ПОДАЧА НАВЫЛЕТ
1
Сообщение о «подмигивании» астрономического объекта, известного специалистам под названием WR 104, поступило в общий контент банка данных Земного Астрономического Союза в среду, 4 февраля.
Архивный инк, просматривающий все сообщения подобного рода, счёл поступившую записку важной и перевёл её эксперту информационного отдела ЗАС Бадри Папалаускусу.
В записке говорилось, что объект WR 104, расположенный на расстоянии восьми тысяч световых лет в созвездии Стрельца и в оптическом диапазоне видимый как звёздочка четырнадцатой величины, дважды мигнул за время наблюдения. А поскольку сам объект представлял собой две яркие массивные звезды, вращавшиеся вокруг общего центра тяжести с периодом 220 суток, мигать он не мог, для этого не было никаких объективных физических причин.
Инк, сканирующий область неба в направлении на созвездие Стрельца, предположил, что луч света от WR 104 пересекла некая гравитационная линза, отчего он расплылся на мгновение и «собрался» обратно на границах линзы. Но явление больше не повторилось, и эксперт, восьмидесятилетний эстонец Шавкун Ансипп счёл сообщение не заслуживающим внимания.
Если бы он серьёзнее отнёсся к своей работе, последствий грядущей катастрофы удалось бы избежать. Или по крайней мере подготовиться к ней.
2
Это случилось на глазах экипажа рудовоза «Эльниньо», пролетающего в 300 километрах от поверхности Энцелада, одного из достаточно крупных спутников Сатурна.
Диаметр Энцелада достигает 504 четырёх километров. Он представляет собой каменисто-ледяной шар с твёрдым каменным ядром, не потерявшим активности. Судя по нередким фонтанам и гейзерам, поднимающимся на высоту до 100 километров и состоящим из водяного пара и ледяной пыли, температура в глубинах планетки держится приличная. Во всяком случае, было доказано, что под толстой корой Энцелада располагается жидкий океан с температурой более 100 градусов Цельсия, и струи пара под большим давлением вырываются из трещин в коре, порождая «энцеладотрясения».
С момента начала освоения Солнечной системы земными кораблями прошло уже больше 50 лет, дошла очередь и до спутников Сатурна, богатых органическими веществами: этаном, метаном, аммиаком, формальдегидом и так далее. На семи из более чем 100 спутников окольцованной планеты уже работали автоматические комбинаты по добыче полезных ископаемых, и Энцелад был одним из спутников, где располагался крупный модуль по разработке органики.
Рудовоз «Эльниньо» – трёхсотметровая «труба» с крохотной рубкой управления на торце – направлялся к другому спутнику Сатурна, Мимасу, и задерживаться возле невзрачного с виду Энцелада не собирался. Однако то, что случилось в два часа по среднесолнечному времени, заставило экипаж рудовоза в составе трёх человек резко изменить план полёта.
Сначала рудовоз странным образом «занесло» кормой влево по ходу движения, к Энцеладу.
Потом прямо на их глазах в центре участка поверхности, известного под названием Борозды Самарканд, возникла чёрная дырка, потом эта дырка стала расширяться, превратилась в углубляющуюся воронку, окуталась вырвавшимися из трещин струями пара… и по региону побежала трещина, в течение нескольких секунд превратившаяся в гигантский разлом!
Этот разлом разделил Борозду Самарканд, пересёк сотню кратеров, крупных и мелких, вскипел серебристой волной пара, и потрясённые члены экипажа «Эльниньо» увидели, как Энцелад распался на две части, почти равные друг другу!
В космос вырвались стремительно расширявшиеся облака пара! Впечатление было такое, будто лопнул туго надутый воздушный шар. Медленно и плавно кувыркаясь, обе половины спутника и более мелкие осколки, окутанные сверкающим облаком ледяных брызг, начали отдаляться друг от друга.
И только после этого приёмники рудовоза донесли вопль тревоги, брошенный в пространство автоматическим зондом контроля в районе Сатурна, а вслед за ним – хрустальный звон сигнала SOS. Это проснулся компьютер комбината на поверхности Энцелада.
Экипаж рудовоза, в бессилии сжав кулаки, смотрел на потрясающую картину разрушения спутника. Не имея спасательных средств, он ничем не мог помочь тем, кто в этот момент находился на растрескавшейся поверхности Энцелада, покрывшейся язвами мгновенно застывающих гейзеров.
3
Нельзя сказать, что Управление аварийно-спасательной службы Солнечной системы отреагировало на инцидент с Энцеладом запоздало. Спасатели прибыли к спутнику Сатурна уже через 12 минут. Однако они не были готовы к тому, что случилось, на памяти УАСС ещё ни один объект Солнечной системы не делился пополам. И какое-то время ушло на осмысление ситуации и на организацию десанта на обломки Энцелада.
К счастью, большой трагедии не произошло.
Погибли три оператора комбината «Али-Баба», расположенного в одноимённом кратере, и два геологоразведчика на «ведущем» полушарии Энцелада. Двум десяткам специалистов разного рода в исследовательских посёлках удалось добраться до метро или до летающей техники и взлететь. Спасателям достался лишь рейд на «левый» обломок спутника, где в шахте застрял мастер-наладчик горнопроходческого комбайна. Затем они только сопровождали уцелевшие борта и пересаживали с них на свои шлюпы беглецов.
Среди тех, кто участвовал в спасательной операции на шахте, был и кобра Борислав Лазорин, в чью смену произошла удивительная, необъяснимая никакими теориями метаморфоза с Энцеладом.
Лазорину исполнилось 29 лет. За его спиной было больше сотни спасательных операций, и он считался не просто профессионалом, но опытнейшим специалистом по пространственно-спасательному драйву. Его реакции и интуиции завидовали, с ним советовались, его направляли на самые сложные и ответственные дела.
Сопроводив спасённого мастера до метро спейсера УАСС «Богатырь», Лазорин с минуту рассматривал (слово «любовался» не соответствовало моменту) панораму необычного стихийного бедствия: обломки Энцелада продолжали удаляться друг от друга, но уже медленнее, – и доложил начальству о результатах рейда.
– Добро, – ответили ему. – Возвращайтесь на базу.
– Есть, – кинул к виску два пальца Лазорин, глядя на изображение лица командира отделения. Бросил ещё один взгляд на две половинки Энцелада.
Было видно: после того как вытек, испарился и замёрз подкорковый океан спутника, его разорванное надвое ядро светится сквозь трещины вишнёвым накалом. Предположение учёных о внутреннем источнике тепла, которым скорее всего являлся радиоактивный распад тяжёлых элементов, получило наглядное подтверждение.
Уже на базе, располагавшейся на самом большом спутнике Сатурна – Титане, Лазорин узнал, что кроме разрыва Энцелада в системе спутников Сатурна произошли ещё кое-какие странные изменения.
Сошли с орбит малые спутники: Пан, который вращался по орбите в щели Энке, в кольце А, и Атлас, «опекавший» кольцо А снаружи, а также спутники Прометей и Пандора, движущиеся по обе стороны кольца F. Кроме того, и сами кольца в этих районах изменили форму, выбросив длинные струи обломков и пыли по направлению к Энцеладу. Впечатление было такое, будто эти струи захватил вдох исполинского пылесоса, да так и оставил. Объяснить причину этого явления эксперты УАСС по горячим следам не смогли.
Закончив дежурство, Лазорин засобирался было домой, на Землю, он жил в Екатеринбурге, но друзья уговорили его поиграть в теннис, и компания, живо обсуждая происшествие, отправилась на Каллисто, один из четырёх самых больших спутников Юпитера, где недавно на базе Управления вошёл в строй отличный теннисный корт.
4
Совещание Совета безопасности Солнечной системы по разбору непредвиденного катаклизма состоялось на борту спейсера «Богатырь» спустя 1 час 15 минут после превращения Энцелада в два спутника.
Доклад о случившемся и о принятых мерах прочитал руководитель внешнего ведомства УАСС и он же комиссар внешнего пояса Службы безопасности Зигмунд Вепрев. Он показал самые впечатляющие моменты происшествия, снятые свидетелями катаклизма, в основном – экипажем рудовоза «Эльниньо», и отчитался за действия спасателей, успевших увезти дезориентированных людей от обломков спутника. Показал он и видеоматериалы об изменении формы колец Сатурна.
Какое-то время члены Совета безопасности, собранные в спешке, молча рассматривали странные выбросы вещества колец в растворе виома. Потом председатель Совета Эдмон Берзиньш сказал:
– У вас уже есть объяснение причин этого явления, комиссар?
Тяжёлое каменное лицо Вепрева не дрогнуло, лишь в глазах мелькнула не то усмешка, не то досада.
– Вот пуля пролетела и ага… – проговорил он.
– Что вы сказали? – не понял Берзиньш.
– Мы стали свидетелями пролёта малоразмерного и чрезвычайно массивного объекта сквозь систему Сатурна. Примерный вектор движения этого объекта уже определён. Предположительно радиант движения упирается в созвездие Стрельца, чему есть косвенное подтверждение.
– Какое? – спросил удивлённый председатель Совета.
– В базе данных Астрономической Лиги мы нашли сообщение месячной давности об изменении светового потока звезды WR 104. Она дважды мигнула.
– Поясните.
– Такое мигание может быть вызвано только пролётом гравитационной линзы, то есть очень массивного объекта, имеющего огромное гравитационное поле.
Берзиньш нашёл глазами президента земной Академии наук:
– Вы согласны с мнением экспертов, господин Холицер?
– Возможны и другие объяснения причин мигания звёзд, – пожал плечами осанистый седовласый Тристан Холицер. – Но в данном случае гипотеза Зигмунда имеет право на существование.
– Благодарю, – коротко поклонился Вепрев с той же усмешкой– досадой в глазах.
– Когда это произошло?
– Мигание звезды? 39 суток назад. Если эксперты правы, скорость объекта равна трети скорости света.
Берзиньш озадаченно потёр лоб пальцем.
– Вы хотите сказать… что ваша пуля… гм-гм… ваш объект… продолжает двигаться в глубь Системы?
– Так точно.
– Что это может быть?
– Предположительно миниатюрная в каком-то смысле чёрная дыра. Предлагаю дать название объекту: Большая Пуля.
По залу совещаний растеклась тишина.
– Вы понимаете, чем грозит ваша… гм-гм, Пуля Солнечной системе? – раздался наконец голос председателя Совета. – Немедленно начинайте поиски этой дыры… э-э, Пули!
– Уже начали, господин президент. Объект не виден ни в одном из диапазонов электромагнитного спектра и скорее всего слегка изменил траекторию при соударении с Энцеладом, поэтому его трудно обнаружить. Но системы наблюдения за пространством Системы приступили к его поиску.
– Куда он летит?
– К Солнцу. Точнее определить пока невозможно. Однако если расчёты экспертов верны, скоро он пройдёт сквозь систему Юпитера.
Берзиньш встал.
– Сигнал ЧУ по Системе! Службе безопасности срочная мобилизация!
В отличие от соотечественника, посчитавшего «подмигивание» звезды WR 104 не заслуживающим внимания, председатель Совета безопасности з н а л цену таким «незначительным» открытиям.
5
Теннисный корт на Каллисто Лазорину понравился. Он ни в чём не уступал земным кортам с искусственным покрытием, в том числе и по уровню обслуживания.
Играл спасатель неплохо, на уровне кандидата в мастера, уделяя теннису большое внимание, а когда рядом с площадкой появились зрители – две симпатичные девушки в белых униках с нашивками сервис-службы, игра вообще пошла веселее.
Выиграл Лазорин, причём дважды, благодаря своей пушечной подаче навылет и проснувшейся интуиции, хотя его соперниками были классные игроки Коля Давидович и Марат Сафинян.
В ходе игры познакомились со зрительницами.
Одна из них, стройненькая худенькая брюнетка по имени Римма действительно работала в сервис-службе Управления, закончив год назад Европейский колледж месседжа в Болонье. Вторая, стеснительная толстушка Ангелика с роскошными платиновыми волосами, к сервису никакого отношения не имела. Она закончила Московский инженерно-физический институт и работала в экспертном отделении пограничного контроля УАСС.
Коля Давидович поинтересовался, когда после игры все пошли в бар, что она там делает, и Ангелика ответила со смущённой улыбкой:
– Анализирую физические кластеры катастроф.
– Зачем? – поднял брови Марат. Ему понравилась Римма, и он этого не скрывал.
– Для выработки императивов стандартных спасательных программ. Люди не всегда успевают прийти на помощь попавшим в беду, поэтому автоматам и инкам, контролирующим безопасность, требуются программы для спасения людей в тех или иных условиях.
– То есть это ты виновата, что автоматика действует так безграмотно? – попытался пошутить Давидович.
Ангелика смутилась ещё больше.
Лазорин, которому она нравилась всё больше, возмутился:
– При чём тут она, лысый? (Коля действительно брил голову наголо). Те программы, которыми руководствуется дальняя автоматика, практически безошибочны.
– Тогда почему на Энцеладе она не сработала?
– Потому что там она вышла из строя сразу после катастрофы. Я там был и знаю.
– Ой, расскажите! – всплеснула руками Римма. – Что произошло на Энцеладе? В новостях передали, что спутник развалился на части.
– Он у нас герой, – похлопал Марат Лазорина по плечу. – Спас 200 человек, еле живой остался.
– Не верьте, он шутит, – отмахнулся Лазорин. – Мы спасли всего одного человека. А случай действительно интересный. Энцелад разорвало на две части, плюс куча мелких камней. Выглядит это очень необычно, будто по нему выстрелили из пушки, и снаряд пробил спутник насквозь.
– Ничего необычного, – с деланой серьёзностью произнёс Давидович. – Кто-то в космосе играл в гольф и промахнулся по мячу, ударил клюшкой по Энцеладу.
– Скорее уж играли в теннис, – поддержал приятеля Сафинян. – Подали навылет, так сказать, и мячик пробил Энцелад.
Девушки раскрыли глаза шире.
Лазорин засмеялся.
– Слушайте вы их.
Не выдержали и приятели, расхохотались.
Римма ответила им укоризненным взглядом, а Ангелика добродушной улыбкой, чем ещё больше расположила к себе Лазорина.
Заняли столик в баре с видом на Юпитер, заказали горячие и холодные напитки. Ангелика и Лазорин выбрали слим, отчего настроение Борислава улучшилось. Он увидел в девушке родственную душу.
Заговорили о работе спасателя, неожиданно оказавшейся востребованной в век сплошной инконики и умной автоматики. Поспорили о влиянии науки на цивилизацию, о духовном регрессе, охватившем население Земли: люди в массе своей не хотели напрягаться, учиться и двигать прогресс, они хотели получать как можно больше при минимальной отдаче и тратить деньги на приобретение любых рекламируемых товаров. В XXII веке психологи и этики, а вместе с ними и властные структуры столкнулись с эффектом поголовного потребления, о чём писали футурологи ещё в конце XX века. А как бороться с этим эффектом, с увеличивающейся ленью и безразличием человечества к познанию мира, не знал никто. Советов возникало много, однако ни один из них не помогал.
Марат Сафинян первым спохватился, что ему надо уходить.
– Забыл, чёрт побери, обещал одному деятелю помочь. – Сафинян встал из-за столика, посмотрел на Римму. – Не хочешь со мной на Землю? Я быстро освобожусь.
Римма кинула неуверенный взгляд на подругу.
– Ты как?
– Я свободна, – пожала плечами Ангелика.
– Мы с ней ещё посидим, – сказал Лазорин. – Потом я её провожу, не переживай.
Компания уже перешла на «ты».
– Отлично! – сказал Марат. – Пока, орлы. До встречи.
Он увёл Римму.
Поднялся и Давидович, огорчённый тем, что оказался лишним. Он тоже бросал заинтересованные взгляды на Римму, но ей понравился Сафинян.
– Пожалуй, я тоже пойду. Будем поддерживать связь.
Лазорин и Ангелика проводили его глазами.
– Хорошие у тебя друзья, – задумчиво сказала девушка. – Сильные и умные и знают много.
– Разве в твоём окружении таких нет? – Лазорин допил слим. Близость Ангелики кружила голову. Думать о высоких материях не хотелось.
– Мало, все какие-то субтильные, замкнутые, вечно чем-то заняты, торчат в блудиках или мониторят ню. С ними и поговорить не о чем.
– Понятно. Не знаю, насколько мы отличаемся от них, но в одном тебе повезло: мы играем в теннис.
Ангелика улыбнулась.
– Можно спросить откровенно?
– Конечно.
– Почему ты обратил внимание на меня, а не на Римму, как твои друзья?
– То есть как почему? – удивился Лазорин.
– Ну, я… – Девушка пошевелила пальцами, порозовела. – Я толстая, неуклюжая…
– Во-первых, кто тебе сказал, что ты толстая? Во-вторых, никакой неуклюжести я не заметил. В-третьих, ты интересная. – Лазорин хотел добавить: и очень сексуальная, – но не решился. – Знаешь что? Давай погуляем по местным буеракам, если у тебя есть время. Покажу тебе кое-какие пейзажи. На Земле такого не увидишь.
– Ладно, поехали, – согласилась озадаченная девушка.
Погулять по луне Юпитера ей явно еще не предлагали.
Они выбрали четырёхместный куттер (положение кобры Управления позволяло Лазорину при необходимости пользоваться любым видом транспорта), и автомат открыл им окно в прозрачном куполе, накрывавшем базу.
6
Вепрев одиноко завтракал в кают-компании спейсера «Богатырь», когда в ухе заговорила рация оперативной связи «спрута»:
– Первый главному: мы её обнаружили.
– Где?! – едва не подавился Вепрев: речь шла о Большой Пуле.
– В ста миллионах километров от Юпитера.
– Тревога по Ю-системе!
– Я уже распорядился.
– Параметры?
– Масса ноль ноль ноль одна солнечной, размеры уточняются, но не больше полусотни метров, если судить по размерам разрушений Энцелада. Скорость – около 90 тысяч километров в секунду.
– Вектор?
Собеседник помолчал.
– Точно знаем, что систему Юпитера она не минует.
– Там куча спутников…
– Наверняка подвернётся какой-нибудь. О нарушениях орбит я уже не говорю. И это не чёрная дыра.
– А что?
– Не знаю. Эксперты таинственно намекают на некое экзотическое состояние материи под названием «гравастар».
– Из разряда «тёмной»?
– Спросите у них, вам легче с ними разговаривать.
– Ждите. – Вепрев поднял глаза на появившегося в кают-компании командира спейсера. – Клади «струну» к Юпитеру, Жорж. Через полчаса Пуля войдёт в Ю-систему.
Командир молча развернулся и вышел.
7
Из всех известных к настоящему времени спутников, которые вращаются вокруг планет Солнечной системы, почти половина принадлежит Юпитеру – самой большой планете.
Каллисто, полюбоваться ландшафтами которого вздумалось Лазорину, является одним из самых крупных спутников, причём не только Юпитера, но вообще всех остальных планет Системы. Крупнее его только Ганимед и Титан, спутник Сатурна, и по размерам он почти равен «полноценной» планете – Меркурию.
Каллисто всегда повёрнут к Юпитеру одной стороной и вращается вокруг него с периодом в шестнадцать с половиной суток.
Состоит он в основном из камня, льда и солёной воды. Сначала идёт силикатно-ледяная кора толщиной 75 километров, потом лёд и вода толщиной около десяти километров. К ядру концентрация каменистых пород увеличивается, хотя водно-ледяные вкрапления обнаружены и там.
Поверхность Каллисто не несёт следов вулканизма, зато по количеству метеоритных кратеров он превосходит земную Луну и Меркурий.
Лазорин специально выбрал такой маршрут, чтобы показать спутнице наиболее масштабные и красивые участки поверхности: ударный бассейн Асгард, кратер Бурр, окружённый более светлым кольцом свежего льда, и Наждак – эродированную область южнее бассейна Асгард. Частые ледяные пики этого участка поверхности действительно издали напоминали крупнозернистый наждак.
Однако мечтам Лазорина показать Ангелике местные красоты, а потом увлечь её к себе домой, не суждено было сбыться. Через три минуты после старта, когда куттер поднялся на высоту в один километр и приблизился к хорошо видимым искрящимся лучам вокруг кратера Бурр, случилось то, что меньше всего ждал спасатель.
Сначала он почувствовал странное беспокойство, возникшее совершенно беспричинно. Во всяком случае, близость Ангелики не имела к этому ощущению никакого отношения.
Лазорин приостановил куттер, оглядел близкий горизонт Каллисто, ища источник ощущений: интуиция подсказывала, что он внешний, а не внутренний, что-то приближалось к спутнику из космоса как неотвратимая смертельная туча.
И в этот момент началось!
Куттер повело вперёд и вниз.
В полусотне километров от аппарата, практически в центре кратера Бурр возникла чёрная дыра, увеличивающаяся в размерах. В течение трёх секунд она достигла в диаметре более десяти километров, в то время как её края начали задираться вверх зазубренными лохмотьями, а вокруг дыры возникла сеть удлиняющихся трещин.
Затем вся видимая в свете Юпитера поверхность спутника беззвучно сотряслась, и над ней взметнулась многометровая пылеснежная пелена. Так взлетает пыль над ковриком при ударе по нему выбивалкой.
Куттер вошёл в пике! Без всяких видимых причин!
Лазорин с трудом удержал его от падения – для форса он за минуту до этого перешёл на ручное управление – и направил аппарат в небо Каллисто.
В голове билась только одна мысль: этого не может быть! этого не может быть! этого не может…
Ангелика слабо охнула.
Он погладил её колено, не отрывая взгляда от развёртывающегося внизу невероятного катаклизма. С опозданием включил рацию аппарата, которую выключил после старта намеренно, чтобы им никто не мешал.
В кабину вылилась какофония звуков: свисты, крики, торопливые голоса людей, звонки, вой сирены, – сквозь которую пробился голос дежурного инка:
– Внимание! Объявлено чрезвычайное положение! Всем покинуть зону бедствия! Спасательному флоту – стартовые «три нуля»! Повторяю…
– Дьявольщина! – процедил сквозь зубы Лазорин.
– Что это?! – растерянно спросила Ангелика.
– Пуля!
– Что?!
– Держись, идём обратно! Может, спасём кого-нибудь!
Куттер сделал петлю, собираясь помчаться назад, к базе. Но ему пришлось сделать ещё один кульбит, чтобы обойти вырвавшиеся из трещин струи пара, тут же превращавшиеся в сверкающие струи ледяных кристалликов. Это под большим давлением выбрасывались из недр планеты фонтаны воды. И, наконец, из гигантской воронки вырвался, стремительно расширяясь, кипя и паря, водяной гейзер толщиной в десять километров, взламывающий иззубренные края дыры и выбрасывая их на большую высоту. Он поднялся в небо Каллисто на сто с лишним километров, окутанный вихрями пара, начал распадаться на брызги, и на поверхность планеты посыпались комья снега и ледяные глыбы.
– Боже мой! – прошептала Ангелика, не сводя широко раскрытых глаз с удивительного явления.
Лазорин тоже посмотрел назад.
Гейзер быстро замерзал, подчиняясь температуре минус 220 градусов по Цельсию, но под давлением подкоркового океана планеты продолжал расти, как гигантское дерево, обвитое вихрями пара и ледяной пыли.
Каллисто вибрировал, отчего кора его продолжала трескаться, покрываться волдырями проступающей воды, парить и кипеть.
Лазорин представил, что творится в месте вылета Пули, пробившей спутник, и поёжился.
Куттер увеличил скорость. К базе они долетели за несколько минут. Но купола на вершине плоского холма не увидели. На этом месте зияла огромная трещина, поглотившая базу и холм, заполненная клубящимся туманом. Лишь две искорки кружили над трещиной – спаслись двое сотрудников базы, да и те, наверное, находились в момент удара вне купола.
Лазорин сглотнул ставшую горькой слюну.
Ангелика зажала рот ладонью. Она сопоставила наконец историю разрушения Энцелада неведомой Пулей с тем, что увидела сама, и поняла смысл происходящего.
– Слава!
Лазорин снова торопливо погладил её по вздрагивающему колену. Лицо его загорелось гневом и мрачным восхищением.
– Хороша подача, да?!
– Ты о чём?
– Мы шутили, что Энцелад пробил насквозь теннисный мячик. Подача навылет, так сказать. Здесь произошло то же самое.
– Почему ты так думаешь?
– Не поняла ещё? Сквозь Солнечную систему летит самая настоящая Пуля, массивная, невидимая и быстрая. Может быть, и вправду чёрная дыра.
– Я не совсем…
– Думай, ты же физик по образованию. Хочешь допуск к нашей базе данных? Тебе будет полезно посмотреть. Потом поговорим.
Лазорин бросил куттер к сверкающим каплям над облаком ледяной пыли. Надо было спасти хотя бы этих уцелевших людей.
8
Спор в кают-компании спейсера «Богатырь» затих, когда вошли двое: комиссар внешних систем безопасности Зигмунд Вепрев и женщина средних лет с седыми волосами по плечи. Эксперты УАСС, собравшиеся в кают-компании, знали её как координатора земного ведомства по чрезвычайным ситуациям Хелену Ханну.
Она поздоровалась. Вепрев тоже поздоровался, обвёл глазами притихших учёных.
– Вы знаете обстановку. Большая Пуля пробила спутник Юпитера Каллисто, зацепила его крайний спутник Микрон и мчится сейчас к поясу астероидов. По расчётам она врежется либо в Землю, либо в Луну. Ваше мнение?
Эксперты переглянулись.
Из-за стола выбрался длинноногий и сутулый Арнольд Ковальчук, заведующий лабораторией пограничных физических проблем, заместитель директора российского Объединённого института ядерных исследований.
– Мы полагаем, что объект, получивший название…
– Прошу прощения, профессор. У нас очень мало времени. Пуля достигнет орбиты Земли через два часа двадцать минут… если ничего не случится.
Ковальчук пожевал губами, но возражать не стал.
– Это не чёрная дыра. По всем данным, Пуля – так называемый отон, экзотический бозе-конденсат, имеющий весьма специфические свойства. Такие объекты называют ещё гравастарами.
– Но он поглощает пыль, вообще любое вещество и даже свет, как чёрная дыра.
Эксперты зашумели и смолкли.
– В нашем центре сделаны расчёты, которые подтверждают гипотезу о гравастаре.
– Что это такое? Сможете объяснить на пальцах?
– В принципе отоны образуются так же, как и чёрные дыры, при коллапсе звёзд. Но сжимаются до некоего предела, где силы гравитации трансформируют вещество звезды в фазу конденсата Бозе – Эйнштейна.
– Дальше.
– В этой модели в центре возникшего объекта находится не сингулярность, как в чёрной дыре, а пузырь бозе-конденсата, или отон, окружённый сверххолодной и абсолютно невидимой сферической оболочкой. Эта оболочка является стационарной стоячей волной…
– Хорошо, допустим. Чем опасен отон? Я имею в виду – кроме скорости движения и чудовищной массы?
Ковальчук покосился на своего соседа, пробормотавшего какую-то фразу.
– У коллег есть сомнения, что это отон…
– Почему?
– Потому что отоны возникают из звёзд массой в две-три солнечных, – скривил губы седой осанистый мужчина. – А Большая Пуля имеет массу на три порядка меньше солнечной.
– Ну и что?
– Неизвестно, как был сформирован отон. Разве что искусственно. – Мужчина снова скривил губы. – Что невозможно.
– Почему?
Мужчина удивлённо посмотрел на Вепрева.
– Вы не физик?
– Нет.
– Тогда я не смогу вам…
– Понятно. – Вепрев перевёл взгляд на Ковальчука. – Повторяю вопрос. Чем опасен отон?
Представитель российского ядерного центра снова пожевал губами, с сомнением глядя на коллегу, качнул головой.
– Наша наука ещё не дошла до реализации отонов. М-да… В общем, отон прожорлив, он действительно поглощает все виды материи и электромагнитные волны практически так же, как и чёрная дыра. Каллисто повезло, что отон пробил его насквозь, лишь изменив орбиту. Если бы он летел медленнее, спутник весь был бы втянут в…
– Ясно.
– Господа, ваши теоретические построения чрезвычайно интересны, – сухо заговорила Хелена Ханна, – однако меня волнует больше другая сторона проблемы: как остановить этот ваш отон.
Эксперты начали переглядываться, одновременно повернули головы к учёному из России.
– Мы работаем над этим, – пробормотал он.
– Решение должно быть найдено до того, как отон пересечёт пояс астероидов. Иначе…
– Мы понимаем.
Хелена Ханна оглядела мужчин, вышла. За ней, кивнув учёным, последовал комиссар Службы безопасности.
В кают-компании стало совсем тихо.
Виомы показывали искристую бездну космоса, но она почему-то не вызывала в этот момент обычного восхищения. Невидимая Пуля отона пересекала пространство, нацелившись на колыбель человечества, и сознание людей невольно искало в этом чей-то злой умысел.
9
Лазорин должен был заступить на дежурство лишь через двое суток, но всё же добился от начальства включения в состав оперативной бригады спасателей, сопровождавшей Большую Пулю, и находился теперь на борту спейсера «Лотос» индийского МЧС.
Невидимый шар отона продолжал мчаться через Солнечную систему и спустя час после столкновения с Каллисто вошёл в пояс астероидов между орбитами Юпитера и Марса.
Видеотехника землян позволяла разглядеть и его самого – с использованием гравидетекторов, и его след. Тридцатиметровый шар отона в виомах земных кораблей казался каплей жидкого металла, а его бурлящий кильватерный след, видимый по эффектам вакуумных осцилляций, напоминал дымный кометный шлейф. Издали ничего страшного в этой капле не было, но все понимали, что в ничтожных по космическим меркам масштабах через Солнечную систему несётся снаряд, лишь в тысячу раз менее массивный, чем Солнце, способный пробить насквозь и поглотить любую планету.
Пояс астероидов не представлял собой сплошной поток камней и пыли наподобие колец Сатурна. Тем не менее Большая Пуля нашла себе несколько жертв, прежде чем пересекла достаточно разреженную каменную «реку».
Мелкие астероиды размером от метра и до двух-трёх десятков метров она просто поглотила без каких-либо видимых эффектов. Зато картина столкновения отона с астероидом Бабочка, действительно похожим на земное насекомое, достигавшим в поперечнике трёх километров, напомнила Лазорину свой недавний матч на Каллисто.
«Теннисный мячик» отона врезался прямо в «голову» Бабочки.
Если бы его скорость была на порядок меньше, он просто разбил бы астероид на мелкие обломки. Но попадание в каменную глыбу «мячика» диаметром около 30 метров на скорости около 90 тысяч километров в секунду выглядело иначе.
Разумеется, астероид не успел среагировать на гигантское гравитационное поле отона, хотя и «дёрнулся» к нему, успев преодолеть около 100 метров; при этом инерция «сдула» с него слой пыли. Затем сверххолодное ядро отона («раскалённым» его изображала видеосистема спейсера) воткнулось в тело астероида… и буквально просверлило его насквозь за ничтожную долю секунды!
И только после того, как отон удалился от астероида на 100 тысяч километров (чуть больше секунды полёта), проявились эффекты воздействия на глыбу гравитационного поля Большой Пули.
Выглядело это так (с помощью сверхскоростной видеосъёмки).
При ударе сферы в центр Бабочки, отверстие, «прогрызенное» ею в камне, равнялось практически её диаметру – чуть меньше 30 метров. Но по мере продвижения отона в глубь астероида диаметр тоннеля увеличивался за счёт поглощения отоном материала глыбы – диаметр этот рос и на выходе сферы из астероида достиг полутора километров! Получилась широкая воронка с идеально гладкой внутренней поверхностью, продержавшая форму ровно столько, сколько двигалось внутри Бабочки «сверло» отона. После этого напряжения в теле астероида превысили предел деформационной прочности камня, и Бабочка разлетелась фонтанами каменных брызг.
Впечатлённый увиденным, Лазорин позвонил Ангелике.
Девушка обрадовалась звонку:
– Ой, как хорошо, что ты вспомнил обо мне! Только что передавали новости, я всё видела, ужас!
Лазорин улыбнулся.
– Да, приятного мало. Ты как сегодня, свободна?
– Может, освобожусь после семи вечера.
– То есть после пяти по среднесолнечному.
– Слушай, Слава, у меня идея. Мой отец работает в лаборатории Ковальчука, в ОИЯИ.
– В Объединённом ядерном центре?
– Я в отца пошла, – виновато сморщилась девушка. – Так вот, они создали фазер и хотят испытать.
– Что такое фазер?
– Долго рассказывать. Если очень коротко – фазер преобразует вакуум, порождает стоячую волну, конфигурацию виртуальных частиц любой формы – от струны до плоскости. Можно настроить его для формирования так называемого «абсолютного зеркала» и попытаться отразить отон.
Лазорин не смог удержать возгласа изумления:
– Разве это возможно?
– У тебя есть другие предложения?
– Нет, но… может, проконсультироваться у кого-нибудь?
– У кого?
– Ну, у деятелей из Академии наук….
– Более косной организации не существует. Да и зачем нам консультироваться у кого-то, если мы сами специалисты?
– Ты права, извини. Хорошо, жди звонка, я постараюсь пробиться к начальству.
Лазорин выключил мобик и несколько секунд думал, кому позвонить в первую очередь. Потом включил оперативную рацию.
10
Главным достоинством координатора Всеземного МЧС Хелены Ханны было умение находить крайнего в любой ситуации и перекладывать на него всю ответственность за неудачи, что способствовало как популярности министерства, так и её личному продвижению по службе. В деле с Большой Пулей, летящей к Солнцу, она выбрала крайним комиссара Вепрева, помня его нелицеприятные высказывания в адрес МЧС в прошлом году, когда резко повысился уровень Северного Ледовитого океана из– за таяния льдов. Зигмунд Вепрев возглавлял тогда оперативный штаб Службы безопасности Северного региона и был чрезвычайно недоволен медлительностью служб министерства.
В данном случае у МЧС снова не было рекомендаций, как справляться с внезапно свалившейся на головы людей бедой, и Хелена Ханна принялась искать виноватого, предвидя печальный финал грядущего катаклизма. Вепрев показался ей подходящей фигурой для роли «стрелочника».
После того как Большая Пуля пересекла пояс астероидов, разбив с десяток крупных глыб в щебень и поглотив около сотни мелких, Ханна позвонила председателю Совета безопасности Берзиньшу и сообщила, что Служба безопасности УАСС внешнего солнечного пояса не справляется со своими обязанностями и виноват в этом в первую очередь комиссар Вепрев.
– Что вы предлагаете? – спросил Берзиньш, глядя на женщину исподлобья.
– Снять Вепрева и поставить на его место более опытного специалиста.
– Большая Пуля достигнет орбиты Земли через полтора часа. Ваша рекомендация спасёт ситуацию?
Ханна поняла, что загнала себя в ловушку. Катастрофа казалась неминуемой, ничто не могло спасти родину человечества от столкновения с жуткой стихией, и любое её предложение вряд ли изменило бы создавшееся положение. Главное же было – удержаться наверху, а при возможности и возглавить впоследствии МЧС. Или то, что останется от него.
– Вы правы, Эдмон, – кивнула она, напустив на себя суровый вид. – Пусть работает. Но вы должны знать, что я невысоко ценю его способности, и заранее предупреждала вас о последствиях.
Виом связи перед Берзиньшем погас.
Он в задумчивости побарабанил пальцами по столу (только что в офисе Совбеза в Риге закончилось очередное совещание Совета, на котором решено было объявить на Земле чрезвычайное положение и начать эвакуацию людей на другие планеты Системы), проглотил таблетку адаптогена и вызвал Вепрева:
– Зигмунд, что у вас?
– Всё то же, – буркнул комиссар; судя по всему, он находился на борту одного из спейсеров УАСС. – Обнаружены следы пролёта Пули через Облако Оорта. Уточнён вектор движения Пули. Сорок лет назад в Стрельце вспыхнула новая звезда и быстро погасла. Пуля летит точно из этого района.
– Ну и что?
Вепрев помял ладонью лицо, помолчал.
– Не знаю, возможно, кто-то запустил к нам Пулю намеренно.
Берзиньш скептически хмыкнул.
– Зачем?
Вепрев поморщился.
– Может, мы кому-то не нравимся в космосе.
– И этот кто-то решил таким образом избавиться от нас? Не смешите меня, Зигмунд. Как можно направить отон с такой точностью, чтобы он попал именно в Землю?
– Значит, кто-то умеет делать такие вещи. – Вепрев развёл руками, лицо его на миг стало виноватым. – Хотя скорее всего я просто ищу оправдание своему бессилию.
Берзиньш хотел сказать, что ему только что звонила Хелена Ханна, но передумал.
– Работайте, Зигмунд, ищите способ остановить Пулю.
Виом связи перед Вепревым погас. Он посидел в кресле, глядя на обзорный виом в рубке спейсера «Лотос», потом включился в оперативную сеть «спрута», соединявшую все службы СБ Солнечного пояса.
Большая Пуля по-прежнему вспарывала пространство, неминуемо приближаясь к той точке, где должна была появиться и Земля через полтора часа, двигаясь по орбите. Впрочем, времени до столкновения оставалось уже меньше: один час двадцать восемь минут.
– Зигмунд, прошу вас отозваться, – послышался в общем шуме переговоров чей-то хрипловатый бас.
– Кто это? – не узнал Вепрев.
– Комбриг «Спас-2» Чугуев.
– Слушаю вас.
– В моём подчинении отряд «Альфа», который сопровождает…
– Короче.
– Ко мне обратился кобра отряда Лазорин. У него есть предложение по уничтожению Пули.
Вепрев невольно усмехнулся.
– Даже так, по уничтожению?
– Я не физик, но мне его предложение показалось серьёзным.
– Обратитесь в МЧС.
– Обращался к координатору, однако эта дама обозвала меня кретином и…
– Какая дама?
– Хелена Ханна.
Вепрев покрутил головой.
– Сочувствую, комбриг. И всё же обратитесь к специалистам, пусть рассмотрят предложение вашего кобры.
Он отключил канал, вызвал командора Погранслужбы и несколько минут обсуждал с ним варианты воздействия на Пулю. Хотя понимал, что у них нет возможности остановить её или хотя бы сбить с курса. Любой энергетический импульс отон просто поглощал, а не отражал, не теряя ни скорости, ни направления.
Мысль поговорить-таки с коброй Лазориным таилась где-то на дне сознания, пока не оформилась окончательно. Утопающий хватается и за соломинку. А бог его знал, какая из соломинок могла стать шансом на спасение: не человека, не корабля, не города – целой планеты!
Вепрев включился в сеть «спрута» и вызвал командира бригады спасателей Чугуева.
11
Из сбивчивых пояснений Ангелики Лазорину удалось выловить главное: шанс остановить «теннисный мячик» отона есть. Тогда он начал действовать, в первую очередь добившись аудиенции у комбрига «Спас-2» Чугуева.
Чугуев, мощный, волосатый, лобастый, понял его на удивление быстро и пообещал содействие. Однако даже его служебное положение не помогло комбригу добраться до властных структур, принимающих ответственные решения в экстремальных условиях. А визит к координатору МЧС Хелене Ханне и вовсе закончился фиаско: суровая мисс просто не пожелала его слушать, обозвав кретином.
– Извини, – развёл руками багровый раздосадованный Чугуев, когда Лазорин напомнил ему о себе в очередной раз, – пока всё глухо, как в танке. Буду тыкаться дальше.
Лазорин, раздосадованный не меньше командира, начал звонить в разные инстанции сам, но его никто не пожелал слушать, отчего пришлось сделать вывод, что пословица: гром не грянет, мужик не перекрестится, – верна. Что такое «креститься» он не знал, однако часто слышал эту пословицу от отца, веря, что она является универсальной характеристикой человеческой безалаберности.
Надо лететь на Землю, решил он, стучаться к верховному комиссару СБ или вообще в ВКС.
И в это время ему позвонил – лично! – комиссар Зигмунд Вепрев:
– Борислав Лазорин?
– Так точно! – отозвался ошарашенный спасатель.
– Жду вас на борту спейсера «Богатырь».
– Но я…
– Вас пропустят. Десяти минут достаточно?
– Так точно! – вытянулся Лазорин.
Комбриг Чугуев, заглянувший в этот момент в отсек быстрого реагирования спейсера «Лотос», хлопнул его мощной дланью по плечу:
– Ни пуха, кобра!
Лазорин, не отвечая, пулей вылетел из отсека.
Они встретились в рубке «Богатыря».
Лазорин бросил к виску ладонь:
– Кобра Лазорин по вашему приказанию…
– Суть вашего предложения.
– Я не смогу профессионально…
– Кто сможет?
– Ангелика Рудич, сотрудник отдела аналитических программ Управления. Точнее – её отец.
Вепрев поднял бровь.
– Он разработчик фазера, способного особым образом трансформировать вакуум. Мы хотели использовать фазер для остановки Пули, но руководство института…
– Идёмте. – Вепрев махнул рукой следившему за ними командиру спейсера и вышел.
Сбитый с толку быстротой реакции комиссара, Лазорин поспешил за ним.
12
Если бы не комиссар, обладавший особыми полномочиями, у них бы ничего не получилось. Лазорин убедился в этом, когда Вепрев преодолел сопротивление всех ответственных лиц, включая учёных и чиновников многих ведомств России и Земной Федерации, и добился погрузки экспериментальной установки фазового преобразования вакуума на борт спейсера «Непобедимый».
Случилось это за 33 минуты до пересечения Большой Пули орбиты Земли.
Вепрев не слушал сбивчивых речей Фаддея Рудича, непосредственного разработчика фазера, отца Ангелики, равно как не реагировал и на растерянные «не положено» чиновников разных рангов. Он давал распоряжения, а сопровождавшие его Лазорин и Ангелика с помощью витсов упаковывали фазер, перевозили и устраивали в трюме «Непобедимого».
Через 11 минут после появления над научным городком Объединённого института ядерных исследований в Подмосковье спейсер стартовал в космос.
– Мы можем включить этот ваш фазер с борта корабля? – обратился Вепрев к старшему Рудичу.
– Нет, – качнул головой ошеломлённый конструктор, худой, щуплый и вихрастый; Лазорин даже не поверил, что Ангелика его дочь, так они были несхожи. – Программатор фазера не настроен, его надо запускать вручную, а это очень рискованно. Кроме того, поле фазера…
– Понятно. – Вепрев посмотрел на командира спейсера Горовица. – Где-то на орбите Луны крутятся старые заправочные станции, ещё со времён ракетных кораблей.
– Вряд ли они сохранились, – усомнился Горовиц.
– Поищите.
– Слушаюсь!
Сердце Лазорина забилось сильней. Он переглянулся с Ангеликой, вдруг ловя себя на мысли, что никогда никому её не уступит. Даже если у неё есть друг.
– Нашли! – объявил через минуту удивлённый Горовиц. – В 28 мегаметрах от…
– Старт!
Горовиц отреагировал блестяще, повторив ту же команду драйвер– приме спейсера.
И «Непобедимый» прыгнул к древней станции топливной заправки, применявшейся китайцами для снабжения своих первых марсианских экспедиций. Почему её не утилизировали, никто интересоваться не стал. Возможно, о ней забыли и сами хозяева.
За три минуты добрались до станции, напоминавшей по форме гантель, вскрыли отсек управления – с помощью лазеров, выгрузили фазер и установили в отсеке, благо он не занимал много места: двухметровой длины ящик с поперечником в один метр. Подключили аппарат к переносному генератору, доставленному с борта спейсера.
И тогда встала проблема: кто включит фазер, да ещё в нужный момент, чтобы запуск не прошёл впустую или того хуже – аппарат вообще не сработал бы.
– Я попробую, – пробормотал Рудич.
– Это смогу сделать только я! – твёрдо заявил Лазорин.
Все посмотрели на спасателя: прозрачные шлемы скафандров позволяли видеть лица друг друга.
– Основания? – поинтересовался Вепрев.
– Реакция.
– Ерунда! – очнулся Рудич. – Разработчик фазера я, значит, я и должен…
– Включить аппарат несложно, – склонил голову к плечу комиссар. – Но угадать момент…
– Я чувствую опасность! – сжал зубы Лазорин, изгнав из головы подлую мыслишку (пусть увидят, какой я молодец). – Вы не занимались воинскими искусствами…
– Баловство это.
– Тем не менее я остро воспринимаю ветер смерти. Поверьте, я включу фазер вовремя.
– А если он не сработает?
– Позвольте, почему это не сработает?! – возмутился Рудич.
– Папа! – взяла его под локоть Ангелика.
– Время, – флегматично напомнил командир Горовиц.
Все замерли, обратившись в слух, будто могли услышать «свист» приближавшейся Большой Пули.
Вепрев посмотрел на конструктора:
– Что произойдёт, когда сработает фазер?
– Инициативный модуль с той стороны видите? – показал рукой Рудич. – Он создаст волну локальной деформации вакуума, которая очень быстро выгнется пызырём…
– Диаметр пузыря?
– Ну, я не знаю, – смешался Рудич, – теоретически дальнодействие фазовой перестройки уходит в бесконечность, но эффективное сечение волны не меньше тысячи километров.
– Станция разрушится?
– Конечно, – кивнул Рудич. – Фазер излучает не силовой импульс, а «разворачивает» спины вакуумных квадруполей. Любая материальная субстанция в зоне искривления…
– Уходите! – Вепрев подтолкнул Рудича к выходу из отсека; здесь царила невесомость, и отец Ангелики вылетел наружу как воздушный шарик.
– Не понял, – сказал Горовиц.
– Вы тоже уходите на корабль, Джон. Я останусь.
– Но…
– Это приказ! Все уходите! Быстрее! – Вепрев перешёл на общую волну «спрута». – Всем кораблям в зоне бедствия: старт по векторам от Большой Пули на расстояние не меньше двух тысяч километров!
– Кто это? – послышался чей-то испуганный отклик.
– Комиссар-два Вепрев! Повторяю: всем покинуть зону бедствия! Следить за Пулей! Кораблям флота СБ – полная защита!
И по гигантскому объёму пространства возле приближающейся Земли начала распространяться волна тишины.
Вепрев посмотрел на Ангелику, на командира Горовица.
– У вас всего шесть минут, господа, поторопитесь.
– Вы рискуете, Зигмунд.
– Это не я рискую, – усмехнулся комиссар, кивнул на Лазорина, разглядывающего панель управления фазером, – он.
– Но и вы тоже.
– Да ведь некуда отступать, дружище, за нами Земля.
Горовиц несколько мгновений вглядывался в спокойное лицо Вепрева, протянул руку Ангелике:
– Идёмте.
– Я тоже останусь! – отдёрнула она руку, закувыркалась от толчка, ударилась спиной о стенку отсека.
Лазорин аккуратно и точно остановил её, притянул к себе.
Они застыли, глядя друг на друга.
– Уходите же, Джон, – сухо приказал Вепрев Горовицу.
Командир «Непобедимого» помедлил и скрылся в проёме двери.
– Ты готов? – спросил Вепрев.
Лазорин улыбнулся, отодвинул Ангелику от себя, приладил к шлему напротив висков присоски эмкана – мысленного съёма – для включения фазера.
На панели управления установкой перемигнулись алые и зелёные искры.
– Станьте за моей спиной. Твой отец утверждал, что фазовая волна пойдёт пузырём в метре от инициативного торца.
– Слава! – прошептала Ангелика.
Вепрев отодвинул её за спину Лазорина.
– Не будем ему мешать.
Лазорин закрыл глаза, сосредоточился и услышал гул летящей на них смерти…
Я не знаю, почему комиссар Вепрев не запретил Ангелике остаться на борту станции. Возможно, он верил, что всё закончится хорошо.
Поверим и мы с вами.
Июнь 2008 г.
