Книга: Ко времени моих слёз
Назад: ВАМПИРЫ
Дальше: СИСТЕМА

ОШИБКА

С утра выглянуло солнышко, и бабушка сказала:
– Собирайся, соколик, пойдем за кыльками.
Арсений отложил книжку, с готовностью побежал одеваться.
«Кыльками» бабушка называла опавшие сосновые иголки, необходимые для хозяйственных нужд: из них получалась прекрасная сухая подстилка для коровы и свиней, которую необходимо было менять не реже трех раз в неделю. Не то чтобы Арсений любил этот процесс – сбор кылек, но и не отказывался никогда, понимая, что бабушке будет тяжело одной сдирать толстый слой иголок в лесу, а потом и нести мешок домой.
До сосновых лесопосадок он обычно доезжал на велосипеде и ждал бабушку, идущую следом пешком. Собственно сбор кылек не занимал много времени, больше уходило на дорогу, зато в лесу можно было посвистеть, поаукать, поискать поздние грибы и просто поваляться в траве, глядя в небо.
В сумрачные дни лес выглядел примолкшим и печальным, в солнечные – тоже тихим, но каким-то печально-светлым, торжественным, ждущим неизбежного прихода зимы и в то же время – весны и лета. В такие дни в душе поселялась светлая прозрачная грусть, невыразимая словами, но предвещающая смену переживаний и чувств.
А потом он вез мешок, полный сосновых иголок, домой, перекинув его через раму или закрепив на багажнике за седлом. И – солнце в небе, ветер в лицо, запахи осени, лес, дорожка, пересекающая поле, окраина деревни – до чего же хорошо быть свободным после выполнения не такой уж и трудной обязанности…
Арсений Васильевич поймал глазом солнечный зайчик, прикрылся рукой, погрозил пальцем Стеше, забавлявшейся на балконе с зеркальцем.
Их привезли в Муром поутру, высадили у дома Кирилла, пообещали навестить попозже, к обеду, и уехали. А Гольцов с внучкой, успевшей поспать в машине, направился на квартиру сына, прикидывая, что скажет ему, как объяснит свое долгое отсутствие.
Конечно, Кирилл обрадовался появлению отца, да еще с любимой племянницей, однако не стал расспрашивать, где тот скрывался и почему не звонил, так как торопился на работу.
– Вечером поговорим, – сказал он после объятий и поцелуев, – я замещаю начальника отдела сбыта, дел по горло, а помочь некому, вот и спешу пораньше к компьютеру.
Выпив чашку чаю с бутербродом, Кирилл умчался, и Арсений Васильевич остался с внучкой ждать гостей. Воспоминания отвлекали его от излишних волнений, поэтому он специально вызывал в памяти образы, отзывающиеся в душе сладкой мукой детских мечтаний и переживаний. Однако в последнее время он стал замечать, что после этих воспоминаний делать вообще ничего не хочется, и стал ограничивать глубину погружения в прошлое, хотя это удавалось не всегда.
С балкона прилетел новый солнечный зайчик.
Когда-то и сам Гольцов пускал такие зайчики, сконструировав собственный гелиограф, и с гордостью показывал его друзьям. Как же давно это было!..
– Стеша, прекрати! Почитай лучше книгу.
– Не хочу, дедуля. Давай сходим куда-нибудь, мороженое съедим. Солнце на улице, тепло, погода хорошая, а я, между прочим, давно не гуляла и мороженое не ела.
Бабье лето, вздохнул Арсений Васильевич, погружаясь в очередное воспоминание – как он с бабушкой, тетей Ксеней и двоюродными сестрами копал картошку на колхозном – уже убранном поле. Потом рассердился на себя, встряхнулся. Пришла идея покопаться в другом «подвале» памяти – в том, где хранилась полученная по «лучу сатори» чужая информация.
Погружение состоялось почти без усилий. Он уже настроился на нужную частоту резонанса с общим пси-полем Земли и входил в него как к себе домой. А затем началась необычная чехарда состояний, вытянувшаяся в цепь удивительных ощущений и озарений, к которым тоже надо было подстраиваться каждый раз, чтобы увидеть, понять и осознать каждую открываемую «ячейку» с хранящейся в ней информацией.
В конце концов удалось добраться и до того раздела «библиотеки», где располагались массивы информации о боевых и защитных системах человеческого опыта. Причем ощущение при этом было такое, будто он не просто находит нужные сведения, а спускается на своеобразном лифте вниз, в глубины тысячелетий человеческой – и нечеловеческой! – истории и одновременно проходит некий трекинг-трафик, повторяя и впитыва я основы воинских искусств на генетическом уровне. Лишь испуг Стеши ( «Дед, что с тобой?! Тебе плохо?!») помешал ему освоить какую-то очень древнюю боевую технику, имеющую странное название харавла д. Чуть позже, придя в себя, он понял, что дошел до боевых технологий, которыми владели предки-гиперборейцы десятки тысяч лет назад. И еще он понял, что его «лифт в прошлое» является не чем иным, как память ю Рода, хранящейся на уровне инстинкта в глубинах психических и генетических структур.
Кое-как успокоив внучку, Арсений Васильевич уединился в спальне и попробовал повторить на практике кое-какие тексты из тех, что он прочитал и освоил. И у него получилось! В течение всего одной секунды он дважды пересек спальню, ухитрившись ничего не разбить и не сломать, и сделал больше полусотни движений, укладывающихся в единый цикл всеохват а. Любой, кто оказался бы на пути Гольцова, в зоне поражения, был бы неминуемо повержен! Остановила его только волна жара, охватившего кожу лица и рук, – двигался он с огромной скоростью, намного быстрей любого человека, – и боль в суставах и связках, не привыкших к столь интенсивному и быстрому маневрированию.
Холодный душ освежил тело, омыл трепещущие мышцы, снял внутренний жар, успокоил. Из ванной комнаты Арсений Васильевич вышел бодрым и подтянутым, готовым продолжить исследования «подземных кладовых» своей памяти. Но в это время пришли гости, пришлось отложить планы на потом.
Гостей было двое: Расен (как оказалось, он имел звание есаула, что говорило о казачьих корнях местного отделения РРР) и незнакомая миловидная женщина. На вид ей исполнилось не менее пятидесяти лет, а глаза, большие, васильковые, смотрели ясно и молодо. Звали ее Наталья. Отчество свое она не назвала.
По-видимому, Расен понял, чем занимался хозяин несколько минут назад. Он внимательно глянул на Арсения Васильевича, – в глазах разгорелись и погасли веселые искры, – и вдруг метнул в него столовый нож, лежащий на подносе с фруктами.
Арсений Васильевич не сразу понял, что произошло.
Его рука поднялась без участия сознания, поймала (!) летящий как молния нож за ручку и положила обратно на поднос. И только после этого он сообразил, что продемонстрировал боевое умени е, каким раньше не обладал.
– Неплохо, – сказал есаул с одобрением. – Похоже, ты не зря провел время. Таким умением обладает не каждый человек. Чему еще ты научился?
– Правник, у нас другие заботы, – строго сказала Наталья. – Ратиборением займетесь позже. Арсений Васильевич, нам надо осмотреть… – она прикусила губу, подыскивая выражение, – надо осмотреть вашу ауру, если не возражаете.
– Зачем? – спросил Арсений Васильевич, уже зная ответ.
– Вам могли подсадить в подсознание не стандартную линейную программу, а кодон другого уровня, действующий исключительно тонко. Понимаете?
Арсений Васильевич вспомнил «кирпич», засевший в голове и мешающий думать и действовать самостоятельно.
– Вообще-то один такой кодон я нейтрализовал, но все равно согласен, смотрите.
– Благодарствуем, это не займет много времени.
– Что я должен делать?
– Просто стойте и думайте о подключении к каналу связи с космосом, но не входите в канал.
– Хорошо. Внучка не помешает?
– Расен, поговори с девочкой на балконе.
Есаул взял Стешу за руку, увел на балкон, стал что-то показывать.
Арсений Васильевич поборол волнение, встал в свободной позе, расправил плечи.
Наталья обошла его кругом, оглаживая рукой воздух, отошла на три шага, посмотрела на Гольцова. Глаза ее наполнились голубым сиянием, и Арсений Васильевич почувствовал дуновение странного в е т р а, пронзившего лоб, лицо, голову. Голова закружилась. Он напрягся, инстинктивно закрываясь от «ветра» «зеркальным экраном».
– Не сопротивляйтесь, – улыбнулась женщина. – Ничего дурного я вам не сделаю.
Арсений Васильевич расслабился.
«Ветер» продолжал дуть, очищая голову от остатков психоэнергетического «дыма» и следов чужеродной зависимости, приятно щекоча нейронные сети и структуры мозга. Длился весь процесс около минуты и закончился вспышкой внутреннего света – словно молния озарила мозг, заставив Арсения Васильевича зажмуриться. Как сквозь вату, послышался тихий голос Натальи:
– Слава богам, ничего серьезного. Вы действительно нейтрализовали «вшитую» в мозг программу. Такое удается не каждому. Можете спать спокойно, вас никто теперь не заставит плясать под чужую дудку и не запеленгует.
Что она имела в виду, говоря: «можете спать спокойно», – Арсений Васильевич не понял, а спрашивать постеснялся. Вряд ли это было оценкой его состояния. Хотя и дед Павел говорил ему те же слова, намекая на бездеятельность. Что ж, он проснулся и намерен действовать решительно.
В комнату с балкона вернулись Расен и Стеша.
Внучка улыбалась, ей было явно интересно разговаривать с новым знакомым. Посмотрев на Арсения Васильевича, она всплеснула руками:
– Дедуля, ты такой красивый!
Арсений Васильевич смешался, глянул на Наталью, на Расена.
– Вы давно на себя не смотрели в зеркало? – осведомился есаул.
– Н-нет… не помню… а что?
– Посмотрите.
Арсений Васильевич озадаченно потер лоб, зашел в ванную комнату, некоторое время рассматривал в зеркале свое умеренно надоевшее отражение, пока наконец не понял: у него исчезли залысины! И бородка потеряла серебристые пряди! Что за чудеса?!
Все правильно, пробудился ото сна внутренний голос, ты прокачал через себя большие энергоинформационные потоки, которые слегка подкорректировали твою физическую структуру, подправили волновую матрицу. Просто-напросто ты помолодел.
С ума сойти можно!
Лучше не надо.
Сам не хочу…
Арсений Васильевич умылся, вернулся к гостям, постаравшись выглядеть спокойным и уравновешенным.
– Ну как? – прищурился есаул.
– Нормально. Я к вашим услугам, господа. Можете мной располагать.
– Не господа – родичи, – мягко поправила Наталья. – Собственно, я закончила, можете заниматься своими делами. Всего вам доброго.
Она кивнула Расену, улыбнулась и подмигнула Стеше. Гости направились к двери.
– Вы уже уходите? – удивился Арсений Васильевич.
– Разумеется.
– А я?
– У вас есть какие-то планы?
– Н-ну… есть…
– Вот и действуйте.
– Мне нужно в Москву, там дочь…
– Можем подвезти, – предложил Расен, – я как раз еду в том направлении.
– Буду благодарен, – пробормотал сбитый с толку Арсений Васильевич. Он полагал, что ему предложат участвовать в делах общины или РРР, но этого не произошло. Гостям будто и дела никакого не было до того, чем он будет заниматься. А переспрашивать – что ему делать в создавшейся ситуации, не позволяла гордость.
– Я только напишу записку сыну.
Арсений Васильевич черкнул Кириллу несколько строк, пообещал позвонить в ближайшее время, и они со Стешей сели в машину Расена, все ту же белую «семидесятку».
До Москвы доехали за три часа, к вечеру.
– Где вас высадить? – оглянулся Расен.
– На проспекте Жукова, – ответил Арсений Васильевич, подумав. Ключа от квартиры, которую снимала Марина, у него не было, но он надеялся, что ему удастся открыть дверь, не взламывая замка. – Позвольте пару вопросов, Наталья?
– Ну, если только пару и если я смогу ответить.
– Я беседовал с дедом Павлом…
– С каким дедом?
– С Живенцом, – подсказал Расен.
– Это наш душевед. Вы говорили с ним, и что?
– Он утверждает, что Россией… и вообще Землей управляет та же Система, которая… на которую работал и я…
– Все государственные структуры Руси и в самом деле жестко подчинены единому мировому правительству. Президенты и парламенты сами ничего не решают, они лишь выполняют определенные функции по отвлечению внимания населения Земли от реально идущих на ней процессов. Система же не является структурированным образованием, она просто создает необходимые структуры в нужный ей момент и в нужном месте. В этом смысле она управляет всей социальной жизнью Земли.
– Но ведь существуют операторы… Диспетчер…
– Диспетчер существует, он является целевым полагателем Системы и в основном занимается прямым зомбированием людей и поиском тех, кто внутренне готов служить Системе добровольно.
– Таких, как я?
– Вы вне оценок подобного рода. Произошла ошибка, и вы пошли не тем путем. Но потом прозрели, осознали несправедливость этого пути, хотя Испытание затянулось. Но это уже не вина ваша, а беда.
Арсений Васильевич покосился на смирно сидевшую рядом Стешу.
Наталья перехватила его взгляд:
– Не беспокойтесь, девочка наш разговор не запомнит. Что еще вы хотели спросить?
– Система так сильна…
– Это не вопрос, это утверждение. К сожалению, да. Но все больше рождается детей с уникальными способностями «шестой расы», как мы говорим, или с паранормальными экстрасенсорными способностями. Это наша надежда. И все больше становится прозревших, тех, у кого открываются глаза на происходящее, кому становятся подвластными скрытые информационные потоки о многоплановой программе Системы внедрения своих целевых методологических установок в социум Земли. А для этого ей надо уничтожить во что бы то ни стало Русь, наш Род, наши традиции, нашу культуру, наши души.
– Кто вы? Я имею в виду – по образованию, вы говорите как специалист.
– Я простой целитель, – улыбнулась Наталья. – Хотя закончила исторический факультет Харьковского госуниверситета и работаю на кафедре социальных исследований РАЕН.
– Она академик, – добавил Расен невозмутимо.
– Я понял, – пробормотал Арсений Васильевич. – И вы из-за меня ехали в Муром? Чтобы просто проверить – чист я или нет?
– Вы очень важная личность для нашего движения. Хотя я поехала бы и ради простого человека, потребуйся моя помощь.
– Приехали, – остановил машину есаул.
– Скажите, а Система…
– Простите, Арсений Васильевич, – остановила Гольцова Наталья. – Мы торопимся. С вами свяжется человек, который наверняка сможет ответить на любые ваши вопросы. А пока прощайте, будьте здоровы. У вас есть родственники, которым вы могли бы отдать на время внучку? Желательно не в Москве.
– Мама в деревне, под Муромом… правда, она сейчас у родственницы в Ярославле…
– Что ж, пусть будет Ярославль. Отвезите девочку туда. Иначе будете связаны постоянной заботой о ней и не сможете освободиться. У вас есть где остановиться в Москве?
– Есть.
– Тогда до свидания.
Арсений Васильевич и Стеша вылезли из машины, и она сразу уехала.
– А мама дома? – с надеждой посмотрела на деда внучка.
– Нет, твоя мама… все еще в командировке, – вздохнул Арсений Васильевич.
– Я к маме хочу… и в школу.
– Поедем к тете Вале, пойдешь там в школу.
– А почему не в Москве? Я же здесь учусь.
– Так надо, милая. – Арсений Васильевич погладил Стешу по головке. – Ничего, скоро все прояснится, успокоится, и мы будем жить, как раньше.
Они поднялись на одиннадцатый этаж (вспомнилось, как ему удалось спуститься по балконам на землю), и Арсений Васильевич подошел к двери квартиры, которую снимала Марина. Возникло ощущение, что внутри кто-то есть. Он прислушался к себе: опасностью «не пахло», но в квартире определенно кто-то был.
Хозяева, подсказал внутренний голос, кто же еще. Прошло три месяца, как ты бежал отсюда, а Марина так и не вернулась, вот хозяева и приехали, не получив очередного взноса.
Арсений Васильевич вдавил кнопку звонка.
Через несколько секунд из-за двери послышался женский голос:
– Кто там?
– Извините, – приник губами к щели Арсений Васильевич, – я отец Марины Гольцовой, она снимала у вас квартиру.
Звякнули запоры, дверь отворилась. На пороге появилась молодая женщина в халате, с полотенцем на голове, глянула на Гольцова, на Стешу, улыбнулась:
– Привет, ребенок. А где мама?
– В командировке, – стесненно ответила Стеша, оглянулась на деда. – Это тетя Лариса.
– Очень приятно. Меня зовут Арсением Васильевичем.
– Проходите, – отступила Лариса. – Извините, что я в таком виде, готовлюсь к отъезду. Еще полчаса, и вы бы меня не застали.
Они сняли обувь, прошли в гостиную.
– Располагайтесь, я сейчас. – Лариса убежала в ванную комнату, откуда донесся звук включенного фена.
Гости сели на диван, поглядывая по сторонам. Ничего в квартире не изменилось с момента бегства Гольцова-старшего, лишь исчез стеклянный шкафчик с чайным и кофейным сервизами. Вполне возможно, его разбили налетчики, прибывшие за Арсением Васильевичем, и хозяйке пришлось возиться с уборкой груды стекла.
– Что тут произошло? – появилась она через две минуты, еще не успев как следует высушить волосы. – Я звонила много раз, потом в августе приехала, а квартира открыта! И шкаф разбит!
– Не знаю… – пробормотал застигнутый врасплох Арсений Васильевич. – Марина позвонила мне, что торопится в командировку… – приходилось сочинять на ходу, – а она такая несобранная, что могла и шкаф случайно разбить, и дверь оставить открытой.
– Странно, она показалась мне целеустремленной натурой. А что за командировка у нее? Ведь Марина в гимназии работает?
– Пригласили за рубеж, – промямлил Арсений Васильевич, попытался перевести разговор на другую тему. – У вас, надеюсь, ничего не пропало?
– Мужнины часы найти не могу, а так вроде все на месте.
– Мы заплатим… за шкаф…
– Ничего, разберемся потом. До декабря квартира в вашем распоряжении, Марина заплатила вперед, а к Новому году будем по-новому договариваться.
– Спасибо вам.
– Не за что. – Лариса скрылась в спальне. – Хотите чаю?
– Мы бы хотели остаться на пару дней, это возможно? Только ключей у нас нет, Марина не оставила.
– У меня есть запасной комплект. – Лариса вышла из спальни одетой в брючный костюм. – Могу дать на время. Только вы уж, пожалуйста, не оставляйте дверь открытой. Позвоните мне, если будете уезжать, и я заберу ключи. Пока, ребенок. – Она помахала Стеше рукой, подхватила сумку, вторую повесила через плечо и убежала.
Гости переглянулись.
– Тетя Лариса всегда куда-то торопится, – серьезно сказала Стеша.
– Да уж, деловая женщина, – согласился Арсений Васильевич, чувствуя себя неважно; врать он не любил. – Что ж, давай располагаться. Где ваша комната?
– Мы с мамой спали здесь. – Девочка вскочила, распахнула дверь в боковую спальню. – Вот моя кровать.
– Тогда я буду спать на диване в гостиной. Займись пока своими делами, а я искупаюсь.
Раздевшись, он залез под душ, включил горячую воду, потом холодную. Настроение повысилось, мышцы заиграли, голова стала ясной и легкой. Появилось желание двигаться физически, бежать или играть в волейбол, будто он только что хорошо размялся. По жилам заструилась не кровь, а жидкий огонь. Арсений Васильевич вспомнил «звуковые шары», которые формировал и бросал полковник Эрнст, заместитель главврача спецклиники в Бескудникове, и попытался создать такой же шар.
Сел на край ванной, обмотанный полотенцем, представил внутри живота воздушный шарик, начал разогревать его, посылая по артериям струи энергии в живот. Дождался, пока шарик засветится, мысленным усилием перегнал его по телу вверх и в ладонь. Сосредоточился, удерживая шар «виртуального огня» на ладони, и резким взмахом послал его вперед.
Раздался треск, по комнате разлетелись куски кафеля, запахло озоном.
Арсений Васильевич с недоумением посмотрел на вмятину в стене и кафельные осколки на дне ванной. Проговорил глубокомысленно:
– Мы с Ларисой не расплатимся…
– Дед, что там у тебя разбилось? – долетел сквозь дверь голос Стеши. – Ты упал?
– Поскользнулся, – ответил он. – Не волнуйся, все в порядке.
Подумал: надо поосторожнее со своими экспериментами, ненароком дом разрушить можно. Лучше поискать точное местонахождение Марины и Максима, потом можно будет и поэкспериментировать.
Он убрал осколки кафеля в мусорное ведро, вскипятил на кухне воду, заварил чай. В шкафчике над мойкой нашлись сухари и сахар. Попили чаю с внучкой. Потом Арсений Васильевич уселся в гостиной перед выключенным телевизором и принялся мысленно манипулировать потоками энергии, привычно выходя в энергоинформационный эфир Земли.
Ощущения повторились, равно как и зримые картины, которые любой нормальный человек окрестил бы галлюцинациями. Можно было подниматься «выше», пробивать тоннель связи с Карипазимом, но цель у него была другая, и Гольцов «свернул в сторону», развернул свою психоматрицу над Землей, сориентировался и «раскинул крылья ментального видения» над Москвой.
Снова кто-то удивленно и недовольно посмотрел на него сквозь пространство; впечатление было такое, будто взгляд-луч вытянулся откуда-то из Подмосковья или из каких-то лесов чуть подальше. Арсений Васильевич закрылся «зеркалом», и взгляд погас, втянулся в лес, в какое-то необычное строение в форме башни. Оценить, что это за строение и где стоит, Гольцов не успел, да и не придал значения мимолетному взгляду, приняв его за игру воображения.
Через несколько мгновений «поисковый луч» пси-зрения Арсения Васильевича засек знакомые резонансные контуры. Запомнив их положение, он спроектировал увиденную картину на схематическую карту Москвы и вынырнул из операционного поля в реальный мир. Прикинул координаты аур обнаруженных людей. Как и предполагалось, Марина все еще находилась в Бескудникове и чувствовала себя достаточно хорошо, судя по свечению ауры, хотя в нем и преобладали печальные тона. А вот Максим Разин в данный момент «светился» в районе метро «Войковская», и его аура сильно не понравилась Арсению Васильевичу. Она была оранжево-красная, с лиловыми и сиреневыми полосами, что указывало на какой-то инфекционный процесс, идущий внутри организма майора. Впечатление складывалось такое, будто он заболел и не в состоянии мыслить здраво.
Арсений Васильевич передернул плечами, ощутив тоскливую обреченность, поселившуюся в душе Максима. Решение созрело само собой: сначала попытаться освободить друга дочери, а потом вместе с ним – ее саму.
Он вышел из ванной, накинул джинсовую безрукавку, найденную в гардеробе Ларисы.
– Стеша, побудешь одна, не побоишься?
– Ты куда собрался, дед? – удивилась девочка, оторвавшись от телевизора. – Поздно уже.
– Я скоро вернусь. Никому не открывай и на звонки не отвечай, хорошо?
– А если мама позвонит?
– Не позвонит, она… далеко.
– Хорошо, дедуля.
Арсений Васильевич поцеловал Стешу в щеку, закрыл за собой дверь, задержался на секунду, услышав, как в замке дважды повернулся ключ, и, успокоенный, шагнул к лифту.
На часах было около девяти часов вечера, когда он вышел из метро «Войковская» и направился к поселку телеакадемиков, располагавшемуся недалеко от рынка, на территории старого парка. Состояние сатори-«антенны» поддерживать было нетрудно. Организм сам, без участия сознания, находил нужные полевые резонансы, анализировал поступающую информацию и выдавал в мозг готовые выводы и рекомендации. По Москве в данный момент шагал не человек Арсений Васильевич Гольцов пятидесяти пяти лет от роду, бывший завлаб и бывший экзор, а «биолокатор и магический оператор» – если употребить терминологию ученых, исследующих феномены экстрасенсорики, и оператор этот способен был «видеть невидимое» – в инфракрасном и ультрафиолетовом диапазонах электромагнитного спектра, «слышать неслышимое» – от ультразвука до звуковых колебаний сверхнизкой частоты, и намного расширять свои физические возможности.
Было интересно глазеть по сторонам, отмечая особенности городских строений, о которых раньше просто не задумывался, наблюдать сквозь стены жизнь учреждений и жилых домов, видеть сквозь одежду (Боже мой, как же одежда может скрывать физические недостатки и даже уродство!), слышать доносящиеся со всех сторон шумы, голоса, вибрации, складывающиеся в непрерывный клокочущий гул, и в то же время – улавливать звуки избирательно, отсекая ненужные, или вовсе блокировать улавливаемый ушами и всем телом шум и идти в полной тишине.
Заглядевшись на сцену в кафе (он свободно видел сквозь зеркальные стекла) – там кто-то кого-то материл, Арсений Васильевич едва не столкнулся с прохожим и заставил себя сосредоточиться на деле.
Выйдя на улицу Познера, он двинулся по ней, разглядывая особняки за высокими заборами, утопающие в зелени. Некоторые еще строились, но большинство коттеджей являло собой торжество архитектурного авангарда, реализованного в соответствии со вкусами и эстетическими склонностями владельцев. У одного такого шедевра Арсений Васильевич задержался. Возникло чувство узнавания, подчеркнутое поднявшимся в душе беспокойством.
С одной стороны, особых сомнений, что Максим находится внутри усадьбы, не возникало, с другой, непонятна была причина беспокойства, так как район поселка, окруженного высотками, с виду казался тихим и мирным.
Он напрягся, усилием воли еще больше раздвигая диапазоны зрения.
Забор, стены дома и других строений на территории усадьбы приобрели вид полупрозрачных пластов дыма. Стали видны комнаты, коридоры, перекрытия, ниши, мебель и предметы быта. Призраками проступили сквозь слоистое струение стен находящиеся внутри коттеджа люди. Четверо на территории, с оружием (блеск металла был ощутимо опасен) – охранники, трое на первом этаже, на кухне и в подсобных помещениях – обслуга усадьбы, и четверо на втором этаже. Двое сидят в креслах у громадного – чуть ли не в полстены – телевизора, двое обнимаются в спальне. Мужчины. М-да… Где же Максим?
Арсений Васильевич еще раз ощупал территорию особняка «локатором» ментального зрения и обнаружил еще одного человека в отдельном строении, напоминающем котельную или гараж. Впрочем, это и в самом деле гараж, судя по стоящему внутри джипу, хотя почему-то стены этого гаража сложены из мощных бетонных блоков, а часть его за перегородкой и вовсе обшита изнутри металлическими листами. Человек лежал на топчане именно в отгороженном закутке гаража.
Максим?
Арсений Васильевич «переключил» диапазоны зрения ближе к длинноволновой части спектра, позвал мысленно:
«Максим!»
Человек встрепенулся, поднял голову, сел, озираясь.
«Максим!»
– Кто здесь? – хрипло отозвался майор вслух.
«Молчите, Максим, это я, отец Марины. Как вы себя чувствуете?»
– Сносно…
«Тише, не говорите вслух, просто отвечайте мысленно».
«Хорошо. Где вы, Арсений Васильевич?»
«Рядом с домом, где вы находитесь. Что это за особняк?»
«Дача полковника Пищелко».
«Разве он телеакадемик?»
«При чем тут телеакадемики? Он начальник Отдела…»
«Поселок принадлежит Академии телевидения».
«А-а… мало ли кому он принадлежит официально. Здесь селятся те, у кого есть связи и большие деньги».
«Откуда у вашего полковника большие деньги?»
«Это вы у него спросите. Как вы меня нашли? Что вообще творится в мире? Я тут кукую уже несколько дней, с момента, как меня перевезли из Бескудникова, и ничего не знаю».
«Я сам не слежу за новостями, все как обычно, по-моему: чиновники борются с терроризмом, люди живут своей жизнью. Я пришел освободить вас. Сможете в нужный момент помочь мне?»
«Вы один?»
«Спецподразделения у меня с собой нет».
«А дружина РРР?»
«Они сами по себе, я сам по себе».
«Это плохо. Один вы ничего не сделаете, дача охраняется слишком мощно. Я пытался освободить Марину, когда она была здесь, и попал в ловушку».
«Я вижу все ловушки».
«Может быть, вы действительно способны видеть сквозь стены и читать мысли, однако одному человеку пройти четыре линии охраны не под силу, даже если он колдун и чудотворец».
«Я все же попытаюсь».
«Что ж, отговаривать не буду, я не прочь выйти на волю. Но будьте предельно осторожны».
«В нужный момент я позову вас».
Арсений Васильевич прервал ментальный контакт с майором, собираясь послушать, о чем говорят сидящие перед телевизором мужчины на втором этаже особняка, и вдруг почувствовал морозный ветерок, подувший в спину.
Да, он получил знания, дающиеся большинству людей упорным трудом, нервным перенапряжением, терпением, болью и потом. Однако все равно по натуре он не был человеком боя и даже просто жестким целеустремленным человеком, в каждую секунду знающим, что ему нужно. Поэтому, получив сигнал тревоги, Арсений Васильевич промедлил, не сразу сообразив, что следует делать. А потом начала развертываться цепь событий, над которыми он был не властен, потому что диктовали условия игры другие силы.
Ситуацию он увидел и оценил мгновенно, причем с двух позиций сразу: как экзор, то есть полевой оператор, манипулирующий особым виртуальным полем коррекции, и как живая биологическая система, имеющая большее, нежели у рядового человека, количество органов чувств.
В поле коррекции – на фоне меняющегося черно-белого рисунка – образовалась черная стрелочка и поползла к светлому колечку с лучистым ореолом; этим колечком был сам Арсений Васильевич.
На физическом событийном плане этот процесс выглядел иначе.
На улице – с двух ее сторон одновременно – появились черные джипы и понеслись к особняку полковника Пищелко, возле которого застыл столбом Гольцов.
Мгновением позже открылась калитка в заборе, ведущая на территорию усадьбы, и оттуда выскочили один за другим парни в камуфляже, то ли охранники владений полковника, то ли вызванный им спецназ.
Время для Арсения Васильевича затормозилось.
Джипы резко снизили скорость.
Охранники в пятнистых комбинезонах тоже почти остановились, неспешно и плавно переставляя ноги, как при замедленной киносъемке.
Замерли редкие прохожие.
Изменился и цвет фонарей – покраснел, словно лампы на столбах стали светить вполнакала.
Однако и Арсений Васильевич все еще медлил, не зная, с чего начинать, куда бежать, как решить возникшую проблему. Он понимал, что его каким-то образом запеленговали враги, вычислили или даже следили за ним, вызвали группу захвата, и теперь он находился в ловушке, готовой вот-вот захлопнуться.
Ну, и долго ты так будешь стоять? – осведомился внутренний голос. – Хочешь снова оказаться в лапах господина Эрнста?
Арсений Васильевич вздрогнул и гигантским усилием воли выдернул себя из трясины оцепенения.
Заработала инициированная подсознанием система боевого опыта, накопленного предками тысячелетия назад.
Мгновение спустя система запустила механизм непрогляд а, и Арсений Васильевич – для всех, кто его видел в данный момент, – исчез! Непрогля д создавал вокруг человека слой высокоамплитудных колебаний молекул воздуха, который практически полностью поглощал световые лучи.
Затем включилась другая часть мозга, ответственная за создание фантома. И по улице зигзагами побежал «второй» Арсений Васильевич Гольцов – его голографический двойник, в то время как первый – «настоящий» Гольцов тихонечко отступил назад, к забору, и направился по тротуарчику прочь от особняка полковника Пищелко.
Операция же по захвату двойника-фантома продолжала между тем развиваться.
Джипы с визгом шин затормозили. Из них выбросились парни в камуфляже, развернулись в цепь, перекрывая дорогу беглецу. Он заметался между ними как заяц, перепрыгнул через джип (!), наткнулся на спецназовца, увернулся, бросился бежать. За ним метнулись пятнистые комбезы, начали кричать, стрелять по ногам…
Чем закончилась эта погоня, Арсений Васильевич не увидел. Все еще невидимый, он свернул в переулок, добежал до метро, спустился вниз и только там, став за колонну, сбросил с себя вуаль непрогляд а.
Несколько пассажиров бросили на него удивленные взгляды, внезапно обнаружив соседа, но Арсений Васильевич этого не заметил. Сердце перестало гнать кровь по сосудам в бешеном ритме, дыхание понемногу успокоилось. А тревога в душе осталась. Пришло чувство забытой вещи. Что-то он упустил из виду, какую-то важную деталь. Но что именно – вспомнить не мог.
В начале двенадцатого он вышел из лифта на одиннадцатом этаже, позвонил в дверь.
Никто не откликнулся.
Сердце дало сбой.
Арсений Васильевич еще раз вдавил кнопку звонка, подержал подольше.
Тишина.
Тревога переросла в панику.
Он постучал в дверь, позвал внучку, еще раз постучал, надавил на ручку… и дверь открылась!
Облившись холодным потом, он вбежал в прихожую, окликая Стешу.
Никто ему не ответил.
Дважды обойдя все комнаты, заглянув под кровати, диваны и в шкафы, Арсений Васильевич без сил опустился на стул.
Стеши нигде не было.
А уйти сама куда-нибудь она не могла. Во всяком случае до этого момента.
Кто-то бесшумно вошел в квартиру, остановился в дверях.
Арсений Васильевич вскочил, оглянулся…
Назад: ВАМПИРЫ
Дальше: СИСТЕМА