Ромашин настолько хорошо изучил психику «санитаров», их тактику, стратегию, стандарты решений, систему связи и взаимодействия, что мог вычислить любого из них в течение получаса. Естественно, с помощью больших инков Управления, к которым имел дистанционный доступ. Поэтому тех, кто стерег возвращение Павла Жданова на его квартире и у родителей, он определил легко. Результатом этого было задержание двух «санитаров» особой группой перехвата, подчинявшейся лично комиссару, о которой в Управлении никто не знал, ни один заместитель, так как создана она была незаконно, тайно, в обход комиссий по этике и кадрам. Теперь же Игнат мог только похвалить свою предусмотрительность, ибо группа пригодилась, и даже раньше, чем он предполагал.

Окруженные веселыми девушками прямо у метро Смоленска «санитары» не успели понять, в чем дело. Усыпили обоих мгновенно, поэтому их программы самоликвидации не сработали. А потом психику каждого медленно, но уверенно, имея немалый опыт подобного рода операций, разгрузили в медцентре Управления, и Ромашин узнал кое-какие любопытные подробности о замыслах «хирургов». Так выяснилось, что ожидаемый ими инспектор имеет очень широкие полномочия, вплоть до «зачистки» ряда агентов, что означало ликвидацию не справившихся с делом или пренебрегших инструкциями хозяев.

Ромашин созвал всех своих помощников по «спруту», компьютерной сети связи, и провел короткое совещание, выяснив мнение каждого о проведении операции «Мангуст», то есть о полной ликвидации сети «санитаров». Двое из пяти «кобр» не согласились с предложением начать операцию немедленно, до появления инспектора, и Ромашин перенес сроки ее проведения, остудив горячие головы пословицей: «Тот, кто делает быстро, не всегда делает достаточно быстро».

Златков все еще находился на излечении в клинике Склифа, личная встреча и даже переговоры с ним по рации были невозможны, и комиссар вынужден был ждать, когда ученый сможет уединиться, хотя вопросов к нему набралось изрядно. Особенно Игната интересовала проблема двойников: сколько их насчитывалось всего? Почему произошел переброс пары Полуянов – Белый не в свою Ветвь? Возможны ли другие накладки? Где находятся «настоящие» Полуянов и Белый? Того ли Жданова они встретили в Стволе или «чужого»? Как это отразится на судьбах Мироздания? И, наконец, каково же тогда устройство этого самого Мироздания, допускающего сосуществование бесчисленного множества Метавселенных, похожих одна на другую, словно капли воды? Не считая мелких отличий вроде тех, с которыми столкнулись люди.

Ромашин представил, как в этот же самый час миллионы других Ромашиных ломают голову над теми же вопросами жизни и смерти Вселенной, и у него стало муторно на душе. Вообразить такой вариант Мира было нетрудно, труднее было поверить в колоссальную сложность и избыточность Древа Времен, в его чрезмерное многократное дублирование, не поддающееся логике. Объяснить это дублирование можно было разве что замыслом Творца, придавшего сотворенной им Вселенной стопроцентную надежность, будто он сомневался в своей творческой силе и на всякий случай обеспечил сам себе шанс выживания при любом внутреннем преобразовании.

Ромашин повторил про себя последнюю мысленную формулировку и уставился перед собой ничего не видящим взглядом. Было похоже, что неожиданно для себя самого он сформулировал принцип бытия Большой Вселенной. Представляя собой невообразимой протяженности (бесконечной?!) и сложности разумное существо (Бога?!), Вселенная (Древо Времен) просто играла сама с собой в разные игры (жизнь – смерть, например), для чего и создала возможность вероятностного пересечения Ветвей, которая только и придавала интерес Игре, потому что при этом Вселенная могла притвориться, что незнает исхода Игры…

Шок, испытанный Ромашиным от осознания глобальности замысла «садовника», взрастившего Древо Мира или самого ставшего этим Древом, был так силен, что он не вытерпел и позвонил Златкову, и… был несказанно разочарован, услышав ответ:

– Я уже думал над этой проблемой, коллега. Конечно, все намного сложнее, чем вы тут нарисовали, но схвачено верно. Поздравляю. Вот подлечусь, и мы с вами подискутируем на эту тему. Замечу лишь одно: если ваше… гм-м, предположение верно, то выигрышной стратегии Игры просто не существует. Понимаете, о чем идет речь?

Ромашин понимал. Златков намекал на то, что судьба их Ветви так же, как множества других, давно решена, борись они за выживание или не борись, воюй или не воюй с «хронохирургами», посылай или не посылай в Ствол Пашу Жданова с миссией спасения человечества. Мало того, при таком варианте бытия в роли «хронохирургов», Тех, Кто Следит, людей, наконец, выступала сама Вселенная, увлеченно играющая сама с собой в вечный конфликт Добра и Зла…

– Господи! – вслух произнес Ромашин. – Сделай так, чтобы я был не прав!

Златков, понимающий состояние комиссара, наверное, лучше, чем он сам, промолчал.

После того, как прошли сутки, а от группы Полуянова не поступило больше ни одного сообщения, директор УАСС объявил Ствол и территорию вокруг него в радиусе двух километров зоной особого внимания. Теперь без специального разрешения или пропуска ни один человек не мог пройти в зону, ни один летательный аппарат вклиниться в ее воздушное пространство, ни одна организация или частное лицо не имели права вести там какие бы то ни было работы, в том числе исследовательские.

Естественно, указ Кострова серьезно осложнил работу «санитаров» и понравиться им не мог, поэтому ими были предприняты попытки надавить лично на директора с целью отменить указ, а также на Совет безопасности ВКС, председателем которого был заместитель главы ВКС Орест Шахов.

Первая попытка не удалась. Шахов не смог доказать Кострову его неправоту ни по видео, ни при личной встрече. Директор действовал строго в соответствии с пунктом «срам» инструкции аварийно-спасательной службы. Тогда зампред ВКС начал срочно обрабатывать членов Совета безопасности с целью дискредитации действий директора УАСС и признания его неполного служебного соответствия, что автоматически означало лишение многих полномочий и в конце концов отставку. Но этот процесс требовал времени, а его-то как раз у Шахова не было, потому что долгожданный инспектор «хронохирургов» наконец-то прибыл на Землю.

Он не стал выходить из Ствола (причину Шахов узнал позднее), а потребовал явиться к нему всех четверых резидентов первого и второго ранга, которыми являлись Орест Шахов, Луиджи Тарантино, Игорь Марич и Атанас Златков. Пришлось ломать голову, как проникнуть в Ствол, не вызывая паники среди безопасников, стерегущих зону с утроенным вниманием.

Поскольку Марич уже находился в здании хроноускорителя, а Златков лечился и прибыть не мог, задача упрощалась, хотя и не намного, однако Тарантино еще не сложил с себя полномочия комиссара после заявления директора УАСС о его несоответствии должности и продолжал командовать силами службы безопасности в зоне особого внимания.

Чтобы не возбуждать общественность и исследователей, оставшихся на некоторое время не у дел, поход в Ствол двух руководителей столь высокого ранга решили засекретить и разработали «легенду»: Шахов и Тарантино изъявили желание проинспектировать состояние отрядов поддержки, которые должны были в случае беды с первой разведгруппой идти в Ствол для эвакуации пострадавших. Таким образом, оба резидента спокойно прошли все заслоны, не обнаруживая при этом себя, и нырнули в одну из незаметных дыр в стенке нижней «колючки чертополоха» – там, где их ждал инспектор, в то время как специальная команда «санитаров» отвлекала всех возможных наблюдателей спецэффектами типа динго-программ и радиопризраков. Наблюдатели при этом могли слышать «радиопереговоры» важных персон со всеми службами и видеть их появление перед видеокамерами во время редких встреч с работниками Центра.

Однако эти маневры могли сбить с толку кого угодно, только не комиссара Ромашина с его чудо-богатырями перехвата и анализа ситуации. Он сразу понял, что за интерес к зоне особого внимания проявляют Тарантино и Шахов, а поскольку ему во что бы то ни стало надо было выяснить, кто прибыл на Землю с инспекцией от «хирургов», Ромашин вынужден был сделать свой ход – проникнуть в Ствол вслед за резидентами.

Операция была разработана всего за три минуты; вся команда комиссара и его личная компьютерная сеть находились в состоянии «резонанса» и не требовали ввода данных. После чего две обоймы безопасников, многие из которых вполне легально работали в Центре по ликвидации последствий, начали проводить операцию в жизнь.

У точки входа в Ствол Шахова и Тарантино вдруг вспухло облако дыма, из стены вырвались языки пламени, и тотчас же в это место после сигнала тревоги метнулся пожарный модуль, команда которого – киберы и люди в спецкостюмах – приступила к тушению пожара. Тушили они споро, огонь погас быстро, лишь струи дыма продолжали расползаться во все стороны, но за это время произошла и «смена караула»: «санитары», стерегущие вход, были захвачены, а на их место встали люди Ромашина. Сам он, в сопровождении обоймы риска из личной охраны, одетый в скафандр, вооруженный «глюком», стартовал в здание в режиме ракетного залпа.

Полевые анализаторы «санитаров», конечно, засекли изменение гравитационных и электромагнитных потенциалов в контролируемой зоне, но из-за дыма и прочих шумовых эффектов правильный вывод сделать не смогли. Бросок группы Ромашина прошел для всех заинтересованных лиц незамеченным.

Шахову и Тарантино не пришлось долго плутать в мешанине труб и коридоров, образующих внутренности нижней «колючки чертополоха». Инспектор ждал их в сотне метров от входа на пересечении круглых тоннелей, похожих на кишки неведомого великана – фиолетово-розового цвета, с жирно блестящими стенками и белесо-зеленоватыми лужами. Однако лишь Орест Шахов, получивший полный объем сведений о «хирургах», смог оценить, что это за лужи, образующие длинную цепочку по всей длине тоннеля. Лужи вдруг зашевелились, начали испаряться, превращаться в туманные зеленоватые фигуры, отдаленно напоминающие Кощеев Бессмертных со стертыми лицами. Их набралось около полусотни – призрачных, невесомых на вид, легких: дунь – рассыплются, развеются, исчезнут, – но когда они собрались вместе, втянулись один в другого, темнея на глазах, превратились в плотную, металлическую на вид статую Кощея, на резидентов повеяло недоброй мощью, безразличием, высокомерием, выразительной воинственностью, угрозой и враждебностью.

Тарантино, не представлявший вида инспектора, отшатнулся, готовый стрелять изо всего своего арсенала, встроенного в костюм, но Шахов остановил его порыв:

– Остынь, это свои. Сам пожаловал!

Комиссар расслабился, понимая, что речь идет о «хронохирурге». Но резиденты ошибались. Инспектор тоже представлял собой разумную систему (типа «диффузная туманность»), состоящую из миллиардов микроорганизмов, но лишь в какой-то степени копировал своих хозяев. «Хронохирурги» были много сложней, мобильней, мощней – в физическом и интеллектуальном планах, оперативней, беспощадней и масштабней. К тому же они не знали сомнений при достижении цели любыми средствами. Тем не менее и этот их близкий родственник из «соседней» Ветви времени производил большое впечатление.

На его широкой «костляво-металлической» груди дважды мигнула малиновая звезда и тут же проступили выпуклые буквы русского языка, слагаясь в текст: «Доложите обстановку. Кратко. Степень готовности. Метод реализации».

Шахов и Тарантино переглянулись, затем заместитель председателя ВКС подал «Кощею без лица» заранее заготовленную пуговку бланк-сообщения. Пуговка легла в беспалую ладонь протянувшейся на четыре метра бесформенной руки и утонула в ней. Рука втянулась в глыбистое туловище инспектора, выросла вновь. На груди «Кощея» проявилась новая выпуклая надпись: «Мешающие факторы? Степень автономности агентов? Кто не справляется с делом? Кратко».

Шахов и Тарантино снова обменялись взглядами.

– Говори ты, – сказал зампред ВКС. – Если что упустишь, я добавлю.

Новоиспеченный комиссар пожал плечами и начал перечислять факторы, мешающие работе «санитаров», в число которых попали Ив Костров, Федор Полуянов и Григорий Белый.

На груди инспектора появилась новая надпись: «Устранить! Продолжайте».

– Легко сказать – устранить, – проворчал Тарантино. – А если объект не хочет, чтобы его устранили?

«Проблемы?» – отреагировал инспектор новой фразой на тираду комиссара.

– Костров – директор Управления аварийно-спасательной службы, – вмешался Шахов. – Как очень важная персона он хорошо защищен. Попытка его физического устранения не удалась, исполнители погибли.

«Найдите новых. Не сможете – найду я, в том числе и для вашей личной замены. Что еще?»

Фразы на русском языке прибывшая разумная тварь строила вполне грамотно, и Шахов подумал, что, вероятнее всего, дело не в хорошем знании языка, а в мысленном приеме: они с Луиджи воспринимали телепатическую передачу инспектора, трансформирующуюся в их мозгу в «надписи на груди».

– Григорий Белый ускользнул от наших следящих систем, – мрачно добавил Тарантино. – Но рано или поздно мы его найдем и уничтожим.

«Поздно. Мы начинаем. Кто виноват в провале акции? Непосредственный исполнитель? Руководитель?»

– Белого упустили Марич и агент Юрлов… плюс несколько работников службы, исполняющих свои прямые обязанности.

«Юрлова устранить! Найти руководителя ячейки из более способных работников службы и закодировать. Программатор я вам передам позднее. Все?»

– Федор Полуянов, такой же возвращенец, как Белый, ушел в составе разведгруппы в здание хроноускорителя. Но его «пасет» агент Марич со своей командой, получивший задание при первом же удобном случае убрать Полуянова. Можете на этот счет не беспокоиться.

«Ошибка! Игорь Марич – двойной агент! Его необходимо немедленно устранить!»

– То есть как двойной? – не понял Тарантино, оглядываясь на молчавшего Шахова.

«По моим сведениям, Марич работает на наших врагов, которых люди назвали Те, Кто Следит. Даже если это не так, ради перестраховки он подлежит ликвидации. Если он успеет дойти… Впрочем, придется мне самому заняться им. Как давно ушла группа? В каком направлении?»

Запинаясь, пытаясь максимально точно обрисовать точку входа в Ствол группы Полуянова, Тарантино начал объяснения и был прерван на полуслове:

«Достаточно, я понял. Но с вами должен был явиться сюда еще один агент, Атанас Златков. Где он?»

– Он ранен, – проговорил Шахов вместо замявшегося комиссара. – Мы решили его нейтрализовать. По всем данным, этот человек начал работать против нас.

«Что ж, это возможно, если его воля смогла преодолеть порог нейтрализации программы. Справитесь?»

– Справимся, – поспешил заверить инспектора Тарантино.

«Вы ничего не сказали о главном вашем противнике, комиссаре Ромашине».

– Он… погиб.

«Хорошая новость. Ваши властители будут довольны. Я здесь не в последнюю очередь из-за деятельности этого опасного человека. Кто его ликвидировал?»

– Марич, – сказал Тарантино, хотя далеко не был уверен в этом.

Реакция инспектора походила на реакцию человека, побагровевшего от ярости. На Шахова и его спутника буквально выплеснулась волна недовольства, презрения и гнева.

«Кто давал задание Маричу?»

– Я, – нехотя ответил Тарантино.

В ту же секунду к нему метнулась рука инспектора и накинула на голову тонкое красное кольцо. Кольцо упало на плечи, захватив часть воротника костюма Луиджи, и мгновенно сжалось, передавив шею комиссара так, что он не успел ничего предпринять. Схватился за горло, пытаясь разжать смертельные объятия кольца-душителя, просунуть под него пальцы и ослабить хватку, но не смог. Лицо его налилось кровью, посинело, глаза вылезли из орбит. Захрипев, Тарантино упал, дернулся несколько раз и затих.

Шахов, готовый дорого продать свою жизнь, опасливо отступил, пристально следя за руками посланца «хирургов», но тот не собирался убивать обоих резидентов.

«Такие помощники нам не нужны. Он должен был продублировать исполнение и проверить результат лично».

– Мы не знали, что Марич подозревается в измене! – хмуро бросил Шахов. – Вы что же, предполагаете, что Ромашин… жив?

«Немедленно начните его поиск! Немедленно! Всеми доступными средствами! Этот воин слишком умен и непредсказуем, он может сорвать все наши планы. Уничтожьте Златкова. Готовьте удар по зданию – с утечкой информации, пусть служба безопасности занимается противодействием с максимальным напряжением сил. Мы же нанесем удар изнутри».

– Когда?

«Я вас извещу. Очень скоро. Как только ликвидирую тех, кто может помешать, – Полуянова и Марича. Ваша задача – Белый, Ромашин, Златков, Костров. Ждите вызова».

С этими словами инспектор повернулся и бесшумно зашагал по тоннелю, имитируя походку человека. Через минуту он затерялся во мраке, пропал.

– Тьфу! – сплюнул на пол трубы Шахов. Обладая умело отрецензированным пакетом информации о «хирургах», он знал о существовании подобных тварей, но встретил одну из них впервые.

«Колония микроорганизмов, – флегматично подумал он, успокаиваясь. – Уничтожить такое существо, наверное, очень трудно, всегда останется какое-то количество уцелевших микробов-клеток, способных воссоздать весь организм. А у меня неожиданно добавилось проблем: поиски комиссара и уничтожение Златкова».

– Ну и где мне теперь прикажете его искать, господина Ромашина? – Последний вопрос Шахов задал сам себе вслух, разглядывая скрюченное тело незадачливого коллеги.

– А зачем меня искать? – раздался сзади резидента чей-то любезно-ироничный голос. – Вот он я. Привет, Орест.

Шахов стремительно обернулся, готовый открыть огонь из всех видов оружия, встроенного в костюм, но предупреждающий залп суггесторов «слон» погасил его сознание, как гасит порыв ветра слабый огонек свечи.