок, где собралось около двадцати пяти неофитов, мальчиков, девочек, юношей и девушек постарше, парней в возрасте свыше двадцати лет.
– Что приуныли? Наверное, подумываете: в школе читают лекции – и здесь то же самое, зря пришли. Так? Могу успокоить. Я сказал вам то, что обязан сказать, и все мной сказанное буду показывать на практике. «Белояр» не только философская психофизическая система выживания, требующая знания дисциплин, таких, как «силовая устойчивость», «виртуальная мышечная динамика», «триггерная динамика», «свободное целостное движение», но и система лечения, искусство медитации, защита и система боевого совершенствования, взявшая все лучшее из существующих воинских искусств. Хотя правильнее все же было бы сказать, что она просто «вспоминает» древние методики, созданные нашими предками в далекие магические времена.
Дмитрий замолчал, увидев поднятую руку.
– Слушаю тебя.
– Извините, – сказал розовощекий вихрастый парнишка в спортивном костюме, – а вы сами мастер какой системы? И где учились? В Японии?
– Боюсь тебя разочаровать, – мягко сказал Дмитрий. – Учился я в России, по большей части у своего отца, он мастер боливака, одного из ответвлений живы. Но я прошел хорошую армейскую подготовку, испытал рукопашку всех боевых стилей от кунг-фу до самбо, хотя все они основаны на правильном целостном движении.
– А показать какой-нибудь прием можете?
Дмитрий улыбнулся.
– Применение полученных мною навыков приравнивается к применению огнестрельного оружия. Но кое-что я вам покажу. Подойдите ко мне шестеро.
К Дмитрию вышли четверо крепких парней и два подростка.
– Берите меня за руки и за ноги, покрепче. Теперь держите изо всех сил. Готовы? Начали.
Парни напряглись.
Дмитрий качнул внутри себя «гуляющий центр тяжести» и вывернулся из захватов, столкнув парней лбами.
В зале среди сидящих учеников послышались смешки. Смущенные молодые люди с удивлением посмотрели на Булавина. Тот с добродушной усмешкой похлопал их по плечам.
– Это не фокус, ребята. Подойдите еще четверо. Беритесь посильнее, чтобы удобно было меня держать. Взяли?
Дмитрий повернулся влево-вправо и одним змеиным гибким движением освободился от захватов, заставляя державших его молодых людей сталкиваться и мешать друг другу.
– Как вы это делаете?! – восхищенно спросил один из них, поднимаясь с пола.
– Этому можно научиться. Моделируемое сознанием движение выглядит как последовательность телесных формообразований, между которыми необходимы дискретные переходы. Сознание дробит единство пространственно-временных связей окружающего мира. Я научу вас неосознаваемому текучему движению, которое не содержит фиксируемых сознанием переходов, определяемых мышечными блоками и зажимами.
– А долго этому надо учиться?
– Долго. Но если есть терпение, все реально. Я же научился.
– Сколько вам лет?
Вопрос задала девушка, покрасневшая под взглядами подружек и приятелей. По залу прокатился легкий шумок, смех. Дмитрий улыбнулся.
– Мне тридцать три.
– Мы думали, что вы старше.
Смех в зале стал общим. Потом кто-то из парней сказал:
– Дмитрий Михеевич, вы только рукопашным боем владеете или холодным оружием тоже? Фехтованием не занимались? Кэндо?
– Занимался, – кивнул Булавин. – А что?
– Через три дня на территории кремля состоится чемпионат России по историческому фехтованию…
– «Меч России». Я знаю.
– Вы не примете в нем участие?
Дмитрий оглядел ждущие, внимательные, сомневающиеся и полные надежд юные лица и понял, что разочаровывать своих будущих учеников не должен. Если он откажется, они не поймут, и многие потом не придут на занятия Школы.
– Приму.
– Вот здорово!
Все зашумели, толкая друг друга локтями…
Дмитрий встал с кровати, разглядывая себя в зеркале трюмо. Показал язык.
– Что, пора отвечать за свои слова?
Он был высок, поджар, жилист, впечатления атлета не производил, однако мог одним ударом ладони (и даже пальцем) пробить дюймовую доску и уложить любого противника вдвое большей массы и габаритов. Лицо у Булавина было продолговатое, с твердым подбородком и крупными губами, нос тонкий, с горбинкой, глаза желтые, или «медовые», как любила говорить мама. Широкие брови придавали лицу некий «мефистофелевский» вид. Волосы у Дмитрия были каштановые, волнистые, длинные – до плеч, но он редко связывал их в пучок на затылке, предпочитая носить свободной волной. А вот «стариком» его делали залысины, доставшиеся в наследство от отца. Видимо, они и заставили юную ученицу Школы спросить о возрасте инструктора.
Дмитрий ухмыльнулся и пошел умываться. Сегодня ему предстояло выступить на соревнованиях по историческому фехтованию, и надо было не ударить лицом в грязь, показать все, на что он был способен. Хотя отец и не одобрял его решения принять участие в турнире «Меч России».
Сорок минут Дмитрий занимался тренировкой дыхания по системе кульсинат, начиная медитацией и кончая «танцем всех частей тела». Это учение принадлежало древнему уйгурскому роду Чай-Фу-шан и хранилось в секрете, но отец Дмитрия долгое время жил в Китае и сумел расположить к себе мастера кульсинат, после чего сам стал мастером и взял многое из этого учения для создания собственной школы «Белояр». Естественно, его сын перенял методику кульсината, хотя, в свою очередь, кое в чем его усовершенствовал, добившись более полного согласования элементов телесной пластики.
В девять часов утра Булавин натянул льняные штаны и рубашку без воротника, вывел из гаража недалеко от дома (он жил в маленькой двухкомнатной квартирке, принадлежавшей еще деду Стогнею, в шестиэтажном доме по улице Багровской, недалеко от церкви Сретения) двухлетнего возраста «Хонду-Престиж» и направился по набережной в сторону Октябрьского моста через Вологду; кремль с его соборами – Софийским и Воскресенским – стоял на другом берегу реки, на так называемой Соборной горке, оплывшей и почти исчезнувшей за сотни лет с момента постройки кремля.
За светофором на улице Мостовой голосовал прилично одетый молодой человек с небольшой кожаной сумкой на ремешке. Дмитрий редко подвозил людей и никогда – за деньги, поэтому сначала хотел проехать мимо, но молодой человек энергично потряс рукой, постучал по циферблату часов, и Булавин остановил машину.
– Извините, шеф, – сказал молодой человек, просовывая коротко остриженную голову в кабину «Хонды». – Опаздываю, подбросьте до моста.
– Садитесь, – согласился Дмитрий.
Молодой человек кинул свою сумочку на заднее сиденье, сел рядом с водителем и начал звонить кому-то по мобильному телефону, обещая «приехать и со всеми разобраться». У моста он вышел, заплатив полсотни, хотя Дмитрий и не просил за проезд. Слегка позабавившись этим случаем, Булавин переехал на другую сторону Вологды, повернул на перекрестке направо, на Кедровскую набережную, и в это время его лихо притер к тротуару темно-серый «БМВ» с тонированными стеклами. Открылись дверцы машины, из нее выскочил детина в костюме и при галстуке, наклонился к окошку водителя.
– Командир, ты тут нашего парня вез, – деловито проговорил он. – Так он у тебя деньги забыл.
– Деньги? – поднял брови Дмитрий, которому не понравился шалый блеск в глазах парня. – Эти? – Он протянул пятидесятирублевую купюру, что дал ему недавний пассажир.
– Да нет, наш парень у тебя на заднем сиденье целый сверток с деньгами оставил.
Дмитрий оглянулся и действительно увидел какой-то белый бумажный сверток.
– Забирайте, – кивнул он, недоумевая, каким образом пассажир мог не взять сверток, если даже он выпал из его сумки.
– Извини, мы теперь посчитать должны, – виновато развел руками детина. – Не дай бог недостача, с нас три шкуры сдерут.
Дмитрий, сомневаясь в собственной трезвости, открыл заднюю дверцу. Ситуация окончательно перестала ему нравиться.
Детина влез в кабину, развернул сверток, начал считать деньги – доллары США – и вдруг нахмурился.
– Э-э, командир, тут не хватает двух «штук». Ты часом не фокусник? Упаковка вроде целая, а баксов нет.
Дмитрий понял, что нарвался на авторэкетиров, которых в последнее время развелось немерено. До этого он никогда не думал, что подобное может случиться и с ним.
– Вылезай, красавец, – с досадой сказал он, оборачиваясь, и увидел направленный в лицо ствол пистолета.
– Не дергайся, братан, – покачал головой детина, – мы люди понятливые, но до определенного предела. Гони две «штуки» обратно, и мы мирно разойдемся.
Из «БМВ» вылезли еще два мордоворота, стали с двух сторон булавинской «Хонды». Дмитрий оценивающе посмотрел на них, повернул голову к бандиту с пистолетом.
– А если я скажу, что не брал ваших «трудовых» «штук»?
– Не пойдет, – раздвинул в ухмылке бледные губы детина. – Если мы их не найдем тут у тебя, значит, ты их успел передать кому-то по дороге. Уж лучше добром отдай.
– Ясно, – вздохнул Дмитрий, усмехнулся с сожалением. – Ну и денек у меня с утра выдался, прямо отдых сердца. А если я сопротивляться начну, милицию звать?
– Не рекомендую, – снова ухмыльнулся детина. – Еще и срок получишь за кражу. Зачем тебе лишние хлопоты? Как говорится, лучше минуту побыть трусом, чем всю оставшуюся жизнь мертвецом.
– Резонно, – улыбнулся Дмитрий и особым приемом, вывернувшись винтом с сиденья, отобрал у бандита пистолет. Передернул затвор, направил ствол на ошалело разинувшего рот парня.
– Тихо! Я вас выслушал, теперь послушайте меня. Прикажи своим коллегам, чтобы не играли в ковбоев и отошли от машины, иначе я выстрелю первым.
Детина с любопытством посмотрел на спокойное лицо Булавина, открыл дверцу, не спуская глаз с пистолета (интересно, откуда у них девятимиллиметровый бельгийский «FN» модели «стандарт» с обоймой на четырнадцать патронов?) и негромко проговорил своим напарникам, схватившимся за оружие:
– Спокойно, ребята, ошибочка вышла. Садитесь в тачку, я сейчас.
– Пусть отъедут.
– Сдайте назад.
Одетые в темно-синие костюмы приятели бандита спрятали пистолеты, залезли в «БМВ». Машина отъехала назад, остановилась в десяти метрах.
– Извини, братан, – дружелюбно сказал детина, не выказывая особых признаков страха. – Ну просчитался я, деньги все на месте. Отдай пушку, и мы разойдемся как в море корабли.
– Выходи, корабль, – повел стволом Дмитрий.
– А пистолетик? Сделай нам мелкую радость, верни.
– Мелкие радости ведут к крупным неприятностям. – Дмитрий вынул обойму, спустил курок, протянул разряженный пистолет рэкетиру. – Деньги не забудь.
Детина вылез.
– Мы тебя найдем, братан.
– Это будет второй вашей ошибкой, – хладнокровно сказал Булавин. – Источник нашей мудрости – наш опыт. А знаешь, что является источником нашего опыта?
– Ну?
– Наша глупость. Поэтому прими совет: не ищи приключений на свою корму. Сегодня я добрый, потому что спешу, в другой раз тебе может не повезти.
Дмитрий дал газ и отъехал. Детина, сунув руки в карманы брюк, смотрел ему вслед, потом сел в подъехавший «БМВ». Но преследовать «Хонду» рэкетиры не стали.
Через несколько минут Дмитрий припарковал машину возле остатков кремлевской стены восемнадцатого века и сразу забыл о своем приключении с подвозом члена шайки вымогателей. Из-за стены доносился нестройный шум толпы, слышались удары металла о металл, лошадиное ржание, топот копыт, пыхтение, крики, смех, аплодисменты. Соревнования уже начались, и зрители приветствовали участников.
Обычно чемпионаты России по историческому фехтованию, ставшие с недавних пор международными рыцарскими турнирами, проходили в Москве, на территории историко-культурного комплекса «Сетуньский Стан». Однако организаторы чемпионата решили с этого года проводить их и в других городах, имеющих древние крепости, монастыри и кремли: в Нижнем Новгороде, Туле, Смоленске, Ярославле, Пскове. Выбор пал на Вологду, где и были сооружены импровизированное ристалище, деревянный амфитеатр для зрителей, «княжеские ложи», шатровый городок, в котором разместились почти четыре сотни участников из рыцарских клубов различных городов страны, а также гости из ближнего и дальнего зарубежья – Дании, Польши, Литвы, Украины, Франции, Италии и Германии.
Насколько был осведомлен Дмитрий, только в России было создано более сотни таких клубов, максимально придерживающихся историчности в костюмах, традициях, оружии и атрибутике, занимающихся изучением старинных воинских приемов и обрядов, исторической реконструкцией одежды и доспехов, спортом и каскадерством. В одной Москве их насчитывалось за тридцать, имеющих громкие названия типа: «Серебряные волки», «Славяне», «Лютичи», «Наследие предков» и «Ратник». В Вологде тоже был сформирован клуб «Витязь», достойно выступавший в чемпионатах. Именно на его стороне и предстояло Дмитрию сразиться на мечах. Он хорошо знал президента, или, как принято говорить, воеводу клуба Евгения Платова, неплохого кулачного бойца и мастера спорта по тяжелой атлетике, который помогал отцу Дмитрия в создании Школы выживания.
Вообще, поединки на мечах только на первый взгляд могут показаться лихим размахиванием клинками, всего лишь красочно-шумным шоу. Они требуют определенных навыков и недюжинной физической силы, так как вертеть железякой, которая весит от полутора до двух килограммов, занятие не из легких. А если учесть, что меч – не железная палка, им можно серьезно поранить противника, несмотря на доспехи и применяемые методы защиты – подшлемники, наколенники, налокотники, то и вовсе становится не по себе, особенно человеку, впервые берущему меч в руки. Правда, Дмитрий волновался по другой причине: очень не хотелось обижать молодых парней, рвущихся к пьедесталу чемпионата, жаждущих получить из рук королевы турнира награду и понятия не имеющих, что их сегодняшний противник владеет «техникой Велеса» – приемами боя на мечах, корни которого уходят в древнюю Русь-Орду, чьи воины на протяжении сотен лет превосходили всех других рыцарей. Этой технике Дмитрия учил дед Стогней, потом отец, и хотя сам Булавин-младший не любил фехтование, точнее, был к нему равнодушен, мечом и саблей владел не на любительском, а на боевом уровне.
Его уже ждали в шатре «Витязей».
– Опаздываешь, – укоризненно прогудел в бороду Платов. – Давай быстренько облачайся. Сейчас там пока бьются рыцари на лошадях, потом пойдем мы. Учти, очень сильный состав привезли туляки, с ними прошлогодний чемпион Паша Быстров. Кроме того, приехал Ульф Паккинен, чемпион Европы. Тебе придется попотеть.
Дмитрий кивнул, натягивая на себя кольчугу. Ему помогали двое парнишек из клуба, игравших роль оруженосцев. Остальные члены клуба были уже готовы к бою и смотрели состязания на ристалище.
– Что еще в программе?
– Турнир, показательные бои на лошадях, с пиками и мечами, поединки богатырей, супершоу каскадеров, конкурс костюмов, обрядовая свадьба, посвящение в рыцари.
– Моих учеников видел?
– Сидят в первых рядах амфитеатра, жаждут восхититься искусством учителя.
Дмитрий усмехнулся.
– Не разочаровать бы.
– Да ты что? – удивился Платов, громадный, выпуклый со всех сторон, настоящий богатырь, которому очень пошла бы громадная палица. – Сомневаешься в своих силах? Я же видел, как ты рубишься.
– Да жаль мне пацанов, они-то не прошли школу, какую прошел я.
– Не скажи, Паша Быстров мастер спорта по сабле, а мечом машет как перышком. Да и Ульф не подарок. Ты их еще победи.
– Постараюсь, – усмехнулся Дмитрий, беря в руки шлем, щит из легкого и прочного бериллиевого сплава и меч.
Меч этот, сделанный по особому заказу мастерами Златоуста для самого Платова, весил один килограмм семьсот пятьдесят граммов и имел специальную балансировку и эргономическую рукоять. Им можно было наносить любые косые, колюще-рубящие и удары без замаха, которые наносятся при возвращении меча после прямого удара. В групповом бою такие удары, называемые «змеиными оборотками», дают особое преимущество мастеру.
Конечно, в современных условиях существовали определенные правила, которые необходимо было соблюдать в поединке. Так, например, запрещались колющие удары в лицо, рубящие – по запястьям рук, и удары в пах. Но все же риск получить рану или травму был, и никто не мог предвидеть исхода поединка.
Платов же отдал свой меч Дмитрию потому, что сам не участвовал в соревнованиях из-за травмы колена. Хромая, он повел «надёжу и опору» клуба к ристалищу, где уже шла сеча.
Турнир на лошадях, с пиками и саблями, закончился. Начался рыцарский турнир, в котором принимали участие пятьдесят воинов из двадцати с лишним клубов и гости из-за границы. Бои велись до получения победителем двадцати очков: по два очка приносили удары мечом в голову (по шлему) и корпус, по очку – удары по плечам, рукам и ногам. Хотя турнир, собравший огромное количество зрителей (больше тысячи, многим не нашлось места), проходил в трех весовых категориях – до шестидесяти пяти килограммов, до девяноста и свыше девяноста килограммов, в финале выявлялся и абсолютный победитель. Как правило, им становился могучий воин, легко выдерживающий вес доспехов, жару, духоту, долгое маневрирование и владевший мечом. Такими были Паша Быстров, двухметровый богатырь из Тулы, весивший около ста килограммов, и Ульф Паккинен, боец из Швеции, чемпион Европы.
Вес Дмитрия не превышал семидесяти восьми килограммов при росте метр девяносто три сантиметра, но он не сомневался, что в финале ему придется сражаться либо с Быстровым, либо с Паккиненом.
Шум на трибунах ослабел, потом снова усилился. Начинались рыцарские поединки с выбыванием – по два сразу, чтобы успеть закончить соревнования к вечеру.
Дмитрий оглядел место действия и невольно покачал головой. Блестящие кольчуги, латы, островерхие шлемы, звериные шкуры, арбалеты, луки и мечи воинов, яркие наряды девушек, каменные стены кремля создавали непередаваемое ощущение ушедшей эпохи. Казалось, он перенесся на несколько столетий назад, в эпоху Золотой Руси, славившейся своими витязями и красотой женщин, и это ощущение заставило Дмитрия по-новому оценить идею подобных чемпионатов и усилия его устроителей, направленные на возрождение родовых традиций. Хотя, с другой стороны, Дмитрий понимал, что не все обряды и ритуалы следует копировать один к одному, воссоздавать в прежнем виде. В новое время необходимо было закладывать и новые традиции, опираться на новые символы, искать новые пути к сердцам и душам детей и взрослых.
Закончился первый бой. Два победителя вскинули мечи, поклонились, сняли шлемы, открывая разгоряченные, потные, улыбающиеся лица, и ушли, сопровождаемые громом аплодисментов. Побежденные, конечно же, чувствовали себя не столь радостно, однако покидали поле боя без злобы, исповедуя принцип олимпиад: главное не победа, а участие. Один из проигравших хромал, и Дмитрий вспомнил трагический случай в своей спортивно-воинской карьере, происшедший больше десяти лет назад, когда во время показательных выступлений Вологодского ОМОНа, – Булавин-младший тогда служил в спецназе внутренних войск, – один из офицеров взвода нанес удар штык-ножом в грудь напарника и пробил спецжилет, в результате чего боец скончался от проникающего ранения в сердце. Тот случай наделал много шума во всех сферах жизни города, и показательные выступления с применением оружия запретили. Однако спецназовцев продолжали учить жестко, профессионалов можно было вырастить и воспитать только «на натуре», и они продолжали рисковать здоровьем и жизнью, тренируясь в условиях, приближенных к боевым, получая при этом не только синяки и царапины, но и травмы, и переломы, и серьезные раны.
Диктор объявил фамилии следующих участников. Затем наступила очередь Дмитрия.
Его встретили сдержанно, хлопали в ладоши только ученики и те, кто знал инструктора Школы выживания. Для многих зрителей и для большинства соперников он был «темной лошадкой». Фамилия Булавин ничего им не говорила, Дмитрий уже десять лет не выступал в официальных соревнованиях такого ярко выраженного фестивального плана.
Его противником оказался сорокалетний рязанец Сергей Сидоров, неплохо вращавший вокруг себя меч, но не знавший приемов защиты от веерных ударов и проваливающийся при каждом своем богатырском выпаде. Дмитрий «зарубил» его за минуту, набрав необходимые очки ударами по шлему и по плечам противника. Хлопали ему опять же сдержанно, не сумев оценить легкость, с какой он добился победы.
Второй поединщик был моложе и двигался быстрее, мечом владел неплохо и защищался довольно умело, но и он не выдержал двойных «слябов» – ударов, при которых меч Дмитрия отбивал удар и тут же, крутнувшись, бил по рукам соперника. Потеряв щит, псковский мастер сдался.
Трибуны зашумели, раздались крики:
– Подстава!
– Пусть бьется как ратник!
– С поля!
– Зрители не видят того, к чему привыкли – зрелища, – сказал Платов, обнимая Дмитрия. – Не понимают, что могучие удары по щитам – результат плохо рассчитанной атаки. Помахай железкой, постучи по щиту, пусть порадуются люди.
– Нам нужна победа или красивое фехтование? – хмыкнул Дмитрий.
– И то, и другое, – ухмыльнулся президент клуба. – Смотри, сейчас выходит Паша Быстров, понаблюдай за его техникой. Кстати, меч у него длиннее моего.
Дмитрий кивнул, невольно взвешивая в руке свой меч. Его оружие представляло собой точную копию русского меча конца четырнадцатого века: клинок длиной в сто десять сантиметров и шириной в шесть, длинная прямая крестовина, двухрядные долы. Но меч Быстрова действительно был длиннее сантиметров на пятнадцать, под стать богатырским плечам и рукам владельца и его двухметровому росту.
Рубился Паша легко, играючи кидая меч вперед, дважды со звоном врезал клинком по шлему противника, и судьи остановили бой. Его противник, боец из Италии, с трудом дошел до края поля, где им занялись медики.
– Знай наших! – почесал бороду Платов, кидая косой взгляд на оставшегося спокойным Дмитрия.
Затем выступал чемпион Европы Ульф Паккинен, достаточно убедительно переиграл поляка Збигнева Чертынского и картинно прошелся вдоль трибун со снятым шлемом, показывая соломенные кудри и гордое лицо потомка викингов. Больше всех ему аплодировали девушки.
Дмитрий вышел еще раз, послушно отработал весь комплекс ударов и уклонов, погонял противника по полю, пока не выбил у него меч из руки, и вдруг заметил среди зрителей того самого молодого человека с сумкой, который «забыл» у него в машине сверток с деньгами. А рядом с ним невозмутимо стоял детина в костюме, который считал деньги и угрожал Булавину пистолетом.
Настроение испортилось. И хотя Дмитрий не боялся новых встреч с рэкетирами, все же праздник их присутствие омрачило. Он с угрюмым раздражением «добил» противника, заслужив похвалу Платова «классным спектаклем», хотел было отказаться от дальнейшего участия, но вспомнил ждуще-радостные лица учеников и поборол раздражение. Если уж начал дело, следовало доводить его до конца.
С Ульфом Паккиненом ему пришлось сойтись уже в следующем поединке. Начались полуфиналы, и участников, одержавших победы во всех встречах, оставалось всего четверо.
Чемпион Европы оказался умелым бойцом, несмотря на весь свой выпендреж и чванство. Он быстро реагировал на движения Дмитрия, легко отбивал прощупывающие оборону выпады, хорошо двигался сам, а главное – владел неплохим арсеналом действительно боевых и опасных приемов. Один из таких приемов – кистевой выверт с посылом веерного удара – запросто мог отсечь противнику руку. Такие удары в принципе запрещались правилами соревнований, но вряд ли судьи могли увидеть всю злую хитрость замысла и оценить его исполнение. Достойно оценить по-настоящему коварный боевой удар мог только профессионал, испытавший его на себе и знавший реальную школу фехтования на мечах.
Ульф сразу пошел в атаку, поощряемый болельщиками, уверенный в своем превосходстве, но тем не менее очень осторожный и мгновенно реагирующий не только на удары, но и на угрозу атаки, что существенно увеличивало его потенциал. Встретив умелую защиту шведа, Дмитрий, вначале настроенный скептически, вынужден был отступить и долгое время маневрировать, пропуская одиночные выпады и вырабатывая тактику боя, прежде чем начал сам опережать противника и набирать очки, не травмируя его. Бой он в конце концов выиграл, но потерял много сил, что не могло не сказаться на его состоянии в будущем.
Отдохнуть как следует он, конечно, не успел. Напился холодного квасу, три минуты медитировал, пытаясь восстановить энергетический канал с землей, и вышел на поле, где его ждал второй финалист чемпионата – Павел Быстров.
Этот бой мог бы стать классикой жанра и пособием для начинающих фехтовальщиков, настолько он отличался от уже прошедших поединков и был полон драматизма, внутренней борьбы, напряжения и вспышечных быстротечных атак. Паша оказался не просто хорошим бойцом, мощным и подвижным, он был мастером кэндо, знающим древние и современные приемы боевой работы на мечах, и, судя по всему, он собирался отстаивать свой титул чемпиона – «первого меча России» – всеми доступными ему способами. Во всяком случае, он сразу показал противнику серьезность своих намерений, едва не разрубив с первого же удара щит Дмитрия, а потом с очень высокой скоростью – в темпе – чуть не снес ему наколенник вместе с коленом.
Однако боль отрезвила Дмитрия, ввязавшегося было в обмен ударами, в игру с блоками и отбивами меча, Паша был сильнее и бил в полную силу, причем сериями, он явно знал «технику Велеса» или нечто схожее с ней и мог мгновенно ответить «слябом», «веером» или «обраткой с дымом» – ударом острием меча по забралу шлема, ослепляющим соперника. Пропустить такой удар означало проиграть, поэтому Дмитрий, уйдя в «полуосознанку» – в состояние интуитивного реагирования на опасность и доведя скорость реагирования организма до темпа, то есть сверхскоростного сжатия мышц, начал потихоньку опережать противника, кружить, маневрировать, упреждать атаки и выискивать бреши в его защите. Счет был восемнадцать – десять в пользу Быстрова, когда Дмитрий наконец подготовил «неловкое полупадение», заставил Пашу пойти на добивание и провел прием.
Удар, называемый «вертолетной лопастью», венчал сложное движение из двух разворотов, нырка, прыжка (ох и тяжело же прыгать в доспехах весом в пятнадцать килограммов!) и винтового раскручивания, и пришелся по шлему Быстрова – слева, наискось по макушке. Паша отшатнулся, роняя щит, постоял, шатаясь на ставших ватными ногах, и осел на землю.
Над полем сечи повисла пугливая напряженная тишина, разрешившаяся общим вздохом, когда Дмитрий подскочил к Павлу и снял с него шлем, открывая бледное потное лицо бойца с блуждающим взором. Паша был в состоянии нокдауна. Затем раздался вал аплодисментов, шум, ликующие крики мальчишек и звуки фанфар, означавшие конец поединка. Продолжить бой Быстров уже не смог.
Бледно-зеленый от удара – меч Булавина шлем не пробил, но вогнул, – с шишкой на темени, он пожал руку победителю и сказал с мрачной улыбкой:
– Похоже, мы учились в одной школе фехтования. Кто тебя натаскивал?
– Дед, – ответил Дмитрий. – Потом отец. Потом спецназ.
– Я так и думал. А поначалу ты мне показался слабаком, слишком экономно расходовал энергию, почти не махал железякой. Давно крутишь ножик?
– Лет двадцать, но сейчас редко, не люблю я это дело.
– А здесь как оказался?
– Заставили. – Дмитрий улыбнулся подставляя лицо прохладному ветерку. – Если бы не ученики, я бы не вышел.
– Кого тренируешь?
– Я инструктор местной Школы выживания.
– Вон в чем дело, – протянул Павел, – то-то ты был так скуп на движения, я бы даже сказал – лаконичен. Рукопашку тоже в спецназе оттачивал?
– Меня начинал тренировать дед, он знал систему.
– Суев, спас, боливак?
– Живу.
Павел покачал головой, разглядывая лицо Булавина с новым интересом.
– Мне надо было сразу догадаться. Я учился у казаков, мой родной дядька был мастером спаса, а его отец – пластуном, отсюда и мой выбор в спорте – сабля.
– Мечом работать тебя дед учил? Что за техника? «Велес»?
– «Сеча Радогора», слышал?
– В какой-то книжке читал о существовании «Свода Радогора», передаваемого по наследству витязями, но считал это легендой.
– «Сеча» – не легенда, только я не все смог постичь, что мне показывал дед. Он умер, а дядька уже не был таким мастером фехтования. Спасибо за науку, инструктор. Ты сегодня показал то, чего я не знал.
Они пожали друг другу руки и разошлись.
Дмитрий вернулся в шатер клуба «Витязь».
– Подожди, не раздевайся, – встретил его Платов. – Сейчас тебя награждать будут как чемпиона.
Дмитрий вспомнил рэкетиров, сидящих среди зрителей.
– Может быть, ты выйдешь вместо меня?
– Нет уж, уволь, – мотнул головой президент клуба. – Ты победитель, тебе и целовать королеву турнира. Очень красивая девица, между прочим, топ-модель. Иди, иди, самурай, ты сегодня хорошо потрудился, защитил честь клуба и заслужил поощрение. Вечером мы тебя в ресторане поздравлять будем.
Дмитрий со вздохом направился между трибунами на поле, где уже прозвучало его имя.
Королевой турнира действительно оказалась сногсшибательной красоты девушка в наряде русской царевны. Дмитрий преклонил перед ней колено, и она повесила ему на грудь красивую восьмиконечную звезду на алой ленте и вручила главный приз – раритетный меч, сделанный по специальной технологии, имеющий даже собственное имя – Сокрушающий, выбитое на клинке вязью старославянских букв. Дмитрий поцеловал клинок, потом королеву рыцарского бала, отметив изысканный тонкий запах ее духов. Королева покраснела под его взглядом, но глаз не отвела – большие, зеленые, с влажным блеском, и Дмитрий неожиданно для себя самого спросил:
– Как вас зовут, царевна?
– Диана, – ответила королева турнира.
– Красивое имя. И редкое. А могу я вас пригласить в ресторан сегодня вечером? Или хотя бы позвонить?
– Позвонить можете, – улыбнулась девушка, сверкнув красивыми зубами. – Насчет ресторана… подумаю. Звонить лучше всего после одиннадцати вечера. – Она продиктовала номер телефона.
Дмитрий боковым зрением отметил двинувшихся к нему молодых людей в строгих, темных, совсем не праздничных костюмах, понял, что это либо телохранители девушки, либо ухажеры, склонил голову, встал с колена. Повернулся лицом к трибунам, вскидывая меч над головой, и под гул и аплодисменты удалился с поля.
В шатре он с облегчением скинул с себя кольчугу, доспехи, облился водой из ведра, принесенной специально для него Платовым, начал было одеваться, и в это время в шатер зашли двое давешних молодых людей, которых он принял за телохранителей королевы турнира. Один был повыше, стройнее, с загорелым холеным лицом, на котором выделялся орлиный нос и горящие черные глаза, с длинными, явно крашенными, точнее, выбеленными волосами. Второй – типичный качок, завсегдатай бодибилдингового клуба, могучий телом, приземистый, с квадратной физиономией и короткой стрижкой.
– Эй, чемпион, – сказал клювоносый с ленивой полупрезрительной интонацией, – предупредить хочу. На Диану глаз не клади, этот бриллиант не для твоей коллекции, понял?
– Понял, – кротко ответил Дмитрий. – Это все?
Гости переглянулись. Атлет с короткой стрижкой нахмурился, шагнул к Булавину, продолжавшему одеваться.
– Ты героя из себя не меси, меченосец, а то рога поотшибаем…
– Сдай назад, Мамонт, – ухмыльнулся длинноволосый. – Дядя и так скумекал, что связываться с нами не стоит. Так, дядя?
– Пошли вон, – спокойно сказал Дмитрий.
– Что?! – удивился парень с хищным носом. – Что ты сказал?!
– Что слышал. Идите отсюда подобру-поздорову, кавалеры. Или разговаривайте по-человечески. Я хамов не праздную.
– Да я тебя… как муху!.. – замахнулся качок и замер с открытым ртом, почувствовав на горле холодную сталь меча.
Его босс кинул было руку под мышку, но Дмитрий покачал головой, отодвигая меч, выхваченный из ножен, направил острие клинка в грудь парня.
– Не стоит рисковать, дружище, пистолет не всегда гарантирует преимущество. Я успею нашинковать тебя раньше, чем ты вытащишь свой пугач. Хотя можешь попытаться.
– Что здесь происходит? – вошел в шатер Платов.
– Ребята ошиблись дверью, – сказал Дмитрий, заглянув в сузившиеся глаза клювоносого. – Будем продолжать беседу или вы уже уходите?
– Мы еще встретимся, – прошипел длинноволосый, – в недалеком будущем. Пошли, Мамонт.
– Трудно избежать будущего, – пожал плечами Дмитрий, вспоминая изречение Оскара Уайльда.
Молодые люди в атласных черных, с фиолетовым отливом, костюмах вышли.
– Что им было надо? – проворчал Платов, провожая их глазами.
– Да в общем-то ничего, зашли для профилактики, предупредить, чтобы я не заглядывался на Диану.
– Этого следовало ожидать. Знаешь, кто это был? Симон Калабриади, сынок местного миллионера Гогии Калабриади, президента фонда «Третье тысячелетие», владельца всех аптек и частных зубоврачебных кабинетов. Кстати, спонсора нашего турнира. Неужели не слышал?
– Слышать-то слышал, но познакомился впервые. Значит, Диана его жена? Или подруга?
– Говорят, Симон предлагал ей златые горы, чтобы она стала его женой, однако не преуспел на этом поприще. Зато охраняет теперь красавицу от всех ухажеров. Что, неужели зацепило? С первого взгляда?
– Не знаю, – задумчиво проговорил Дмитрий. – Хотелось бы познакомиться с ней поближе. К тому же она не против, телефон вот сказала.
– Ты даешь! – хлопнул себя по ляжкам Платов. – Она, конечно, красавица, топ-модель и все такое прочее, но я бы тебе не советовал связываться с Симоном. Он сам отморозок, и вся его компания – такие же отморозки.
– Я не собираюсь с ним связываться.
– Но телефон все-таки попросил. Ох смотри, не влипни! Красота – страшная штука! Ну что, пойдем, поглядим на праздник? Сейчас начнутся каскадерские фокусы.
– Не хочу, – качнул головой Дмитрий. – Домой поеду, отдыхать.
– Подвезти?
– Я на своей.
– Тогда до вечера. Не забудь, в восемь часов мы будем тебя ждать в ресторане «Ностальжи».
– Не любитель я ходить по ресторанам, Женя, ты же знаешь.
– Я, что ли, любитель? Но не обижай ребят, они за тебя так болели, что охрипли. Приходи обязательно. Кстати, по слухам, в этом ресторане часто бывает наша королева турнира Диана Перфильева.
Дмитрий заколебался.
– Ну, не знаю… возможно, и приду.
Со стороны трибун раздался звук фанфар, гул людской толпы немного стих.
– Я побежал, – заторопился Платов, – а то пропущу самое интересное.
Он хлопнул Дмитрия по плечу широкой ладонью и захромал из шатра, туда, где начиналось новое представление – каскадерское шоу. Булавин задумчиво прошелся взад-вперед по мягкому брезентовому полу шатра, подумывая, не присоединиться ли к Евгению, потом тряхнул головой и поспешил к выходу.
В начале девятого он поставил «Хонду» в ряду машин возле ресторана «Ностальжи», расположенного в центре Вологды, напротив церкви Иоанна Предтечи. Ресторан этот был открыт недавно, около года, но уже заслужил славу экстравагантного развлекательного заведения и стал местом встреч вологодской элиты. Во всяком случае, заказать столик обычному горожанину, особенно в праздничные дни, было здесь непросто.
Одет Дмитрий был подобающим образом – в белый костюм и черную рубашку из особой блестящей ткани, вошедшей недавно в моду. Ткань пропускала воздух, была экологически чистой, человек в ней не потел даже в жару, а самое интересное – изготавливали ее в самой Вологде из льна по специальной технологии, не снившейся никаким знаменитым западным ткачам.
Пропустили Дмитрия без лишних вопросов. Очевидно, его вид и то, что он приехал на иномарке, послужили для привратника достаточно весомой визитной карточкой.
Булавина ждали.
В углу ресторана, между чучелом медведя и декоративной решеткой с цветами, были составлены три столика, за которыми сидели одноклубники Платова, он сам, жена и друзья, всего одиннадцать человек. Встретили победителя рыцарского турнира как и подобает в таких случаях – стоя и рукоплеская, чем немало удивили завсегдатаев ресторана, привыкших к такому изъявлению чувств только от «своих».
Некоторых Дмитрий знал: двое приходили к нему на занятия «Белояром», еще двое членов клуба учились у отца, жена Евгения – Александра, уже давно звала Булавина только по имени. Остальные были незнакомы, но в ходе застолья все перезнакомились, и Дмитрий даже выпил с одной из девушек на брудершафт, правда – тоника. Ни вина, ни более крепких алкогольных напитков он не потреблял.
После выпитого разговор за столом стал оживленней. В зале появился «живой» оркестр – группа «Божья коровка», начали выходить танцующие пары. Рядом кто-то из гостей ловко сбивал горлышки с винных бутылок огромным кинжалом. Чуть подальше молодые люди в хороших костюмах соревновались в разливании шампанского в составленные «лесенкой» – до десяти штук! – бокалы. Меж столами расхаживали девушки с обнаженными бюстами – финалистки конкурса «Мисс бюст Вологды». Кому-то вручались какие-то непонятные награды – не то цветочные горшки, не то куклы с кактусами вместо голов и других частей тела. В общем, было весело, и Дмитрий не пожалел, что пришел в ресторан «на халяву», ему давно не хватало подобного приятного расслабления, отодвигающего мысли о работе, о заботах и делах, о неустроенности личной жизни. И в это время в ресторане появилась Диана.
Дмитрий сначала не понял, из-за чего возник ажиотаж, гости ресторана повскакивали с мест, какие-то молодые люди ринулись ко входу в зал, и лишь потом он увидел королеву турнира.
Дыхание оборвалось. Дмитрий почувствовал самый настоящий оглушающий энергетический удар. Почему-то при получении приза он такого всплеска эмоций не испытал, но сейчас все было иначе, и красота девушки обрушилась на него как волна океанского цунами.
Она была одета в роскошное вечернее фиолетовое платье, отливающее серебром, с вырезом, приоткрывающим высокую грудь, с длинным разрезом, позволявшим видеть красивую стройную ногу при каждом шаге девушки. На шее Дианы сверкала лунным светом платиновая цепочка с сердечком, в ушах подрагивали изумительной работы сережки в форме ажурных березовых листиков, на пальце красовался перстень с изумрудом – под цвет глаз девушки. Волосы она заплела в косу и уложила короной, придерживаемой заколкой в форме легкой паутинки. На ногах Дианы были красивые туфли на высоких каблуках, делающие ее еще выше и стройнее, так что подскочившие к ней парни оказались на полголовы ниже.
Диана пришла не одна, но не с кавалером, а с подругой, тоже красивой и стройной – платиновой блондинкой, но все же уступавшей ей во всем, в том числе в грации. Дмитрий наконец понял, чем топ-модель отличается от просто красивой девушки, хотя словами объяснить разницу вряд ли сумел бы.
Он невольно встал, глядя, как суетящиеся вокруг примадонны молодые люди наперебой предлагают ей место за столиком, потом опомнился и сел, но, к его удивлению, она увидела Булавина и направилась к его столику. Дмитрий поднялся снова.
– Добрый вечер всем, – улыбнулась девушка. – Не думала вас здесь увидеть, чемпион.
– Добрый вечер, – поклонился Дмитрий, усилием воли успокаивая разогнавшееся сердце. – Присаживайтесь к нам.
– Да, да, – раздались голоса платовских гостей, – садитесь с нами, поместимся, еще стулья принесем…
– Спасибо, – покачала головой девушка, – у нас заказан столик. Не хотите присоединиться к нам?
«Не боитесь?» – понял ее взгляд Дмитрий и ответил глазами: «Не боюсь!»
– Иди, конечно, раз приглашают, – проворчал Платов. – Мы тут еще посидим.
Он хорошо понимал ситуацию и давал понять, что в случае чего будет рядом.
Диана, ее подруга и Дмитрий направились к столику у другой стены зала, между колонной и аквариумом с рыбками, сопровождаемые толпой поклонников девушки, с завистью кидающих взоры на Булавина. Стало видно, что только они двое – Диана и Дмитрий – обладают неким внешним и внутренним сходством: оба были высокие, стройные, гибкие и двигались по-особому – свободно и раскованно.
– Красивая пара, – заметила жена Платова.
– Ум-гум, – промычал президент клуба «Витязь». – Как бы ему боком не вышло это знакомство. Странно, что с ней нет Симона.
– Еще заявится.
– То-то и оно. Я вот думаю, не вызвать ли наших парней.
– Успокойся, ничего не случится.
Официант принес еще один стул – для Дмитрия, и маленькая компания разместилась за столиком. Разочарованные молодые люди разошлись по своим местам.
– Познакомьтесь, – сказала Диана. – Дмитрий Булавин, чемпион турнира, Люся, моя подруга. Мы с ней работаем вместе в компании «Волтри».
– А вы где работаете? – поинтересовалась пышногрудая Люся.
– Инструктор в Школе выживания. Хотя закончил в свое время полиграфический институт. Я думал, вы работаете в нашем Доме моды. А что такое «Волтри»?
– «Вологодский трикотаж», – ответила Диана, каждый жест которой действовал на Дмитрия подобно глотку вина. – Компания шьет очень хорошую льняную одежду, мужскую и женскую, конкурирующую даже с западными моделями. Между прочим, на вас рубашка нашей фирмы. А на мне – платье.
– Великолепное платье, – сделал Дмитрий комплимент. – Научились наши все-таки делать красивые вещи.
– Вы не правы, – серьезно сказала Люся. – Наши раньше умели делать красивые и качественные вещи, даже в советские времена, не говоря уже о дореволюционных. Просто нас наконец признали в Европе и в мире. Хотя пришлось, конечно, покрутиться.
– Люся – директор фирмы, – пояснила Диана. – Я пришла гораздо позже, сначала как фотомодель, потом как партнер.
Подошел официант, подал бювары с меню, открыл шампанское в ведерке со льдом.
– Заказывайте, – предложила Диана и добавила, тонко уловив колебания Булавина: – Столик оплачен.
Дмитрий хотел спросить «кем?», но передумал.
– В принципе я уже больше часа в ресторане, успел насытиться, вот если только грибной жульен и тирамису?
– А напитки – вино, коньяк, водку?
– Не пью.
– Совсем? – удивилась Люся.
– Совсем. – Дмитрий подумал. – Но за знакомство глотну шампанского.
– Советую заказать коктейль. Здесь очень хорошие коктейли, например, «Морской бриз».
– Алкогольный?
– Естественно. В «Морской бриз» входят рюмка водки, рюмка клюквенного сока, рюмка грейпфрутового и лед.
– Нет, спасибо, я действительно не употребляю алкогольных напитков, в том числе и разбавленных. Если позволите, я закажу соковый коктейль.
– Как знаете. Хотя вы нас приятно удивили, да, Диана?
– Еще не встречала непьющих мужчин, – сказала девушка, окидывая Дмитрия оценивающим взглядом.
– Я тоже. Пьющие мужчины такие одинаковые.
– Пьющие женщины тоже, – засмеялась Диана. – И вообще все мы одинаковые, что мужчины, что женщины.
– Не скажите, – вежливо возразил Дмитрий. – Мужчины и женщины разные во всем, особенно в физиологии, даже если не брать в расчет первичные половые признаки. Например, в организме мужчины воды – шестьдесят процентов, в организме женщины – только пятьдесят пять. Зато у женщин оптимальный жировой слой составляет от пятнадцати до двадцати двух процентов, у мужчин – только от восьми до пятнадцати.
Собеседницы Дмитрия переглянулись и фыркнули.
– Весьма впечатляющая информация, – весело сказала Диана. – Может быть, приведете другие примеры?
– Пожалуйста. Изменить свой характер и привычки из любви к партнеру способны до шестидесяти процентов мужчин, и лишь пятьдесят – женщины. В половую связь со своими коллегами по службе мечтают вступить сорок три процента мужчин и лишь двадцать пять процентов женщин.
Диана и Люся засмеялись.
– В это нетрудно поверить. Еще?
– Средний мужчина имеет в течение жизни до семи женщин, среднестатистическая женщина – всего лишь троих мужчин.
Люся снова засмеялась. Диана, наоборот, стала задумчивой, отложила меню.
– А вы? Тоже принадлежите к среднему классу мужчин?
– Я однолюб, – серьезно ответил Дмитрий.
– Как интересно, – со смехом проговорила директор фирмы «Волтри», все больше обращая внимание на собеседника. – Неужели есть такие жены, ради которых мужчина готов отказаться от других женщин?
– Я не женат.
– Почему?
– Так получилось.
– Сколько же вам лет?
– Людмила, отстань от человека, – осуждающе покачала головой Диана. – Что ты ему допрос устроила?
– Потому что мне интересно.
– Мне тридцать три, – сказал Дмитрий.
– Ой, мой самый любимый возраст! – захлопала в ладоши Люся.
Подошел официант, принес минеральную воду и принял заказы.
– Расскажите, что вы еще знаете? – снова обратилась к Булавину блондинка. – И вообще давайте перейдем на «ты». Не возражаете?
Дмитрий встретил иронично-насмешливый понимающий взгляд Дианы и понял, что она чувствует то же, что и он. На душе стало спокойно и тепло. Волнение почти улеглось. Высоко в небесах кто-то связал два эмоционально-информационных канала – его и Дианы – и послал им сверху свою улыбку. И оба почувствовали это. Остальное теперь было уже неважно: работа, условия быта, обстановка, окружение, чьи-то желания и мечты, попытки, связи и намерения. Оставались лишь условности социальной сферы, которые надо было преодолевать осторожно, не спеша.
– Я не возражаю, – сказал он.
– Я тоже, – кивнула Диана.
И мостик понимания между ними стал более ощутимым.
Официант принес заказанные блюда, разлил по бокалам шампанское, открыл бутылку вина – херес «Гонзалес Биас» розлива тысяча девятьсот четвертого года. Такое вино стоило немало, и Дмитрий снова подумал о спонсоре, оплатившем столик.
– За что пьем? – поднял он свой бокал с шампанским.
– За встречу, – провозгласила Люся, кидая на Дмитрия откровенно призывный взгляд.
– За победу, – добавила Диана, имея в виду что-то свое.
«За нашу победу», – хотел добавить Дмитрий, однако не решился.
Они выпили. Женщины принялись поглощать закуски, вспоминать какие-то свои дела. Дмитрий взялся за жульен, чувствуя легкое эйфорическое головокружение от выпитого вина. Люся заметила его состояние, подмигнула компаньонше и подруге.
– Что-то наш чемпион заскучал. Дима, не расскажете, чем вы занимаетесь в своей Школе? Вы… то есть ты инструктор по какому виду спорта? Или по боевым искусствам?
– Спортом или чисто боевым искусством назвать мои занятия нельзя, – сказал Дмитрий. – Я преподаю систему так называемого целостного движения «Белояр», боевые искусства входят в эту систему как органичная часть целого.
– Что такое «Белояр»?
– «Белояр», в свою очередь, является частью более общей и более мощной системы под названием жива, в основе которой лежит целостное движение как механизм комплексного взаимодействия уровней организации человека с уровнями организации Вселенной. В идеале через движение можно осуществлять даже магическое оперирование реальностью, воздействовать на мир.
– Как интересно! – воскликнула Люся. – Ты так грамотно все объясняешь… А пример привести можешь? Или показать на практике?
– Сейчас он покажет, – раздался мрачный угрожающий голос, и у столика появились трое молодых людей специфической внешности. Двое были крупногабаритными, с короткими стрижками, в том числе уже знакомый Дмитрию качок по кличке Мамонт. Третьим оказался Симон Калабриади. Они обступили Дмитрия со всех сторон, и хищноносый Симон продолжил:
– Ну, так что ты собирался показать дамам, чемпион?
– Демонстрирую, – спокойно обратился к Люсе Дмитрий.
В следующее мгновение он соскользнул со стула и очутился за спинами троих мордоворотов в черных костюмах, выхватил у Мамонта из-под мышки пистолет, вынул обойму, вставил обратно и всунул пистолет обратно в кобуру под мышкой.
Все это произошло так быстро, что никто не успел даже глазом моргнуть. И лишь когда пистолет оказался на месте, вытаращивший глаза бугай лапнул его мясистой дланью.
– Теперь я хоть знаю, с чем вы ходите, – простодушно сказал Дмитрий, перевел взгляд на Люсю. – Вот это и называется «целостным многовекторным движением с заполнением пространственно-временных ниш и голографической взаимовложенностью модулей спирально-закрученных процессов».
– Браво! – захлопала в ладоши Люся. – Ты великолепен!
Диана засмеялась.
– Ну, козел!.. – двинулся к Дмитрию ошарашенный Мамонт и остановился, замолкнув. Во рту его торчал бокал, донышко которого держал Дмитрий.
– Не двигайся, малыш, – сказал Булавин ровным голосом, – иначе он окажется у тебя в пищеводе, а я не уверен, что твой желудок способен переваривать стекло. – Дмитрий повернул голову к Симону, взявшемуся за рукоять своего пистолета под мышкой. – Еще одно движение, господин Калабриади, и я возьмусь за вас всерьез.
В глазах сынка бизнесмена всплыло сомнение.
– Уходите отсюда, Симон! – твердо, с нотками брезгливости проговорила Диана. – Я уже говорила, что не нуждаюсь в вашей опеке.
– Хорошо, мы уйдем, – согласился Симон, делая знак своим дружкам отойти. – Но с этим твоим новым кавалером мы поговорим в другом месте. Я такого обращения не прощаю никому.
Дмитрий вынул изо рта бугая бокал, поставил на стол.
– Я т-тебя, к-курва, вые!.. – прошипел Мамонт.
Хлестко прозвучала пощечина, заглушая последнее слово. Затем Дмитрий особым приемом перехватил руку мордоворота, завел за спину и повел к выходу через зал. Второй приятель Симона бросился к нему на выручку, но перед ним вдруг выросли трое парней во главе с Платовым, и начать драку он не рискнул. Дмитрий отпустил Мамонта, подождал, пока троица удалится из зала, провожаемая взглядами ошеломленных гостей ресторана, хлопнул Платова по плечу.
– Спасибо, Женя. Я бы и сам с ними справился, но лучше до драки ситуацию не доводить.
– Может, тебя проводить? Симон – злобная злопамятная мразь, он не отстанет.
– Не беспокойся, все будет нормально.
Дмитрий вернулся к столику с дамами. Люся была возбуждена и весела, начала сразу хвалить инструктора и восхищаться его смелостью и силой. Диана, наоборот, казалась грустной, и в глазах девушки прятались сомнения и страх.
– А вы, оказывается, скандалист, – сказала она.
– Я не скандалист, – не согласился Дмитрий, переживая тем не менее легкое чувство обиды. – Просто у меня такое выражение лица.
– Не обращай на нее внимания, – махнула рукой Люся. – Диана сегодня не в настроении. Мужчина должен уметь защищать свою честь. Как там в пословице говорится? Добро должно быть с кулаками.
– Если у него нет более современного оружия, – добавил Дмитрий.
Диана улыбнулась, и ее улыбка немного разрядила обстановку.
– Один мой приятель любит повторять: если тебя ударили по лицу, подставь другое. Вы тоже такой?
– По-моему, это лучше, чем подставлять другую щеку, – осторожно ответил Дмитрий, гадая, почему Диана снова стала обращаться к нему на «вы». – Но еще лучше не доводить ситуацию до стадии мордобоя. Прошу прощения, что не сдержался.
Глаза девушки оттаяли.
– Вы… ты прав, далеко не всегда надо демонстрировать свою удаль и героизм. Симон со своими «шестерками» ушел бы и без драки. А теперь он затаит зло и будет искать случай отомстить.
– Больше не буду, – сокрушенно опустил голову Дмитрий. – Дайте шанс исправиться.
Люся засмеялась, погладила его по волосам.
– Дима справится со всей шайкой Симона. Он не из тех, кто сидит на обочине и кричит «ура».
– Не поняла, – посмотрела на подругу Диана.
– Ну, есть такая поговорка: не все могут быть героями, кто-то должен сидеть на обочине и кричать «ура».
Диана фыркнула, Дмитрий улыбнулся.
С уважением поглядывая на Булавина, официант принес мороженое и кофе.
– Дима, – не унималась Люся, – а ты стихи любишь?
– Люблю, – кивнул Дмитрий, искоса посмотрев на Диану и встретив ее сочувствующий взгляд.
– Я тоже люблю, особенно Ахматову и Пастернака. А ты?
– Я люблю Бальмонта, – подумав, сказал Дмитрий. – И Эдгара По.
– Прочитай что-нибудь, если помнишь.
Дмитрий помолчал и продекламировал:
О, как молчаливы боги!
И как разговорчивы люди!
Наполню воздухом бронхи
И пью его полной грудью,
Назло пустым разговорам,
Которых и так хватает…
Дмитрий замолчал, заметив предостерегающий жест Дианы, однако Людмила не разгадала намека, продолжая щебетать:
– Это Бальмонт?
– Это Сергей Андреев, современный поэт и мой друг.
– Чувствуется, что современный. А классиков не помнишь?
– Пошли, потанцуем, – прервала вдруг подругу Диана.
Дмитрий с готовностью подхватился со стула, подавая ей руку. Люся надула губки.
– Вот всегда ты так, охотница, перебиваешь разговор на самом интересном месте. Следующий танец мой, учти.
Диана и Дмитрий вышли на площадку перед оркестром, где уже танцевали три пары. Музыканты заиграли долгую томную мелодию. Диана положила руку на плечо Булавина, прижалась к нему, несмотря на то, что на них смотрели со всех сторон, шепнула на ухо:
– Она не отвяжется.
– Я это понял. Придется провожать вас обеих. Почему она назвала тебя охотницей?
– Диана – это Артемида в греческой мифологии, богиня охоты, вот она и дразнит.
– Твоя компаньонша завистливая женщина.
– Знаю, но приходится мириться. Без нее я не поднялась бы так высоко. – Девушка кивнула на зал. – Я не имею в виду внешний мишурный блеск. Если бы я не родилась такой, мне было бы легче, а так каждый крутой бык считает своим долгом затащить в постель. Если бы ты знал, чего я только не натерпелась! – Она вздрогнула. – Я и Симона терплю только потому, что он как бы отгоняет от меня кавалеров.
Дмитрий помолчал.
– Я не могу его заменить?
Диана отодвинулась, ощупала его лицо наполненными влагой глазами.
– Не знаю… хочу надеяться… но не хочу ошибаться.
Они снова поплыли в танце, заключенные в общую эмоционально-чувственную сферу ожидания, а Дмитрий неожиданно подумал, что красивые и умные девушки едва ли счастливы в жизни, так как ранимы, зависимы и беззащитны. Их красота в редких случаях служит им защитой, в основном это лишь приманка для сильных мира сего. И еще он подумал, что сам никогда бы не решился подойти и познакомиться с такой гордой с виду красавицей. Не хватило бы решимости.
Танец закончился. Оркестр заиграл другую мелодию, и Дмитрий вынужден был танцевать с Люсей, едва не задушившей его в объятиях. Директорша фирмы «Волтри» дала ему недвусмысленно понять, чего она хочет, надо было ухитриться отказать (она предложила после ресторана поехать к ней домой) и не обидеть, и Дмитрий сочинил историю о ждущей его больной маме. Люся порывалась танцевать с ним и дальше, разогреваясь все больше, и выручила его Диана, заявив, что собирается уходить.
В начале двенадцатого они вышли из ресторана. Булавин предложил подвезти обеих, но оказалось, что женщин ждет машина фирмы, и вопрос разрешился сам собой. Люся, прощаясь, повисла на нем, пытаясь поцеловать. Дмитрий ловко увернулся и усадил опьяневшую женщину в кабину. Диана подала руку.
– Доброй ночи, рыцарь. Не знаю, чего тебе пожелать. Может быть, лучше будет, если мы больше не встретимся.
Вопреки тону глаза девушки говорили совсем другое, но в них снова стоял страх… и надежда… и Дмитрий, поцеловав ее пальцы, твердо сказал:
– Я позвоню.
Диана села в малинового цвета новую «Волгу». Машина уехала. Дмитрий проводил ее глазами, направился к своей «Хонде» и остановился, заметив три вышедшие из-за машины фигуры. Это были парни из рэкетбанды.
– Добрый вечер, Дмитрий Михеевич, – негромко сказал детина, считавший деньги в кабине «Хонды»; он был спокоен и сосредоточен, и почему-то не походил на главаря банды, хотя Дмитрий чувствовал, насколько он опасен. – Поговорить надо.
Дмитрий оглянулся. Троица не перегородила ему путь к отступлению, и это показалось странным.
– О чем?
– О жизни, – усмехнулся детина. – Я майор Дегтярев, служба безопасности президента. – Он достал и развернул красную книжечку. – А это мои гвардейцы. Извините, что пришлось вас немного попугать, просто необходимая проверка на профпригодность. Если хотите, можем поговорить в вашей машине.
– Черт бы вас побрал! – искренне сказал Дмитрий.
– Совершенно с вами согласен.
– Если бы я догадался, что вы меня «щупаете»…
– Приказ, – развел руками майор Дегтярев. – Тест был необходим, зато мы убедились в ваших высоких кондициях. Завидую.
– Идемте в машину.
Дмитрий и представитель службы безопасности президента сели в кабину «Хонды».
– Слушаю вас.
– Курить можно?
– Я не люблю дым.
– Хорошо, потерплю. Итак, зная вас достаточно хорошо, сразу возьму быка за рога. Вы следите за местными новостями? Телевизор смотрите?
– Нечасто.
– Слышали что-нибудь о деятельности КОП?
Дмитрий задумался.
– Это что-то вроде комитета по воспитанию…
– КОП – Комиссия по перевоспитанию чиновников.
– Да, конечно, – вспомнил Булавин. – Эта организация недавно взялась освободить Вологду от коррумпированного чиновничества и с этой целью даже похитила какого-то важного начальника…
– Председателя торговой палаты.
– За участие в какой-то сделке.
– Он прикрыл канал незаконной торговли оружием.
– И что с ним сделали?
– Поскольку прямых доказательств, необходимых для следственных органов, не было, хотя все знали, чем он занимается, его заставили поработать несколько дней на одном из свинцовых рудников в Саянах.
Дмитрий засмеялся.
– Круто! И что же? Он сразу перевоспитался?
– Зря смеетесь. Он после возвращения сам пошел в органы и сдался, рассказав о своем участии в криминальных делах.
– Прекрасно, хороший результат. Но при чем тут я? Или вы решили меня тоже отправить на рудники? За что?
– Мы предлагаем вам работать в КОП, – остался серьезным собеседник.
– Что? – изумился Дмитрий. – Это шутка?
– Нет, – тем же тоном ответил майор. – Это конкретное предложение. Нашей организации нужны такие профессионалы, как вы. А стране остро необходима такая контора, как КОП. Говорю это со всей ответственностью.
– Но это же… незаконно.
– К сожалению, вы правы. Однако только таким способом мы сможем справиться с лавиной преступлений.
Дмитрий покачал головой, не сводя оценивающего взгляда с лица детины, оказавшегося работником президентской службы безопасности, потом понял, что тот действительно не шутит.
– Все это весьма неожиданно, майор. Мне надо подумать.
– Разумеется, выбор за вами. Единственное условие: о нашем разговоре никто не должен знать, даже ваш отец.
– Понимаю.
– Тогда до свидания. Завтра вечером мы вам позвоним. – Майор вылез из машины, затем приоткрыл дверцу и всунул голову в кабину. – Берегитесь младшего Калабриади, он недаром получил кличку Бешеный. Кстати, возможно, он станет одним из кандидатов на «перевоспитание» бригадой КОП. Всего доброго.
Хлопнула дверца. Дмитрий остался один.
– Чтоб вас черти драли! – вслух сказал он, но без раздражения, вдруг поймав себя на мысли, что предложение майора его заинтересовало.
