Схватку людей с посланником Палача, который сам себя называл Трангхой, тысяча вторым контролером линий, зрелищной назвать было трудно, хотя она была полна такого внутреннего напряжения и драматизма, что это ощутили все свидетели поединка.

Трангха понял, что перспективы у него незавидные, и согласился сыграть в еще одну игру, там самым подтвердив, что он достойный отпрыск своего «отца» – Игрока.

Игра же состояла в том, что палачоид-жмур охватывал Железовского своим телом, а тот должен был в течение определенного времени освободиться. Сошлись на пяти минутах. Трангха был так уверен в своей победе – еще ни одно существо не смогло сбросить с себя жидкокристаллический «саван», – что легко принял все условия.

Железовский, сосредоточенный и спокойный (у него начали потрескивать волосы от сильной ионизации), встал рядом с глыбой псевдочеловека, поддерживая мысленную связь с Ивором. Трангха раздался во все стороны, уплощаясь и разворачиваясь в металлическое «одеяло», и одним прыжком окутал Аристарха со всех сторон, «проглотил» его.

Тихо вскрикнула Мириам.

Остальные молчали, готовые прийти на помощь патриарху, хотя не представляли, как это можно сделать, не причиняя вреда самому Железовскому.

Ивор, сосредоточенный на внутреннем переживании, побледневший, ушедший в себя, полузакрыл глаза, прислушиваясь к мысленному шепоту Аристарха, шагнул ближе к металлической глыбе. У него тоже встали дыбом и начали искриться волосы на голове, а кожа лица засветилась изнутри и стала полупрозрачной.

Палачоид, «сожравший» Аристарха, поддерживающий форму тела человека, стал оплывать, покрылся пузырями, потерял очертания человеческой фигуры, замер. Но ненадолго. Его начали мучить конвульсии – «проглоченный» патриарх, очевидно, пытался сдвинуться с места, разорвать смертельные объятия Трангхи и освободиться, – он судорожно «переступил с ноги на ногу», переместился к стене, вернулся, сделал круг. Тело его непрерывно вздрагивало, шло рябью, то вспучиваясь, то проваливаясь само в себя. Некоторые металлические чешуи отрывались от тела, звучно шлепались на пол, втягивались обратно.

Так продолжалось три с лишним минуты. Напряжение росло. Люди, наблюдавшие за поединком воль человека и металлического монстра, чувствовали себя как во время шторма на корабле. Мощные пси-поля «раскачивали» пространство и воздействовали на сознание, так что оно начинало плыть и рваться.

Внезапно Ивор прыгнул к палачоиду, вонзил в его конвульсивно вздрогнувшее тело обе засветившиеся руки, скрылся внутри металлической глыбы.

Снова вскрикнула Мириам.

Мужчины, переглянувшись, придвинулись ближе к монстру, поглотившему двух человек.

– Я резану его по краешку, аккуратненько, – предложил Олег Борисович.

– Не спешите, – качнул головой Ромашин-комиссар. – Время еще не вышло… они живы… и мне кажется, что они побеждают.

Вспухающая и опадающая металлическая глыба вдруг застыла.

Люди замерли, не понимая, что это означает.

Глыба вздрогнула, потекла безвольно от «головы» к «ногам», словно тающая шоколадная масса. Затем скачком взметнулась вверх, разделилась на две глыбы, которые почти мгновенно приняли человеческую форму. Эти металлические люди пожали друг другу руки, повернулись к ошеломленно взирающим на них свидетелям поединка, лица металлолюдей просветлели, превратились в лица Ивора и Железовского.

– Как вам наши новые костюмчики? – поинтересовался Железовский хладнокровно.

– Ивор! – прошептала Мириам.

Все посмотрели на нее.

Молодой человек подошел к девушке, коснулся металлической рукой ее металлического кокона, и тотчас же бликующая пленка «савана» пошла рябью, стала жидкой, потекла, вливаясь в руку Ивора. Исчезла. Мириам шевельнулась, не веря свободе, попыталась подняться, но со стоном опустилась на пол.

– Ох, все кости болят!..

Толстый металлический «скафандр» распахнулся, освобождая Ивора, затем снова сжался, превращаясь в точную копию человека. Ивор подхватил девушку на руки, прижал к себе, поцеловал.

Мужчины наконец опомнились, бросились к Железовскому, заговорили разом. Аристарх сделал то же самое, что и Ивор, – освободил пленников от пленки палачоида, затем выбрался из его тела и лишь после этого позволил себя обнять и принять поздравления.

– Все-таки вы его задавили, – проворчал Марич, первым пожимая руку патриарха. – К стыду своему, я не верил. Как вам это удалось?

– Он силен, – признался Железовский, вытирая влажный лоб, – но совершенно туп. Пока он пытался раздавить меня в лепешку, я исследовал его интеллект и психику. Психика оказалась очень мощной, почти непробиваемой, а интеллект слабый, примерно уровня пятилетнего младенца. Правда, если бы не помощь этого мальчика, – Аристарх кивнул на счастливого Ивора, – я бы с этим чудом-юдом не совладал. Оно меня фактически заблокировало, я перестал воспринимать действительность, и тогда этот парень нашел единственный правильный выход – резонансную раскачку.

– Что это означает? – полюбопытствовал Марич.

– Стихи. Он пробился сквозь блок с помощью стихов, создающих резонансы пси-полей.

– Вот как? Неужели это помогло?

– Еще как! Особенно мне понравились его последние строки:

Мужчины переглянулись.

– Он поэт! – гордо подтвердила Мириам, соскальзывая с рук Ивора на пол.

– Молодец! – одобрительно проговорил Гаранин, похлопав Ивора по плечу. Подошел к Железовскому. – Черт, я вас уважаю! – Он сунул ладонь Аристарху. – Просто нет слов!

– Я не черт, – улыбнулся патриарх.

К нему подошли, разминая затекшие члены, освободившиеся Белый и Павел Жданов. Ромашин познакомил их, разговор стал общим, всех охватило радостное оживление, и внезапно прозвучавшие слова Железовского послужили для освободителей и бывших пленников холодным душем:

– Прошу прощения, судари и сударыни, у меня плохая новость.

Разговоры стихли. Все головы повернулись к человеку-горе.

– Мне удалось кое-что вытащить из памяти моего соперника, – продолжал Железовский. – Планы Палача таковы: ликвидация трансгресса и свертка Ветвей, вырождение Древа в кольцо времен.

– Вы правильно поняли? – хмыкнул Марич после паузы. – Не в вектор – в кольцо?

– Естественно, я могу и ошибаться, ведь это мой «вольный перевод» понятий, циркулирующих в памяти Трангхи. Однако мне кажется, я понял его правильно. И еще одно нерадостное известие: Палач отдал приказ своим эмиссарам во всех Ветвях взрывать хроношахты.

В бункере стало совсем тихо.

Ромашины переглянулись.

– Логично, – кивнул скульптор. – Если уничтожить все кванки Стволов, цепь хроносвязи Ветвей разорвется, и трансгресс перестанет функционировать как парамост пространственных перемещений.

– Скорее всего, он вообще исчезнет, – добавил Ромашин-комиссар, – или не появится как сложная техническая система.

– Но ведь он уже есть, – с недоумением сказал Олег Борисович. – Что значит – он не появится?

– Время – понятие неоднозначное, – сказал Павел Жданов. – Возможно, где-то существуют и абсолютные времена, но, сдается мне, Древо реализует только относительные. Ведь трансгресс создали наши потомки в очень далеком будущем, а им пользуются все, в том числе и мы, для которых он как бы еще не создан.

– Не понимаю…

– Я познакомлю вас со Златковым, создателем хронобура, он все объяснит.

– Но что нам делать теперь? – вернул всех Руслан к реальности. – Оператор свободен. Что дальше?

– Предлагаю посетить нашу вселенную, – сказал Железовский. – Сообща мы отыщем одного человека, Габриэля Грехова, и он гарантированно найдет выход из положения.

– Он ученый, эф-аналитик?

– Он экзоморф, – усмехнулся Железовский. – И похоже, если я правильно разобрался в вашей терминологии, он – бровей.

В подвале Полуянова снова стало тихо.

Потом присвистнул Гаранин. Но высказать свое отношение к прозвучавшим словам никто не успел.

Пол под ногами людей вздрогнул, из недр земли прилетел низкий постепенно затухающий гул.

Все замерли, прислушиваясь. Потом Марич, получивший по рации сообщение от дежурного, глухо проговорил:

– Вот и ответ… только что взлетел на воздух Ствол!

В доме Полуянова задерживаться не стали.

Марич связался с дежурным Спецкона, который открыл им защищенную от перехвата ветку метро прямо из дома комиссара на лунную базу, и ровно через две минуты после получения известия о взрыве хронобура все участники операции по освобождению пленников покинули негостеприимные владения Федора, оставив его в обморочном состоянии, но живым в том же бункере, где он держал заложников.

Когда они уходили, Мириам вспомнила о дриммере, находившемся в сейфе Полуянова, предложила забрать его, но Ивор отсоветовал.

– Дриммер уже не восстановится, – сказал молодой человек. – Он разрядился внутрь самого себя, когда я его останавливал.

– Я бы все равно его прихватила с собой, вдруг пригодится?

– Обойдемся.

На лунной базе увеличившийся отряд тоже долго не оставался. Обсудив с начальником Спецкона перспективы дальнейшего сотрудничества, Ромашин-комиссар собрал «хронодесантников» и предложил тем, кто устал, отказаться от похода.

Никто не возмутился такой постановкой вопроса, все понимали значение и серьезность предстоящих испытаний, но никто и не отказался от участия в походе. Таким образом, уходящих набралось двенадцать человек плюс «хронорыцарь» Петруха и плюс металлический псевдочеловек Трангха, превратившийся, по сути, в робота, послушного воле Ивора и Железовского.

Ромашин-скульптор остался. Ему предстояло еще долгое время отражать натиск воинства Палача, оставшегося на Земле этой Ветви. Кроме того, здесь оставались его жена Ярина и старики родители, которых тоже надо было защищать, а также Ясена, жена Павла Жданова, мать Ивора.

А вот Мириам решительно заявила, что ее долг – охранять оператора, где бы он ни находился, а так как все понимали чувства сотрудницы Спецкона, не приходилось сомневаться, что она пойдет за младшим Ждановым хоть на край света. Теперь у Надежды появилась подруга, что весьма обрадовало Руслана, слегка уставшего от постоянной опеки любимой женщины.

Перед отправлением Марич включил видеоинформ, и «хронодесантники» долго разглядывали в виоме неглубокую, но широкую воронку, покрытую пузырями радужно отсвечивающей субстанции, которая осталась на месте двухкилометрового «ананаса» Ствола. Уничтожить хронобур с помощью ядерного взрыва или аннигиляционных зарядов было трудно, поэтому диверсанты Палача, – вполне допустимо, что ими руководила Тирувилеиядаль, – применили слинг, генератор свертки пространства в «суперструну». В результате в радиусе трех километров от Ствола все хозяйство, его обслуживающее, в том числе защитные энергоустановки, исчезло вместе со зданием хронобура в одномерной «черной дыре», а в радиусе ста километров от этого места обратной ударной волной, образовавшейся из-за мгновенного схлопывания воздуха, были разрушены и сметены с лица земли десятки городов и поселков. Количество жертв при этом достигло четырехзначной цифры, и «хронодесантники» вдруг осознали на этом примере, с каким жестоким и циничным противником они столкнулись.

Палачу было плевать на то, сколько людей, других разумных существ, цивилизаций и вообще вселенных погибнет в результате его очередного хода. Его интересовал лишь конечный результат Игры.

Прощались недолго.

Проверили экипировку. Мириам обняла и поцеловала отца. Мужчины пожали руки остающимся, те пожелали уходящим удачи, и окончательно пришедший в себя Ивор вызвал трансгресс.

В оперативном зале лунной базы, упрятанной в толщах горных пород плато Ломоносова на глубине километра, бесшумно возникла ажурная труба «парамоста пространственных перемещений».

– С богом! – сказал Железовский.

– Каждый, кто отправляется, пусть скажет вслух: «Стас, забери меня отсюда», – посоветовал Ивор.

Раздался нестройный хор голосов:

– Стас, забери меня…

Команда «хронодесанта» оказалась в трубе трансгресса.

– Слушаю вас, оператор, – послышался мягкий бархатный баритон. – Куда вас доставить?

– На родину патриарха.

– Ко мне домой, – уточнил Железовский. – В «тупик». Координаты знаете?

– Мой старший брат отправил вас сюда, я отправлю обратно, в «тупик». Хотя, на мой взгляд, прямые хронопобеги Матричной Ветви «тупиками» называть некорректно.

– Что ты сказал? – удивился Павел Жданов. – О каких «тупиках» речь?

– Ветви, не имеющие квантового размножения, люди назвали «тупиковыми». По моим же сведениям, эти Ветви являются прямыми копиями Матричной Ветви, или Корня Древа Времен. Они развиваются обособленно, на квантовые копии не делятся, и количество их невелико – всего около двух десятков.

– Я этого не знал. А вы, Атанас?

– Я догадывался, – рассеянно ответил ученый, не принимавший участия в общих беседах.

– Я тоже не знал, – вмешался Ромашин, – однако предлагаю обсудить эту новость позже. Отправляйте нас, Стас.

– Как прикажете. Где предпочитаете выйти?

– На Земле, конечно, – буркнул Белый.

– Я имел в виду конкретные координаты точки высадки.

– У меня есть надежно защищенный схрон, – проговорил Железовский, – в недрах хребта Алинг-Гангри, под Тибетом. Если бы вы отправили нас туда…

– Дайте мне мысленную картинку… спасибо, я понял, где это. Поехали.

Свет в глазах «пассажиров» трансгресса померк… и вспыхнул снова спустя несколько мгновений, они же – миллионы лет падения сквозь бездны пространств.

Люди стояли тесной группой посреди гостиной бункера Железовского и озирались, восхищенные простотой переноса всей команды из одной Метавселенной в другую. Особого потрясения не испытали даже соотечественники Руслана, для которых преодоление колоссальных временных и пространственных бездн действительно становилось уже почти обыденным делом. Лишь Олег Борисович пробормотал, больше для себя, чем для остальных:

– Хотел бы я знать, как он переносит нас с такой точностью… а не дай бог промахнется, и мы выйдем внутри горы?

– Не промахнется, – скупо улыбнулся Ромашин. – Трансгресс – это уже не просто линия связи или тоннель метро и даже не «сверхструна», это принцип, пронизывающий все Ветви Древа Времен, средство контроля за поведением Игроков. Вот почему Палач намеревается его уничтожить.

– Располагайтесь, – широко повел рукой Железовский. – Я узнаю последние новости и попытаюсь отыскать моего друга. Захотите ознакомиться с нашей жизнью, включайте информ.

Он вышел.

Гости патриарха зашевелились. Те, кто еще не видел его секретного жилища, стали с любопытством осматриваться. Ромашин начал готовить стол, призвав на помощь женщин. Златков подключился к вириалу инка, располагавшемуся в кабинете хозяина. Гаранин подсел к Белому и Жданову и стал донимать их вопросами о смысле Игр, о моральной ответственности Игроков и о способах их воздействия на Ветви. К этой же группе, рассевшейся по креслам в гостиной, присоединились и Руслан с Маркиным и Пашей.

Однако отдых команды длился недолго. Не успели они пообедать, как вернулся Железовский. И не один. С ним в гостиную вошел невысокий, хрупкий на вид мужчина с шапкой черных, с проседью волос и черными, бездонными, всепонимающими глазами отшельника и провидца. Он оглядел компанию, сидевшую за столом, задержал взгляд на металлической туше Трангхи, затем на Иворе (тот вздрогнул и с удивлением раскрыл глаза шире), поклонился. Все разговоры за столом стихли.

– Прошу любить и жаловать, – сказал Железовский. – Габриэль Грехов.

– Кто из вас Игнат Ромашин и Павел Жданов? – спросил Грехов низким голосом.

Ромашин и Жданов переглянулись. Павел приподнялся:

– Жданов.

– А вы, очевидно, Атанас Златков? – посмотрел Грехов на ученого.

– Вы весьма проницательны, – с тонкой иронией сказал Златков.

Грехов едва заметно улыбнулся.

– Этого у меня не отнять. А вы – Ивор Жданов, оператор. – Он кинул взгляд на Ивора. – Я хотел бы побеседовать с вами. Остальных очень прошу не обижаться. Кое-какие вещи вам лучше не знать.

Он вышел.

Железовский развел руками.

– Ради бога, не сердитесь, я потом все объясню. Идемте в мой кабинет.

Ромашин, Ивор, Златков и Павел Жданов последовали за ним. Металлический псевдочеловек Трангха шевельнулся, вырастил ноги и, смешно переваливаясь с боку на бок, засеменил за делегацией.

В гостиной стало тихо.

– М-да! – промычал Олег Борисович. – Не нравится мне эта дискриминация…

– И мне, – мрачно поддержала его Мириам. – Мы тоже кое-что знаем и умеем.

– Не переживайте так, – философски заметил Гриша Белый. – В свое время я тоже обижался, когда мне отводили, как мне казалось, вторые роли. Пока не понял: каждый сверчок должен знать свой шесток. Каждый должен быть на своем месте. Паша Жданов всегда был вождем, а я всегда ему помогал. И без меня он точно не обошелся бы. Какие обиды? Пусть совещаются, они – лидеры, и это надо признать спокойно и без напряга. Все, что нам надо знать, мы будем знать. Главное – не подвести людей, хорошо сделать дело, ради которого мы все собрались.

– Правильно, – кивнул Руслан, подмигивая Надежде. – Мы все так думаем. Просто Олег Борисович никак не может забыть, что был полковником.

По лицам оставшихся в гостиной промелькнули улыбки.

– Ну вот, получил ни за что, – проворчал Гаранин. – Я же не о себе забочусь. Почему бы этим… э-э… лидерам не выслушать людей с опытом?

– Наш опыт тут неприменим, – покачал головой Руслан. – Мы даже еще не вышли на уровень судебного исполнителя, а масштабы Игры и вообще недоступны воображению. По крайней мере – моему.

– Игра идет на всех этажах мироздания, на всех уровнях, – добавил Белый. – Трудно сказать, где ее дыхание не отражается на судьбах миллионов живых существ. Уровень социума биологических систем – один из самых низких и, может быть, один из самых болезненных и жестоких. Но если Палачу не давать отпора в мелочах, он легко выиграет по-крупному.

Гостиной завладела тишина. Гаранин задумался.

– Вы правы, Гриша, – успокоилась Мириам. – В этой компании я согласна выполнять любые роли. Давайте-ка пить чай, я лично предпочитаю зеленый. Могу приготовить.

– Я помогу, – с готовностью поднялась из-за стола Надежда.

Мужчины объединились вокруг Белого, и Григорий рассказал им историю с предательством «своего» Федора Полуянова, в результате которого Павел Жданов, Атанас Златков и сам Белый оказались блокированными в «засыхающей» Ветви. Женщины принесли подносы с ароматно дымящимися чашками, пристроились к слушателям. Вскоре разговор стал общим. Всем было интересно выслушать друг друга и поделиться собственными наблюдениями. Когда очередь дошла до Руслана, в гостиной появились сосредоточенные Ромашин, Ивор, Павел Жданов и Железовский.

Все молча смотрели на вернувшихся, переводя взгляды с одного на другого.

– Вы словно заговорщики, – проговорил наконец Олег Борисович. – Что решило уважаемое собрание?

Ромашин покосился на товарищей.

– Собрание решило продолжать в том же духе. Первым делом надо вытащить из ловушки отца Ивора. Затем максимально освободить другие застрявшие группы, пока еще работает трансгресс. Когда у нас наберется достаточно сил для перехода на качественно иной уровень, тогда попробуем объявить Палачу предупреждение за грубую Игру. Возражения есть?

– Нет, – одновременно проговорили Белый и Руслан.

– Решение правильное, – добавил Олег Борисович. – А где же наш приятель Атанас? И этот ваш… экзоморф?

– Златков останется на какое-то время здесь. Грехов тоже не может пойти с нами, как и Аристарх. У них противостояние с местным эмиссаром Палача, которого они называют ФАГом – Фундаментальным Агрессором, – достигло кульминации. Нам придется решать свои проблемы самим.

– Может быть, мы им поможем? – предложил Белый. – А они потом помогут нам.

– Спасибо, друзья, – пророкотал Железовский, прижав к сердцу громадную ладонь. – Мы справимся. Извините, что не могу пойти с вами. Не поминайте лихом.

– Спасибо и вам, патриарх. – Белый пожал ему руку. – Могу сказать лишь одно: у меня дома вы всегда будете желанным гостем.

Все потянулись к Железовскому, благодаря его за помощь.

– Одна просьба, – сказал Гаранин, погладив себя по голому черепу. – Любое военное подразделение должно иметь командира, а раз мы военное подразделение…

– Я понял, – кивнул Ромашин, пряча в глазах улыбку. – Командовать парадом будем по очереди: я и Павел Жданов. Устроят вас такие командиры?

Олег Борисович в нерешительности дернул себя за ухо, посмотрел на Руслана. Тот засмеялся.

– Все в порядке, полковник. Они лучше разбираются в обстановке. В случае необходимости я помогу.

– Тогда о'кей, – с облегчением вздохнул Гаранин, вызывая общий смех.

Эта сцена слегка улучшила настроение отряда, поэтому уходили все без мрачных предчувствий.

Появление решетчатой трубы трансгресса уже восприняли как должное.