Глава 13
УММ ПО КРАЙНЕЙ МЕРЕ ДОЛЖЕН БЫТЬ УМНЫМ
Развлекательный центр Лос-Монегрос в испанской провинции Арагон Игнату не понравился, хотя и заставил себя уважать.
Первоначально его планировали построить еще в начале двадцать первого века в полупустынном районе, между Мадридом и Барселоной. Замысел устроил не всех, его долго согласовывали, но в конце концов строительство началось, и к две тысячи двадцатому году под Сарагосой возник целый город с тридцатью казино-отелями, четырьмя парками общей площадью в две тысячи гектаров, жилыми районами, гольф-клубом, конноспортивной школой, ипподромом, стадионом и аквапарком.
Таких комплексов в те времена насчитывалось всего три: американский Лас-Вегас, китайский «Великий Кормчий» и возникший чуть позже австралийский Айерс-Рок. Но Лос-Монегрос превзошел их по всем параметрам.
В принципе, почти таким, каким его задумывали, он и сохранился в двадцать четвертом столетии, разве что на месте старых жилых зданий выросли новые башни люкс-отелей. В остальном Лос-Монегрос остался масштабным городом отдыха и развлечений, который ежегодно посещали более сорока миллионов человек.
Ноэрана Бувану, сотрудника УВР, которого прочили в напарники Игнату, нашли в «шпионском» парке Spyland, в одной из беседок на берегу небольшого озерца. Охрана парка всполошилась, когда молодой парень, оставшийся один, просидел в беседке неподвижно более сорока минут, но было уже поздно. Служители парка обнаружили его мертвым. Вскрытие показало, что его убил «шершень» – кластер нанитов, имеющий всего одну конкретную программу: остановить сердце определенного человека. После этого «шершень» самоликвидировался, но следы его работы остались: Ноэран Бувана, во-первых, имел антинанитную защиту, встроенную в костюм (которая почему-то сработала запоздало), а во-вторых, неплохой экстрарезерв, позволивший ему бороться какое-то время с проникшим в тело молекулярным роботом. Но справиться с атакой он не смог.
Игнат предъявил в полицейском отделении Лос-Монегроса удостоверение капитана ФСБ, и ему показали видеозапись, сделанную в парке системой контроля.
Ноэран Бувана появился у озера один, потом подошел к беседке, где расположились с банками пива трое мужчин, присоединился к ним. О чем они беседовали, камера не зафиксировала.
Потом мужчины встали и ушли, а Ноэран остался сидеть с видом человека, решающего в уме какую-то сложную задачу. Видимо, именно в этот момент и случилось нападение «шершня», поддержанное атакой на пси-уровне кем-то из собеседников Ноэрана.
Впрочем, это мог быть только Ульрих Хорст, сидевший со своими сообщниками. Его было трудно узнать, так как он отрастил бородку и усы, но Игнат опознал его, обладая способностью идентифицировать любого человека.
Зачем Ноэрану понадобилось встречаться с Ульрихом, когда он мог вызвать группу захвата, Игнат не понял. То ли индеец хотел удостовериться, что перед ним беглец, то ли понадеялся на собственные силы. Факт оставался фактом: Ульрих опередил сотрудника УВР, убив его без всякой жалости.
Игнат прогулялся по аллеям парка, посматривая на сверкающие башни в центре города, над лесом, добрался до отеля, где останавливались Ульрих Хорст со товарищи. Уже было известно, что Ульрих зарегистрировался здесь сутки назад под именем Бультерьер и всю ночь провел с девушками, после чего поиграл в казино, выиграл и направился в парк, где к нему и подошел Ноэран Бувана.
– Покажите мне номер, где останавливался господин Бультерьер, – попросил Игнат.
– Ваши полномочия, сеньор? – вежливо сказал черноволосый унисекс – фантом инк-администратора отеля.
Игнат показал удостоверение.
– Номер уже осматривали, – поклонился унисекс, повел рукой. – Идемте, я вас провожу.
Они поднялись на семидесятый этаж, сопровождающий открыл дверь, и Игнат вошел.
Номер был из разряда люкс, трехкомнатный, из его окон открывался великолепный вид на территорию Лос-Монегроса, и Игнату самому захотелось пожить здесь пару дней, не думая о поиске всякого рода преступников.
Он обошел все три комнаты с роскошным интерьером, полюбовался огромной кроватью в спальне, включил экстрасенсорику.
Действительно, в номере побывало много людей, но следы Ульриха все же сохранились. Игнат видел их как багровые паутинки, оставшиеся на предметах, которых касался Хорст-младший. Больше всего световых паутинок накопилось в спальне, что не было удивительно, и общая атмосфера здесь была визгливая, но не агрессивная: Ульрих «отдыхал» после «тяжких трудов».
Игнат поблагодарил гида, спустился в холл отеля и вдруг почувствовал короткое касание взгляда, в котором прятался цепкий профессиональный интерес.
Заработала внечувственная пси-сфера, выделила из толпы людей мужчину в синем унике официал-полицейского, разглядывающего холл. В принципе, ничего необычного в этом не было, по центру в настоящее время шаталось множество представителей власти разного уровня, и многие из них просто выполняли свою работу. Но этот полисмен в звании обер-ефрейтора почему-то больше всего интересовался Игнатом. Хотя и делал вид, что находится в отеле по своим делам.
Игнат вышел на площадь перед отелем, смешался с толпой.
Полицейский тоже вышел из здания, последовал за Ромашиным в отдалении.
Игнат сел в такси, не выпуская его из виду, приказал инк-пилоту следовать к метро.
Здание отеля, создающее ложное ощущение полной прозрачности, провалилось вниз вместе с площадью, заполненной гуляющими, и парком.
Полицейский затерялся на фоне бликующих конструкций центра.
Игнат вызвал бригаду поддержки:
«Девятка, оглядите горизонт».
«Приступаем», – ответили ему.
Такси влилось в негустой поток машин малого класса, движущийся к метро. Воздушных хулиганов здесь не водилось, так как территория комплекса контролировалась местной аэроинспекцией, не допускающей «щенячьих» игр в воздухе.
Ответ глядачей УВР, использующих глобальные спутниковые сети, пришел через полторы минуты, когда такси-пинасс начал опускаться к пилону с алой буквой «М» на крыше.
«За вами следует белый флайт „Рено“. В кабине двое».
«Понял, спасибо».
«Прикрытие прислать?»
«Не надо».
Такси приземлилось на пятачке возле ажурной колонны с вращающимся зеркальным шаром наверху. Игнат вылез, сделал бросок ко входу в метро и встал за блестящим щитом информационного табло, глядя на толчею взлетающих и садящихся машин на площади.
Появившийся белый флайт «Рено-футур» не стал приземляться, а сразу метнулся к башенке метро. Из него выпрыгнул давешний полицейский, смуглолицый, красноволосый, с женственной фигурой, бросился в зал отправления, расталкивая прохожих.
Игнат покачал головой.
Кто бы за ним ни следил, действовал он топорно и непрофессионально, в то время как спецслужбы применили бы в первую очередь современную технику, позволяющую вести объект скрытно, на больших расстояниях и в любую погоду. Следовательно, пришла мысль, полицейский не принадлежит к тайным сыскарям, имея к Ромашину, так сказать, частный интерес.
Он не успел увидеть, кто его задержал.
Игнат перешел в темп, вывернулся из-за спины смуглолицего, перехватил руку и прижал к себе так быстро, что тот даже пикнуть не успел.
Со стороны вряд ли кто заметил это сложное движение, большинство входящих в зал пассажиров видели только тесно обнявшуюся пару.
– Тихо! Кто ты?!
– Ой!.. Й-а-а… от… пус… ти… – Полицейский заговорил по-испански.
– Не шевелись, сломаю шею! – сказал Игнат по-английски. – Кто ты?!
– Хосе Кааб… Кабреро… служж… охраны казино…
– Кого выслеживаешь?
– Я никого не… – попробовал возмутиться взмокший обер-ефрейтор.
Игнат тряхнул его так, что у того лязгнули зубы.
– Отвечай!
– Мне приказали…
– Кто? Что?
– Он предъявил удостоверение офицера Европолиции…
– Имя!
– Бульти… Бультерьер.
Игнат беззвучно выругался.
Бультерьером назвался Ульрих, регистрируясь в отеле.
– Что он тебе приказал?
– Следить за человеком…
– Имя?
– Игнат Ромшин. Показал фото…
– Он приказал… пасти… Игната Ромашина?
– Да, да, Ромшина, я его заметил, хотел сообщить…
– Помолчи! – Мысли закружились снежной пургой. Главная из них была: откуда Ульрих мог знать, что я буду в Лос-Монегросе?! Но на них стали оглядываться, и Игнат выдохнул в ухо полицейскому: – Отбой приказу! Заявишься в свое Управление и доложишь о Бультерьере. Иначе вылетишь с работы, это я тебе обещаю. И последнее: по какому номеру ты должен был сообщить обо м… о Ромашине?
– Не помню… номер в мобике…
– Покажи!
Полицейский вывернул запястье руки, показал браслет инфора, соединявшего в себе функции мобильного видео, инка, навигатора и записной книжки.
Игнат вывел на окошко браслета цифры последнего вызова, затем усилием воли, не касаясь сенсоров управления, стер все записи мобика.
– Ты понял? Немедленно доложи начальству о своих контактах с Уль… господином Бультерьером. Иди!
Полицейский вздрогнул и как сомнамбула двинулся из зала, навстречу потоку входящих пассажиров. Скрылся за их спинами.
Игнат присоединился к ним, встал в очередь; свободных кабин не было. Пока стоял, вспоминал последнее расставание с Лилией, когда он почувствовал слежку.
В тот день задержать наблюдателей не удалось, поскольку он был не один и не хотел пугать спутницу. Но вообще это состояние поднадзорного объекта начинало бесить. Судя по всему, Ульрих Хорст действительно начал охоту за семьей Ромашиных, дав своим клевретам задание отслеживать местонахождение ее членов. Но для простого смертного он слишком много знал. Чтобы отследить перемещение обыкновенного человека, спецслужбы использовали спутниковые навигационные системы и средства индивидуального контроля, замкнутые на компьютерную Сеть. Этого было вполне достаточно.
Однако отследить агента подобных служб было уже далеко не просто, потому что он сам пользовался поддержкой всего технического комплекса, позволяющего ему менять документы, одежду, информационные каналы и даже обличья.
В случае же с Игнатом проследить за его передвижениями по Земле и Солнечной системе и вовсе было проблематично.
Во-первых, в его распоряжении была мощная база ФСБ, наработанная в течение сотен лет межгосударственных войн и военных конфликтов, позволившая Службе безопасности стать надежным инструментом и гарантом защиты человечества.
Во-вторых, Игнат не просто опирался на технику специального назначения, но и чувствовал потоки внимания, пронизывающие весь человеческий социум, и мог легко уйти из-под наблюдения. Он так жил, опираясь на внутренние резервы психики, потенциал которой превышал возможности любого человека.
Впрочем, об этом Игнат не задумывался, считая свои способности данностью, которой вполне могли обладать другие люди.
Мысли вернулись к Хорсту.
Ульрих явно опирался на таинственную структуру, обладавшую очень и очень мощным информационно-энергетическим потенциалом. Эту структуру необходимо было адекватно оценить, найти пределы ее возможностей, отследить и нейтрализовать. И ключом к реализации этого замысла мог стать номер мобика, который сообщил Игнату полицейский из Лос-Монгроса.
Метро выпустило пассажира в финиш-зал.
Игнат вышел на площадь в Рязани, привычно вызвал служебный транспорт и связался с отцом:
– Папа, нужен совет.
– Ты где? – отозвался Артем; судя по мелькавшим за его спиной смутным оранжевым теням, он находился на Марсе.
– Лечу домой. Был в Лос-Монегросе. Встретил одного интересного человека. Ульрих знает, что я иду по следу, и предугадывает мое появление.
– С чего ты взял?
– За мной следил местный полицейский и даже пытался позвонить своему патрону. Я узнал номер мобика, по которому он хотел вызвать Ульриха.
– Или сообщников.
Игнат подумал, нехотя признался:
– Возможно. Хотя мне кажется, что это номер Ульриха.
– Допустим. Что дальше? Ты хочешь позвонить ему?
– Да, – кивнул Игнат.
– Не торопись, мы подключим к тебе обойму перехвата. Просто позвонить ему не имеет смысла, предлагаю подготовить «авось».
– Мне хотелось бы…
– Захватить Ульриха в одиночку.
– Н-ну…
– Доложись Кириллу.
– Хорошо.
– И все-таки с чего ты взял, что Ульрих тебя «нюхает»? Откуда он вообще мог узнать о твоей роли в этом деле?
– От Ноэрана. Похоже, прежде чем убить его, Ульрих допросил парня и вытянул какие-то сведения. А Ноэран знал, что мы будем работать в паре.
Артем задумался.
– Это недоказуемо.
– Тем не менее я «нюхаю» слежку уже третий раз. Ты за собой не замечал «хвост»?
– Пока нет.
– Он наверняка вспомнит и о тебе, и о маме. Она согласилась временно покинуть Землю?
– Завтра я сопровожу ее на Полюс.
– Все равно ей нужна будет охрана.
– Не волнуйся, маму мы защитим. Какие у тебя планы?
– Побываю на верфи, осмотрю «Бигль». Пообщаюсь с Лилией, она обещала ввести меня в курс своих теоретических построений.
– Познакомишь?
Игнат слабо улыбнулся.
– Непременно.
– Мы с мамой не достучались до Лам-ки. Не отзывается наш «джинн».
– Я знаю, где его можно поискать.
Артем вопросительно вгляделся в лицо сына.
– На родине гиперптеридов, – продолжил Игнат. – Ты рассказывал, что Лам-ка выстроил там целый оазис и даже создал копию мамы.
– К сожалению, я попал туда через метро Червей, но с тех пор все выходы «червивого» метро закрылись.
– Один сохранился.
– Где? – не поверил Артем.
– Я был в гостях у Селима фон Хорста и видел Червя. Точнее, его «скелет». Но Селим сказал одну интересную фразу: «Мост еще работает». Тогда я не понял, что он имел в виду, а теперь понимаю. Попробую уговорить Селима отправить меня в мир гиперптеридов.
Артем покачал головой.
– Я против. А вдруг оттуда нет выхода в нашу Метавселенную?
– Будто ты не рисковал.
– Это было давно, да и рисковал я только…
– В тех случаях, – подхватил Игнат насмешливо, – когда риск был оправдан, и вообще мы жили иначе, а сейчас другое время.
Артем помолчал, разглядывая лицо сына, взгляд его стал грустным.
– Ты меняешься, мальчик. И я не знаю, хорошо это или плохо. Но рисковать надо с головой, иначе можно остаться без нее.
Игнат посерьезнел.
– Обещаю, пап.
– До связи. Придешь проводить маму?
– Обязательно.
Виом с изображением головы отца растаял.
Игнат дождался, пока флайт сядет возле дома, позвонил Лилии:
– Привет.
– Ой, доброе утро, – светло улыбнулась девушка; лицо у нее было заспанное.
– Ну вот, опять разбудил, – огорчился он.
– Ничего, давно пора вставать. Я поздно легла, вот и результат. Через десять минут буду готова.
Игнат засмеялся. К своему новому амплуа консультанта Федеральной Службы безопасности Лилия отнеслась с таким самоотречением, что была готова изменить сложившийся ритм жизни и по первому вызову лететь куда угодно.
– В твоем распоряжении час. В девять пятнадцать буду ждать тебя в метро Калининграда.
– Хорошо, – кивнула девушка. – Спасибо.
Игнат выключил мобик, поколебался немного, но все же набрал номер отдела VIP-охраны:
– Парни, напоминаю о сопровождении Лилии Эллин.
– Не беспокойтесь, командир, – ответили ему. – Держим на контроле.
Дома Игнат искупался, переоделся, побеседовал с инком, сортировавшим поступающие по электронной почте сообщения, и отправился в Калининград.
Лилия появилась на пороге финиш-зала ровно в пятнадцать минут десятого, опровергая древние суждения о женской «точности». На ней был белый уник с широким красным поясом и таким же воротником. Сумочка через плечо. И сияющий взгляд.
Игнат подал ей букетик ландышей, галантно поцеловал пальцы.
На щеки девушки легла краска. По-видимому, ей редко дарили цветы, и она просто смущалась.
– Благодарю.
Игнат подхватил ее под руку.
– План такой. Сейчас мы летим на Балт-верфь, осматриваем фрегат «Бигль», который подвергся атаке нанитов, и беседуем с экспертами. Потом летим к тебе домой, и ты просвещаешь меня насчет УММ.
– Зачем?
– У меня есть кое-какие смутные подозрения насчет его деятельности. Ты либо развеешь их, либо дашь пищу для анализа.
– Как скажете, товарищ командир.
Игнат засмеялся, поцеловал вздрогнувшие пальцы девушки еще раз, и у него стало хорошо на душе.
Они вышли из метро.
«Отбой прикрытию», – мысленно вызвал он отдел охраны, заметив зависший над площадью куттер «Вольво» с красными молниями по бортам: это был аппарат персонального сопровождения важных персон, одной из которых была Лилия Эллин.
Куттер поднялся в небо.
Молодые люди сели в подлетевший флайт «Пежо», вызванный Ромашиным заранее, и аппарат взял курс на побережье Гданьского залива, где располагалась верфь.
Особых открытий от посещения поврежденного фрегата Игнат не ждал, однако ему хотелось побеседовать с экспертами и ощутить атмосферу диверсии, плохо представимой на расстоянии.
Их встретили перед ангаром готовой продукции, предоставили гида-витса, не отличимого от живого человека.
Игнат не стал осматривать территорию верфи, сразу направился к фрегату, занимавшему почти весь ангар сборочного цеха.
Корабль, выглядевший весьма внушительно, произвел на Лилию большое впечатление.
– Какой большой! – сказала она.
– Это еще не самый большой корабль Даль-разведки, – сказал Игнат. – А спейсеры Погранфлота еще больше.
– Я никогда не видела космолеты вблизи. Только по видео.
Они прошли по пандусу к кормовым люкам фрегата, глядя на суету серьезных мужчин и женщин в униках технического персонала верфи, поднялись в рубку корабля, где так же работали специалисты-люди и витсы.
Лилия – глаза на пол-лица – принялась осматриваться, почти не реагируя на пояснения гида.
Игнат прислушался к тонкополевому эфиру, заполняющему огромный корпус корабля, и явственно почуял дыхание иной физики, «осевшей» на теле фрегата. Да, повредил молектронные системы и инконику корабля нанитный «червь», но управлял этим «червем» явно не человеческий разум. Базой которого, по всем ощущениям, было абсолютное равнодушие к миру людей.
Игнат очнулся.
Почему его психика отреагировала на невидимое глазу нарушение законов «нормальной» физики именно таким образом, он не знал, но был уверен, что не ошибся.
Эксперты ничего нового сообщить не смогли.
По их мнению, атака нанитов не должна была привести к столь печальным последствиям, так как фрегат имел достаточно серьезную антивирусную защиту. Однако после всестороннего изучения обстоятельств нападения специалисты сделали вывод, что защиту, во-первых, кто-то отключил. Всего на несколько секунд, но и этого хватило, чтобы нанитный «червь» проник в «мозг» корабельного инка, минуя барьеры и полевые мембраны.
Во-вторых, внимание самого инка в этот момент тоже кто-то отвлек, вбросив запороговую задачу типа «буриданов осел». Инк начал взвешивать решение: устранить возникшую неисправность с помощью наличествующих средств или звать на помощь, – и промедлил, не включил вовремя резервную антивирус-систему.
На вопрос Игната: «Кто мог загрузить компьютер фрегата столь необычной задачей?» – эксперты точного ответа не дали. По их суждению, это мог быть только очень продвинутый инконик, знавший слабые стороны компьютерной техники.
Либо человек, свободно проникающий в компьютерные сети волевым усилием, подумал Игнат.
Он и сам мог подсоединяться к инк-сетям с помощью мысленного сосредоточения, но возможности неведомого организатора нападения на верфь удивили и его. Этот человек демонстрировал владение просто гигантским экстрарезервом, и, скорее всего, это был Ульрих Хорст, бывший заключенный.
– Поняла, что здесь произошло? – поинтересовался Игнат у спутницы, когда они покидали верфь.
– Умный теракт.
– Что? – удивился он.
– Теракт с применением высоких технологий. В принципе, чтобы повредить любой объект, даже самый технологически совершенный, достаточно применить грубое взрывное устройство.
– Бомбу не пропустила бы охрана, – возразил Игнат.
– Зачем бомбу? В пяти километрах от верфи стоит старый морской маяк. Достаточно установить на нем «голый» стрингер, направить на верфь и включить.
Игнат остановился, сжав руку девушки.
– Точно! Стрингер сформирует «суперструну», которая перейдет в состояние одномерного объекта и разрежет все, что попадет под луч, как нож масло! Защита фрегата не была настроена на отражение сжатия пространства в «струну»! – Он спохватился, заметив морщинку между бровями Лилии, отпустил руку. – Но террористы пошли другим путем, более сложным. Почему?
– Может быть, они хотели показать, что им доступны и более тонкие методы работы?
– Работы, – хмыкнул Игнат. – Я бы не стал называть их действия работой.
– Извини, я оговорилась.
– Что еще тебе показалось необычным?
– Там очень неуютно. – Лилия передернула плечиками. – Даже воздух мерцает и дрожит, будто пронизан каким-то излучением.
– Излучение бы заметили.
– Я образно выразилась. Фрегат можно починить, но я бы на нем не полетела.
– У меня примерно такое же ощущение. Диверсию учинили люди, но руководили ими не люди. Скорее всего, негуманы. – Игнат замедлил шаг перед флайтом, на котором они прилетели на верфь. – Может, это все-таки твой УММ вмешался?
Лилия улыбнулась.
– Издеваешься?
Он помог ей забраться в аппарат.
– Ничуть. В рубке фрегата я почувствовал удивительное холодное равнодушие, с каким действовали диверсанты. Это нечеловеческое равнодушие. Кого мы знаем из негуман? Маатане и орилоуны ни нас к себе не пускают, ни сами никуда не летают. На Земле им делать нечего. Гиперптериды и иксоиды?
– Они давно ушли.
– Вот! Мы знаем только пережившую их цивилизации технику, боевых роботов, моллюскоров и «джиннов». Но если бы здесь появились моллюскоры, разрушений и жертв было бы намного больше. Это не они. Значит, остается только твой загадочный УММ.
– Не знаю, – покачала головой Лилия. – УММ по крайней мере должен быть умным.
– А он и продемонстрировал свой потенциал, хитро повредив фрегат. Который, кстати, собирался лететь к ВП. А ВП может быть только делом рук УММ.
– Но ты же сам говорил, что есть жертвы. Кто-то охотится на людей, убивает их. УММ не должен этим заниматься! Он выше!
Игнат пожал плечами.
– Значит, он опирается на исполнителей с больной психикой, типа Ульриха Хорста.
Флайт поднялся в небо.
– Мало ли какие расчеты руководят твоими умманоидами, – добавил Игнат.
– Кем? – удивилась Лилия.
– Надо же как-то называть представителей УММ? Пусть будут умманоидами. Или тебе не нравится?
– Нравится.
– Ну и славно. Летим к тебе? – Игнат затаил дыхание, так как вопрос таил подвох: насколько Лилия доверяет ему, чтобы согласиться на его визит? До этого она дважды отказывалась приглашать Ромашина в гости.
Но она ответила просто, не задумываясь:
– Хорошо.
Добрались до метро Калининграда, любуясь старинными зданиями центра города и воздушными башнями на берегу бухты. Игнат сделал это специально, хотел убедиться, что за ними нет слежки, а мог бы использовать и метро верфи.
Метро перенесло их в Клин, явно уступавший Калининграду высотой зданий.
Проснулась обойма охраны, запросила инструкции по сопровождению Лилии Эллин. Но Игнат поблагодарил командира группы и отпустил до вечера, сообщив, что Лилия Эллин находится под его опекой.
За куттером от метро до жилой башни на берегу реки Сестры никто не следил, и Игнат вздохнул с облегчением. Было бы совсем грустно чувствовать себя «под колпаком», кто бы за ним ни наблюдал: сам Ульрих Хорст, его сообщники или умманоиды.
Лилия открыла дверь квартиры.
Вошли.
Игнат остановился на пороге, разглядывая водопад и ручей, текущий прямо ему под ноги.
Лилия искоса посмотрела на него, и тотчас же водопад, скалы и ручей пропали, созданные иллюзией видеопласта. Объявилась обстановка прихожей с гнутыми по особым лекалам стенами, с множеством странных ниш и выпуклостей, образующих некий символический узор.
Одна из выпуклостей внизу, над полом, выдавила две пары тапочек. Вторая раскрылась дверцей шкафа, встроенного в стену, куда Лилия бросила сумочку. Третья выпуклость превратилась в зеркало.
Хозяйка сбросила туфли, упорхнула в бытовой отсек квартиры.
– Проходи, я сейчас.
Игнат, озираясь, проследовал в гостиную.
Здесь царил необычный порядок, основанный на пластичных видеоконструкциях. Интерьер комнаты был продуман до мелочей и, судя по всему, отражал желание хозяйки жить в ногу со временем.
Гостиная была небольшой, метров на тридцать пять, но ее «дымящиеся» стены необычной конфигурации, «небесной голубизны и летучести» потолок, «ледяной» пол создавали иллюзию необъятности и безмерной дали, а стоящие на полу пушистые «облачные» диваны и кресла, а также летающие «одуванчики» каких-то меняющих форму скульптур заставляли вспоминать деловые пристрастия Лилии: все-таки она была ученым-ксенологом и всю жизнь изучала инобытие.
Она появилась через несколько минут в легкой туманно-золотистой тунике (без лифчика, что тут же отметил острый глаз Игната), держа в руках бокалы с какой-то оранжевой, с зелеными бликами, жидкостью.
– Держи, это релакс-коктейль, очень вкусная штука на основе природных компонентов, трав и плодов. Меня дед научил готовить, когда я еще маленькая была. Пойдем в рабхауз?
– Куда? – не понял Игнат.
– В кабинет. Дед его рабхаузом называл.
– Мне все равно. Можем побеседовать и здесь.
– В кабинете я покажу тебе кое-какие компьютерные зарисовки.
Они вышли из гостиной, отражавшей пропорции каких-то иных математических законов, миновали хозблок и оказались в ином мире, где царствовала совсем другая – фрактальная – геометрия.
Не то чтобы Игнат растерялся, но был шокирован, когда вокруг выросли многослойные зеркальные пленки, отразившие его и Лилию, уходившие в бесконечность, где можно было потеряться и раствориться без следа.
Ничего твердого, основательного, привычного глаз здесь не видел. Все было зыбко, неустойчиво, призрачно, и любое движение вызывало тихую бурю отражений в зеркальных лоскутах, повторяющих каждую позу и жест гостя.
– Нравится? – спросила Лилия. – Или лучше убрать?
– Я вижу, ты любишь неземную геометрию.
– Диссипативные гармонические ряды. Этот интерьер настраивает меня на работу, повышает тонус.
– Мой тонус повышает обычный земной пейзаж. Хотя изредка хочется иных ландшафтных сочетаний. Я даже пугаюсь, что мне нравятся странные неформы.
– Бесформенность?
– Нет, я не могу назвать это бесформенностью. В снах я часто вижу композиции, которые можно принципиально назвать неформами. Мама говорит, что я вижу мир, где жили гиперптериды, так как она когда-то контактировала с «джинном» Лам-кой.
– Твоя мама тоже сотрудничала с ФСБ?
– В каком-то смысле, – усмехнулся Игнат. – А вообще она родилась на Полюсе Недоступности, где мы с тобой побывали и где ее встретил отец. Просто мама попала на Землю в самую горячую пору войны с «джиннами», потом с моллюскорами и была все время с отцом. А он был безопасником. Почему ты спросила об этом?
– Твоя мама могла пережить стрессовые ситуации, и это отложилось в ее психике на генетическом уровне.
– Ты думаешь, я мутант?
– Нет, не думаю, – смутилась Лилия. – Но твои сны отражают какие-то реалии, переживания отца или мамы, это же очевидно. Мне тоже снятся странные сны, и я уверена, что их база заложена еще дедом, потому что его не раз могли убить, а потом он стал проводником ангелоидов.
– Отец рассказывал мне об этом, – кивнул Игнат. – Через твоего деда с моими предками действительно разговаривали наши потомки, которых он называл ангелоидами. Запись беседы хранится в банке данных конторы. А ты какие видишь сны?
Лилия снова смутилась.
– Не знаю, как это передать словами. Если ты видишь неформы, то я вижу… м-м… перетекание качеств. Понимаешь?
– Не совсем.
– Я вижу, как твердое становится мягким и исчезает вовсе, как горячее становится холодным…
– Синестезия, – определил он, – смешение чувств. Со мной тоже такое бывает. Я начинаю видеть предметы изнутри, ощущать потоки излучений, колебания полей. Могу даже осязать запахи и видеть кожей.
– Во сне все по-другому…
– Согласен. Тему мы затронули интересную, но меня сейчас больше занимает наш УММ. Что это такое конкретно?
Лилия допила коктейль, повела рукой, и тающая текучесть пространства кабинета уступила место привычным, мерцающим изнутри стенам. Проявились изящный прозрачный столик, «кактус» вириала инка, ниши с объемными витейрами, зеркала, статуэтка в виде змеи, стоящей на хвосте, но с головой женщины.
– Еще будешь?
– Нет, спасибо, – отставил бокал Игнат.
– Мне придется начать издалека.
– Я весь внимание.
– Тогда слушай и вникай, – строго сказала девушка. – Если что будет непонятно – спрашивай.
Игнат с готовностью кивнул.
