ПОМОГИ ТЫ – И ПОМОГУТ ТЕБЕ

Спал он всего четыре часа, но проснулся бодрым и оптимистически настроенным. Жизнь продолжалась, судьба сделала зигзаг, но те люди, за которых он боялся, которыми дорожил, были далеко отсюда и не связывали свободу маневра, а это пока было главным. Остальное тоже виделось не в мрачном свете, потому что, несмотря на внешние события и авансы вербующих сторон, выбор остался за ним. ФСБ, конечно, была мощной организацией, сражаться с ней в одиночку не хотелось, да и не имело смысла, пока пути их и внутренние побуждения сходились. А то обстоятельство, что на стороне «федепасов» выступал Конкере, еще предстояло осмыслить. Может быть, Монарх был прав: мир изменился, изменилась шкала общечеловеческих ценностей, и следовало к этому относиться философски.

Матвей завтракал, когда позвонил Парамонов.

– Извини, не разбудил?

– Нет, я встаю рано. – Матвей вдруг поймал себя на том, что обрадовался звонку. Невропатолог был именно тем человеком, с которым он с удовольствием побеседовал бы. – Вы еще не отчаялись дождаться такого суетливого пациента, как я?

– Где бы я ни жил, я все равно работаю, а не провожу время даром. – В голосе Парамонова прозвучал мягкий упрек, и Матвей почувствовал угрызения совести. – Так что все идет нормально. Как съездили?

– Куда? – озадачился Матвей, не предполагая, что кому-то станет известно о его челночном рейсе в Москву.

– Вы ведь только что из столицы?

– Откуда вам это известно?

– Земля слухами полнится, – засмеялся Парамонов. – Не переживайте, я ведь все-таки экстрасенс. У вас найдется сегодня час времени на посиделки? Думаю, вам наша встреча тоже пойдет на пользу.

– Разве что вечером, после семи-восьми.

– Не возражаю, подъезжайте по старому адресу, буду ждать.

Парамонов повесил трубку, а Матвей потерял аппетит, тщетно пытаясь проанализировать разговор и понять, каким образом невропатологу удалось узнать о его контакте с ФСБ. Что встреча с ним далеко не случайна, Соболев понял еще во время первого визита к нему, теперь же и совсем становилось понятно, что Иван Парамонов – не просто врач-невропатолог, экстрасенс и гипнотизер. Он вполне мог быть авешей кого-то из иерархов либо человеком Внутреннего Круга. Последнее, в свою очередь, означало, что Матвей резко продвинулся вперед к пониманию истинного положения вещей в мире, к осмыслению земной реальности и других планов бытия, что он готов к восприятию новой информации.

Перед тем как поехать на работу, Матвей в «своей» новой машине заскочил к Сумароковым и застал осиротевшую после отъезда Кристины и Стаса семью в траурном настроении. Бабушка Бася плакала, сидя на кухне, и даже не вышла к гостю, у Ольги Николаевны глаза тоже были на мокром месте, и Матвей понял, что произошло что-то плохое. Екнуло сердце: не с Кристиной ли беда?! Но тут же пришла успокаивающая мысль: там с ними Вася, он защитник надежный. Дело в чем-то другом.

– Что случилось? – осведомился Матвей, здороваясь с отцом Кристины. – Получили какое-то неприятное известие?

– Да уж получили, – проговорил Михаил Сергеевич, пряча глаза. – Ночью тут заходили… в черном… тебя искали… – Сумароков отвернулся, и Матвей увидел на его скуле и чуть ниже, на шее, две красные полосы. Били ребром ладони, мелькнула мысль. Однако!..

– Кто?

– Не представились. Все пытались добиться признания: где живет да куда подался. Басе Яновне руки пожгли… – Михаил Сергеевич криво усмехнулся. – Хорошо еще, жену пощадили.

– Как… пожгли?! – Свет в глазах Матвея померк, из глубины души поднялась темная волна гнева, сбила дыхание. Он стремительно прошел на кухню, мгновение смотрел на сидевшую у окна совершенно прямо, с забинтованными ладонями Басю Яновну, по щекам которой катились слезы, и опустился перед ней на колени.

– Ничего, сынок, – сказала она нараспев, – уже не болят. Ты их остерегайся, плохие это люди…

Матвей сглотнул комок в горле, осторожно взял руки старушки в свои, закрыл глаза и с минуту вбирал в себя ее боль, передавая энергию. Встал. Бася Яновна смотрела на него изумленно, перевела взгляд на ладони.

– Боже мой, действительно перестали… дергают только! Да ты никак волшебник, Матвей Фомич!

Соболев поцеловал бабушку в щеку, вышел в прихожую, где его ждали притихшие родители Кристины.

– Расскажите, как все это происходило.

Михаил Сергеевич со вздохом принялся вспоминать подробности, Ольга Николаевна изредка вставляла слово, и вскоре сложилась полная картина налета на квартиру неизвестного отряда людей в черных комбинезонах.

Это могло быть только спецподразделение какой-то из силовых контор, не брезговавшее никакими средствами для достижения цели, но какое именно, определить со слов не удалось. ФСБ отпадала, потому что Матвей как бы уже работал на нее, «Смерш» не имел причин действовать столь нагло и жестоко, из столичных контор оставались только Министерство обороны и Купол, то есть преемница Купола – Сверхсистема, но к ним вполне могли присоединиться и местные силовые структуры: рязанский ОМОН, обиженный когда-то Соболевым, и боевики Маракуца. И с теми, и с другими следовало разобраться.

К сожалению, ни отец, ни мать Кристины не смогли толком описать бандитов. Все они были одеты одинаково и выглядели братьями, разве что командир выделялся ростом и легким акцентом. Это вполне мог быть Алимбаев, подумал Матвей. Мог быть и Пауль Кийк. Что ж, мужики, долг платежом красен.

– Они сказали, что придут еще, – добавила Ольга Николаевна, зябко кутаясь в пуховый платок. – Ты уж поосторожней там, Матвей, не ввязывайся в драку.

– Я буду осторожен, – пообещал Матвей, целуя ей руку.

На работу он ехал медленно, обдумывая свои дальнейшие шаги, но мыслить свободно мешала память, которая болезненно возвращала в прошлое, прокручивая слова, сказанные когда-то Монархом Тьмы: «Ты приносишь несчастье всем, кого любишь, с кем дружишь и к кому привязан…» Как оказалось, слова Конкере имели тенденцию сбываться, и это означало, что в ближайшее время следовало пересмотреть свои принципы, освободиться от привязанностей и жить одному… как Горшин! В принципе Тарас жил один много лет, посвятив себя одному делу – мести. Но вряд ли он хотел так жить…

Президент «Рюрика» выглядел, как и всегда, элегантно, уверенно, и общаться с ним было приятно. Матвею он обрадовался, но тот поспешил вылить ему на голову ушат холодной воды:

– Сергей Сергеевич, я должен уехать.

– Что такое? Надолго? – Афонин не сел за стол, а остался стоять рядом. – На неделю, две?

– Боюсь, что гораздо больше. Может быть, навсегда.

– Что случилось? – На лицо президента легла тень.

– Так складываются обстоятельства. Вот сдам дела заму, поговорю с ребятами и… в общем, увольняйте.

– Может, зарплата не подходит? Скажи, сколько надо.

– Нет. – Матвей поколебался немного, но правды сказать шефу не мог. – Я буду неподалеку, в столице, так что, если понадобится моя помощь, приеду.

– Понимаю. – Афонин погрустнел. – Уходят умные и добрые люди, остаются… не очень умные и не очень добрые.

– Это я-то добрый? – слабо улыбнулся Матвей.

– Все больше убеждаюсь, что умных и добрых мало, – продолжал Сергей Сергеевич. – Все больше умных и злых, а еще больше – злых, трусливых, жестоких дураков, работать с которыми – значит не уважать себя. А ведь приходится… Ладно, решай свои проблемы, – оборвал он себя. – Жаль терять такого работника, да что поделаешь. Ты ведь не передумаешь?

– Мне тоже жаль расставаться, – искренне ответил Матвей. – Но все еще может повернуться иначе, тем более если Дума и президент сойдутся во мнении перенести все-таки столицу из Москвы не в сибирь, а в Рязань.

Афонин рассмеялся.

– Блестящая перспектива! Но, как сказал бы Лихтенберг: президент не настолько умен, чтобы обезуметь. Зайди через десять минут в бухгалтерию, получи расчет и премию, я распоряжусь.

Они обнялись, и Матвей поспешил в дежурку, где его встретил дружный смех Саши Преснякова, Антона Рыбина и Володи Максименко, сдающего дежурство.

– Привет, командир! – сказал Максименко. – Хочешь анекдот? Сидят вечером у костра на берегу озера охотник и его собака, ужинают каждый по-своему, вдруг из озера выныривает корова, выходит на берег и говорит охотнику: «Эй, мужик, закурить не найдется?» – «Не курю», – ошалело отвечает охотник. «Вот не везет!» – вздыхает корова и бросается в воду. Охотник дико смотрит на собаку, и та ему, пожимая плечами: «А я что? Я тоже обалдела!..»

Новый взрыв смеха сотряс помещение.

– Любишь ты анекдоты переделывать, – улыбнулся Матвей. – Я слышал подобный, но с другим концом. Все, ребята! Покидаю я вас, увольняюсь. Прощаться пришел.

Ответом была недоверчивая тишина.

– Шутишь? – неуверенно проговорил Рыбин.

– Увы, нет.

– И куда уходишь? – спросил Пресняков, сразу поверив начальнику. – В другую контору?

– В Москву. – Матвей по очереди пожал всем ребятам руки и вышел, унося в душе растерянно-сожалеющие взгляды подчиненных, теперь уже бывших. Долго прощаться он не любил.

– Тебя Кудёма искал, – догнал его в коридоре Саша Пресняков. – Спрашивал, когда появишься. Телефон дал, чтобы ты позвонил.

– Позвоню. – Матвей запомнил номер, записанный Сашей на клочке бумаги, еще раз пожал ему руку и вышел из здания, чтобы никогда больше сюда не возвращаться.

Садясь в свою новую машину, имеющую грозный вид, он подумал, что Кудёма зря искать его не будет, и вылез, чтобы позвонить, не откладывая в долгий ящик.

Павел оказался дома, вернее, по указанному номеру.

– Привет, – отозвался он мрачно. – Ты еще не передумал помочь мне? Я выследил этих подонков.

«Каких?» – хотел спросить Матвей и понял:

– Тех, что девочку… дочку твоего брата?

– У них имеется нечто вроде «контрольно-пропускного» пункта, где они держат девочек, пока не найдется клиент, это на окраине Рязани, рядом с парком Победы. Дежурят по шесть человек, смена – в девять утра. Кроме того, я выяснил адрес Шестопала, их главаря. Живет гад в Окском, недалеко от нашей конторы, в пятикомнатке, с женой и двумя детьми. Респектабельный такой на вид. А в дружках у него Маракуц, вице-мэр и начальник милиции. – Кудёма сплюнул. – Ничего компашка?

– Подходящая, как раз для него.

– Ну так что, пойдешь с нами?

– С кем?

– Двое нас пока, я и брат.

– А не проще обратиться в милицию?

– Ты глухой? У Шестопала друг – начальник милиции. Если я сообщу туда, все прикроется, а меня захомутают за «ложный вызов».

– Пойду. Брат что-нибудь понимает в таких делах?

– По книгам только, но обузой не будет, он бывший баскетболист, да и силой Бог его не обидел.

– Хорошо. Ты знаешь, где я живу? – Матвей продиктовал адрес. – Подходите ко мне оба часов в шесть, приоденьтесь соответственно. И захватите фотографию девочки.

Кудёма дал отбой.

Матвей посидел в кабине джипа, размышляя, правильно ли он поступает, ввязываясь в разборку, которая его почти не касается, но потом представил себя на месте брата Кудёмы и сжал кулаки. Повторил вслух чьи-то слова:

– Цель правосудия – не месть, а пресечение потока зла. «Чистилище» в этом вопросе абсолютно право.

Полдня он потратил на поиски Ульяны, чтобы выяснить, откуда ей стало известно о появлении бригады ФСБ, но так и не нашел. Девушки не оказалось ни в институте, ни в общежитии, и даже подруги не знали, где она в данный момент находится. Виделись они с ней вчера, и выглядела она, как и всегда, тихой и задумчивой, без каких-либо признаков волнений и тревог.

Позже отыщу, решил Матвей, мало ли куда она могла пойти или поехать.

Навестив еще раз Сумароковых, которые уже немного успокоились, он пообедал с ними и поехал домой, чтобы подготовиться к отъезду в Москву и к операции, затеваемой Кудёмой. В шесть вечера он был уже готов и к тому, и к другому.

Кудёма заявился ровно в восемнадцать ноль-ноль вместе с двухметрового роста детиной с длинными руками и ногами, покатыми плечами и взглядом исподлобья. Сразу было видно, что они братья, разве что волосы у Игоря были потемнее и подлиннее и он был старше Павла лет на десять. Знакомясь, он сдавил руку Матвея своей громадной, как и у младшего брата, рукой-лопатой, но встретил неожидаемое сопротивление и в дальнейшем, уважая силу, слушался его приказов беспрекословно.

Оделись братья в одинаковые коричневые ветровки, штаны из парусины и ботинки со шнуровкой, альпийский вариант. Паша вооружился пистолетом, у него была «беретта М-92», а Игорь бейсбольной битой. К огнестрельному, равно как и к холодному оружию он имел отвращение с детства.

– Пистолет оставь, – посоветовал Матвей Кудёме, – он имеет обыкновение стрелять. Пойдем тихо. Одно дело – кулачная разборка, другое – огневой контакт с непредсказуемыми последствиями.

– Я ему тоже говорил, – буркнул Игорь, отец похищенной девочки.

– А вы оба хорошо хоть представляете, чего хотите?

Кудёма-старший угрюмо воззрился на Соболева и ничего не ответил.

– Представляем, – вместо него тоном и голосом брата буркнул Павел. – Мне бы только в глаза тем подонкам посмотреть…

– Присядьте, покумекаем, с чего начать.

Полчаса ушло на уточнение деталей предстоящей «операции», пока Матвей не осознал, что должен сделать, и не проникся уверенностью в благополучном исходе. Затем залез в свой сейф, замаскированный под бар, и вытащил кое-что из снаряжения ниндзя, рассовал по карманам десантного комбинезона, проверил, не звенит ли и не скрипит ли что-нибудь в снаряжении.

– Десантником был? – поинтересовался Павел.

– Что-то в этом роде. – Матвей подумал и достал для братьев приборы ночного видения. – Возьмите, могут пригодиться. Присядем на дорожку.

Они посидели несколько секунд, думая каждый о своем, и один за другим вышли из квартиры Соболева. Матвей выходил последним, и ему показалось, что кто-то внимательно посмотрел ему вслед. Но ощущение это тут же пропало, и Матвей забыл о нем, поглощенный предстоящим делом.

Как всегда, он решил начать с главаря банды Шестопала. «Шестерки», выполнявшие заказ, могли и подождать.

Машину оставили прямо на улице, возле въезда во двор, где стоял дом, заселенный «новыми русскими» – бизнесменами, чиновниками и бандитами. «Федепасовский» джип, снабженный иммобилайзером , угона не боялся.

Единственный подъезд дома, в котором жил известный «бизнесмен» Шестопал Феликс Александрович, владелец казино «Седьмое небо» и ресторана «Орда», охранялся постом вневедомственной охраны. Кроме того, квартиру самого Шестопала могли сторожить и личные телохранители. А войти к нему надо было без шума. Соболев оглядел свою «гвардию» и пожалел, что с ними нет Балуева. Бычья сила Кудёмы-старшего и руки-кувалды Кудёмы-младшего не могли компенсировать спецподготовки и умения мгновенно оценивать ситуацию, действовать адекватно.

Перед выходом из машины Матвей заставил братьев наклеить усы и бакенбарды, и они выступили в путь. У подъезда топтались какие-то молодые девицы, со смехом принялись вдруг тащить в дверь подругу, и Матвей сразу сориентировался:

– Ждите пока здесь, я вас позову. – Подошел к девицам, посылая им призывный секс-раппорт, присоединился к их хохоту. – Че, красавицы, помочь?

– Помоги, добрый молодец, – подыграла ему брюнетка в прозрачном плаще и короткой юбке, бросив на него откровенно изучающий взгляд. – Муж ее ждет, видите ли. Подождет, не усохнет.

Другие девицы тоже оценивающе оглядели Соболева и пропустили в компанию, поддавшись его обаянию и волне силы, исходящей от незнакомого молодого человека. Так они гурьбой и ввалились в подъезд – четыре девушки и Матвей, делающий вид, что принадлежит компании и знает всех.

Сторож компанию видел не раз и пропустил без лишних слов, снова уткнувшись в экран телемонитора: он играл в какую-то боевую компьютерную игру со стрельбой и взрывами.

Матвей дошел с девицами до их квартиры, пообещал спуститься к ним через полчаса, вернулся на первый этаж и строго окликнул сторожа:

– Эй, командир!

Охранник, молодой, но какой-то скукоженный, словно чем-то испуганный или пришибленный, оглянулся.

– В сорок первую квартиру должны подойти двое, один баскетболист, второй грузчик. Не подходили еще?

– Не видел, – проблеял сторож.

– Ежели не появятся через полчаса, выгляни во двор, может, они там сшиваются. Пропустишь.

Матвей сел в лифт, доехал до девятого этажа и скомандовал в микрофон рации:

– Заходите. Скажете, в сорок первую квартиру по вызову.

Через пять минут браты присоединились к нему, изумленные легкостью, с которой они проникли на охраняемый объект.

– Спускаемся, – сказал Матвей. – Шестопал обитает на пятом этаже. Ты, Паша, будешь ждать на площадке этажом ниже, а ты, Игорь, – этажом выше…

– Не пойдет, – мотнул головой Кудёма-старший. – Я с тобой.

Матвей внимательно посмотрел на него и кивнул.

– Хорошо, только держись сзади. – Он вдруг понял, как лучше проникнуть в квартиру уважаемого бизнесмена. – Нет, ты, Игорь, пойдешь первым. Позвони в дверь, притворись пьяным и вызывай Серегу Иванова, дружка своего, якобы он здесь живет.

Игорь соображал быстро и начал звонить в дверь блока, созданного перегородкой на трех хозяев. Шестопал, уверенный в своей безопасности, охрану на ночь не оставлял, зная, что особо опасных врагов в криминальных кругах у него нет, а слабые, опасаясь мести, к нему не полезут. К тому же на помощь всегда могла поспешить милиция, с начальником которой он был дружен.

После второго звонка ожил динамик домофона на двери:

– Кто там еще?

– Серега, открывай, это я, Петро, – заплетающимся языком ответил Игорь. – Бутылку принес.

– Нету здесь никакого Сереги. – Динамик щелчком отключился. Одновременно с ним прошла какая-то дополнительная электрическая команда. Матвей почувствовал слабое колебание электромагнитных полей и поздравил себя с предусмотрительностью: в динамик была вмонтирована миниатюрная телекамера.

Игорь, пошатываясь и трясясь вполне натурально, как алкаш, принявший приличную дозу спиртного, снова вдавил кнопку звонка.

– Тебе сказали – нет здесь никакого Сереги! – басом рявкнул динамик. – Не живет!

– Это тридцать седьмая к-квартира? – заикнулся Кудёма. – Серега, не дури, я п-пузырь принес… открывай, трахнем…

– Вот зараза! – Обладатель баса выругался, через несколько секунд щелкнул электрический замок, по полу блока прошлепали шаги, дверь открылась, и на пороге объявился Шестопал Феликс Александрович в халате и шлепанцах.

В то же мгновение Матвей, ожидавший результата переговоров за трубой мусоропровода, прыгнул вперед и буквально внес Шестопала в отгороженный коридорчик-блок. Кивнул Игорю, чтобы тот придержал хозяина за горло, и проник в квартиру, настраиваясь на экстравидение. Но все было спокойно. В квартире находились только домочадцы «бизнесмена», занимавшиеся своими делами: отпрыски Феликса Александровича смотрели в детской телевизор, жена в гостиной ворковала по телефону с подругой, в кабинете Шестопала бормотал еще один телеящик, на кухне рыдал третий. Обстановка квартиры напоминала роскошную «пещеру» Маракуца, ведь поставщики мебели и дорогой видеоаппаратуры у одного и другого одни и те же.

Игорь Кудёма внес трепыхавшегося в его руках хозяина в прихожую, поставил на пол, но руки с горла не убрал, и теперь Матвей мог разглядеть грозного главаря похитителей малолетних девочек во всей его неприглядной красе.

Был Феликс Александрович ростом от горшка два вершка – метр шестьдесят «с кепкой», не больше, зато шире дверей в свои хоромы – толст до неприличия и волосат до такой степени, что мог бы, очевидно, выжить без одежды в любые холода. С лица воду не пить, гласит старая русская пословица, но с лица Шестопала пить можно было что угодно: широкое, ровное и какое-то странно вогнутое, оно поражало отсутствием деталей, потому что пустые, водянистые, маленькие глазки и крохотный нос назвать рельефом было никак нельзя. Правда, пустыми глаза этого деятеля казались только издали, вблизи же в их глубине можно было уловить хищную неудовлетворенность, жестокость и жажду плотских удовольствий. Как люди подобного типа умудрялись создавать семьи, имея на стороне еще пять-шесть любовниц, для Матвея всегда было загадкой.

– Ну, кто там, Фил? – раздался из гостиной голос госпожи Шестопал.

– Это ко мне, по делу, – фальцетом ответил Феликс Александрович после весьма ощутимого тычка Кудёмы.

Вчетвером они прошли в его кабинет, и Матвей достал фотографию дочки Игоря:

– Помнишь, тварь?

Глаза Шестопала расширились.

– Кто это? Что вам надо?!

– Не помнишь? – Кудёма взмахнул рукой, и Феликс Александрович с грохотом влип в стену, расплющив изящный секретер в стиле ампир. Со стены упала картина в дорогом багете какого-то современного модерниста: абстракция на темы любви. Матвей укоризненно покачал головой, удержал Игоря от нового удара, прислушался к звукам за стеной, но никто из домочадцев Шестопала не обратил внимания на грохот в комнате хозяина.

Феликс Александрович заворочался на полу, сел, держась за шею, но в глазах его не было страха, только на мгновение вспыхнул злобный огонь. Ничего не скажешь, соображал этот человек быстро.

– Вспомнил? – угрожающе нагнулся к нему Павел. Шестопал подвинулся, бросил взгляд на стол.

– Что вам нужно? Я ничего не знаю.

Матвей подошел к письменному столу и в верхнем его ящике наряду с пистолетом обнаружил на внутренней стороне кнопку сигнального устройства. Напрягшись, проследил тонкие паутинки пульсирующих полей и токов. Кроме звонков в других комнатах, устройство включало передатчик, настроенный, очевидно, на фиксированную частоту УВД или собственной службы охраны. Передатчик находился здесь же, в нижнем ящике стола, и Матвей, обнаружив его, раздавил на глазах Шестопала.

– Кто ее… – Голос Игоря сорвался, но он справился с собой. – Кто ее насиловал?

– Никто ее не трогал…

Матвей не успел удержать Кудёму, и Феликсу Александровичу достался еще удар ладонью по лицу, превративший его губы в оладьи.

– Кто… ее… насиловал? – повторил Игорь раздельно. Шестопал потрогал губы, посмотрел на окровавленную ладонь, усмехнулся.

– Я не знаю, кто вы, но жить вам осталось недолго…

Игорь замахнулся, но Матвей остановил его.

– Погоди, я сам разберусь. – Приблизил лицо к лицу Шестопала. – На тебя «наехали» не конкуренты, ублюдок, а «чистильщики». К твоему дружку Маракуцу они тоже наведывались, спроси у него, чем это закончилось. Но с тобой… с тобой мы поступим иначе, и поверь мне, ты будешь умолять нас не пощадить, а убить тебя!

Не отодвигаясь, Матвей протянул руку назад.

– Нож!

Павел Кудёма, прислушивающийся одним ухом к звукам за дверью, шагнул к нему и протянул свой армейский тесак.

– Полотенце! Завяжите ему рот, свяжите руки за спиной…

Шестопал отшатнулся, бледнея, не сводя взгляда с лица Соболева, быстро проговорил:

– Я скажу… но я к этому делу не имею никакого отношения… ребята перестарались… ее содержала фаланга Гулявского… больше я ничего не знаю…

– Фаланга? – поднял бровь Матвей.

Шестопал понял, что проговорился, метнулся к окну, но был перехвачен Игорем. Заскулил, когда почувствовал у горла клинок и прочитал в глазах «чистильщиков» приговор. Но Кудёма поступил иначе: он отпустил Феликса Александровича и изо всех сил ударил его ногой в пах. Шестопал без звука рухнул на пол.

Матвей подошел к нему, отодвинул дрожащего, словно в лихорадке, Игоря, провел ладонью по телу любителя девочек.

– Уходим.

– А он? Я его?..

– Будет жить, но вполне может случиться, что у него изменится голос.

Игорь вопросительно глянул на него, потом на брата, и Павел буркнул:

– Ты ему яйца отбил, братан.

Они тихо вышли в коридор, потом Матвей вернулся и, придерживая дверь, сказал громко, чтобы его услышали в других комнатах:

– Договорились, хозяин, мы все сделаем.

– Ты сам закроешь за гостями, дорогой? – прилетел из гостиной голос хозяйки дома.

– Сам, – ответил Матвей, похоже копируя голос Шестопала Через несколько минут они уже сидели в машине. Игоря все еще трясло, и Павел сунул ему открытую жестянку пива..

– Успокойся. Иди-ка ты лучше домой, мы и без тебя справимся.

– Нет, я с вами. – Игорь выдул пиво, глубоко вздохнул. – Поехали искать этого… Гулявского… вместе с его фалангой. А Шестопал не позвонит ему, не предупредит?

– Он теперь до утра в отключке будет валяться, – хмыкнул Павел. – Врезал ты ему от души, не загнулся бы.

Матвей молча тронул джип с места.