Глава 3
743-й сегмент границы…
Он очнулся оттого, что кто-то грубо волок его по земле.
Зрение собирало осколки взорвавшейся реальности. Он видел небо. Впервые за многие годы — клочок лазурного неба над головой, и в то же время из-под низких туч шел косой ливень, змейки воды сбегали по проекционному забралу боевого шлема; метрах в двадцати стая выживших псоранов терзала яростно отбивающийся кибермеханизм, изувеченная земля истекала паром и дымом.
На очередном ухабе ИПК ощутимо ударился о бедро.
Вадим запрокинул голову и увидел, что тащат его по направлению к черной, опаленной, местами разрушенной громаде Сегмента. Со спины было не узнать, кто выжил, губы не слушались после контузии, но отчаянно хотелось, чтобы одним из них оказался Мелех.
Внезапно из мглы выскочил, прихрамывая сразу на два перебитых осколками манипулятора боевой сервомеханизм, за ним, из тумана испарений и дыма от горящих машин прорезались контуры еще нескольких сервов.
Вадим стиснул зубы, пошевелился, чувствуя как ломается обугленная корка, в которую местами превратилась металлокевларовая броня, подтянул бьющийся о бедро и землю болтающийся на отпущенном ремне ИПК, и, машинально толкнув ползунок «тип боеприпасов» в положение «бронебойный», выстрелил несколько раз подряд.
Хромавший серв опрокинулся, те, кто его тащил, ускорили шаг, расходуя остатки сил: дождь блокировал работу лазеров сервомеханизмов противника, и оба бойца хорошо понимали, что спасти от смертельного разряда может только темп и дистанция.
Вадим уже окончательно пришел в себя, ноги быть может и не слушались его, но руки действовали, стрелять он мог с любого положения, после нескольких коротких очередей еще два исчадия хай-тека конвульсивно скребя манипуляторами, остались лежать среди исковерканного взрывами бетона.
Потом стало хуже. Стая псоранов, растерзав покалеченный кибермеханизм, переключила внимание на людей.
Они рванулись вслед отступавшим бойцам, но Вадим резко перекрутив на два щелчка обойменный механизм, резанул длинной очередью разрывных, особо ретивые твари, скуля, покатились по исковерканной взрывами отмостке, свежая кровь привлекала их сородичей, которые тут же вступили в яростную схватку между собой.
— Очнулся, Вадим? — Прошелестел поврежденный коммуникатор голосом Мелеха, и на душе Туманова вдруг стало тепло, спокойно, жив Дима, хотя сразу же к горлу подкатила горечь, мы-то живы, а бойцов не уберегли…
Оправдываться перед собой в такие секунды нельзя.
Нужно сглотнуть вставший в горле ком, стиснуть зубы и жить дальше, хоть ори, хоть стреляй, но живи, иначе их жертва станет напрасной, бессмысленной.
Сознание вновь помутилось на миг, а когда взгляд прояснился, он вновь увидел подпирающую небеса стену сегмента, по ней змеилось несколько трещин, в местах попаданий белели выбоины, окруженные черными кругами с разбегавшимися от них лучиками копоти.
К началу боя их было всего человек двадцать на весь Сегмент, так выстояли мы, удержали границу?
Выходит, удержали, хотя шансы равнялись нулю с хвостиком.
Словно подтверждая его мысли, среди клочьев тумана поднимавшегося над испарителями, вновь появились приземистые контуры боевых сервомеханизмов, — десятка два не меньше. Вдоль земли, шипя, полоснуло несколько лазерных лучей, Вадим, стреляя, вдруг ощутил, как ослабела хватка того, кто тащил его, в коммуникаторе метнулось невнятное ругательство и тут же к сиплым очередям ИПК присоединились одиночные выстрелы АПС.
— Суки… Ненавижу, тварей…
Мелех стрелял, отчаянно матерясь, нормальные слова у него закончились, когда последний из бойцов группы упал навзничь, пораженный лазерным разрядом в спину.
Туманов свалил нескольких сервов, но ни продержаться, ни доползти до разлома в стене Сегмента, им уже не дано.
А из мглы прибывали все новые боевые механизмы, они еще не могли открыть огня, но резво сокращали дистанцию.
Электромагнитный затвор ИПК щелкнул вхолостую, автоматически крутанулся обойменный барабан, но что толку стрелять разрывными по бронированным тварям? Разве что датчики посшибаешь, и то не факт.
Вадим, не смотря на жгучую боль, что полыхнула в теле, все же извернулся, доставая АПС.
Тридцать патронов. На короткой дистанции огня пуля автоматического пистолета системы Семягина пробивала сантиметровый стальной лист. Сервы бронированы чуть лучше, но если бить по конечностям…
Еще несколько лазерных лучей оставили дымящиеся шрамы в бетоне, смерть подкралась уже совсем близко, и одиночные выстрелы лишь отодвигали ее на несколько секунд…
Сбросив пустую обойму, Вадим вогнал полную, в душе не было пустоты, нет, в горячке боя сплетается, рвется внутри целая гамма чувств, но все они невнятны, размыты, их глушит сам организм…
Завитки тумана поднимались от земли, скрадывая подбирающие механические формы.
Он машинально считал выстрелы.
Внезапно проекционное забрало боевого шлема потемнело, словно вокруг больного, контуженного, воспаленного рассудка окончательно сгустилась мгла, Вадим произвел последние выстрелы почти вслепую, и вдруг понял — не смерть это… вовсе не смерть, — сквозь дымчатый материал отключившегося лицевого щитка с трудом но различались контуры вражеских машин, которые вдруг начали терять устойчивость их манипуляторы подламывались, разъезжались в стороны, отказываясь поддерживать каплеобразные корпуса.
«Электромагнитный импульс…»
Кто-то бил с первого уровня Сегмента незримым для глаза невоспринимаемым человеческими органами чувств излучением.
— Вставай!..
Руки Мелеха помогли Туманову подняться, поддержали, чтобы не упал, и они, пользуясь неожиданным, пришедшим буквально в последние секунды прикрытием, опираясь друг о друга, медленно побрели в сторону разлома, через который легче всего было сейчас попасть во внутренние помещения Сегмента.
* * *
С трудом перебравшись через завал бетонных обломков, перегораживавших коридор первого уровня, они оказались перед полуоткрытой бронированной дверью, на которой четко читалась надпись «Каземат 12».
Внутри царил сумрак аварийного освещения, сквозь выбитые сегменты бронестекол открывался доступ уличного воздуха, пахло гарью и озоном одновременно, у одной из бойниц между молчащими автоматическими орудиями и придавленным бетонной глыбой эскалатором подачи боекомплекта пристроилась человеческая фигура, с генератором ЭМИ.
— Ну-ка Вадим, сбросим обломок. — Голос Мелеха метнулся в помещении гулким эхом.
Человек у бойницы обернулся, и они узнали Сергунина.
Его лицо бледнее мела, в нем ни кровинки, одна рука, видимо сломанная, висит как плеть, а на серых губах злая и в то же время облегченная улыбка.
— Выбрались… — едва слышно выдохнул он. — А все гадал, кто же выжил…
Саша хотел встать, но покачнулся и упал.
— Толкай Вадим! — Прорычал Мелех.
Превозмогая боль, Туманов присоединился к его усилиям, и вместе им удалось столкнуть застопоривший боевой эскалатор обломок бетона.
— Порядок. — Голос Димы дрожал, он явно был не в себе, сейчас его разумом правила ненависть, глухая, вязкая, от которой нет спасения, и средство только одно действовать, вопреки всему, через себя, через боль, через звон контузии, и солоноватый вкус крови на губах.
Пока Мелех рвал рубильники аварийной системы питания, матерясь на застывшие орудия и неработающий эскалатор вкупе с компьютерным комплексов, Вадим, понимая, что лучше не лезть с советами, занялся поисками неприкосновенного запаса, который по определению имелся в каждом каземате Сегмента.
Найти его не составило труда: запасные бронекостюмы, средства индивидуального выживания, пожаротушения, экстренной герметизации помещения, автоматические системы поддержания жизни с метаболическими реагентами, как автономные, так и подключаемые к бронекостюмам — все находилось на своих местах в специальных нишах.
К этому моменту кибернетическая система его боевой экипировки уже перезагрузилась с резервных носителей информации, и он получил возможность дистанционно управлять бронекостюмом, в то время как его личный автодок и тестовая техническая система действуя совместно, обезболивали участки ожогов, и сбрасывали покалеченные фрагменты экипировки.
Жить стало легче.
Он подвел бронекостюм к потерявшему сознание Сергунину, и включил программу эвакуации раненого бойца.
Киберсистема тут же отреагировала сканированием позы человека, определила места повреждений, высветив на дисплее схему сложного перелома руки, затем бронекостюм раскрылся, и внутренние манипуляторы бережно приподняли тело Александра, поставили его вертикально, и бронированная оболочка, снабженная всеми необходимыми системами поддержания жизни, начала смыкаться.
Выполнив необходимые операции, система отсканировала помещение, нашла приемлемое с ее точки зрения укрытие, и защитная оболочка сама зашагала в избранное место, где и останется пока человек не придет в сознание и не примет командование на себя.
Следующим этапом Вадим вывел из ниш сразу два бронекостюма. На свои руки и ноги он старался не смотреть, ничего приятного, судя по тупым, ноющим ощущениям боли, там не увидишь.
Позволив автоматике бронированной оболочки проделать над собой те же операции что и над Александром, он через пару минут уже находился в полной безопасности, автодок простимулировал организм и приступил к интенсивной терапии, получив от Вадима категоричный приказ: ни в коем случае не отключать его сознание.
В этот момент стены и пол каземата гулко завибрировали — Мелеху все же удался рестарт системы, боевой эскалатор заработал, в то время как пять орудий, введенных в режим полуавтоматической стрельбы (исключающий использование сложных компьютерных схем, подверженных воздействию электромагнитного импульса), дернули стволами и застыли в ожидании действий оператора.
— Дима, бронекостюм.
— Позже! — Отмахнулся Мелех.
— Сразу. Это приказ.
Дима повернулся, посмотрел на Вадима покрасневшими, мутными от боли глазами, но потом, не сказав ни слова, все же подчинился.
Через минуту, когда они оба оказались в относительной безопасности, под защитой бронированных, заряженных энергией оболочек, Вадим, проверив канал связи, сказал:
— А теперь давай, пусть не думают, что провали границу.
* * *
Ревизия орудийного комплекса показала, что большинство сенсоров, снесенные ураганным огнем, не работают, пришлось ждать еще некоторое время, пока ожившая автоматика выдвинет резервные датчики.
Наконец осветились дисплеи, и Мелех с Тумановым увидели как внизу около сотни сервов жгут лазерами испарители, стараясь добраться до генераторов СВЧ-излучения, которые и так работали через один, на резервном запасе энергии.
— Проклятье. Если ударить по ним сейчас угробим генераторы Барьера.
— Дима, посмотри на экраны. Барьера больше нет.
Действительно, половина работающих испарителей уже не могла поддерживать режим конвекционного обмена воздушных масс, дождь прекратился, обрывки облаков разнесло ветром, и перед взглядом открывалась панорама изувеченных, фактически стертых с лица земли передовых укреплений, и дальше — все еще горящие танки, несколько перевернутых БПМ, среди которых двигалась редкая цепь сервомеханизмов, — вероятно последний резерв захлебнувшегося наступления.
— Распределяемся по парам. Ты берешь дальних, я тех, что ковыряют бетон.
— Добро. — Ответил Вадим, вручную управляя сервомоторами точной наводки.
Человека им не вырубить электромагнитным разрядом, стены толстые, против лазеров продержатся, а вот сервам на открытой местности придется ой как несладко.
Первая, короткая трехктактовая очередь рванула наступившую было тишину.
Тонко взвизгнули сервомоторы, и через пару секунд вздыбившиеся в полукилометре от Сегмента разрывы разметали около десятка наступавших механизмов.
Дима Мелех молча с угрюмой ненавистью, искажавшей черты его обычно спокойного лица, переключившись на одиночный огонь, посылал снаряд за снарядом почти под самое основание исполинской постройки, где группировались истратившие энергию боевые машины. Они медленно перемещались меж обломков выбитого из Сегмента бетона и, выбирая те, что помельче, отправляли их в конвекторы вещества.
— Кормятся твари…
Однако кибермеханизмы оказались не столь ограничены в свободе маневрирования и выборе приоритетных задач текущего момента, чтобы спокойно оставаться под огнем, давая себя расстреливать. Те, что находились на дальних подступах к Сегменту, быстро сомкнули манипуляторы, образуя форму «перекати-поле», уклоняясь от снарядов и стремительно сокращая дистанцию до разбитых передовых укреплений, где имелось множество укрытий, а те, которые оказались под самыми стенами защитного сооружения поступили наоборот — они, пользуясь цепкими манипуляторами, словно стая механических насекомых полезли вверх, добравшись до ближайшего разлома и исчезнув внутри.
— Дима держи вход! — Выкрикнул Вадим, принимая контроль над четырьмя орудиями.
Сервомеханизмы, скрывшиеся среди руин, быстро рассредоточились и обрушили шквальный лазерный огонь на ожившую артиллерийскую батарею.
Стены Сегмента действительно держали попадания мобильных лазерных установок, реагируя на резкие перепады температур легким потрескиванием, но недолго: Вадим успел дать около десятка длинных очередей, по замеченным среди руин силуэтам, возможно, он уничтожил часть боевых механизмов, но уцелевшие продолжали интенсивный обстрел, причем было заметно, что места попаданий рассчитаны по схеме «неравномерного нагрева», — противник не пытался прожечь толстые стены каземата, — сервы разогревали одни участки, оставляя между ними пространства, куда не угодил ни один лазерный луч.
В результате легкое потрескивание быстро перешло в угрожающий рокочущий гул, затем по толстой стене каземата с оглушительным звуком пробежала извилистая трещина, за ней другая, третья…
Вадим, понимая, что вскоре неравномерный нагрев приведет к обрушению части укрепления, покинул ложемент оператора, включив полный автоматический режим огня, — теперь, когда орудиям осталось работать не более минуты, опасаться за кибернетические составляющие не имело смысла.
Грохот за его спиной участился, в нем ощущалась ритмика беглого огня, — перехватившая управление система работала по сигнатурам, получаемым от внешних датчиков, в десятки раз увеличив количество точных попаданий.
«Что мы вообще делаем тут, меж жерновами механизмов, перемалывающих друг друга?» — Промелькнула и тут же угасла в рассудке Вадима внезапная, но ненужная сейчас мысль.
Несколькими мгновениями позже внешняя стена каземата не выдержала, с грохотом распадаясь на отдельные падающие вниз глыбы.
Орудия вместе с ложементами увлекла лавина обвала, в огромную дыру, из которой выталкивало облака белесой пыли, впилось еще несколько лазерных лучей, затем обстрел прекратился.
Туманов осторожно подошел к краю образовавшегося пролома, заранее активировав несколько ложных целей, которые сбросил вниз, и боевой сканирующий комплекс, тут же «захвативший» двадцать подвижных сигнатур.
— Не рискуй… — Запоздалое предупреждение Мелеха слилось с сиплой очередью ИПК, две сигнатуры погасли, в ответ сквозь облако медленно оседающей пыли резанули два лазерных луча, оставив шрамы на потрескавшемся потолке каземата, и вдруг бронированную дверь, которую держал под прицелом Дима, с оглушительным грохотом выбило взрывом.
Вадима едва не сбросило вниз взрывной волной, он резко рефлекторно присел, вжавший спиной в уцелевший огрызок стены и деформированная дверь вылетела в дыру, разминувшись с ним на каких-то полметра.
В выбитый проем ворвались сервы, но их тут же выкосило длинной очередью, Вадим, не обращая внимания на происходящее за спиной, привстал, выглядывая наружу.
Так и есть: пять уцелевших под артиллерийским огнем кибермеханизмов, покинули укрытия и теперь резво неслись под стены Сегмента.
Туманов чувствовал, что где-то вот-вот наступит предел человеческих сил, он уже действовал скорее рефлекторно, чем осмысленно, вбивая пулю за пулей в ненавистные, матово отблескивающие корпуса вражеских машин; отстрелявшись в пролом стены, он резко развернулся, прошив очередью дверной проем, куда с маниакальным упорством лезли проникшие в сегмент сервы.
Все происходящее измерялось секундами, но в субъективном восприятии казалось вечностью, затянувшимся кошмаром, от которого нельзя очнуться.
Они бились, сжигая нервы, расходуя последние силы, потому что организмы уже не принимали тех доз стимулирующих препаратов, что вгоняла в кровь система боевой коррекции, но иначе с машинами не совладать, у них выше скорость реакции, они более точны, не подвержены ни эмоциям, ни страху…
В конечном итоге все решил еще один ослепительно блеснувший в коридоре взрыв. Видимо один из сервов с поврежденным конвертером вещества не смог остановить процесс выделения энергии, уничтожив остатки атакующих каземат машин.
Некоторое время наступившая вдруг тишина казалась оглушающей, весь мир вокруг ненатуральным, потом обрушилась неимоверная усталость и Вадим сел, посмотрев на бессильно прислонившегося к стене Мелеха.
— Ну и что теперь, Дима?… Сегмент мы отстояли…
— Теперь будем ждать, кто пожалует в гости. — Блеклым, выцветшим от усталости голосом ответил Мелех. — Кто-то ведь собрал кибермеханизмы с зараженных территорий, бросил их на штурм границы, верно? — Он тоже присел, вернее ополз, опираясь спиной о стену. — Не сами же они организовались. Да и на кой механизмам сдался последний клочок биосферы, оставшийся на материке?
Вадим понимал правоту друга, но как-то не увязывались в голове пространства Пустошей с мифическими захватчиками, дождавшимися, пока опустеет территория единственной почти не пострадавшей от ядерной бойни страны.
Ладно… Посмотрим…
— Одного не могу понять — вслух произнес он, — зачем сервы пытались уничтожить устройства Барьера?
Мелех лишь пожал плечами, хотя бронеэкипировка плохо передала его немой жест.
— Надо переходить в другой каземат. — Глухо произнес он. — И готовить все уцелевшие системы к новой атаке.
* * *
Они ждали ровно сутки, измотав себя практически до полного изнеможения.
Барьер выключился, связи по-прежнему не было, ни с соседними сегментами, ни со штабом округа, — ни с кем.
Два десятка ремонтных механизмов, которых удалось отыскать и реактивировать среди завалов, в которые превратилось несколько уровней Сегмента, теперь работали над восстановлением единой компьютерной сети, чтобы несколько человек смогли управлять всеми уцелевшими боевыми комплексами защитного сооружения.
Противник не появлялся, зато утром второго дня у горизонта показалась черная полоса, чуть размытая вверху и плотная, набирающая зловещий черно-серый оттенок у самой земли. Что это такое понять было невозможно.
Единственным подарившим радость событием утра стало возвращение сознания к Саше Сергунину.
Понимая, что Туманов и Мелех едва держатся на ногах от усталости он после нескольких вопросов по существу, просто сказал:
— Отдыхайте мужики. Я в норме. Разбужу если что…
Они уснули прямо в бронекостюмах.
Сон у обоих был провальным, как смерть.
* * *
Вадим и Дима проспали почти сутки.
Туманова разбудила тишина, в которой слышался мягкий почти неявный шелест.
В первый момент он не мог понять, что случилось и где находится, словно провальный сон унес с собой частицу памяти, потом в сознании медленно стали проявляться пережитые события и он резко сел, поморщившись от нарушившего странную тишину присвиста сервомоторов.
— Вадим, не поднимай забрало шлема. — Тут же раздался в коммуникаторе предупреждающий голос Сергунина.
— Что случилось, Саша?
— Сейчас поймешь. — В голосе Сергунина прозвучало какое-то зловещее безысходное отчаяние.
— Что тут? — Мелех, проснувшись резко сел, так же как и Вадим, пытаясь понять, где находится. Злоупотребление боевыми стимуляторами еще никого до добра не доводило.
— Спокойно мужики.
— Ты нас не уговаривай как детишек. Говори, что случилось?
— За окно посмотрите.
Сергунин, конечно, имел ввиду бойницу со вставкой из толстого, но абсолютно прозрачного бронестекла.
Вадим и Дмитрий одновременно посмотрели в ту сторону.
Окружающий мир исчез. Все застилала мутно-серая мгла, как будто за окном действительно не было ничего, кроме движущейся под неистовым напором ураганного ветра непонятной субстанции.
Мелкие частицы секли по стенам Сегмента, издавая этот вкрадчивый, почти неслышный шелестящий звук.
— Что это такое, ты толком объяснить можешь, Саша?
— Пыль. Радиоактивная пыль из глубин Пустошей.
— Ты что? Откуда же ей здесь взяться? — Мелех не хотел верить услышанному.
Вадим встал, подошел к бойнице.
— На датчики посмотри. — Раздался ответ Сергунина. — Уровень радиации смертельный. Не знаю, остановил бы Барьер такую бурю? Ветер поменял направление еще сутки назад, почти сразу как вы уснули.
— Значит, и атмосферные процессоры накрылись? — Вопросительно произнес Вадим, так и не сумев ничего разглядеть за плотной завесой поднятой в воздух и несущейся мимо со скоростью около двухсот метров в час смертоносной бури.
— Выходит так. Иначе резкую смену направления ветра не объяснишь. — Согласился Александр.
— Так, подождите! — Мелех сел. — Что же получается?! Орда механизмов атаковала не саму границу, а Барьер?
— На первый взгляд — так. — Ответил Туманов, вновь неосознанно взглянув за окно. — Но я пока не вижу смысла в происходящем! Идиотизм! Кому нужна еще одна гигантская Пустошь? Может быть пылевая буря — это спорадическое явление, вызванное отказом атмосферных процессоров на нашей территории?
— Я измерил уровень радиоактивности и взял пробы состава частиц. — Ответил Сергунин. — К сожалению, могу сказать, что явление не природного и не локального характера. Частицы зараженного облака преодолели тысячи километров, они практически принесены по воздуху из эпицентров ядерного конфликта, где действительно много подобного пепла. Конечно, капризов природы после внезапного отключения Барьера и отказа атмосферных процессоров я прогнозировать не могу, но мне кажется, что пылевая буря, которая, судя по всему, движется фронтом в сотни километров, создана искусственно.
— Почему не разбудил сразу? — Спросил Мелех.
— А смысл? Нервы трепать? Сделать мы все равно ничего не можем. Я пытался включить испарители, но все бесполезно. Да и в условиях пылевой бури зону осадков не сформируешь.
— Ну, хоть что-то еще, кроме уровня радиоактивности частиц ты выяснил? — Спросил Туманов, плохо контролируя свои эмоции.
— Мне удалось создать модель более или менее отвечающую наступившим условиям. — Спокойно ответил Сергунин.
— Ну-ка покажи… — Мелех подошел к компьютерному терминалу, некоторое время рассматривал схему на мониторе, а затем спросил: — Выходит если все атмосферные процессоры на территории России заставить работать в несвойственном режиме, а попросту — гнать воздушные массы не к Барьеру, а в противоположную сторону, то тут у нас создается зона разрежения, пониженного давления, куда устремляется воздух с Пустошей, ветер поднимает пыль, и постепенно процесс нарастает, захватывая все более дальние области?
— Верно.
— Кстати помутнение воздуха и наличие пыли я заметил еще на передовых рубежах. — Выслушав, добавил Вадим. — Похоже, что Саша верно обрисовал ситуацию. Машины атаковали не столько Сегмент, сколько Барьер, только логики здесь я все равно не вижу.
— Нам придется все тщательно проверить. — Сказал Дима, по-прежнему глядя на схему. — Если мы доберемся до ближайшего атмосферного процессора и обнаружим, что он создает зону пониженного давления, то я соглашусь, что машины атаковали Барьер.
— Даже если так, кто мне ответит на элементарный вопрос: кому это выгодно?!
— Ясно, что не людям, и даже не мутантам. — Хмуро обронил Мелех.
— Тогда кому? Может быть, ты скажешь, что уничтожать последний участок живой земной поверхности понадобилось машинам?!
— А почему нет? У них то же могут быть свои виды на Землю и собственные представления о будущем планеты. Не мы ли сами снабдили их искусственными нейросетями, чтобы те могли думать?
