Глава 15
Первая потеря

Если бы не постоянное дневное бдение на ВВЦ, отнимающее много энергии и душевных сил, Ратников, наверное, встречался бы с Ириной и днем. Во всяком случае, наверняка нашел бы лишних полчаса-час, чтобы сходить с ней пообедать в кафе. Девушка нравилась ему все больше, он прекрасно отдавал себе отчет, к чему это может привести, и… не мог и не хотел себя сдерживать. К тому же он понимал, что такие яркие, красивые и неглупые девушки – редкость и что он будет последним кретином, если позволит кому-либо перейти ему дорогу.

В пятницу они встретились вечером в четвертый раз, сходили в «Табакерку» – в московских театрах выступали приезжие артисты, как и всегда летом, но пьеса на современную тему под названием «Посланник», привезенная Днепропетровским театром оперетты, была хороша, и молодые люди не пожалели, что потратили вечер на поход в театр. А в субботу утром Ира позвонила сама и предложила Терентию провести день на пляже.

– Куда поедем? – только и спросил обалдевший от неожиданности Ратников, собираясь как раз ехать на ВВЦ.

– В Строгино, на залив, – предложила Ира. – Я была там с подругой несколько раз, мне понравилось. На берегу сделали зону отдыха, можно и купаться, и на водных мотоциклах погонять, и на серферах.

– Х-хорошо, – махнул рукой на работу Ратников. – Жди, я заеду через час.

– Лучше подхвати меня по пути, чтобы не тратить время. В половине одиннадцатого я буду у метро «Щукино».

– Слушаю и повинуюсь!

Ира повесила трубку, а Терентий с минуту таращился в пространство, силясь сообразить, что бы это значило: он стал своим или для Ирины поход на пляж ничего особенного не представляет? – потом очнулся и начал торопливо переодеваться. Мама уехала к родственникам в Казань, и он уже почти неделю пользовался сомнительной свободой холостяка, испытывая некоторый дискомфорт от того, что никто не заставляет его по утрам пить травяные настои. Оглядев себя в зеркале и оставшись довольным внешностью, он позвонил Славику:

– Привет, лейтенант. Тебе придется сегодня взвалить на свои широкие плечи мои командирские обязанности. Режим тот же, расстановка сил без изменений. Если что – свистни, я приеду.

– Слушаюсь, командир, – ответил Славик, озадаченный перспективой. – У тебя проблемы со здоровьем?

– В самую точку, лейтенант.

– А что мне ребятам сказать?

– Так и скажи – у командира поехала крыша.

Славик хмыкнул.

– У меня уже такое было, когда я с Валюхой познакомился. Все боялся, что отобьют. Молодежь нынче ушлая пошла, подметки на ходу рвет. У нее за спиной институт и аспирантура, а у меня – школа милиции. Чуешь разницу? Не сочувствую, командир, наоборот, завидую. Удачи тебе.

– Умный ты больно, – проворчал Ратников.

– Не беспокойся, справимся, – добавил лейтенант.

– А вот я почему-то беспокоюсь. Будьте внимательней. Приеду, как только освобожусь.

Терентий прихватил спортивную сумку с ластами и маской, бросил туда махровое полотенце, волейбольный мяч, пару журналов и спустился вниз, к гаражам. Вывел свою видавшую виды «Харизму» и поехал в Строгино.

Ира ждала его на тротуаре возле выхода из метро, одетая в нечто сверхмодное – не то сарафан, не то комбинацию с маленьким облегающим лифом и глубоким V-образным вырезом. На ногах у нее были белые босоножки с ремешком, обвивающим лодыжку. В руке она держала пляжную сумочку. На голове шляпа, волосы уложены.

Девушка сняла очки, и Терентий задохнулся от прилива ошеломляющей радости, еще раз пережив мгновения гордости – за то, что она ждала именно его, и одновременно ревности – так как он еще не имел права называть ее «своей» девушкой.

– Долго ждала? – распахнул он дверцу машины.

– Только подошла, – весело отозвалась Ира, усаживаясь. – Подруга уже на пляже, место нам заняла.

Ратников огорчился, не слишком горя желанием знакомиться с подругами Ирины, но сделал вид, что все идет нормально.

– Ну и отлично, не будем выбирать, где прилечь. А денек сегодня хороший.

Машина пересекла Строгинский мост, Терентий поставил ее у тротуара недалеко от заправки, втиснув «Харизму» между старым «мерином» и новенькой «Ладой» четырнадцатой модели, и молодые люди, захватив сумки, двинулись к заливу в потоке других таких же любителей позагорать и отдохнуть в черте города.

– В следующий раз поедем в Подмосковье, – сказал Ратников. – Я знаю в двадцати километрах от МКАД прекрасное место: песчаные карьеры с чистейшей водой, со дна ключи бьют, а кругом еловый лес.

– Поедем, – согласилась она легко, и Ратников снова пережил окрыляющее чувство мимолетного счастья, подумав, что ему невероятно повезло. Очевидно, он все-таки нравился спутнице, иначе она не принимала бы его ухаживания столь простодушно и естественно.

Подружкой Иры оказалась рыжеволосая толстушка по имени Ольга, предпочитавшая больше лежать под тентом, а не загорать под жаркими лучами июньского солнца. С любопытством окинув Ратникова взглядом, она шепнула Ире: «А он ничего!» – сняла с двух лежаков свои вещи, и Ратников с Ириной расположились рядом. Разделись и, переглянувшись, побежали купаться.

Несмотря на отсутствие свободного времени, Терентий успел неплохо загореть и ничем не отличался от других парней, поглядывающих на его загорелую подругу с фигурой богини.

Они поплавали, погонялись друг за другом, нечаянно, а иногда и намеренно обнимаясь и касаясь друг друга руками, и вышли на берег вполне довольные установившимся взаимопониманием. Ира не шлепала его по рукам, не отплывала в сторону и не сердилась, когда Терентий случайно дотрагивался до ее груди или бедра, и это чувство обоюдного ожидания – хотя о каких-либо фривольных намеках не помышляли оба – согревало его и заставляло бережнее относиться к девушке и к своим поступкам и словам.

Ольга встретила их с бутылкой фанты, и хотя Ратников ни фанту, ни пепси, ни другую химию не пил, все же ради исключения сделал глоток, чтобы не обидеть толстушку, щебечущую какие-то благоглупости.

Полежали под солнцем, перекидываясь ленивыми фразами, отвечая на вопросы Ольги. Потом Ратникову это надоело, и он предложил всем пойти поиграть в волейбол. И в это время к ним подошли двое парней в шортах, загорелые до бронзового оттенка. Один был типичным блондином с мощным торсом, хотя и слегка заплывшим жирком, второй, в кепочке-бейсболке, был смугл, имел замечательный арабский нос и усы.

– Привет, Ираида, – сказал он, оглядывая Ратникова изучающим взглядом. – Салют, Олена. Кто это с вами?

– Привет, Арик, – не обрадовалась Ира, смутившись. – Это Терентий, он работает… – Она перехватила предупреждающий взгляд Ратникова и нашлась: – В одной охранной конторе. Терентий, это Арик… Аркадий Бычков, мой друг. И Вован.

Ратников шевельнул рукой, сел. Настроение упало. Он знал, что у Иры есть поклонник, к которому мать девушки относилась благосклонно, но понятия не имел, как сама Ирина относится к нему. Под определением «друг» могло прятаться все, что угодно, от друга детства до любовника и жениха. Эйфория от кажущейся нарастающей близости улетучилась, а собственные надежды и оценки вдруг показались Ратникову смехотворными.

– Я тебе звоню-звоню, – продолжал Арик, небрежно подав Терентию вялую руку, – а ты вся в мечтах. Надежда Петровна говорит: то ты на ВВЦ, то в ресторане, то в клубе, то еще где. Опасно ведь в наше время ходить одной.

– У нее, наверное, охранник появился, – хмыкнул мускулистый Вован, тоже разглядывающий Ратникова. – Не жидковат ли?

Ратников встал, внутренне усмехнувшись, подал ему руку. Не ожидавший этого Вован протянул свою и попал в клещи. Выпучил глаза, попытался сопротивляться, но не выдержал, хрюкнул, позеленел, и Ратников пожалел парня, отпустил руку, хотя вполне мог раздавить ему ладонь. Сказал, приятно улыбаясь:

– Извините, не расслышал, что вы сказали.

Вован потряс кистью, спрятал ладонь под мышку, на широком сонном его лице проступило удивленное выражение. Арик посмотрел на него озадаченно, перевел взгляд на Терентия, сузил глаза.

– Не хочешь пободаться, охранник? Покажи, чему вас там учили в вашей конторе.

– Мой наставник говорил: самое плохое – хорошо делать то, чего вообще не следует делать, – сказал Терентий, все так же улыбаясь. – Пляж – не додзё, где можно демонстрировать свое воинское умение.

– Красиво бубнишь, – покрутил головой Арик. – А как говорил мой предок: кто красиво говорит, тот или больной, или слаб в коленках.

– Мальчики, сейчас же прекратите! – строго сказала Ира. – Арик, не нападай на людей, если не знаешь, чем они ответят.

– Да чем он мне может ответить? – скептически поднял бровь смуглолицый. – Разве что какой-нибудь вычитанной мудростью.

– Спасибо за комплимент, – слегка поклонился Ратников. – Признаюсь, люблю читать умные книжки. Но и ответить могу… адекватно.

– Да ну?! Неужели?! Ну-ка, попробуй.

Аркадий сделал стремительный выпад рукой-клювом, собираясь одним движением снять с Терентия плавки, но он плохо знал принцип «бревна и соломинки», и Ратников успел не только ускользнуть от щипкового захвата, но и ответить не менее быстро и сбросить с головы противника бейсболку.

– Да вы что!.. – рассердилась Ира.

Ольга засмеялась.

Вован-блондин хрюкнул, осознав, что произошло.

Аркадий ошеломленно подхватил кепку, глянул на обманчиво расслабленного Ратникова и, видимо, что-то понял. Растянул узкие губы в бледной улыбке.

– Надо же! Оказывается, охранников натаскивают по дзюдо.

– Ну что вы, это всего лишь гимнастика, – мягко поправил Ратников. – «Мягкий» уровень ответного движения, танец, так сказать. Может, не будем все-таки углубляться в практику? Ненароком и травму получить можно. Давайте лучше поиграем в волейбол.

– На попятную пошел, что ли, охранник? – не принял мирного предложения Арик, не обращая внимания на попытки Иры угомонить его. – Всего-то, наверное, и знаешь этот самый «мягкий» танец?

– Предпочитаю игровые виды спорта, – ответил Ратников, не зная, как выйти из положения. Конфликтовать не хотелось, но и пасовать перед пацаном, возомнившим себя суперменом, было бы неправильно.

– Да что ты пристал к человеку? – возмутилась Ольга. – Он же тебя не трогает. Пойдемте действительно покидаем мячик.

– Меня он не трогает, – согласился Арик. – Но он пристал к м о е й девушке как банный лист! – Палец парня уперся в грудь Ратникова. – И терпеть это я не намерен! Пусть убирается, пока цел!

Ира покраснела под взглядом Терентия, шагнула к Аркадию.

– Прекрати! Я не твоя девушка! Какая муха тебя укусила? Зачем ты затеваешь ссору?

– Как это не моя?! – картинно удивился Арик. – А что же тогда целовалась со мной, позволяла даже…

Хлестко прозвучала пощечина.

Арик отшатнулся, схватившись за щеку, глаза его сделались бешеными.

– Вот, значит, как?! Мы знакомы шесть лет, и ты меня – по морде?! А появился этот красавчик, и ты готова прыгнуть к нему в…

Лязгнули зубы: Ратников легонько щелкнул по челюсти парня снизу вверх, так что тот прикусил язык. Его дружок попытался было ударить Терентия кулаком по затылку, но промахнулся и ойкнул, пропустив незаметный укол костяшкой пальца в солнечное сплетение. Присел на корточки, хватая ртом воздух. Арик тоже ударил – в стиле шотокан, ребром ладони и локтем, но Терентий перехватил его руку особым приемом и повел согнувшегося парня с пляжа, приговаривая:

– Никогда не хами неизвестным тебя людям, щенок! Никогда не хвались своим мастерством! На любого крутого мастера найдется еще более крутой. Никогда не унижай девушку, а тем более ту, которую любишь! И, наконец, последнее: никогда больше не появляйся в доме Хвостовых! Понял?

– От… пус… ти! – выговорил побледневший Аркадий.

– Понял, я спрашиваю?

– По… понял…

– Вот и замечательно. А теперь – вон отсюда, щенок!

Ратников швырнул парня в кусты и, не оглядываясь, отправился обратно, понимая, что отдых сорван.

Подруги ждали его, привстав на цыпочки среди отдыхающих, не обративших особого внимания на инцидент. Напарника Аркадия видно не было, он успел прийти в себя и гордо удалился.

– Что ты с ним сделал? – в один голос поинтересовались девушки; в глазах Ольги читались удивление, восторг и любопытство, глаза Иры были грустны и задумчивы, но особого осуждения капитан в них не прочитал и слегка ожил.

– Ничего я с ним не сделал, отпустил, велев больше не хамить.

– Не надо было его так… унижать, – заметила Ира.

– Тогда он унизил бы тебя. Да и меня тоже. А я не исповедую принцип непротивления злу.

– Это когда ударили по щеке – подставь другую? – деловито уточнила Ольга.

– Примерно так.

– Ой, я тоже так считаю. А вы, оказывается, сильный, Терентий! С двумя справились!

– Сильные люди всегда соблюдают принцип непротивления, – покачала головой Ира. – Некрасиво получилось.

– Согласен, некрасиво, – кивнул Ратников. – Но, с другой стороны, непротивление злу в любой форме – это смерть человечества! Мой наставник говорил: высший образец непротивления становится добродетелью только тогда, когда человек имеет силы для сопротивления.

– Здорово! – захлопала в ладоши Ольга. – Вы все сделали правильно, Терентий. Ребята, мне жарко, побежали купаться. Хорошо, что Арик ушел, он такой зануда и задира!

– Иди, я не хочу, – отказалась Ира.

– Ладно, я сейчас. – Оля умчалась.

– Я понял так, что в твоих глазах я безнадежно проиграл, – сказал Ратников. – Жаль. Не я начал первым, я бы никогда не позволил себе…

– Не оправдывайся, – улыбнулась девушка. – Он ведь правду сказал. Мы с ним…

– Стоп! – поднял он руку. – Я не хочу знать больше того, что знаю.

– Но ты мог подумать…

– Уже подумал.

– Вот видишь, – огорчилась она.

– Вижу. – Он шагнул к ней, протянул руку. – Пошли окунемся?

Ира заколебалась, взяла его руку.

– Обещай мне…

– Обещаю всегда защищать тебя от подонков! – прервал он ее. – Всеми доступными мне способами.

Несколько мгновений она вглядывалась в него завороженно-тревожно, недоверчиво и вместе с тем с надеждой, затем глаза ее просияли, она поцеловала его в подбородок и потянула за собой.

– Не стой как столб!

И они побежали к воде.

А через полчаса, когда все трое собрались-таки поиграть в волейбол, зазвонил сотовый телефон Терентия. У него екнуло сердце. Звонить мог кто угодно, даже мама, но мысль была – что-то случилось! Он взял трубку.

– Командир, приезжай, – заговорила трубка голосом Славика. – У нас ЧП.

– Что?! – сжал челюсти Ратников.

– Вадик погиб!

Ратников мгновение смотрел перед собой ничего не видящими глазами, потом бросил одно слово: «Еду!» – и начал собираться. Ольга не обратила на это внимания, Ира же посмотрела тревожно и вопрошающе.

– Ты уезжаешь?

– Да, – отрывисто бросил он, сваливая в сумку вещи, натянул брюки, шагнул в сторону от пляжа и вернулся. – Извини, Иришка, мне срочно надо…

– Я поняла. Что произошло?

– Убит мой сотрудник. Вечером созвонимся. Не обижайся.

Она подошла ближе, взяла его за локоть.

– Мне с тобой нельзя?

– Нет.

– Тогда обязательно позвони вечером… или лучше приезжай, я буду ждать. – Девушка внезапно положила руку ему на плечо и поцеловала.

Ратников на миг прижался щекой к ее руке и поспешил прочь, унося сожалеюще-подбадривающий взгляд Иры и вкус ее поцелуя на губах.

Тело Вадика – сержанта Вадима Шагурина обнаружили у ограды ВВЦ, за зданием павильона номер тридцать шесть, в котором традиционно выставлялось оборудование для переработки сельхозпродукции. Как он там оказался, что делал, почему не доложил дежурному о смене района патрулирования – никто не знал. За полчаса до того, как замолчать на час и семь минут – что и послужило причиной тревоги, Славик сразу начал искать сержанта – тот сообщил, что заметил подозрительно знакомую личность и пошел за ней. Славик попытался уточнить, что это за личность, но Вадик не ответил. Вполне возможно, он наткнулся на одного из похитителей, пытавшихся несколько дней назад захватить Иру Хвостову.

Ратников осмотрел тело подчиненного, на лице которого застыла гримаса удивления и страха, а также виднелись следы удушья.

– Его задушили?

– Никаких следов насилия, – покачал головой врач-криминалист группы подполковник Ройфман. – Следы на шее – следы его собственных пальцев. Парень пытался понять, почему не может дышать. Впечатление такое, будто у него внезапно случился спазм легких. Он действительно перестал дышать.

Ратников недоверчиво посмотрел на подполковника.

– Как это может быть?

– В жизни все может случиться, – философски пожал плечами кряжистый, спокойный, вислоносый Ройфман. – Даже то, чего не может случиться в принципе. Я уже тридцать восемь лет занимаюсь трупами, капитан, и отвечаю за свои слова. Ты когда-нибудь видел, чтобы человек проглотил стоваттную электрическую лампочку?

– Нет!

– А я был свидетелем.

– И все же Вадик… э-э… сержант Шагурин был абсолютно здоров!

– Я и не говорю, что он был болен. Но умер он таки от удушья. Конечно, вскрытие уточнит картину летального исхода, но ненамного.

– Может, это яд?

– Может. Но вряд ли. Яды действуют на организм по-другому.

– Когда он умер?

– Смерть наступила примерно полтора часа назад.

Ратников еще раз глянул на синевато-бледное лицо Вадика, отозвал в сторонку Славика.

– Вы здесь все осмотрели?

– Обижаешь, командир, – угрюмо ответил лейтенант; смерть приятеля подействовала на него угнетающе. – Обшарили весь район. Ничего, никаких следов, ни одного свидетеля. Точнее, есть один свидетель, водитель мусоровоза, который ошивался неподалеку, но он видел только черный «мерс».

– На черном «мерине» ездит Савагов.

– Ну и что? Я тоже подумал, что Вадик пошел за ним и, может быть, что-то заметил, но доказательств никаких.

– Отвратительно!

– Чего уж хорошего. Мы даже ту ниточку – с кастингом не можем прицепить к Савагову, хотя знаем, что заказал его он. Уверен, господин заместитель гендиректора наверняка связан с похищением девчонок, но фактов нет.

– И все же гибель Вадима – это его прокол, если только Савагов и в самом деле причастен к похищению восемнадцатилетних девочек. Не спускайте с него глаз! Кому-то же он отправлял приказ по «мылу» – «забрать девок». Вот этот кто-то и должен проявиться.

– Что ты доложишь генералу?

Ратников оглянулся на суетившихся возле тела сержанта экспертов и молча стоявших в сторонке других членов группы.

– Все будет так, как должно быть, даже если будет иначе. Остаешься за старшего, я поеду на ковер.

Славик кивнул и отошел.

Ратников постоял еще немного, ощущая растущую в душе растерянность и неверие в случившееся, тряхнул головой и поспешил к машине. Из кабины позвонил начальнику Управления. Приймак вопреки ожиданиям оказался на рабочем месте.

– Слушаю.

– Товарищ генерал, это Ратников. Погиб сержант Шагурин.

Короткое молчание.

– Когда?

– Полтора часа назад. Тело нашли недавно.

– Ройфман там?

– Плюс эксперты и представитель прокуратуры.

– Разобрались, в чем дело?

– Официальное медицинское заключение будет после вскрытия. Улик… никаких.

Опять молчание и наконец:

– Жду с объяснениями.

Ратников посидел, сгорбившись, за рулем, вздохнул глубоко и тронул машину с места. Думал он о том, что не должен был идти на пляж с Ирой, несмотря на вполне логическое оправдание: он «защищал девушку от возможных покушений». Окажись он в нужный момент на ВВЦ, гибель Вадика, возможно, удалось бы предотвратить.

Валерий Павлович Приймак ходил по кабинету, посасывая трубку, одетый в обычный гражданский костюм. Оглянулся на вошедшего капитана, вернулся за стол.

– Докладывай.

Ратников остался стоять у стола, сжато рассказал все, что знал сам, о гибели Вадима и о собранном материале. Замолчал, продолжая стоять по стойке «смирно» и выжидательно глядя на генерала. Тот потер пухлой ладонью лоб, поморщился.

– Одни предположения… и ни одного мало-мальски достоверного факта. Нужны факты, капитан, железные доказательства причастности этого Савагова к похищению девочек. Где эти доказательства? Электронное письмо и заказ на проведение фиктивной телекомпанией кастинга – еще не свидетельство криминальной деятельности Савагова. Кстати, ты уже нашел причины похищений девочек? Если их крадут в качестве заложниц с последующим требованием выкупа, то где эти требования?

Ратников помолчал.

– Может быть, девчат вербуют за границу и увозят негласно?

– Ты у меня спрашиваешь?

Ратников сжал зубы, но глаз не отвел.

Приймак посмотрел на него изучающе.

– Ты работаешь на ВВЦ уже неделю, капитан. Где результаты? Смерть сержанта Шагурина – не результат!

Ратников молчал.

– Короче… – Начальник Управления потер лоб ладонью, достал из стола таблетку, положил под язык. – Я закрываю дело. Папа давно интересуется, чем занимается твоя группа, а я не могу прийти к нему и доложить, что мои люди даром едят хлеб. Сворачивайся, капитан. В понедельник положишь на стол подробнейший отчет о работе группы и о причинах гибели сержанта.

– Валерий Павлович, – сказал Ратников просящим тоном. – Товарищ генерал, дайте мне еще неделю. Есть кое-какие соображения, зацепки… Я не хотел говорить раньше времени… Но я попробую потянуть за ниточки и выйти на убийц Вадима… сержанта Шагурина. Похищений на ВВЦ больше не будет, уверяю вас. Тот, кто этим занимался, не станет рисковать, зная о нашем присутствии на выставке. Он будет искать другие каналы и районы…

– Уже нашел, – буркнул Приймак. – Мне доложили, что девушки восемнадцати лет исчезали и в Подмосковье, и на Псковщине, и в Ярославле, и в Новгороде. Так что это дело крупней, чем мы думали, капитан. Тем не менее по какой-то причине Папа требует не вмешиваться… – Валерий Павлович замолчал.

– Директор знает о похищениях?

– Я лично докладывал ему об этом, без подробностей, не сообщая о твоих оперативных разработках, но он мне заявил… Короче, капитан, ты все понял, иди и разбирайся со всеми службами по поводу гибели сотрудника. Потом отзывай своих пинкертонов.

– Это неправильно, – покачал головой Ратников. – Папа не может запрещать нам делать свое дело, на него явно кто-то давит.

– А если и так, то что? Наше дело исполнять приказы.

– Наше дело – честно служить Отечеству.

Генерал усмехнулся.

– Что-то раньше ты не произносил таких высокопарных слов, Терентий Георгиевич. Патриотизм – это хорошо, да только за ним часто прячется меркантильный расчет. Если бы у тебя был план…

– У меня есть план, Валерий Павлович. Если бы еще знать, кто надавил на Папу, кто ему звонил…

– Ему многие звонят: президент, министр обороны, премьер, начальник президентской администрации, мали ло кто еще.

Ратников подобрался.

– Савагов встречался с Калошиным.

– Ну и что?

– Но до этого ни один из замов гендиректора ВВЦ и даже он лично не встречались с начальником администрации! Это не их уровень.

– Ерунда! Калошин имеет право вызвать любого…

– В том числе Папу.

Генерал подвигал языком таблетку во рту, задумался.

– Дайте мне дней пять-шесть, Валерий Павлович. Если ничего за это время не произойдет, я готов понести любое наказание.

– Это за нами не заржавееет, я и так должен буду наказать тебя за допущение гибели сержанта… Ладно, иди работай. К пятнице положишь мне на стол голову того, кто крадет девочек… или свою.

– Есть, товарищ генерал!

– Свяжись с Баграмяном, он даст тебе фактаж о пропаже девочек по другим губерниям и вообще по стране. И держи язык за зубами! На ВВЦ мы проводим расследование деятельности мафии, снабжающей деньгами террористов в Чечне. Никакого передела собственности, никаких намеков на Савагова.

– Ясно, товарищ генерал.

– Тогда ступай, Терентий Георгиевич, и будь осторожен. Не нравится мне возросшая активность Савагова… и его босса…

– Курыло?

– Догадайся сам.

Ратников наклонил голову, повернулся и вышел. И только в приемной начальника Управления, пустой по причине выходного дня, вдруг удивился собственной горячности и заинтересованности в продолжении расследования на ВВЦ. Идя к генералу «на ковер», он и не помышлял об этом, интуитивно предполагая, что группу снимут.

«Что ж, взялся за гуж, не говори, что не дюж», – раздался в голове саркастический голос «Я-второго». «Сам дурак», – огрызнулся Ратников, выходя из Управления. «Ну и что ты будешь делать? – не унимался «Я-второй». – Где твой план, о котором ты трепанулся генералу? У тебя же нет никакого плана!» – «Есть», – возразил Ратников, зная, что плана действительно нет. «Ну-ну», – ядовито отозвался внутренний голос, но Ратников его уже не слушал. Сел в машину и поехал на ВВЦ, поглощенный думой о печальной процедуре доставки Вадика в морг и о его похоронах.

Славик ждал его у административного корпуса выставки вместе с Жорой Пучковым.

– Что генерал? Голову не снял? Только погоны?

– Не хами, лейтенант, – буркнул Ратников. – Продолжаем работать. Что у вас?

– Вадика увезли, стандартная процедура. – Славик помолчал, отвернулся. – Я тут все перерою, но гада, его кончившего, найду!

– А ты что здесь делаешь? – повернулся Ратников к Пучкову.

– Громов сидит дома, никуда не выходит, – ответил Жора. – Пашин с женой был в деревне Парфино, что на Ильмени. Что он там искал, неведомо. Оставил жену дома, поехал в Институт истории, сидит в архиве.

– Какой институт? Их у нас два или три.

– Институт российской истории Академии наук, что на Ульянова, девятнадцать.

– А жена?

Жора пожал плечами.

– За ней Анна присматривает. Да кому они нужны, не понимаю? Они же никакого отношения к ВВЦ не имеют, кроме того, что их приятель работает телохраном директора.

Славик посмотрел на Ратникова.

– Действительно, командир, чего мы их пасем? К окружению Савагова ни Пашин, ни Громов не принадлежат, а их случайное пересечение с телохраном Савагова…

Зазвонил мобильник. Ратников жестом остановил лейтенанта, включил телефон.

– Командир, это Анна. Тут интересное кино начинается. Жена Пашина вышла из дома, по магазинам вроде как решила пройтись. Так вот за ней явно увязался «хвост».

Ратников думал ровно две секунды.

– Где ты?

– Сокольники, на пересечении Большой Тихоновской и Большой Ширяевской.

– Едем! Жди, ничего не предпринимай. – Ратников посмотрел на Славика. – Остаешься за старшего. Жора, поехали.

– В чем дело?

– За женой Пашина следят. Выясним кто и сообщим.

Они сели в машину Терентия, и Ратников снова погнал свою серую «Харизму» по улицам Москвы, чувствуя необычное возбуждение. Интуиция подсказывала, что появился некий след, хотя и неизвестно куда ведущий.

Однако добраться до Сокольников вовремя они не успели. При подъезде к Большой Тихоновской снова зазвонил мобильный телефон:

– Командир, они ее схватили! Я не успела… Зеленый «Мицубиси»-фургон, номер заляпан грязью, едет в сторону Богородского шоссе…

– Мы рядом!

Ратников увеличил скорость, обходя машины по встречной полосе. Анну он увидел на перекрестке с мобильником в руке, но останавливаться не стал, чтобы не терять времени. Выехали на Богородское шоссе, миновали Малую Оленью улицу и перед поворотом на Ростокинский проезд увидели приткнувшийся к тротуару зеленый фургон «Мицубиси». Выскочили из машины, метнулись к фургону и через несколько мгновений убедились, что он пуст.

– Ушли, сволочи! – выдохнул Ратников.

– Пересели, – мрачно отозвался Жора и выругался.