Глава 12
Пояс астероидов в системе голубой звезды. На границе чистого космоса и газопылевых облаков.
Система шлюзов была проста и незамысловата. Округлую дыру в теле астероида по периметру покрывал метровый слой пенорезины, в которую входил нос корабля, чей диаметр точно соответствовал отверстию в скале. Вакуум створа (если этим современным термином можно было окрестить ржавые ворота, запиравшие дыру в момент шлюзования, пока нос корабля не вошел в контакт с уплотнителем) был в данный момент раздвинут.
Носовая часть космического корабля, которую обрамлял уплотнитель, откровенно поразила Антона тем, что ее украшала вычурная человеческая фигура.
Все это выглядело как-то… нелепо.
— Сюда! — Седовласый старик нырнул под носовой барельеф. Там оказался сегментированный люк, снабженный сенсорной пластиной автоматики доступа.
Приложив ладонь к сканирующему устройству, старик обернулся.
— Только бы они не успели убить энтрифагов, — с тревогой и дрожью в голосе произнес он.
Сканер несколько раз щелкнул каким-то внутренним устройством, слишком медленно, по мнению Антона, распознавая хозяина, и люк, наконец, начал открываться, раскалываясь на шесть остроугольных сегментов.
— Давайте быстрее за мной, мы успеем отплыть от астероида, прежде чем они поймут, что мы бежали!
Никто не протестовал. Три человека, логрианин и инсект друг за другом протиснулись в люк, и он начал послушно закрываться за спиной последнего.
* * *
Внутри корабль производил не менее странное впечатление, чем снаружи. Судя по тесноте отсеков и коридоров, он был совсем небольшим, да и носовая часть, которая имела всего три метра в диаметре, наводила на ту же самую мысль, но, когда они поднялись по вертикальной лестнице, помогая вскарабкаться по ней неприспособленному к таким гимнастическим упражнениям логрианину, Полынин попросту остолбенел.
Рубка корабля (а полусферическое помещение, куда они попали, просто не могло являться ничем иным) оказалась полностью прозрачной, словно материал, из которого она была изготовлена, являлся особым сортом полимерного стекла, способного выдерживать вакуум, космический холод и удары микрометеорных частиц.
Более всего это походило на кабину поврежденного космического истребителя, когда все изувеченные бронеплиты уже сброшены и пилота отделяет от космоса лишь материал прозрачного блистера.
Однако рассуждать было некогда. Седовласый старик рухнул в кресло за пультом управления, двуглавый логрианин тут же угнездился рядом, воткнув свои ноги-щупальца в специальные отверстия в полу.
«Они, оказывается, из одной команды!..» — мысленно поразился Антон.
— Хвала богам, энтрифаги целы! — Старик обернулся к своему товарищу: — Генри, покажи нашим друзьям их места. Мы должны успеть войти в ближайшее газопылевое облако, прежде чем нас успеют подбить!
— Пошли за мной! — Третий член экипажа, который выглядел лет на сорок и тоже носил бороду, только темную и аккуратно подстриженную, увлек Антона и Хорна в коридор, уводящий к хвостовой части корабля.
Там находилась тамбурная развязка. Один люк вел вниз, два вверх и еще четыре были расположены в стенах, закрывая проходы в какие-то помещения единственной палубы корабля.
— У нас три блистерных купола, — ничего толком не поясняя, сообщил Генри. — Я займу нижний, он самый опасный, а вы полезайте в верхние!
Антону и Хорну ничего не оставалось, как подчиниться. Ситуация не располагала к пространным диалогам.
…
Протиснувшись в люк, Полынин оказался в прозрачной полусфере, выступающей за пределы обшивки корабля.
На полу этого своеобразного пузыря в специальных дугах было закреплено кресло, перед которым располагалась угрожающего вида турель, собранная из двух полуавтоматических орудий. Их стволы выходили наружу сквозь специальный уплотнитель; вся конструкция вместе с полом отсека могла вращаться по кругу, стволы, судя по заполненной уплотнителем прорези, имели еще и вертикальную свободу движения, — все выглядело необычно, но функционально. Единственное, что сразу не понравилось Антону — это тонкий прозрачный материал стрелкового купола. Он выглядел слишком уж непрочным, чтобы чувствовать себя под ним в безопасности, особенно без скафандра…
Сев в кресло, он пристегнулся и огляделся вокруг.
Его позиция располагалась выше рубки управления, и Антону было прекрасно видно, что нос корабля уже вышел из шлюзового уплотнения в теле астероида — там вихрилась муть улетучивающейся в космос атмосферы, сбоку, со стороны открытого космоса, к ним приближались обозначенные тремя яркими точками какие-то малые корабли, возможно, космические истребители, патрулировавшие систему, но в первый момент все внимание Полынина сконцентрировалось не на них — корабль, на борту которого они пытались осуществить побег, оказался маленькой копией исполина, пришвартованного к стене пещеры на далеком отсюда астероиде!..
В первый момент этого откровения Антон с трудом поверил своим глазам… но сходство было слишком очевидным, чтобы не признать его. По бортам корабля располагались точно такие каркасы, над предназначением которых пыталась размышлять РИГМА, но только в данном случае конструкция была полной!
«Энтрифаги!» — Антон мгновенно вспомнил слово, сорвавшееся с уст старика в рубке управления. Оно еще тогда показалось ему знакомым на слух, но прочно позабытым… потому что мало кому из смертных доводилось воочию созерцать этих древних, почти мифических существ.
«Сколько же еще потрясений таит в себе эта загадочная туманность?» — подумал он, забыв на миг про грозящую им смертельную опасность.
Внутреннее пространство ажурных каркасов, расположенных по бортам корабля, заполняло нечто, чуть более черное, чем мрак, усыпанное к тому же мельчайшими блестками искр, которые пробегали по поверхности черноты, словно волны статического электричества…
Это действительно были энтрифаги — одна из древнейших пространственных форм жизни — полотнища мрака, строящие свои тела из особого химического соединения молекул углерода: гибкие, как настоящая ткань, прочные, как сталь, тонкие, как китайский шелк древней Земли… Они жили подле звезд, питаясь их лучистой энергией, и были современниками образования Рукава Пустоты…
«Как эти люди смогли приручить их?!..» Мысли Антона прервал вой множества ревунов, одновременно зазвучавших в разных отсеках корабля.
Он оглянулся.
Со стороны открытого космического пространства к астероиду приближались три космических истребителя, внешние контуры которых, подсвеченные выхлопами реактивных струй, живо напоминали фильмы о Первой Галактической войне.
Еще немного, и их пилоты увидят отшвартовавшийся корабль…
Дьявол… Пораженный видом энтрифагов Антон на какое-то время забыл, зачем залез в прозрачный купол. Истребители приближались, а он толком даже не разобрался, как эти орудия управляются!..
Поставив ноги на педали, он осторожно надавил одну из них, и блистерный купол послушно начал поворачиваться вправо вокруг оси.
Понятно…
Гашетки орудий отдавали немым холодом металла. Старо, но надежно. Четыре пальца охватывают спусковую скобу, под большим — кнопка контактного типа…
Ага, та, что над левой гашеткой, опускает стволы, а правая поднимает…
Он быстро осмотрел панель управления. Наклонный квадрат пластика, сиротливый электронный счетчик с пятизначной цифрой, рядом рдеет какой-то индикатор, подле него обыкновенный рычаг… Дернуть?
Рычаг лязгнул, автоматически отпружинив в исходное положение. Все, что ли? Алый индикатор погас, зажегся зеленый…
Сейчас проверим…
Антон огляделся.
Их корабль уже полностью отстыковался от астероида и теперь разворачивался в пространстве, ориентируя свой нос в сторону ближайшего выброса газопылевых облаков, до которого, по мысленной оценке Антона, было тысячи четыре километров, не меньше…
По черной как смоль поверхности энтрифагов струились пологие волны искр, и, взглянув на смещение близкой астероидной массы, он с облегчением понял, что корабль действительно набирает скорость, уже двигаясь в избранном направлении.
В следующий миг Антон ощутил, как ритмично задрожал пол под ногами. Снизу, из-под днища корабля потянулась зримая цепочка стремительно удаляющихся росчерков — это заработал нижний блистер, выплевывая снаряды в ближайший, состыкованный с астероидом космический корабль, которым оказался стандартный гражданский транспорт класса «Элизабет-Сигма». Антон на миг отчаянно пожалел, что поддался уверенности старика, — на «Сигме» имелся родной сердцу гиперпривод… «Хотя не факт, что заряженный…» — мысленно одернул он себя, наблюдая, как снаряды выбивают внушительные куски обшивки транспорта, которые разлетаются в пространстве темными осколками…
Дальше грянул беззвучный взрыв декомпрессии. В борту транспорта сразу же образовалась огромная дыра, через которую в космос выметнуло облако кристаллизующегося газа и массу грузовых контейнеров.
«Ну, теперь отсюда вряд ли кто стартует в погоню…» — мысленно похвалил Антон сообразительность бородатого стрелка и, посмотрев по сторонам, понял, что пора самому браться за дело — звено космических истребителей уже приблизилось на угрожающую дистанцию: сломав построение, они нацеливались на огневые точки пытающегося скрыться корабля.
* * *
Вопреки предчувствию, орудия оказались шумными и неточными. Глядя, как разлетаются куски брони «Элизабет-Сигмы», Антон не учел, что стрелок в нижнем блистере — человек опытный.
Прицел орудия походил на фрагмент паутины с непонятными засечками, вероятно означающими углы упреждения при стрельбе по движущимся целям. Знать бы еще их значения и скорость атакующих истребителей…
В некоторые моменты воевать без элементарных электронных систем становилось попросту тоскливо.
Резко повернув блистер вправо, Антон нажал кнопку, и стволы с ноющим звуком пришли в движение. Слишком медленно… слишком неуклюже…
Яркая точка росла на глазах, и он не выдержал — нажал гашетку.
Блистер наполнился лязгом и грохотом — орудия работали на низкой скорострельности, с отчетливыми интервалами, сбрасывая горячие гильзы в конический бункер.
Теперь ему стало понятно, почему снаряды имели трассирующий маркер: очередь благодаря им была зримой — он видел, куда ушли использованные впустую боеприпасы, и попытался скорректировать огонь, но поздно, — истребитель, плюясь беззвучными выхлопами вакуумных орудий, уже пронесся над самым кораблем…
Антон нажал на педаль, купол на секунду превратился в карусель — хорошо, что в последний миг он догадался сделать реверс противоположным приводом, иначе полный оборот вокруг оси с нулевым результатом был бы обеспечен…
В момент резкой остановки голова его дернулась вбок, но истребитель, только что пронесшийся над кораблем, оказался в прицеле, его корма сияла точно в перекрестье, словно огненный цветок.
Антон сжал обе гашетки. Казалось, в этот миг душа Полынина летит вслед за снарядами: все его существо слилось с адским грохотом ритмично работающих механизмов, глухим перестуком улетающих в бункер гильз… Это длилось не более двадцати секунд, а затем его оглушила внезапно наступившая тишина.
На куцей панели вновь горел злобный красный сигнал, но огненный факел реактивных двигателей истребителя погас — вместо него, заполняя всю паутину прицела, в космосе разлетались раскаленные, потерявшие форму осколки!
Попал!..
Его рука машинально рванула рычаг перезарядки, а взгляд уже метнулся по сторонам в поиске других целей, но вместо двух космических истребителей, которые, вероятно, ушли под днище, в мертвую для него зону, Антон увидел результат их атаки: прозрачная рубка управления, расположенная чуть ниже его купола, была окутана вихрящимися выхлопами декомпрессии…
Дьявол…
Тут не было ни интеркома, ни какого-то иного вида внутренней связи, и в эти секунды Антон испытал отчаяние — рубка корабля была прошита очередями вакуумных орудий, а он лишен какой-либо возможности узнать, жив ли управлявший кораблем старик и его помощник — логрианин? Антон не заметил, чтобы они надевали скафандры, а без них обоим крышка…
Внизу, под днищем корабля, вновь ритмично заработали орудия.
Язык газопылевой туманности, к которому стремился уйти корабль, приближался, но слишком медленно…
* * *
Они все же дотянули до него.
Когда космос вокруг помутнел, подернувшись вуалью газопылевого облака, Антон сидел совершенно обессиленный. Горячие гильзы давно переполнили бункер и теперь катались по полу, в такт легкому покачиванию палубы корабля.
Он понятия не имел, за счет каких агрегатов на борту обеспечивается искусственная сила тяжести, но был рад тому, что ко всем неприятностям не добавилась еще и невесомость.
Когда пелена вокруг прозрачного купола стала такой густой, что скрыла ближайшие выступы надстроек, он понял, что пора покинуть боевой пост. Теперь следовало выяснить, что со стариком и логрианином.
* * *
Спустившись по вертикальной лестнице, он увидел Генри, который выбирался в тамбур из нижнего блистера.
Тот был бледен и угрюм. Не проронив ни звука, он отпер магнитным ключом один из люков и скрылся за ним.
Антон увидел лапы Хорна, которые скребли по верхней ступени лестницы, ведущей вниз из второго блистера.
«Итак, они трое живы, корабль, двигаясь прежним курсом, углубляется в выброс газопылевой туманности… что дальше?»
Генри вернулся спустя несколько минут, бережно сжимая в руках плотно свернутый легкий скафандр.
— Помоги, — коротко и односложно попросил он Антона.
— Может, пойдем вдвоем? — спросил Антон, расстегивая магнитные липучки неимоверно древней экипировки.
— У нас только один скафандр, — ответил Генри. Похоже, слова из него нужно было вытаскивать клещами.
— Ладно. — Антон помог ему облачиться в гермоэкипировку.
Как только выпуклое забрало шлема оказалось закрытым, Генри сделал недвусмысленный жест: оставайтесь тут, а сам скрылся за люком, ведущим в короткий коридор.
Антон увидел, как со стороны тамбура сам по себе начал вращаться штурвал ручного привода — это Генри вращал в коридоре аналогичное устройство, запирая коридор аварийной переборкой.
Значит, и он не питал никаких иллюзий относительно положения дел в рубке управления.
Хорн к этому времени уже спустился и сел на пол.
— Они оба мертвы, — прозвучал через какое время его мысленный голос.
— Старик и логрианин?
— Да. Я не слышу их мыслей. Человек, которого зовут Генри, — сын старика. Он мыслит сейчас очень громко. Ему плохо.
* * *
Генри вернулся в тамбур только через два часа.
— Я восстановил герметизацию рубки, — скупо сообщил он, открывая забрало гермошлема.
— Они мертвы? — спросил Антон.
— Да. Я отдал их тела космосу, как это велит традиция.
Глупо было задавать какие-то лишние вопросы. Антон просто положил руку ему на плечо и сказал:
— Я разделяю твое горе, Генри.
Тот молча кивнул. Глаза немолодого мужчины были красными — видно, он долго сдерживал слезы, опуская в космос тела двух близких ему существ.
«Положение хуже, чем тебе кажется, Антон, — пришел мысленный голос Хорна. — Он не умеет управлять кораблем, но боится признаться в этом».
«Слушай, заткнись! — ответил ему Полынин. — Дай человеку прийти в себя. Или, по крайней мере, мысли вслух, не только для меня одного».
Хорн что-то проскрежетал своими жвалами. Генри оглянулся, посмотрел на него, потом на Антона и сказал:
— Думаю, нам нужно поговорить. Идите сюда, — он достал магнитный ключ, отпер еще одну дверь, за которой открылось помещение с несколькими откидными койками вдоль стен и круглым столом посередине, подле которого было прикручено к полу два стула и еще одна конструкция, очевидно, отвечавшая строению тела логриан. — Я сейчас сниму скафандр и приду.
* * *
Генри был немногословен, но честен. Усевшись на откидную койку, он сказал:
— Система управления в рубке повреждена, а я никогда не общался с энтрифагами напрямую — это делал Лорг.
Антон, после мысленного предупреждения Хорна, оценил его прямоту и честность.
— Генри, насколько управляемы эти энтрифаги и какой принцип лежит в основе движения корабля? — спросил он. — Ты должен понять — я человек из другого мира, мои знания достаточно обширны, но все они касаются несколько иных систем космических кораблей.
— Я понимаю. — Генри сидел, свесив голову и сцепив руки в замок с такой силой, что побелели костяшки пальцев. — Дело в том, что этот корабль самодельный, его собрал мой отец вместе с Лоргом, по старым чертежам, сохранившимся со времен, когда в космосе правили огромные корабли «Элкома»… Я не летал с отцом регулярно, он стал брать меня с собой только в последнее время, когда ганианцы вторглись в наше пространство.
— То есть ты вообще не принимал участия в процессе управления?
— Да. Я всю жизнь прожил на родном астероиде, работал в наших оранжереях, а отец с Лоргом торговали с соседними малыми планетами, развозя выращенный мной товар.
— Для агрария ты неплохо стреляешь… — не удержавшись, заметил Антон.
— Этому я научился быстро, — хмуро ответил Генри.
— Ладно. Тогда давай начнем по порядку. Ты считаешь, что сейчас мы в безопасности?
— Корабль летит сквозь облако, — пожал плечами Генри. — Энтрифаги держат скорость и направление, но их значения я не знаю. Возможно, мы будем лететь так сутки, а быть может — вечность. Все зависит от протяженности облака и настроения энтрифагов. Думаю, они сейчас переживают разрыв своей связи с Лоргом и могут внезапно остановиться или, наоборот, будут выдерживать заданный курс, пока с ними не вступит в контакт кто-то другой.
«Черт, надо было угонять „Элизабет-Сигму“…» — снова подумал Антон.
— Что ж, пойдем в рубку, Генри. Если ты не возражаешь, я посмотрю на системы управления.
— Пошли. — Генри встал, покосившись на инсекта, но Хорн не собирался оставаться в стороне от дел.
* * *
Дыры в прозрачном куполе рубки управления были заделаны пенящимся герметизирующим составом.
Антон остановился перед куцым пультом управления с непонятными символами, нанесенными под архаичными переключателями.
У него сразу же создалось впечатление, что подавляющая часть тумблеров не имеет никакого отношения к навигации. Скорее всего, команды энтрифагам подавались как-то иначе…
«Хорн, ты ощущаешь их»?
«Да. Но они мне непонятны».
«Ты можешь стать посредником между мной и энтрифагами»?
«Я не понимаю тебя».
«Загляни сюда, — Антон указал на гнезда, в которые вставлял свои щупальца логрианин. — Видишь, они усеяны мельчайшими иголочками»?
«Да».
«У нас это называется нейросенсорным контактом. Прямое соединение мозга, посредством шунта, с электронной машиной. Энтрифаги — не электронная машина, но стоит попробовать».
«Ты предлагаешь мне роль кабеля»?
«Мне все равно, как ты это назовешь. Просто ответь — можешь соединить мой разум с тем, что ты ощущаешь, как мнемоническое поле энтрифагов».
«Могу».
Антон сел в кресло, которое до этого занимал отец Генри, и закрыл глаза.
«Хорн, насколько глубоко ты можешь проникать в мои мысли?»
«Все, о чем ты подумаешь, я услышу»
«А картинки? Образы?»
«Могу».
«Тогда, если тебе удастся соединить меня с их „нервной системой“, передавай все, начиная от слов и заканчивая образами».
«Что ты задумал»?
«Долго объяснять. Не время. Начали».
* * *
Рукав Пустоты научил Антона действовать быстро, решительно и нестандартно.
Сейчас он сидел, плотно смежив веки, а инсект пытался передать то, о чем он думал, двум древним существам, которые, по мнению большинства современных специалистов, имели разум. Вычислить уровень их интеллекта до сих пор не удавалось никому, если Антону не изменяла память, то существовали лишь две особи данного вида, обитающие подле звезды системы Элио…
Первым ощущением, внезапно вторгшимся в его мозг, было чувство глубочайшей печали.
Антон не нашел в этот миг ничего лучшего, кроме как мысленно представить себе два внезапно осиротевших полотнища черноты и попытаться коснуться их легким поглаживанием вдоль беспокойно пробегающих по поверхности мрака искрящихся волн.
Чувство печали сменилось удивлением.
Через какое-то время Антон со всей внезапностью понял, что, по сравнению с происходящим, его недавний нейросенсорный контакт с сетью Деметры — сущий пустяк.
Это чувство пришло в тот миг, когда перед его мысленным взором внезапно упала темная пелена.
Сдавленный мнемонический вскрик инсекта едва не сорвал эту робкую поначалу, но быстро приобретающую глубину и объем картину окружающего космоса.
Антон не ощущал себя кем-то из энтрифагов.
Он почувствовал себя кораблем — помимо четкой картины пространственного окружения, в него начали вливаться ощущения иного толка: он воспринимал все, начиная от поскрипывания плохо закрепленного орудия в нижнем блистерном куполе до мягкого, ласкового прикосновения частиц газопылевой туманности, сквозь которую летел он сам…
Эффект был потрясающим. Нервная система Антона оказалась в глубочайшем шоке, протестовало все, к горлу подступила тошнота, вестибулярный аппарат не справлялся, словно на центрифуге в момент испытаний при пиковых перегрузках, горло внезапно сдавил спазм удушья — это определенный раздел его памяти сработал, «вспомнив», что там, где он оказался, нечем дышать, но постепенно эти неприятные ощущения улеглись, вернее, Антону удалось временно подавить их волевым усилием, и это, однозначно, понравилось двум существам, тесно интегрированным в систему космического корабля.
Они поверили ему. Поверили, что он может чувствовать их и не испытывать при этом дискомфорта.
Антон понимал — долго ему не продержаться. Непривычные ощущения буквально раздирали его разум. Он не был уверен, что сможет вскоре второй или третий раз вступить в подобный контакт с ними, и потому его мысли под давлением воли потекли в ином направлении. Он начал думать о пришвартованном к каменному пирсу внутри астероида космическом корабле, постарался мысленно обрисовать его масштабы, его мощь, представил в своем воображении пустые, осиротевшие ажурные каркасы его крыльев.
Через какое-то время, уже балансируя на грани полной утраты контроля над собственной психикой, он почувствовал их ответ.
Они поняли, что логрианин мертв. Энтрифаги привыкли к жизни, взаимосвязанной с кораблем, и не хотели терять своего места подле теплого и ласкового источника ядерной энергии.
Они помнили своих собратьев, которые жили на больших кораблях. Большое всегда лучше маленького — такая аналогия промелькнула в голове Антона, и он не знал — является данное сравнение мыслью самих энтрифагов или так интерпретировал полученный ответ Хорн, но главное — они его поняли…
Теперь Антону предстояло самое сложное — проложить курс.
В этом ему неожиданно помог инсект. Хорн на самом деле оказался неоценимым существом. Почувствовав критическую ситуацию, он, как беззастенчивый мародер, вдруг напористо полез в разум Антона, буквально выдирая оттуда яркие картинки-образы: освещенный изменчивым светом клубящихся вихрей газопылевой туманности астероид, похожий на картофелину, фрагмент приборной панели АРК, центр которой занимал экран курсографа с тонкими трепещущими нитями курсов и обозначением гравитационных масс… опять горячие, газопылевые облака, но теперь в том ракурсе, как были они видны из устья пещеры — это слайд-шоу, сформированное из имеющих отношение к делу воспоминаний, все ускорялось и ускорялось, пока у Антона не пошла кругом голова… и в последний миг он с ужасом подумал, что не справился, — чернота внезапно навалилась на него, наступая сразу со всех сторон…
Ему потребовалась целая вечность, чтобы понять — это не потеря сознания: чернота, навалившаяся на него, — всего лишь фон плотно смеженных век.
Контакт оборвался…
Открыв глаза, он увидел оранжевые круги, сквозь которые медленно проступали детали интерьера рубки управления.
— Корабль поворачивает! — раздался откуда-то издалека голос Генри. — Клянусь всеми святыми, энтрифаги ложатся на новый курс!
Они узнали показанное им место.
* * *
Полет в трехмерном космосе сквозь газопылевые облака занял две с половиной недели.
Это не шло ни в какое сравнение с тремя минутами гиперсферного прыжка из одной точки в другую, но ни один известный Антону корабль не смог бы выдержать полет внутри плотного скопления частиц газа и пыли.
Этот же смог, потому что, теряя в скорости перемещения, он выигрывал во всем остальном.
За восемнадцать дней вынужденного бездействия Антон узнал очень многое об этом участке туманности и истории заселивших его существ.
Ему открылся абсолютно новый, неведомый мир, который стоял сейчас на грани исчезновения.
Первый контакт людей с расой логриан состоялся совсем недавно, после драматических событий новейшей истории, которые привели к образованию новой Конфедерации Солнц.
Для Антона, более пяти лет исследовавшего различные артефакты Рукава Пустоты, не являлось новостью, что логриане практически не колонизировали планеты, предпочитая строить огромные искусственные комплексы, дрейфующие в открытом космическом пространстве.
Откровением для него стал факт, что одна из древних конструкций была расположена тут, в пределах газопылевой туманности, и первый контакт людей с расой двухголовых ксеноморфов состоялся на много веков раньше официально признанной даты — еще в период так называемого Первого Рывка, когда сотни колониальных транспортов в течение нескольких лет покинули Солнечную систему, погружаясь в малоизученную область аномалии космоса.
Самым одиозным проектом того времени был так называемый «Элком», получивший свое название по фирме-изготовителю десяти колониальных транспортов, которые собирались осуществить совместное погружение в гиперсферу, чтобы выйти в «нормальный космос» также в непосредственной близости друг от друга.
Эта часть плана определенно удалась, но силовые линии гиперсферы, которыми еще не умели пользоваться в ту пору, как надежными путеводными нитями, завели десять колониальных кораблей в недра газопылевой туманности, выбросив их в тонкую, чистую от газа и пыли прослойку пространства, образовавшуюся вокруг горячей, новорожденной звезды.
Именно тут, в системе, где попал в плен Полынин, некогда дрейфовала огромная орбитальная станция логриан. Система молодой звезды, лишенная планет, изобиловала малыми астероидными телами, и в довершение всего тут же, подле горячего, молодого светила вели свою загадочную жизнь энтрифаги.
Ситуация для трех миллионов человек, покинувших Землю в надежде обрести новую родину на обещанной фирмой «Элком» планете, складывалась не просто драматически — она оказалась ужасающей.
Колониальные транспорты не были рассчитаны на повторный прыжок, а в облаках газа и пыли, сквозь которые просвечивали горячие молодые звезды, было бесполезно искать годные к заселению планеты, поэтому первый контакт между людьми и логрианами носил катастрофический характер — люди, очнувшиеся от криогенного сна, заточенные в гулких и неприспособленных к жизни сферах колониальных транспортов, попросту атаковали исполинскую конструкцию логриан, истребив при этом почти всех ее обитателей…
Антону, который не понаслышке был знаком с титаническими сооружениями расы двухголовых ксеноморфов, был понятен ужас и запоздалое чувство вины тех людей, кто пытался спасти свои жизни, оккупировав орбитальную станцию, — они не могли ни управлять циклами ее жизнеобеспечения, ни нормально существовать в округлых запутанных лабиринтах, больше похожих на норы.
Ни Хорн, присутствовавший на допросах сегодняшних обитателей туманности, ни Генри, знакомый с историей своих предков лишь из немногих устных преданий, не знали, что случилось с огромным сооружением логриан, — оба лишь слышали упоминания о нем…
Неизвестно, сколько человек осталось в живых спустя несколько месяцев после пробуждения, но какая-то часть колонистов начала в тот период активно заселять астероиды, конструируя при помощи машин герметичные убежища, либо используя естественные полости внутри малых небесных тел.
Не подлежал сомнению и тот факт, что часть колонистов отказалась селиться на убогих, лишенных атмосфер каменных глыбах. Антон подозревал, что десять кораблей «Элкома», о которых с уверенностью говорили Генри и Хорн, возникли в результате радикального изменения конструкций самих колониальных сфер, с привлечением логрианских технологий, так и появились эти исполинские космические корабли, на палубах которых росли деревья далекой, недостижимой для людей прародины, а в качестве движущей силы использовались прирученные энтрифаги, охотно путешествовавшие по газопылевым облакам, получая в отрыве от звезд энергию из бортовых ядерных реакторов.
Сколько веков потребовалось для возникновения устойчивой структуры этого общества, оставалось только гадать, но к моменту вторжения в туманность кланов Ганио в системе голубой звезды существовала любопытнейшая цивилизация.
В космическом пространстве царили десять кораблей «Элкома», на борту которых сменился уже не один десяток поколений; большинство малых тел астероидного пояса также были заселены людьми. Существовало и несколько смешанных колоний, где соседствовали люди и логриане. Корабли «Элкома», не объединенные во флот, вели между собой постоянную борьбу за контроль над той или иной группой астероидов, которые со временем тоже научились защищать свои интересы при помощи выстроенных на поверхности фортов.
Конец всему наступил около двух десятилетий тому назад, когда в систему голубой звезды всплыли из аномалии космоса несколько потрепанных в бою каперских кораблей, принадлежащих кланам Ганио.
Очевидно, это был вынужденный выход в целях ремонта, но ганианцы сумели быстро оценить все преимущества случайно обнаруженной системы. Газопылевые облака туманности надежно скрывали ее от постороннего внимания, а масса освоенных астероидов прекрасно подходила для организации пиратских баз.
Корабли «Элкома», постоянно барражировавшие либо в границах системы, либо в прилегающих к ней газопылевых облаках, не сумели оказать достойного сопротивления внезапному вторжению: они были разобщены, продолжая соперничать друг с другом даже в этот критический момент. В итоге — три каперских крейсера полностью овладели космическим пространством системы, заставив несколько уцелевших кораблей отступить в глубины туманности.
Хорн утверждал, что достоверно известно о шести уничтоженных кораблях «Элкома», каждый из которых сам по себе являлся уникальным микромиром…
Среди тысяч малых небесных тел к сегодняшнему дню была полностью парализована вся торговля, и тот факт, что ганианцы оккупировали лишь компактную группу из двадцати близко расположенных астероидов, еще не свидетельствовал об их намерении оставить в покое население остальных, изолированных друг от друга миров.
Это, по мнению Антона, было всего лишь вопросом времени.
Пример Генри и его отца, попытавшихся восстановить торговые связи между несколькими небесными телами системы, говорил о многом.
Восемнадцать дней было у Полынина, чтобы осмыслить попавшие в его руки факты и сделать из них свои выводы.
* * *
В последние сутки долгого перелета, когда Антон и Генри сидели под прозрачным куполом рубки управления, ожидая, что вот-вот плотная газопылевая взвесь, окружающая корабль, начнет редеть, между ними состоялся короткий, но важный разговор:
— Генри, ты был когда-нибудь на борту корабля «Элкома»?
— Нет. Они жили очень обособленно, никогда не пуская на борт чужаков.
— А как велась торговля с астероидами?
— У них имелись спускаемые аппараты. Маленькие грузовые суда на реактивной тяге, — в своей скупой манере пояснил Генри.
— Хорошо, а что шло на обмен? Чем вы торговали с «Элкомом»?
— Каждый астероид имеет свой вид товара. Наш, например, специализируется на выращивании растительных продуктов, на других добывают руду, третьи содержат цеха по производству различных вещей…
— Это понятно. А что поставляли вам корабли «Элкома»? — продолжал интересоваться Антон.
— Они производили воду и воздух. В обмен забирали продукцию с одного астероида, везли на другой, там обменивали на местный товар и двигались дальше…
— То есть они были торговцами?
— Ну да. Каждый из десяти кораблей контролировал свою группу астероидов.
Антон посмотрел на редеющие частицы газопылевой туманности и спросил:
— А как же вам удалось выжить? Ведь корабли «Элкома» исчезли лет двадцать назад, верно?
— Да, жить стало трудно, — согласился Генри. — Конечно, таких миров, где вообще не выращивают пищу, нет, но многим пришлось туго, особенно в первые годы. Без каких-то товаров можно прожить, а вот без воздуха и воды — нет. Я знаю, что несколько поселений вымерло, остальные вернулись к древнему способу химической добычи и очистки воздуха, но все, так или иначе, пришло в упадок… — Он вздохнул. — Наш астероид один из самых крупных, на поверхность выходит много оранжерей, а за годы процветания мы успели сконструировать замкнутый цикл жизнеобеспечения, но и нам пришлось несладко. Именно поэтому отец с Лоргом решили построить корабль…
— То есть жители астероидов будут рады, если из системы уйдут чужаки и сюда вернутся корабли «Элкома»?
Генри посмотрел на Полынина и усмехнулся.
— Ты говоришь о несбыточной мечте, — произнес он. — Шесть кораблей «Элкома» уничтожены, остальные позорно бежали, а может, тоже погибли, но где-то в ином месте…
— Ну, положим, один корабль ты вскоре увидишь… — ответил ему Антон.
Через восемнадцать суток после побега. Район дрейфа одинокого астероида.
Энтрифаги удивительно точно умели ориентироваться в пространстве. За две с половиной недели Антон проникся глубочайшей симпатией к этим загадочным существам, хотя и не пытался вновь вступить в контакт с ними.
Против этого протестовал Хорн, который неделю приходил в себя после посредничества между человеком и энтрифагами. Мозг инсекта оказался менее приспособленным к такого рода экспериментам, чем разум Антона.
…Желанный астероид появился внезапно.
Антон с Генри разговаривали в рубке, когда окружающая корабль мгла окончательно поредела, потом расступилась вовсе, и Полынин увидел знакомые очертания корявой каменной глыбы диаметром в добрый десяток километров, которая в этот миг была развернута к ним черным зевом устья пещеры.
Он хотел тут же пойти на поиски Хорна, но инсект по какому-то наитию уже входил в рубку.
— Не надо ничего делать, — с порога промыслил он. — Энтрифаги сами заведут корабль внутрь.
— Откуда ты знаешь? — усомнился Антон.
— Тебе обязательно надо все объяснить, да? — Мысленная речь инсекта сопровождалась скрежетом устрашающих жвал. — Я только что коснулся их информационной ауры. Они прекрасно видят пришвартованный внутри пещеры корабль. Расслабься, человек.
Антону ничего не оставалось делать, кроме как внять совету насекомого, хотя естественное волнение и беспокойство буквально снедали его душу.
* * *
Зрелище, которое открывалось глазам сквозь прозрачный материал купола рубки управления, было потрясающим.
Корабль «Элкома», пришвартованный к каменному выступу внутри пещеры, уже не выглядел мертвой грудой металла. Его корпус больше не щерился безобразными пробоинами, предметы, выброшенные декомпрессией из пробитых некогда отсеков, были прибраны, по корпусу корабля тянулись яркие цепочки габаритных огней, на выступах обшивки медленно вращались несколько параболических антенн…
РИГМА явно не теряла времени, а сконструированные ею сфероидальные ремонтные механизмы, на взгляд Антона, умели творить чудеса.
Пологие волны искр на телах энтрифагов текли все медленнее и медленнее, пока не остановились совсем, превратившись в хаотичный узор блесток, покрывающий черные полотнища…
Когда два корабля окончательно сблизились, оставив между собой лишь тонкую полоску зеленоватого сумрака, Антон облачился в единственный имевший на борту скафандр. Закрыв гермошлем, он посмотрел в сторону каменного пирса и с облегчением увидел, как в обшивке исполинского корабля медленно открывается внешний люк ближайшей шлюзовой камеры.
Вопреки опасениям, их прибытие было расценено правильно — не зря Антон до последней минуты торчал под прозрачным колпаком рубки, рассчитывая, что РИГМА прежде всего обратит внимание на выступающий из корпуса пузырь и узнает Полынина среди трех членов экипажа вплывшего в пещеру корабля. Он не ошибся.
Открывающийся люк был верным знаком, что его действительно узнали.
Он с легкостью преодолел разделяющее два корабля расстояние и вплыл внутрь шлюзовой камеры, где горел обычный яркий свет — явное свидетельство того, что РИГМЕ удалось не только отреставрировать корпус, но и запустить атомный реактор исполинского корабля…
Когда наружный люк скользнул на место, он почувствовал, как его скафандр начинает терять объем, плотнее прижимаясь к телу, — это в переходной камере появился воздух, нагнетаемый насосами через специальные отверстия, потом внутренний люк шлюза бесшумно скользнул вверх и… все его мысли отсекло словно ножом.
На маленькой предшлюзовой площадке стояла Лана.
Она была похожа на изваяние — бледная, неподвижная, напряженная.
Антон отстегнул крепления гермошлема, снял его, привычно уложив на сгиб правой руки, и поднял глаза.
Кто-то из них должен был сделать шаг навстречу…
Странное напряжение росло, словно за время его отсутствия между ними возникла прозрачная холодная стена.
В ее глазах читалась мука трех недель одиночества и неопределенности, в них был упрек и вызов, за которыми влажным блеском прорывались едва сдерживаемые в этот миг слезы, а он…
Он не привык, чтобы его действия обсуждались. Антон никогда бы не взял ее с собой в тот рискованный прыжок, он ненавидел сцены прощаний и потому не стал будить Лану перед стартом, даже не сказал ей, что улетает. В каждом из них жила своя эгоистическая правда, и в такие секунды наболевшая обида или укоренившаяся привычка делать что-то определенным образом могут превратить хрупкий лед в твердый камень…
Взглянув на девушку, Антон понял, что за три недели его отсутствия Лана окончательно превратилась в человека. В ней уже жила своя неповторимая вселенная чувств, и та ночь могла теперь показаться ей всего лишь всплеском инстинктивных желаний, а ему — обычным эпизодом в мимолетных отношениях с женщинами…
Ни он, ни она не проронили ни звука, лишь в какой-то миг их взгляды встретились и…
Слезы брызнули по щекам Ланы, а Антон, уронив гермошлем, шагнул ей навстречу, прижал к себе, чувствуя, как частыми, заполошными ударами бьется ее сердце… Руки Ланы обвились вокруг его шеи, ее мокрые от слез щеки ловили губы Антона, она хотела одновременно и целовать его, и взглянуть ему в глаза, и…
…В прозрачной рубке маленького корабля инсект повернулся к Генри и недовольно промыслил:
«Похоже, что про нас забыли».
— В чем дело? — не понял его Генри.
«Двое существ твоей расы в эти мгновения поняли, что любят друг друга, — пояснил Хорн. — Они мыслят очень громко, но к нам это не имеет никакого отношения. — Он демонстративно что-то проскрежетал своими жвалами и добавил: — Будем надеяться, что про нас все-таки вспомнят…»
