Сгинь, нечистая сила!
Идея выйти в голове первого же попавшегося «родственника» пришла после нескольких минут паники и страха. В конце концов, он не в тайге заблудился и мог в любой момент превратиться из «призрака в человека», чтобы осмотреться и отдышаться.
Так Прохор и сделал. Просчитал до ста, вспомнил советы учителей и выплыл в голове «родича», не зная ни номера его числомира, ни кто он и кем работает.
Местный Прохор сидел в ресторане с девушкой и потягивал какой-то коктейль, судя по всему, безалкогольный.
Одет он был в чёрную атласную безрукавку, белую рубаху со стоячим воротником и серые брюки.
Девушка напротив выглядела исключительно стильно.
На ней было цветастое платье с большим вырезом на груди и белый пушистый шарф или платок, сдвинутый на плечи. Она картинно курила длинную, коричневую, с золотым ободком, сигарету, поднося её к ярко накрашенным губам (помада была золотистая) двумя пальцами. Лицо у девушки было милое, с выдающимися скулами, что говорило о примеси азиатской крови, и волосы цвета воронова крыла, волной падавшие на одно плечо, подчёркивали это.
— Пора, — сказала она с акцентом.
Прохор допил коктейль, бросил на стол две радужные бумажки — купюры непонятного достоинства, и пара направилась из ресторана в ночь.
Прохор-гость думал, что отдыхающих ждёт машина, но ошибся.
Пара быстро миновала освещённую площадь, где сновали автомобили необычных форм, углубилась в плохо освещённый квартал с громадами зданий по обеим сторонам узкой улицы.
Почти все окна зданий вокруг давились темнотой, и даже встречающиеся витрины магазинов почти не освещались, будто в этом районе города экономили электричество.
Вместо того чтобы ускорить шаг, пара пошла медленней, в руках обоих появились сигареты, Прохор положил левую руку на талию спутницы, и они время от времени стали останавливаться и целоваться.
При этом лицо девушки не выражало никаких чувств, а в глазах её стыло некое ожидание, не связанное с предполагаемым отдыхом.
Машин в этом районе города было мало, отчасти потому, что шёл первый час ночи (Прохор мельком посмотрел на часы), отчасти по причине удалённости от центра.
Мимо проехал приземистый кар ярко-жёлтого цвета с открытым верхом, притормозил. Пассажиры внимательно посмотрели на обнявшуюся пару, и машина поехала дальше. Однако через пару минут она вернулась, стала на противоположной стороне улицы, подальше от фонаря.
Прохор-гость насторожился, предвидя неприятную встречу. Захотелось предупредить «брата», который, наоборот, отвернулся от машины, прижимая к себе подругу. И в этот момент послышался тихий шёпот девушки:
— Они клюнули!
— Вижу, — так же тихо, одними губами, ответил местный Прохор.
Четвёрка пассажиров кабриолета высыпалась наружу, в мгновение ока окружила всё ещё обнимавшуюся пару. Послышались смешки, затем гнусавый голос, в котором звучал тот же непонятный акцент, с каким говорила спутница местного Прохора:
— Эй, вахлы, ша не в парке лядите?
Прохор и спутница отпрянули друг от друга, завертели головами, демонстрируя испуг.
Самый могучий из парней, обладатель гнусавого голоса, — волосы на висках у него были выстрижены, от чего выделялся срединный «петушиный» гребень, — в жёлтом пиджаке на голое тело, подошёл ближе, ухмыляясь.
— Кака краля! Пошли с нами.
— А-а, мушики, вы чё? — забормотал Прохор. — Мы вас не трогали, идите своей дорогой.
«Мушики» загоготали.
— Они нас не трогали, — ударил себя по ляжкам ещё один бугай, чернявый, с неприятным одутловатым лицом. — А шо, мехлюй, мог тронуть?
Двое парней схватили девушку за руки.
— Иди, не ломаись, шо ты с вахлом бузнутым делаишь.
Прохор кинулся на подмогу подруге, и его ударили кулаком в живот, так что боль волной прошлась от живота по спине в голову и обрушилась не только на сознание хозяина, но на сознание гостя.
Прохор-44 инстинктивно «отшатнулся» и сорвался в «колодец» психофизического не-пространства, связывающий психики «родственников», сверху вниз понеслись световые вспышки, знаменующие выходы в головы Прохоров, живущих в других числомирах. Сознание разбилось на несколько фрагментов, и ему стоило большого труда собрать фрагменты вместе, в единое целое. Приблизился очередной «свет в конце тоннеля». Судорожно извернувшись, Прохор нырнул в это световое окно и «вывалился» в голову «родственника», абсолютно не представляя, где этот «родственник» обитает.
Глаза местного Прохора были закрыты.
Гостю показалось, что он спит.
Но уже в следующее мгновение Прохор-путешественник понял, что голова Прохора-хозяина пуста! Сознание его отсутствовало! Оно не спало, не находилось под влиянием изрядной порции алкоголя и не бродило по лабиринтам памяти, оно просто было в отлучке!
Прохор успокоился, картина вечернего города и банды, напавшей на их Прохора, начала бледнеть, оставляя неприятный след в душе с чувством вины: будто он сбежал с поля боя.
Пришла мысль «разместиться» в голове и в теле хозяина как в пустом помещении, так как он при этом никому не мешал. С некоторым трудом ему это удалось, хотя «на голову» тут же свалилась куча ощущений, сигнализирующих о положении тела местного Прохора; он лежал в кровати под одеялом в одних трусах.
Прохор попытался открыть глаза, и это ему снова удалось сделать, хотя зрение восстановилось не сразу, пришлось «наводить резкость», как у окуляров бинокля.
Местный Прохор действительно лежал навзничь на кровати, под лёгким полотняным одеялом. На соседней кровати лежала молодая женщина, обратив бледное, осунувшееся лицо к потолку. Глаза у неё были закрыты, и дышала она так тихо и незаметно, что казалась мёртвой.
Прохор пригляделся к ней внимательно, и ему показалось, что женщина похожа на Павлину.
Он привстал на локтях, оглядел спальню, выглядевшую необычно, довольно просторную, полную знакомых вещей, но с необычными очертаниями. Комод, кровати, пуфики, скамеечки, гардины — всё было на месте, и всё имело иные геометрические пропорции.
Прохор сел, прислушиваясь к живой пульсирующей тишине дома, в которой угадывались какие-то голоса, стуки, шаги и скрипы. Никакой одежды на пуфиках не лежало, и он обмотался одеялом, сделал шаг к окну.
Дверь внезапно открылась, в комнату вкатился работающий почти бесшумно пылесос, а за ним вошла девушка в домашнем кимоно, светловолосая, полненькая, с ямочками на щеках.
— Ой! — сказала она, роняя пульт от пылесоса.
Прохор замер, не зная, что сказать, как застигнутый врасплох вор.
— Проша?! — прижала руку к груди девушка. — Вернулся?!
— Э-э… — хрипло выговорил Прохор. — Простите… где я?
Глаза у девушки стали ещё больше, в них протаял страх. Она бросила взгляд на лежащую женщину, перевела на Прохора.
— Проша… ты… один?!
— Э-э, — снова протянул Прохор, внезапно осознавая, что его приняли за местного Прохора, который в данный момент отсутствовал. — Понимаете…
— Ой! — Девушка прижала ладошку к губам. — Постойте, я сейчас!
Она умчалась, но уже через полминуты в спальню ворвался молодой, черноволосый и смуглолицый мужчина, похожий на Даныбая, кинул взгляд на вторую кровать, сделал несколько шагов вперёд, пристально разглядывая Прохора.
— Ты?!
Прохор смущённо поправил конец одеяла на груди.
— Понимаете… я здесь… случайно…
Мужчина не сдержал разочарования.
— Не ты. Понятно. Я Саблин-одиннадцатый, кто ты?
— Сорок…
— Сорок четвёртый! М-мать вашу! А мы целую спасательную операцию готовим! Как ты здесь оказался? Что вообще произошло? Кстати, ты понял, где находишься?
— Одиннадцатый… превалитет.
— Верно, ты «надел» тело нашего Прохора, одиннадцатого. Варя подумала, — Саблин мотнул головой на выглядывающую из-за его спины девушку, — что вернулся он.
— Я… — на щёки Прохора легла краска, — заблудился.
— Мы так и поняли. Садись, а то, я гляжу, тебя качает. Варя, воды.
Девушка убежала.
Прохор попятился, сел на кровать. Ноги действительно держали плохо, желудок начало печь изнутри, захотелось пить.
Варя вернулась, принесла чистой воды в кружке.
— Пейте, ключевая.
Прохор благодарно кивнул, выпил всю воду, кончиком одеяла вытер выступивший на лбу пот.
— Я действительно заблудился… — Его рассказ занял несколько минут. — В общем, я сбежал, — закончил он через силу.
— Правильно сделал, — кивнул Данимир. — Ты бы ему всё равно ничем не помог. К тому же сдаётся мне, что тот Прохор — не простой любитель ресторанов и красавиц. Судя по их разговору и поведению, они явно были на задании.
— На к-каком задании? — пробормотал Прохор.
— Наш «братец» из двести двадцать второго превалитета служит в полиции, он агент подставы. Шастает ночами по Москве, ждёт нападения разного рода бандитов: ту Москву захлестнула волна мигрантов, приезжих из Закавказья и «братских» южноазиатских стран в столице больше, чем белого населения, — и полицейские мочат напавших подонков. Вероятно, и тамошний Прохор занимается тем же, ты попал к нему как раз в тот момент, когда он находился в рейде.
— Его сильно ударили…
— А это уже издержки профессии, надо терпеть. Не беспокойся за него, там наверняка в засаде спецгруппа сидит. Мы навестим твоего двести двадцать второго «братика», убедимся, жив он или нет. Где ты был ещё?
— Где-то глубоко, там всё тряслось и трансформировалось…
— Про это ты говорил, где ещё?
— Нигде, я первый раз вышел… самостоятельно. Вас долго не было, я решил… потренироваться.
— Ну и как ощущения? Зарёкся на всю жизнь?
Прохор растянул губы (чужие губы, кстати) в подобие улыбки.
— Нет… это хороший урок.
— Правильное мироощущение, — одобрил сказанное Данимир. — Теперь поговорим о твоём возвращении. К сожалению, там, на Мбали, неспокойно, твой друг Даныбай почуял слежку. А он человек опытный, зря панику поднимать не станет.
Прохор почувствовал горечь во рту, глянул на пустую кружку.
— Ещё воды? — догадалась Варя, перехватив его взгляд.
— Чего-нибудь горяченького, если можно.
— Чай, кофе?
— Кофе.
— Сейчас принесу. — Варя птицей унеслась из спальни.
Прохор покосился на лежащую рядом женщину.
— Юстина, жена Прохора, — сказал Данимир. — Теперь понимаешь наше положение?
— Понимаю… что мне делать?
— Будем выкручиваться вместе. Даныбай позвонил своим друзьям-коллегам, двое из них согласились прилететь на Мбали, несмотря на то, что они бойцы спецназа. Вообще у вас там с этими делами проще, чем у нас, я имею в виду свободное перемещение через границы, покидание воинской части и так далее. Но это к лучшему, у нас будет группа. Сейчас мы пойдём вместе к вам, кстати, второй Саблин уже там, разберёмся с ситуацией и попытаемся вернуться без потерь в Белрось.
— Там Павлина…
— Я же сказал — вместе и без потерь. Ты теперь не простой формонавт, ты член нашей команды, так что твоя судьба неотделима от нашей. Владыки начали атаку на оставшихся в живых Прохоров Смирновых, и, очевидно, дошла очередь до тебя. Хорошо, что мы вышли на тебя раньше. Если бы не успели…
Перехватило дыхание. Всё-таки он не привык к экстриму, в каком виде тот бы ни выражался.
— Понял.
Варя принесла кофе.
— Сиди, пей, я сейчас приду. — Саблин направился к двери, доставая телефон, оглянулся, посмотрел на жену. — Дай ему одежду.
Варя достала из комода спортивный костюм, положила на кровать.
Саблины вышли.
Прохор подержал чашку с горячим кофе трясущимися пальцами, окончательно расслабляясь, и подумал, что интуиция его не подвела: он пришёл к друзьям.
