ГЛАВА 22
ВЫБОР
На лицо упала капля влаги.
– Дождь… – прошептал он, вспоминая шуршание капель дождя по листьям деревьев.
– Очнулся, чистодей, – проговорил кто-то невидимый.
– Я же говорил – сильный парень, – отозвался второй. – Из него выйдет толк.
– Моя порода, – пробасил третий с усмешкой.
Щеку обожгло чье-то горяче-нежное прикосновение… губы…
Дар разлепил глаза.
Он лежал на овальном возвышении в рубке «осиного» корабля, мчавшегося полным ходом к Земле. Фасетчатые «экраны» рубки показывали огненное горнило Солнца, и рубку заливал плотный, ощутимо – даже не жидкий – твердый свет! Кто-то приказал инку корабля изменить поляризацию видеосистем, сразу стемнело, Солнце исчезло, наступила темнота, хотя это была всего лишь реакция зрения людей на изменение интенсивности света.
Дарья сидела рядом и держала его за руку. На ее щеках блестели две мокрые дорожки от слез. В глазах девушки стояли страх и надежда. Пунцовые искусанные губы улыбались.
– Живой… – прошептала она, словно не веря себе самой.
Он повернул голову.
Вокруг стояли мужчины, переговариваясь между собой.
Отец, Клим Мальгин, Майкл Лондон, Джума Хан, Ромашин, Аристарх Железовский. Дар шевельнулся, и они замолчали.
– Ну, как ты? – вполголоса спросил князь, улыбнувшись сыну одними глазами.
– Нормально, – проговорил Дар, сделав усилие: губы не слушались, горло сдавил спазм, мышцы болели. – Мы… все-таки… успели…
– В самый последний момент.
Дар посмотрел за спину отца. Там, у стены рубки, висели в воздухе слабо мерцающие картины – хроники.
– Шаламов?..
– Дан стал тем, кем стремился стать, – сказал Мальгин. – Частью черной дыры. Маатанин внутри него оказался сильнее человека.
– Мне… его… жаль…
– Мне тоже, – грустно кивнул отец Дарьи. – Но я не всесилен. Один я не смог бы вытащить даже Дашку. Если бы не вы…
– Если бы не он, – положил огромную руку на плечо праправнука Железовский. – Это его заслуга, он вас вытащил.
Дар порозовел.
– Я был не один… вы сделали основное…
– Ну, теперь начнутся соревнования в джентльменской вежливости, – засмеялся Джума Хан. – Не надо искать героев. Все сработали великолепно. Хотя кое-кто оказался самым непослушным.
– Он спас меня и папу! – заступилась за Дара Дарья. – И победителей не судят!
Железовский подмигнул Дару. Тот слабо улыбнулся, притянул к себе жену, поцеловал в губы.
Мужчины переглянулись, отошли от целующейся пары.
– Итак, на чем мы остановились? – проговорил сосредоточенный, как всегда, Ромашин.
– Что делать дальше, – пожал плечами Джума. – Выбор у нас небольшой, всего два варианта: либо остаться жить здесь, вместе с родственниками, если, конечно, князь примет нас в общину (Бояр кивнул: приму, мол), либо возвращаться в свое время и продолжать бороться, возрождать Сопротивление. Здесь мы черную силу вроде бы одолели, а там все еще продолжается черное время.
– Ты-то сам к какому варианту склоняешься?
Джума подумал.
– Честно? Я бы остался.
Ромашин посмотрел на Железовского:
– А ты?
– Я бы тоже остался, – мрачно пробасил Аристарх, – но мы не имеем права бросать в беде товарищей. Без нас Сопротивление прекратит существование. А это значит, что интрасенсы будут в конце концов уничтожены существующей властной системой.
– Есть еще один вариант, – рассеянно сказал Лондон.
Аристарх, прищурясь, глянул на Мальгина, как бы приглашая его присоединиться к дискуссии, но тот молчал, искоса поглядывая на молодых.
– Какой?
– Эйнсоф.
– Что ты хочешь сказать? – удивился Джума.
– Вы уже знаете, что эйнсоф является своеобразным перекрестком миров, узлом пересечения сотен или даже тысяч Ветвей Дендроконтинуума. Нырнув в него, мы можем отыскать матричный файл Земли, куда можно будет переселить всех изгнанных из этой Метавселенной.
– То есть ты предлагаешь нам стать Живущими-за-Пределами?
– Почему бы и нет?
Все одновременно посмотрели на продолжавших обниматься Дара и Дарью, вокруг которых вдруг просияла вуаль янтарно-золотистого света.
– Лучистое человечество… – тихо произнес Игнат Ромашин. – Четыреста лет назад о таком мечтал Циолковский…
– Не четыреста, а почти четыре тысячи лет.
– Смотря с чем сравнивать.
– Неважно.
– Пора решать, – напомнил о проблеме прагматичный Лондон.
Мальгин повернулся к ним лицом, по губам его скользнула странная улыбка.
– А вам не кажется, судари мои, что выбор – за ними?
Москва, февраль 2004 г.
notes