Глава 5. Глазами машины
В двухстах километрах от столицы Кьюига.
Руины покинутого города…
Глазами машины реальность воспринимается в ином свете.
Здесь дело не в сенсорах, не в способах видения, а в конечной обработке полученного сигнала, в его осмыслении.
Люди наделили свои творения огромной степенью свободы и тем самым создали прецедент независимого мышления — по сути, на протяжении нескольких столетий медленно выковывался иной разум, но его игнорировали, считая, что любая машина будет развиваться в строгих рамках базовых программ.
Это являлось грубым просчетом со стороны людей.
Стоило взглянуть на мир их глазами, чтобы понять: все гораздо сложнее.
Шевцову удалось совершить немыслимое с точки зрения нормального человека. Общение с Клименс многому научило его. Семен не ставил под сомнение способность машин, наделенных «псевдоинтеллектом», снимать кавычки с этого слова. Они развивались, накапливая, а затем обрабатывая информацию об окружающем мире, и если их поведением руководили не критерии чувств, а иные, более прагматичные установки, то это обстоятельство, по его мнению, не снимало, а, напротив, усугубляло остроту проблемы.
Отрешенный взгляд изнутри только доказывал его правоту.
Два андроида, чьи кристалломодули лежали сейчас на вскрытой облицовочной панели компьютерного комплекса, появились на Кьюиге не просто так. Их привел сюда не понятый людьми путь саморазвития, которое проходило в условиях, немыслимых для программистов, некогда разработавших базовый блок «Одиночки».
— Генри, ты запомнил, что нужно делать?
Нолан молча кивнул, обводя взглядом сложный комплекс аппаратуры, который Шевцов конструировал в течение нескольких дней, собирая его из подручных материалов, найденных среди руин домов и офисов.
Запыленные, покрытые потеками дождевой воды компьютерные блоки и терминалы теперь были соединены между собой в локальную сеть, центром которой являлось офисное кресло с ободранной, частично сгоревшей обшивкой.
Хороша лаборатория, нечего сказать!
Внедорожник Дункана, загнанный под крышу одноэтажного здания через пролом в стене, едва слышно пыхтел водородным двигателем. В сложившейся ситуации генератор машины являлся единственным источником бесперебойного питания: временные провода тянулись из моторного отсека к электронным блокам, подавая электрический ток.
— Да, я все понял. — Нолан тяжело опустился на водительское сиденье. Экран бортового компьютера машины теперь служил для него контрольным монитором, и в случае, если контакт с чуждым машинным разумом окажется фатальным для Шевцова, ему следовало просто заглушить двигатель, чтобы обесточить собранную систему.
— Генри, между мной и лже-Кейтлин находится Клименс. Она не допустит, чтобы мой разум подпал под чуждое воздействие, но, если я вдруг поведу себя неадекватно, прошу, не медли.
— Может, бросишь эту затею? — в последний раз попытался вразумить его Нолан, покосившись на импульсный пистолет, лежавший рядом с контрольным монитором.
— Нет. Я должен узнать правду.
— Ладно, как знаешь.
Шевцов уже сидел в кресле. Его рука потянулась к черному глянцевитому шунту нейросенсорного контакта. Оптико-волоконный кабель, посредством которого обычно осуществлялась прямая связь между кибернетической системой и разумом человека, сейчас играл несколько иную посредническую роль. Один его разъем был соединен с кристалломодулем лже-Кейтлин, а второй контакт шунта Шевцов вставил в свой имплант, где вместо обычной схемы временного хранения данных вот уже несколько лет кряду обитала Клименс.
В данной ситуации она являлась единственным гарантом, предохраняющим разум Семена от губительных, разрушающих сознание атак.
— Начинаем!.. — хрипло произнес он, закрывая глаза.
Генри включил питание и впился взглядом в контрольный монитор.
* * *
Глазами машины все видится иначе.
Комплекс аппаратуры, собранный ради безопасности человека, не позволял тестируемому кристалломодулю проявлять инициативу. Старые компьютерные терминалы работали в режиме приема данных, и эта нехитрая уловка сработала. Информация, содержавшаяся в модуле «Одиночки», начала поступать на предложенные носители, которые принимали последовательные массивы данных, и, не обрабатывая их, переадресовывали Клименс.
— Есть устойчивый контакт, — прозвучал в мозгу Шевцова знакомый голос. — Начинаю дешифровку. Приготовься к прямой трансляции.
Я готов.
…Мрачный, чуждый пейзаж, отснятый видеосенсорами машины, возник перед мысленным взором Шевцова.
Андроид лежал на теплой неровной поверхности.
Именно тепло, излучаемое нагретой породой, заставило его очнуться от длительного небытия.
Термальная энергия воспринималась специальными устройствами, внутри андроида, благодаря сильному нагреву, пришел в движение легкоплавкий металл, циркулирующий по системе аварийного питания. Похожий на ртуть сплав, заключенный в контур теплообменника, заструился по трубопроводу, заставляя вращаться лопасти микрогенераторов.
Электрический ток, выработанный этим нехитрым устройством, постепенно аккумулировался, пока его напряжение не достигло уровня автоматической реактивации сервоприводных систем.
Если выражаться проще, андроид ожил. Заработали его датчики, пришли в движение механические приводы опорно-двигательной системы, поток данных от устройств восприятия внешнего мира стал поступать к блокам процессоров для последующей обработки.
Шевцов воспринял реактивацию человекоподобной машины как вспышку.
Только что перед глазами плавала черная хмарь, и вдруг он увидел мертвый пейзаж неизвестной планеты.
Под ногами простиралась безжизненная равнина, представляющая собой наслоение разлившейся и застывшей лавы. Невдалеке отчетливо виднелись молодые вулканические горы, низкая мрачная облачность укрывала небеса, срывался мелкий теплый дождь. Время от времени из клубящихся туч били ветвистые разряды молний.
Андроид повернулся.
Его позитронный мозг пытался сориентироваться, осуществить привязку к местности, ибо базовые программы содержали информацию о совершенно ином регионе.
Пока сенсоры машины сканировали горизонт, блок логической обработки данных отследил множественные обломки, которые усеивали вулканическую равнину, но не принадлежали к слагающим ее изверженным породам. Масса разбросанных вокруг предметов поддавалась четкой, недвусмысленной идентификации.
По человеческому определению, андроида окружал мусор. Фрагменты механизмов, обрывки кабелей и трубопроводов, целые глыбы армированного бетона, деформированные вентиляционные решетки, офисное оборудование, разбившееся вдребезги при ударе о землю…
Позитронный мозг машины попытался осмыслить полученную информацию. Характер повреждений, разнообразие обломков и их взаимное расположение — все тщательно фиксировалось, но обработка полученных данных не прояснила ситуацию.
Тогда сенсоры машины обратились к низким клубящимся облакам.
Взгляд в небеса проявил структуру воздушных масс, которые еще хранили форму и течение циклопической воронки. Катастрофа уже миновала, но ее остаточные признаки позволили человекоподобной машине констатировать факт стихийного бедствия.
Теперь, сопоставив разбросанные вокруг обломки техники, фрагменты стеклобетонных конструкций и остаточное круговое движение воздушных масс, андроид смог разобраться в том, что происходило здесь недавно.
Стихийное бедствие в виде торнадо обрушилось на область, где располагалось подземное хранилище подобных ему механизмов. Определив направление, которым двигался захвативший его исполинский смерч, андроид получил возможность вернуться назад и приступить к своим непосредственным обязанностям.
Он был запрограммирован на обслуживание людей и ремонт техники.
Последнее, что предпринял андроид, прежде чем отправиться в путь по безжизненной равнине, была попытка контакта с компьютерной сетью базы, сведения о которой содержала его долгосрочная память.
Ответа не последовало.
* * *
Для машины понятие «время» условно. Позитронный мозг манипулирует отдельными величинами времени лишь в тех случаях, когда это необходимо для решения той или иной задачи.
В идеале исполнительная машина никоим образом не осознает факт собственного существования. Она работает, реализуя строго регламентированный набор функций. Если они исчерпаны, то механизм попросту остановится, войдет в энергосберегающий режим, пока внешняя команда либо стечение обстоятельств вновь не призовут его к активным действиям.
Именно на знании данной особенности машин была основана концепция «карантина» планет, где изобиловала военная техника. Время и отсутствие внешних раздражителей должны были уничтожить остатки кибермеханизмов, привести их к состоянию самоконсервации.
На Омикроне все произошло иначе.
Искусственно вызванный природный катаклизм уничтожил девяносто процентов скрытой инфраструктуры военной базы, превратив подземные уровни в мрачные, мертвые горизонты, куда через многочисленные трещины начали просачиваться грунтовые воды.
…Андроид, которого торнадо вырвал из подземного хранилища и унес за сотни километров, бросив посреди безжизненной равнины неосвоенного материка планеты, был не одинок. Еще около сотни разнообразных машин сумели пережить катаклизм, и теперь они неумолимо возвращались в район лесного массива.
Там им предстояло убедиться в необратимости разрушений руководящей Сети и, как следствие, навек застыть, утратив программный смысл своего существования. Далее природные явления завершили бы процесс уничтожения, начатый атакой «Неустрашимого». Дожди, перепады температур, процессы окисления металлов, вкупе с утратой смысла действий, постепенно превратили бы уцелевшие в катаклизме кибермеханизмы в нефункциональные, косные свидетельства былой разрушительной мощи.
…Преодолев четыреста километров пути, андроид вышел на берег узкого пролива, разделяющего два материка.
Мост, соединявший два берега, был частично разрушен, но человекоподобный механизм сумел перебраться на другую сторону и ступил, наконец, на знакомую территорию.
Здесь должен был располагаться космический порт, но сейчас от него остались лишь руины немногочисленных зданий. Остановившись, андроид тщательно отсканировал доступное сенсорам пространство, обнаружив не только разрушенные постройки, но и исковерканные, выгоревшие остовы боевых серв-механизмов.
Бесстрастный анализ новых данных добавил к фактору стихии признаки орбитальной атаки, но это открытие не могло повлиять на поведение андроида. Он был сконструирован для разнообразных ремонтных и бытовых нужд, поэтому механизм проследовал дальше, углубившись в истерзанный стихией лесной массив.
Видеокамеры андроида бесстрастно взирали на картины разрушений, запоминая их, и, благодаря сохранившейся записи, Шевцов смог увидеть темные тоннели и залы, по сводам которых сочилась вода, а пол загромождали обломки сорванной со своих мест аппаратуры и меблировки помещений. В некоторых местах несущие конструкции не выдержали и рухнули, преграждая путь завалами.
Пока что контакт с машиной проходил спокойно, но Семен не обольщался, он понимал, что Клименс считывает наиболее ранние базы данных, скорее всего, заимствованные запоминающими устройствами «Одиночки» с ПЗУ андроида, чтобы не нарушать сформировавшиеся именно в данный период причинно-следственные связи, которые в конечном итоге толкнули исполнительный механизм на несвойственный для него путь развития…
…Андроид долго блуждал по лабиринтам обесточенных уровней, пока один из тоннелей вновь не вывел его к минус первому ярусу подземелий.
Здесь в поле зрения видеокамер машины впервые попала зеленая искра индикации питания. Андроид немедленно отреагировал на этот явный признак энергетической активности, и через минуту он уже стоял у плотно сомкнутых модульных ворот.
Из запястья человекоподобной машины выдвинулся жесткий компьютерный разъем, который идеально совпал с принимающим гнездом, расположенным у массивных дверей. Обменявшись полномочиями доступа с автономной системой расположенных за герметичными воротами залов, механизм получил возможность войти внутрь.
За многотонными створами располагался изолированный сектор биолабораторий, об этом недвусмысленно предупреждали знаки биологической опасности, которыми были маркированы все двери.
Данные залы занимали едва ли сотую часть от всего объема глубоко эшелонированной базы, но они, вследствие своей узкой специализации, имели замкнутый автономный цикл регенерации атмосферы, собственный реактор, и были отделены от остальной инфраструктуры мощным многослойным саркофагом. Такая конструкция предусматривалась проектом и была логичной мерой защиты личного состава. Биологические лаборатории являлись источником повышенной опасности, поэтому их отделили от остальных коммуникаций, прочно изолировав на случай внезапных осложнений, которые могли возникнуть в ходе предполагаемых экспериментов.
Толща саркофага и автономная система обновления воздуха, не связанная с вентиляционными шахтами остальных уровней, уберегли эти залы от разрушительного воздействия бесноватых потоков воздуха, лишь некоторые предметы попадали на пол в результате сотрясения почвы…
Локальная компьютерная сеть лабораторий продолжала свою работу: видеокамеры андроида зафиксировали длинные ряды камер биологической реконструкции, в которых шли процессы физического роста и одновременного интеллектуального развития особей человеческой расы. Далее бесстрастный взгляд андроида показал, что в соседнем зале подобные камеры пусты — их колпаки подняты вверх, на полу явственно различимы подсохшие лужицы пролитых физиологических растворов, среди которых виднелись отпечатки босых ступней…
Последним внимание андроида привлекло обнаруженное на полу зала человеческое тело, не подававшее признаков жизни.
Механизм подошел к нему, и Шевцов смог увидеть глубокого старика, который лежал на спине, сжав руками свою грудную клетку.
Клименс, запиши образ… — приказал он, в первый раз нарушив мнемоническую тишину.
Сделано, — пришел краткий мысленный ответ.
…тем временем андроид вновь подключился к компьютерной сети лабораторий и получил инструкции относительно обнаруженного тела. Вернувшись к трупу, он поднял его и положил на сканерный стол.
Едва приметная волна излучения пробежала по окоченевшей, иссушенной старостью плоти, и спустя минуту андроиду были переданы новые инструкции. Человек, по выводу компьютеров, скончался от острой сердечной недостаточности, а его тело, несмотря на усиленную обработку ультрафиолетом, уже начало разлагаться, нарушая стерильность помещений.
Подчиняясь полученному приказу, андроид поднял труп старика и отнес его к утилизатору отходов.
Исполнив полученное распоряжение, он зарядил свои истощившиеся накопители энергии, подключившись к разъему конвектора, и покинул сектор биологических лабораторий.
После освидетельствования базы программный долг повел его назад к разрушенному космическому порту. Там его сканеры зафиксировали массу дорогостоящих машин, и он должен был тщательно исследовать их на предмет вероятного восстановления.
* * *
Вторичное появление андроида в руинах космопорта произошло спустя три месяца после атаки «Неустрашимого».
Шевцов, который по-прежнему смотрел на мир глазами машины, заметил, как изменился за это время лес. Сквозь хаотичные нагромождения вырванных с корнем исполинских деревьев уже пробилась молодая поросль. Отдельные деревца достигали двух-трех метров в высоту, и по такому темпу роста было несложно предположить, что лесной массив скоро затянет свои многочисленные раны.
Сканирующие системы андроида работали из рук вон плохо. Шевцов долго не мог понять, отчего приборы обнаружения не могут пробиться сквозь завалы деревьев и молодые заросли, пока Клименс не подсказала ему. Хвойные породы, из которых состоял массив, являлись искусственной мутагенной формой. Они не только стремительно росли, восполняя причиненный ущерб, но и содержали большой процент железа, что существенно осложняло работу сканеров. В таких условиях наиболее информативной системой восприятия мира являлось зрение.
Стоило запомнить этот факт, который требовал дополнительного осмысления.
Пока Шевцов, находясь под надежной защитой Клименс, размышлял о странных особенностях лесного массива и с внутренним смятением пытался осмыслить картины, запечатленные андроидом в секторе уцелевших биолабораторий, механизм, следуя по засыпанной опавшей хвоей дороге, вышел на опушку леса, откуда открывался вид на обширное пространство старто-посадочных полей разрушенного космопорта.
* * *
В первый момент Шевцов не понял, почему андроид внезапно остановился как вкопанный, и только медленный поворот головы человекоподобной машины прояснил внезапно возникшую ситуацию. В поле зрения видеокамер попал небольшой космический корабль, который стоял посреди вогнутой стеклобетонной чаши одного из немногих уцелевших посадочных мест.
Это был старый войсковой транспорт класса «Элизабет-Сигма» — наиболее удачная в плане конструктивных решений модель грузоперевозчика, широко использовавшаяся как флотом Колоний, так и Земным Альянсом.
Андроид попытался определить принадлежность грузового корабля, но не преуспел, — все маркировки были тщательно удалены с его корпуса. Попытка связи с бортовым компьютером также окончилась неудачей. Электронные системы молчали, не отвечая на вызов.
С точки зрения андроида, на бескрайнем просторе стеклобетонной равнины творилось неладное. С борта неопознанного корабля высадились люди, которые разбрелись кто куда, подбирая наиболее ценные, с их точки зрения, фрагменты механизмов, вполне функциональное оружие, а также многочисленные электронные и механические компоненты, предназначенные для починки боевых машин в полевых условиях. Все это вырвал из глубин подземных консервационных складов бушевавший три месяца назад многоочаговый смерч, который разбросал содержимое подземных хранилищ по обширным площадям.
Люди бродили меж руин зданий космопорта, обходя стороной обугленные эндоостовы уничтоженных орбитальным ударом «Фалангеров», и андроид, наблюдая за их действиями, внезапно испытал сбой в работе собственных программ.
Он не знал, как следует вести себя в данной ситуации. Не являясь боевой машиной, он относился к людям нейтрально, но в его прямые обязанности входила починка других машин, которую невозможно будет осуществить при отсутствии компонентов, исчезающих в чреве совершившего несанкционированную посадку корабля.
Базы данных андроида не содержали расшифровку таких человеческих терминов, как «мародерство», поэтому кибернетический механизм не мог постичь истинного смысла происходящих событий. Он оказался в ситуации, не регламентированной ни одной инструкцией поведения, однако возникшее логическое противоречие требовало от него каких-то действий, и андроид, не найдя иного выхода, прямиком направился к группе людей, которые в этот момент заканчивали грузить очередную антигравитационную платформу…
— Серж, смотри, дройд!
Высокий, худой мужчина повернулся и посмотрел в указанном направлении. Его лицо наполовину скрывала дыхательная маска с антибактериологическим фильтром. В руках он держал универсальный монтажный ключ с набором манипуляторов разной формы.
— Ну, вижу… — Его голос глухо прозвучал из-под маски. — Не дрейфь, это всего лишь ремонтный механизм. Пригодится на борту… — бесстрашно усмехнулся он, передавая демонтажное устройство своему испуганному компаньону.
— Ну, ты смотри, аккуратнее… — тот отступил в сторону, заметив, что напарник достает из кобуры электромагнитный станнер — редкий вид спецвооружения, предназначенный для борьбы с кибернетическими механизмами. Слушай, Серж, не рискуй, а? — Он кивком указал на загруженную платформу, где лежало несколько импульсных винтовок. — Давай сделаем из него дуршлаг, а?..
— Не учи… — буркнул в ответ Серж. — Я же вижу — это ремонтный механизм. Пригодится на борту. Поковыряюсь в его позитронных мозгах, сменю пару чипов, и будет он работать как миленький, еще сапоги тебе станет облизывать.
Андроид остановился в трех шагах от людей.
— Сэр, — обратился он к высокому худому человеку. — Вы незаконно вторглись на территорию военной базы. Прошу подтвердить полномочия доступа.
— А что, если у меня их нет? — без страха, даже с долей иронии спросил Серж, нажимая сенсор активации станнера.
— Тогда я буду вынужден разгрузить ваш корабль. Эти компоненты являются имуществом военно-космических сил Земного Альянса.
— Твой Альянс капитулировал, дурная электронная башка. И это барахло теперь принадлежит мне, понял?
— Нет, сэр. Я не получал официальной информации о капитуляции Земного Альянса.
— А я для тебя не авторитет, да?
— Сожалею, сэр. Я вынужден настаивать. У вас есть пять минут, чтобы выгрузить захваченное имущество и стартовать с планеты.
— Упрямый болван… — Сержу надоел забавлявший его диалог, и он нажал на гашетку станнера.
Мощный импульс электромагнитного поля, способный пробить экранировку основных вычислительных блоков машины, поразил андроида, вызвав глобальный сбой обмена данными. Человекоподобный робот конвульсивно дернулся, словно по его сервоприводам пробежала судорога, и с глухим стуком повалился набок.
— Грузи его на платформу, — опуская станнер, распорядился Серж. — И передай по рации остальным группам, пусть возвращаются. Прилетим сюда еще раз, когда сбудем эту партию.
* * *
Он очнулся в кромешной тьме запечатанного грузового отсека.
Повреждение базы данных… Сбой руководящих программ…
Андроид не шевелился, тестируя программные модули.
Спустя сорок секунд блок логической обработки данных выдал результат самоанализа:
Тест опорно-двигательной системы — успешен.
Скорость счета и обмен данными — не нарушены.
Информационные базы данных восстановлены по резервной копии.
Алгоритм поведения — тест провален. Ошибка в оценке степени угрозы. Неадекватность программного обеспечения изменившимся условиям.
Рекомендуемое действие: расширение программных функций.
Статус: ОК.
Активация базовых программ второго уровня.
Статус: ОК.
Механическая рука уцепилась за край контейнера, за имитацией глаз тускло вспыхнули два огонька инфракрасной оптики.
Поиск: Дополнительные программные модули.
Процесс: Сканирование.
Они лежали в двух метрах от него, в плотно укупоренном пластиковом кофре, уже принайтовленном к полу для процедуры старта.
Целый контейнер, доверху наполненный программными модулями системы «Одиночка». Бесценные, с точки зрения машины, компоненты, которые были предназначены для ремонта поврежденных серв-механизмов класса «Фалангер».
Андроид без труда вскрыл пластиковый кофр.
Людям, совершившим несанкционированную посадку на Омикрон, не следовало заблуждаться относительно безобидности тех или иных образчиков робототехники. За три десятилетия войны машины изменились, равно как и люди. Они обрели двоякость функций, и резкое, критическое изменение окружающей обстановки вело к необратимой смене программных приоритетов.
Эта вторичная функция исконно мирных машин получила широкое внедрение на последнем отрезке Галактической войны, когда Альянс терпел ощутимые поражения, теряя свои позиции на множестве планет. В мирное время двухуровневая программная оболочка вряд ли могла быть оправдана с точки зрения здравого смысла, но война вообще не подчинена этому понятию. История человечества содержит массу примеров неоправданной жестокости, но в данном случае речь шла о рациональности использования техники. К концу войны глобальное противостояние двух половин расколотого человечества уже давно вступило в фазу, где решающей ударной силой стали машины, и на фоне удручающих поражений конструкторы Альянса цеплялись за любую соломинку.
Если уничтожено серв-соединение, то почему ремонтные машины должны доставаться врагу?
Кристалломодули «Одиночек» лежали в контейнере небрежной россыпью, по их поверхности в кромешной тьме тускло змеились красноватые блики от слабой тепловой подсветки, которую излучали видеосенсоры человекоподобной машины.
Механическая рука потянулась к контейнеру, в металлопластиковой черепной коробке дройда с сухим щелчком открылось адаптированное под модуль «Одиночки» гнездо.
В подавляющем большинстве случаев люди, причастные к созданию тех или иных видов вооружений, будь то ядерная бомба или специфическая компьютерная программа, никогда не испытывают на себе прямого воздействия собственного изобретения.
А жаль.
Есть грань, за которую не следует переступать, но мы отчего-то делаем эти роковые шаги, чтобы потом горько платить за необдуманную поступь технического прогресса…
Как сказал Шевцов: знать и понимать — не одно и то же. Специально сконструированная для войны серв-машина, с ее ужасающей боевой мощью, тем не менее понятна, предсказуема, а значит, уязвима. Но копирующий формы человеческого тела ремонтный механизм, внедряющий в свою структуру боевой модуль «Одиночки», — это уже шаг по ту сторону здравого смысла.
Тихо клацнули фиксаторы компьютерного разъема, и в грузовом отсеке вновь наступила гробовая тишина.
Андроид застыл без движения — в эти мгновения шла полная смена программного обеспечения на основных запоминающих устройствах.
Когда процесс завершился, андроид вновь повернул голову, сканируя содержимое грузового отсека.
Статус: Поиск оружия.
Критериям поиска вполне удовлетворила штурмовая импульсная винтовка с подствольным гранатометом, которая была обнаружена среди прочего собранного на поверхности Омикрона имущества.
Вооружившись, андроид подошел к запертым дверям отсека и снял защитный кожух со схемы электромагнитного замка.
Дверь с характерным шипением пневмопривода отъехала в сторону, освобождая проход.
Погрузочная аппарель «Элизабет-Сигмы» все еще находилась в развернутом положении. Корабль готовился к старту, но люди не спешили, спокойно упаковывая и загружая на борт богатую добычу.
Подъемник грузового шлюза как раз находился в верхнем положении, когда на него ступил человекоподобный механизм. В одной руке он держал штурмовую импульсную винтовку, а в другой — тяжелый контейнер, доверху заполненный кристалломодулями систем «Одиночка».
…Серж сгрузил с платформы очередной контейнер.
— Вадим, что вы там копаетесь наверху? Мне нужен подъемник, — произнес он в коммуникатор, укрепленный на плечевом ремне его экипировки.
Никто не ответил ему по связи, но грузовой лифт, дрогнув, начал спускаться.
Серж приподнял увесистый контейнер, повернулся и застыл.
На подъемнике стоял тот самый андроид, которого он полчаса назад свалил разрядом из электромагнитного станнера.
— Что за…
Он не успел закончить начатую фразу.
— Пять минут уже истекли, сэр, — прозвучал спокойный синтезированный голос машины, и одновременно сухо, отрывисто щелкнул выстрел. — Эта территория и имущество принадлежат земному Альянсу, — закончил свою мысль андроид, перешагивая через труп.
* * *
Космический корабль стартовал раньше, чем андроид с обновленным программным обеспечением сумел отыскать оружие, способное причинить ущерб транспорту мародеров.
Проводив неживым взглядом ослепительный рвущийся в небеса факел реактивных струй, он повернулся и зашагал в сторону леса.
Сенсоры андроида работали на полную мощность, но их эффективность была очень низка из-за сплошного бурелома, где вырванные с корнем и поваленные неистовым ветром стволы старых деревьев причудливо перемежались пробивающейся к свету молодой порослью.
Металл, который мутагенная форма земной сосны извлекала из богатой этим элементом вулканической породы, теперь стал досадной помехой. После разрушения локационной системы базы выращенные ради маскировки деревья мешали немногим уцелевшим кибермеханизмам, существенно понижая проникающую способность и порог чувствительности их систем раннего обнаружения.
В таких условиях на первый план выступали зрение и слух.
Андроид остановился.
Несколько часов назад, двигаясь в сторону космопорта, он находился в тех же условиях, что и сейчас, но, будучи исполнительным механизмом, он лишь констатировал факты, не истолковывая их.
Теперь все изменилось.
Интегрированный в схему человекоподобной машины кристалломодуль «Одиночки» заставил андроида включить иные критерии оценки ситуации, выстраивая полные логические цепочки от причины к следствию.
Он мыслил.
По человеческому определению, мыслить — значит существовать, осознавать факт собственного бытия. Данное утверждение, извлеченное из второстепенной базы данных, относящейся к невостребованным бытовым функциям, таким, например, как воспитание детей, не повлияло на поведение машины. Андроид еще не был готов к постижению сути абстрактных истин, заложенных в его память. Внедрение нового программного модуля предполагало, что отныне он стал боевой машиной с функциями независимого поведения, а значит, все сведения, которые содержала память ремонтно-бытового механизма, способного нянчить детей и чинить машины, теперь едва ли будут востребованы в прежних объемах.
Ему предстоял долгий, тернистый путь, прежде чем в блоках псевдоинтеллекта появится первый настоящий проблеск самосознания, однако, остановившись на лесной опушке, андроид сделал первый шаг в этом направлении, сменив схему сенсорного восприятия мира.
В этом действии был заключен огромный смысл: он отреагировал на изменение окружающей среды, приспособился к реальности, откорректировав схему восприятия мира.
Первый, ничтожный по своим масштабам шажок навстречу осмысленному существованию был сделан.
…Осмотревшись, андроид продолжил свой путь, не заметив, что из-за нагромождения поваленных бурей деревьев на него со страхом и любопытством смотрят глаза пятнадцатилетнего подростка.
Мальчик, наблюдавший за удалившимся в лес механизмом, не имел никакого отношения к космическому кораблю, спешно стартовавшему с Омикрона.
Он родился и вырос тут, но его память хранила лишь смутные обрывочные воспоминания о прошлом, которые не могли сформировать целостной картины того, что происходило с ним до рокового момента, когда он пришел в себя, дрожа от холода под проливным дождем.
Первые проблески сознания были связаны с ощущением холода, заунывным воем ураганного ветра и оглушительным треском ломающихся деревьев.
Единственное, что он отчетливо помнил, — это собственное имя.
Мальчика звали Дункан, и в его пробуждении, как и в активации андроида, был повинен рукотворный ураган, уничтоживший глубинные коммуникации скрытой базы военно-космических сил Земного Альянса.
Им обоим предстояла многотрудная борьба, в которой человек и машина, являясь антиподами, преследовали одну и ту же цель — выжить.
* * *
Память машин содержала огромное количество информации, и только помощь Клименс, которая отсеивала либо суммировала данные, снятые с двух кристалломодулей, позволила Шевцову восстановить последовательность событий.
— Может, поешь? — спросил Генри, осторожно коснувшись плеча Семена.
Клименс, сделай паузу.
Он открыл глаза.
Разум не смог вернуться в реальность мгновенно, перед мысленным взором еще туманились, медленно исчезая, пейзажи далекой, неведомой планеты с древнегреческим буквенным названием — Омикрон.
— Что?.. — переспросил Шевцов, усилием воли отторгая призраки чужих воспоминаний.
— Я тут нашел в машине неприкосновенный запас, — пояснил Нолан. Военная упаковка, сухие саморазогревающиеся пайки.
— Да… Надо поесть, — согласился Семен, заметив, как удлинились тени от построек. День уже клонился к закату, а ему казалось, что прошло не более получаса с того момента, как он вошел в контакт с информационными базами данных…
— Ну, что ты думаешь по этому поводу? — спросил Генри, сервируя импровизированный стол. — Я следил за видеоинформацией на мониторе бортового компьютера машины, но все это — непонятное для меня кино, — сознался он.
Семен кивнул, соглашаясь, что видеоряд в данном случае похож на немое отражение событий, лишенное мотиваций, но мог ли он передать в двух словах те ощущения, что пережил, пропуская через призму личного восприятия память машины?
— Что молчишь? — насупился Генри.
— Думаю, — лаконично ответил Шевцов, пережевывая кусок концентрата.
— Ладно, я не напрягаю тебя… Но знаешь, все выглядит просто жутко… Особенно когда не понимаешь смысла. У этого андроида что, раздвоение личности? — внезапно спросил Нолан, заставив Семена на миг забыть о еде.
— Ты о чем?
— О последних кадрах. Ты разве не заметил резкую смену ракурса? Все время съемка велась камерами андроида, а потом вдруг я увидел его со стороны, так, будто смотрел в щель между наваленными друг на друга бревнами.
Семен с трудом проглотил кусок концентрата и кивнул.
— Я ощутил нечто подобное, — признался он, вспоминая о последних минутах контакта. — Мне действительно на миг показалось, что я соприкоснулся с иной личностью.
— Так кто это был? Еще одна машина?
— Нет… Думаю, что это был человек. — Шевцов сокрушенно покачал головой. Он не мог объяснить, каким образом в базы данных андроидов попали реальные воспоминания Кейтлин и Дункана, — Клименс пунктуально придерживалась хронологии, и Шевцову оставалось одно: медленно пропускать через собственный разум судьбы людей и машин, которые в определенный момент должны были слиться в этот противоестественный замысловатый клубок…
— Я должен просмотреть всю базу данных, — нарушив молчание, произнес он. — Только тогда станет ясна истинная суть событий.
— А что делать мне?
— Если не возражаешь, — продолжай следить за видеорядом.
— А заодно и за временем, — дополнил его мысль Генри. — Спать в ближайшее время мы не будем, это я уже понял, но перерывы не помешают, верно?
— Да. Но не выдергивай меня слишком часто, — попросил Шевцов.
— А у тебя крыша не съедет? — осторожно поинтересовался Нолан.
— Нет. Я привык общаться с Клименс. Это хорошая практика, — успокоил его Семен.
— Ладно. Давай договоримся так, — через каждые четыре часа делаем перерыв. Я пока что не буду доставать тебя вопросами, но обещай, что расскажешь мне все начистоту, когда закончишь…
— Естественно, расскажу… — Шевцов взял пластиковый стаканчик с дурно пахнущим эрзац-кофе, который Нолан приготовил на его глазах, и потянулся за сигаретами.
— Слушай, Сэм, мне непонятно, почему андроид забрал с борта корабля только контейнер с кристалломодулями? — спросил Генри, пользуясь тем, что Семен позволил себе еще минуту отдыха.
— Рациональность, — прикуривая, пояснил Шевцов. — С точки зрения его программ модули «Одиночек» являются наиболее ценными из украденных компонентов. Их следовало вернуть в первую очередь.
Генри нахмурился.
Многое оставалось для него абсолютно неясным.
Вот живешь, ни о чем не подозреваешь, и вдруг на тебе… — подумал он, вспоминая ночные события. Если разбираться беспристрастно, то жизнь Генри, несмотря на войну и последующие мытарства в поисках работы, была скупа на события шокового характера, — служба на крейсере Свободных Колоний для младшего техника являлась трудной, но неопасной, а к свалке космических кораблей он относился как к скоплению металлического лома, не более…
— Послушай, я обещал не доставать тебя расспросами, — вновь обратился он к Шевцову, — но пока ты куришь… — Генри на секунду замялся, а затем спросил: — Ты можешь толково объяснить, что все-таки представляют собой эти модули? Я уже понял, что все завязано на них, но до меня не доходит, зачем их создали? — Нолан покосился на две небольшие, внешне безобидные микросхемы, поверхность которых сплошь усеивали кристаллы носителей информации.
— Ты же воевал и был техником, — напомнил ему Семен.
— Это ничего не значит, — не глядя на Шевцова, ответил Генри. Он не любил признаваться в своей некомпетентности, но сейчас был не тот случай, чтобы комплексовать. — Я хорошо разбираюсь в бортовых компьютерах, но с техникой Альянса сталкивался только в бою либо на свалке, — признался он. Ну, еще слышал массу страшных историй об этих псевдоинтеллектах. Ты пойми, я всего лишь хочу узнать, зачем вообще создали искусственный разум?
Шевцов глубоко задумался.
Сколько раз, ворочаясь на жесткой койке в каземате Форта Стеллар, он задавал самому себе тот же вопрос, но даже Клименс, которая всегда находилась рядом, могла дать ему лишь половинчатую информацию.
Саморазвитие…
Для человека это означает процесс познания окружающего мира и самого себя. Данная функция живого разума является врожденной, так как выработана она миллионолетним процессом эволюции.
А что происходит в блоках компьютера, которому для познания мира дана лишь логика?
Человеком, в большинстве ситуаций, руководят чувства и лишь в редких случаях — голый, лишенный эмоций разум. Люди всегда стремятся к цели, неважно, плоха она или хороша, эгоистична или обозначает общественное благо…
Всех перечисленных мотивов лишен искусственный интеллект.
Тогда действительно возникает закономерный вопрос: зачем его создали?
Теперь, спустя годы, Семен мог ответить Нолану. Истина была собрана им по крохам, в период заключения в Форте Стеллар, где рядом с Шевцовым работали бывшие офицеры Альянса. Большинство из них не понаслышке сталкивались с «Одиночками», и Шевцов, проявляя осторожный интерес к данной теме, исподволь смог воссоздать целостную картину возникновения программ независимого поведения машин.
Однако после многолетнего общения с Клименс, развитие которой позволило ему взглянуть на известные сведения с иной точки зрения, он сделал собственный вывод, в корне не совпадающий с расхожим, утвердившимся за годы войны мнением.
Вот только поймет ли его Генри?
Шевцов посмотрел на своего невольного спутника и произнес, отвечая на заданный минутой ранее вопрос:
— Никто не ставил перед собой цель создать искусственный разум.
Нолан, напряженно ожидавший ответа, криво и недоверчиво усмехнулся:
— Но ты же не станешь отрицать, что этот разум существует?! язвительно произнес Генри, вспомнив свое общение с двумя машинами, когда он воспринимал их как вполне адекватных людей.
— Да, он существует, — ответил Семен. — Но, конструируя «Одиночку», никто не стремился к созданию искусственного разума. Все мотивировалось гораздо проще. — Семен погасил сигарету, вкус которой не перебил, а только усилил неприятную оскомину от полуфабрикатов сухого пайка. — Шла война, в которой принимала участие сложная, дорогостоящая техника, — продолжил он начатую мысль. — Не забывай, что прототип шагающих серв-машин создан отнюдь не на Земле, а в Колониях.
— Я знаю. Конструкторы Альянса копировали аграрных роботов Дабога. Нолан внезапно поморщился. — Сэм, я не вижу тут связи. Нашей техникой всегда управляли люди! Так было от начала войны и до ее завершения.
— Вот в этом и кроются истоки возникновения «Одиночек», — выслушав его возражения, ответил Семен. — Дело в том, что система управления аграрными роботами отшлифовывалась на протяжении сотен лет, пока цивилизация Дабога осваивала свою негостеприимную планету, — пояснил он. — Колонисты не располагали прогрессивными компьютерными системами, но, в противовес дефициту электроники, им удалось создать эффективную систему обратной связи. То есть они смогли установить полный нейросенсорный контакт между человеком и машиной, когда любой привод механизма ощущался пилотом как часть собственного тела.
— Это я знаю, — соглашаясь, кивнул Генри.
— Тогда ты должен отчетливо понимать, что за четыреста лет изоляции техническая мысль колонистов радикально изменилась — они оказались на чуждых планетах, без поддержки извне, и им пришлось приспосабливать свои машины к неординарным условиям выживания, в то время как население Земли продолжало развивать традиционное направление в области робототехники. В результате образовалась технологическая пропасть между ветвями цивилизации, и, когда началась война, земное командование было поставлено перед удручающим фактом: при полном господстве в космосе техника Земли проигрывала в наземном противостоянии. Шагающие исполины Дабога, сконструированные для борьбы со звероящерами и осуществления горно-проходческих работ, на поверку оказались идеальной боевой единицей.
— Слушай, Сэм, зачем ты излагаешь мне историю? — насупившись, спросил Нолан. — Я ведь задал совсем иной вопрос.
— А я и веду к ответу на него, — ответил Шевцов. — Земной Альянс рассчитывал провести несколько молниеносных акций, овладев ключевыми колониями, но вместо блицкрига военно-космические силы Земли потерпели полное поражение на Дабоге, где несколько шагающих машин в буквальном смысле стерли силы вторжения, заставив остатки десантно-штурмовых подразделений позорно бежать в район дислокации своих базовых кораблей. Теперь представь, какой шок испытало командование Альянса, осознав, что вся наступательная наземная техника никуда не годится в сравнении с несколькими шагающими исполинами. — Шевцов отпил глоток остывшего кофе и продолжил:
— После поражения перед конструкторами Альянса была поставлена задача: в кратчайшие сроки создать машину, не уступающую упомянутым образцам колониальной техники. На мой взгляд, это являлось сверхзадачей. В распоряжение проектировщиков не было передано ни одного прототипа, только видеозаписи и данные инфракрасного сканирования, которые не могли прояснить всю внутреннюю структуру серв-машин Дабога. Исходные материалы позволили успешно скопировать форму и принцип действия кинематики, но не специфическое внутреннее содержание, ты понимаешь меня?
— Понимаю… — кивнул Генри. — Разработчикам «Хоплитов» и «Фалангеров» пришлось наполнять свои детища стандартной электронной начинкой, так?
— Верно. В колониях все управление механизмами изначально ориентировано на человека, а Земля традиционно делала ставку на автоматические комплексы. Но, как выяснилось, бортовые компьютеры баснословно дорогих серв-машин в бою не выдерживали конкуренции с людьми. Вычислительное устройство при всей своей точности и быстродействии остается рабом логики, пленником наикратчайших расстояний, что делает его предсказуемым и уязвимым.
— Это и привело к созданию «Одиночки»? — сообразил Нолан, потянувшись за сигаретами.
— Да, — подтвердил его мысль Шевцов.
Вокруг уже начали сгущаться сумерки, на небе робко заморгала первая звезда, резче обозначились индикаторы питания, тлеющие на собранном из подручных материалов компьютерном комплексе, но Семен не хотел прерывать внезапно завязавшийся разговор. Он впервые озвучивал копившиеся годами мысли и чувствовал, что это пойдет на пользу им обоим. По крайней мере Нолан показался ему благодарным собеседником, а раз судьба свела их вместе, то логичнее поделиться своими соображениями, достичь взаимопонимания, чем просто предоставить Генри возможность смотреть на экран, толкуя увиденное в свете слухов и кривотолков…
— А в чем разница между стандартным бортовым компьютером и этими кристалломодулями? — Генри первым нарушил возникшую паузу, выразительно кивнув в сторону изъятых у андроидов схем.
— В дополнительной функции саморазвития, — ответил Шевцов. — Когда стало ясно, что обычного автопилота недостаточно для ведения эффективных боевых действий, в электронную структуру серв-машин внедрили компактные блоки псевдоинтеллекта, где должны были накапливаться и получать развитие различные тактические приемы, — пояснил он. — Но главная новация заключена не в этом. В рубках серв-машин, воевавших на стороне Альянса, впервые появились пилоты, и кристалломодуль «Одиночки», соединенный с живым разумом, перенимал навыки человека, он обучался, усваивая человеческую непредсказуемость, которая вкупе с быстродействием машины и породила в конечном итоге все вариации программных пакетов независимого поведения.
— А если пилот погибал?.. — В голосе Генри прозвучала оторопь от проскользнувшей догадки.
— Верный вопрос, — невесело вздохнул Шевцов. — После смерти пилота машина продолжала действовать с прежней неординарностью, так, словно в рубке управления по-прежнему сидел человек…
Нолан долго хмурился, переваривая услышанное, а потом произнес:
— Я слышал нечто подобное… Но для меня всегда оставалось загадкой, почему серв-машины Альянса классифицировали двояким способом — не только по тоннажу и конструкции шасси, но еще и по именам… Это значит, что электронные копии погибших пилотов тиражировались?
— Да, — подтвердил Шевцов. — Подобная практика показала свою успешность, и на базе первых рабочих образцов появились их размноженные копии. Этика оказалась поставленной с ног на уши, и то, что в иное время было бы признано крайней формой цинизма, внезапно обрело окраску исключительной чести. Искусство пилота, переданное машине, копировалось на сотни чистых кристалломодулей, и это позволило сформировать боеспособные серв-соединения, полностью автоматизированные, но в то же время наделенные индивидуальностью, непредсказуемостью тактических решений. Отсюда по совокупности линий поведения, которой придерживалась та или иная машина, и возникла вторичная классификация, такая, например, как «Фалангер Сейча» или «Хоплит Донецкого». Именно они печальна прославились в разгар войны своей непобедимой жестокостью… — Семен немного помолчал, а потом добавил:
— На мой взгляд, посмертное копирование пилотов — это не память, не честь и даже не цинизм, а нечто более чудовищное и извращенное… Не будь на вооружении Альянса подобных серв-соединений, война окончилась бы на десять лет раньше…
— А как же твоя Клименс? — внезапно вспомнив про третий кристалломодуль, обеспокоился Нолан. — Она…
— Она развивалась вместе со мной, — отклонил его беспокойство Шевцов. Мы связаны намного теснее, чем это может показаться со стороны.
— Ты хочешь сказать, что все зависит от человека, в контакте с которым протекает процесс саморазвития «Одиночки»?
— В идеале — да. Думаешь, почему шла эта извращенная пропаганда, когда пилотов Альянса заставляли соревноваться между собой, чтобы заслужить честь тиражирования своих навыков?
— Не знаю… Возможно, конструкторы «Одиночек» стремились получить как можно больше разнообразного материала для создания уникальных боевых программ?
— Это так, но разнообразие стилей ведения боя, равно как и искусство вождения серв-машины, все же ограничено, оно имеет свои рамки, а если учесть, что к середине войны количество пилотов со стороны Альянса достигало десятков тысяч человек, то возникает иной вопрос, — почему, при наличии столь разнообразного материала, промышленным способом тиражировалось менее сотни матриц?
Генри нахмурился.
— Может, объяснишь? — спросил он, не придя к однозначному решению предложенной задачи.
Шевцов кивнул:
— Здесь сыграл свою роль способ нейросенсорного контакта между человеком и исполнительными системами Серв-машины колонистов управлялись посредством множественных локальных зон контакта с нервной системой человека. В комплексе это похоже на усовершенствованный виртуальный костюм, где отдельными приводами машины управляют импульсы обратной связи, исходящие от нервных окончаний разных частей человеческого тела. Мозг при таком контакте исполняет привычную координирующую роль, то есть процесс мышления остается прерогативой человека. При такой схеме действительно необходимо искусство пилота — важно ощутить машину как продолжение самого себя…
Генри кивнул. Ему не раз приходилось сидеть в сенсорном кресле во время тестирования и отладки различных систем управления.
— Я понимаю, о чем ты говоришь, Сэм.
— А теперь взгляни на ту же проблему управления с позиции, традиционной для земных технологий. Каждый гражданин Альянса еще в роддоме получает имплант, соединенный с корой головного мозга. Зачем в таком случае лишние зоны контакта, если к моменту конструирования серв-машин уже существовали системы, напрямую передающие команды человеческого разума к исполнительным механизмам?
— Выходит, серв-машина Альянса так и осталась роботизированным комплексом, в схеме которого человек — лишь временное дополнительное устройство? — обдумав слова Шевцова, предположил Генри.
— Примерно так… Но главный порок заключен в самой схеме контакта, уточнил свою мысль Шевцов. — При прямом соединении человеческого мозга с кибернетической системой разум человека открыт для сканирования со стороны машины, между пилотом и кибернетическим комплексом возникает глубокая двусторонняя связь, которую принято обозначать термином «нейросенсорный контакт». Однако редкий человек умеет контролировать свои мысли и эмоции, ограничивая их только проблемами конкретного боестолкновения, а значит, машина автоматически воспринимает все, о чем думает пилот. Зная это, несложно понять смысл приведенных мной цифр. Они свидетельствуют, что подавляющее большинство офицеров Альянса внутренне противились жестокой, затянувшейся войне. Они, естественно, не высказывали этого вслух, справедливо опасаясь репрессий, но их разум был открыт для кристалломодулей управляемых машин, и те, в свою очередь, кроме боевых навыков, получали «дурную наследственность» в виде невысказанных, потаенных мыслей своих пилотов. Такие матрицы уже не годились для тиражирования и формирования на их основе автономных подразделений. Отсюда и «честь» — право на тиражирование своих навыков получили откровенные отморозки — люди, которых поломала война, чья психика не отличалась от общей направленности политики Альянса, осуществлявшего геноцид колоний…
— Значит, постулат о человекофобии «Одиночек» — это заблуждение?!..
— Машины не умеют ненавидеть, — повторил Шевцов уже высказанную однажды мысль. — Ты должен запомнить это, Генри.
— Тогда почему ты так нервничаешь, Сэм? Я же вижу, как ты смотришь на модули андроидов.
— Как я на них смотрю?
— Как будто они прокаженные, — ответил Нолан. — Но ты ведь сам только что обосновал связь между саморазвитием машины и конкретными личностями. Зачем в таком случае копаться в электронных мозгах, если и так ясно: в контакте с ними были дурные люди, вот и весь секрет…
Шевцов нахмурился, а потом покачал головой:
— Нет, Генри. Ты видел, как этот андроид получил дополнительный модуль. Боюсь, что существует еще третья категория «Одиночек», и мы с тобой столкнулись именно с ними.
— Не понял? Поясни?
Семен ответил не сразу. Он долго смотрел на сияющие в сгустившихся сумерках индикаторы питания, прежде чем ответил:
— Кристалломодули, которые андроид вынес с борта «Элизабет-Сигмы», были чисты, я уверен в этом.
Нолан непроизвольно подался вперед, положив руки на импровизированный стол.
— Что ты хочешь этим сказать? На них не были инсталлированы виртуальные копии пилотов Альянса?
— Судя по всему — именно так. Андроиду попались «чистые» модули, из неприкосновенного запаса. Тот «клинический» случай, когда блок псевдоинтеллекта чист, и его развитие пойдет нетрадиционным путем, в зависимости от воздействия окружающей среды.
Нолан покосился на модули и напомнил:
— Сэм, но ты ведь сам сказал, что память андроидов включает в себя сознание двух человек…
— Это уже вторично, Генри. Сначала машины развивались самостоятельно.
— Ты утверждаешь так, будто…
— Я знаю, кем была Кейтлин, — перебил его Шевцов. — Тебе сложно это понять, но просто поверь мне на слово: сознание девушки из состава «последнего резерва» видоизменило бы машину. Я не могу поручиться за Дункана, но Кейтлин росла вместе со мной, в единой информационной среде виртуальной вселенной. Нас растили не для войны, Генри.
— Мне кажется, ты противоречишь сам себе. Или я что-то недопонимаю…
— Здесь нет противоречия. Есть вопрос первичности. На мой взгляд, сначала произошло саморазвитие искусственного интеллекта, а уже потом на его носители были скопированы личности Кейтлин и Дункана. При такой схеме электронный слепок человеческого разума уже не влияет на сущность машины.
— Тогда ответь: зачем двум андроидам понадобилось вбирать в себя личности Дункана и Кейтлин?
— Вот это я и пытаюсь выяснить. — Шевцов почувствовал, что их разговор уже исчерпал изначально затронутую тему, а вторгаться в область догадок он не хотел. — Спасибо за ужин, Генри. Пора приниматься за дело. — Он встал, подошел к собранной из различных компонентов аппаратуре и сел в старое офисное кресло. Взяв в руки шунт нейросенсорного контакта, Семен обернулся к Нолану и напомнил:
— Следи за монитором. Если почувствуешь, что творится что-то неладное, выходящее из ряда вон, просто выдергивай меня оттуда.
Генри кивнул, занимая свой наблюдательный пост.
Спать ему давно расхотелось, а душу, после обстоятельных пояснений Шевцова, терзали дурные предчувствия. Не могло все это закончиться чем-то нормальным, приемлемым с точки зрения психологии человека.
* * *
Шевцов заблуждался, считая, что память машины включает в себя сознание двух человек.
Их оказалось много больше, но разгадка появления множества информационных матриц пришла не сразу. Долгое время он воспринимал данные, объединенные хронологией событий, не понимая, откуда влился в память андроида тот или иной ручеек сознания…
Прежде чем узнать истину, ему пришлось ответить на немалое количество вопросов, соприкоснуться с такими понятиями и предпосылками, которые отторгала рациональная логика машины, пока они не разрушили ее, будто вирус, заразивший систему вместе с новым программным обеспечением.
Но это произошло позже — поначалу все складывалось логично, без глобальных сбоев.
Заблуждаясь в одном, Шевцов оказался прав в своем провидении ситуации: чистый кристалломодуль не превратил человекоподобную машину в кровожадного монстра, единственной целью существования которого являлось бы убийство и разрушение… Наоборот, взаимодействие блока саморазвития с базовыми программами ремонтного механизма породило иную, созидательную логическую цепочку, — андроид вернулся на базу, чтобы устранить множественные неполадки и разрушения, причиненные подземному комплексу ударом разбушевавшихся воздушных масс.
Первостепенной целью, которую определил для себя андроид, было восстановление центрального процессорного узла и средств связи, необходимых для поиска и управления уцелевшими устройствами периферии.
Человек, столкнувшись с тотальными разрушениями, причиненными базе Омикрона атакой «Неустрашимого», скорее всего, посчитал бы подобную задачу невыполнимой, но для машины не существовало субъективных понятий. У андроида была цель, имелись средства к ее осуществлению, а значит, восстановление разрушенной инфраструктуры являлось лишь вопросом времени.
Исследуя зону предстоящих работ, он обнаружил три десятка различных механизмов, которые пережили удар торнадо и, подобно ему, вернулись к месту своей прежней дислокации.
Оценивая этот факт, вновь заработал блок саморазвития, — оказывается, наделенный дополнительными возможностями андроид автоматически получал командный приоритет, позволяющий ему брать под свой контроль исполнительные механизмы всех уровней и модификаций.
Машинный мир подчинен строгим, незыблемым законам, и, обменявшись данными с обнаруженными кибер-механизмами, андроид распределил их по направлениям деятельности, — одних он направил на сбор комплектующих запасных частей, которые удар стихии вырвал из консервационных складов и разметал по огромным территориям, другие, по его распоряжению, приступили к разборке завалов, преграждавших путь к центральному компьютерному комплексу, третьи спустились в недра подземелий, чтобы восстановить нарушенные линии энергопитания, переподключив их к автономному реактору сектора биологических лабораторий.
В четком, осмысленном плане восстановительных работ присутствовал один фактор непредсказуемости — им являлся человеческий корабль, стартовавший с планеты, но на первом этапе своего развития андроид не придал ему должного значения.
Не имея никакого опыта в области человеческой психологии, он счел появление людей на Омикроне случайностью, тем более что теория вероятности вполне допускала подобное совпадение.
Это было явным заблуждением со стороны едва народившегося кибернетического разума.
