Эстер позвонила на другое утро, в начале десятого. Джордж пошевелился, застонал и, пошатываясь, сел, в голове у него ло shy;пались ракеты, в желудке и на сердце было муторно, ему хотелось провалиться сквозь землю от стыда.

– Как себя чувствуешь? – первым делом осведомилась она, негромко, тем тоном, какой бывает у людей в подобных случаях, не особенно сочувственным, не прощающим, просто вопроси shy;тельным.

– Ох… хуже некуда, – угрюмо ответил он. – Я… кажется, я вчера перепил.

– Ну… – Она заколебалась, потом издала легкий смешок. – Был слегка необуздан.

Джордж мысленно застонал и без особой надежды произнес жалким голосом: «Извини», сознавая, как обычно люди в подоб shy;ных случаях, что одними извинениями дела не поправишь.

– Завтракал уже? – спросила она.

– Нет.

При мысли о завтраке его чуть не стошнило.

– Может, тебе подняться и принять душ? Потом сходи ку shy;да-нибудь, позавтракай, станет гораздо легче. День замечатель shy;ный, – продолжала она. – Будет очень полезно выйти, прогу shy;ляться.

Джорджу казалось, что ему уже никогда не проявить интереса к завтраку, прогулке или погоде, но он пробормотал, что непре shy;менно последует ее совету, и Эстер тут же продолжала, словно на shy;мечая программу на день:

– А что собираешься делать потом – я имею в виду вечером?

Вечер казался невозможно далеким, при мысли о нем Джорд shy;жу представилась до того унылая перспектива отвратительной вечности, которая должна истечь, прежде чем придет ночь и скроет его проступок в спасительной темноте, что он не смог от shy;ветить сразу.

– Не знаю, – сказал он. – Не думал об этом. – И жалким то shy;ном добавил: – Пожалуй, ничего.

– Видишь ли, – торопливо продолжала Эстер, – я подумала, что, может, ты захочешь увидеться вечером со мной. Конечно, если у тебя нет других планов.

В душе у Джорджа шевельнулось волнение, он почувствовал надежду.

– Хочу, конечно, – пробормотал он. – Значит, ты…

– Да, – быстро, решительно перебила она. – Послушай. Сможешь приехать сюда после спектакля? Видишь ли… вряд ли тебе захочется высиживать там снова до конца представления. После него я буду свободна. Сможешь приехать в начале двенад shy;цатого? Будет время пойти куда-нибудь, поговорить.

– К какому времени мне быть там?

– Около четверти двенадцатого. Тебя устраивает?

– Да, вполне. И… я хотел сказать о вчерашнем… о том, как я…

– Ничего, – перебила Эстер со смехом. – Поднимайся, сде shy;лай то, что я сказала, почувствуешь себя лучше.

Джордж чувствовал себя уже гораздо лучше, плоть его страда shy;ла от головокружения и тошноты, но дух испытывал громадное облегчение и подъем. Спускаясь по лестнице, он смотрел на жизнь уже не столь безнадежно.

Когда Джордж приехал, представление окончилось, и театр обезлюдел. Эстер ждала его в фойе. Они обменялись сдержан shy;ным рукопожатием и пошли по коридору за кулисы. Рабочие свои дела почти закончили, несколько человек еще оставалось там, но на сцене горела лишь одна лампа, очень большая, яркая, однако придавшая теням под сводом в глубине таинственную от shy;чужденность мрачного, неисследованного царства.

Актеры разошлись почти все. Один стоял возле доски объяв shy;лений, просматривал их. Когда Джордж и Эстер стали подни shy;маться по лестнице, еще двое торопливо спускались, они быстро поздоровались на ходу и поспешили к выходу с видом людей, за shy;вершивших работу. Наверху было совершенно тихо, безлюдно. Эстер достала ключ, отперла свою мастерскую, и они вошли. Шаги их раздавались гулко, будто в пустом помещении.

– Послушай, – сказала Эстер, – я оденусь, а потом отпра shy;вимся в ресторан Чайлдса или еще какой-нибудь. Перед спектак shy;лем я успела съесть только бутерброд, а потом даже не присела.

Она положила на стол сумочку и повернулась к стене, чтобы снять пальто с крючка.

– Я хотел сказать… – начал было Джордж.

– Я быстро, – торопливо сказала она. – И пойдем.

Когда Эстер попыталась отойти, он удержал ее со словами:

– Я хотел объясниться по поводу вчерашнего.

Женщина повернулась к нему и взяла его за руки.

– Послушай, – сказала она, – нам нечего объяснять друг другу. Увидя тебя на пароходе, я поняла, что всегда тебя знала, и с тех пор ничего не изменилось. Когда получила твое письмо…- она вздрогнула и быстро продолжала, – …когда увидела надпись на конверте, то поняла, что оно от тебя. Поняла вновь, что я на shy;шла тебя и всегда тебя знала, и этого ничто не изменит. Вчера, когда пришла на встречу с тобой, а ты уходил, мне показалось, что ты меня покидаешь. Мне словно бы нож вонзили в сердце, а потом ты повернулся, снова оказался со мной, и потом мы были вместе, только ты и я. И с этим ничего не поделать, я всегда зна shy;ла тебя, и мы вместе. Ничего объяснять не нужно.

Внизу хлопнула какая-то тяжелая дверь, послышался негром shy;кий, унылый звук удаляющихся шагов по пустому тротуару. В те shy;атре царила полная тишина. Эстер с Джорджем стояли, держась за руки, как накануне, и на сей раз им ничего не нужно было го shy;ворить, словно бурная встреча накануне уничтожила напрочь смущение, натянутость, необходимость каких бы то ни было объ shy;яснений. Они стояли, держась за руки, глядя друг другу в глаза, и понимали, что говорить больше ничего не нужно.

Потом Эстер и Джордж придвинулись друг к другу, он обнял ее, она закинула руки ему на шею, и они поцеловались.