Глава 9

На седьмые сутки опасного, полного непредсказуемых ситуаций похода по просторам Ржавой Равнины вдали появились очертания огромного города.

До него оставалось километров двадцать пути.

Погода за последние дни вновь испортилась, обильные снегопады сменялись ночными заморозками, идти становилось все труднее, зато обитатели Ржавой Равнины почти не доставляли неприятностей, – в зависимости от рельефа местности, Вадим (благодаря постоянному тренингу) определял их сигнатуры загодя, уже на дистанции в два-три километра, и это помогало избегать нежелательных встреч.

Перед последним отрезком нелегкого пути человек и два сопровождавших его андроида устроили привал.

Рощин похудел и осунулся. Пищевые таблетки при долгом употреблении – скверный заменитель пищи, но выбирать не приходилось. Местные растения стояли голые, без листвы и плодов, редкие представители животного мира, попадавшиеся на пути, вызывали серьезные сомнения, в плане их пригодности в пищу.

Тонкая корка льда ломалась под ногами.

– Остановимся тут. – Кайл указал на небольшую площадку, образованную выступающим из склона холма фрагментом древнего механизма инсектов.

Рощин молча кивнул.

Пока человек преодолевал последние метры скользкого склона, сервы, оценив обстановку, отыскали поваленное ветром сухое дерево и наломали веток, намереваясь развести костер.

Вадим, произведя контрольное сканирование, не стал протестовать. Несмотря на исправную работу системы терморегуляции защитного костюма, посидеть подле огня было просто здорово.

Очистив от ледяной корки расположенный в заветрии уступ, Рощин сел, вытянув ноги. «АРГ-8» он прислонил к отвесному фрагменту непонятного, давно разрушенного временем механизма.

Андроиды развели небольшой костер. Вадим смотрел на них и понимал, что для сервов разведение огня стало неким ритуалом, сближающим их с человеком. За неделю нелегкого пути он, действительно, сдружился с Кайлом и Крабом, относясь к ним как к равным, а они, в свою очередь, старались во всем помогать Рощину, но делали это без подобострастия, вызывая у Вадима лишь уважение, но никак не чувство превосходства человека над машинами.

Огонь, поначалу плюющийся дымом, нехотя принялся за влажные от растаявшей наледи ветки.

– Что за город впереди? – спросил Вадим, снимая перчатки и протягивая руки к костру.

– Два города, – ответил Краб. – Странное место. Нижний уровень – покинутое и полуразрушенное поселение инсектов. Черный муравейник как будто срезан раскаленной нитью на определенной высоте, а на образовавшемся основании выстроен новый город.

– Он создан механоформами? – уточнил Рощин.

– Я точно не знаю, – ответил Краб. – Архитектура верхнего города не похожа на постройки, возводимые репликаторами. Скорее это даже не город, а промышленная структура с элементами бункерных зон, уходящих глубоко в недра покинутого поселения инсектов.

– К чему такая гибридность строений? – удивился Вадим.

– Мне кажется, что раньше там располагалась база доминаторов. К моменту крушения фрегата она уже была разрушена. Я видел следы орбитальных ударов, в некоторых местах есть характерные углубления с остекленевшими краями, похожие на воронки или кратеры. Такие повреждения обычно образуются от попаданий зарядов плазмы. Еще там очень много фрагментов различных механизмов.

– А где расположены обломки фрегата?

– Глубоко. Корабль еще в атмосфере разделился на три части: два фрагмента упали в центре города, а один на окраине. Обшивка сегментов раскалилась, и они расплавили органический строительный материал инсектов, провалившись в недра бывшего муравейника.

– Как же мы доберемся до обломков фрегата?

– Не беспокойся, – ответил Краб. – Основание города насекомых, прорезано множеством тоннелей, правда часть из них уже разрушилась, но все равно безопасные пути мы отыщем. Каждый фрагмент фрегата, погрузившись в расплавленную массу, долго сохранял высокую температуру обшивки, и в результате окружающая органика сгорела.

– То есть обломки корабля находятся в своеобразных пещерах?

– Да. – Кивнул Краб. – Надеюсь, что за прошедшие века немногое изменилось, и мы без особого труда доберемся до фрагментов «Меркурия».

– А сервов там много?

– Трудно сказать. – Краб развел руками. – Я как выбрался оттуда, больше не возвращался.

– Почему?

– Через Ржавую Равнину пройти практически невозможно. Однажды мне повезло, но рисковать еще раз я бы не решился.

– Но мы же прошли!

– Благодаря тебе, Вадим, – поизнес молчавший до сих пор Кайл. – За неделю пути я насчитал две с половиной тысячи сервов, от столкновений с которыми мы уклонились. Твои сканеры в десятки раз эффективнее моих. О Крабе я вообще молчу, он идет практически вслепую. Никто из нас ни разу не ходил к центру Равнины.

Вадим, собиравшийся еще о чем-то спросить, вдруг насторожился.

– Ну-ка, погасите костер, быстро!

Схватив оружие, он привстал, затем повернулся, всматриваясь в мглистый горизонт, и вдруг, в том направлении, куда смотрел Рощин, облака как будто взорвались, окрестности мгновенно залило ярким светом, исходящим от объятого пламенем объекта.

– Это искусственный аппарат! Он снижается! – Рощин мысленно прикинул траекторию и добавил: – Упадет примерно в полукилометре от нас!

Не успел он завершить фразу, как сияние внезапно пошло на убыль.

– Он не падает! Полет управляемый! – Кайл обернулся к Вадиму. – Я не могу идентифицировать его!

– Это «Х-Страйкер». – Рощин с трудом сдерживал волнение. – Современный аэрокосмический истребитель! Похоже, его преследуют механоформы! Давайте за мной!

– Зачем, Вадим?! Постой! Это опасно! Он может взорваться!

– Там в кабине человек! – Галакткапитан уже бежал по направлению ложбины, куда в рискованном маневре снижался «Х-Страйкер».

Оба андроида ринулись за ним.

Первая, спонтанная реакция на событие едва не стоила Рощину жизни.

Он попытался отсканировать окрестности, на миг погрузившись в иную реальность, и только стремительность от гибели: поскользнувшись,Вадим едва не сорвался с обледеневшего выступа, андроид успел схватить его, огда галакткапитан уже потерял равновесие.

Мир крутанулся перед глазами, зубы лязгнули, от падения на спину, зато рассудок заработал здраво.

– Назад! Кайл!

Серв остановился.

Объятый пламенем «Х-Страйкер» вдруг прекратил снижение по губительной траектории. Рискованный маневр экстренного торможения завершился плачевно для преследователей: истребитель вдруг резко сменил вектор тяги, заложив вираж в горизонтальной плоскости, а две из четырех механоформ не успели отреагировать на неожиданное появление планетной тверди.

В том месте, где Вадим секунду назад предвидел крушение «Х-Страйкера»,к небу взметнулись сгорающие в пламени взрывов обломки истребителей Роя.

Мнемоник… Машиной управляет мнемоник! – Рощин вновь включился в сканирование, мгновенно выяснив причину гибели механоформ – человек, управляющий истребителем го прикрывался маскирующим полем, искажающим показания радаров, поэтому противника получали ложные данные относительно расстояния, остающегося до столкновения с поверхностью планеты.

– Подстрахуйте меня! – Вадим отпрянул под прикрытие выступа древнего механизма, продолжая сканирование.

Истребитель один.

Логика события исключала случайность. Одно дело – массированная атака флота, но появление одиночного «Х-Страйкера» фактически у него над головой, теперь вызывало не помрачающую рассудок радость, а скорее внушало подозрение.

Совпадение? Или он ищет именно меня?

Попытка связи успехом не увенчалась. Таинственный пилот, выдерживающий поистине невозможные для человека перегрузки, не откликнулся, а в следующий момент идущая вдоль земли машина вдруг начала набирать высоту, одновременно начиная боевой разворот; два избежавших столкновения истребителя Роя устремились следом, подписав себе приговор слишком прямолинейным, бесхитростным маневрированием.

Воздушный бой длился всего несколько мгновений: «Х-Страйкер», разворачиваясь, разрядил обе ракетные установки, но и механоформы успели огрызнуться потоками лазерных разрядов.

Три огненных бутона расцвели в стылом воздухе: один истребитель Роя взорвался в ста метрах над землей, второй, потеряв управление, врезался в склон холма, «Х-Страйкер», оставляя за собой шлейф дыма, начал заваливаться на крыло, и в этот миг отработала аварийно-спасательная катапульта, выстрелив пилот-ложемент по короткой траектории.

Проследив за падением спасательного сегмента, Вадим не обнаружил в радиусе эффективного сканирования других групп истребителей противника и отдал короткий приказ:

– К месту падения! Бегом!

Пилот-ложемент пролетел метров четыреста, упав в ложбине между возвышенностями.

– Осторожно! Следите за окрестностями!

Кайл и Краб повиновались. Воздушный бой и падение обломков аэрокосмических истребителей наверняка привлекли внимание всех обитателей Ржавой Равнины находящихся в радиусе десятка километров, и вскоре на месте крушения механоформ обязательно должны появиться мародеры, представляющие немалую угрозу для малочисленного отряда.

Заняв позиции на вершинах двух соседних холмов, Кайл и Краб взяли на себя контроль подступов, в то время как Вадим, по колено увязая в выпавшем накануне снегу, добрался до покореженного пилот-ложемента.

Человек, зажатый деформированными амортизационными дугами, к его немалому удивлению, находился в сознании и даже смог подать знак рукой, показывая, что жив.

Рощину сразу же бросилось в глаза, что на нем надет обычный гражданский скафандр, причем гермоэкипировка таинственного пилота серьезно пострадала при катапультировании и падении – лицевое забрало шлема разлетелось вдребезги, лишь чудом не располосовав осколками лицо незнакомца.

– Не шевелись! Кости целы? Сейчас помогу выбраться.

Незнакомец лишь слабо усмехнулся в ответ.

В лице ни кровинки. Кожа бледная, что немудрено после таких перегрузок и катапультирования.

Рощин, прекрасно знающий конструкцию пилот-ложементов любых типов, быстро разобрался в системе аварийного сброса амортизационного каркаса. Ему потребовалось меньше минуты, чтобы освободить пилота из плена деформированных дуг. Расстегнув страховочные ремни, он подхватил незнакомца за специальные лямки порванного в нескольких местах скафандра, и оттащил его в сторону.

– Ну, живой?

Тот лишь кивнул в ответ, попытался сгоряча встать, но не смог.

– Лежи! Я сейчас!

Вадим хотел связаться с Кайлом и Крабом, но его опередили трескучие очереди: оба андроида вели огонь из укрытий.

Под склоном холма, справа от Вадима, громыхнули три разрыва.

Незнакомец пошевелился, затем хрипло выдавил:

– Рощин, отводи своих сервов… Я прикрою нас маскирующим полем…

Вадим не стал спорить. Ситуация не располагала. Отдав мысленный приказ Кайлу и Крабу, он дождался появления андроидов и добавил, уже вслух, указав на пилота «Х-Страйкера»:

– Несите его! Двигаемся к городу! В темпе!

Через час они остановились.

Столбы черного дыма, отмечавшие места крушения истребителей Роя, остались далеко позади.

– Привал! – тяжело дыша, произнес Вадим.

Андроиды, озадаченные происходящим, тем не менее воздержались от вопросов, давая Рощину отдышаться. Не дожидаясь приказов, они заняли позиции для наблюдения за окрестностями.

Вадим присел подле спасенного пилота.

– Ну, давай знакомиться, – переведя дыхание, произнес он. – Откуда меня знаешь?

– Найджел Гревс, – отрекомендовался тот. – Искал тебя по поручению адмирала Мищенко.

Рощин с недоверием взглянул на спасенного. Староват для действующего офицера.

– Мне кажется, ты лжешь.

– Всегда такой недоверчивый, капитан? Наследственность?

– Не понял… – Вадим поднял взгляд. – При чем тут наследственность?

– Твой отец тоже никому не доверял. Считал, что весь мир против него. Любопытная у вас семейная традиция – называть сына именем отца.

– Так повелось. С давних пор. – Вадиму совершенно не понравилось, что едва начавшийся разговор тут же свернул в сторону от темы.

– Я в курсе. – Найджел с трудом присел. – Еще с первой Галактической. Адмирал Рощин начинал пилотом серв-машины Земного Альянса. Перешел на сторону Свободных Колоний. Стал легендой при жизни. С тех пор возникла традиция – старший сын в семье обязательно становится офицером флота. Вот только твой отец подпортил стройное генеалогическое древо Рощиных.

– Ты знал моего отца?

– Знал. Очень близко.

На лицо Вадима набежала тень внезапных, непрошеных воспоминаний.

– А я практически его не помню. – Слова вырвались как-то сами собой. – Он отправил меня в кадетский корпус, на Элио, а сам остался там… за Вертикалями . Нянчится с эволгами . Ты был его другом?

– Нет, – ответил Найджел. – Скорее – заклятым врагом. Я тот, кто имплантировал твоего отца и воспитал его боевым мнемоником.

Вадим недоверчиво усмехнулся:

– И после этих слов я должен верить, что ты послан сюда командованием флота?

– Именно так.

Рощин пристально посмотрел на него:

– Выкладывай все начистоту. Иначе разговор у нас не выйдет. Я ведь так и не сумел отправить нормальный сигнал на гиперсферных частотах. Как ты меня нашел?

– Ты пытался передать сигнал.

– Этого недостаточно. Я и сам толком не понял, удалось ли мне выйти на энергетическую ткань гиперсферы.

– Для поиска стандартными средствами, действительно, недостаточно. – Согласился Гревс. – Но есть девушка, которая тебя любит. Она помогла мне, хотя и не знала об этом.

– Инга?! Что с ней?! Она…

– Она в порядке. Мне пришлось использовать ее вслепую, ничего не объясняя, я лишь подтолкнул ее в нужный момент, спровоцировав на поиск.

Вадим невольно сжал кулаки. Ему все труднее было сдерживать себя.

– Найджел, это не методы работы офицеров флота!

Гревс прекрасно разбирался в интонациях. Он умел слышать в них целые фразы, не высказанные вслух. Сдержанность Рощина мешала ему, и он привычно, без особого усилия пошел на очередную провокационную игру, чуть приподняв завесу правды, ровно настолько, чтобы вызвать неконтролируемую ответную реакцию.

«Он опасен. Устал, но не сломлен. И опять эта фамильная черта, вероятно неистребимая в генах, – он верит. Верит в любовь, в здравый смысл, в честность отношений, и даже пощечины судьбы не убеждают его в обратном. Балансирует на грани, зачастую оказывается в тупике, заложником собственных принципов, но все равно остается собой. Он может быть циничным, если в цинизме – истина момента. И стоит мне ошибиться – останусь здесь с дыркой в башке. С ним придется быть честным, иначе… никак».

– Вадим, я примерно представляю, о чем ты думаешь и какого мнения обо мне. Поверь, я действовал в рамках разумного, не подвергая Ингу чрезмерной опасности. Галактлейтенант Долматова – сильный мнемоник, но ей не хватает опыта и сдержанности. Она способна действовать эффективно лишь на пике своих чувств. Нет ничего дурного в том, что в нужный момент она уловила твой мимолетный образ, и желание найти любимого стало неудержимым.

– Она рисковала при этом жизнью! Где она теперь? Что с ней?

– Инга вернулась к месту дислокации Элианской эскадры. Она в безопасности. За две недели, что прошли с твоего исчезновения, свершилось много событий. Нам необходимо обменяться информацией.

– Я не вижу причин верить тебе, – ответил Рощин. – Зачем ты явился сюда? Охотишься за технологиями?

Вот ведь упрямец, – с досадой подумал Найджел.

– Капитан, я искал тебя по поручению командования. Если имя адмирала Мищенко для тебя пустой звук, то вот, ознакомься… – Гревс достал микрочип.

– Что там?

– Извини, взламывать защиту было некогда. Не знаю. Чип мне передал Дитрих Кроу. Он санкционировал операцию по твоему поиску и согласился привлечь Ингу, не посвящая ее в детали.

Вадим взял носитель информации, проверил целостность защиты, подлинность, и лишь затем воспользовался личным кодоном , чтобы открыть доступ к данным.

– Ну? – Найджел иронично взглянул на Вадима.

– Всё в порядке, – сухо ответил Рощин, завершив прием информации. – Я играл роль маяка, верно?

Гревс кивнул, выдерживая многозначительную паузу.

– Ты нашел планету механоформ, поздравляю. – Вадим посмотрел по сторонам, затем вновь обернулся к Гревсу. – Координаты передал? Когда ждать прибытия флота?

– Проблема, капитан. – Найджел вздохнул. – Отправить сообщение я не успел. В системе звезды концентрируются штурмовые сегменты, под прикрытием истребителей Роя. На орбите, как минимум, один модуль постановки гиперсферных помех. Я попал в ловушку. Меня тривиально загнали в границы атмосферы и сбили.

– У меня над головой? – прищурился Рощин.

– Твое патологическое недоверие погубит нас обоих, – проворчал Найджел. – Я же не ребенок беспомощный. Отследил твое местонахождение. В чем это действие противоречит логике? Мне нужно было принять бой где-то в стороне, а потом в одиночку искать выход из ситуации?

– Ладно, не злись, – махнул рукой Вадим. – Будем выпутываться вместе.

– А есть идеи, как выбраться отсюда?

– Покинуть планету вряд ли удастся. А вот передать сигнал на гиперсферных частотах мы попытаемся.

– Каким образом?

– Видишь город?

– Ну?

– Больше тысячи лет назад туда упал фрегат Земного Альянса. Я шел к месту его крушения.

– И что нам даст древний корабль? – разочарованно спросил Найджел. – Я же сказал, на орбитах планеты находится модуль, генерирующий поле низкой частоты!

– Ты забываешь о Вертикалях. Они берут свое начало здесь, на самом дне гравитационного колодца.

– Предлагаешь наладить канал связи с Арастой?

– По-моему других вариантов нет. Но прежде я бы хотел знать, что произошло в скоплении, пока я находился тут?

Найджел встал.

– Расскажу по дороге. Нам нельзя оставаться здесь. Надо двигаться.

– Согласен, – кивнул Вадим. – Обменяемся сведениями по ходу.

Погода стояла изменчивая.

Вот уже несколько суток над Ржавой Равниной шел снег, порывистый ветер забавлялся снежинками, метель не унималась, к вечеру в сумерки видимость падала до одного-двух метров, но тем ярче и отчетливее на фоне сковавшего землю холода выделялись энергоматрицы обитателей исполинского технокладбища.

Краб, взобравшись на огрызок путепровода, наблюдал за руинами пригорода.

Когда-то очень давно здесь развернулась последняя битва между населявшими планету инсектами и вторгшимися сюда механоформами. До сих пор черные как ночь, шпилеобразные постройки города разумных насекомых высились над Ржавой Равниной немыми памятниками прошлого величия их цивилизации. Некоторые уцелевшие кварталы связывали между собой хрупкие на вид мосты, казалось, они висят над бездной без всякой видимой опоры.

Безжалостное время не властно над конструктивными материалами инсектов. Органическое вещество, выделяемое рабочими особями муравейника, однажды отвердев, по свойствам многократно превосходило лучшие образцы металлопластиков, созданных людьми.

Краб медленно и тщательно сканировал окрестности.

Снегопад усилился, серые облака висели очень низко, метель бесновалась, ветер, заблудившийся между высотными постройками, сминал пелену падающего снега, словно природа многострадальной планеты решила сегодня встать на сторону изуродовавших ее терраформеров.

Наблюдая за обстановкой, Краб невольно думал о человеке.

Странное, непостижимое существо. Память древнего андроида пехотной поддержки из-за многих травм, полученных в схватках с дикими сервами, населявшими Ржавую Равнину, хранила лишь обрывочные, фрагментарные воспоминания о людях. Когда-то он был создан ими, воевал бок о бок с Создателями, потом дороги Галактической войны привели его сюда, в зону средней звездной плотности огромного шарового скопления, данных о котором не было ни в одной навигационной базе.

Фрегат «Меркурий», на борту которого в ту пору находился Краб, совершил слепой рывок через гиперсферу, а затем, после выхода в метрику трехмерного космоса, потерпел крушение, рухнув на планету неподалеку от руин древнего города инсектов, возвышающегося в центре Ржавой Равнины.

Века автономного существования коренным образом изменили мотивацию поступков пехотного дройда. Он стал самостоятельно мыслящей личностью, искусственные нейросети год за годом, медленно, но неумолимо формировали сгусток самосознания. Краб нисколько не преувеличивал, считая планету механоформ своей родиной. Пускай его собрали на другой планете, но образ мышления сформировался тут, под воздействием местных условий. Всё, что он знал, любил, чего опасался, относилось к реалиям Ржавой Равнины…

Ветер внезапно утих, словно обессилел, огромные хлопья снега лениво закружились в воздухе. Они ложились на голову и плечи андроида, не таяли на холодной броне, а он, застыв, будто статуя, понизив до минимума мощность реактора, продолжал наблюдать, понимая, что завершается обратный отсчет последних минут затишья перед лавиной необратимых событий.

Почему он поверил людям? Зачем пошел за ними, осознавая, что мир уже никогда не станет прежним?

Разрывая снежную пелену, над руинами города инсектов внезапно и беззвучно пронеслось звено аэрокосмических истребителей механоформ.

Они уже исчезли из вида, когда тугой волной накатился звук, древние постройки как будто завибрировали, сугробы, лежавшие на скоростных автомагистралях, взорвало белым кружевом, подняло в воздух и обрушило вниз.

Они сейчас вернутся.

Краб не пошевелился, лишь с присущим машине спокойствием мысленно отметил: Найджел был прав. Он точно предугадал внезапный, еще вчера совершенно невообразимый сценарий развития событий.

Появление аэрокосмических истребителей расставило все по своим местам. Не хватало лишь последних штрихов рокового действия, которое сломает устоявшийся миропорядок.

Вибрирующий гул, далекий и басовитый, заглох у невидимого горизонта и, действительно, начал возвращаться.

На первом заходе механоформы отсканировали инфраструктуру древней базы терраформеров, как будто врезанной в руины города инсектов. Насколько знал Краб, – разумные насекомые не пользовались самодвижущимися транспортными средствами, и кружево автомагистралей, огибающее руины черного города, не принадлежало к их архитектуре, так же как бункерная зона, стартопосадочные площадки, промышленные и исследовательские комплексы, возведенные терраформерами среди полуразрушенных построек инсектов.

Мир, где родилось самосознание древнего пехотного дройда, доживал последние минуты обманчивой тишины.

В стылых сумерках, среди непрекращающегося снегопада, на фоне руин тлели сотни энергоматриц обитателей Ржавой Равнины.

Одичавшие сервомеханизмы, давно утратившие изначальную функциональность, созданные в разные эпохи, разными цивилизациями, обитали тут на протяжении миллионов лет. Однажды утратив ясную программную цель существования, они перешли в режим самоподдержания, вступая в жесточайшую борьбу за крохи скудных энергоресурсов, видоизменяясь, погибая и возрождаясь, сбиваясь в стаи, охотясь друг на друга, – так постепенно формировалась уникальная техносфера, заменившая в рамках данной планеты понятие «природа». Кроме крупных и подвижных сервов, на просторах Ржавой Равнины существовали колонии микромашин, обитало несчетное количество карликовых механизмов, здесь появилась своя растительность, эволюционировавшая из малоподвижных механоформ, и все это жило, боролось за существование совершенствовалось, конструировало себя самих, бессознательно и безжалостно заимствуя друг у друга полезные конструктивные элементы, – здесь медленно вызревали новые, уникальные для обозримой Вселенной предразумные формы, которым эволюция техносферы даст шанс обрести разум…

Краб стряхнул снег с верной, не раз выручавшей его в критических ситуациях «АРГ-8».

«Почему жизнь – это непременно война?

Зачем я сотни лет скитался по Ржавой Равнине, стремясь искоренить диких сервов, привести окружающее пространство к некоему эталону, доставшемуся мне в наследие от давно минувшей эпохи?

Неужели было необходимо пройти этот путь, встретить человека, чтобы окончательно освободиться от затаившихся в глубинах сознания догм, увидеть мир таким, каков он есть, – самобытным, неповторимым, уникальным… и снова взять в руки оружие, но теперь уже с целью сохранить неповторимую техносферу, ставшую очагом эволюции машин?

Сознание древнего пехотного дройда вновь стремительно менялось в эти минуты.

Он хотел выжить в грядущей схватке. Выжить, чтобы стать по-настоящему разумной силой, чтобы видеть и понимать прекрасное, созидать, а не разрушать, в слепом стремлении к унификации Вселенной.

Внезапно ожило устройство связи.

– Краб, это Кайл. Мы продолжаем поиски фрегата. Как обстановка?

– Найджел был прав. На орбите появилась сигнатура крупного корабля. Только что над городом прошло звено аэрокосмических истребителей.

– Следи за объектом на орбите. Ты должен предупредить нас, если от него начнут отделяться посадочные модули.

– Я помню свою задачу.

– Сначала они атакуют доминаторов. Так говорит Вадим.

– Невелика потеря, – ответил Краб. – Доминаторы – тупиковая ветвь эволюции техносферы. Они не развиваются, а лишь истребляют все, что не соответствует их эталону. Я не против, если механоформы сначала разделаются с себе подобными. Диким сервам будет праздник – энергия и запчасти.

– Ты там особо не фантазируй, – осадил его Кайл. – Неизвестно, как все сложится. Наша главная задача – не допустить запуск репликаторов и предотвратить начало коренного преобразования Ржавой Равнины. Иначе все мечты быстро обернутся для нас еще одной базой доминаторов.

– Я буду действовать по плану. Вы установили связь с Призраком?

– Пока нет. Но Найджел уверен, что он тут, где-то среди отсеков «Меркурия».

Гул нарастал.

Смазанные, нечеткие, прикрытые маскирующими полями сигнатуры промелькнули над головой и начали удаляться, пока что игнорируя два сросшихся между собой города.

– Они ушли по направлению гор.

– Обнаружили доминаторов оцепления? – предположил Кайл.

Краб мысленно кивнул, в такт ударившим у горизонта зарницам.

– Началось.

Поиски обломков фрегата «Меркурий», принадлежавшего когда-то флоту Земного Альянса, являлись для Вадима и Найджела единственным шансом выжить и передать сообщение о событиях, происходящих на планете.

– Механоформы крепко получили по зубам от Элианской эскадры. – Найджел с трудом пробирался среди сугробов, под которыми таились обломки зданий. Если бы не Кайл, стоически выполнявший роль ведущего, двум боевым мнемоникам пришлось бы приложить немало усилий, чтобы добраться до приблизительного места крушения фрегата. – Терраформеры потеряли целый флот, в придачу они лишись пятнадцати репликаторов. Неизвестно, что имеется у них в резерве, но раз уж они появились тут, значит, дела плохи.

– Ты так и не сказал, что с эскадрой? Велики потери?

Найджел в очередной раз оступился, провалившись по пояс. Вадим, отыскав твердую площадку, пришел ему на помощь. Одну руку он протянул Гревсу, другой ухватился за погнутую металлокерамическую балку, торчащую из стены полуразрушенного здания.

– Я разговаривал с Мищенко, прежде чем отправиться сюда. Вот, уважаю его… – Найджел, кряхтя, выбрался из провала. – Ведь не побоялся, вынудил механоформы атаковать. Потери, конечно, есть. Сам подумай, крейсер и три фрегата против целого флота. – Он выпрямился, отряхивая снег, налипший на защитный костюм. – Холодно. Отвык я от таких прогулок.

– Ты на вопрос не ответил. – Вадим, помогая Найджелу выбраться на твердую поверхность, не забывал следить за обстановкой. – Кайл, осторожно, группа сигнатур тридцать градусов к северу, дистанция полтора километра, – предупредил он.

– Вижу. Это ресекты. В принципе, они не опасны, если наши пути не пересекутся.

– Что за странное название? – проворчал Найджел, манипулируя с настройками системы терморегуляции своего защитного костюма и одновременно присматриваясь к сигнатурам.

– Ремонтные механизмы инсектов, – пояснил Кайл. – Они, несмотря на преклонный возраст, все еще придерживаются некоторых базовых программ, пытаются ремонтировать постройки древнего города. Кто придумал название – не знаю. Мне его сообщил Призрак.

– А если попытаться использовать их в своих целях? – Найджел вопросительно посмотрел на Вадима. – Помнишь, ты упоминал о спейсбалле?

– У нас нет времени на поиски Лайфа.

– Естественно, нет. А ты попробуй, позови его мнемонически. Может, откликнется?

– Хорошо, попытаюсь. – Вадим по привычке прикрыл глаза, сосредоточиваясь на определенном образе.

– Что касается Элианской эскадры, – голос Найджела долетал теперь как будто издалека, – «Апостол» и «Раптор», по моим наблюдениям, восстановлению уже не подлежат. «Ворону» досталось чуть меньше, но не думаю, что он скоро вернется в состав флота. Спишут, скорее всего. Экипажи фрегатов удалось эвакуировать. «Воргейз» на момент моей короткой беседы с адмиралом двигался своим ходом, принимая в вакуум-доки спасательные модули с фрегатов.

– И адмирал дал согласие на использование Инги? – Рощин открыл глаза.

– А что ему оставалось делать? Я достаточно убедительно обосновал дальнейшие действия механоформ.

– Не понимаю. – Вадим неприязненно посмотрел на своего спутника. – Откуда у тебя появилась уверенность, что механоформы воспользуются ресурсами этой планеты?

– Немного логики и интуиции, – усмехнулся Гревс. – Мне было доподлинно известно, что твою спасательную капсулу захватили транспортные модули, выпущенные с борта уничтоженного в системе Алексии корабля. К тому времени уже стали известны некоторые подробности относительно модернизированного флота терраформеров, атакующего планеты инсектов. Вопрос: почему они не поддержали атаку, направленную на Пятый Резервный?

Вадим промолчал. Похоже, он прислушивался к внутренним ощущениям, ожидая отклика на мнемонический призыв.

– Вот и мы с адмиралом подумали, что при сходстве общей конструкции, но явном различии в деталях, следует предположить, что корабль, атаковавший Алексию, и флот механоформ, действующий против инсектов, относятся к разным анклавам терраформеров. Анализ всех имеющихся данных, произведенный еще до начала сражения, подтвердил сделанный мною вывод. Возник вполне закономерный вопрос: куда направились автоматические транспортировщики, посчитавшие твою спасательную капсулу новым, неизученным видом техники? Естественно, на существовавшую ранее сырьевую, промышленную и исследовательскую базу разгромленной группировки механизмов. Дальнейший ход рассуждений проследить несложно. Механоформы, лишившись запрограммированных на производство боевой техники репликаторов, обязательно «вспомнят», где можно пополнить парк уникальных аппаратов. Направляясь сюда, я не предполагал, что попаду в засаду, и не знал о существовании на планете огромного технокладбища. Видимо враждующие группировки терраформеров собирали различные образцы техники на протяжении сотен тысяч лет, пока между ними шла борьба за выживание.

– Очень много допущений, – возразил Вадим. – Лайф, похоже, услышал меня. Задержимся на несколько минут.

– Я не против небольшой передышки. Что касается допущений, а как без них? Я привык доверять интуиции.

– Инга точно не добралась до этой системы? – Вадим с подозрением взглянул на Гревса.

– Она повернула обратно, – поморщившись, ответил Найджел. – Мне было нелегко внушить ей, что нужно прекратить поиск.

– Твоя привычка манипулировать людьми отвратительна.

– Рощин, к фрайгу твое мнение. Можешь думать обо мне все, что угодно.

– Вот я и думаю, Найджел. Мне кажется, что ты охотишься за технологией репликатора.

– И тут ты абсолютно прав. Я пытался доказать в штабе флота, что обладание данной технологией приведет человечество к упадку и деградации. Меня не стали слушать. Тогда я решил действовать самостоятельно.

– С трудом верится в глобальную и благородную цель.

– Я же сказал, думай, что хочешь.

Кайл, внимательно прислушивавшийся к спору двух мнемоников, внезапно произнес:

– Цель на сканерах. Приближается со стороны равнины. Небольшой объект.

– Это Лайф. – Рощин отстранил Найджела, сделав шаг к краю площадки.

Через некоторое время из снежной пелены, действительно, вынырнул спейсбалл. Заложив крутой вираж, он притормозил свой полет и, покачнувшись, остановился в метре от Вадима.

Спейсбалл исчез во мгле.

– Так просто? – Найджел был искренне удивлен. – Я недооценивал твои способности, капитан. Мне показалось или ты действительно не взламывал его систему?

– Взлом – не единственный вариант, – ответил Вадим. – Ты когда-нибудь всерьез задумывался, что кроме традиционных приемов кибрайкера, существуют и другие способы добиться желаемого результата? Например – сотрудничество? Спейсбаллы обладают самосознанием. Я просто попросил Лайфа помочь нам.

– Ну-ну… – Гревс скептически хмыкнул. – Посмотрим, как он справится с задачей.

– Между прочим, использовать спейсбалла – твоя идея.

– Ладно, Рощин, не задирайся. – Найджел присел, предварительно смахнув рукой с выступа черной как смоль конструкции шапку снега. – Все мы разные. Я старый циник, ты – упертый идеалист, Инга – неисправимый романтик. – У каждого свои минусы. В этом и заключается сила Человечества. Мы разные: сами никогда не знаем, где окажемся завтра, и в какую историю влипнем, – ворчливо произнес он.

– Ты ведь всегда молился деньгам, Гревс. – Рощин не удержался от комментария, он не верил, что Найджел, являясь одной из одиозных фигур преступного мира Окраины, вдруг проявит заботу о Человечестве, рискуя при этом собственной жизнью.

– Глупый ты, Рощин. Нет в тебе загадки. И подготовка слабовата, мысли свои толком спрятать не можешь, – с досадой отозвался Гревс. – Я всю жизнь рисковал. В молодые годы – с азартом и за деньги. После провала операции на Эригхайме и зачистки Окраины – из желания выжить. Хочешь понять, почему меня на старости лет вдруг к приключениям потянуло? Да не проблема, отвечу. Сын у меня есть. Сейчас ему двадцать – только жить начинает. Он живет на Аллоре. Скоро внук родится. Не хочу, чтобы он вырос в эру всеобщей тупости и благоденствия или того хуже – в обстановке глобальной войны с инсектами и механоформами. Вот у тебя дети есть?

– Нет, – ответил Вадим.

– Но будут. Тогда и поймешь – некоторые чувства настигают, как пуля на излете. Да, я жил для себя, презирал слабых, ходил, как выражались предки, по лезвию ножа. Теперь вот состарился, скоро в логр, и что мне за дело до других людей? Так ты обо мне думаешь?

Вадим пожал плечами.

– Решил напоследок совершить подвиг? Чтобы в логре было что вспомнить?

– Глупости. Мы давно взломали систему логра, так что вечные муки совести, рожденные абсолютной памятью бессмертной личности, мне не грозят. Ты галакткапитан, какой-то слишком правильный, чересчур, целеустремленный. Как твой отец. Но все это когда-то даст трещину. Оглянешься вдруг и поймешь: есть люди, которые тебя не знают, но ты знаешь и любишь их. Странное чувство, нерациональное, жертвенное… Не думал, что со мной такое случится. Честно. Но вот я тут. Среди руин и сугробов. Готов рисковать.

Кайл, прислушиваясь к их разговору, мысленно поражался, сколь понятны и предсказуемы чувства машины по сравнению с порывами человеческой души… Он не восхищался в данный момент поведением Найджела, но его на миг взяла оторопь: а не проснись у старика запоздалая любовь к сыну и еще не родившемуся внуку, он бы и не появился тут?

Из снежной мглы появился спейсбалл.

– Я справился. Механизмы готовы подчиняться. Мне нужен визуальный образ для формулировки алгоритма поиска.

Вадим понял, что действовать придется ему. Кайл не имел никакого представления о технике времен Галактической войны, он являлся колониальной моделью человекоподобного механизма, Найджел вряд ли интересовался историей, Краб, пожалуй, может помочь, но лишний шум в эфире сейчас ни к чему.

Он на минуту задумался, скрупулезно воспроизводя в сознании очертания корпуса и структуру типового фрегата Земного Альянса, затем мысленно смоделировал условия крушения, разделив космический корабль на разновеликие фрагменты, и передал полученные мыслеобразы Лайфу.

Тот снова исчез во мгле.

Через некоторое время застывшие сигнатуры ресектов пришли в движение, направляясь в разные стороны.

– Извини, Вадим, признаю, был не прав. – Найджел заинтересованно наблюдал за перемещениями древних механизмов. – А что спейсбалл делает тут? – Внезапно поинтересовался он. – Откуда он взялся на планете?

– Здесь в древности существовала развитая колония инсектов. А Лайф конструирует фотонное вычислительное устройство, – ответил Рощин.

– О как! – изумился Гревс. – Он пытается создать аналог «Интеллекта», который управляет Сферой Дайсона?!

– Да. – Рощин кивнул. – Лайф ведь биологический робот. У него тоже есть своя задача, составляющая смысл жизни.

– А мне показалось, он сам по себе. Просто живет.

– Ну, по большому счету ты прав. – Вадим с удивлением понял, что его предубеждение относительно Найджела стало не таким резким и однозначным, как раньше. Настороженность, конечно, осталась, но резкое неприятие исчезло. – Лайф пытается руководить работами, но подчиненные ему механизмы сильно изменились и уже не слушаются указаний. Большую часть времени он проводит, гонясь за ними, чтобы призвать к порядку.

– Забавный малыш. Посоветуй ему держаться подальше от нас, когда все начнется.

Зловещие недра города инсектов пугали ощущением абсолютной пустоты, заброшенности и неизмеримой древности.

Если бы не энергетические матрицы ресектов, тлеющие метрах в двухстах ниже, в разломе черного ущелья, то мысленному взору мнемоников вообще не за что было бы зацепиться.

– Так. – Вадим остановился на краю выступа. – Дальше дороги нет. Лазить по отвесным стенам, как ремонтные сервы, мы не умеем.

– А есть вообще смысл спускаться? – Кайл подошел к обрыву и без страха взглянул вниз, во тьму. – Разве отсюда нет возможности связаться с системами фрегата, пробудить их?

– Боюсь, нас там не ждут, – произнес Найджел. – Особенно в качестве управляющей силы.

– Не понял? – Вадим обернулся, посмотрев на него. – Ты что-то знаешь?

– Подозреваю. Речь идет о Призраке. Анализируя полученную информацию, я пришел только к одному более или менее правдоподобному выводу – он модуль «Одиночка».

– Искусственный интеллект серв-машины? – Рощин задумался, затем пожал плечами. – Почему бы и нет?

– Бункер Призрака в горах, далеко отсюда, – возразил Кайл.

Найджел с усмешкой посмотрел на андроида.

– Наивный. Ты ведь никогда не видел Призрака во плоти верно? Только голографическое изображение. Или я ошибаюсь?

– Нет, не ошибаешься.

– Вот и подумай, почему он является в виде голограммы? И откуда у него такая власть над сервами? Как он получает точную информацию о многих событиях происходящих на этой… Ржавой Равнине? И, наконец, зачем он пытался внушить тебе, что люди опасны?

Кайл промолчал в некотором замешательстве.

– Самое простое и в то же время логичное объяснение – Призрак заперт в обломках фрегата, – как ни в чем не бывало продолжал рассуждать Найджел. – Его физическая оболочка повреждена. Но за истекшее со времен войны тысячелетие, даже находясь в столь бедственном положении, искусственный интеллект способен на многое. Например, при помощи устройств связи отыскать и дистанционно реактивировать исполнительные механизмы.

– И что ему помешало восстановить свою сервооболочку? Почему он выбрался из обломков фрегата?

– Потому что Призрак достаточно умен и сообразителен. «Тело» андроида его не устраивает. Слишком хрупкий, ненадежный носитель, мягко говоря – неадекватный опасностям Ржавой Равнины. Восстановить себя в корпусе серв-машины? Внушительная мощь, но к чему это делать? Появление многотонного исполина лишь вызовет повышенный интерес со стороны доминаторов. Они бы уничтожили или захватили Призрака. Нет, Вадим, он далеко не глуп и выбрал идеальный способ маскировки.

– В девяноста девяти случаях из ста модули «Одиночек» боевых серв-машин не просто носители искусственного интеллекта, они наследники травмированного смертью человеческого сознания, – произнес Вадим, помогая Найджелу перебраться на очередной уступ. Фигура Кайла едва просматривалась отсюда, андроид, прокладывая путь, двигался метров на пятьдесят ниже.

– Не думаю, что Призрак хотя бы однажды входил в прямой нейросенсорный контакт с человеческим рассудком. – Найджел подергал трос, закрепленный андроидом, но не торопился защелкнуть на нем специальное устройство, петлей охватывающее запястье руки. – Иначе он действовал бы более импульсивно. И уж, конечно, не стал бы внедрять скрытую команду на твое уничтожение. Ты ведь в курсе, что Кайл был послан, чтобы уничтожить тебя?

– Да, я знаю. Потому и подумал о травмированном войной человеческом сознании.

– Глупости. За тысячу с лишним лет любые травматические воспоминания превратятся лишь в тень былого. Будь у Призрака частица человеческого рассудка, он совершил бы за это время какой-нибудь импульсивный, необдуманный поступок, просто из тоски. И уж ни за что не отдал бы приказ о твоем устранении, не встретившись, не поговорив, улавливаешь ход моих мыслей?

– Улавливаю.

– Наш таинственный Призрак – это «чистый» Искусственный Интеллект, уже более тысячи лет занимающийся скрытным исследованием Ржавой Равнины.

Вадим задумался.

Тысячелетие исследования чуждого мира… В таком случае он знает об этой планете намного больше, чем все доминаторы, вместе взятые. У него должны быть налажены каналы связи и наблюдения. Вероятно, он проник в некоторые тайны древних технологий и способен влиять на определенные типы машин, обитающих на просторах Ржавой Равнины.

– Судя по «спасенным» андроидам, Призраку не чужды амбиции и благородные (с его точки зрения) мотивы, – тем временем продолжил рассуждения Найджел. – Думаю, он до сих пор ощущает чуждость этого мира и тяготеет к технике понятной, полностью управляемой. Он не мешает развиваться андроидам и даже помогает им. У него есть цель – обрести полный контроль над исполинским технокладбищем, вытеснить либо уничтожить доминаторов.

– Откуда ты знаешь?

– Технология инфосканирования. Я считал и проанализировал объем памяти Кайла и Краба. Оба андроида гордо именуют себя «свободными сервами», но на самом деле они лишь инструменты воздействия на окружающую среду, исполнители воли Призрака. Он избрал тактику терпения и выработал долгосрочную стратегию, способную привести к успеху задуманного. Подчиненные ему сервы постепенно преобразуют Ржавую Равнину, создавая доминаторам мелкие трудности, например культивируя посадки металлокрека, где при появлении ревайверов находят надежное убежище многие обитатели технокладбища, или увеличивая число машин, оснащенных модулями искусственного интеллекта, способных не только выполнять сложные задания в экстремальных условиях технокладбища, но со временем полностью вытеснить доминаторов с периметра Ржавой Равнины. При этом Призрак действует весьма искусно, не вызывая у противника и тени подозрения, что многие «стихийные» процессы на самом деле управляемы им.

– И на что ты надеешься? На свои способности кибрайкера? Думаешь, Призрак подчинится тебе? По-моему люди ему совершенно несимпатичны.

– Я боевой мнемоник. – Найджела, похоже, задела за живое пренебрежительная фраза Рощина. – Впрочем, взламывать систему «Одиночки» вовсе не обязательно. Попробуем с ним договориться. Конечно, это будет не так просто, как в случае со спейсбаллом, но попытаться, стоит. У нас общий враг.

– Не думаю, что на него фатальным образом подействует факт появления десятка аэрокосмических истребителей. Скорее схватка между пришлыми механоформами и доминаторами позабавит его, – высказал свое мнение Вадим.

– Репликаторы, – многозначительно ответил Найджел. – Вот угроза, которую не в состоянии проигнорировать Призрак. Устройства терраформинга способны за одни сутки перечеркнуть его тысячелетние усилия. Наш «серый кардинал» в данный момент стал заложником своей же долгосрочной стратегии.

– Ну, короче, посмотрим. – Рощин мысленно связался с Крабом. Сигнал уже стал слабым, – еще метров сто вглубь древних построек, и он пропадет вообще.

Бой на окраине Ржавой Равнины завершился, – доложил андроид. – От сигнатуры космического корабля отделились десять сегментов штурмовых модулей.

Гревс, следивший за мнемоническим общением Рощина и Краба, сокрушенно покачал головой.

– Теряем время, капитан.

– И что? Надо было бросить его наверху? – Вадим подозвал Кайла и отдал ему распоряжение. Андроид кивнул, затем, открыв пылезащитные кожухи на руках, обнажил механизм лебедки с прочным мономолекулярным тросом.

– Длины хватит метров на двести, – предупредил он.

– Достаточно. Найджел, ты пойдешь в паре с Кайлом. Я дождусь Краба. У него есть аналогичное приспособление.

Энергоматрицы ресектов уже едва просматривались в разломе своеобразного ущелья пересекающего основание древнего города разумных насекомых.

– Одна из пещер, образовавшихся при падении обломков фрегата, прямо под нами. – неожиданно произнес Вадим.

– С чего ты взял? – Гревс при всем старании так и не сумел отсканировать низлежащее пространство.

– Лайф передает мыслеобразы.

– Почему я их не воспринимаю?

– Наверное, ты ему не понравился.

Спуск в недра древнего города удалось возобновить минут через десять.

Кайл и появившийся на площадке Краб закрепили тросы лебедок и спустились на метр, проверяя надежность крепления.

Расселина, похожая на огромную трещину, почти сразу начала расширяться. На стенах разлома виднелись потеки черного пластика. По-видимому, внизу действительно покоился один из трех фрагментов фрегата «Меркурий», – сотни лет назад жар от раскаленной обшивки космического корабля поднимался по трещине горячими потоками воздуха, размягчая материал стен.

Рощин и Гревс, прильнув к андроидам, раскачивались над бездной. Стены ущелья постепенно приобретали отрицательный уклон, раздавались в стороны, образуя неровные своды исполинской пещеры. Ее дно не сканировалось, оба мнемоника ощущали признаки работы мощного маскирующего поля.

Наконец, в поле зрения появилась огромная, примыкающая к стене пещеры конструкция: стартопосадочная площадка была выполнена в духе архитектуры инсектов. Если предполагать, что разлом и расположенная под ним пещера – это результат падения раскаленного обломка космического корабля, то наличие массивного выступа, образующего монолитное соединение со стенами, не находило разумного объяснения.

– Давай к выступу, – приказал Вадим Крабу. – Надо разведать обстановку и перезакрепить тросы.

Серв начал раскачиваться, понемногу стравливая трос. Оказавшись над площадкой, он резко разблокировал тормозной механизм, и жестко соприкоснулся с гладкой поверхностью выступа. Вадим, заранее сгруппировавшийся, откатился в сторону, к стене пещеры.

Невдалеке раздались проклятия Найджела.

– Староват я для таких трюков… – немного придя в себя, проворчал он, поднимаясь на ноги.

Пока сервы, отцепив тросы, сматывали их на барабаны микролебедок, над уступом появился Лайф. Сигнатуры ресектов, которые не нуждались в специальных приспособлениях для спуска, давно исчезли за незримой границей маскирующего поля.

Рощин терпеливо дождался, пока спейсбалл немного успокоится, и только затем уточнил:

– Найджел, ты как?

– В порядке.

– Приготовься к телепатическому контакту. Наш маленький разведчик побывал под маскирующим полем.

– Давай. Пусть передает. – Гревс присел, поморщившись от боли в ушибленной ноге.

Пещера, действительно, образовавшаяся в результате крушения фрегата, оказалась намного больше, чем предполагал Вадим.

Мысленные образы, переданные спейсбаллом, в первый момент не просто поражали воображение. Вадим невольно вздрогнул, «заглянув» под полог маскирующего поля, где мысленному взору открывалось залитое красноватым светом пространство, переполненное сигнатурами сотен различных механизмов.

Не один, а сразу два многокилометровых фрагмента боевого корабля эпохи Первой Галактической лежали на дне пещеры. В сегменте кормовой части фрегата четко просматривалась энергоматрица работающего термоядерного реактора. Контур его тепловой защиты был нарушен, именно силовая установка фрегата являлась источником красноватого сияния.

Второй обломок – средняя часть «Меркурия», зиял многочисленными пробоинами и разломами обшивки, через которые были видны фрагменты боевых постов и палуб, кроме того, в зоне внутреннего космодрома тлели пять сигнатур, четко идентифицирующиеся, как «работающие реакторы аэрокосмических истребителей класса «Фантом».

Дно пещеры походило на муравейник.

Сотни донельзя странных механоформ сновали по своим делам, в полукилометре от обломков фрегата на специально выровненных площадках стояли семь репликаторов. За их контурами в дальней от наблюдателей стене пещеры просматривались зевы наклонных тоннелей, по всей видимости предназначенных для выхода устройств молекулярной репликации на поверхность планеты.

Десятки ревайверов парили над механическим муравейником, координируя и контролируя работу армии сервов.

Мыслеобразы, транслируемые спейсбаллом, внезапно переключились с общей панорамы на частности: Вадим увидел группу ресектов, превратившихся в обломки вследствие падения с большой высоты. Очевидно, ревайверы обнаружили их приближение и парализовали кинематику древних механизмов.

Следующая картина, привлекшая внимание Лайфа, заставила Вадима ощутить холодок в груди: через разломы в обшивке фрегата на простор пещеры были выдвинуты два полуразобранных штурмовых носителя класса «Нибелунг», неподалеку ровными рядами на полу пещеры уложены с полсотни андроидов пехотной поддержки, далее высились извлеченные из ангаров и установленные в вертикальном положении при помощи примитивных подпорок серв-машины. Три «Фалангера» и пять «Хоплитов» пребывали в ужасном техническом состоянии. Кроме повреждений, полученных ими при крушении фрегата, над серв-машинами поработал некий вандал: часть бронесегментов корпусов была снята, изнутри вырваны и разложены подле ступоходов различные детали, начиная от сервомоторов и заканчивая электронными блоками кибернетических систем,

Механоформы, снующие по пространству пещеры, резко отличались от тех, что атаковали Алексию, не имели они и ничего общего с доминаторами, контролирующими периметр Ржавой Равнины. Если судить по внешним признакам, то конструкции сервов следовало признать гибридными, сочетающими в себе оптимизированные, улучшенные элементы механизмов, принадлежащих различным цивилизациям.

Поток информации иссяк.

Вадим и Найджел, открыв глаза, переглянулись.

Гревс выругался, но легче от этого ему не стало.

– Ну, что будем делать, Рощин? – Найджел, похоже, находился на грани того, чтобы запаниковать. – Все умерли?! Такой конец будет у нашей истории?!

Вадим не стал отвечать на его реплики.

– Лайф, тебя заметили?

– Нет. Я живой. Они не видят живое.

– «Они» – это кто, маленький умник? – спросил Гревс.

– Вы называете их ревайверами. Это контролирующие механоформы.

– А ведь малыш прав. – Вадим, ошеломленный увиденным, все же старался держать себя в руках. Многодневное, полное смертельных превратностей путешествие по Ржавой Равнине не прошло даром. Пережив ощущение полной беспомощности, бессилия, он сам того не заметив, научился стойко держать информационные удары, да и на происходящее смотрел немного иначе, чем Гревс. – Ревайверы в силу специфики ориентированы на обнаружение и контроль механоформ. Живое существо для них – не более чем элемент окружающей среды, не принадлежащий техносфере, а значит, не подверженный их воздействию и не заслуживающий внимания.

– Нам от этого легче? – насупился Найджел. – До фрегата не добраться, сверху с минуты на минуту начнется атака механоформ, намеренных захватить промышленную базу и репликаторы. Мы между двух огней.

– Не спорю. – Вадим присел. – Положение критическое. Но повода для отчаяния пока не вижу.

– Ты неисправим.

– Гревс, прекрати ныть.

– Знаешь, твой оптимизм мне непонятен, – огрызнулся Найджел.

– Бывало и хуже. – Рощин поддерживал ни к чему не ведущий разговор, продолжая напряженно анализировать ситуацию.

– Интересно, где и когда?

– На Алексии. Нас тогда осталось всего несколько человек. Против базового корабля терраформеров. Всё, дай подумать.

– Ладно! – Найджел отошел от края площадки. – Думай. Мне и так все ясно.

– Что именно?

Гревс искоса посмотрел на Рощина, и тут его буквально прорвало:

– Неужели за трое суток боев в системе Алексии ты ни разу не задал себе вопрос: за каким фрайгом базовый корабль механоформ погнался за «Пенелопой»?! Где логика в действиях машин? Ну да, допустим, они по программному обеспечению уже не терраформеры. Но подумай сам – существовали два анклава механоформ. Сначала они зачистили целый сектор звездного скопления, затем передрались между собой, не важно, по каким причинам. Одна из групп победила, от второй осталась вот эта свалка, – он жестом указал вверх, – да чудом сохранившийся корабль, затаившийся в удаленной звездной системе. И ты полагаешь, он бы погнался за «Пенелопой»?

– На самом деле мы не знаем истинной логики терраформеров.

– Не уходи от ответа. Логика любой машины, не обладающей модулем искусственного интеллекта, будет опираться на понятие целесообразности. Базовый корабль механоформ выпустил истребители?

– Да.

– Этого достаточно. Более чем достаточно. Истребители, оснащенные гипердрайвом, догнали бы «Пенелопу» и прихлопнули бы кибрайкера, как муху. А что случилось на самом деле? Корабль, непонятно по каким причинам прятавшийся в удаленной звездной системе, не создал там промышленную базу, не отправился на поиски места, пригодного для реализации заложенных в него программ, – нет, он таился в ожидании некоего события. На мой взгляд, всё, что произошло в системе Алексии, – это тщательно продуманный ход, призванный спровоцировать Человечество на ответный удар.

Рощин ничего не ответил. Он слушал, стараясь понять ход мысли Найджела.

– Молчишь? Ладно, я сам отвечу: сообщество машин-победителей было информировано о случившемся инциденте. Они зафиксировали факт гибели базового корабля, принадлежавшего «родственному» анклаву, но, не обладая информацией о людях, ошибочно сочли, что тот был уничтожен давними врагами – инсектами. На что последовала закономерная реакция, – они вышли за границы контролируемых территорий и нанесли серию превентивных ударов по мирам разумных насекомых, не подозревая, что тем самым обрекают себя на конфронтацию с Человечеством.

– А теперь подумай – кому это выгодно? – поглядывая вверх, продолжил Найджел. – Кто оказался настолько умен, что сумел подставить инсектов под удар, зная, что они не выстоят против механоформ, попытаются отступить, используя древнюю транспортную сеть, созданную их далекими предками? Кто знал или хотя бы предвидел, что массовый исход разумных насекомых из проблемного сектора ударит по Человечеству и сюда будут посланы боевые корабли объединенного флота, которые неизбежно вступят в бой с победившим анклавом машин? Повторяю ключевой вопрос: кому это выгодно?

– Проигравшим миллионы лет назад механоформам, – подумав, ответил Вадим. – Они частично уцелели, но сами не в состоянии взять реванш. Только вся твоя логика, Найджел, не выдерживает критики. У механоформ нет модулей искусственного интеллекта, а комбинацию, которую ты обрисовал, способен просчитать и спровоцировать только искусственный разум.

– Почему – искусственный?

– Держать один, а быть может – единственный уцелевший корабль в определенной точке на протяжении сотен тысяч лет в ожидании, пока поблизости окажется сила, способная одолеть противника?.. – Вадим покачал головой, выражая сомнение. – Нет, у биологического существа не хватило бы ни терпения, ни срока жизни на реализацию подобного плана.

– Согласен. Но по моим подозрениям, искусственному интеллекту, заварившему кровавую кашу, не так уж и много лет. Корабль, атаковавший Алексию, скорее всего долгое время находился в режиме глубокой консервации. Его отыскали, пробудили от спячки и поставили на «боевое дежурство», в точности зная, что люди рано или поздно появятся в данном секторе скопления. Возможно, корабль был отреставрирован. Не важно.

– Важно, кто за этим стоит?

– А тут уже и думать нечего. Ты сам минуту назад заметил, что у механоформ нет модулей искусственного интеллекта. Но у них есть ревайверы – устройства, специализирующиеся на анализе чуждых технических структур. Думаю, что изначально они были созданы для управления репликаторами и являлись не только контролирующими модулями, но и генераторами моделей различных, воссоздаваемых репликаторами объектов. Для осуществления столь сложных функций, как управление терраформингом, ревайверы должны были оснащаться очень мощными вычислительными устройствами и, как минимум, потенциалом аналитических способностей.

– То есть, по-твоему, ревайверы все же обладают способностью к мышлению?

– Не знаю. Не уверен. Если они и мыслят, то не так, как мы или наши машины. Но у них есть одна конструктивная особенность, – способность к анализу сложных структур, как материальных, так и информационных. А теперь попытайся сложить две половинки целого. Кто обладал сведениями, касающимися цивилизации инсектов, знал о наличии у них транспортной сети?

– Механоформы, – ответил Вадим. – Они воевали с разумными насекомыми на протяжении тысячелетий.

– Правильно. Но вторая часть информационной составляющей была недоступна терраформерам, запертым в границах скопления О'Хара. Я все ломал себе голову, пытаясь понять, откуда у них появились сведения о людях? Откуда взялась уверенность, что потенциала нашей цивилизации хватит, чтобы сломать хребет победившему в давней войне анклаву? Кто с уверенностью констатировал, что люди ввяжутся в войну, если одна из колоний подвергнется варварскому уничтожению?

– Искусственный интеллект, созданный нашей цивилизацией?

– Именно! – с мрачным торжеством в голосе подтвердил Найджел. – Теперь всё встало на свои места. Проигравшие давнее противостояние терраформеры миллионы лет таились на этой планете. Их боевые репликаторы были уничтожены, а те, что остались, страдали непоправимыми программными сбоями. У доминаторов не было никаких шансов вновь выйти в космос и завоевать его. Пока над Ржавой Равниной не потерпел крушение фрегат Альянса.

– Ты считаешь, что Призрак предал своих создателей, информировал механоформы о человеческой цивилизации и спрогнозировал грядущие события, показав, что нужно делать, если в границах скопления появятся колонии людей? – вмешался в диалог мнемоников Кайл.

– Нет, – ответил Найджел. – Я считаю, что ревайверы скопировали информационные матрицы модулей «Одиночка». Им потребовалось тысячелетие, чтобы разобраться в сложной информ-структуре, и в результате исследования они создали собственный аналог искусственных нейросетей. Здесь, в недрах Ржавой Равнины, зародился новый тип нейросетевой управляющей системы, которая пока не обрела самосознания, но в результате анализа данных, самообучилась до уровня, позволяющего принимать нестандартные решения.

– Возможно, ты прав… Но тогда события объясняются намного проще. Ревайверы изолированного анклава получили нейросетевые структуры, начали развиваться, и когда их последний базовый корабль, действительно законсервированный в одной из удаленных звездных систем, обнаружил «Пенелопу», они идентифицировали КРК как «объект, принадлежащий цивилизации людей», и на основе своих новых возможностей выработали мгновенное решение – следовать за «Пенелопой» и атаковать первую попавшуюся на пути колонию Человечества, чтобы спровоцировать ответный удар, который уничтожит их давних врагов.

– Кто же в таком случае Призрак? – вмешался в их разговор Кайл.

– Он – «Одиночка». Управляющий кристалломодуль одной из серв-машин, сумевший наладить связь с «внешним миром». Возможно, ревайверы попросту не добрались до него, – ответил Найджел.

– Что значит «не добрались»? – уточнил Вадим.

– Есть два варианта. Либо он находится в третьем фрагменте фрегата, либо он тут, но заблокирован в отсеках, куда механоформы пока что не добрались.

– А как, по-твоему, он наладил связь с сервами, обитающими на просторах Ржавой Равнины?

– Эту планету когда-то сплошь покрывали города инсектов. Кроме общего ментального поля, разумные насекомые пользовались и техническими средствами коммуникации. Если вспомнить фотонный мозг, управляющий Сферой Дайсона, то по аналогии следует предположить наличие системы оптических кабелей, проложенных по всей площади древних конструкций.

Вадим обернулся к спейсбаллу, сформировал мысленный образ и спросил:

– Я прав?

Получив утвердительный ответ, Рощин задумался.

– Кайл, помнишь, ты мне рассказывал, как стая диких сервов атаковала доминаторов?

– Конечно.

– Их предводитель был похож на Призрака, верно?

– Мне не удалось идентифицировать сигнатуру.

– Не догадался – почему?

– Нет.

– Ты наблюдал не энергоматрицу, а оптический фантом. Мне кажется, что Найджел прав. Призрак – самостоятельная сила. Он действует под самым носом у механоформ, но остается вне их досягаемости.

– Он – наш союзник? – спросил Краб.

– Не знаю. По обстоятельствам. – Вадим напряженно размышлял, пытаясь составить план дальнейших действий. – Найджел, ответь честно – зачем ты ввязался…

– Вот достал!.. – Гревс неприязненно посмотрел на Рощина. – Тебе станет легче, если я признаюсь в каких-то тайных замыслах?!

– Нет. Я хочу услышать правду.

– А я не собираюсь исповедоваться. Думай, что хочешь. Если выживем, тогда и поговорим.

– Ну, как хочешь. Только дай слово, что не сбежишь и не ударишь в спину.

– Рощин, не перегибай.

– Ладно. Извини. – Вадим послал мыслеобраз, привлекая внимание Лайфа. – У нас есть только один шанс выжить самим и сохранить уникальную техносферу Ржавой Равнины, – произнес он. – Нужно наладить контакт с Призраком и уничтожить ревайверов, контролирующих действия механоформ. Тогда мы сумеем прорваться к фрегату, разрушить репликаторы и подать сигнал на гиперсферных частотах с использованием Вертикали.

– И что дальше? Как быть с механоформами, которые вот-вот начнут атаку?

– Они не успеют, если мы будем действовать быстро.

Найджел нахмурился.

– Вадим, отойдем в сторону. На два слова.

– Ну? – Рощин вопросительно посмотрел на Найджела. – В чем дело?

– На мой взгляд, ты ставишь сверхзадачи, капитан. Наших с тобой мнемонических способностей хватит чтобы незамеченными спуститься вниз, добраться до обломков фрегата и, отыскав пару бронескафандров, свалить отсюда.

– Свалить?! Интересно, как?

– Ты ведь знаешь, что произойдет, если врубить гиперпривод хотя бы одного из «Фантомов» на полную мощность?

– Знаю, – согласился Вадим. – Скорее всего, произойдет пробой метрики пространства и нас захватит Вертикаль. Учитывая последние открытия, я предполагаю, что нас, вместе с изрядным фрагментом окружающего вещества, выбросит в систему Ожерелья. Но бегство не решит проблемы. Кто-то из ревайверов, носителей нейросетей, вполне может уцелеть, и тогда – ищи иголку в стогу сена.

– Удар установки «Свет» исключит такую возможность, – возразил Найджел. – Мы вырвемся отсюда и передадим флоту координаты…

– Гревс, мы находимся среди уникальной техносферы, – прервал его Вадим. – Могу поклясться, что даже ты не видел ничего подобного. Здесь миллионы лет идут процессы кибернетической эволюции…

– И что? – жестко оборвал его Найджел. – По-твоему, мне следует выдавить слезу умиления? Впрочем… – Он с сочувствием взглянул на Рощина. – Неисправимый идеалист, да? Видел я таких. Природу чуждых планет нужно беречь, теперь вот начнем оберегать чуждую техносферу, где «пробиваются ростки разума», правильно? Пока здесь во второй раз не вырастет нечто, способное дать нам по башке!

– Но кроме механоформ-терраформеров тут обитает множество иных механизмов. Планета настолько уникальна, что аналогов ей не найдешь. Ты взгляни хотя бы на них, – Вадим незаметно кивнул в сторону Кайла и Краба, – это ли не разум?

– Крыша поехала? – угрюмо переспросил Найджел. – Вадим, ты ведь боевой мнемоник! Офицер флота!.. Распустил тут нюни. Вокруг нас – не жизнь. Я вижу отдельные механизмы, проявляющие инициативу в рамках своих функциональных возможностей. И не пытайся меня переубедить, что пара нейромодулей, предназначенных для накопления боевого опыта, в данной ситуации важнее, чем безопасность нашей цивилизации!.. Удар аннигиляционной установки «Свет» поставит точку во всех вопросах. И не смотри на меня так!

– Теперь я верю, что ты не охотишься за технологиями. Или уже успел узнать, все что хотел?

– Нет, ты все же сумасшедший. Неужели из-за двух андроидов и мифического «Призрака» ты готов жертвовать собой и безопасностью сотен планет?

– Я не вижу опасности для Обитаемых Миров. Если мы уничтожим репликаторы и ревайверов, то аннигилировать планету никто не станет. Здесь, помимо Кайла и Краба сотни, если не тысячи разумных существ! Они не меньше, чем я или ты, имеют право на жизнь!

Найджел угрюмо промолчал в ответ, а в следующую секунду на Вадима вдруг обрушился чудовищной силы мнемонический удар.

Система боевой метаболической коррекции, отключившая рассудок обессиленного пилота, с поставленной задачей не справилась.

Инга ненадолго пришла в сознание.

Ее «Стилетто» еще находился в границах гиперсферы, двигаясь вдоль навигационной линии, в режиме «Логр».

Разум Инги скользил где-то на грани реальностей.

Она не пыталась перехватить управление, на миг пришла безрадостная мысль: Вадима не отыскала, а вот со своим двойником вновь начнутся проблемы по возвращении.

Внимание Инги не останавливалось ни на одном предмете или явлении, но сканеры имплантов, усиленные бортовой аппаратурой «Стилетто», воспринимали энергетическую ткань гиперсферы, разворачивая перед мысленным взором сложную сетку взаимосвязей первого энергоуровня аномалии.

Что за странное пятно? – невольно подумала она, заметив блеклые, неравномерные пульсации энергии в одной из узловых точек. Ее рассудок машинально потянулся к непонятному искажению, и вдруг Инга явственно ощутила, как нечто мягко коснулось сознания и оттолкнуло его прочь.

Тонко и тревожно отозвались подсистемы «Стилетто».

Одновременно с догадкой, ожегшей разум, на голографических экранах появились новые данные:

Она вздрогнула всем телом, словно ее ударило током.

Низкочастотное поле, блокирующее звездную систему! Еще несколько секунд она ждала, что явление исчезнет, но нет, оно оказалось устойчивым, – это не следствие гиперпространственного перехода космического корабля, а блокада! – Инга уже не сомневалась в правильности вывода, и безумная, угасшая было надежда вспыхнула с новой силой.

Подчиняясь мысленному приказу, включился комплекс связи, формируя канал гиперсферных частот.

Адмирал Мищенко только что разговаривал с Дитрихом Кроу.

Три флота Содружества нанесли сокрушительный удар по системе базирования механоформ. Бой еще не завершился, но полученные адмиралом данные не вызывали сомнений, что победа будет полной и безоговорочной. Три флагманских крейсера впервые за последние столетия применили установки «Свет», не оставив бывшим терраформерам ни малейших шансов к организованному сопротивлению – их планета превратилась в раскаленное газопылевое облако, и сейчас группы «Стилетто» прочесывали пространство, уничтожая отдельные, чудом уцелевшие модули противника.

Всё. Теперь можно наконец снять бронескафандр…

«Воргейз» и «Ворон», сохраняя боевое построение, двигались малым ходом. «Апостол» и «Раптор» стыковались в данный момент с техническими носителями, которые доставят поврежденные фрегаты к ремонтным базам Конфедерации Солнц.

Сергей Дмитриевич мысленным приказом подозвал сервов.

Механизмы, дежурившие на боевом мостике, подключились к бронескафандру адмирала, помогая человеку освободиться от массивной сервоприводной оболочки.

Внезапно заработавший канал мнемонической связи заставил Сергея Дмитриевича остановить сервов.

Слушаю? – Откликнулся он на вызов.

Через мгновение образ командира сводной аэрокосмической группы сформировался в защищенном информационном пространстве.

Задачу понял. Иноземцев отключился.

Помутнение сознания, вызванное внезапным мнемоническим ударом, длилось лишь доли секунд.

Машинально отбив атаку, Вадим внезапно понял – удар, несмотря на свою силу, являлся отвлекающей уловкой.

Он попал в ловушку.

Вокруг простиралось нереальное пространство, явно сформированное искусственно.

– Найджел! – Рощина разбирала злость. – Что за идиотские выходки?!

– Надо поговорить, капитан. Без свидетелей. – Фигура Гревса внезапно материализовалась в нескольких метрах от Вадима.

– О чем говорить? – Рощин не питал иллюзий относительно равенства сил, но все же формировал защиту, готовясь к неизбежной, по его мнению, мнемонической схватке, из которой по определению выйдет победителем кто-то один.

– Я не намерен драться с тобой.

– Найджел, я не верю тебе. О чем нам говорить?

– Есть тема. Ты был прав. Охота за репликатором заставила меня ввязаться в эту историю с механоформами.

– Неужели ты бедствовал, Найджел? Зачем тебе технология репликатора? Сколько за нее заплатят?

– Дурак ты, Рощин.

– Это почему?

– Потому что я не лгал ни тебе, ни Дитриху Кроу. Технология репликации слишком опасна, она не нужна людям.

– Ты противоречишь сам себе.

– Позволь объяснить. Еще есть немного времени.

– Говори.

– Люди разобщены. Я пытался обозначить проблему в штабе флота, но меня никто не стал слушать. Разве что Дитрих, но у него не хватит сил радикально повлиять на ситуацию.

– Не понимаю, о чем ты?

– О следующем шаге. Люди должны его сделать. Иначе наши кибернетические системы возьмут в свои руки всю полноту власти. Сейчас мы имеем в лучшем случае одного мнемоника на миллион граждан Конфедерации. И никто не согласиться имплантировать детей, создавать специальные школы, формировать новое поколение, которое уже не будет абсолютными пользователями, полностью зависящими от окружающей техносферы, неспособными ни понять ее, ни контролировать деятельность машин.

– Все равно не понимаю, к чему ты клонишь?

– Необходима внешняя угроза. Только тогда планетные правительства пойдут на реальное сотрудничество, станут продвигать проекты, способные сформировать поколение мнемоников.

– Ты же только что орал, что планету механоформ нужно аннигилировать!

– И сейчас скажу то же самое! Но мы с тобой должны выжить.

– Ты хотел сказать – захватить репликатор и выжить?

– Ничего не нужно захватывать. Я снял полную энергоматрицу устройства. Воссоздать рабочий образец – дело времени и техники. Ты понимаешь? Технология уже скопирована! Мне осталось только выбраться отсюда. Пусть планету аннигилируют!

– И ты решил, что я стану тебе помогать?

– Рощин, люди упрямы и ленивы. Никто не захочет перемен. Мнемоников боятся и недолюбливают. Но через пару поколений наши дети и внуки окончательно станут заложниками машин!

– Собираешься развязать новую войну? Это кнут, которым ты подстегнешь эволюцию?

– Войны не будет. Я воссоздам рабочий образец репликатора, воспроизведу с десяток механоформ и создам иллюзию глобальной угрозы. Заставлю властей предержащих думать о завтрашнем дне цивилизации.

– Ты сумасшедший.

– А ты глупец!

– Может быть, я не мыслю столь «широко», как ты, Найджел, но святость твоих мотивов вызывает сомнение.

– Значит, ты не станешь мне помогать?

– Нет. Шантажировать цивилизацию, – не мой стиль. Давай, не тяни. Нам все равно не разойтись миром!

– Я не буду драться с тобой Рощин. Ты мне не помеха. Мертвец. Такие предложения не делаются дважды. Прощай.

Вадим готовился к удару, но не сумел полностью нейтрализовать его.

Сознание вновь крутанулось, перед глазами поплыла багряная пелена, он потерял ощущение пространства. Оглушенный и дезориентированный, Рощин несколько секунд находился в некоем «пограничном» состоянии, откуда его внезапно вырвал пробившийся издалека голос Краба:

– Вадим! Очнись! Механоформы атакуют!

– Где Найджел? – Рощин открыл глаза. Он лежал на краю выступа, рядом стояли Кайл и Краб.

– Он ушел.

– Как?

– Воспользовался лебедкой Краба. Спустился вниз.

– А вы? Где вы были?

– Он нас отключил.

– Проклятие… – Вадим сел, невольно схватившись за голову от острой вспышки парализующей разум боли. – Его надо остановить!

– Невозможно. Он скрылся под маскирующим полем. Там полно механоформ.

– Ты говорил, что они атакуют или я ослышался?

– Атака идет сверху! Обрати внимание на сигнатуры!

– Подстрахуйте меня! – Вадим отступил на шаг от края пропасти и по привычке прикрыл глаза, начиная сканирование.

В первый момент он ощутил себя песчинкой, внезапно подхваченной бурным потоком весеннего паводка. Энергии ощущались повсюду. Сверху четко просматривались сигнатуры механоформ неизвестного типа. Они ловко спускались по стенам огромной трещины, не обращая внимания на человека и двух андроидов. Потоки сканирующего излучения, направленные вниз, воздействовали на энергетическую завесу маскирующего поля, рвали незримую защиту, на мгновения открывая истинный рельеф дна огромной пещеры.

Противодействие не заставило себя ждать.

Против десантных механизмов, прорывающихся к стоянке репликаторов, обороняющиеся механоформы применили лазеры, воздерживаясь от ударов плазмой, из-за явной угрозы размягчения и обрушения конструктивного материала города инсектов.

Сотни разрядов в течение нескольких секунд покрыли стены, плавно переходящие в свод пещеры, раскаленными пятнами ожогов, два десятка атакующих механизмов, сорвавшись в пропасть, полетели вниз, некоторые, разрезанные лазерными лучами, разваливались на части, другие вспыхивали на лету, взрывались, достигая дна, но атака не захлебнулась – подвижные штурмовые сервы, по-видимому специально разработанные для захвата бункерных зон, несмотря на потери, уверенно продвигались по стенам, огрызаясь огнем, уничтожая генераторы маскирующего поля, огневые точки, сбивая ревайверов…

Разум Вадима едва не потонул в буйстве внезапно вспыхнувшей схватки, потоки энергий, переполнившие пространство пещеры, в первый момент оглушили рассудок, но он выстоял, не дал вовлечь себя в губительную ритмику боя. Ему казалось, что сжигающий кожу ветер дует прямо в лицо, но фантомные ощущения исчезли, как только он сумел абстрагироваться от разгорающейся схватки, встать над нею, взглянуть на события со стороны взором отрешенного наблюдателя, оценивающего силы противоборствующих сторон.

Дела у защитников пещеры шли, мягко говоря, не важно.

Им удалось уничтожить лишь половину штурмового отряда, когда в зоне эффективного сканирования появились механизмы второй атакующей волны.

Чем дольше мы будем бездействовать, тем меньше шансов выжить. Вадим прекрасно понимал, что он при поддержке двух андроидов, не в состоянии радикально повлиять на ход событий, а в резерве оставался лишь один шанс, да и тот весьма спорный…

Кибермодули имплантов Рощина перешли в режим передачи данных.

Боевой код расконсервации, переданный им на частотах связи подразделений флота Земного Альянса, служил своего рода паролем, провокатором событий. Даже если на покореженных палубах фрегата сохранились работоспособные сервомеханизмы далекой эпохи, рассчитывать на их немедленное включение в обостряющуюся с каждой секундой ситуацию было бы наивно.

Передавая управляющий код, найденный среди обязательных для каждого боевого мнемоника баз данных, хранящихся в памяти кибермодулей, Вадим рассчитывал получить ответную реакцию от одного-единственного кибермеханизма и не ошибся. На фоне продолжающейся схватки внезапно проявил себя еще один источник направленного излучения – несколько микролазеров, интегрированных в обшивку фрегата внезапно ожили, посылая кодированные пакеты данных, адресованные галакткапитану.

На схеме расположения обломков фрегата, которую Рощин постоянно держал «перед глазами», подсветились изумрудным светом несколько функциональных приемных устройств лазерной связи.

Вадим осмотрелся в поисках Лайфа.

Спейсбалл жался к стене пещеры у основания выступа. Ему явно не нравилось происходящее вокруг.

Когда спейсбалл исчез в озаряемом вспышками дымном сумраке, Вадим обернулся к андроидам.

– Я установил контакт с Призраком и передал ему всю известную мне информацию. Пока он анализирует данные, мы должны спуститься на дно пещеры.

– Призрак поможет нам? – спросил Кайл.

– Пока не знаю. Если мы хотим выжить, необходимо убедить его вступить в бой, использовать все находящиеся в распоряжении ресурсы.

– Нужно отбить атаку механоформ?

– Нет. Необходимо уничтожить репликаторы и не позволить Найджелу покинуть планету.

– Иначе?

– Иначе он ускользнет отсюда, выйдет на связь с флотом и найдет убедительные аргументы, любыми правдами и неправдами провоцируя командование на аннигиляционный удар.

– Зачем ему гибель нашего мира?

– Он заметает следы. Найджелу теперь известна технология репликатора.

– Вряд ли он выберется отсюда, – скептически произнес Кайл.

– Ты много не знаешь в современной теории гиперсферы. – Осадил его Вадим. – Действуем. Я не собираюсь погибать из-за нелепой случайности. Если начнется применение плазмы, нас спасет только броня фрегата. Значит, так, первым спускаете меня, следом Кайл, последним идет Краб.

Дно ущелья пылало чадными озерами расплавленной органики, среди дыма в окружении пламени возвышались монументальные острова укреплений, созданные с использованием неизвестных Вадиму конструктивных материалов, чуть выше передовой линии обороны находились ровные посадочные площадки для репликаторов, дым тянуло в сторону наклонных тоннелей, выходящих к поверхности Ржавой Равнины.

Механоформы атакуют базу через разлом древнего фундамента, потому что опасаются повредить репликаторы, – сделал вывод Вадим, оценив дислокацию укрепленных позиций. Обломки фрегата лежали на прочном выступе скальных пород, чуть левее огрызающейся огнем линии укреплений.

Дым и пламя пожаров мешали восприятию. Рощин, опасаясь нелепых случайностей, перешел на мнемоническое восприятие, полагаясь на навыки «слепой стрельбы» .

Атака механоформ развивалась с немыслимой скоростью. Всё новые и новые группы штурмовых механизмов, высаженные с борта десантных модулей, спускались по стенам ущелья. Закрепившись на сводах пещеры, они открывали ураганный огонь по укреплениям, подавляя огневые точки обреченного на уничтожение анклава доминаторов.

Кайл и Краб, спустившись на дно пещеры, встали рядом с Вадимом.

– Нужно добраться до ангара с «Фантомами». – Рощин уже наметил маршрут, передавая его сервам. – Найджел пробирается туда. Он попытается использовать гиперпривод одного из истребителей, чтобы бежать.

В этот момент группа механоформ, спустившись по стенам пещеры, ринулась на штурм укреплений последней базы доминаторов.

Лавина атакующих механизмов неслась, как сокрушительный вал, сметающий все на своем пути.

Рощин указал на небольшой выступ скальной породы.

– Туда!

Они едва успели укрыться за обработанным в виде конуса фрагментом скалы, как волна штурмовых механизмов достигла их позиции.

Они встретили их огнем из «АРГ-8».

Схватка длилась всего десять-пятнадцать секунд. Механоформы, нацелившись на укрепления, восприняли человека и двух андроидов как мелкое, досадное препятствие на своем пути. Несколько механизмов выбыли из строя, соседние огрызнулись в сторону неожиданного противника шквалом лазерных разрядов и, не останавливаясь, ринулись дальше.

Кайлу оторвало руку вместе с оружием, Краб получил с десяток попаданий в область головы и груди, но все же сумел подняться.

Оба, не сговариваясь, бросились к Вадиму.

– Жив?

– Он ранен! Два попадания! Нужна срочная медицинская помощь! – В голосе Кайла звучало отчаяние, – с лица Вадима сбилась дыхательная маска, и было отчетливо видно, как его кожа стремительно принимает серый оттенок.

– Что же делать?! – Краб беспомощно огляделся по сторонам.

– Не знаю!

– Призрак не выходил на связь?

– Нет! – Кайл тщетно пытался связаться с ним. – Но он начал действовать. – Внезапно воскликнул андроид.

– Откуда тебе известно?!

– Отсканируй энергоматрицу фрегата. Она усложняется.

Из клубов дыма вынырнул Лайф.

Мыслеобраз, переданный спейсбаллом, вверг Кайла в секундное замешательство.

– Что? – Краб, у которого повредило приемопередающий комплекс, обернулся к Кайлу.

– Призрак дает нам пять минут, чтобы уйти из пещеры по одному из тоннелей.

– А он?

– Он не успеет выбраться. – Кайл указал на покореженный борт фрегата, где медленно, срывая окалину, открывались крышки шахт пусковых ракетных установок.

– Он уничтожит репликаторы?

– Да.

– Дай мне поговорить с ним! Мы должны его вытащить!

– Не успеем. Он замурован в центральных отсеках. Призрак – не модуль серв-машины. Он – управляющая кристаллосфера. Модификация «Одиночки», разработанная для космических кораблей!

– Но он погибнет!

– Краб, это его выбор. Осознанное решение. Мы не остановим пришлые механоформы. Они уже фактически победили. Он дает нам шанс вынести Вадима!

– Почему он… – Краб не окончил фразы. И так все предельно ясно. Если механоформы захватят репликаторы, уничтожение планеты неизбежно. Жертвуя собой, Призрак спасает их – воспитанных им свободных сервов.

– А как же Найджел?

– Да плевать на него! Он не выберется отсюда! Время, Краб! Неси Вадима, я прикрываю!

Дым черными клубами выталкивало из тоннелей.

Их устья располагались в склонах Ржавых Холмов на окраине древнего города инсектов.

Снег прекратился, но облака висели низко.

Отбежав на безопасное расстояние, андроиды нырнули в первое попавшееся здание.

– Как Вадим?

– Дышит!..

В этот момент земля содрогнулась, из тоннелей вырвалось гудящее пламя, о том, что творилось в этот миг в пещере, оставалось лишь догадываться, часть города инсектов внезапно начала медленно проседать – перекрытия, простоявшие миллионы лет, не выдержали бушующей под землей температуры.

Лайф, выбравшийся на поверхность вместе с андроидами, внезапно спиралью взмыл вверх.

За плотным покровом облачности яркими сполохами сверкали непонятные зарницы.

Краб, лишившийся сканеров во время короткой схватки с механоформами, обернулся к Кайлу.

– Что там происходит?!

– Аэрокосмические истребители! Они снижаются, атакуя механоформы. Не мешай! Я попытаюсь установить связь!

Галакткапитан Иноземцев вел машину над облаками. Короткий бой в районе орбит завершился в считаные минуты. Модуль постановщика гиперсферных помех был сбит сводной группой «Стилетто», базовым кораблем механоформ сейчас занимались два фрегата и крейсер резервной эскадры.

Сканирующие комплексы «Стилетто» транслировали однообразную панораму непонятной техногенной свалки, простирающейся на десятки тысяч квадратных километров.

– Саша, мне кажется, что я уже видела фрагмент подобного ландшафта! – Раздался по связи голос Инги.

– Ищем, – коротко ответил Иноземцев.

На мнемонических частотах – тишина.

Александр заметил зарево у горизонта.

– Первый, зафиксировал тепловую аномалию. Меняю курс!

«Стилетто», пробив облака, начал снижаться, и в этот миг внезапно заработал передатчик.

Взглянув на значение частоты связи, Иноземцев в изумлении приподнял бровь. Диапазон, в котором обычно работали штатные устройства колониальных транспортов!

Он мысленным приказом активировал аудиосистему и в ту же секунду услышал глухой, слегка дребезжащий голос:

– Всем, кто меня слышит! На связи механизм колониального обеспечения! Требуется срочная помощь! Тяжело ранен человек! Повторяю…

Александр мгновенно перешел на мнемоническое восприятие, мысленно потянулся к источнику сигнала и вдруг уловил слабую ауру, излучаемую мнемоником!

– Инга! Это Вадим! Я чувствую – это он!

Она не ответила.

«Стилетто» Инги, опережая машину Иноземцева, уже шел на посадку, ориентируясь по пеленгу источника данных.