Переславль-Залесский
ВОРОБЬЕВ
Он падал в бездну космоса уже тысячу лет и все никак не мог достичь дна. Впрочем, космосом это странное, постоянно меняющееся пространство он называл больше по привычке, так как сравнить его было не с чем. Не хватало ни знаний, ни словарного запаса. А началось все со взрыва и вспышки черного света, после которого Панкрат долгое время летел сквозь огонь, дым и боль, терзающую распухшее клубом дыма тело, но более всего – глазные яблоки и уши, единственные не превратившиеся в дым органы. Почему он оказался в эпицентре взрыва, Панкрат не помнил, как ни напрягал память. Попытался было бороться со своим новым положением и потерял сознание от дурноты, но и после этого не оставил попыток сориентироваться и осмыслить, что произошло и куда он падает. Каждая такая попытка бросала его в пламя боли и беспамятство, но он был упрям и настойчив, и в конце концов периоды болевых ощущений стали сокращаться, а потом наступил момент, когда он вылетел в гулкую черноту с редкими огоньками звезд и – не видимыми, а ощущаемыми интуитивно твердыми предметами.
Падение прекратилось.
Панкрат висел, а может быть стоял или лежал, в центре черной сферы, не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой, и отдыхал, разглядывая «космос». Попытался пошевелиться, ожидая укола боли и потери сознания, но ощутил лишь короткий приступ тошноты, говоривший, что у него появился желудок. И вдруг почувствовал, что на него кто-то смотрит.
Напрягся, выдергивая голову из вязкой трясины тишины, получил-таки очередной болевой удар, но успел услышать чей-то рокочущий вибрирующий голос:
– Не спеши, воин, мешаешь собирать твои осколки…
Сознание померкло и вернулось через какое-то время, и, хотя перед глазами по-прежнему стояла темнота с редкими вспыхивающими и гаснущими звездочками, Панкрат понял, что неизвестному «мастеру мозаики» удалось собрать осколки его тела, которое действительно казалось состоящим из кусочков стекла и керамики, связанных ниточками артерий, а в них пульсировала не кровь, а горячий кисель. И еще он осознал, что лежит на чем-то твердом и холодном, как могильная плита.
– Теперь выкарабкивайся сам, – прилетел откуда-то изнутри желудка тот же доброжелательный раскатистый голос. – Будь осторожен и терпелив.
– Кто… ты? – задал вялый мысленный вопрос Панкрат. – Ангел-хранитель?
– Не ангел, но хранитель. Прощай.
– Постой…
Но голос втянулся в желудок, порождая судорогу, от которой сознание Панкрата померкло. Прошло не одно столетие, прежде чем погрузившийся в небытие и выныривающий оттуда, как пловец из воды, Панкрат смог выплыть и выбраться на «твердый берег». Открыл глаза.
Он лежал на голом цементном полу в позе ребенка в утробе матери, со связанными за спиной руками и связанными ногами. Помигал, привыкая к показавшемуся слишком ярким свету лампочки над дверью.
Помещение, судя по лестнице, ведущей вверх, к квадрату люка, было погребом. Стены кирпичные, неоштукатуренные. У стен ящики, полки с банками и бутылками, бочки, доски. Потолок низкий, из бетонных плит, с фестонами пыли. Не погреб – подвал.
Как он в нем оказался?
Панкрат напрягся, пытаясь собрать воедино разбегающиеся мысли и ощущения, осколки памяти, и сквозь очередной приступ дурноты вспомнил наконец свой бой с Телегиным, допросы в милиции и встречу с Валентином Асламовым. Застонал от бессильной ярости.
Асламов оказался предателем! И никто об этом не знал! Если не предупредить руководство Катарсиса, его ждет провал!
Но как это сделать? И кто ему помог выкарабкаться из комы после разряда «глушака»? Не сам же Асламов…
Панкрат попробовал пошевелить пальцами рук и едва не обмочился от слабости. Застонал, теперь уже от унижения. Еле ворочая языком, проговорил глубокомысленно:
– Так хорошо все начинается, а кончается жидко…
Засмеялся, чувствуя боль в груди, потом вспомнил совет неизвестного лекаря, расслабился и заставил себя думать о приятном. Медитация сказалась мгновенно: он уснул!
Проснулся через час (воскресла способность точно отсчитывать время без часов), чувствуя слабые ростки бодрости. С трудом сел, прислонился спиной к бочке. Захотелось пить и есть.
– Эй, кто-нибудь! – позвал он, облившись потом от слабости и не слыша своего голоса.
Никто не отозвался.
– Тюремщик, паскуда! – хрипло позвал еще раз Панкрат. – Покажись и развяжи, я в туалет хочу!
Где-то послышались голоса, шаги, звякнули запоры, откинулась толстая дубовая крышка люка, и в подвал спустились двое мужчин, в которых Панкрат с изумлением узнал Валентина Асламова и Михаила Васильевича Погребко. Присвистнул.
– Мать вашу!.. Так вы из одной команды?! Как же я раньше не догадался!
Вошедшие переглянулись.
– Ничего не понимаю! – сказал озабоченным тоном Погребко. – Он же был в шоке! Я думал, мы тут обнаружим хладный труп.
Асламов огляделся, прислушиваясь к чему-то, поводил носом из стороны в сторону, будто принюхивался, и с любопытством посмотрел на пленника.
– Как в сказке: чую, чую русский дух… А ведь здесь кто-то побывал, Михаил Васильевич. Сам он вряд ли пришел бы в себя. Ведь так, Панкрат Кондратович? Раскрой секрет, кто тебя навещал?
– Дед Пыхто, – с иронией ответил Панкрат.
– Да не мог никто сюда пробраться, – запротестовал Погребко. – О подвале мало кто знает, а ключи у меня.
– И все же кто-то оставил здесь следы, – покачал головой Асламов, еще раз пройдясь по подвалу. – Нарушена полевая структура. И сделать это мог только… – Директор рыбзавода остановился перед сидящим Панкратом, выдавил слабую улыбку. – Он тебе что-нибудь передал?
Панкрат вспомнил раскатистый голос «желудка», который принял за собственный бред. Значит, в подвале действительно побывал какой-то человек, для которого не существовало замков, дверей и стен. Он и вывел его из шока, подпитав энергетически и очистив сознание от бредовых видений.
Асламов кивнул, прочитав ответ в глазах Воробьева.
– Можешь не отвечать, майор. Здесь был кто-то из волхвов. Весь вопрос в том, почему он тебя не освободил. Не успел или не захотел? Или рассчитывал вернуться? – Валентин оглянулся на переминавшегося с ноги на ногу Погребко. – Боюсь, ваш схрон стал ненадежен. Сюда могут заявиться друзья майора. Его необходимо перевезти в другое место. Хотя, постойте… кажется, у меня появилась замечательная идея. Не устроить ли нам здесь засаду? Одним ударом убьем двух зайцев.
– Сучий потрох! – с трудом выговорил Панкрат. – Гнида!
– А вот и нет, – серьезно ответил Асламов. – Я агент для особых поручений секретаря Совета безопасности России. Естественно, служу Проекту… хотя в Катарсисе об этом пока не догадываются. Занимаюсь ликвидацией мешающих Проекту людей. К сожалению, Панкрат Кондратович, произошел сбой, Телегин должен был лишь сообщить вам дезинформацию, но он перестарался и погубил себя и вас. Ликвидировать вас я собирался позже.
– Спасибо. – Панкрат растянул губы в ненавидящей усмешке. – Весьма признателен. Только ошибаешься ты, Витязь дерьмовый, в оценке ситуации, волхвы знают, кто ты на самом деле.
– Не-а, – качнул головой Асламов. – Они чересчур заняты своими архиважными делами, строят защитный эгрегор России. Хотят создать великую духовную империю – Святую Русь. По их мысли, она должна быть построена на принципах непрагматичного отношения к природе и человеку, на принципах увязывания частного интереса с интересами общины и Рода, на принципах совести и справедливости… – Валентин прервал речь, пренебрежительно махнул рукой. – Это утопия, майор. Идеалы всеобщего равенства и благоденствия – миф, опасная иллюзия. Волхвы ищут путь к Благодати, которой просто не существует в нашей Вселенной. А вот цели Проекта достижимы.
– Валентин Юрьевич, – позвал Погребко от двери.
– Сейчас идем, – откликнулся Асламов, нагнулся к Панкрату. – Что ты хотел спросить, майор? Вижу по глазам, что хочешь, но не решаешься. Валяй, задавай, отвечу – в качестве компенсации за временные неудобства.
Панкрат стиснул зубы, сдерживая проклятие, закрыл глаза, глухо спросил:
– Что такое Проект?
– Неужели это важней всего на свете? – удивился Асламов. – Разве тебя не волнует твоя собственная судьба?
– Моя судьба в руках Бога. Не увиливай, Витязь. Не хочешь отвечать, не отвечай, только не бреши. Терпеть ненавижу ложь!
– Ложь – это всего лишь намеренное искажение информации, причем иногда она – благо. Но я не буду тебя обманывать, нет смысла. Ты либо будешь работать со мной и дальше – на Проект, разумеется, либо…
– Понятно.
– Проект же слишком глобальная вещь, чтобы о нем можно было сказать в двух словах. Попробую, конечно. Во-первых, Проект «новой русской» Революции предполагает планомерное разрушение культуры России. Кстати, один из элементов этого разрушения виден невооруженным глазом – успешная ликвидация отечественного кинопроката в России, замещение его видеопродукцией Запада. Во-вторых, разрушение армии, системы образования и науки и в конце концов захват власти. Могу подсказать, каким образом будет выполняться план. Сначала мы, естественно, нейтрализуем Сопротивление, службы Катарсиса, уничтожим лидеров духовных общин, защитную систему, экстрасенсов и волхвов. Затем изменим состав правительства, ликвидируем криминальные группировки…
– Даже так? – усмехнулся Панкрат.
– Это логично, так как нынешний криминалитет серьезно мешает осуществлению наших планов. Затем мы зомбируем Думу и Совет Федерации, и власть у нас в руках.
– Так просто?
– Конечно, не просто. Но будет именно так, как я сказал.
– Каким же образом вам удастся зомбировать всю Госдуму? Неужели вы продолжаете производство «глушаков»?
– «Глушаки» – вчерашний день психотроники, да и системы типа «лунный свет» – тоже. Кстати, об этих игрушках знает и президент, и премьер, а не только спецслужбы. На их месте я бы запретил исследования в этой области, чреватые непредсказуемыми последствиями. В царской России не зря существовало подчиненное императору отделение охранки по надзору и уничтожению слишком опасных изобретений, почему бы и нам не создать такие же?
– И что же вы придумали вместо «лунного света»?
– Живые управляемые системы. Например, для зомбирования Думы понадобится усилитель пси-излучения, которым станет один из храмов Черного Лотоса. Классная идея! Уже начались эксперименты. Следующий – попытка воздействия на депутатов Госдумы и состоится…
– Валентин Юрьевич! – недовольно напомнил о себе Погребко.
– Да, иду. – Асламов шагнул к лестнице, оглянулся. – Даю тебе три часа на размышления, майор. Вольному воля, как говорится, но лучше бы ты согласился работать с нами добровольно. Все равно ведь будешь работать, но уже зомби, «тающим» роботом, а они долго не живут.
– Я хотел бы поговорить с главным в вашей системе.
– На данный момент я главный. В моем подчинении взвод «тающих».
– Заслуженный вожак стада, – хмыкнул Панкрат. – А повыше тебя есть кто-нибудь?
– Разве что секретарь Совбеза, но он не станет с тобой разговаривать, Панкрат Кондратович, не льсти себе надеждой. Слишком… э-э…
– Мелкая сошка?
– Что-то вроде этого. Время пошло, майор.
Асламов и Погребко вылезли из подвала, люк закрылся.
Панкрат остался сидеть на полу с головной болью и ощущением бессмысленности своей попытки разговорить предателя. Да, он узнал много, но, судя по всему, никому не успеет передать полученные сведения. И все же что-то здесь было не так. Складывалось странное тревожащее впечатление, что Асламов сообщил слишком много секретных данных, о которых не должен был знать даже будущий сотрудник. Тем более он не должен был выбалтывать подробности Проекта приговоренному к смерти. Или у него был какой-то хитрый расчет? Какой? Чего он добивался, рассказывая бывшему телохранителю важнейшие тайны Проекта?..
Панкрат попытался встать, скривился от боли в затекших ногах, посидел немного и снова принялся ворочаться, пытаясь встать и ослабить узлы на руках. Сдаваться и ждать смерти было не в его правилах. Однако связали его умело, так что он не мог ни разогнуться, ни освободить руки, стянутые в локтях, и в конце концов перестал напрягаться и напрасно тратить силы. Оставалась слабая надежда, что, перед тем как зачитать приговор, его развяжут, а уж тогда можно будет показать все, на что он способен… при почти полном отсутствии сил.
Произнося про себя последние слова, Панкрат мрачно усмехнулся, прислонился к штабелю ящиков, пахнущих уксусом, и вдруг почувствовал, как по рукам пробежали маленькие лапки. Дернулся, сбрасывая с руки мохнатое тельце. Раздался писк.
Крысы!
– Брысь! – зашипел он без особого отвращения. – Я еще живой, приходите позже.
Но его окрик не помог. Крыса вернулась и снова начала возиться за спиной, касаясь лапками рук.
– Пошла вон! – заорал Панкрат, падая боком на пол, и внезапно осознал, что крыса… грызет веревку!
Замер, прислушиваясь к возне за спиной. Крыса действительно теребила зубами веревку, стягивающую локти и запястья пленника, изредка тыкаясь мордой в пальцы. Через минуту веревка ослабела, Панкрат пошевелил руками и почувствовал, что они свободны…
