Глава 2 Настоящее. Третья сила - Триэн - Василий Васильевич Головачев - RutLib.com

Глава 2
Настоящее. Третья сила

1. Извне-1

Белая «Лада Ромео» остановилась за разлапистым «Порше Каннибал».

Находившиеся в её салоне пятеро мужчин какое-то время сидели молча, неподвижно, как манекены, и лишь движения глазных яблок всех пятерых говорили о том, что это живые люди.

Трое из них были экипированы как бойцы полицейского спецназа – в чёрные костюмы ниндзя со множеством приспособлений для ношения оружия и спецтехники. На головах у них были надеты чёрные шапочки-маски с прорезями для глаз и рта.

Четвёртый член группы был в обычном, гражданском летнем костюме песочного цвета. На его лице, тяжёлом, угрюмом, бугристом, с широкой складкой брезгливо изогнутых губ, подбородок выглядел неожиданно маленьким, «девичьим». Седоватые волосы угрюмого были коротко подстрижены.

Водитель «Лады Ромео» ничем не выделялся из сотен таких же водителей, одетый в джинсы и футболку. В его блёкло-голубых глазах застыло выражение скуки.

Прозвучал зуммер рации.

Сидевший рядом с водителем седоватый мужчина выпрямился.

В наушнике раздался густой басовитый голос:

– Доложите обстановку.

– Он в издательстве, – после паузы бросил седоватый.

– Не понял. Вы же должны были перехватить его «до».

– Его охраняют.

– И что с того? Вам выдали его на блюдечке! Всего-то и надо было остановить машину в узком переулке, ликвидировать охрану и забрать хроника.

– Они повели себя странно, начали отрываться, а потом поехали ровно. Это означает, что они нас срисовали. Мы решили подождать и убедиться, что дополнительного сопровождения нет.

– Такие операции просчитываются заранее, чёрт побери, и совершаются внезапно, Битер, только тогда они успешны. Неужели я вам должен разъяснять азы перехвата? Сворачивайтесь!

– Мы его возьмём.

– Если они поняли, что за ними следят, а они получат подтверждение, когда писатель узнает, что его не вызывали в издательство, то вызовут подкрепление. Уходите оттуда!

– Все группы на местах. Никакой суеты не замечено, значит, они не придали значения нашему манёвру, никто их не подстраховывает. Он выйдет, и мы его возьмём.

– Битер, вы понимаете, чем пахнет срыв операции? Вы уже один раз провалились, когда он ехал на дачу.

– Провалов больше не будет. Если мы заметим, что к нему едет подкрепление, отступим.

Собеседник седоватого Битера, а это был Главный Админ драгонов, который уже много лет исполнял роль зама мэра Москвы по строительству Арнольда Метаксовича Бесина, помолчал несколько секунд.

– Отвечаете за операцию головой, Битер! Помните, хроник нам нужен живой и невредимый.

Разговор закончился.

Битер набрал номер мобильного:

– Шустрый, что видите?

– Всё тихо, никаких подозрительных шумов.

– Он не мог выбраться из издательства другим путём?

– Другого нет.

– Следи в три глаза.

– Не пропустим.

Палец нажал несколько сенсоров.

– Стрелок, готовность один!

– Давно готовы.

– Ждите команды.

– Есть.

Битер посмотрел на спутников.

– Работаем максимально быстро! Никого не жалеть, брать хроника живым и по возможности целым.

Троица синхронно кивнула головами.

Седоватый командир группы захвата, принадлежащей «Ксенфорсу», откинулся на спинку сиденья.

2. Не успеем!

Джип притёрся к бордюру в узком проходном дворе на улице Приорова. Издательство «Недетская литература» располагалось в ста метрах от проезда, на улице Клары Цеткин, но к нему решили не приближаться, чтобы не возбуждать подозрений у возможных наблюдателей.

– Глазастик, обзор! – сказал Солома в бусину микрофона рации.

– Регистрируем один подозрительный объект, – отозвался наушник голосом командира группы информационного сопровождения капитана Глазова. – Белая «Лада Ромео» стоит до поворота справа от корпуса завода, в кабине пятеро, вооружены.

– Это всё?

– Пока всё, обрабатываем картинку со спутника.

– Побыстрей, плиз, писатель находится в издательстве уже почти час, его «пастухи» могут заподозрить неладное.

– Работаем, – сухо бросил Глазов, прозванный Глазастиком не в последнюю очередь из-за фамилии. С другой стороны, он имел в своём распоряжении канал связи со спутниковой системой ГЛОНАСС, способной разглядеть на земле предмет размером со спичечную коробку, и прозвище точно отражало поле деятельности капитана.

Правда, кроме связи со спутниками в его подчинении была хорошо отлаженная ФСБ система контроля движения, опиравшаяся, кроме спутников, на телекамерные дорожные системы МВД, а также мощные компьютеры, объединённые в комплекс «Умник», который и выдавал рекомендации обратить внимание на подозрительные объекты.

Солома связался с телохранителями Ватшина:

– Лёня, где вы?

– Сидим в кафе, пьём соки.

– Выходите.

– Есть.

– Приготовились, – оглядел Солома свою гвардию – трёх оперативников, одетых в городской камуфляж.

Костюмы были вполне гражданского вида, полуспортивные, лёгкие, летние, на самом же деле они ни в чём не уступали спецкомплектам для боевых операций, разработанные и изготовленные отечественными производителями в Иванове.

Атлетически сложенные парни одинаковыми жестами размяли кисти рук.

– Мы вышли, садимся в машину, – позвонил Лёня.

– Поехали, – бросил капитан водителю. – Жми к «Ладе», мы их опередим.

Джип выехал на улицу Клары Цеткин, повернул к издательству.

Внезапно включилась рация:

– Витя, алярм! «Умник» засёк ещё несколько подозрительных объектов. Серый «Пежо 308» пристроился за входом в издательство, всем мешает, но упорно не желает подвинуться. В кабине четверо. За поворотом с Клары Цеткин на Вокзальный проезд стоит водомоечная машина-цистерна, двигатель работает, в кабине двое. Перед «Ладой» торчит внедорожник «Порше Каннибал», а на противоположной стороне улицы встал панелевозчик «Мерседес». Двигатель работает, в кабине двое.

– Чёрт! Почему так поздно предупреждаете?!

– Я не волшебник.

– Да не к тебе претензии. Сигнал полковнику – императив «похороны»!

– Звоню.

– Статус объектов?

– В данной комбинации руководитель сидит в «Ладе», остальные – оперативные колуны.

– Вооружение?

– По оценке «Умника» вооружение серьёзное: ПП, автоматы, пистолеты, электрошокеры.

– Понял, выходим на тропу войны. Чёрт, не успеем, всем нутром чую! Они пошли ва-банк! Тима, гони!

Водитель втопил педаль газа.

3. У меня много жизней

Ватшин даже не представлял себе, во что выльется нынешний поход в издательство, не предвещавший никаких сюрпризов. На ум, конечно, приходили картины зимней драки на Каширском шоссе, когда он с женой поехал на дачу и его перехватили боевики «Ксенфорса», но кто бы подумал, что ксеноты решатся напасть чуть ли не в центре Москвы, солнечным днём, не обращая внимания на случайных прохожих и телохранителей. Поэтому, когда вокруг всё завертелось, как в аттракционе «Поймай меня», Ватшин растерялся, хотя и не настолько, чтобы вести себя чурбан чурбаном.

Из главного корпуса издательства они вышли без трёх минут час, практически в обед, когда в столовую потянулись стайки редакторш и других сотрудниц; мужеского персонала здесь работало втрое меньше, чем женского.

Борис направился к джипу первым, бдительно фиксируя прохожих.

Лёня и Ватшин плечом к плечу двинулись следом.

Сели в джип, водитель сдал назад, с трудом развернулся между шеренгами стоящих слева и справа автомашин. Выехали из теснины, мимо новой высотки, возведённой недавно напротив издательства, и в этот момент началось подготовленное чьей-то злой волей движение.

Стоящий слева панелевоз резко сдал влево, перекрывая улицу.

Прятавшаяся за углом, в начале Вокзального проезда, оранжевая поливочная машина резко сдала назад и перегородила улицу прямо перед носом джипа «Рэндж Ровер», принадлежащего группе «Заставы».

– На пол! – рявкнул Лёня отнюдь не интеллигентным голосом, сгибая Ватшина пополам. – У тебя не девять жизней!

Борис выпрыгнул из машины, но на него бросились сразу трое в чёрных спецкостюмах, выскочившие из серого «Пежо», а к джипу с другой стороны рванулись ещё трое в таких же комбинезонах, с шапочками-масками на головах.

– Лежи! – Лёня толкнул дверцу навстречу первому из нападавших, сбивая его с ног, выскочил сам, но второй боевик всадил в него очередь из пистолета-пулемёта «Ёрш» и сунулся в кабину, где на заднем сиденье скорчился Константин.

– Вылезай, сука!

К плечу Ватшина потянулась рука в чёрной перчатке.

Водитель Саша выстрелил в окно, не открывая дверцу, попал третьему боевику в грудь, но это его не остановило: верзила был экипирован бронежилетом.

Начавшие было собираться в толпу любопытные бросились прочь, пригибаясь и закрываясь кто чем мог.

Грохот выстрела оглушил. Но организм Ватшина, к счастью, среагировал на пальбу без участия сознания, выводя хозяина из ступора. Он ткнул пальцами в бешеные глаза стрелка в прорезях маски, а второй рукой ударил по стволу пистолета-пулемёта, сбивая его вниз.

Боевик вскрикнул, рефлекторно нажимая на курок, но вся очередь ушла в пол джипа, никому не причинив вреда.

Если бы Ватшин был подготовлен к такому повороту событий и знал азы рукопашного боя, он бы продолжал атаку и, наверно, смог бы даже отобрать у нападавшего оружие, но он этого не сделал, и ситуация стала критической. Взбешённый неудачей верзила в чёрном, полуослепший от удара, направил на писателя ствол пистолета-пулемёта.

Схватка кипела и вокруг машины.

Троица боевиков, выскочившая из «Пежо», столкнулась с парнями Соломы, наконец-то добравшимися до джипа Ватшина. Затрещали выстрелы: боевики выполняли приказ никого не щадить.

Бойцы «Заставы» ответили, но быстро освободиться от противника для защиты писателя не смогли. Двое из них сразу были ранены, и лишь Соломин, проявив высочайшую подготовку и реакцию, сумел уйти от выстрела и в несколько ударов обезвредил своего мощного противника.

И всё же они не успели бы спасти Ватшина… не вмешайся в схватку третья сторона, внезапно обнаружившая интерес к происходящему.

Их было двое: мужчина и женщина в неприметной летней одежде, вроде бы просто проходившие мимо в этот момент. Мужчина был одет в строгий тёмно-серый костюм, он шёл по тротуару слева, женщина средних лет, с короткой причёской, в джинсах и блузке, шла по другую сторону улицы. Оба синхронно вынули пистолеты, он – из-под полы пиджака, она из сумочки, и открыли огонь.

В общем шуме и гаме выстрелы, сделанные из пистолетов с бесшумными насадками, были не слышны.

Ватшин, которого уже держали двое за шиворот, выпрямился.

Боевики слева от машины, расстрелявшие телохранителя Лёню и водителя Сашу, вдруг попадали на асфальт, получив по пуле в голову, и точно так же перестали сопротивляться те, что выскочили из «Пежо» и схватились с бойцами «Заставы»: женщина стреляла не менее метко, чем мужчина. Мало того, она сделала ещё один выстрел – по «Ладе Ромео», после чего белая отечественная лайба сорвалась с места, проутюжила две машины у тротуара, вырвалась на Вокзальный проезд, проскочила перекрёсток на красный свет светофора.

Облик женщины не запомнился никому. Она как шла по тротуару справа, так и прошла мимо, сделав три выстрела и спрятав пистолет в сумочку.

Мужчину видели двое – Борис, ошеломлённый неожиданной поддержкой, и сам Ватшин, вытащенный из кабины джипа нападавшими.

Стрелок прошёл мимо джипа, пряча пистолет в плечевой захват под пиджаком, сунул Ватшину белый прямоугольничек визитки.

– Позвоните мне, когда придёте в себя. – Голос его был глух и невыразителен. – Никому об этом не говорите! Для вашей же пользы.

Он шагнул прочь, оглянулся.

– Никому!

И буквально растворился в воздухе.

Подошёл Борис, держась за простреленное плечо. Из-под его пальцев на рукав рубашки стекала кровь.

– Кто это?

– Не знаю, – растерянно прошептал побелевший Ватшин.

К ним подбежал Солома с пистолетом «Волк» в руке. Ватшин впервые увидел капитана если не расстроенным, то предельно серьёзным, без малейшего намёка на улыбку.

– Жив?! Слава богу! В машину!

Бойцы Соломы в это время окружали водомойку и панелевоз, но их водители и пассажиры сориентировались быстрее, бросив свои машины сразу же после манёвра. В кабинах их не оказалось.

Из шестёрки боевиков, напавших на джип с Ватшиным, не выжил ни один.

Забрав Лёню, Сашу и Бориса, бойцы «Заставы» расселись по машинам, прикрывая Ватшина, и два джипа с отрядом умчались к улице Приорова.

Только спустя минуту к месту перестрелки робко потянулись прохожие и водители из подъехавших машин, вытягивая шеи и рассматривая тела в чёрных комбинезонах.

Полиция подъехала к месту происшествия через шестнадцать минут. Но ей достались только трупы и рассказы очевидцев, внезапно почувствовавших себя героями.

4. Есть идея

Генерал вызвал их в три часа дня:

– Полковник, жду через час. Захватите Дэна.

– Слушаюсь. Координаты?

– Как обычно.

Гордеев хотел напомнить Кузьмичёву, что контактные встречи отменены, но генерал уже выключил связь.

– На ковёр? – догадался Солома; они стояли в коридоре госпиталя ФСБ в парке у метро «Сокольники» и смотрели, как в палате, где лежали раненые Саша и Борис, меняют капельницы.

– Держи язык за зубами, – буркнул Гордеев. – Объясняться всё равно пришлось бы, рано или поздно. А ты стал допускать ошибки, капитан.

Лицо Виктора сделалось виноватым и затвердело.

– Больше не повторится.

– Кто стрелял, выяснили?

– Нет, – хмуро ответил капитан. – Стрелявшие исчезли как по мановению волшебной палочки. Отследить их перемещение со спутника не удалось.

– Получается, неведомая команда перестреляла ксенотов, а мы даже не знаем, кто это сделал и почему?

Солома кивнул.

– Пробили машины?

– «Лада Ромео» принадлежит частной похоронной фирме «ВИП-Ритуал», дислоцирующейся в Бескудниково. Владелец Битер Михаил Липович. «Пежо» зарегистрирован на частное же следственное предприятие «Гламур», которое снабжает обманутых жён информацией о неверных мужьях, располагается на Каширке. Владелец «Гламура» – друг нашего местного олигарха Морданова.

– Душу выньте из всех этих деятелей!

– Уже работаем.

– Как чувствует себя писатель?

Соломин дёрнул уголком губ.

– Ничего, держится. Признался, что, когда на него направили ПП, ствол пистолета-пулемёта показался ему дорогой в Вечность.

– Лирическая душа, несмотря на мускулистую прозу, которую он выдаёт. Наметили, куда будете перевозить обоих хроников?

– Лианозово, поближе к третьей базе.

Помолчали, отступив от двери, чтобы не мешать медсёстрам.

– Медики молчат?

Солома понял, о чём идёт речь, – о внезапной смерти Евгения Федорчука, приятеля Сан Саныча Уварова.

– В крови никаких следов, но сердце остановилось, вполне здоровое сердце. Похоже, был введён один из препаратов, срабатывающих через какое-то время и полностью распадающихся в крови.

– Ищите тех, кому это было выгодно. Мы вышли на какую-то криптосистему, под видом обычных деталей изготавливающую свою электронику. Федорчук узнал об этом, и его убрали. Кстати, Уварову надо найти другую работу, в институте его трудно защитить.

– Ищем, думаем.

Из палаты вышел врач, глянул на ждущие лица триэновцев.

– Александр ваш получил пять пуль: в грудь, плечо и бедро, потерял много крови, но жить будет, вытащим. Второй ваш опер отделался двумя пулями, в руку и ногу. Через недельку переведём в общую палату.

– Благодарю, – сдержанно сказал Гордеев. – Не возражаете, если у палаты будут дежурить наши хлопцы?

– Пусть дежурят, лишь бы не мешали.

Гордеев и Соломин пожали руку врача и вышли из госпиталя.

Снаружи стояла тёплая солнечная погода, ласковый ветерок шевелил ветки берёз и клёнов с молодыми листочками, гулял по траве.

– Эх, я бы тоже не отказался полежать здесь недельку, – мечтательно сказал капитан.

– Полежишь, если нарвёшься на пулю, – проворчал Гордеев. – Дуй в Королёв, на завод «Электрон», мы должны кровь из носу узнать, что там происходит. За просто так заместителей главного технолога не убивают. И вот ещё что, скажи Дэну, пусть полазает по соцсетям, блогам, «В Контакте», в «Однокурсниках» и сотрёт все упоминания о хрониках, если они есть. И не только о них, но и о родственниках, о братьях и сёстрах и так далее.

Солома замялся.

– Дэн человек извилистый…

– А ты прямой.

– Вы бы ему сами сказали.

– Всё приходится делать самому. Хорошо, вечером позвони.

Соломин с облегчением козырнул, сел в джип и уехал.

Гордеев посмотрел на часы, вздохнул, подумал, что сегодня он получит от генерала по полной программе. Кузьмичёв провалы терпеть не мог. Впрочем, как и сам Гордеев.

На душе стало муторно и беспокойно.

* * *

Собрались в новом офисном здании на территории шестьдесят седьмой больницы на Карамышевской набережной.

Гордеев рассчитывал поговорить с генералом тет-а-тет, но, увидев нового зама Кузьмичёва, понял, что сделать это не удастся.

Расселись вокруг приставного столика орехового дерева: Веселов, одетый на этот раз в модный чёрный в белую полоску костюм, Дэн и Гордеев.

– Доложите, что у вас произошло с Ватшиным, – недобрым голосом попросил Кузьмичёв.

Гордеев покосился на спутника, и Дэн правильно истолковал его взгляд.

– По оценке нашего аналитического центра мы наткнулись на силу, которая знает о существовании хроников и заинтересована в их целости и сохранности.

– Может быть, это герпы? – поинтересовался Веселов.

– Возможно, хотя меня мучают сомнения, что это герпы. Они действовали бы по-другому.

– То есть?

– Три месяца назад дракоши… э-э… ящеролюди попытались захватить писателя, а когда поняли, что им это не удастся, попытались его ликвидировать. В нашем случае мы видим другой почерк.

– Мистика какая-то, – скривил губы Веселов. – Подошли люди, причём в нужный момент, угрохали шестерых налётчиков…

– Пятерых. Одного к тому времени убрал Солома.

– Ну, пятерых. Перестреляли и исчезли! Что за бред?!

Дэн пожал плечами.

– Мистикой здесь не пахнет, здесь пахнет точнейшим расчётом и профессиональным исполнением. Я не могу пока дать точного определения происшествию, но если у нас появились неведомые соратники, это здорово. Осталось только разыскать их и предложить совместную работу.

– Как это у вас легко получается.

Дэн снова повёл плечом и устремил взгляд своих жёлтых, незамутнённых никакими угрызениями совести глаз на Кузьмичёва.

– Любите вы… преувеличивать, – сказал генерал уже не так мрачно. – Иногда мне кажется, что вы знаете то, чего не знаю я, а должен бы.

– Возвышаться над другими – дурной тон, – сказал Веселов.

– Дон Кихот говорил по этому поводу: только тот человек достоин возвышаться над другими, кто делает больше других. А я самый обыкновенный системщик и не претендую.

Гордеев еле заметно усмехнулся.

Кузьмичёв озабоченно пригладил пальцем бровь.

Веселов прищурился, собираясь высказать своё мнение по данной теме, но его остановил звонок мобильного.

Кузьмичёв ткнул пальцем в браслет айкома, выслушал абонента, сказал приглушённым страдальческим тоном:

– Дина, это не та компания… – Генерал осёкся, помолчал, закончил чуть спокойнее: – Хорошо, сейчас приеду, обсудим.

Он встал из-за стола, посмотрел на Веселова:

– Заканчивайте без меня, Юлий Тарасович, держите в курсе.

Все трое встали, провожая генерала взглядами, пока за ним не закрылась дверь.

Веселов занял его место.

Гордеев и Дэн хотели сесть, но заместитель координатора силовой структуры «Триэн» поднял ладонь:

– Дугарай, вы свободны. А вы, полковник, останьтесь.

Дэн посмотрел на Гордеева, пошёл к двери, оглянулся.

– Я вас подожду внизу, Иван Петрович. Всего хорошего, Юлий Тарасович.

Веселов кивнул на стул.

– Садитесь, полковник, я вас долго не задержу.

Гордеев сел.

Веселов изобразил улыбку.

– Не смотрите волком, полковник. De corde enim exeunt cogitationes malae, как сказано в главе пятнадцатой Евангелия от Матфея. Из сердца исходят дурные помыслы. Поэтому руководствоваться эмоциями в нашем деле нельзя. Я оставил вас вот по какому поводу. Какие у вас планы на хроников?

– Не понял. Их надо в ближайшее время передислоцировать. Оба понимают, что их мирная жизнь закончилась, и согласны работать с нами, но и жить на переднем крае, всё время ожидая удара в спину, далеко не фонтан. Мы наметили район, куда переедут оба.

– Не надо им никуда переезжать.

Гордеев изумлённо вгляделся в породистое основательное лицо зама Кузьмичёва, которое не портила рыжая россыпь.

– Вы шутите?!

– Ничуть не бывало. Ксеноты знают, где живут хроники, и наверняка вскоре наведаются. А мы подготовим засады.

Гордеев облизнул ставшие сухими губы.

– Это же… неоправданный риск! Ребята могут погибнуть! И живут они не одни, а с семьями, и не в вакууме, а в окружении соседей, тоже рискующих попасть под удар. Последние события показали, что ксеноты ни перед чем не остановятся.

Веселов изобразил отеческую мину:

– Это приказ, полковник. Согласованный наверху со всеми экспертами. Извольте выполнять.

Лицо Гордеева окаменело.

– Это всё?

– Ради великой России стоит пойти на любые издержки.

– Понятно. Вы давно смотрели ТВ?

– При чём тут ТВ? Я вообще не смотрю телебред.

– Иногда туда прорываются удивительные вещи. Вчера в программе Якубовича «Поле чудес» по Первому каналу в игре принимала участие школьная учительница с сорокалетним стажем. Якубович спросил: сколько вы получаете? Она ответила: зарплата у нас – пять тысяч шестьсот рублей. Вы понимаете? Пять тысяч шестьсот рублей! Не долларов. Так вот, пока у нас учителя и медики получают нищенскую зарплату в десять – тридцать раз меньше зарплат чиновников, великой России не быть!

Гордеев встал.

– Разрешите откланяться?

По лицу Веселова прошла тень.

– Идите.

Гордеев направился к двери.

– На оперативную проработку замысла даю три дня, – сказал ему в спину Веселов.

Гордеев не оглянулся, вышел, чувствуя затылком оценивающий взгляд Юлия Тарасовича. Сдерживать себя он умел. Однако сердце бухало в груди как сваезабивщик, предлагая послать зама генерала матом (чего уж там говорить, Матфей был прав), но это вряд ли изменило бы ситуацию.

5. Бес бесин

Мэр был хмур и озабочен. Ставленник действующего президента, он старался изо всех сил понравиться москвичам, играя отца родного, а главное – создать в народных массах имидж неподкупного и умного руководителя, пекущегося о всенародном благе, поэтому драл с заместителей три шкуры за любую провинность.

– Арнольд Метаксович, на вас жалуются люди.

– Это ещё кто? – пробурчал Бесин, топорща густые чёрные брови. В отличие от худенького пышноволосого мэра он выглядел как человек-гора и цедил слова сквозь зубы.

– Руководители строительных фирм написали коллективное письмо премьеру. Вас обвиняют в завышении цен на квартиры и в создании нетерпимого климата для заинтересованных инвесторов.

– Нетерпимого климата? – фыркнул Бесин. – Что-то новое в строительном бизнесе.

– Вы построили систему недоступности к открытым конкурсам, что является серьёзным превышением полномочий.

– Я строю новую Москву, что требует крупных финансов.

– Для кого вы строите? – страдальчески изогнул брови мэр. – Объём ВИП-строительства за эти полгода превысил все возможные пределы! Кто будет жить в этих ваших ста тысячах пяти– и шестикомнатных квартир?

«Мы!» – хмыкнул про себя Бесин, он же Шамшур Ашшурбазипал и он же главный оператор Управления внедрения «Ксенфорса», имея в виду драгонов. Но вслух сказал иное:

– Людей с шальными деньгами в Москве много.

Мэр пожевал губами, с сомнением во взоре разглядывая заместителя, вздохнул.

– Прошу вас представить строительный реестр на полгода с указанием всех строящихся объектов и список инвесторов.

– Я же представлял в начале года.

– Положение изменилось, президент требует увеличения строительства дешёвого жилья, а не виповского. Всего вам хорошего.

Бесин, состоящий из одних выпуклостей, грузно поднялся, что на самом деле было лишь камуфляжем, иллюзией, созданной маскером, и, тяжело топая, вышел из скромного кабинета мэра, монументальный, как памятник борцу сумо.

Из машины он вызвал Новихина, три месяца назад ставшего замом директора Московской газовой биржи вместо погибшего Коренева:

– Через час ко мне, с оружием.

– Слушаюсь, Драгон Уфф, – отозвался Новихин, ещё недавно бывший партнёром Уварова по игре в преферанс.

Бесин опустил левое веко, и водитель, давно изучивший мимику и жесты начальника, тронул с места новейший «Мерседес-700».

Бесин нашёл на циферблате браслета другой номер:

– Битер, ко мне в тринадцать ноль-ноль. Захватите Рожнова, пусть объяснит просчёты операции.

– Хорошо, – после паузы ответил руководитель оперативной группы особого назначения «Ксенфорса».

В последнее время термин «работа» во всём мире, в том числе и в России, стал приобретать иной оттенок.

Рабочие места становились предельно гибкими и мобильными, особенно в сфере обслуживания или продажи информационных услуг. Работать можно было всюду: дома, в машине, в самолёте, на даче и так далее. Интернет предоставил обширное поле для неформальных встреч и обсуждений, что сразу отразилось на количестве стандартных столов, кресел и компьютеров в офисах и на количестве самих офисов.

Граница между работой и отдыхом стала размываться. Телеприсутствие позволяло в любой момент оказаться в любой точке земного шара, поэтому жить можно было в Арабских Эмиратах, а работать в Гренландии. Для начальства уже неважно было видеть лица подчинённых и следить за их присутствием. Главное было – вовремя решить порученную задачу и выдать результат. Менеджмент базируется на управлении задачами, а не людьми.

В то же время темп жизни, появление всё новых каналов информации и рождаемые ими информационные стрессы требовали каким-то образом разгружать сознание человека, а офисы как раз и делали это, создавали среду, где можно не только сосредоточиться, но и скрыться от внешнего шума, поговорить с сослуживцами, расслабиться.

Поэтому, несмотря на повальное увлечение фрилансом и переход многих коммерческих и государственных структур на бесконтактное управление сотрудниками, мэрия Москвы пока не соглашалась на распространение новых форм управления, и почти все её подразделения имели реальные, а не виртуальные офисы.

Имел свой офис, а в нём роскошный кабинет с громадным столом, напоминающим стол для игры в теннис, и Арнольд Метаксович Бесин, только располагался этот офис не в мэрии Москвы на улице Тверской, дом 13, а в отдельном здании, построенном в стиле средневекового замка на берегу Крылатского канала.

Заявившись к себе, Бесин хлебнул тфанишшара – кибитского тоника, весьма популярного на родине Шамшура Ашшурбазипала, похожего по вкусу на чёрный монгольский чай с экскрементами джунгарского тарпана, дождался Новихина.

– Готов служить! – браво вскинул руку к виску бритоголовый, загорелый молодой человек; точнее, драгон, похожий на спортивного молодого человека.

– Сядешь справа.

– Слушаюсь, Драгон Уфф!

– Поменьше пыла, – поморщился Бесин.

Через десять минут заявился мрачный Битер в сопровождении Рожнова, разработчика операции по захвату хроника Ватшина. В его взгляде сомнение боролось со страхом и высокомерием.

– Нам подождать? – указал он глазами на Новихина.

– Садитесь, – тяжело сказал Бесин.

Круглый как мяч, крепко сбитый коротыш Битер и узколицый, похожий на мышь Рожнов переглянулись, бочком сели на неудобные, специально предназначенные для посетителей стулья.

– Вы вели съёмку операции? – пробасил Арнольд Метексович.

Битер раздул побелевшие ноздри, кинул косой взгляд на Рожнова.

– Предполагалось, что они поедут…

– Да или нет?

На щеках Битера вздулись бугры желваков, совсем как у настоящего человека.

– Нет.

– Почему?

– Предполагалось, что это не понадобится.

– Что произошло?

– Они оказались более подготовленными.

– Кто – они?

Битер снова крутанул желваки, помедлил, переживая унизительное чувство зависимости.

– Триэновцы.

– А по нашим данным, это были не триэновцы, – безразличным тоном сказал Новихин.

Рожнов глянул на него исподлобья.

– Вы что, там были?

– Я – нет, мои люди – да.

– С чего вы взяли, что нас встретили не триэновцы?

– Триэновцы там были, трое на джипе «Рэндж Ровер». Но ликвиднули нашу опергруппу не они.

– А кто? – тяжело, с презрительным недоверием спросил Битер.

Бесин глянул на подручного.

– Он лишний.

В руке Новихина появился пистолет с длинным дулом, раздался тихий хлопок, и во лбу Битера расцвела дыра.

Удар пули откинул его на спинку стула, и Битер упал вместе с ним, произведя гораздо больше шума, чем выстрел.

По-видимому, при падении оказалась задетой система голографической маскировки, превращавшей «ящера» в человека, и голова Битера превратилась в голову получеловека-полузверя с зеленоватой чешуйчатой кожей и костяными гребнями через весь череп.

На шум в кабинет заглянула секретарша Бесина Моника, тоже прятавшая истинный облик под маскером. Увидев лежащего на полу Битера, из-под головы которого расплывалась лужа зелёно-коричневой крови, она не удивилась.

– Арнольд Метаксович?

– Вызови ассенизаторов, – скомандовал ей Бесин.

Моника исчезла.

Рожнов встал. Лицо его пошло пятнами. Он не был ксенотом, его завербовали рекрутеры «Ксенфорса», когда он служил майором полицейского спецназа в Казани, и с тех пор он служил хозяевам-нелюдям изо всех сил.

– Сядь, – сказал Бесин.

Рожнов постоял немного, сжав губы в полоску, сел.

– Будешь заниматься тем, чем занимался Дарк Даг… э-э… Битер. Но если проколешься…

Рожнов вскочил, но, поймав презрительно-весёлый взгляд Новихина, сел снова.

– Сделаю всё возможное и невозможное.

– Найди тех, кто нам помешал у издательства.

– Может, это герпы?

– Нет, – сказал Новихин.

– Я видел бабу с сумочкой…

– Обсудишь всё с ним. – Бесин кивнул на Новихина. – В твоём распоряжении будет первый монк.

– Слушаюсь!

Монком ксеноты называли мобильный отряд наблюдателей и киллеров.

– Иди пока.

Рожнов выполз из-за стола, тихо закрыл за собой дверь.

– Он справится? – с неодобрением хмыкнул Новихин. – Опер он неплохой, а вот с мозгами у него…

– Не справится – уберёшь, – равнодушно буркнул Главный.

6. Позволяю все приёмы

Герпы – змеелюди присутствовали на Земле не один миллион лет. Наравне с драгонами они пытались установить над Землёй глобальный контроль, конкуренты отвечали тем же, и между ними часто вспыхивали конфликты, перераставшие из «тихой междоусобицы» в натуральную войну с сотнями тысяч жертв, после которой материки покрывались «метеоритными» кратерами и выжженными пустынями.

В двадцать первом веке противостояние двух ксеносистем вышло на иной уровень – информационно-психофизический, менее заметный извне, хотя и не менее эффективный и яростный. И тем и другим не нужны были разрушенные материки, города, объекты высокой архитектуры и искусства, им нужны были человеческие эмоции, их внутренняя энергия, слепое подчинение воле звёздных владык. Поэтому войны между ними если и случались, то в других состояниях и измерениях. При этом локальные войны и конфликты между самими людьми поощрялись и герпами, и драгонами, так как это облегчало процесс откачки энергии и контроль на государственном и общечеловеческом уровне.

Шестнадцатого мая двое Исключительных – герпы из клана Вселения, ответственные за Россию, получили сетевое послание прибыть в святая святых «Герпафродита» – резиденцию Первого Администратора, главы Всеземного Управления Контроля змеелюдей.

«Герпафродит» уже давно работал в режиме виртуальной связи и не пользовался офисами, резиденциями и кабинетами, от которых начали отказываться и люди. Но базы и порталы мгновенного перемещения в пространстве, называемые ссвистами, были необходимы, поэтому от них отказаться было невозможно. «Ксенфорс» – ксеносистема «ящеров» – тоже имела свои базы и порталы, правда, назывались они иначе – друу.

И всё же центральный аппарат «Герпафродита» – Админцентр – существовал, хотя знали об этом только высокопоставленные герпы. Этот аппарат располагался в Англии и был известен как Школа искусств Глазго.

Школа в Глазго была основана в 1845 году и первоначально носила название Государственная школа дизайна Глазго. Нынешнее здание школы было построено в конце девятнадцатого – начале двадцатого века по проекту шотландского архитектора-модерниста Чарльза Макинтоша и простояла в таком виде больше века, практически не меняя облик.

В начале двадцать первого века в школе продолжали обучать учеников живописи, графике, фотографии, скульптуре, истории искусств на десяти различных факультетах. Но мало кто знал, а из преподавательского состава лишь ректор – Джон Норемэк, что школа, кроме всего прочего, является и Админцентром «Герпафродита». О том, что ректор школы на самом деле – змеечеловек и к тому же – Главный Админ, естественно, никто в Глазго не подозревал.

Именно в это старинное двухэтажное здание с четырьмя фасадами, не похожими друг на друга, вызывающее ностальгию у знатоков шотландского средневековья, и прибыли приглашённые, использовав один из ссвистов.

Первого Исключительного звали Дворковиц Сергей Петрович, он занимал должность первого вицепремьера российского правительства. Хотя настоящее имя его было Сифф-Кифа.

Второй Исключительный – Суркин Владимир Медиевич работал в Генштабе Министерства обороны, отвечал за структуры «Оборонсервиса». Его звали Палач-Кифа.

Главного Администратора «Герпафродита», носившего маску ректора Школы искусств Глазго, все герпы-операторы знали под именем Шиззу-Йех-Оффа.

Все три змеечеловека носили маскеры, превращавшие их в людей с большей или меньшей степенью значительности и властности, что вполне соответствовало поведению чиновников такого высокого ранга.

У всех троих были гладкие сытые лица, у российских Исключительных – более молодые, у Джона Норемэка – постарше, в которых при желании можно было разглядеть «змеиность», что в высшей степени отражало отношение этих существ к людям: они презирали людей и их аналитические способности.

В здание школы гости вошли под другими личинами – как британские подданные, члены комиссии по учебным заведениям, собравшиеся проверить деятельность школы.

Их принял Сам – Джон Силвер Норемэк, и уже в его кабинете они превратились в змеелюдей, головы и лица которых карикатурно сочетали черты людей и пресмыкающихся. Правда, ненадолго, а отдавая дань этикету, и по жесту Администратора, выглядевшего истым англичанином, оба снова стали людьми – Дворковицем и Суркиным.

– Что-то случилось, Джон? – панибратски поинтересовался первый вице-премьер российского правительства Дворковиц, когда гостям предложили сесть и принесли напитки.

– Это вы должны мне объяснить, что у вас случилось, господа, – роскошным баритоном проговорил Шиззу-Йех-Оффа, на породистом лице которого не дрогнула ни одна чёрточка.

Гости переглянулись.

– У нас, – подчеркнул это слово Суркин, – всё под контролем. Мы своевременно извещаем Администрацию обо всех наших делах.

– В последнем отчёте нет ни слова об инциденте, происшедшем два дня назад возле издательства «Non children literature».

Гости синхронно качнули головами, не теряя невозмутимого вида, поддерживаемого маскерами. Герпы были эмоциональными существами, в отличие от драгонов, и это им часто мешало.

– Мы в курсе, – сказал Дворковиц.

– Тогда почему я узнаю об этом не от вас?

– Мы… собирались…

– Уффи-шши-сси швабс торч! – На мгновение голова «лорда» Норемэка превратилась в полузмеиную-получеловечью. – Я должен знать все детали происшествия! Что произошло?

– Ящерицы облажались, – с ухмылкой сказал Суркин, обретая уверенность.

– Почему?

По губам гостей промелькнули усмешки.

– Плохо подготовили захват хроника.

– Позвольте вам напомнить, что и вы в феврале этого года облажались не меньше.

Усмешки гостей умерли.

– Мы… разобрались, – сказал Суркин.

– Надеюсь, захваченный господами из «Триэн» ваш сотрудник Хаевич… э-э, ничего не рассказал на допросах?

– Он умер до начала допросов, – заверил шефа Дворковиц. – Несмотря на то что у него не было встроенной программы самоликвидации, Хаевич… Зифа-Кифа погиб как герой.

– Что ж, его гибель упредила крупный провал, мы это отметим. Однако вы сплоховали, господа.

Суркин зашипел, сказал холодно:

– Господин Администратор, напоминаю, что наш статус ненамного ниже вашего! Если вы управляете всего лишь Великобританией, давно потерявшей статус империи, то мы контролируем Россию, оставшуюся империей! Что бы там ни говорили ваши политики.

Глаза Норемэка метнули молнии, он тоже зашипел как рассерженный гусь.

– Прошу прощения, Исключительные, но именно я координирую работу всех наших центров на всех материках! Прошу не забываться!

Гости встали.

Главный Администратор посмотрел на них сверху вниз, хотя он остался сидеть и был ниже обоих, подобрел.

– Насчёт контроля России вы ошибаетесь, господин из «Оборонсервиса». Вы делите контроль с драгонами. Вот когда Россия перейдёт полностью под ваш контроль, я сниму шляпу, как говорят янки. Повторяю вопрос: что произошло у издательства «Non children literature»?

Гости помолчали, поглядывая друг на друга.

Дворковиц обрёл речь:

– С тех пор как русские убрали из «Триэн» нашего агента, мы не смогли внедрить к ним «крота». Поэтому сведений крайне мало. Можем предположить, что русским помогли отбить хроника Ватшина у «ящеров».

– Кто?

Дворковиц замялся.

– Пока что мы не имеем достаточно информации, – поспешил поддержать коллегу Суркин. – Но мы работаем.

– Захватите кого-нибудь из «Ксенфорса», допросите.

– Но у нас с ними… паритет, – сказал Суркин. – Всё решается на переговорах.

– К чёрту переговоры, мы должны быть выше и видеть дальше! «Ксенфорс» обнаглел, планируя захват хроников без консультаций с нами. Теперь наша очередь. Оба хроника должны быть у нас! – Ректор школы хищно растопырил руки, один палец на которых был имитацией настоящего пальца.

– Если только сведения о невероятных возможностях хроников верны, – скептически хмыкнул Дворковиц.

– Что вы хотите сказать?

– Возможно, сведения об их уникальных способностях – домыслы, деза, которую специально распространяют триэновцы для того, чтобы мы обнаружили себя.

– К сожалению, мои данные позволяют оценить возможности хроников. Если в Совете «Триэн» заседают старые русские комиссары, то хроников не зря называют новыми русскими видящими. У наших экспертов возникли подозрения, что один из них – эф-хроник, что намного увеличивает его ценность. Требую усилить разведработу с ними, направьте в департамент разведслужбы лучших соотечественников. Позволяю все приёмы, никого не жалеть, тем более людей.

– Можно хакнуть базы данных русских спецслужб, – сказал Суркин. – По тому, как действуют триэновцы, можно судить, что в их распоряжении великолепная материально-техническая база и объединённая компьютерная сеть.

– В чём же проблема? Хакните, почему не сделали это до сих пор?

– Это не так просто, – пробормотал Дворковиц. – У русских головоломная защита, даже я не допущен к логинам важнейших государственных технологий русских. Хорошо, что в Совете безопасности сидит наш агент. Но русские недавно создали в силовых структурах системы киберкомандования с реестром статусного допуска, поэтому даже их президент не всегда может войти в ту или иную секретную иерархию.

– Да ладно, – недоверчиво проговорил Норемэк.

– Эта система создавалась как орган противодействия виртуальному нападению, – подтвердил слова коллеги Суркин. – В ФСБ появился центр информационной безопасности, и влезть в их серверы практически невозможно.

– Для нас нет ничего невозможного! – отрезал Главный Администратор. – Найдите способы, технологии, помощников, у вас в распоряжении необходимые ресурсы: спутники, протяжённые технологические сети землян, мобильная связь, Интернет, наконец. Этого мало?! И главное – обеспечьте, наконец, захват хроников! Просто чудо, что их не взяли «ящеры».

Представители российского отделения «Герпафродита» вытянулись.

– Будем стараться, Главный!

– Жду результата, – королевским жестом отпустил гостей Норемэк.

Он был уверен, что встреча заставит псевдорусских деляг встряхнуться и заработать с полной отдачей. Все эти их отговорки о создании русскими спецсил по защите секретов были всего лишь отговорками. Русские априори не могли придумать что-либо путное в области компьютерных, да и других новейших технологий, не обладая необходимым интеллектуальным потенциалом. Потенциал этот давно работал за рубежом во благо Европы и Америки, во благо контролирующих планету сил.

7. Важные новости из-за бугра

Гордеев корпел над заданием Веселова в своём офис-модуле на Карамышевской набережной, прикидывая варианты охраны хроников и их семей, когда компьютер, кашлянув как человек, сотворил в объёме монитора золотистую семилучевую звёздочку.

Иван Петрович набрал на клавиатуре нужную фразу, и видеообъём соткал из световых лучей индейскую маску.

Это означало, что с командиром «Заставы» связался оператор информационно-аналитического отдела.

– Голос, – дал команду компьютеру Гордеев.

– Товарищ полковник, – заговорила маска, – мы получили сообщение из Глазго: в Школе искусств Норемэка замечены два российских функционера. Очень важных функционера, если не сказать больше.

– Кто?

– Первый вице-премьер Дворковиц и генеральный менеджер «Оборонсервиса» Суркин.

Гордеев замер, осмысливая сказанное, с силой потёр лоб ладонью.

– Не может быть… сведения проверены?

– Вероятность правильной идентификации почти стопроцентная. Они попали в фокус телекамеры на две секунды, затем изменили облик.

– Маскеры!

– Так точно, товарищ полковник.

– Не верю. Это же… колоссальный прокол!

– Виноват!

– Отбой связи.

Компьютер умолк, индейская маска расплылась сизым дымком, исчезла, мигнув напоследок звёздочкой крипторежима.

Гордеев вызвал Дэна:

– В Глазго засветились ксеноты.

– Я в курсе, уже анализирую, – отозвался логист «Заставы» довольным голосом. – Мы давно подозревали школу, уж очень часто наши наблюдатели там фиксируют странных гостей, очень высоко сидящих, из разных стран. Вот и наши пожаловали. Начинают прорисовываться связи ксенотов и в российских высших эшелонах.

– Кто это, по-твоему? «Ящеры»?

– Их лобби сильно в Госдуме, а это господа из правительственного блока. Думаю, это змеёныши.

– Кто?

– Пардон, герпы. Я бы обратил на их окружение пристальное внимание. Если мы сможем выйти на структуры «Герпафродита», сможем поиграть в очень интересные игры.

– Работай. – Гордеев набрал другой номер: – Васин, нужен рейд по тылам. Объект изучения – Дворковиц и Суркин.

– Принял, товарищ полковник, – ответил начальник разведподразделения «Заставы».

8. Вторая визитка

Луна и миллион лет назад была такой же безатмосферной планетой, усеянной множеством кратеров, какой её видели земляне в двадцать первом веке. Но эту Луну, какую созерцал в настоящий момент Уваров, окружал целый рой спутников, и все они не принадлежали людям.

Впрочем, он мог и ошибаться, оценивая габариты и форму лунных сателлитов и принимая их за создания нечеловеческих рук. Спутники могли вывести на орбиты вокруг Луны и земляне – лемуриды, цивилизация которых исчезла после того, как континент Лемурия ушёл под воду, и гиганты-рамаиды, которые в свою очередь передали эстафету разума человеку. Но уж очень вычурной была форма искусственных объектов, кружащих вокруг Луны, и очень явно обслуживающие их аппараты и механизмы имели ящероподобные или змеевидные очертания. Математический глаз Уварова легко находил эти формы практически во всех сооружениях, летающих вокруг земного спутника или располагающихся на его поверхности. По всему было видно, что Луна использовалась кем-то интенсивно, и вполне возможно, для этого она когда-то и была создана, наряду с функцией защиты Земли.

Проводив глазами (образно выражаясь, потому что Уваров видел картины, запечатлённые памятью предков) очередной спутник – удивительно красивый необычной хищной красотой, он велел себе «всплыть» в реальность и вернулся в сознание, пробыв в процессе хроноразведки в общей сложности три часа.

Шёл четвёртый час ночи.

Жена спала рядом, вольно раскинув руки.

Уваров сходил на кухню, напился квасу, заглянул в спальню к внучке и лёг спать удовлетворённый, ему было что рассказать Гордееву на следующий день.

По давно заведённому порядку он каждое утро завозил внучку Светану в детсад и ехал на работу. Это утро семнадцатого мая началось практически так же, за исключением одной детали: его теперь возили на джипе с телохранителями, и, по утверждению Соломы, за Светаной также присматривали нужные люди.

Жену Свету (внучку назвали Светаной в её честь) охраняли другие парни, и первое время после перехода на вариант полной охраны семьи Уваров чувствовал себя стеснённо и даже неуютно. Потом привык.

Тесный закуток-модуль два на два метра с полупрозрачными стеклянными стенками, умещавший только рабочий стол с компьютером, кресло и тумбочку, показался ему кабиной космического корабля.

Вспомнилось, как он «летал по космическим просторам», любуясь колоссальной протяжённости сверкающими «снежинками» – системами звёзд, сформированными не в галактики, а в удивительно красивые фрактальные структуры размером с галактики. Это была эпоха расселения по Вселенной второй волны разума, от которой спустя миллиарды лет остались лишь следы – ансамбли чёрных дыр, квазары или остатки сверхновых звёзд, уничтоживших очаги разума после празвёздных войн.

В бокс заглянул Патрикеевич, коллега Уварова, они поболтали о погоде, об отдыхе в Сочи, куда любил ездить Патрикеевич, и Уваров включил компьютер, выводя на экран свои рабочие записи.

Обычно, перед тем как включиться в рабочий режим, он полчаса уделял отладке своей игровой матрицы, входя в роль игрового фантома, которому дал кличку Самсон, способного менять глубину игры и создавать по ходу игры новые семантические ходы с необходимой степенью детализации виртуальной реальности.

На этот раз ему было не до игр. Начальник лаборатории требовал закончить расчёты как можно скорее. А Уваров не любил, когда его торопили.

В двенадцать часов дня он сварил себе кофе в специальном кухонном боксе лаборатории, где стоял кофе-автомат и где всегда кто-нибудь сидел с чашкой чая или кофе, поболтал с Наденькой, кандидатом наук, отвечавшей за расчёты новых поглощающих радиацию материалов, и вернулся в свой бокс.

В час вдруг позвонил Ватшин:

– Привет, профессор, ты на работе?

– Угадал, – расслабился Уваров. – А ты небось на морях отдыхаешь?

– Дома, – не поддержал шутку писатель. – Послушай, тебе не давали визитку с чёрным колечком в форме ленты Мёбиуса?

– Какую визитку?

Ватшин помолчал.

– Значит, не давали. Мне вот сунули недавно… только не делись ни с кем. – Он рассказал Уварову о нападении на него неизвестного спецназа и о двух прохожих, вмешавшихся в схватку и перестрелявших парней в спецкостюмах. – Вот один мужик-стрелок и сунул мне визитку с номером телефона, предупредив, чтобы я никому об этом не говорил. Уже третий день думаю, звонить или не звонить.

– У тебя железное терпение! – сказал изумлённый сообщением Уваров. – Я бы уже позвонил. Значит, на тебя напали? Чего ж молчал? А где были телохраны?

– Со мной, Лёня серьёзно ранен, Борис тоже, нападавших было шестеро, все вооружены до зубов.

– А Солома?

– Солома подъехал к самому моменту нападения и, скорее всего, не успел бы, меня уже за шкирку держали.

– Кто? Я имею в виду – драгоны или герпы?

– Хрен разберёшь, они все на людей похожи. Соломин потом позвонил, вроде это были «ящеры». Узнали двоих убитых боевиков, оба работали на «Ксенфорс», то бишь охраняли газовую биржу.

– Понятно, сочувствую. Нет, мне пока никто визиток не дарил. Позвони сам, выясни, кто они и чего хотят, потом мне перезвони.

– А Гордееву?

– И ему тоже, но уже после звонка.

Уваров принялся за работу, но в этот день всё валилось у него из рук, в голову лезли нехорошие мысли, и поработать интенсивно он не смог. Не успел он поразмыслить над своими ощущениями, как позвонила жена:

– Саня, у меня плохое предчувствие.

– Вот те на, – усмехнулся он, – и у меня тоже. В садик не звонила, как там наш Светик?

– Звонила, там всё хорошо. На всякий случай позвонила Верочке, она слушает лекцию.

– Тогда в чём дело?

– Понимаешь, мне звонили…

– Тебе? Кто?

– Думала, Вадик, а звонили дважды… и молчали. Я – алло, алло, говорите, а в трубке молчок.

Сердце сжалось в тревоге.

– Ничего, страшного, никуда одна не выходи, я за тобой сам заеду после работы, хорошо?

– Хорошо, дорогой.

Уваров посидел за столом, тупо уставясь в объёмный пузырь экрана, очнулся, тряхнул головой и позвонил капитану Соломину.

Командир группы спецназа «Заставы» отреагировал на сообщение о звонке Светланы – словно сеттер сделал стойку при охоте на утку.

– Когда ей звонили?

– Я не спросил, – смутился Уваров.

– Ладно, не переживайте, Сан Саныч, я подстрахую вас. Когда вы собираетесь ехать за женой?

– В начале седьмого.

– Будьте спокойны.

Кое-как доработав до положенного времени, Уваров выключил компьютер, проверил барсетку и выскочил из лаборатории, ни с кем из сотрудников не попрощавшись.

У лабораторного корпуса Академии его ждал джип с телохранителями. Уваров знал их по именам и относился с симпатией. Один из них всегда сопровождал его до лаборатории и где-то тусовался, пока он работал. При этом Уваров ни разу не смог засечь местоположение ребят, так умело они маскировались, хотя в институте вроде бы и прятаться было негде, а тем более в длинных коридорах или на лестничных площадках.

Однажды Уваров даже завёл об этом разговор, и старший пары телохранителей, худощавый, спокойноглазый Дима пошутил:

– У нас есть кепки-невидимки.

Уваров потускнел, разочарованный ответом, и второй телохранитель Николай, плотный, кряжистый, медлительный с виду, добавил:

– Существует целая система приёмов скрытого наблюдения и охраны ВИП-персон, а мы с Димой занимаемся охраной уже больше семи лет.

– Опыт, – улыбнулся Уваров, понимая, что Николай недоговаривает.

– Опыт, – подтвердил Дима.

К машине Уваров спустился быстро, надеясь, что увидит, как за ним выйдет телохранитель. Но, как и в прежние времена, оба ждали его у джипа, хотя кто-то из них должен был сопровождать ВИП-клиента в здании института.

– Вы почему оба здесь? – сварливо напустился он на обоих, специально затеяв «разборку». – А если бы на меня напали ксеноты?

Телохранители переглянулись.

– Опять ничего не заметили? – догадливо спросил Дима.

Уваров рассмеялся.

– Простите за тон, иногда так хочется ухватить кого-нибудь из вас за руку.

– Понимаем, но помочь ничем не можем. Да и «хватать за руку» надо не нас, а вот эту штуку.

Дима извлёк из кармашка муху.

– Что это?

– Нанодрон, изготовлен специалистами «Точмаша», имеет телекамеру, так что вы в безопасности.

– Да я и не переживал особенно, – сказал удивлённый Уваров. – Покажите.

Дима протянул ему «муху».

Это и в самом деле был искусственно созданный аппарат размером с муху, с крылышками и миниатюрными винтами. Уже в двух метрах его вполне можно было принять за насекомое.

– Я думал, вы скучаете…

– Мы не скучаем, Сан Саныч, – сказал Николай. – Занимаемся полезным делом, изучаем людей и мотивы их поведения, учимся быть незаметными без мух. Охрана – низшая ступень нашего Пути, но и здесь мы должны достичь совершенства, чтобы перейти на следующую ступень.

– Какую?

– Ступень системного анализа ситуации, позволяющую делать безошибочные выводы.

Уваров посмотрел на парня с уважением.

– Я не знал, что существует такой Путь.

– Пути бывают разные, – пожал плечами Дима. – У вас свой, у нас свой, сугубо воинский. У меня отец – чекист, дед был военным, бывший разведчик, прадед – улан.

– У меня примерно то же, – улыбнулся Николай.

– Рад, что вы со мной, – искренне сказал Уваров.

Телохранители сделали единое движение, усаживая пассажира, и джип отъехал от старого лабораторного корпуса НИЯУ МИФИ.

Светлана работала в другой ядерной лаборатории – Курчатовского института. А так как жили они на улице Матвеевской, то сделать крюк на улицу Курчатова было несложно.

Около семи часов вечера джип свернул с Волоколамского шоссе на улицу Курчатова.

Уваров позвонил жене:

– Светик, я подъезжаю, выходи как обычно.

– Хорошо, дорогой, – ответила она.

«Как обычно» означало – к главному входу.

Джип доехал до кольца, соединявшего сразу четыре улицы – Курчатова, Василевского, Максимова и Маршала Бирюзова, приготовился свернуть с кольца к первой проходной Курчатовского центра, напротив памятника знаменитому физику. И в это время машину повело вправо, водитель Василий Иванович по прозвищу Чапай попытался выровнять автомобиль, но не смог, и джип врезался передней решёткой бампера в высокий – двадцать сантиметров высотой – бордюр.

К нему тут же хищно кинулись две машины: серая громадная «Тойота Ньюсландер» и чёрный, модного нынче окраса – без полировки и блеска – «Порше Каннибал». Первая перекрыла выезд джипу Уварова на улицу Максимова, вторая уткнулась носом в задний бампер джипа.

– По первому! – спокойно сказал Дима, доставая пистолет «Бизон».

– Чапай, дёрни назад! – быстро, но тоже спокойно скомандовал Николай, в руках у которого чудесным образом возник такой же «Бизон» с магазином на шестнадцать пуль.

Василий Иванович рванул машину назад, и вылезавшие из «Порше» мужчины в количестве четырёх единиц, вооружённые пистолетами-пулемётами «Кедр» и одетые вполне цивильно – в одинаковые джинсовые двойки, попадали на асфальт.

Это задержало группу на несколько мгновений, позволив телохранителям Уварова выскочить из джипа и открыть огонь по второй группе нападавших, выскочившей из «Ньюсландера». Их тоже оказалось четверо.

Двое получили по пуле – в плечо и в руку, двое других открыли бешеный огонь, заставляя Диму и Николая нырнуть за джип.

Уваров вывернул голову, охватывая расширившимся невероятно обзором всю панораму нападения, распахнул дверцу, несмотря на рык Чапая: «Сиди!» – и крикнул:

– Дима, сзади!

Дима нырнул плашмя на дорогу между джипом и бордюром, сделал два выстрела по ногам бегущих, однако нападавших было слишком много, и маневр его не спас: несколько пуль попали ему в грудь и в бок.

Чапай дёрнул джип вперёд.

Пули веером прошлись по стёклам «Рэндж Ровера», Чапай охнул, завалился головой на руль.

Уваров напрягся и выскочил-таки из кабины, собираясь подобрать выпавший пистолет Димы.

Николай в это время перепрыгнул через капот джипа, открыл огонь по второй четвёрке, приближавшейся с носа машины.

И всё же они не смогли бы отбиться, несмотря на наличие оружия, если бы не внезапная помощь со стороны.

Рядом, пробившись через возникшую пробку – водители начали останавливать авто, скапливаться, начался вечерний час пик, и машин было много на всех улицах, – остановился знакомый «Рэндж Ровер», и оттуда выбрались трое парней под командой Соломы. Они с ходу открыли шквальный огонь из «Бизонов» и «Кедров», принуждая отряд киллеров прятаться за своими машинами. Но это было ещё не всё.

За общим шумом и пальбой выстрелов со стороны не было слышно, однако те боевики, что выбрались из «Порше», вдруг начали один за другим валиться на дорогу, и в течение буквально трёх секунд стрельба с их стороны прекратилась.

Умолкли и те, что засели за «Ньюсландером».

– Отбой! – вскинул вверх кулак Соломин.

Стало тихо. Слышались лишь гудки автомобилей на круге, их водители не видели боя и не понимали, что происходит, да крики бегущих прохожих на улицах, за пределами зоны боя.

По тротуару пробежали какие-то парни, тараторя в сотовые телефоны либо снимая машины, кто-то сунул сидящему на корточках Уварову в руку что-то твёрдое.

– Позвони! – проник в ухо безликий голос. – Без свидетелей!

Он оглянулся, но увидел лишь спину в белой рубашке и полосатые брюки.

Подбежал Соломин.

– Живы?!

Дима зашевелился, шаря рукой вокруг себя, открыл глаза, поморщился.

– Чёрт! Если бы не броник… пистолет выпал…

Уваров очнулся, сунул ему пистолет, посмотрел на ладонь левой руки: в ней лежала смятая визитка с номером телефона и чёрным колечком, напоминающим ленту Мёбиуса.

«Тебе не давали визитку с чёрным колечком?» – раздался в ушах голос Ватшина.

– Коля? – оглянулся Солома.

Подошёл Николай, зажимая рукой простреленное плечо.

– Здесь я.

– Помоги ему. Все в машину! Витя, забирайте Чапая в свою тачку, уходим.

Через минуту Уваров и его раненые телохранители сидели в «Рэндж Ровере», с трудом выбравшемся из толчеи.

– Моя жена… – заикнулся Уваров.

– Её подобрала другая группа, – оглянулся мрачный Соломин, сидевший впереди.

Усевшись поудобнее, он вытащил из воротника куртки усик микрофона.

– Иван Петрович, у нас «груз 200».

Очевидно, его спросили: кто? – и он ответил:

– Чапай.

Выслушал речь Гордеева, буркнул: буду, – оглянулся на бледного Уварова.

– Надо уезжать из Москвы, Сан Саныч.

Уваров наконец поборол холод и дрожь в животе, расслабился. На душе стало тоскливо.

– Не хочется.

– Всё понимаю, Сан Саныч, мы все варианты прикинули, а выход один.

– Они везде нас достанут.

– Это если мы будем сидеть и ждать их сложа руки. Но мы сидеть не будем.

Перед глазами Уварова возникла голова Чапая со струйкой крови через щёку, и он закрыл глаза, не желая разговаривать.

9. Не тот почерк

Главный логист-аналитик «Заставы» Дэн, он же – спец по компьютерным технологиям, начинавший работать в юные годы в лаборатории Касперского, заинтересовал триэновцев не зря. Другого такого специалиста, способного вскрыть любой защищённый сервер, а также решить любую логистическую задачу за считаные минуты, просто не существовало.

Худенький, вихрастый, отпустивший модную бородку, вовсе не похожий на представителей своего северного народа, Дугарай Эрдемович Номгон имел характер скорее меланхолический, нежели активный, хотя при этом не был ни стеснительным, ни мнительным, легко переносил одиночество и с удовольствием общался со всеми, не заводил друзей, но и не чурался людей, особенно тех, кого считал равными себе по интеллекту.

Знал он столько, что старшие коллеги удивлялись, когда он выкладывал им неизвестные факты из тех областей науки и политики, в которых они считали себя специалистами.

И работал он как вол – чуть ли не по двадцать четыре часа в сутки, где бы ни был, повсюду таская за собой новейший персональный наладонник аймакс, способный разговаривать как человек.

Получив задание от Гордеева проанализировать ситуацию с нападением на машину хроника Ватшина, Дэн, как обычно, рьяно взялся за дело и уже на следующий день мог сообщить главе «Заставы» свои выводы. Однако спешить он не любил, всегда дважды перепроверял расчёты и поэтому ошибался очень редко. Точнее, ещё не было случая, чтобы кто-нибудь из руководства «Триэн» обвинил его в совершении ошибки.

«Застава» имела несколько выделенных компьютерных терминалов в разных регионах России, но в Москве у неё имелся вполне легальный центр на базе центра анализа и стратегических исследований ФСБ, который располагался в Сокольническом парке. Центр был объединён скрытыми каналами связи с другими компьютерными базами службы в Москве и вообще в стране, опирался на военные спутниковые системы и мог решать задачи любой сложности.

Семнадцатого мая Дэн наконец собрался доложить Гордееву о результатах анализа. Однако не успел он вечером в начале восьмого позвонить начальнику, как получил известие о нападении на математика Уварова.

Известие озадачило, но не удивило. Дэн ждал чего-то подобного и даже хотел предупредить Гордеева о других подобных акциях со стороны ксенотов.

– Подробней, – попросил он оператора важных и чрезвычайных новостей.

Оператор доложил ему о том, что знал сам. Но этого было мало. Дэн посидел перед пузырём объёмного монитора, ломая пальцы, чуя кипение крови, и связался с Соломиным:

– Витя, мне нужны все подробности инцидента.

– Позже, – нервно ответил капитан спецназа.

– Будь добр, – Дэн сделал голос иронически-холодным, – найди минутку поделиться данными. Запись есть?

– Нет.

– Плохо. Я слушаю.

– Позвоню через полчаса, – отрезал строптивый Солома, выключая телефон.

Дэн не обиделся, примерно такую реакцию он и ждал от профессионала, которым был Виктор Андреевич Соломин.

Однако позвонил капитан только через полтора часа, уже после того, как Дэн получил исчерпывающую информацию о происшествии на Курчатовской площади от начальника информационного отдела Кобзаря. Тем не менее выслушал он Солому внимательно.

– Третья сила, – задумчиво сказал он. – Я так и предполагал.

– Что? – не понял капитан. – Какая сила?

– Мы думали, что нас, людей, пасут две силы – «ящеры» и «змеи», но мы ошибались, есть и третья сила, которая зачем-то обнаружила себя. Я бы назвал её «джокерами».

– Не понял, – после паузы сказал озадаченный Солома.

– В некоторых карточных играх есть категория карт под названием «джокер», которые имеют право бить любой козырь. Не нравится название? Можно назвать эту силу – криксены, от слов «крипто» и «ксеноты».

– Какая разница, как её назвать. Если ты прав…

– Я прав всегда, – безапелляционно заявил Дэн. – Завтра будет готов общий доклад, почитаешь его у полковника.

– Как ты отличаешь ксенотов?

– Я создал алгоритм поиска ксенотов. Заметил, как ходят герпы? Даже маскеры не сглаживают их особенностей: они чуть-чуть наклоняются вперёд при ходьбе, у них почти нет плеч. Драгоны же, наоборот, – откидывают плечи назад, одновременно наклоняя голову чуть вперёд. Ну, и ещё с десяток почти невидимых чёрточек. Мы скоро подработаем алгоритм и выдадим всем оперативникам и наблюдателям программу поиска.

– Это хорошо. С чего ты взял, что вмешались… эти твои криксены?

– Всё-таки джокеры звучит лучше. Могу объяснить, если у тебя есть время.

– Не тяни.

– С девяностопроцентной вероятностью почерк киллеров, перестрелявших наших врагов у издательства и на Курчатовской площади, отличается от почерка и «ящеров», и «змей». Причём оба случая идентичны. Обнаружили себя в нужное время, сделали несколько точных выстрелов и ушли, не оставив никаких следов. Это дело рук суперпрофи, капитан. Даже у нас таких нет. Я же говорю – джокеры.

Солома помолчал.

– Не хочу спорить…

– И не надо, в спорах истина не рождается. Вы дважды прокололись, капитан Соломин, с охраной наших хроников, признайте это, их надо охранять иначе. И нам показали, где мы слабы.

– Может, посоветуешь, как их надо охранять?

– Посоветую, я анализировал и эту проблему, схему охраны надо менять, ксеноты опомнились после февральской неудачи и готовы замочить пол-Москвы, чтобы заполучить хроников.

– Я подъеду, нарисуешь свои предложения.

– Всё изложено в докладе полковнику.

– Я подъеду!

Дэн хмыкнул, понимая чувства капитана, хлебнул холодного чаю.

– Это нецелесообразно, однако подъезжай, если хочешь.

– По-твоему, кто они… эти… джокеры?

– А вот тут большой простор для воображения, капитан. Это могут быть и наши парни, скажем, из какого-нибудь параллельного «Триэн», созданного в ГРУ или, почему нет, в глубинах славянских Союзов, а могут быть и совсем не люди.

– То есть? – недоверчиво протянул Солома.

– Ещё одни ксеноты. Но не «ящеры» и не «змеи».

– А кто?

Дэн засмеялся.

– Дед Пыхто. Не будь таким настырным, Витя. У меня есть мнение на этот счёт, но высказывать его пока рано, нужны дополнительные сведения. Приезжай, поговорим.

Дэн снова глотнул чаю, мгновенно переключаясь на решение стоящих перед ним и перед всем отделом задач, и с удовольствием вывел в раствор экрана предполагаемый облик нового ксенота, каким он ему представлялся. Хотя предпосылок для прорисовки портрета у него не было никаких. Или почти никаких. Зато фантазии было хоть отбавляй.

10. Елюю Черкечех

С высоты в два километра тайга под вертолётом с редкими увалами и горными вершинами была похожа на изодранную и изъеденную молью шкуру мамонта. Изгибы Вилюя – река отражала синь неба – прорезали эту косматую шипастую шкуру подобием вен и уходили вперёд и назад до горизонта.

Пилот нового «Ка-226», принадлежащего отделению ФСБ в Хатанге, повернул голову к открытой дверце в салон винтокрылой машины.

– До цели пять минут.

Начальник экспедиции Дотов, бородатый, суровый, прозрачноглазый, кивнул, раскрывая планшетник.

Летели к Долине Смерти, по-якутски Елюю Черкечех, по указаниям, оставленным погибшим археологом Фоминым, а так как экспедицию снаряжал не Сибирский археологический институт, а Управление «И», возглавляемое Кузьмичёвым, то её сопровождение было соответствующим: координаты найденной Фоминым платформы были проверены, местность осмотрели со спутников, и хотя «железных котлов» и куполов из космоса не обнаружили, отряд знал, куда и зачем летит.

Дотов имел и другое задание – подобраться к месту, которое хроник Ватшин определил как район расположения базы древних гиперборейцев. По его уверениям двенадцать тысяч лет назад к устью Вилюя выбрались уцелевшие после войны с атлантами предки славян и построили в глубине горы убежище.

Координаты этого убежища были известны только самому Дотову.

Экспедиционный отряд из пяти человек формировал не он, поэтому своих спутников, молодых, сильных, малоразговорчивых, Дотов практически не знал. Знаком был лишь с одним из них – Виктором Бородаковым, кандидатом исторических наук и спецом по артефактам, находки которых становились достоянием общественности. Работал он в негосударственной организации «Космопоиск», возглавляемой знаменитым путешественником, исследователем аномальных зон планеты Вадимом Чернобровом. И это был второй специалист в составе экспедиции, на мнение которого можно было положиться. Первым был сам Дотов.

О специальностях других членов отряда, известных только по именам, можно было разве что догадываться. Скорее всего, они являлись оперативными сотрудниками «Заставы», призванными охранять экспедицию и в особенности её находки, если таковые будут.

– Мирнинский улус, – провозгласил пилот. – Цель под нами.

Вертолёт застыл в воздухе, медленно поворачиваясь.

Под ним лежала речная долина с каменными откосами, группами скал, нагромождениями камней и зелёно-серыми склонами низких гор.

Дотов сравнил панораму с картинкой в ноутбуке, изображавшей тот же пейзаж.

– Вижу осыпь, – крикнул пилот.

Дотов и сам увидел среди белых снежных пятен и серых скал жёлто-коричневую полосу, прорезавшую склон возвышенности над левым берегом реки. Это и был ориентир, по которому можно было определить местонахождение искусственной платформы, найденной Фоминым.

– Сможете сесть?

– Попробую.

Вертолёт пошёл кругами над долиной, выбирая точку посадки. Внизу простирался скальный хаос, прострелянный россыпями камней, испятнанный снежными шапками, колючие заросли низкорослых сосен, кустарник, и сесть удалось с трудом, со второй попытки, зато близко от песчано-щебнистой осыпи.

Выбрались из вертолёта, оглядываясь и прислушиваясь к удивительной тишине вокруг.

– Интересно, как он сюда добрался? – пробормотал черноволосый Бородаков, имея в виду первооткрывателя местных артефактов Фомина. – До ближайшего населённого пункта триста с лишним километров непроходимых скал.

Дотов промолчал, хотя его тоже интересовал этот вопрос.

Прошлись по хрустящему под подошвами горных ботинок щебню и снежным коркам.

Светловолосый крепыш по имени Валентин первым обратил внимание на ровный край скалы, нависшей над осыпью.

– Посмотрите-ка.

Пробрались меж камней к скале и увидели под ней полость, уходящую в глубь горы. По-видимому язык осыпи выбил из-под ровной плиты менее плотное скопление скальных обломков, и стала видна её нижняя сторона.

Впрочем, плит размерами с хороший трейлер было много, и все они соединялись в единый фундамент, уходящий краем в склон горы.

– Баальбек, – сказал возбуждённый Бородаков.

Дотов его понял. Найденная платформа действительно напоминала Баальбекскую веранду, найденную в ливанской долине Бека. Учёные предположили, что она представляет собой древний космодром, построенный ещё до возникновения человеческой цивилизации. Но хроник Ватшин, изучивший прошлое Долины Смерти, утверждал, что в зоне Вилюя предки строили не космодромы, а какие-то пирамидальные сооружения, возможно – энергетические комплексы и центры связи. Поэтому тем, кто первым смог бы проникнуть в подземные лабиринты, проделанные предками в глубинах гор, открылись бы исключительно ценные клады, способные изменить историю всего человечества.

Через два часа после посадки на небольшой площадке среди скал был разбит лагерь и под плитами установлены приборы для регистрации излучений и полей, а также георадар «Зоркий глаз».

Такие георадары, представляющие собой разновидность радиолокатора, использовались и в гражданской сфере – для изучения почв, залежей минералов, инженерных сооружений, для поиска тайников и подземных коммуникаций. Были они на вооружении и силовых структур, помогая находить бандитские схроны, взрывные устройства, мины, склады с оружием и криминальные захоронения.

Усовершенствованные георадары с успехом служили и сотрудникам ФСБ, разрабатывающим спецоперации по захвату террористов.

«Зоркий глаз», выданный группе Дотова, способный найти схрон на глубине до полусотни метров, мог работать с двигающегося автомобиля и даже с низколетящего вертолёта. Поэтому надежды на него были большие.

После обеда включили аппаратуру.

Горизонтальные площадки и поляны среди скал долины были ещё покрыты снегом, который держался тут до начала июня, но, к счастью, он почти не мешал работе.

Бородаков занялся георадаром, хорошо зная его особенности. Ему помогал самый маленький и худой из всех членов экспедиции Анатолий. Надо было переносить антенны прибора и умело располагать их на местности.

К вечеру группа обсудила первые результаты исследований.

Радиометры, счётчики частиц и регистраторы полей ничего необычного в радиусе полукилометра от осыпи и края платформы не зафиксировали. Зато «Зоркий глаз» обнаружил ход под платформу, начинавшийся как раз под её углом, повисшим над осыпью, и ещё две полости под ней. Одна была небольшой, диаметром около четырёх метров, зато идеально круглой формы, вторая напоминала коридор, делавший два поворота и уходящий в глубь горы.

– Надо взрывать, Леонид Осипович, – сказал кареглазый, похожий на борца мощным торсом, Сергей. – Иначе мы до них не доберёмся.

– Не хотелось бы, – проворчал Дотов, наливая себе вторую кружку чаю.

Сидели у костра меж трёх палаток, недалеко от вертолёта, посматривали на медленно темнеющее небо и тянули руки к огню.

Было холодно, температура воздуха в мае в здешних местах днём не превышала плюс пяти градусов, а ночью и вовсе опускалась до минус восьми. Но все были одеты в северные костюмы «Котик» и особых неудобств не ощущали.

– Попробуем разобрать завал под платформой, – сказал Анатолий. – Там вроде можно будет протиснуться к пещерке.

– На это неделю угробить придётся, – возразил Валентин.

– Что ты предлагаешь?

– Завтра решим, – сказал Дотов. – Всем спать. Дежурим по три часа, я первый.

На этом и разошлись по палаткам, усталые до чёртиков в глазах.

Дотов через спутник установил связь с базой «Заставы» в подмосковном Чехове и присел к костру, раскрыв планшетник. Ему надо было скупо, но точно описать всё, что им удалось обнаружить.

Наутро снова принялись изучать местность, следуя указаниям Дотова, который в свою очередь опирался на записи Фомина и предположения хроника Ватшина. Поднялись на гребень самой высокой точки берегового откоса, наткнулись на следы кострища.

– Ни фига себе! – удивился Валентин. – Здесь уже был кто-то.

– Фомин, – сказал Дотов, подумал и добавил: – А может, и кто-то другой. Видите прогалину между зелёным мыском и скалами? Спуститесь туда с радаром. А я слетаю в одно место, проверю кое-какие наводки.

– Далеко? – спросил Валентин, наравне с Сергеем олицетворяющий силы безопасности экспедиции.

– Километров десять на северо-запад, вдоль реки. Пешком добираться слишком неудобно.

– Что вы там увидите без «Зоркого»? – скептически заметил Бородаков. – Полетели вместе. Или это суперсекретное место?

Дотов подумал.

– Вы правы, Виктор, лучше взять аппаратуру, чтобы не зря делать крюк. Ничего не найдём, вернёмся сюда и будем рыть подкоп под платформу. Поэтому кто-то должен остаться.

– Я останусь, – предложил Анатолий.

– Прекрасно, обойдёмся без жребия. Грузимся и вперёд.

Взлетели в десять часов утра. Дотов проверил связь с Анатолием – через спецрации «Зной» с выходом на спутник; мобильные телефоны в долине Вилюя не работали.

Дотов развернул ноут, нашёл на карте красный кружок, показал пилоту.

– Нам сюда.

– Что там?

– Сядем, посмотрим.

– А если там скалы?

– Что-нибудь придумаем.

Вертолёт пошёл вверх, потом вниз, снижаясь.

Стала видна не очень заметная, метров триста высотой, куполовидная гора. Что-то в её очертаниях показалось Дотову странным.

– Покрутись вокруг этой горки.

Вертолёт описал окружность, опустившись до пятисотметровой высоты.

– Мать моя женщина! – охнул Бородаков. – Это же пирамида!

Гора и в самом деле походила на пирамиду со срезанной вершиной, но рёбер у неё было не четыре, а по крайней мере шесть.

– Рёбра…

– Вижу.

– Рёбра как по линейке… а между ними осыпи.

– Вон там гладкая стенка, – показал пальцем Валентин.

– Ровная и блестит, – поддакнул Сергей. – Может, сумеем сесть на вершину?

– Там кучи камней, угробим машину.

– Данилович, опустись метров на десять к вершине, – попросил пилота Дотов.

– Зачем?

– Мы попробуем посмотреть радаром. Виктор, разворачивай «глаз».

Археолог споро взялся за георадар.

– Антенна не возьмёт сквозь дно вертушки.

– Давайте я подержу антенну на весу, за дверцей, – предложил мускулистый Валентин.

– А удержишь? – усомнился Бородаков, которому эта акция была явно не под силу.

– В ней весу меньше пятнадцати кэгэ, удержу.

– Я помогу, – сказал Сергей.

Вдвоём они выставили в проём дверцы антенну, созданную по технологии фазированной решётки, и пилот медленно опустил машину на минимально возможную высоту: до груды камней на вершине горы можно было, образно говоря, дотянуться рукой.

Винты подняли в воздух тучу пыли, но это не помешало ни пилоту, ни операторам «Зоркого глаза».

Расположились на полу кабины поудобней, установив чемоданчик георадара с крышкой-экраном, Бородаков сел на пол, Дотов пристроился за его спиной, впиваясь глазами в экран.

Гора была тем самым ориентиром, который дал хроник Ватшин, заявивший, что в этом месте должен располагаться какой-то технологический центр древних переселенцев с Гипербореи.

Бородаков пощёлкал калибровочными рукоятками (как оказалось на практике, сенсоры не везде были удобны при работе аппаратуры в полевых условиях, а на севере, при сорокаградусных морозах они вообще отказывались работать), и экран отразил некое пятно в форме осьминога.

– Пещера! – возбудился археолог. – Там внутри большая полость! Эх, сесть бы…

– Запиши.

– Он сам всё записывает, что видит, – махнул рукой археолог.

На какой-то миг изображение пещеры в глубине экрана стало чётким.

В «осьминожьей» пещере появились какие-то колонны, пучки труб, округлые предметы.

– Есть! – вскричал Бородаков. – Это тот самый «железный дом», который описали якуты-охотники. Тут и «котлы» должны лежать поблизости.

Дотов покачал головой. «Железный дом», описанный исследователем Ричардом Маком ещё в тысяча восемьсот пятьдесят третьем году, располагался прямо на берегу реки Алгый Тимирбить, а этот конус-пирамида стоял по крайней мере на полсотни километров ниже по течению Вилюя.

– Данилыч, ищи место для посадки. Мы с Виктором вылезем, а вы вернётесь, свернёте лагерь и назад к нам. Будем работать с этой горой.

– Да, такого я ещё не видел! – восхищённо покрутил головой Бородаков.

Валентин и Сергей втянули антенну в кабину, закрыли дверцу.

Пилот повёл «Ка-226» по кругу, высматривая место для посадки, и вскоре нашёл, несмотря на скепсис пассажиров. В сотне метров от горы показался пятачок ровной, без камней, заснеженной земли, и вертолёт сел на него, как на дно колодца, окружённого вертикальными скалами.

Подождали, пока осядет пыль, вылезли.

Валентин обошёл площадку, оставляя следы на снегу, присел неподалёку, глядя на ровный край скалы.

– Леонид Олегович.

Дотов подошёл.

Скала не просто была ровной, она была когда-то обработанной неким инструментом и представляла собой часть огромной плиты, косо уходящей под каменный завал.

– Ещё одна платформа, – сказал Сергей, также опускаясь на корточки. – Интересно, чем резали скалы? Струёй плазмы или лазером?

Дотов и Бородаков переглянулись.

– Кажется, мы попали куда надо, – взъерошил пятернёй волосы археолог. – Если не знать, где стоят эти сооружения, хрен бы нашли.

– У нас был ориентир, – пробормотал Дотов.

– Надо срочно разворачивать аппаратуру, вдруг тут есть излучение?

– Придётся перелететь на другое место, если есть.

– Для начала надо измерить местный геофон.

Какой-то тонкий звук нарушил тишину места, тихое приближающееся жужжание.

Валентин и Сергей насторожились.

– Кто-то сюда летит.

– На вертолёт не похоже.

– Дрон!

– Точно! Винтовой беспилотник. – Валентин посмотрел на Дотова. – Леонид Олегович, мы заказывали дроны?

– Заказывали, но они прибудут только тогда, когда мы встанем стационарно и я дам отмашку.

– Значит, это не наш?

Дотов отрицательно качнул головой. Тревожно сжалось сердце.

– Комплекты! – быстро скомандовал Валентин, бросаясь к вертолёту. За ним метнулся Сергей.

Они нырнули в кабину, выбрались обратно, держа в руках двухметровые пеналы, похожие на устаревшие ЗРК «Стрела». Однако это были не «Стрелы» – комплекты выживания в сложных горных условиях.

Над скалами с юга показалась серая стрекозочка, заметила вертолёт экспедиции и повернула к нему.

– В укрытие! – рявкнул Валентин. – Все от вертолёта! Прячьтесь в скалах!

Стрекозочка превратилась в жужжащую машинку с небольшими крылышками, напоминающую модель вертолёта. Это и в самом деле был винтокрылый беспилотник, окрашенный в серый цвет, длиной около двух метров и высотой – с винтами – до полутора.

Эпоха дронов – беспилотных летающих аппаратов началась в конце двадцатого века и к нынешнему времени достигла апогея. Дроны разных размеров и назначений применяли военные, спецслужбы, полиция, спасатели и гражданские организации. Маленькие – размером с ладонь и массой до килограмма, с миниатюрными телекамерами на борту, с радиусом действия до трёх километров, служили охотникам, егерям и лесникам, не считая тех же военных, побольше – массой до ста сорока килограммов, могли обследовать территорию в радиусе до ста километров, ещё больше – до двухсот пятидесяти километров.

Но существовали и боевые дроны, выполняющие миссию не только разведчиков, но и несущие на борту оружие. Именно такой БПЛА и появился в небе над долиной Вилюя, хищно устремившись к стоявшему меж скал вертолёту экспедиции. Хотя базироваться ему было негде – по мнению Дотова, ближайший военный аэродром располагался в трёхстах километрах отсюда.

– Данилыч! – крикнул Дотов пилоту, высунувшемуся из кабины и недоумённо всматривающемуся в небо из-под козырька руки. – Не слышишь?! Прыгай! Уходи!

Однако пилот не успел среагировать на приказ.

С направляющих под крылом беспилотника сорвалась огненная стрела, понеслась к вертолёту и вонзилась в его бок.

Раздался взрыв, за ним второй: взорвались топливные баки винтокрылой машины. Во все стороны полетели вихри обломков, огненные и дымные струи, мелкий щебень и крупные камни.

Дотова чувствительно впечатало в скалу, под которую он успел нырнуть. Но камни и обломки вертолёта пролетели над ним, не задев.

Убереглись и Валентин с Сергеем, умело найдя защиту за валунами. А вот Бородакову досталось крепко – отбросило на добрый десяток метров и буквально нашпиговало мелким щебнем. Спас его от неминуемой смерти только «Котик», верхний прочный слой которого сыграл роль бронежилета.

Все поднялись, всматриваясь в небо и разглядывая горящий вертолёт.

– Данилыч! – слепо двинулся к нему Дотов.

– Не высовывайтесь, Леонид Олегович! – прокричал Валентин. – Эта сволочь вернётся. Данилычу уже не поможешь.

Действительно, через минуту над местом трагедии снова показался беспилотник, облетел скалы, нацеливаясь второй ракетой, но стрелять не стал, улетел.

Валентин выбрался из-за валуна.

Подошёл Сергей, ведя под руку шатавшегося археолога. Лицо Бородакова было исцарапано, рука сжимала ручку «Зоркого глаза».

– Ранен? – очнулся Дотов.

– Камнями побило, кое-где костюм порвало, – сказал Сергей.

– Рёбра целы?

– Вроде целы, – сказал Бородаков сипло, закашлялся.

Сергей сунул ему флягу с водой.

Дотов оглядел команду.

– Что будем делать, господа исследователи? Вертолёт уничтожен, связи нет, рацию я оставил в кабине.

– Связь есть, – сказал Валентин, доставая из кармана на бедре брусок рации. – Запасной комплект. Подождём спутника и доложимся своим.

Дотов сжал зубы, переживая стыд и радость одновременно.

– Представлю к государственной награде.

– Но откуда здесь дроны?! – ударил себя по колену Сергей. – Да ещё с ракетами? Судя по форме, это израильский «Сичер Мк 3». Может нести до четырёх ракет. У гражданских таких аппаратов нет. Да и у наших военных тоже. Наши используют отечественные машины «Гриф» и «Невидимка».

– Это вопрос, – согласился Валентин. – К тому же навести дрон точно можно разве что из космоса, со спутника или с летящего самолёта. А поскольку самолёта мы не слышали, беспилотник подобрался как тень, то…

– Управляли им со спутника! – закончил Дотов мрачно. – С нашего или американского?

– Американцы летают южнее, похоже, нацеливали с нашего.

– Кто? – сквозь зубы процедил Сергей.

– Тот, кто имеет доступ к управлению… и блюдёт тайны Вилюя, никому не позволяя к ним прикоснуться.

Дотов сцепил челюсти, глядя на догорающие остатки вертолёта. Сказать ему было нечего.

11. Кто не спрятался…

Завод «Электрон» в Королёве занимал площадь в двадцать четыре гектара. На этой территории располагалось трёхэтажное здание заводоуправления, доставшееся заводу в наследство ещё с советских времён, три заводских корпуса, один лабораторно-испытательный, два десятка подсобных строений, полигон и два склада готовой продукции.

Поскольку завод выпускал изделия в основном по заказам Министерства обороны, охранялся он серьёзно, и никаких ЧП, связанных с утечками информации, а тем более с кражами изделий – чипов, микросхем, антенных узлов и блоков управления для современных ракетных комплексов, – в последние десять лет не случалось.

Поэтому как гром среди ясного неба для всех работников завода стало прибытие бригады Следственного комитета России, поддержанной батальоном местного ОМОНа и спецназом Министерства обороны. Официальная версия была – выемка документов всех подразделений завода и проверка компьютеров с целью выявления предполагаемых хищений. И в бригаде действительно присутствовала группа следователей, специализирующихся на финансовых преступлениях. Но основной состав бригады формировался не СК, а ФСБ – по договоренности с первым, и этих следователей интересовали совсем другие вещи.

Руководил бригадой полковник Фелицын, давно сотрудничавший с «Триэн».

Охрана завода препятствовала «захвату» недолго, статус бригады был исключительно высок, а на руках руководителя были все необходимые документы для проведения внезапных следственных действий, подписанные в том числе и министром обороны.

ОМОН занял проходную, перекрыл все выходы из зданий завода, успокаивая работников, что рейд закончится скоро и прерывать работу не нужно, а спецназ Минобороны окружил здание заводоуправления.

Всего бригада насчитывала сто с лишним человек, и отряд триэновцев среди них был довольно велик: двадцать экспертов «Триэн» должны были выявить главное – что изготовлял завод по секретным технологическим картам и кто был заказчиком.

Полковник Фелицын казался на вид крайне интеллигентным человеком, разговаривал вежливо, не повышая тона ни при каких обстоятельствах, и был невероятно терпелив. Высокий, худой, обладавший располагающей улыбкой, он умел быстро оценить собеседника и подобрать к нему ключи. Именно ему и досталось самое тяжёлое – побеседовать с руководителями завода и вынести вердикт: кто из них причастен к удивительной махинации, вылившейся в процесс изготовления не санкционированных никем деталей и узлов.

Но сначала он посетил технологический отдел, где работал умерший недавно Евгений Федорчук, друг математика Уварова, заваривший эту кашу.

Отдел был поделён на кабинки-боксы полупрозрачными стеклянными перегородками в рост человека, и каждый сотрудник имел свой рабочий стол и компьютер.

Вместе с Фелицыным принял участие в знакомстве с технологами и сотрудник «Триэн» Сошкин, он же – эксперт следственного комитета. Вдвоём они заглянули в бокс Федорчука и увидели полный раскардаш.

Вещи зама главного технолога были разбросаны по полу, на столе валялись диски, бумаги, книги и конфеты. Федорчук любил сладкое. Короб для хранения дисков был пуст.

Не в лучшем состоянии находился и компьютер. Все записи и память были стёрты, ничего прочитать Сошкину не удалось, хотя работать с компьютерами он умел.

– Стёрли намеренно, – сказал он с сожалением. – И в вещах порылись, усиленно искали что-то.

– Ясно что, – усмехнулся Фелицын. – Вряд ли мы установим, кто тут рылся.

Так оно и оказалось.

Ни один сотрудник, по их словам, в бокс Федорчука не наведывался и вещи не трогал. По их же отзывам был он человеком весёлым, жизнерадостным, любил травить анекдоты, постоянно жевал конфеты и никогда не жаловался на болезни.

На вопрос Фелицына:

– У него были враги? – сотрудники дружно ответили:

– Никогда!

Им можно было верить, Уваров о Федорчуке говорил то же самое.

– Проверь его переписку, – сказал Фелицын. – Если найдёшь канал. Ещё раз побеседуй с сотрудницами, женщины, как правило, внимательней мужчин, пусть вспомнят, с кем Федорчук встречался и с каким настроением приходил на работу в последнее время. Потом подойдёшь в заводоуправление, я буду в дирекции.

– Есть, – ответил худенький порывистый Сошкин.

Разговор с директором состоялся в обстановке совершеннейшего его обалдения. Пятидесятилетний выходец «из народа», окончивший Новосибирский политех и всю жизнь проработавший на заводе, прошедший все ступени его иерархии от инженера до директора, никак не мог вникнуть в суть проблемы, приведшей к нему такую представительную компанию следователей из Москвы. Ему представлялось, что завод работает в нормальном режиме, на качество изделий никто не жалуется, вводятся новые технологические линии, стратегическое направление производства выдерживается, прибыль не опускается до нуля, и нарушений в работе большого коллектива нет.

Когда до него дошло, что завод производит детали, которые нигде не учитываются, не контролируются и уходят с территории завода, минуя приёмщиков и склады, директора едва не хватил удар.

– Не может быть! – прохрипел он, лиловея и расстёгивая верхние пуговицы рубашки. – Это невозможно!

Фелицын налил ему в стакан воды из сифона на подоконнике; разговор происходил в кабинете директора, заставленном старинной мебелью конца восьмидесятых годов прошлого века, с портретом нынешнего президента на стене за креслом.

– Успокойтесь, Валерий Селиванович. Вы могли этого и не знать, верю. Зато знали те, кто внедрил в существующие технологические карты изготовление контрафакта.

– Этого не может быть! – Директор выпил воду, зубы его стучали о край стакана. – Вы не ошибаетесь? Где доказательства? Если мне ничего неизвестно об этом, то вам…

– Доказательства сейчас будут.

– Какие?

– Самые что ни на есть материальные. Несанкционированное производство обнаружил зам. главного технолога Федорчук.

– Но он же… умер.

– Потому и умер, что не смог удержать тайну своего открытия. Его, скорее всего, очень умело убрали. Как вы думаете, кто это мог быть?

– Подождите, дайте опомниться. – Директор вытер вспотевший лоб платком. – Не укладывается в голове… чтобы так незаметно включить в план…

– Детали делаются как бы в соответствии с другими технологическими заданиями, вписаны в карты в разных корпусах и завязаны в существующие схемы. Но их быть там не должно, они даже до ОТК не доходят. Люди спокойно изготавливают их, не догадываясь о предназначении каждой. А в сборочном цехе их собирали по другим планам.

– Чёрт, но это же ни в какие рамки!

– Тут я с вами полностью согласен. Так кто из руководства завода может быть причастен к этому процессу?

Директор глотнул ещё воды, с трудом взял себя в руки.

– Почему вы не подозреваете меня?

– Вы тоже под подозрением, – с улыбкой успокоил его Фелицын. О том, что досье на директора тщательно изучено, а его поведение проанализировано специалистами «Триэн», он говорить не стал. – Поэтому советую говорить всё, что вы знаете.

– Да не знаю я ничего! – в сердцах махнул рукой Валерий Селиванович. – Проблем всегда хватало, но чтобы такое!..

– Я вас понимаю, но давайте вернёмся к моему вопросу: кто может устроить подобную акцию? На каком уровне?

Директор заметно успокоился, в глазах его промелькнул проблеск мысли.

– На каком уровне? Да на любом… заместительском. У меня два зама, по производству и по финансам, у них тоже свои замы… Но финансистам и бухгалтерии это не под силу, по причине их специфики, здесь нужен производственник.

– Фамилии?

– Торбан… Юрий Филиппович… зам по производству. Шепелева Людмила Исааковна – зам по сбыту. Главный технолог Коробейников. Вторые технологи Щукин и Брегвадзе.

– Они на работе, я надеюсь?

– В отпуска им рано… конечно, должны быть. Щукин у нас оригинал, пишет стихи и участвует в Игнобелевской премии. Ему даже в прошлом году Игнобель присвоили – за исследование «Форма волосяного покрова на спинах мужчин».

Фелицын с недоверием посмотрел на директора.

– Вы не шутите? Он действительно выполнил эту… э-э… работу?

– Говорю же вам – премию получил, в Америку летал. Но специалист он неплохой, иначе я давно уволил бы его.

– Хорошо, вызывайте их по одному в свой кабинет, я буду беседовать с каждым.

В дверь постучали, вошёл Сошкин.

– Можно?

Фелицын уточнил:

– Мы будем беседовать с каждым отдельно.

Директор, открывший рот, чтобы спросить: что вам нужно? – закрыл рот и начал вызывать своих подчинённых.

Заместитель директора по производству Торбан ситуацию не прояснил, хотя вник в дело сразу и принялся оправдываться. Фелицын, записывающий все переговоры на скрытую микрокамеру, прервал его и отправил думать, как на завод прокрался «тайный заказчик» неведомой радиоаппаратуры.

Заместитель Валерия Селивановича по сбыту госпожа Шепелева тоже ничего не могла объяснить следователям, хотя должна была знать, что и куда отсылает завод со складов.

Технолог Щукин и в самом деле был странным человеком, а главное – исключительно волосистым. Волосы росли у него везде, кроме ушей и носа, и Фелицыну стало понятно, где Щукин искал источник вдохновения, чтобы написать свою «научную» работу о форме волосяного покрова на спинах мужчин.

Технолог хорошо отозвался о Федорчуке, с которым проработал больше года, но и он больше ничего существенного добавить к сказанному не мог, как и его коллега Брегвадзе. Оба были неподдельно изумлены случившимся, отчего их можно было смело вычёркивать из списка подозреваемых.

Зато Коробейников Вацлав Мартович произвёл на Фелицына вполне определённое впечатление.

Главный технолог был по-мужски красив.

Высокий, плечистый, осанистый, с великолепной седой шевелюрой и седой шкиперской бородкой, большеротый и крупногубый, с умными глазами (у них был только один недостаток – близкая посадка), он не говорил, а вещал, оценивая реакцию собеседника, и он был очень и очень непрост, судя по мерцающим в глазах ироническим огонькам. На любые вопросы он не отвечал впрямую, начинал издалека, находя литературные сравнения, при этом говорил красиво и убедительно, так что собеседник зачастую забывал, о чём спрашивал. Однако Фелицына провести было нелегко, он был терпелив, как удав, ум свой не показывал, казался простым и добрым, что, в общем, тоже было разработанным специально стилем поведения, и ничего не забывал.

– Значит, вы считаете, что отцом замысла мог быть умерший Федорчук? – повторил он заданный вопрос.

– Понимаете, я с ним общался мало, – проникновенно прижал руки к груди Коробейников, – поэтому утверждать не могу. Специалист Женя был классный, с людьми он находил общий язык мгновенно, ему все доверяли и не скрывали никаких секретов. А вот о нём никто ничего толком не знал. Он мог заговорить кого угодно, постоянно шутил и травил анекдоты и… скрывал от всех свою сущность. Да, вот ещё: он слишком много смеялся.

– И что? – удивился Сошкин. – По-вашему, это негативное качество?

– Понимаете, это настораживает, – веско поднял палец Коробейников.

Фелицын заметил, что ладони у главного технолога большие и мясистые, как у молотобойца, сделал в уме заметку.

– Он интересовался чем-нибудь кроме работы?

– Кроме шуток, я от него ничего не слышал. Он даже о женщинах ничего не говорил, что удивительно. Только пошутил как-то: женщины как дети любят говорить «нет», мужчины как дети принимают это всерьёз.

Фелицын улыбнулся.

– Тонкое замечание.

– А по мне глупое.

– Так он был дураком?

– Я этого не говорил, но за его шутками стояло что-то неинтеллигентное, дурацкое, примитивное.

– Интересно, как вы это определили? Коллеги утверждают, что Федорчук был рубахой-парнем, это правда, но не дураком.

– Смотря для кого.

Фелицын задумчиво глянул на загорелое гладкое лицо Коробейникова, ответившего ему честнейшим незамутнённым взором.

– Иногда и я кажусь себе умным. Итак, вы считаете, что именно он является разработчиком тайного технологического процесса?

– Понимаете, остальным я верю, все проверены в деле.

– Но ведь одному внедрить такую схему невозможно, нужны помощники. И вы ничего не замечали?

– Я по цехам не хожу, я занят общими производственными процессами, отнимающими всё время. Часто приходилось задерживаться допоздна… – Коробейников пожевал губами, сообразив, что признался в своих задержках зря. – Зато завод работал как часы!

– И при этом выпускал левую продукцию, – простодушным тоном заметил Сошкин.

Директор, за время беседы не произнёсший ни слова, крякнул.

– Если вы думаете, что мы получаем за это зарплату…

– Успокойтесь, Владимир Селиванович, – остановил его полковник. – Мы должны во всём разобраться. Просьба – о наших беседах не делиться ни с кем, даже с друзьями.

– Значит, я свободен? – спросил Коробейников.

– Разумеется, хотя, возможно, у нас ещё появятся к вам вопросы.

Главный технолог с достоинством встал, величественно кивнул и торжественно вынес себя из директорского кабинета.

А Фелицын вдруг заметил, что идёт он странно. Не так, как ходят драгоны, откинув плечи назад и наклонив голову вперёд, напоминая сбоку вопросительный знак, но и не так, как герпы, – напоминая хищное скользящее движение змей.

12. Леонардо да Винчи

Опознавательный символ Веселова для компьютерной связи представлял собой изображение старца с длинными седыми волосами и бородой, похожего на Леонардо да Винчи.

– План хорош, – сказал старец Леонардо. – Но, судя по последним провалам вашего подразделения, вы плохо представляете себе вызовы, брошенные нам ксенотами. По согласованию с координатором я забираю хроников под опёку своего отделения и буду проводить с ними активную работу. Не возражаете?

Гордеев не изменил выражения лица, выдерживая оценивающе-снисходительный взгляд Леонардо да Винчи.

– Я не считаю наши мероприятия провалами, – сухо сказал полковник. – Были ошибки, признаю, но не ошибается только тот, кто ничего не делает.

– Мы не должны ошибаться, полковник, – сверкнул глазами старец. – Любая ошибка чревата последствиями, после которых мы пересматриваем тактику и стратегию достижения нашей цели и хороним наших людей. Из-за недооценки противника вашими оперативниками погиб водитель хроников, а сами они едва не попали в руки ксенотов. Не так ли?

– Не отрицаю.

– Ещё бы. Но самое плохое, что вы до сих пор не определили, кто вам помог.

– Есть предположения аналитиков…

– К дьяволу предположения, полковник! – затряс бородой Леонардо да Винчи. – Не будьте гадалкой, давайте факты! На решение проблемы Совет даёт вам три дня!

– Я могу опротестовать ваше решение по переходу ответственности за хроников?

– Можете, но не вижу в этом смысла, решение вынес Совет, это его выбор. Хроники поступают в моё распоряжение с завтрашнего дня. Вопросы ещё есть?

– Нет.

Изображение Леонардо да Винчи в объёме монитора прорезала молния, и оно исчезло.

– Йо таву матрь! – выговорил Гордеев вслух закаменевшими губами. Посидел немного, сгорбившись, над столом, встряхнулся, собираясь продолжить работу, и в это время компьютер издал зуммер, и пузырь экрана изобразил африканскую маску.

– Голос, – скомандовал Гордеев.

– Моё почтение, Иван Петрович, – заговорила маска, за которой прятался полковник Фелицын. – Мы тут кое-чего накопали интересного, несмотря на явное опоздание.

– В смысле?

– Те, кто использовал завод в своих целях, успели после смерти Федорчука спрятать концы в воду, ну, или почти успели, оставив малозаметные следы. Контрафакт они вывезли, но забыли о левом складе, который обслуживали таджики. Не поверишь, где мы обнаружили несколько деталей и пару узлов.

– Где?

– Их спёрли те самые таджики, рабочие склада, спрятав в других ящиках готовой продукции. Я готов даже поощрить пацанов «за содействие спецслужбам».

– Может, им и в самом деле медаль дать?

– Шучу. В общем, прокололись заказчики, не учли менталитета гастарбайтеров, а один из руководителей завода вообще меня насторожил. Я передал запись разговора с ним Дэну, он через час мне сообщил, что этот деятель по всем признакам ксенот.

– Кого ты имеешь в виду?

– Главного технолога.

– Как мы и предполагали.

– Берите его, пока не сбежал. Я его успокоил, отвлёк расспросами про замов, так что какое-то время у нас есть. Но очень фактурный мужик. И ходит странно.

– Понял, Сергеевич, благодарю, последи за ним, пока мы подготовим операбль.

– Удачи. – Африканская маска подмигнула и растаяла.

Гордеев взялся за мобильный телефон, тронул кнопку крипторежима.

– Солома.

– Слушаю, Иван Петрович. Я освободился.

– С завтрашнего дня снимай своих телохранов с хроников и их семей.

– Не понял, – ответил Соломин после паузы.

– Они переходят под юрисдикцию первого зама.

– Это с какого бодуна? – изумился капитан.

– Решение Совета. Два нападения мы провалили, хроников едва не утащили у тебя из-под носа.

– Да это не повторится больше! Я принял меры.

– Поздно, Витя, мы их чуть не потеряли, а главное, не установили, кто помогал отбиваться от ксенотских перехватчиков.

– Найдём! Дэн уже близок к решению, разве он не прислал доклад?

– Прислал, но там одни гадания на кофейной гуще, как сказал товарищ Веселов.

– А мне показалось…

– Креститься надо, капитан. Короче: хроников передать! Теперь текучка. Фелицын в Королёве выявил ксенота, его надо брать немедленно. Готовь десант на «Электрон», пока там работают следаки. Час на сборы. Не упусти!

– Слушаюсь! – мрачно ответил Солома.

13. Мышеловка и сыр

Это была не первая операция по захвату предполагаемого ксенота, и группа действовала по заранее разработанному сценарию, учитывая специфику места захвата – территорию завода «Электрон». Однако Соломин знал, насколько важен успех, и готовился к операции со всем тщанием. Хотя времени на всё действие ему отвели всего ничего – полтора часа с момента получения задания.

Он выехал в Королёв со своим помощником старшим лейтенантом Денисовым, отзывавшимся на кличку Лом, из Москвы и потратил на дорогу час пятнадцать.

Группа в составе пяти человек под началом Корня – капитана Кирилла Ковени ехала из Чехова, с базы «Заставы», и провела в дороге чуть больше двух часов.

Таким образом, оставался час до завершения работы следственной бригады в этот день, когда группа в полном составе начала движение по территории завода.

До этого Соломин связался с Фелицыным:

– Мы здесь, Игорь Сергеевич, не поздно?

– Поторопитесь, мы должны в шесть уже закончить, – ответил полковник. – По моим сведениям, с завода пока никто уйти не пытался.

– Это ещё ни о чём не говорит, у ксенотов везде есть порталы, через которые они спокойно могут уйти в любой момент. Где сидит этот Коробейников?

– В корпусе технологов, что за зданием заводоуправления, правое крыло, второй этаж.

– Где главный технолог в данный момент?

– Должен быть у себя, я предупредил его, что у меня могут появиться дополнительные вопросы.

– Может, пригласить его к директору?

– Второй раз? Это может вызвать подозрения.

– Тогда напроситесь к нему в гости.

– Разумно, ждите звонка.

Солома выдвинул из воротника куртки усик микрофона.

– Корень, Воля, Док – к главному технологу, двухэтажный сарай за заводоуправлением, рассредоточиться и ждать сигнала на «курке».

Три коротких писка в ухе подтвердили получение приказа.

– Лом, Костя – нейтрализовать камеры наблюдения в крыле технологов, доложить, установить наблюдение за конторой главного технолога со стороны лесопосадок. Смотреть в «три глаза».

Ещё два писка в наушнике рации.

– Полковник?

– Да, только что говорил с Коробейниковым, он ждёт.

– Выходите, я присоединюсь.

Через несколько минут Фелицын, одетый в тёмно-серый гражданский костюм, появился на ступеньках главного входа в административный корпус в сопровождении короткостриженого молодого человека с пушком на щеках.

– Лейтенант Сошкин, – представил его Фелицын.

– Прошу прощения, он будет лишним, – качнул головой Соломин. – Пусть подождёт здесь.

Сошкин посмотрел на полковника.

Фелицын кивнул.

– Разумно, жди.

Технологический отдел располагался в довольно старом двухэтажном строении, сложенном из шлакоблоков. Сразу за ним шло строительство ещё одного заводского корпуса, куда, очевидно, технологи должны были скоро перебраться.

– Минутку, – сказал Солома, останавливаясь у двери. – Лом, сколько человек в здании?

– Предположительно не меньше тридцати.

– Зайди в приёмную Коробейникова и сделай вид, что ошибся.

– Пошёл.

– Ваши уже здесь? – прищурился Фелицын.

– Игорь Сергеевич, прошу вас, – сказал Соломин, – не делайте лишних телодвижений, говорите только по делу, как бы продолжая предыдущий разговор. Ксенотам, особенно прижатым к стенке, терять нечего, и они становятся крайне опасными.

Фелицын поморщился.

– Я в курсе, капитан. А вы подготовились к тому, что при пленении ксенотов у них срабатывает самоликвид?

– Не первый год замужем, – усмехнулся Соломин, открывая дверь и пропуская спутника.

Команда имела всё необходимое медицинское оборудование, способное за считаные мгновения отключить сознание человека и не допустить срабатывания программы самоликвидации. Хотя химия на практике помогала мало.

Вошли в здание, повстречав двух девушек в синих халатах, оживлённо обсуждавших визит бригады следственного комитета.

– Главный технолог на месте, – сообщил Денисов-Лом. – В приёмной двое плюс секретарша.

– Ты где?

– В коридоре.

– Проверь туалеты.

– Есть проверить.

– Мы идём? – осведомился Фелицын.

– В кабинет вы входите один, ждёте моего звонка. Я останусь в приёмной и выведу людей. Если он вас не заподозрит, ответите мне: да, я скоро. Если вдруг что-то пойдёт не так, ответите: нет, я задержусь.

– Хорошо.

– Пошли, – сказал Солома, этим же словом обозначая начало операции.

– Где ваши люди?

– На своих местах.

Фелицын пожевал губами, но уточнять не стал.

Поднялись на второй этаж, минуя двух спецназовцев в камуфляже и с масками на лицах, охранявших вход в здание. Уступили дорогу озабоченному молодому парню в джинсах – Корню, разговаривающему по телефону. Вошли в приёмную главного технолога. Фелицын показал блондинистой секретарше удостоверение офицера СК. – Полковник Фелицын, ваш шеф меня ждёт.

– У него технолог Иванов по важному делу.

– Ничего, разберёмся. – Фелицын скрылся за дверью с табличкой: «Гл. технолог КОРОБЕЙНИКОВ В. М.».

Солома наклонился к сидящим на стульях женщине и мужчине:

– Прошу вас выйти в коридор. – Он показал им красную книжечку офицера ФСБ. – Не пугайтесь, так надо.

Переглянувшись, мужчина и женщина вышли.

Секретарша озабоченно посмотрела им вслед, потянулась к интеркому, но Солома с улыбкой прижал палец к губам:

– Не надо, славная.

Дверь кабинета открылась, в приёмную вышел толстый, багроволицый мужчина средних лет, с высокими залысинами, бросил косой взгляд, и Солома напрягся: взгляд ему категорически не понравился, в нём сквозили мрачное торжество и издёвка.

Толстяк вышел в коридор, вытирая потный лоб платком.

Надо было решать, что делать, а решение не приходило. Главным объектом группы всё ещё был Коробейников Вацлав Мартович.

Вспомнилось наставление преподавателя-психолога, спеца по экстремальным ситуациям: поиски правильного решения могут обойтись тебе дороже ошибки.

– Корень, проследи за толстяком, только что вышел.

– Вижу, – доложил Ковеня.

Капитан хотел позвонить Фелицыну, как договаривались, но полковник выглянул в приёмную сам.

– Быстро сюда!

Солома ворвался в кабинет.

Главный технолог завода «Электрон» сидел за столом… но у него было другое лицо! Лицо человека, удивившегося чему-то так сильно, что от этого у него остановилось сердце.

– Лом, Костя, ко мне, в кабинет!

– Он не тот… – начал Фелицын.

– Оставайтесь здесь! – Солома метнулся к двери, чувствуя, как быстро тает запас времени, выбежал в коридор.

– Корень, где толстяк?!

– Зашёл в туалет, – оглянулся оперативник.

– Бери его! – Усик микрофона ткнулся в губу. – Лом, аппаратуру сюда!

Капитан рванулся по коридору в торец здания, где располагались туалетные комнаты. Впереди мелькнули фигуры оперативников, также спешащих к туалетам. Однако ни они, ни капитан, ни Солома добежать до хозблока не успели.

Внутри туалетного помещения раздался негромкий, но тяжёлый взрыв, потрясший пол и стены здания, входная дверь в блок сорвалась с петель, вылетела в коридор и сбила с ног Корня. Из проёма в коридор вырвалась туча дыма.

В дым нырнул Док, за ним Солома.

Туалетный блок по сути перестал существовать.

Внутри помещения всё было разрушено, двери туалетных кабинок, писсуары, унитазы, раковины превратились в груды обломков. Стены щерились ямками и дырами, плита потолка повисла углом, готовая сорваться вниз. В дыру утягивало струи дыма и пыли.

Откуда-то сквозь дым сеялась водяная пыль, от стены к стене били вперекрёст струи воды из повреждённых труб.

Солома зажал рот платком.

Подскочил Док, также зажимая рот платком.

– Никого.

– Не может быть!

– Я всё осмотрел. Рвануло в крайней кабине, там вообще стены пробило насквозь. Но ни тела, ни кусков тела, ни оторванных голов и рук.

Солома, хрустя осколками фарфора, подбежал к дальней стене, глянул на то, что осталось от кабины с унитазом: одни вдавленные стены, такой же вдавленный пол и пробитый потолок, и слой мелкой белой пыли на всём. От унитаза не осталось ничего. И пахло здесь не испражнениями, а чем-то кисло-горьким, незнакомым.

За спиной выросли фигуры Корня и Лома.

– Командир, главный технолог окочурился.

– Потом.

– Он не мог выпрыгнуть в окно? – спросил Док.

– Никто не прыгал, там Воля за фасадом следит, он бы уже позвонил.

– Что произошло, командир?

– Полный полевой анализ, – распорядился Солома, не отвечая на вопрос. – Снять всё во всех ракурсах. Выполнять.

Он вышел в коридор, включил рацию:

– Иван Петрович, он ушёл.

Гордеев, ожидавший окончания операции в одном из припаркованных у завода автомобилей, помолчал.

– Как?

– Телепорт. У них здесь был модуль, прятался в кабине туалета.

– Ящер?

– Не уверен.

– Змей?

– Всё, что накопаем, передадим Дэну.

Гордеев снова сделал паузу.

– Новый зам Кузьмича нас с кишками сожрёт!

Соломин сочувственно высморкался, очищая нос от пыли.

– Приказы будут?

– Возвращайтесь, будем анализировать.

Виктор выключил рацию и направился в кабинет главного технолога, где его ждал Фелицын.

Назад: Глава 1 Извлечение из прошлого

Дальше: Глава 3 Поход в будущее