Ощущения были сравнимы с теми, какие получает бегущий сквозь горящий терновник человек.

Впрочем, Прохору было не привыкать, он уже ознакомился с последствиями прорыва и лишь боялся, что пострадают его спутницы, плотно обхватившие «плечи» его мыслеволи. Но обошлось, и Устя, и Юстина имели схожие – далеко не робкие – характеры и на «шипы, колючки и языки пламени» во время числодрайва не обратили особого внимания. Они знали, на что идут.

Стену «льда и огня» в представлении Прохора тройная связка «душ» преодолела гигантским напряжением всех своих сил.

Загудело в голове (внутренняя самооценка цеплялась за известные стереотипы), обожгло кожу, ослепило – и Прохор с «грузом» вывалился в синий-синий свет по ту сторону стены, которую ДД-Фуркад называл фильтром божественной этики.

Прохор не сразу понял, почему он ничего не видит, кроме синего света. Догадалась Устя:

«Небо!»

Это и в самом деле было бездонное синее небо, в которое всматривался человек, в пси-сфере которого сделали остановку формонавты. И он был не один, в облаке его чувств-мыслей ощущалось присутствие ещё одного человека. И снова первой отреагировала Устя:

«Проша!»

На Прохора вылилось сразу два ушата удивления: один действительно опрокинул Прохор-2, другой…

«Приветствую, пробиватели стен, – заговорил густой, невероятно уверенный, полный достоинства и в то же время удивлённый голос. – Вот уж кого мы не ждали».

«Кто… вы?»

«Первый, – отозвался спутник носителя голоса. – Устя, ты? Или мне померещилось?»

«Любимый!»

«Очуметь! Не померещилось! Как ты здесь оказалась?!»

«Мы вместе, – сказал Прохор, освобождаясь от «дыма» и «обгоревшей» при числопереходе «кожи». – Я, Устя и Юстина. Они помогли мне, иначе я один к вам не пробился бы. Что у вас происходит? Почему ты не возвращаешься?»

«Как вам удалось?!»

«Потом».

«Посмотри назад».

Прохор хотел спросить: куда? – но вспомнил советы ДД и «оглянулся».

За ним, в тылу цифрофайла, которым он, по сути, в данный момент являлся, чернела угрюмая колючая стена с постепенно исчезающим белым шрамом: это размывался, стирался, рассасывался след канала, соединявшего мир Монады – через мыслеволи формонавтов – и второй числомир, где находилась меркаба.

«Надо уходить!» – рванулся к стене Прохор, но его мгновенно развернуло обратно, как машину с пассажирами. Потемнело в глазах.

Ахнули Устя и Юстина.

«Поздно, – донёсся едва слышный сочувственный голос «родича». – Выход в числомиры из мира Прави закрылся».

«Почему?!»

«Потому что во Вселенную вморожен закон самосохранения, – заговорил обладатель густого величавого баса (Прохор наконец осознал, что с ним говорит Прохор-первый, основатель всей родовой линии Прохоров Смирновых). – Владыки попытались нейтрализовать фильтр божественной этики – границу-мембрану числоперехода, и она заросла. Боюсь, вы останетесь здесь навсегда».

Если бы Прохор находился в своём теле, он бы сглотнул, испытав оглушающий прилив растерянности. Но он был вне себя и не один, с ним – и в нём – были любимые женщины, ради спасения которых он был готов на всё.

«Мы… прорвёмся!»

«Блажен, кто верует, – хмыкнул Прохор-второй. – Я тоже верил, что вернусь. Одного не понимаю – зачем ты взял с собой Устю? Да и Юстину».

«Я сама решаю, где мне быть!» – жёстко отрезала Юстина.

«Это я так решила! – в тон ей добавила Устя. – И всё равно я уверена, что мы справимся – вместе!»

Юстина промолчала, но Прохор хорошо знал её мнение.

«Неужели нет никакого выхода?»

«Посмотри».

Взор Прохора-первого упал на ажурную сияющую золотом колонну-обелиск, прочертившую небеса от пелены облаков до зенита. По колонне вились снизу вверх серые струйки тумана или пыли, кое-где размывая чёткие фрактально-гармоничные очертания.

Прохор-первый стоял в необычном летательном аппарате, напоминающем лодку.

Влево и вправо уходили ряды таких же лодок, в которых стояли мужчины и женщины в длинных белых одеждах с красным орнаментом, молодые, и старые, и совсем юные, смотрели на колонну.

«Что… это?»

«Ось Прави, – ответил Прохор-второй. – Мерило всеобщего Закона, божественная скрижаль, если хочешь, Матрица Мироздания, созданная Творцом».

Прохор-одиннадцатый пережил потрясение, помноженное на чувства женщин, сравнимое разве что с воскрешением. Слов не было, он просто смотрел на изумительной красоты и гармонии конструкцию и молчал, стараясь запомнить её до мельчайшей детали. Молчали и потрясённые не менее Устя и Юстина.

«Она… живая?» – робко спросила Устя спустя какое-то время.

«Живая, – ответил с усмешкой Про-форм-с-мир-новый, как на самом деле звали здесь Прохора-первого, – ты хорошо это подметила».

«Но сюда стреляли… эти… диверсанты Владык».

«Вы видите фрагменты их просочившейся вирусной программы – те серые струи пыли. Мы не позволили ей убить Ось, но понадобится время, чтобы полностью нейтрализовать негативные последствия проникновения. Именно из-за них и сработал антивирусный файл матрицы».

«Поясните!» – после паузы попросил Прохор-11.

«Мы не сможем вырваться отсюда в наши числомиры, – мрачно сказал Прохор-2, – потому что матрица всё-таки повреждена, и в Числовселенную может проникнуть искривленная программа её развития, повреждённые законы. Особенно это касается законов социума».

«Почему?»

«Основными формами разума Числовселенной, – ответил вместо второго Прохор-первый, – являются коллективные интеллект-системы, достигающие больших высот».

«Муравьи, что ли?»

«Их носителями могут быть любые существа, в том числе и люди. Кстати, то, что вы видите как башню или колонну – Ось Прави, есть выражение коллективного бессознательного, если хотите, всей Вселенной, символ семени жизни, и в то же время – это матрица».

«В общем, граница Первомира закрыта в обе стороны, – закончил Прохор-второй. – Мы не вернёмся».

«Что же нам делать? – наивно опечалилась Устя. – Мы же не можем жить… вместе… внутри… в…»

«Моей голове? – улыбнулся Про-форм-с-мир-новый. – Думаю, мы не поссоримся».

«Нет! – отрубила Юстина. – Это неверное решение. Надо думать, как выходить из этого дурацкого положения».

«Тогда предлагаю на время прекратить обсуждение и зайти ко мне домой в гости. Там и обсудим проблему».

Гости, расположившиеся в голове Прохора-первого, нерешительно «переглянулись».

Вряд ли хозяину пси-убежища было приятно носить в своём сознании сразу несколько сознаний-личностей. Но делать было нечего, в этом состоянии (второе Узилище! – подумал Прохор-11, вспомнив заключение в голове Прохора-999 сотен сознаний других людей) им предстояло находиться неопределённо долгое время.

«Хорошо, мы согласны, – выразила общее мнение жена Прохора-второго. – Простите нас за вторжение».

«Вы не виноваты, – деликатно возразил Про-форм-с-мир-новый. – Можно было бы сослаться на известное оправдание: оказались не в то время и не в том месте, – но с вами всё иначе, вы именно там, где должны быть, и в нужное время. Владыки выбрали вас… то есть нас, Прохоров, не зря, мы можем изменить состояние Мироздания, но только от нас зависит, в какую сторону, ко злу или к добру. В этом наша надежда».

Прохор-1 сел на сиденье лодки, не спуская глаз с сияющей колонны Оси Прави, которую каждый из «родичей» видел по-своему, в соответствии с жизненным опытом и воображением. Лодка тронулась с места, заскользила над облаками, ускоряя полёт, нырнула в облачную пелену и вышла уже под ней.

Стали видны леса, перелески, поляны и травяные равнины, показался приближающийся город – Аркаль.

Все, «затаив дыхание», даже успевший освоиться со своим положением Прохор-второй, рассматривали созданную руками местных зодчих архитектурную вуаль среди леса, базовым геометрическим элементом которой являлся не тетраэдр, как можно было ожидать, а фрактал.

Полёт закончился возле красивого деревянно-каменного шатра с резными концовками всех деталей.

«Мой дом», – сказал Прохор-первый, выпрыгивая из лодки.

К нему тотчас же подбежали две девочки лет восьми-десяти, с длинными льняными волосами, и два мальчика помладше, одетые в красивые сарафанчики и кафтанчики, с алыми кистями и лентами, охватывающими головы через лоб. Защебетали, обнимая отца.

«Юна и Лада, – назвал имена девочек Прохор-первый, беря их на руки. – А это Глеб и Родик».

На высокое крыльцо дома-шатра вышла невиданной красоты молодая женщина (ёкнуло сердце: жена «первородича» была очень похожа на Юстину) с длинными русыми волосами. На её лице читалось беспокойство.

– Успели? – спросила она красивым грудным голосом.

«Моя жена Смеяна», – сказал Прохор-первый мысленно с такой любовью и нежностью, что у всех гостей в его голове возникло желание обнять женщину.

– Всё в порядке, свет мой ясный, – взбежал на крыльцо Прохор-первый, обнял жену. – Есть проблемы, но они решаемы… кроме одной.

– Что случилось?

– Идём, расскажу.

Следующий час прошёл в беседах Прохора-первого и Смеяны с гостями-формонавтами – через того же Прохора.

Жена его оказалась не только красивой, но и умной женщиной, она не ахала и не всплескивала руками, не причитала: что же делать? – и не паниковала. Она чисто по-женски переживала, однако сохраняла рассудительность и мудрость, излучая море сочувствия и тепла.

Сидели в горнице, как хозяева называли пронизанную лучами солнца гостиную, отослав детей на улицу, пили ароматный травяной чай с малиновыми пирогами.

Гости осматривались, с удивлением изучая интерьеры дома и убранство гостиной, сочетавшее древние русские традиции (по представлению гостей) и вполне современные обводы бытовых конструкций, использующие красивейшие сочетания геометрических фигур. Хотя о технике и гаджетах речь не шла. Про-форм-с-мир-новый уже объяснил гостям, что цивилизация Первомира не свернула на технологический путь развития, и управляла миром иная сила, то, что гости называли магией, а хозяева – лажением.

– Я не знаю, как им помочь, – грустно призналась Смеяна после чаепития. – Надо посоветоваться с Борианом.

«Это наш князь, – пояснил Прохор-первый. – Отвечает за справедливое быстьуправление».

«Мэр?» – поинтересовался Прохор-11.

«Ответственный территориальный руководитель первого уровня, чуть повыше вашего мэра и пониже губернатора. Умный человек, с ним стоит посоветоваться».

«Он решит нашу проблему?»

«Что-то подскажет».

«Кого в ком поселить?» – с вялой иронией спросил Прохор-11; он устал и хотел спать, несмотря на отсутствие собственного физического тела. Усталость была рождена психосоматическим стрессом, но от этого она не становилась незаметной и совсем иллюзорной.

Смеяна внимательно посмотрела на супруга, словно подслушала мысленные переговоры гостей в его сознании.

Утончённая, истинно русская красота её лица и притягательная изящность фигуры снова заставили Прохора-11 пережить шок и растревожили сердце. Юстина была красивая женщина, но не столь яркая и зовущая, Смеяна же являлась олицетворением любви и жизни, отчего хотелось смотреть на неё снова и снова.

«Если назад нельзя… – начал он неуверенно, ещё не осознавая родившейся идеи, – то почему бы не пойти вперёд?»

«Ты о чём, братан? – не понял Прохор-2. – Там же мир Нуля… Навь! К тому же переход в Навь охраняет ангел Смерти. Или я что-то не так понял?»

«Скорее Бес», – усмехнулся Прохор-1.

«Да хоть чёрт, хоть сам дьявол! – осмелел Прохор-11. – Кто сказал, что через Навь нельзя пройти? Тот, кто пробовал? Все древние мудрецы-философы толкуют, что наша Вселенная – замкнутое кольцо, змей Уроборос, кусающий себя за хвост. Разве не так?»

«Допустим».

«Мы дошли до предела, за которым начинается беспредел, охраняемый… – Прохор замолчал, тихо рассмеялся, – бесом предела. Забавно получилось: бес предела. Я не прав?»

«Это так, – согласился Про-форм-с-мир-новый. – Но ещё никто не проходил через Навь, от головы «змея» к хвосту. Это не просто пересечение неких невозможных пространств и Бездн, это переход через… саму смерть».

Тихо охнула Устя.

«Ну так что? – беспечно отмахнулся Прохор-11. – Если нет другого выхода, значит, надо идти… через смерть! Нам здесь всё равно не жить, мы живы по-настоящему только дома, в своих мирах».

В голове Прохора-первого стало тихо.

– Что вы задумали? – тревожно спросила проницательная Смеяна.

– Они хотят идти через Навь.

Золотисто-карие глаза женщины стали большими и глубокими.

– Это… – она хотела сказать: невозможно! – но поправилась: – Этого никто не делал.

«Мы будем первыми, – улыбнулся Прохор-11. – А если вы со мной не согласны, – «повернулся» он к спутникам, – я пойду один. Разберусь дома с посланцами Владык – Саблины помогут, ДД, и вернусь за вами оттуда».

«А если не пройдёшь?» – хмыкнул Прохор-2.

«Значит, такова моя судьба».

«Герой! – сухо заговорила Юстина. – Он один пойдёт… кто тебя отпустит одного?»

«Да, и мы все пойдём!» – воскликнула Устя.

«Ох, женщины, женщины, – без осуждения, но с лёгкой долей печальной насмешливости заметил Прохор-1. – Я думал, только у меня одного такая жена».

«У нас тоже! – рассмеялся Прохор-2. – Тайфуны с ласковыми именами».

«Неплохо сказано. Итак, что вы решили? Предупреждаю: Навь – это потенция жизни, потенция Мирозданий, абсолютный Хаос и абсолютная Гармония, хотя этого никто не видел… кроме мёртвых. Но прежде всего – это не пространство и время, через которые можно пройти, это Нечто Невообразимое, Вечность и Бесконечность в одной точке, из чего Творцы миров пекут свои Вселенные и где умирает всё изжившее себя. Вот почему Навь считается обиталищем Смерти. Я не уверен, что вы пройдёте через Навь – мир Нуля – и останетесь живы. Если только…»

«Если что?» – совсем тихо спросила Устя.

«Мироздание – Числовселенная – создавалось с Любовью. Если вы любите…»

«Да!» – вскричала Устя.

«Да!» – тише повторил Прохор-11, чувствуя рядом Юстину как половинку своей собственной души.

– Ты их предупредил? – спросила Смеяна, заметив промелькнувшую по лицу мужа череду отражений внутренних переговоров.

– Я соберу Вече, никто не откажется им помочь.

Жена обняла Прохора-первого, веря в него безоглядно.