Солнце стояло высоко. Школьные занятия, наверное, уже закончились, потому что Лигуму то и дело попадались на глаза кучки детей. Они были заняты вовсе не беготней, прятками, лазанием по деревьям и потасовками, как делают дети во всем мире, когда у них выпадает хотя бы несколько минут свободы без контроля взрослых. Клевезальские дети о чем-то тихо беседовали, собравшись тесным кружком. Кое-кто из них, нахлобучив на лоб забрало вирт-шлема, сосредоточенно блуждал по виртуальному пространству, и до своих сверстников ему не было абсолютно никакого дела. Другие, закрыв глаза, самозабвенно отдавались прослушиванию турбозвучков, и Лигум сильно сомневался, что они слушают, скажем, лекцию по теории систем. Нет, судя по ритмичному притопыванию или качанию нижних конечностей владельцев турбозвучков, слушали они музыку, причем отнюдь не классику…

… Теперь понятно, откуда берутся в мире такие умненькие кены левендорские — начитанные, все знающие, вернее, думающие, что все знающие и умеющие. Прогресс человечества, конечно, хорош, но есть и у него свои отрыжки. Например, лишение детей нормального детства с его прелестями и радостями… Нет, одернул он самого себя, ты все-таки стареешь, Дан, раз начинаешь ворчать по поводу прогресса. С чего ты взял, что эти дети лишены радости? Может, им интереснее не носиться как угорелым, а заниматься самосовершенствованием и самовоспитанием?..

Тебя-то вот воспитывали заботливые Наставники и учителя, потому что хотели сделать из тебя супермена во всех отношениях, особенно — по части морального облика. И теперь ты способен разгрызть, как пустой орех, любую этическую задачку. Например, стуит ли оповещать местное население о способности Супероба к мимикрии? Вопрос этот не так прост, как может показаться на первый взгляд, потому что гласность — это хорошо, но, в соответствии с законами системологии, избыток информации так же вреден, как и ее нехватка. В последнем случае рождаются сплетни и слухи, а в первом — возможна неверная интерпретация фактов из-за неспособности выделить главное в потоке данных… Так и в нашем случае: если люди будут знать, что робот-убийца может «надеть» на себя внешность любого человека, что он обладает телепатическим блоком, то это, с одной стороны, заставит жителей Клевезаля постоянно быть начеку: ведь теперь любой, даже очень хорошо знакомый человек может оказаться на самом деле киборгом. С другой же стороны, это может привести к тому, что люди станут бояться друг друга, а история учит, что всякая человекофобия ни к чему хорошему не приводит… Лично тебе, конечно, было бы выгодно, чтобы люди знали о том, чту их подстерегает, тогда у тебя было бы много союзников, но если из-за этого пострадают невинные люди, то это будет непростительной для тебя ошибкой…

Так ничего и не придумав, Лигум подошел к домику учителя Лингайтиса и поднялся на крылечко с резными перилами. На звонок никто не откликнулся, но потом хардер заметил, что входная дверь чуть приоткрыта, и вошел внутрь. В домике было чисто и уютно, чувствовалась женская рука. Отчетливо пахло выпечкой, видно, хозяйка занималась на кухне стряпней. Где-то еле слышно играла музыка. Мир и спокойствие царили в доме, но никого из хозяев не было видно.

— Есть здесь кто живой? — шутливо осведомился громко хардер. — Райтум, вы дома?

Эй, хозяева, откликнитесь непрошеному гостю!..

Но никто и не думал ему откликаться или спешить навстречу. Недоброе предчувствие пробежало юркой, холодной ящерицей по позвоночнику Лигума. На всякий случай вытащив разрядник из кобуры, он осторожно двинулся по коридору вглубь домика, прижимаясь спиной к прохладной стене из пенобетона.

В рабочем кабинете учителя, располагавшемся в конце коридора, было много всякой аппаратуры. Компы-серверы, радиомодемы и телефаксы виднелись повсюду. Посередине этого приборного изобилия высился массивный письменный стол с полкой для книг и дисков, за которым в кресле, сложив руки на груди и воззрившись укоризненно на Лигума, восседал врио мэра.

— Извините, Райтум, — сказал хардер, закрывая за собой дверь, — но я звонил, и мне никто не ответил, а дверь была открыта, и я вошел…

И тут он заметил, что продолжать объяснения бесполезно, потому что учитель его явно не слушал. Взгляд его был слишком пристальным, но смотрел он не на юношу, а куда-то в пространство. Лигум подошел к столу и увидел всё.

Причина смерти Райтума Лингайтиса была очевидна, потому что весь живот и ноги у него были обильно испачканы кровью, будто он облился жидким вареньем. Его убили ударом ножа в живот, и внутренности наполовину вывалились ему на колени. Зрелище было не для впечатлительных. Хорошо, что я первым его обнаружил, подумал хардер.

Он представил, как совсем недавно — кровь еще не успела свернуться — дверь кабинета, где работал учитель, открылась, и в комнату вошел Супероб в обличии того, кого Лингайтис хорошо знал. Обмен парой ничего не значащих фраз — чтобы выиграть время, необходимое для приближения на расстояние вытянутой руки, а затем — точный, почти хирургический ножевой удар в живот…

Но почему киборг так смело орудовал под носом у жены Лингайтиса?..

Не успев додумать эту мысль до конца, хардер выскочил из кабинета и бросился по коридору, бесцеремонно распахивая все двери и заглядывая в комнаты. О том, что Супероб может притаиться за одной из таких дверей в засаде, юноша уже и не думал. Он даже желал, чтобы киборг напал на него — тогда бы Лигум постарался уже не упустить его, даже если для этого потребовалось бы умереть тысячу раз!..

Ни в одной из комнат жены Лингайтиса не оказалось. Хардер нашел ее на кухне. Она лежала между холодильником и автоматической плитой. Голова ее была размозжена чем-то тяжелым. Скорее всего, молотком для отбивания мяса, который валялся тут же. Крови под женщиной успело натечь так много, что Лигум поскользнулся, войдя в кухню, и чуть не растянулся в кровавой луже.

Он аккуратно отключил из розетки включенную линию доставки товаров, оглядевшись, сдернул со стола скатерть и накрыл ею скорченную в крови хрупкую фигурку в домашнем переднике в красный горошек. Потом вернулся в кабинет, предварительно захватив из спальни простыню, чтобы проделать то же самое с телом учителя.

Сделав в какой-то момент неосторожное движение, он вляпался рукой в кровь и вдруг почувствовал, что на него кто-то смотрит сзади. Стараясь не подавать виду, он медленно-медленно достал из-под мышки испачканной в крови рукой разрядник и только потом резко повернулся.

В дверях кабинета стояла и остановившимися глазами смотрела на него девочка с пачкой комп-дисков под мышкой. Лицо ее было таким, что Лигум не сразу узнал в ней Лору.

— Лора, — сказал он тихо. — Тебе сюда нельзя, понимаешь?

Но она его не слушала. Диски выскользнули у нее из-под руки и раскатились по полу. А потом она повернулась и выбежала из кабинета.

— Лора! — крикнул ей вслед Лигум. — Это не я их убил, слышишь?!..

Но ее в домике уже не было. Вряд ли она расслышала его крик. А если даже и расслышала — вряд ли поверила. Еще бы!.. Кто же поверит в невиновность человека, принадлежащего к касте благородных убийц, который стоит над трупом и сжимает в руках, испачканных свежей кровью, устрашающего вида оружие! Тут не то что ребенок — взрослый и то испугается, если он, конечно, не хардер…

Лигум скрипнул зубами. Теперь он понял дьявольский замысел своего кибернетического врага. Сделав вывод о том, что юношу невозможно убить обычным путем, Супероб решил нейтрализовать его по-другому. Он задумал скомпрометировать хардера в глазах людей и таким образом добиться того, чтобы жители городка не только перестали доверять Лигуму — чтобы они боялись и возненавидели его. В этих условиях хардеру пришлось бы очень трудно выполнять свою миссию. А потом, когда робот посчитает, что нанес Клевезалю невосполнимый ущерб, он прорвет кольцо заслонов и уйдет дальше…

Вот тебе и ответ на вопрос, нужно ли ставить в известность людей о суперспособностях Мимикра, сказал мысленно он себе. Другого выхода теперь нет…

Неверными шагами он вышел на крыльцо и вызвал на связь дежурного по городу.

— У меня к вам просьба, — сказал он, когда дежурный, которого звали Дор Шигин, откликнулся. — Соберите городской совет в мэрии в пятнадцать часов. Постарайтесь обеспечить стопроцентную явку…

— Н-ну, я попробую, — неуверенно сказал Дор. — А что прикажете говорить, если будут спрашивать, зачем их собирают?

— Во-первых, я хочу выступить перед ними. А во вторых…

— А во-вторых?

— А во-вторых, им надо будет избрать нового исполняющего обязанности мэра.

— Что-о? — протянул дежурный, и Лигум представил себе, как в этот момент у Шигина округлились глаза.

— Лингайтис погиб, — кратко сказал Лигум. — Кстати, на меня там жалоб больше никаких не было?

— Да нет пока, — выдавил потрясенный Дор. — Значит, убили Райтума? Эх, беда-то какая!.. Как теперь жене об этом сообщить? Она же не переживет!..

— Жена его тоже мертва.

Дежурный вообще потерял дар речи. Когда он вновь обрел его, то спросил вовсе не то, что ожидал от него хардер:

— А почему вы сказали «кстати», когда спрашивали про жалобы?

— Да как-то само собой вырвалось, — солгал Лигум.