Глава 28
ПРОШЛОЕ ВЫТЕКАЕТ ИЗ НАСТОЯЩЕГО

Маму он нашел в состоянии, близком к смерти. Ее никто не трогал, не бил и не пытал, но ей хватило и того страха, который она испытала при неожиданном появлении чужих людей, забравших Тоню. У женщины случился сердечный приступ, и, если бы не возвращение сына, она бы так и умерла на полу в светелке, не приходя в сознание.

Тарас быстро сделал биоперенос, восстановив энергетику Ефросиньи Карповны с тем расчетом, чтобы отошло сердце, затем умыл маму «живой водой», одел и сбегал за дедом Порфирием. Вдвоем они нашли транспорт – сосед деда одолжил лошадь с санями – и отвезли маму в ближайшую больницу на окраине Архангельска. Пока ехали, пришедшая в себя Ефросинья Карповна поведала сыну историю появления в доме команды, и Тарасу стала ясна картина похищения Тони.

Их было трое, в камуфляже. Мама запомнила только одного – рослого, белобрысого, с коротким ежиком волос и прозрачными равнодушными глазами навыкате. Он был среди гостей главным. Показав маме издали красную книжечку, белобрысый сказал, что они из криминальной милиции, и велел позвать квартирантку. На вопрос Ефросиньи Карповны зачем, ответил: по вопросу временной регистрации.

Шел уже одиннадцатый час вечера, Тоня читала в своей спаленке, когда появились гости, и сразу почувствовала нарастающее беспокойство. Жизнь в чеченской столице приучила ее с тревогой относиться к ночным визитам чужих людей. Она вышла из спальни в халате и сразу поняла, что эти трое явились за ней с недобрыми намерениями.

– Собирайся, – приказал белобрысый спецназовец. – Поедешь с нами.

– Никуда я с вами не поеду, – отступила девушка. – Приедет муж (она так и сказала), с ним и будете разговаривать.

– Конечно, приедет, – меланхолически заметил командир группы. – Особенно когда узнает, что ты у нас. Собирайся, я дважды приказы не повторяю.

– Не поеду! – Тоня спряталась за Ефросинью Карповну. – Я ничего плохого не сделала! Вы не имеете права!

Тогда белобрысый оттолкнул мать Тараса и схватил Тоню за руку, дернул так, что она, вскрикнув, отлетела к двум его подчиненным, и те, зажав девушке рот, потащили ее к двери.

– Что вы делаете, супостаты! – простонала Ефросинья Карповна, приподнимаясь с пола и протягивая к ним руку. – Не трогайте ее, нехристи!

– Уймись, старуха, – бросил белобрысый равнодушно. – Не то отправим к праотцам.

Последнее, что услышала женщина, был крик Тони: «Тарас!..» Затем послышался мат, удар и крик оборвался.

– Так они ее и увезли, – закончила шепотом мама, а в груди Тараса вспыхнуло и сгорело его обещание не начинать с врагами войну. Они снова опередили его и заставили изменить решение.

В больнице он не задержался, всем телом ощущая, как уходит время. Оставив маму на попечение деда Порфирия, он помчался в аэропорт и успел на дневной рейс, отправлявшийся в Москву в два часа пополудни. Он ни капли не сомневался, что Тоню повезли именно туда, в столицу, где обосновались главные действующие лица противостояния, методично претворяющие в жизнь программу Монарха Тьмы. Оставалось выяснить, кто именно захватил Тоню: гангстеры «Купола» или бойцы антитеррористического отряда «Гамма», подчинявшегося Гольдину. Или напрямую Генриху Ельшину.

В самолете пришло ощущение, что кто-то пытается пролезть в голову сквозь череп и кожу. Тарас напрягся, подставляя зеркальный щит. Ощущение притупилось. Успокоенный (до этого он проверил каждого пассажира в салоне «Як-42») Тарас откинулся на спинку кресла и вдруг подумал, что сверху видна в с я поверхность земли. Стоило попробовать определить координаты местонахождения Тони по пси-пеленгу. Лишь бы она была в сознании и услышала его.

Однако попытка выхода в астрал провалилась. Несмотря на хорошее самочувствие (переживания не в счет) и высокий энергетический потенциал, Тарас не смог преодолеть ментальный барьер и выбраться на край колоссальной энергоинформационной бездны, с которой начинался спуск (или подъем) в более упорядоченную среду под названием Хроники Внутреннего Круга. Впечатление было такое, будто коридор выхода превратился в извивающийся во все стороны шланг и все время возвращал разум-волю Горшина к началу пути, не позволяя ему слиться с полем информации большой живой системы – биосферы Земли. Не удалось ему нащупать и канал информации скрытой реальности, через который он общался с духом рода. Такие каналы были доступны лишь иерархам Круга – мастерам, адептам и ангелам, и очень редко – Посвященным первых семи ступеней, но у Тараса он был, благодаря настойчивой помощи учителя. Почему канал вдруг пропал, надолго ли, и не связано ли это было со смертью Елисея Юрьевича, надо было разбираться в другой обстановке. Теперь же, получив доступ к мугамуси – полной отрешенности от земного бытия, настроенный на восприятие эйдетической информации, недоступной словесному выражению и логическому определению, Тарас решил идти дальше, в глубины своего подсознания, надеясь наконец получить ответы на давно мучившие его вопросы. Учитель говорил, что главный путь Посвященного – изучение метаязыка, языка творения, но прежде Тарас хотел выяснить законы метабоя, так как полагаться он мог только на свои силы и умение, а противостоял ему не один человек и даже не спецподразделение, а система.

Тарас глубоко вздохнул и нырнул в бездну памяти, считая секунды, часы, месяцы, годы и столетия.

Темнота, пронизанная странным невидимым светом…

Беззвучные и объемные свисты и гулы со всех сторон, сотрясающие пространство…

Мягкое шевеление живых масс, мимо которых он пролетал с огромной скоростью…

Тяжкий плеск океанских волн, огненный ветер…

Удар!..

Помутнение рассудка… вход в событие… как же тут тесно, Боже ты мой!..

Он открыл глаза и осознал себя стоящим на балюстраде с низким каменным парапетом, опоясывающей внутреннюю стену огромного замка со множеством башен разной высоты и формы. Башни были усеяны мириадами отверстий, как, впрочем, и стена замка, словно изъеденные кислотой или жучком-древоточцем, но Тарас сразу понял, что это означает. Замок был создан Инсектами – то ли термитами, то ли муравьями, люди пришли сюда и заняли его позже.

Предок Тараса, в теле которого он «вылупился» из временного потока, имел две ноги, две руки и голову, как и обычные люди. По-видимому, Тарасу открылась не очень древняя «кладовая» памяти, глубиной на три-пять миллионов лет. Однако после первых минут разочарования он почувствовал растущий интерес к происходящему и понял, что вышел в нужное время и в нужном месте. Учитель знал, что говорил, настойчиво повторяя принцип Круга: идущий должен научиться искусству задавать точные вопросы, это главный путь к знанию. По-видимому, его усилия не пропали даром, ученик с грехом пополам, но овладел навыками задавать вопросы, и подсознание вывело Тараса в ту область памяти, которая соответствовала его запросу.

Предок не смотрел на стены замка, он смотрел на внутренний двор, где шло сражение. Точнее – обучение воинов приемам боя. Самого древнего из воинских искусств, не имевшего названия в свое время. Современники Горшина называли это искусство «живой», спасом, первобоем и метабоем. И только глядя на это действо, Тарас понял, что оно насквозь – магическое, судя по колебаниям пространства, изменению форм двора и самих участников процесса.

Бойцы сражались один на один, попарно, строй на строй, и каждый раз пейзаж менялся, возникали и пропадали ямы и бугры, скалы и стены, здания и сооружения, бойцы превращались в птиц и зверей, в невиданных существ, и разобраться в калейдоскопическом верчении призрачных – или вполне реальных – объектов было трудно, а понять, что и как они делают, и вовсе невозможно.

Словно почувствовав разочарование Тараса, нетерпение и желание разобраться в происходящем, предок крикнул что-то низким гортанным голосом и спустился во двор, снимая белоснежные одежды. В этом мире он был, очевидно, наставником школы воинского искусства, так как слушались его беспрекословно.

Тарас многого не понял из того, что показывал учитель и что говорил, зато интуитивно, на тонкой грани соответствия психик – все же он был прямым потомком этого первочеловека – он воспринял глубинный психологический базис системы, которую можно было бы назвать системой целостного мировоззрения и движения, и запомнил основные моменты учения. Кроме собственно движения и физических приемов, метабой включал в себя элементы первоязыка, каждая буква которого имела глубокий смысл, отчего мастер боя сразу становился магическим оператором, способным менять мерность пространства и влиять на противника таким образом, что тот отказывался от намерений причинить ему вред. По сути, это была система пресечения боя на психофизическом уровне, хотя владеющий ею мог не только останавливать противника «дистанционно», но и физически, с помощью совершенных по технике исполнения и красоте каскадов приемов, в том числе – смертельных. А мог и лечить травмированного либо оживлять, если требовалось. Ибо метабой представлял собой не что иное, как растянутое во времени, воплощенное в материи и движении Слово Власти…

Тарас вздрогнул, ощутив присутствие незримого собеседника и осознав, что последнее открытие, сделанное им, на самом деле подсказано. Не выходя из сознания предка, огляделся и увидел чуть сбоку (по ощущению) высокую полупрозрачную фигуру в сером плаще до пят и в шляпе. Предок и его ученики не замечали эту фигуру, и Тарас понял, что она существует лишь для него.

«Зонг…» – поежился он.

«Тебе многое дано, Незавершенный, – послышался мысленный голос незнакомца, чье лицо мерцало: то исчезало, то проявлялось световым пятном. – Но ты избрал путь потерь, ведущий в никуда. Круг тебя не примет».

«Кто вы? Посланец инфарха? Или… Конкере?!»

«В последнее время ты задаешь очень сильные вопросы, Граф. Мне жаль, что ты до сих пор не определился. Я один из тех, кто имеет право контролировать сущее твоего рода, хотя и без права вмешательства».

«Декарх…»

«Браво, молодой человек, ты быстро ориентируешься. Однако позволь спросить: что ты собираешься делать дальше?»

Двор замка перед глазами Тараса затуманился, фигуры людей и контуры строений стали расплываться. Наступал этап перегрузки сознания, пора было возвращаться в свое время.

«Я хочу освободить свою девушку…»

«Любой ценой?»

«Мне не оставили выбора…»

«Выбор есть всегда, прежде всего выбор нравственный. Ты уверен, что сделал правильный?»

Сознание потускнело.

«Уверен!»

«Что ж, до встречи в другой реальности, идущий окольным путем. Извини, что я выбрал не самый удачный момент для беседы, у гостя всегда больше времени, чем у хозяина. Но все же мне придется сообщить тебе неприятную вещь: с этого момента твоя личная линия «пологого спуска» больше не действует».

«Что это значит?»

«Канал ДН – «демпфирования неприятностей», который оставил тебе твой учитель, практически нейтрализован твоим непродуманным поведением. Ты становишься опасным для Круга».

«Тогда заблокируйте мне память, не позволяйте нырять в прошлое».

«Блокирование памяти невозможно без нарушения психики, на это мы пойти не можем. Но вот выход к Хроникам…»

«Делайте, что хотите… – Тарас начал погружаться в темноту и последним усилием воли скомандовал «подъем». – Я не могу остановиться на полпути!»

В себя он пришел, когда самолет совершал посадку в аэропорту Быково. Тело казалось губкой, пропитанной водой, но голова была ясная, он помнил весь разговор с декархом, от слова до слова, и… не помнил ничего, что увидел и понял во время похода и встречи с предком-наставником! Лишь сам факт погружения да очень смутно – видение замка и двора, где воины-перволюди проходили обучение метабою. Декарх ухитрился-таки заблокировать самое важное знание, которое скрывалось в генетической памяти рода Горшиных.

– Сволочь! – вслух выговорил Тарас и извинился, поймав удивленный взгляд бортпроводницы. В глубине души он пообещал, что непременно спустится в прошлое еще раз и восстановит все, что ушло из памяти бесследно, как сон.

«Третий глаз» не обнаружил опасности, засады в доме не оказалось. Зато обострившееся чутье подсказало, что гости снова побывали в доме. Тарас медленно обошел свое жилище, обнюхивая пространство. Взрывчаткой не пахло, и он вошел в дом. В гостиной на столе его ждала записка:

«Ваша девчонка у меня. Придите и заберите. Заодно сыграем в бильярд – одна партия за мной».

В голову ударила волна крови.

Ельшин! Ну, конечно же, это его команда побывала у мамы и забрала Тоню! А перед тем убила Нину! Только Дмитрий способен свободно проникать в закрытый на все замки дом и уходить так же незаметно, не оставляя следов. Почему он не оставил засаду? Или хотя бы наблюдателя? Впрочем, он знает, что Посвященный его уровня способен вовремя обнаружить и то, и другое. Проще всего было бы спрятать где-нибудь снайпера. Один точный выстрел – и объект обезврежен! Почему Генрих Герхардович или Дмитрий этого не сделали? Почему не объявили в розыск как потенциального преступника? В чем здесь подвох? Или они просто хотят насладиться унижением соперника? Заставить его просить пощады?..

Тарас скомкал записку, окаменев от ненависти. Клочок бумаги в ладони обуглился, превратился в пепел. Тарас очнулся, покачал головой, стряхнул с ладони пепел. На ум пришло чье-то изречение: «Бойся гнева терпеливого человека!» Возможно, он не самый терпеливый человек на свете, но…

– Бойтесь и моего гнева, мерзавцы! – сказал вслух с такой силой, что на столе лопнула хрустальная пепельница в форме дракончика.

Сердце перестало гнать лаву крови по жилам, стало немного легче.

Что ж, мужики, встречу я вам гарантирую, – подумал он уже почти совсем спокойно. – Вы перешли границы первыми. Один предал учителя, второй предал все светлое, но главное – вы привыкли наносить удары в спину. А это карается! Не законом, так мной! До Божьего суда далеко, я не могу ждать так долго.

Сев за стол, Тарас набросал схему взаимодействия команды Ельшина с президентом «Купола», как он это понимал, и начал анализировать последние события с участием всех заинтересованных в смерти учителя лиц. Не хватало данных по ДДО «Гамма», не хватало компьютера, это стало понятно уже через полчаса, поэтому он бросил свое занятие и поехал к Витюше Кучину на Цветной бульвар, захватив свои схемы и записи.

Пробыл он там больше двух часов, бегал за кофе и бутербродами и терпеливо ждал конца расчетов, которые Витюша запустил через какой-то хитрый алгоритм после взлома сети ФСБ. Наконец компьютерщик вывел решение на принтер и потянулся, сцепив ручищи на затылке.

– Хорошая задачка была, Витальич, даже жаль, что кончилась. Ты приноси еще чего-нибудь в этом роде, с удовольствием повожусь. Кстати, зачем тебе этот геморрой с конторой? Они же тебя к себе на пушечный выстрел не подпустят.

Тарас выдернул стопку листов из корзины принтера и пробежал их глазами. Здесь было все, что требовалось для решения другой задачи – посещения всех тех, кто исполнял и заказы-вал убийство жены и матери учителя, семьи прокурора Хованского и самого Елисея Юрьевича. Разумеется, на основании тех сведений, которыми располагал Тарас. В списке было пять фамилий, и напротив каждой компьютер нарисовал самые вероятные пути их следования из квартир на службу, а также дал адреса возможных мест отдыха.

Среди этих пятерых был и полковник Гольдин. Поколебавшись, Тарас листок с его фамилией выбросил. Возможно, родичи полковника знали, с кем и где он встречался наиболее часто, но травмировать их расспросами не хотелось, они ни в чем виноваты не были. Сам же Гольдин до сих пор находился в реанимации и едва ли пережил бы допрос. Зато с четырьмя остальными стоило разобраться по полной программе. Это были Дмитрий Щербань, Генрих Герхардович Ельшин, заместитель начальника штаба Северо-Кавказского военного округа полковник Жмутенко и президент Российской энергетической компании господин Рыжайс.

Жмутенко, правда, в настоящий момент волновал Тараса меньше, да и находился далеко, в Моздоке, поэтому его Тарас тоже пока решил оставить в покое. Однако и до Генриха Ельшина добраться было нелегко, учитывая его положение и окружение. Стоило поподробней познакомиться с его досье и выяснить детали, которые помогли бы осуществить перехват полковника без лишнего риска и стрельбы и освободить Тоню. Исходя из этих соображений, Тарас и начал подготовку к своей ратной работе, выбрав для начала не сильно значимую личность, от которой тем не менее многое зависело. Этой личностью был майор Золиньш, командир десантно-диверсионного отряда «Гамма», подчинявшегося непосредственно полковнику ФСБ Гольдину. Именно Золиньш, судя по описанию мамы и портретному сходству, и руководил группой, взявшей Тоню в заложники.

Тарас с чувством пожал руку Витюше, пообещал в благодарность за выполненный заказ бутылку коньяка или, в крайнем случае, купить велосипед (Витюша посмеялся шутке, довольный, что угодил приятелю) и, выйдя из офиса фирмы, еще раз внимательно перечитал текст под фамилией Золиньш.

Майору исполнилось двадцать девять лет. Служил в армии, закончил военное училище и школу пловцов-подводников, участвовал в спецоперациях в Чечне, был замечен кадровиком ФСБ и с конца двухтысячного года приглашен в антитеррористическое Управление, где быстро продвинулся по служебной лестнице и занял место командира ДДО «Гамма». Холост. Не курит. Пьет в меру. Женщинами интересуется мало. Занимается единоборствами. Хобби – подводное плавание и рыбалка, а также разработка автомата для подводной стрельбы.

– Перспективен для привлечения к спецоперациям уровня «А», – вслух прочитал Тарас. Покачал головой. Спрятал лист с данными на Золиньша в карман.

Майор действительно был человеком незаурядным и способным, и если бы он лично руководил группой десантников, пытавшихся ликвидировать или захватить Горшина на теплоходе, возможно, еще одна встреча с ним и не понадобилась бы.

«Ах, майор, майор, – подумал Тарас с сожалением, – знал бы ты, на кого работаешь, может быть, и не встретился бы на моем пути».

Дома он еще раз перечитал данные на всю четверку, подлежащую нейтрализации, сжег листочки с записями и наметил первый маршрут. Затем собрался, как на прием в посольство: костюм, белая рубашка, галстук, туфли, – и поехал на Фрунзенскую набережную, где располагалась резервная база ГОНа – Гаража особого назначения.