Протопав восемь часов по кишкообразным петлям тоннеля со сменой разного рода эффектов, отряд снова вышел к гигантской шаровой полости с висящим в центре плотным облаком тумана, и Полуянов дал команду отдыхать.

В общей сложности они за это время прошли километров тридцать, ни разу не встретив «нормального» коридора, принадлежащего Стволу, или хотя бы какой-нибудь знакомой детали. Через каждые полкилометра тоннель пересекался с двумя отростками, действительно напоминающими прожилки на древесном листе, но и отростки не выводили людей в «цивилизованные» уголки здания. Попав в одну из проявленных многомерных областей «перекрестка пространств», отряд так и не смог из нее выбраться. Даже повернув назад, они не вышли в исходную точку путешествия, а продолжали спускаться-подниматься-кружить по бесчисленным коленам и петлям «кишечника», стенки которого не мог пробить ни кинжал, ни разряд «универсала», ни луч аннигилятора, которым, как выяснилось, был вооружен Марич.

После демонстрации аннигилятора Полуянов понял, что обречен, и инстинктивно ждал выстрела: в спину или в лоб – значения не имело, скафандр мог удержать антипротонный луч ограниченное время, – но выстрела все не было, Марич неутомимо шагал впереди, разговаривал мало, а оглядывался и того меньше. По-видимому, он и сам был обескуражен тем, что они никак не могут выбраться из заколдованного круга.

Конкистадоры-проводники сгрудились на краю бездны, потом разбежались кто куда, имея задание исследовать все препятствия и найти выход из положения.

Трое молчаливых спутников Марича сели отдельно и принялись сосать тоник, так, во всяком случае, думал Федор. То, что он их не слышал, еще не говорило о молчании ребят, они могли переговариваться между собой на другой волне.

Марич походил у обрыва, к которому их привел тоннель, сел рядом с Полуяновым. Федор проглотил несколько порций «концентрата силы», воспользовавшись услугами инка скафандра, глотнул «живой воды», почти мгновенно поднимавшей тонус, но начинать разговор не спешил. Марич нарушил эфирную тишину первым:

– Что будем делать, командир?

Федор еще некоторое время молчал, потом сказал коротко:

– Думать.

Марич хмыкнул, повозился немного, устраиваясь у стены тоннеля поудобней. Видимо, он был настроен на философский лад, потому что заговорил о проблеме, которая мучила и Полуянова:

– Федор, вы попутешествовали по Стволу изрядно…

– Вы тоже, – отрезал Полуянов.

– Да, конечно, – легко согласился Марич. – Хотя у нас были разные дороги и разные встречи. И все же кое-что из вашего рассказа мне непонятно. Не буду спрашивать, кто такие «хронохирурги», этого вы можете не знать. Как, впрочем, и я. Но вот Ствол, хроноускоритель – он-то почему сработал как шахта времени? Как его оценивают ваши высокие друзья? Ведь идея Златкова об ускорении хроноквантов, приводящем к зеркальному эффекту, неверна. Я хочу сказать, что наш Ствол недолжен был «пробурить» время и соединить Ветви Древа Времен. Что произошло на самом деле?

– Не знаю, – подумав, ответил Полуянов, который действительно не знал, что произошло.

– Жаль, – вздохнул разочарованный инженер. – Я думал, ваши друзья открыли вам глаза.

– А разве вам ваши не открыли? – Федор напрягся, пристально разглядывая сидящего напротив ртутно отблескивающего горбатого урода с конической головой – так выглядел Марич в скафандре. Подозвал конкистадора-охранника поближе, понимая, что провоцирует инженера на какие-то активные действия, но уже не желая играть роль ничего не понимающего человека.

Марич неожиданно добродушно рассмеялся.

– Мне – нет, хотя я, конечно, знаю очень много. Однако вы правы. Для того чтобы знать, что произошло, необходимо в первую голову выяснить, что такое время. А то мы говорим: хронокванты, бурение времени, квантовое расщепление Древа Времен, Ветви времени, в которых время течет «под углом» к нашему… Как – под углом? Куда? Почему мы этого не ощущаем? Риторические вопросы… но ведь интересно! Не правда ли, коллега? Вот вы, например, какую концепцию времени исповедуете? Допустим, Древо Времен разветвляется на столько копий, сколько возможностей развития содержит каждый предыдущий миг, квант времени. Но – время! Что такое само время? Идея Древа Времен не отвечает на этот вопрос.

– Не знаю, – снова ответил Полуянов, озадаченный и заинтересованный темой, а также страстностью Марича. – Гипотез много, Златков разработал только одну из них…

– Но какая истинная?

– Не знаю, – в третий раз отозвался Федор. – Может быть, в каждой Ветви время разное? Отражает свой смысл? Где-то субстанция, где-то поле, где-то мера отношений, способ восприятия Мира… Сколько Ветвей, столько и времен.

Марич резко наклонился вперед, так что Полуянов непроизвольно включил систему наведения оружия в режим стрельбы, задержав «палец на курке» – мысленный спуск последним усилием воли.

– Федор, вы гений! Вдумайтесь в то, что вы сказали.

– Ну? Что я сказал?

– Древо Времен реализует все возможные состояния Вселенной, все возможные смыслы термина «время». Тогда и концепций времени должно быть не девять, сколько знаем мы, а гораздо больше.

– Ну и что? – помолчав, осторожно спросил Полуянов.

– А ничего, – засмеялся Марич, вскакивая. – Даже эта гениальная догадка не решает проблему времени, по крайней мере в нашей Ветви. Сколько себя помню как фаната хронотеории, инженера «машин времени», начитавшись Уэллса и Азимова, Саймака и Головина, я всегда искал ответ на вопрос: почему в нашей Метавселенной направление времени не величина, а абсолютное условие? Почему его нельзя повернуть вспять?

– И что, ответа не нашли? – Полуянов тоже встал.

– Двадцать лет назад в моей жизни появился Златков, ученый, который, как мне казалось, сумел доказать реальность «машины времени», увлек меня и тысячи последователей и учеников. И вот мы построили хроноускоритель… который ничего не ускоряет, чтобы просверлить дырку в прошлое… и что в результате произошло?

– Что?

Марич снова рассмеялся с необычными для него дружелюбными нотками.

– Мы встретились с вами в шахте времени, дорогой коллега, чтобы решить одну и ту же задачу, но разными способами.

– Какую задачу?

– Спасти нашу Метавселенную, нашу Ветвь времени, а заодно и множество других Ветвей, отпочковавшихся от нашей. Ну что, пошли дальше?

– Куда? – только и спросил озадаченный поведением Марича Полуянов.

– Назад, конечно. Выход там, мы его просто не заметили, придется проверять все ходы по памяти инков. Кстати, Федор, как вы понимаете главную задачу нашего похода?

«Выйти живыми обратно», – хотел ответить Полуянов, но не успел.

Из глубины коридора, по которому они вышли к полости в недрах Ствола, замелькали вдруг вспышки выстрелов, Федор почувствовал тяжелые удары в бок и в конус шлема, мгновенно ответил и упал, вжимаясь в твердое покрытие закругленного угла коридора. Его конкистадор, повинуясь заложенной программе, ринулся в глубь тоннеля, принимая следующие выстрелы на себя. Федор перекатился на другой бок, снова открыл огонь и внезапно осознал, что оставил незащищенной спину. Холодея, оглянулся, собираясь встретить в упор выстрел Марича, подкравшегося сзади. Но то, что он увидел, поразило его.

«Санитары» Марича и он сам почему-то отвечали на выстрелы, все время передвигаясь, то ползком, то бросками и перекатами, и на Полуянова внимания не обращали. Мало того, они явно старались его защитить!

– Отступаем! – раздался в наушниках рации голос хроноинженера. – Федор, не зевайте! За мной!

Марич перекатился ближе, потом ползком добрался до края обрыва и прыгнул вниз.

– Включайте инграв и прыгайте за мной! Быстрее, спаситель Вселенной! Энергии ингравов должно хватить на преодоление этой полости. Ребята нас прикроют.

Ничего не понимая, Полуянов добрался до края бездны и сорвался с него, включая антигравитационный пояс.

– Кто ты, инженер?

– Потом, потом, – сердито огрызнулся Марич, выписывая петлю, чтобы миновать центральное облако тумана, скрылся за ним. – Дуйте следом, тут до фига отверстий, надо выбрать единственно верное, которое выведет нас в наш уютный земной мирок.

Язык свирепого желтого пламени пролетел под ногой и заставил Федора поторопиться. Через минуту он уже стоял рядом с Маричем на краю широкого квадратного коридора с кирпичными на вид стенами. Оглянулся. Но из-за тумана ничего не было видно, никто не бросился их догонять – ни попутчики, ни неведомые враги.

– Почему вы спасаете меня? – спросил Полуянов, все еще не веря случившемуся и сторожко следя за действиями хроноинженера. – Ведь вы же «санитар», не так ли?

– Так, – хладнокровно ответил Марич. – Пойдемте. Надеюсь, нам удастся добраться до района назначения. – Он повернулся и зашагал по усеянному булыжником полу коридора, светя под ноги поясным прожектором.

– До какого района? – полюбопытствовал Полуянов, оставаясь на месте.

Марич оглянулся.

– Во-первых, не стойте там, на краю, из полости ваша спина – отличная мишень, а за нами гонятся не дилетанты, а профессиональные убийцы. Во-вторых, ваша миссия не окончена, и вас ждут. Я провожу вас в район рандеву.

– Кто меня ждет?

– Увидите.

– Кто вы, Марич? Я вам не верю.

– Естественно, вы не обязаны мне верить. Да, я «санитар» и в то же время эмиссар ваших друзей, Тех, Кто Следит. Это достаточно весомая рекомендация? Да не стойте вы там, словно истукан, черт побери!

Полуянов проглотил по крайней мере еще с полдюжины вопросов и шагнул вслед за Маричем.

Отряд Белого настиг ликвидаторов почти в тот момент, когда те напали на разведгруппу Федора Полуянова.

Бой был скоротечным. Ликвидаторы не смогли выдержать огня с двух сторон и унесли ноги с поля боя, оставив два трупа. Зная, что в команде Федора есть «санитары», наверняка подчиняющиеся Маричу, Белый решил было уничтожить и весь его отряд, но, проанализировав ситуацию, сообразил, что здесь что-то не так. «Санитары» должны были скооперироваться и убить Полуянова, а не отражать атаку ликвидаторов.

Григорий приказал прекратить стрельбу. Тотчас же перестали стрелять и разведчики первой группы. У Белого екнуло сердце, когда он насчитал всего трех человек: двое остались невредимыми, третий был искромсан лучом аннигилятора и лежал неподвижно. Весь стометровый участок коридора до разветвления, где скрылись уцелевшие ликвидаторы, был усеян останками расстрелянных конкистадоров. Белый насчитал девять штук, некоторые из них еще шевелились, скребли лапами пол, но восстановлению не подлежали.

– Федор! – позвал Григорий. – Федор, отзовись! Ты жив?

Ответа не последовало. Снова тревожно сжалось сердце. Если бы Полуянов был жив, он бы ответил. Но, может быть, его здесь просто нет? Похоже, тоннель за спинами разведчиков расширяется, Федор и Марич могли отступить… хотя вряд ли это решает проблему безопасности Полуянова.

Включив рацию на общую SOS-волну, Белый снова попытался вызвать Федора и услышал в ответ незнакомый суховатый голос:

– Полуянов и Марич ушли. Мы остались прикрывать отход. Кто вы?

– Молодцы, как на подбор, с нами дядька Черномор… – пробормотал Белый. – Мы из группы поддержки Полуянова. Двигайте-ка сюда, ребята, да не вздумайте баловаться, играть в ковбоев, против наших «глюков» ваши машинки – что комариное жало против языка лягушки.

На аварийной волне послышались смешки, сравнение оценили и напарники Григория, и уцелевшие разведчики.

– Мы можем присоединиться к вам, – предложил обладатель сухого голоса. – «Санитаров» среди нас нет, и в спину мы стрелять не намерены. Наша задача – прикрытие Марича.

– А вы знаете, кто он? Резидент «хронохирургов»!

– Это не совсем так, но мы не уполномочены вести переговоры от его имени, догоним, вы сами поговорите с ним.

Белый хмыкнул, оглянулся на своих молодцов, контролирующих каждый жест разведчиков, каждый звук в тоннеле, каждую мелькнувшую тень, и скомандовал:

– Васёк, бери приблудных под свою опеку. Пойдем за ними. – Переключил диапазон связи. – Ведите, ребята. С кем имею честь разговаривать?

– Кристиан Хансен.

– Крис?! Бродяга, неужели не узнал?

– Почему не узнал? Гриша Белый.

– Черт! Что же ты сразу не сказал, кто ты? А кто это с тобой?

– Синити Миямото и… Берт Габуния. Убит.

Наступило короткое молчание. Потом Григорий проговорил на полтона ниже:

– Вечная ему память!.. К сожалению, нести его мы не сможем, вернемся потом, когда выполним задание. Веди группу, Крис.

Пятерка Белого подошла к уцелевшим разведчикам и остановилась у обрыва в полость, в центре которой шевелилось белесое облако не то дыма, не то тумана. И в это время стенки тоннеля вздрогнули. Из его глубины, с той стороны, откуда вышли безопасники Григория, прилетел низкий зловещий вой, от которого у всех побежали по коже мурашки.

– Эт-то еще что такое? – негромко произнес Белый.

– Собака Баскервилей, – пошутил Хансен и добавил другим тоном: – Гриша, это может быть все, что угодно. Как-никак в Стволе сейчас пересекаются сотни миров со своими условиями жизни, странно, что мы еще ни на кого не наткнулись, я имею в виду существ, населяющих эти миры. Но сдается мне, дело в другом: за нами идет погоня.

– Отобьемся, – беспечно отмахнулся Григорий. – Нас теперь семеро, а если догоним Федора, будет восемь.

– Девять. Ты не приплюсовал Марича.

– Не уверен, что его надо приплюсовывать, скорее – вычитать.

– Может быть, ты и прав, но все эти проблемы решить можно только в присутствии самого Марича.

Хансен прыгнул в пропасть, и все остальные как горох посыпались за ним.

Коридор, по которому шли Полуянов и Марич, не был коридором здания хроноускорителя. Он удивительно напоминал старинный подземный ход под каким-нибудь монастырем и сложен был из огромных, потемневших от времени кирпичей. Изредка в его полу проступали выпуклые щиты, закрывающие устья колодцев, и еще реже в стенах открывались проходы, забранные ржавыми решетками с пудовыми замками. Одну такую решетку Федор разнес разрядом «универсала», обследовал проход и вышел в кубическое помещение, на стене которого висел на чудовищно толстых цепях странный скелет о двух головах, с виду – лошадиных, шести лапах и с длинным хвостом.

– Матка Боска! – воскликнул за спиной Полуянова Марич. – Змей Горыныч, не иначе! Настоящая камера! Склеп. Куда это мы попали? Уж не в подвалы ли некой неземной инквизиции?

– А разве вы здесь не бродили? – рассеянно спросил Федор, с содроганием разглядывая скелет твари на стене.

– Здесь – нет. Я вообще не бродил по Стволу. Коллега, вы все время забываете, что Ствол сейчас сросток разных миров, пересекшихся по милости взбесившегося хронобура. Есть такой термин: хроноклазм…

– Этот термин выдумали писатели, сочинявшие ситуации с пересечением времен.

– Это у вас его выдумали писатели, в вашей Ветви, у нас же хроноклазм сугубо научный термин и означает нарушение связности времени и пространства.

– Откуда вы… – начал Полуянов, внутренне напрягаясь.

– Откуда я знаю, что вы из другой Ветви? Знаю, коллега. Не пугайтесь, ничего сверхъестественного, я тоже умею анализировать факты, не укладывающиеся в стройное здание общепринятого мнения. Идемте, нам надо поспешить. Никто не знает, даже я, каков темп времени в этом месте. Рискуем опоздать.

– Не пойду, – заупрямился Полуянов, – пока не скажете, куда, на встречу с кем мы рискуем опоздать.

– Могу сказать одно: ожидающие нас не являются «хронохирургами» или их слугами. Мало того, ваших друзей ведут в том же направлении, и с ними вы встретитесь тоже. Этого достаточно?

Федор помолчал, размышляя о странном доверии, которое он сейчас испытывал к Маричу, и с неохотой кивнул.

– Честно говоря, звучит не очень убедительно, но, похоже, у меня нет выбора.

Коридор-тюрьма вскоре закончился, уткнувшись в глухую каменную стену с узором пластов разных пород. Пройти дальше не удалось. Стена казалась настоящей со всеми вытекающими отсюда последствиями.

– Странно, – протянул инженер, колупнув кинжалом один из пластов, похожий на мрамор. – Пересечение явно произошло недавно, и, судя по всему, происходит неуклонное вырождение континуума.

– Что это значит?

– Наш «перекресток пространств» упрощается, скатывается в трехмерье, иными словами, вырождается, понимаете? Скоро из многомерного объекта он станет трехмерным, глыбой камня или металла, например. Хотя возможен и провал ниже, в двумерный, а то и одномерный объект.

– Возвращаемся? – после паузы спросил Полуянов. – Или применим «глюк»?

– Что же вы молчали, что у вас есть «глюк»? Когда вам успели его передать? Мы же выходили вместе.

– Меня контролировал лично Ромашин.

– Тогда понятно. Жив, значит, комиссар. Я так и думал. Что ж, попытайтесь пробить дырку в стене. Может быть, это всего лишь перемычка.

Они отступили на два десятка шагов, и Федор дал по стене очередь из «глюка».

Вспыхнуло тусклое прозрачное пламя, приглушенное облаком сизого дыма. Пол коридора зашатался, пошел трещинами, стал проваливаться куда-то, словно под ним разверзлась пропасть.

– Подвешивайся! – крикнул Марич. – Прыгай в пробитое окно!

Взлетев на метр над полом на последних крохах энергии ингравов, они нырнули в плотный вихрь дыма и вывалились в знакомый до боли коридор Ствола с металлическим полом, белыми стенами, черным потолком и рядом дверей по одну сторону коридора. Оглянулись.

Сзади, в стене без дверей, медленно затягивалась звездообразная дыра, сквозь которую был виден горный склон, часть ярко-зеленого неба и летящий по нему косяк каких-то светящихся птиц. Дыра покрылась слоем матового стекла, начала утолщаться, затягиваться.

– Поздравляю, – проронил Марич. – Мы наконец-то выбрались туда, куда направлялись.

Дыра исчезла. Но за мгновение до этого из нее выплеснулся вдруг низкий вой, сменившийся хриплым бормотанием, и было в этом вое столько угрозы и ненависти, что Полуянов невольно отступил.

– Что это было?!

– Погоня, – не задумываясь ответил Марич.