ПОБЕГ
Голова гудела и кружилась, во рту скопилась горечь, будто он три дня не полоскал рот после выпитого пива, глаза жгло, кожа на спине и животе зудела, хотелось под душ и еще очень хотелось пить, чего-нибудь освежающего, кисленького, отрезвляющего, прибавляющего сил, к примеру, рассолу.
Рассол – напиток завтрашнего дня, всплыло в памяти чье-то изречение.
Максим сделал гигантское усилие и разлепил глаза.
Белый потолок, белые стены, окно, кровать, белый ящик на стене с мигающими индикаторами. Больничная палата?
Он повертел головой, разглядывая обстановку комнаты, слабый как после болезни, силясь вспомнить, как он здесь оказался. Может быть, и в самом деле заболел? Чем? Гриппом, что ли? Не похоже. Что-то посерьезней, раз в теле такая слабость. Гипертонический криз? Тоже не слишком правдоподобно, сердце работает ритмично и не болит…
Лишь бы не СПИД, угрюмо пошутил внутренний голос. С остальным мы справимся.
Где я, интересно?
В больнице, где же еще.
Почему?
Может, ты припадочный, вот тебя и забрала «Скорая помощь».
Спасибо за оценку.
Максим вспомнил строчку стихотворения: «Смерть надежней, чем «Скорая помощь». Однако мы еще живы, черт побери! Он напрягся… и вспомнил!
Разговор с генералом Плевиным, начальником Управления, и полковником Пищелко, начальником Отдела, мощные парни, умелый удар по почкам, джип, стремительная езда, еще удар – по голове, темнота… палата… он в спецклинике, вот где! Это абсолютно точно! Правда, странно, что до сих пор не может прийти в себя, били-то его не так уж и много… хотя… в памяти мелькают какие-то неясные фигуры, тени, крики, вопросы… ну, конечно, его допрашивали! И вполне возможно – с применением неких спецсредств типа «сыворотки правды» или «детектора лжи». Впрочем, этого он не помнит, просто можно допустить и такой вариант развития событий.
Взгляд зацепился за телефон на столике в углу.
Кажется, он звонил куда-то – сто лет назад… предупреждал кого-то…
Не кого-то – Марину и ее отца! Им грозила опасность! Интересно, успели они уехать из Москвы или до них все же добрались спецы Отдела?
Максим попытался сесть, но не смог, нахлынула волна слабости. Тогда он вспомнил рекомендации Шамана и расслабился, устраиваясь поудобнее, принялся приводить в порядок нервную систему, настраивать каждый орган тела на нормальное функционирование.
Через несколько минут стало легче. Сердце заработало без перебоев, боль в легких ушла, хотя тут же выявились другие очаги боли – в груди и боках, в низу живота, на затылке. В этих местах обнаружились синяки и ссадины, говорящие о том, что Максима били не один раз. Хотя он этого и не помнил. Излечивать гематомы самостоятельно он еще не научился, как Гольцов, поэтому решил просто о них не думать. Полежал немного, чувствуя блаженство облегчения и возвращения сил, затем встал – медленно, осторожно, плавно, стараясь дышать ровно и глубоко, подошел к окну, как был, – голый. Но окно оказалось до половины закрытым матовым стеклом, а шпингалетов и ручек на раме не было. Если оно и открывалось, то лишь снаружи. Тогда Максим залез на подоконник и через прозрачную узкую верхнюю часть выглянул на улицу.
Парк, внизу – палата, очевидно, располагается на третьем этаже здания – густое плетение кустарника, тополя, липы, клен, несколько сосен, березы. За деревьями вдалеке виднеются две высотки, подъемный кран. Вот и весь пейзаж. И все же нет сомнений, что это Бескудниково. Значит, его и в самом деле поместили туда же, где лежал и отец Марины, в спецклинику ФСБ. В таком случае его кошмары имеют основание: допросы с применением психотроники либо психотропных препаратов имели место, отсюда и слабость и все остальные «прелестные» ощущения.
По листьям деревьев пробежал неслышимый ветерок.
Максим вспомнил, как он сдавал приемный экзамен по физике в МГУ. В те годы он мечтал стать специалистом по квантовой электронике и после окончания школы поехал в Москву сдавать экзамены в университет. Математику – письменно и устно – он сдал на «четыре», что позволяло надеяться на благоприятный исход всего предприятия, а вот на физике споткнулся, несмотря на то, что физика была его любимейшим предметом в школе. Из пяти вопросов лишь на три ответил конкретно и точно, а на оставшиеся лишь порассуждал, каким, по его мнению, должен быть ответ. Потому что ответов на эти вопросы он не знал. Время подумать еще было, но уже все было ясно, и Максим сидел у окна и печально смотрел на парк за окном кабинета, где проходил экзамен, понимая, что с таким знанием предмета учеба в университете ему не светит. Тогда он достал из пакета книгу – перед экзаменом он купил в магазине на Тверской сборник фантастики НФ № 4 – и начал читать, не обращая внимания на заинтересованные взгляды преподавателя.
В тот день ему поставили по физике тройку, однако он все равно не стал студентом МГУ, не прошел по конкурсу…
Спину мазнула волна воздуха: открылась дверь палаты.
Максим оглянулся.
В палату вошли двое в белых халатах: уже знакомый Разину зам главврача клиники господин Эрнст и могучий великан-санитар с равнодушно-сонной квадратной физиономией.
Максим спрыгнул с подоконника, завернулся в простыню, сел на кровати. Вспомнился старый анекдот:
– Алло, это военкомат?
– Да.
– Вы можете забрать меня сегодня в армию?
– А вы где?
– В тюрьме.
Максим улыбнулся. Спецклиника немногим отличалась от тюрьмы, а вот в армии он уже служил.
– У вас хорошее настроение, майор? – приподнял бровь Эрнст, разглядывая пациента. – Придется нам его испортить. Помните нашу встречу в этом заведении? Вы тогда пообещали разобраться со мной.
Максим поймал полный злобного удовлетворения взгляд полковника и понял, что, если он не предпримет какого-либо неожиданного для окружающих шага к освобождению, шансов остаться нормальным человеком, а то и просто живым, у него не будет.
– У вас хорошая память, господин Эрнст, – усмехнулся Максим. – Приятно, когда меня цитирует такой большой начальник.
– Это прекрасно, что вы еще способны шутить, – в свою очередь усмехнулся заместитель главного врача. – Радуйтесь жизни, потому как скоро вы будете лишены этой возможности. У вас остался только один выход из положения, майор: сотрудничать с нами. Добровольно или принудительно. Добровольно лучше, ибо в этом случае не пострадает личность. В противном случае…
– На нас – это на кого? – перебил Эрнста Максим.
– В противном случае вы забудете не только свое игривое обещание разобраться со мной, но и свое имя, – закончил Эрнст.
– А если я вас пошлю куда-нибудь подальше?
Заместитель главврача оценивающе оглядел сидящего на кровати Разина, бросил через плечо:
– Неси.
Верзила-санитар молча повернулся и вышел.
– Надеюсь, он принесет мою одежду? – сказал Максим.
– Он принесет модем.
– Что?
– Аппарат для кодирования таких крутых парней, как вы, майор. Первая попытка не удалась, личность вы сильная, да и занимались вами мои помощники, теперь же займусь я сам. Попробуйте посопротивляться, даже интересно, как долго вы продержитесь.
– А если я выдержу?
– Вряд ли, у нас ломались и более сильные натуры.
Максим вспомнил изречение, принадлежащее известному шоу-политику середины девяностых годов:
– Все это так прямолинейно и перпендикулярно, что мне неприятно.
– Как? – удивился Эрнст.
– Так говорил наш отечественный Заратустра, – усмехнулся Максим. – Хотя вы его можете и не знать, он не проходил через вашу клинику.
– Кто это?
– Бывший премьер, посол в Украине.
– Черномырдин, что ли?
– Угадали.
Кто-то постучал в дверь.
Максим понял, что другого момента может не представиться, и прыгнул вперед особым манером, в прыжке разворачивая простыню.
Почему Эрнст не проявил былой подвижности и сверхреакции, оказался не готов к атаке, осталось неизвестным. Возможно, он не ожидал от пациента-пленника никаких активных действий. Факт оставался фактом: он не успел воспользоваться своими магическими возможностями и оказать сопротивление Максиму.
Простыня опустилась ему на голову, на плечи, спутала вскинутые руки, а затем Максим нанес удар головой в лоб Эрнста под простыней, и заместитель главного врача отлетел к двери, издав хриплый возглас. Свалился на пол, под ноги ворвавшегося в палату санитара.
Впрочем, это был другой человек, хотя и в белом халате медицинского работника. На Максима глянули светящиеся голубые глаза, и он едва сдержал удар: гость излучал волну силы и сосредоточенной воли, но без ненависти, злобы и угрозы.
Голубые глаза мельком посмотрели на ворочавшегося на полу Эрнста, снова переместились на Разина.
– Поздравляю, майор, редко кому удавалось свалить такого зверя. Похоже, вы в хорошей форме. Идемте.
– Кто вы?
– Все объяснения потом.
– Одежда…
– Возьмите у него халат.
Максим повернулся к Эрнсту, без всякой жалости рубанул ребром ладони по толстой шее, в три движения сорвал с упавшего халат, натянул на себя. Хотел было снять и туфли, но стало противно. Добежишь босиком, проворчал внутренний голос, легче будет бежать.
Обладатель голубых глаз – не поймешь сразу, старый он или молодой, – ждал его в коридоре, следя за дверями и выходами на лестницы. Ни слова не говоря, двинулся к ближайшему выходу.
Рывком распахнулась дверь с табличкой «ЛК», из нее в коридор выскочили двое парней в синей форме, на поясе кобуры с пистолетами, в руках пистолеты покрупнее, с прямоугольными стволами, желтого цвета. Максим вспомнил изъятый у бандитов, следивших за Гольцовым, тазер – электрошокер, хотел крикнуть спутнику, предупредить, но не успел.
Голубоглазый щелкнул два раза пальцами, выстреливая не то кнопки, не то скрепки, и охранники с криками схватились за лица, выпуская оружие из рук: металлические предметы (мгновением позже Максим понял, что это все-таки кнопки) попали каждому точнехонько в глаз!
Спутник майора скользнул вперед, ускоряясь так, что буквально размазался в воздухе призрачной струей, подхватил с пола тазер. Сверкнули две вспышки, дважды протрещало, охранники в судорогах попадали на пол.
Голубоглазый вернулся, сунул второй тазер Максиму:
– Не отставайте.
Они сбежали по лестнице на первый этаж.
Здесь им дорогу преградили еще двое: дюжий санитар и еще один охранник в синем.
Два выстрела слились в один: Максим и его проводник выстрелили одновременно. Получив по мощному электрическому разряду, стражи клиники вынуждены были присмиреть.
Турникет, охранник за пультом, хватается за пистолет.
Голубоглазый снова превратился в струю движения, достал охранника, выбил пистолет, вторым ударом послал в нокаут.
В коридоре за спиной Максима замелькали белые халаты – к выходу из клиники сбегались поднятые по тревоге сотрудники.
– Быстрее! – оглянулся голубоглазый.
Максим перепрыгнул турникет, и тотчас же спутник бросил в холл металлическое яйцо:
– Отвернитесь! К выходу!
Максим послушно отвернулся, бросаясь к двери центрального входа.
Сзади вспыхнул ослепительный свет, грохнуло! Посреди холла выросло облако белого трескучего дыма. Послышались крики полуослепших медиков.
Максим и его нежданный освободитель выскочили на крыльцо, перемахнули ступеньки, направляясь к автостоянке напротив, где парковался весь личный транспорт сотрудников клиники.
Распахнулись дверцы белой «Калины», скромно пристроившейся рядом с черным «Лэндкрузером». Голубоглазый, на ходу снимая белый халат, подтолкнул Максима к машине, сел сам.
Водитель без слов рванул с места, лихо развернулся, погнал авто к воротам на территорию клиники. Не доезжая до них десяти метров, голубоглазый достал из бардачка зеленого цвета пенальчик, нажал на нем кнопочку, и створки ворот дрогнули, стали расходиться. «Калина», почти не замедляя скорости, проскочила в раскрывшуюся щель – буквально в миллиметре от стоек ворот – и выехала на улицу. Через несколько секунд здание клиники и парк за ней скрылись из виду.
– Кто вы? – пробормотал Максим, ошеломленный всем происшедшим, особенно скоростью операции.
– Мы из РРР, – ответил, оборачиваясь, голубоглазый; фраза прозвучала как рычание собаки: р-р-р…
– Откуда? – вяло удивился осоловевший Максим: наступило расслабление после вспышки физического и психического напряжения.
– В скором времени узнаете. Вас найдут наши люди. А пока примите совет: уезжайте из столицы.
– Спасибо за совет. И все же…
– Здесь, – сказал голубоглазый водителю.
Тот мгновенно прижал машину к тротуару.
– Выходите.
– В таком виде? – не понял Максим.
– Вон ваша машина.
Максим посмотрел вперед и не поверил глазам. В ряду автомашин, припаркованных у «Макдоналдса», действительно стояла его серебристая «Хендэ Революшн».
– Как она здесь оказалась?!
– Не важно. Садитесь и уезжайте.
– У меня нет ключей…
Голубоглазый протянул Максиму ключи от машины.
– Мне надо заскочить домой, переодеться…
– У вас очень мало времени. Они спохватятся и пошлют спецгруппу по всем известным им адресам.
– Я понял. – Максим вылез из «Калины». – Как вас зовут?
– Зачем это вам? – прищурился голубоглазый. – Впрочем, меня зовут Расен. Прощайте.
Дверцы «Калины» захлопнулись. Она рванулась вперед, влилась в поток автомобилей и исчезла.
Заметив, что на него глазеют прохожие, Максим заторопился, сел в машину, включил двигатель и только тогда осознал, что он свободен!
Заскочив домой буквально на две минуты, чтобы переодеться, он не удержался и позвонил Марине. Сначала по домашнему телефону, потом по мобильному. Никто не ответил.
В душе проклюнулся росток тревоги. Еще не было случая, чтобы Марина забыла где-нибудь мобильник. С другой стороны, оставался шанс, что она выехала из зоны приема либо не успела подзарядить свой телефон. Однако это было слабым утешением для майора, ставшего в одночасье изгоем, и он решил проверить свои ощущения.
В два часа дня Максим подъехал к дому Марины, внимательно проанализировал состояние двора на предмет возможной засады и только после этого поднялся на одиннадцатый этаж, миновав консьержа, который его узнал.
На звонок в дверь и на стук никто не отреагировал. Квартира была закрыта. Ни Марины, ни ее отца здесь не оказалось.
Уехали! – вздохнул Максим с облегчением, собираясь вызвать лифт. И в это время открылась дверь соседней квартиры.
– Молодой человек, вам кого? – высунулась из двери пожилая женщина в домашнем халате.
– Здесь живет моя знакомая, – сказал Максим, – с дочерью, ее зовут Марина. Не знаете, она уехала?
– Ох, что тут было! – всплеснула руками соседка. – Приехали какие-то в штатском, суровые такие, угрюмые, стали стучать: мы, мол, из милиции, потом стрельба началась…
– Стрельба?! В кого?!
– У вашей знакомой кто-то был, так он спустился по балконам с одиннадцатого этажа на шестой или на пятый, уж не помню, а потом оттуда сиганул вниз и убежал. А Мариночку эти штатские с собой увели, вот и нет никого дома.
Максим сдержал готовое сорваться с языка ругательство. Стало ясно, что Марину и ее отца выследили коллеги, предупреждение запоздало, а может быть, причиной случившегося стал звонок Максима. Спецы Пищелко засекли адресата и прибыли на квартиру в тот момент, когда их не ждали. Но каков завлаб! Спуститься в пятьдесят пять лет по балконам с одиннадцатого этажа, а потом спрыгнуть на землю и уйти! Нет, Гольцов не простой смертный, что-то он имеет за душой, что-то знает и умеет. Недаром за ним по пятам идут его бывшие приятели, эмиссары таинственного Диспетчера…
– А кто она вам, Мариночка? – полюбопытствовала соседка, с сочувствием глядя на Разина.
– Жена, – не раздумывая ответил он.
– Ах ты, беда какая! – снова всплеснула руками женщина. – Такая хорошенькая, добрая, а к ней милиция. Может, то и не милиция была? Террористы какие-нибудь?
Максим невольно улыбнулся:
– В самую точку. Когда все это произошло?
– Да вчера утром, около одиннадцати часов, я как раз внука к зубному собралась вести, ему брекеты ставить надо, зубки поправить. Тут все и началось.
Прошли сутки, чуть больше, прикинул Максим. Гольцов за это время мог ускакать за тридевять земель. С другой стороны, человек он в таких делах неопытный и далеко от дочери, которую он по сути бросил, от сына и внучки не уйдет. Куда он направится в первую очередь при данных обстоятельствах? Правильно, в родную деревню, где сейчас находится Стеша. Значит, искать его надо там. Найти и выжать всю информацию, какую он скрывает. Только после этого можно будет планировать какие-то маневры. Знать бы, у кого сейчас Марина. Вдруг за ней пришли вовсе не орлы Пищелко, а зомби Диспетчера, непосредственно ему подчиненные? Если, конечно, он существует.
– Извините, ради Бога, от вас можно позвонить?
– Да пожалуйста, проходите, – засуетилась соседка, отступая в глубь прихожей. – Вот телефон.
Максим зашел в квартиру, набрал номер начальника Отдела. Полковник снял трубку через полминуты:
– Говорите.
– Добрый день, Валерий Францевич, – вежливо поздоровался Максим. – Это Разин. Марина Гольцова у вас?
Короткая пауза.
Максим представил, как полковник сейчас морщит лоб, гладит подбородок и усиленно соображае т, что делать.
– Майор? Ты где?
– В Караганде, – насмешливо ответил Максим. – Марина Гольцова у вас?
Еще одна пауза.
– У нас. Но тебе…
– Спасибо, Валерий Францевич, это пока все, что я хотел знать. Не вздумайте с ней экспериментировать, как со мной, это будет стоить вам жизни, обещаю! Вы меня поняли?
– Майор, ты не понимаешь, во что вляпался…
– В дерьмо, разумеется, но я это переживу.
– Немедленно приезжай в…
Максим положил трубку, кивнул соседке:
– Спасибо вам, все выяснилось. Марина у моих… э-э, друзей. До свидания, всего вам доброго.
– Заходите еще.
Он вышел на лестничную площадку, вызвал лифт, спиной чувствуя, как соседка Марины смотрит на него в дверной глазок. В голове начал потихоньку формироваться вектор действий. Оставался невыясненным еще один вопрос, может быть, самый главный: кто помог ему бежать из клиники. Расен – вспомнил он имя голубоглазого спасителя, представитель какой-то странной организации, прячущейся под аббревиатурой РРР. Что это означает? «Романтические русские ребята»? Или что-нибудь вроде «Риск ради риска»?
Максим усмехнулся, сел в подъехавший лифт. Замысел сформировался окончательно. Надо было ехать в Родомль, на родину Гольцова. Как ни тяжело было осознавать, что любимая женщина находится в руках недобрых людей, но он в данный момент ничем не мог ей помочь.