Книга: Реальный противник (Пока молчат оракулы)
Назад: ТРЕТИЙ СЕРЖАНТ ОЛЕГ ГАРКАВКА (КЛИЧКА — «СИБИРЯК»)
Дальше: ЕФРЕЙТОР-МОР ВАСИЛИЙ РОМПАЛО (КЛИЧКА «БЕЛОРУС»)

МИЛИТАР ЯРОСЛАВ КАНЦЕВИЧ («ОДЕССИТ»)

Я думал, что командир отдаст нас сейчас такой приказ, по которому нужно будет куда-нибудь бежать, ползти, прыгать, стрелять и вообще рвать кого-нибудь зубами и ногтями.
Но Бык приказал закопать труп милитара, а потом отвел нас в ближайшую рощицу и объявил привал с обедом. Обед — было чересчур громко сказано, потому что состоял он из традиционных «сухпайковых» консервов. Признаться, лично мне еда в тот момент в глотку не полезла: перед глазами все маячило искаженное лицо бедняги-мертвеца…
Остальные тоже жевали без аппетита, и только Корреспондент и Бык без видимых усилий расправлялись с тушенкой.
Вообще, все сразу стали тише воды и ниже травы. Хотя наверняка у каждого вопросов было — вагон и маленькая тележка.
— Так что будем делать, мой лейтенант? — нарушил я всеобщую минуту молчания. — По-моему, мы влипли в неприятный ералаш!
Бык не торопясь проглотил очередной кусок.
— А что, есть какие-нибудь конкретные предложения, Слава? — глухо осведомился он.
— Мне кажется, — сказал я, — раз учения автоматически перестали быть, как говорят у нас в Одессе, нам следует пробиваться к своим… Так сказать, переходить линию фронта.
— Если таковая, конечно, существует, — вмешался Рамиров, задумчиво перемалывая зубами ржаной хлебец.
— С чем пробиваться-то? — спросил Эсаул. — У нас же нэ оружие, а… дэтские хлопушки!
— Плеткой обуха не перешибать, — встрял в разговор Антон. Первый раз на моей памяти он почти правильно употребил нашу пословицу.
— Поверьте Плетке на слово, — машинально схохмил я, но никто даже не улыбнулся.
Эсаул был полностью прав. Кроме как на штык-ножи да на приемы рукопашного боя, надеяться нам было не на что. Даже автомат, доставшийся нам в наследство от покойника, проблемы вооружения группы не решал…
Народ безмолвствовал, но не грозно, как в пушкинском «Годунове», а подавленно.
— Придется для начала выйти на противника и разжиться оружием за его счет, — потянувшись с хрустом в суставах, сказал Бык.
— Интересно, — высказал вслух назревший у всех вопрос Гувх. — А кто наш противник? Штатовцы? Или какие-нибудь турки?
— Какая разница? — переспросил Артур-«Большой Камень». — Не все ли равно, от чьей пули загнешься?
— Ты что — помирать собрался? — осведомился Сибиряк.
— А ты, наверно, с гранатой под первый встречный танк ляжешь? — парировал Абакалов.
— Хватит спорить, — прервал их командир. — Вот что…
Закончить ему не дал странный возглас Эсаула. Мы оглянулись на него. Даргинец сидел, скрестив ноги по-восточному, а в его левой руке был зажат брусок взрывчатки. Не той, бутафорской, которой нас снабдили перед вылетом в бригаде, а самой что ни на есть настоящей, типа «сэндвич», с ого-го какой пробивной мощью!..
— Где ты это взял, Пшимаф? — почему-то шепотом спросил лейтенант. (Я сразу вспомнил тот древний анекдот, где мужик отвечает: «Где взял, где взял… Купил!» — но решил оставить его пока при себе).
— В вэщмэшке, — лаконично сообщил Эсаул.
Бык пришел в себя быстрее всех: на то он и командир.
— А ну, — приказал он, — всем проверить личное оружие и снаряжение и доложить!
Вскоре мы сидели с открытым ртом. У всех нас и боеприпасы, и взрывчатка оказались боевыми, хотя этого просто не могло быть. К примеру, я сам проверял свой ган еще в «джампе», и патроны у меня тогда были холостыми, с полосатым ободком… Получалось, что произошло чудо.
— Чудеса, — покрутил головой Бык.
— Нет, не чудеса, — вдруг сказал Корреспондент. — Я подозреваю, что вас отправили на настоящее боевое задание. Только вот зачем от вас — да и не только от вас — это скрыли?..
— Вот это аффект! — присвистнув, воскликнул Аббревиатура.
— Значит, все-таки это война, — полуутвердительным тоном сказал в пространство лейтенант.
— Не обязательно, — возразил Рамиров. — Вспомните «пандухский конфликт» — там тоже никто никому войны официально не объявлял, а просто швырнули через границу войска в полном боевом снаряжении — и закрутилось!.. Сдается мне, что вас, ребята, опять хотят использовать в качестве пешек. А впрочем, это несложно проверить. Мой комп-нот имеет выход на сеть пресс-служб, так что попробуем узнать, что в мире творится.
Напрасно он надеялся, никакой связи с внешним миром у его комп-нота не оказалось.
— Ерунда какая-то, — растерянно проговорил Рамиров. — Непонятно… Не нравится мне все это. И знаете, почему? Потому что получается, что ваше командование знало о начале боевых действий, но не захотело поставить вас в известность. Отправили воевать неизвестно против кого…
— Как кур во тши, — скаламбурил опять не к месту наш стажер.
— А, может, над нами ставят какой-нибудь эксперимент? — предположил Большой Камень.
— Психологический, — добавил Гувх.
— Что-то уж очень знакома мне эта ситуация, — продолжал, никого не слушая, наш взводный. — Словно я и раньше попадал в такие же казусы…
— И мне… И я, — почти хором подтвердили Гаркавка и Эсаул.
— Да? — встрепенулся Корреспондент. — Когда? Где? При каких обстоятельствах? Вспомните, ребята, попытайтесь! Это важно, поймите! Что же вы молчите, Евгений?
Но Бык махнул рукой.
— Некогда, — резко сказал он. — Не стоит раздумывать да вспоминать, что там кому-то во сне приснилось.
— А вы считаете, что это вам уже снилось раньше? — тут же прицепился к его словам журналист.
— Ничего я не считаю, — с некоторым раздражением отрубил лейтенант. — Я знаю: когда горит дом, думать уже некогда… И еще я знаю, что моя страна — в опасности! А раз так… и поскольку мы вооружены, то предлагаю всем считать, что задача у нас остается прежней. Ясно? Что же касается того, что нас не предупредили о начале войны… Видно, вступили в действие законы военного времени, а в таких случаях, чтобы не допустить паники, всегда соблюдается строжайшая секретность.
Лейтенант, судя по всему, уже принял решение, и свернуть его с этого пути было бы не возможно. Лицо его сразу стало жестким. Как чемодан…
— А мы успеем? — после паузы осведомился я.
— Что за вопрос, Канцевич? — удивился Бык. — Обязаны успеть! У нас еще почти одиннадцать часов, а до Объекта — примерно восемьдесят верст.
Никто больше не проронил ни слова, хотя я видел по лицам дружков, что каждый из них вспомнил сейчас о Глазе и Тарасе. Что с ними стало? Где они? Живы или?..
И еще лично я думал о том, что, видимо, вскоре придется стрелять в живых людей — сознательно, прицельно, стремясь убить… Пускай это будут враги, уничтожать которых меня учили почти полтора года, но все равно это — люди, а не мишени… Игра в войну закончилась внезапно, и теперь начиналась суровая действительность.
Тем временем Гаркавка и Абакалов закопали остатки нашего обеда, чтобы не оставить следов, а лейтенант сверился с комп-планшетом и решительно сказал:
— Вот что мы сейчас сделаем…
Закончить свою фразу он не успел.
С дерева, где в качестве наблюдателя-дозорного с лазерным биноклем сидел Белорус, раздался крик сойки — наш условный сигнал «Немедленно замаскироваться!». Как вспугнутые лягушки в болоте, мы попрыгали в кусты и закамуфлировались кто как мог. Вот когда пригодились тренировки по филд-камуфляжу на любой местности!..
Буквально через минуту ничто не выдавало нашего присутствия, мы словно растворились в лесу. Правда, я тут же спохватился: «А как же Корреспондент? Ведь у него нет навыков… выдаст нас, как пить дать!». Однако, Рамирова в моем поле зрения не было, и я успокоился.
Вдали послышался быстро нараставший гул моторов, и вскоре почти над нашими головами из неба вынырнули и зависли два боевых вертолета. Люки их были открыты, и оттуда наружу торчали длинные стволы крупнокалиберных пулеметов. Опознавательные знаки на борту вертолетов почему-то были тщательно замазаны, как у угнанных автомашин… В одном люке сидел, свесив ноги за борт, человек в пятнистой, как у нас, форме и, меланхолично жуя жевательную резинку, внимательно, но в то же время свысока (и в прямом, и в переносном смысле) оглядывал лес. На коленях у него лежал в готовности ранцевый огнемет с саморегулируемой струей. Такую штуковину я наблюдал в действии год назад, на учениях «Солджерс оф Пис»… Впечатление от СЛИМа — именно так именовалось это адское оружие — осталось, как говорится, «полные штаны»…
Мне показалось, что человек из вертолета смотрит прямо на меня, и я представил, как сейчас он, продолжая перемалывать челюстями нескончаемую жвачку, пустит струю горящей гадости по кустам — просто так, для профилактики и отчетности — и как мы будем, подобно душам грешников, поджариваться на негасимом огне…
Сзади меня послышалась непонятная возня, но не успел я оглянуться, как все опять смолкло.
Между тем, человек, восседавший над нашими головами подобно этакому божку, энергично выплюнул «чуингам» в лес, что-то буркнул через плечо кому-то в кабине вертолета, и геликоптеры, развернувшись, на бреющем полете ушли восвояси.
— Видели, как нас ловят? — спросил лейтенант, когда мы покинули свои укрытия.
— Интересно, — флегматично сказал Гаркавка. — И почему на них наша форма?
— Вертолеты и оружие — тоже наши, — добавил Гувх. — Какой-то линейный детерминизм!
— А вот Василий действительно принял этих типов за наших, — сказал Артур, кивая на смущенного Ромпало. — Хотел уже вылезти из укрытия и помахать ручкой «землякам».
— Что-о? — Бык упер указательный палец в Белоруса. — Три наряда вне очереди, ефрейтор-мор! И не в столовую, а пол в казарме драить! Не забудьте мне напомнить после возвращения в бригаду!
— А, может, это действительно были наши? — спросил Эсаул. — Что, если нас ищут, чтобы вывезти отсюда?
— И ты, Брут? — мрачно спросил лейтенант, и даргинец потупился. — Вот что: нужно немедленно уходить из этого проклятого места, иначе нас отловят здесь, как зайцев! Для выполнения задания нам срочно требуется машина. Но объявлений в газетах мы давать не будем, а сделаем ход конем… Выйдем к шоссе, заодно пройдем мимо населенного пункта Сосновка и посмотрим, что там творится.
— Кстати, а где Корреспондент? — вспомнил я про журналиста по ассоциации с газетами, о которых упомянул в шутку командир.
Мы огляделись. Рамиров будто испарился.
Аббревиатура и Плетка кинулись обыскивать окрестности, но так и не нашли нашего сопровождающего. К поискам подключились и другие, но Корреспондент словно провалился сквозь землю.
— Сбежал он, что ли, от нас? — с досадой воскликнул Бык.
— Кто? — с интересом спросили сзади.
Мы разом обернулись. Рамиров спокойненько стоял, опираясь на высоченную сосну, и делал вид, что не понимает нашего замешательства. Десять искушенных в вопросах маскировки лбов не могли найти на редколесье одного гражданского!.. Не знаю, как другие на этот счет, но если бы я умел краснеть — то покраснел бы до корней волос.
— Идем дальше, командир? — невозмутимо осведомился Гаркавка.
Бык молча сплюнул в траву.
Еще на подходе к Сосновке мы почуяли запах гари и, не сговариваясь, прибавили ходу. Данный «населенный пункт» был, оказывается, небольшой деревушкой. Был — это подходящее слово, потому что в тот момент, когда мы его увидели, он уже существовал, как говорят в Одессе, «и не то чтобы да, и не то чтобы нет»…
Мы залегли на опушке леса метрах в двухсот от окраины деревни и принялись изучать то жуткое зрелище, которое представляла собой Сосновка.
Половина домов была сожжена дотла, от них остались лишь головешки да остовы печей с нелепо торчащими трубами. Но и в уцелевших избах не было заметно признаков жизни. Зато признаков смерти было полно. Посередине единственной улицы лежали трупы коров. На одном из пепелищ маленькая девчушка копалась в слое золы и пепла. Чуть подальше виднелся каким-то чудом уцелевший колодезный сруб с «журавлем», на котором болтались два бесформенных мешка.
— Канцевич, — приказал Бык, — быстро к девчонке! Расспроси ее, что и как… В случае чего — бегом обратно, мы тебя прикроем.
Перебежками я добрался до девочки, то и дело прячась на всякий случай за всевозможными укрытиями. Несколько раз мне попадались трупы, в том числе и женщин, но задерживаться и разглядывать их у меня не было ни времени, ни, если честно, желания — уж слишком они были изуродованы…
Когда до девочки осталось не больше пяти метров, я поднялся из-за остатков забора и направился к ней, одновременно озираясь по сторонам. Я думал, она испугается меня, но девчонка даже не вздрогнула. Глаза ее остались безучастными, когда в них отразилась моя фигура.
Вокруг было неестественно тихо. Ни лая собак. Ни пения петухов. Ни человеческих голосов. Так не бывает вблизи жилья. Неужели всех тут убили?!.
— Ты одна здесь? — спросил я девчонку.
Не могу похвалиться большим опытом общения с детьми, особенно девчонками, тем более — в таких экстремальных условиях, поэтому в дальнейшем язык мой выдавал на-гора шаблонные фразы.
По-моему, я спросил еще, как ее зовут и где ее родители.
Но девочка смотрела на меня как на пустое место и молчала. Лицо ее, испачканное сажей, по-прежнему ничего не выражало. Оглохла она, что ли?
Лишь когда я уже отчаялся выудить из нее хоть какую-нибудь информацию, она показала глазами на колодезный «журавель».
Только теперь я увидел, что там висит. Два трупа: мужчина и женщина средних лет. Руки связаны за спиной куском колючей проволоки, к груди каждого прикреплена табличка на русском и английском (эта продуманность меня почему-то больше всего взбесила!):
«ТЕРРОРИСТЫ»
Судя по всему, их повесили не очень давно…
Я сглотнул сухой комок в горле и до боли в пальцах сжал свой «ган».
— Кто это сделал? — спросил девочку.
Она, не мигая, глядела на меня своими синими, но не яркими, а как бы потухшими глазами. Потом разлепила пересохшие губы и почему-то по-французски сказала:
— Туа!
Я не поверил своим ушам. Как сказал бы на моем месте Аббревиатура, у меня возник «эмоциональный стресс».
— Я?! — для большей наглядности я ткнул себя в грудь пальцем. — Ты обвиняешь меня?!
— Уи, — равнодушно проговорила девчонка с чисто русским акцентом. — Сэте туа ки а тюэ ма мэр ы мон пэр.
Что переводилось, если я не забыл еще французского, как «Это ты убил мою мать и моего отца».
— Да нет, послушай, ты что-то путаешь! Разве я мог бы?..
Она не стала меня слушать.
— Дядя, а у тебя нет хлебушка? — спросила она уже по-русски. — Дай покушать, и тогда я никому не скажу, что ты убил моих родителей.
Я совсем было растерялся от таких заявлений. Но тут же понял, что бедняжка тронулась умом от неожиданного горя…
Я судорожно сбросил с плеча и, обрывая застежки, открыл свой «горб». Не помню, что я доставал и совал ей — вначале в ручонку, потом в подол ситцевого платьица, а потом просто на черный снег золы. Наверное, я отдал ей все, что у меня оставалось съестного… А в голове билась мысль: как же так, как же так?!.
— Есть здесь еще кто-нибудь, кроме тебя? — спросил я и, спохватившись, уточнил: — Живой…
В этот момент со стороны дороги, которая вела к Сосновке по берегу речушки, послышалось гудение автомобильных двигателей.
Крикнув девчонке: «Прячься быстрее!» — я рванул к лесу как на стометровке. Через несколько минут был рядом со своими.
— Ну, что там? — нетерпеливо спросил Бык.
— Девчонка в шоке, — сказал я. — Это ее родителей повесили вон на том колодце…
В деревню нагло, не скрываясь, ворвался открытый блиндер, в кузове которого сидело человек двадцать солдат. За ним следовал самый обыкновенный, обшарпанный дорогами Нечерноземья «джип». Он затормозил прямо напротив девочки, которая и не думала прятаться, и из машины через борт выпрыгнул голенастый капитан в полевой форме Сообщества. Но не это бросило меня в холод. В бинокль я увидел, что капитан похож на меня, как будто мы с ним появились на свет из одного чрева и в одно время. Так вот почему девчонка приняла меня за убийцу!..
Мой «двойник» неторопливо подошел к девчонке, которая что-то грызла (наверное, галету из моего сухпайка, подумал я, и от этой мысли мне стало еще холоднее, несмотря на жаркое солнце в зените). Офицер что-то спросил. Девочка отрицательно помотала головой. Капитан опустился на корточки и стал изучать пепелище.
«Следы!» — на этот раз меня будто обожгло. От моих полусапог с характерным рубчиком подошвы наверняка остались следы на золе!..
Капитан выпрямился и поманил девочку к себе пальцем, но она, наоборот, попятилась от него. Тогда он деловито достал из кобуры пистолет и передернул затвор.
Сбоку от меня кто-то завозился, шумно вздыхая. Я повернул голову. Лейтенант лежал на Белорусе, заламывая его правую руку, в которой был судорожно зажат СМГ, а Ромпало, пытаясь вырваться из железных тисков Быка, сдавленно сипел:
— Он же, зверуга, прыбьет дяучонку!.. Неужто мы будям смотрэть на это?!
— Нельзя, Вася, нельзя, — твердил командир. — Пойми: не для того нас сюда послали…
Ефрейтор грязно выругался и прекратил сопротивление.
А на пепелище грохнул выстрел, и он показался мне громче залпа гаубичного дивизиона. Я закусил губу, не чувствуя боли, ничего не чувствуя. Глаза мои застлала странная пелена. И из-за этой пелены до меня донесся голос лейтенанта:
— Уходим, бойз! Они будут прочесывать лес!
Солдаты весело прыгали из кузова блиндера и разворачивались в цепь.
Назад: ТРЕТИЙ СЕРЖАНТ ОЛЕГ ГАРКАВКА (КЛИЧКА — «СИБИРЯК»)
Дальше: ЕФРЕЙТОР-МОР ВАСИЛИЙ РОМПАЛО (КЛИЧКА «БЕЛОРУС»)