Ночью Дитриха мучили кошмары.

Давние, казалось бы залеченные временем душевные раны вдруг начали кровоточить.

Ему снилось, что он вновь находится на боевом мостике фрегата «Апостол» – травматические воспоминания, по непонятной причине вдруг вырвавшиеся на волю, захлестнули рассудок.

Бой Элианской эскадры с флотом механоформ происходил в скоплении О’Хара больше десяти лет назад.

Образы той чудовищной схватки взрывались, разлетаясь осколками воспоминаний, ранили душу, заставляя Дитриха вздрагивать во сне. Лица погибших друзей виделись как живые…

…Он проснулся в состоянии шока, не понимая, где находится, полностью утратив связь с реальностью.

«Я на борту «Танаиса». Прошло двенадцать лет…» Помутившийся взгляд постепенно вбирал знакомые детали обстановки просторного жилого отсека.

Горло сжал спазм. Перед мысленным взором медленно таяли очертания окутанного декомпрессионными выбросами «Апостола», движущегося параллельным курсом с уничтоженным фрегатом «Раптор».

Встать удалось с трудом. Вернулось уже позабытое ощущение фантомной боли. Дитрих не любил вспоминать год, проведенный в госпитале, ампутации, затем длительный процесс восстановления – ему имплантировали протезы обеих рук и правой ноги. Потребовалось немало времени, прежде чем разум сжился с заменой, научился управлять биокибернетическими устройствами.

Он поставил перед собой цель – вернуться в строй – и добился ее. Получив назначение на «Танаис», Дитрих начал новую жизнь, полностью отдав себя грандиозному проекту.

Постепенно вспышки травматических воспоминаний становились все реже, затем он окончательно сумел подавить их, вернуть ощущение полноценной жизни. Так что же вдруг случилось теперь?

Неверный шаг едва не стоил ему потери равновесия.

Проклятие! Как будто заново учусь ходить! Дыхание участилось, на лбу выступили капельки пота.

«Спокойнее…» – он попробовал еще раз и, вопреки настороженному предчувствию, уверенно дошел до двери смежного отсека.

Плеснув в лицо холодной воды, Дитрих взглянул в зеркало.

«Неважно выглядишь», – мысленно обратился он к собственному отражению.

Где причина? Что разбередило старые раны, спровоцировало внезапный приступ?

Кожу вдруг стянуло мурашками. Обрывки кошмарного сна еще кружили в сознании, он попытался удержать их, осмыслить, но не сумел – образы стремительно тускнели, они принадлежали прошлому, все давно отболело.

Дитрих постепенно пришел в себя, начал анализировать пережитые ощущения.

Что спровоцировало кошмар? Ему казалось, что память вывернуло, будто мешок, вытряхнув осколки событий, и беззащитный во сне рассудок сам выбрал из груды причудливо перемешанных воспоминаний болезненную тему.

«Попытка воздействия?» Мысль послужила сигналом тревоги.

Он вздрогнул, отвел взгляд от зеркала. Внутренняя мобилизация протекала мгновенно.

– Дежурный!

– Галактлейтенант Верхолин на связи!

– Как обстановка?

– Все в штатном режиме.

– Денис, как себя чувствуешь? Неосознанная тревога, галлюцинации?

– Все в порядке, командир. Ничего подобного не ощущаю!

Дитриха не успокоил его ответ.

– Поднять резервную смену мнемоников! Задействовать процедуру экстренного контроля ключевых кибернетических систем! Произвести полное сканирование окружающего пространства по сфере! О результатах доложить!

Отдав распоряжение, командир «Танаиса» вернулся в центральное помещение отсека, взглянул на скомканную постель.

Рефлексия – худший враг мнемоника.

Внезапно заработал коммуникационный канал внутренней связи. Для доклада группы, поднятой на усиление, слишком рано. Дитрих сел в кресло, сухо ответил:

– Слушаю.

– Командир, у меня ЧП! – В голосе галакткапитана Пахомова звучало злое недоумение.

– По существу, Паша!

– Массовая драка, – доложил галакткапитан. – Весь личный состав! Пятьдесят человек! Словно вспышка безумия!

Подобных происшествий в многолетней истории «Танаиса» еще не случалось. Слишком строгий отбор проходили офицеры перед назначением.

– Пострадавшие? – одеваясь, уточнил Дитрих.

– Серьезных травм нет. Ссадины, ушибы, пара вывихов.

– Зачинщиков выявил?

– Пока нет. Молчат.

– Буду у тебя через пять минут! Провинившихся изолировать! Паники не допусти!

– Какая паника?! – В голосе Пахомова отчетливо прозвучала непонятная, не свойственная для него озлобленность. Настолько не похоже на галакткапитана, что тревога только усилилась. Фрайг побери! Что же происходит на станции?!

– Держи себя в руках, Павел. Разберемся.

Разбираться пришлось долго.

Участников драки, вспыхнувшей в жилом секторе, Дитрих опрашивал по одному. Пахомов вопросов не задавал, сидел молча, слушая сбивчивые показания подчиненных.

Картина происшествия выглядела абсурдно.

Четверо уроженцев Элио, ставшие, как выяснилось, зачинщиками беспорядков, с трудом могли пояснить мотивы своего поступка. Каждый спал в своей каюте. Всем снились фрагменты воспоминаний детства. Затем, внезапно проснувшись, они, не сговариваясь, вышли в коридор жилой палубы и принялись вламываться в каюты уроженцев Окраины. С криками «Бей корпов!» они учинили настоящую расправу над несколькими сослуживцами, затем, вновь оказавшись в коридоре, внезапно столкнулись с группой уроженцев Эрлизы.

Галактлейтенантов избивали молча, жестоко, с непонятным исступлением. Шум драки разбудил большинство личного состава роты, кто-то активировал систему тревоги, дальше события приняли неуправляемый, стихийный характер. Когда Пахомов появился на месте происшествия, вспышка немотивированной межпланетной ненависти достигла своего апогея, в жилом секторе происходило настоящее побоище – пришлось задействовать сервов, чтобы разнять и изолировать дерущихся.

– Ну, что скажешь? – Дитрих встал, прошелся по отсеку. Дверь за последним из участников инцидента только что закрылась.

– Не понимаю! – Пахомов коснулся текстоглифа, и над подлокотником его кресла возник тонкий голографический планшет со списком личного состава. Наугад открыв одно из личных дел, он пробежал взглядом по строкам. – Бред! У каждого из офицеров как минимум по десять лет службы за плечами! Горячие точки! Они смерти в лицо смотрели не раз, а тут… – Он развел руками. – Дитрих, ты ведь знаешь, кого попало сюда не назначают! Ну, я бы еще понял, если б подрались двое. Всякое бывает, но массовая драка, да еще и на почве межпланетных фобий! Говорю – бред!

– Ты сам-то не заводись. Как спал?

– Плохо. Всякая гадость снилась. Из прошлого.

– Так же, как мне и всем офицерам, проявившим немотивированную агрессию. – Дитрих уже пришел к определенному выводу. – С последним конвоем мы что-то пропустили!

– Боевые корабли откуда прибыли?

– Линия Хаммера, – Дитрих сверился с информацией из сети «Танаиса». – Не представляю, что за технология? Мыслесканер изобрели позже. Да и нет на борту кораблей активной аппаратуры. Дежурная смена мнемоников дважды все проверила.

– А что стало поводом для дополнительной проверки? – поинтересовался Пахомов. – Твое субъективное чувство тревоги?

– Скорее чувство опасности, – ответил Дитрих. – Источник никак не могу выявить. В одном ты прав: драка не укладывается ни в какие рамки! Что-то воздействовало на психику офицеров, пробуждая фобии, присущие подросткам, стертые дисциплиной, образованием, жизненным и боевым опытом, наконец! – Дитрих не заметил, как сорвался на повышенный тон. – Это не случайность и не совпадение! Мне сегодня снился кошмар из прошлого! Двенадцать лет прошло! Я поначалу срывался, винил себя в гибели ребят, потом понемногу боль улеглась.

– А на самом деле? – с неожиданной, необъяснимой злобой спросил Пахомов.

– В смысле? – Дитрих резко обернулся.

– На самом деле ты был виновен?! Допустил ошибку?! – Лицо галакткапитана исказила гримаса. – Ну, что замолчал, командир?!

– Да, допустил! – Гнев и боль в душе Дитриха плеснули через край. – Представляешь, не вывел фрегат из боя, когда плазмой снесло бронирование первого корпуса, а все отсеки внешнего слоя разнесло декомпрессией! Держался под огнем, пока шло перестроение эскадры! И вот ведь не повезло – выжил!

Лицо галакткапитана Пахомова побагровело, кулаки сжались.

– Ну ты и тварь! – сквозь зубы процедил Павел. – Успокоился, значит? Забыл? – Он с трудом сдерживал приступ ярости, на миг вырвался из стремнины неконтролируемых эмоций, просипел: – Мы… сейчас в горло вцепимся… друг другу…

Его слова отрезвили Дитриха.

Он словно вынырнул из бездонного омута. «Что с нами?!»

Пахомов до боли в пальцах сжал подлокотники кресла. Он сопротивлялся неодолимому желанию вскочить, вцепиться в горло Дитриху, который вдруг стал ненавистен ему до глубин души.

– Дежурная смена!

Сеть молчала в ответ.

Проклятие!.. Кто способен нейтрализовать усиленную вахту мнемоников?!

Жилы на шее Пахомова напряглись, из горла вырвался хрип, раздался скрежет. В неконтролируемом усилии Павел выломал подлокотники кресла и, сжимая их в побелевших пальцах, вдруг ринулся на Дитриха.

Командир «Танаиса» успел отреагировать, правая рука блокировала сокрушительный удар, металлопластиковый подлокотник глубоко рассек плоть, но металлическая кость, увитая сервоприводами кибернетического протеза, выдержала.

Он ответил коротким беспощадным ударом.

Пахомов обмяк, его ноги подкосились. Дитрих, не обращая внимания на кровь, толкнул его назад в кресло.

– Посиди пока.

Голова Павла безвольно склонилась на грудь.

«Сеть недоступна!» – Он рванулся к резервному терминалу, действуя в состоянии бешенства, чувствуя, что в буквальном смысле оглох и ослеп. Для мнемоника потеря связи с киберпространством равносильна исчезновению целой вселенной!

Комплекс аппаратуры, предназначенный для связи в экстренных ситуациях, не работал. Дитрих отключил интерфейс мысленных команд, но результат остался прежним. Ручной ввод с текстоглифной клавиатуры привел к появлению на экране все той же лаконичной надписи: «Сеть недоступна».

Игры разума еще не закончились, – внезапно вкрался в его сознание издевательский шепот. – Высокие технологии – палка о двух концах. Или ты не согласен?

«Кибрайкер?» – Дитрих машинально обернулся, словно рассчитывал увидеть за спиной ухмыляющегося подонка, взломавшего сеть искусственного мира, но в отсеке не было никого, кроме Паши.

Дитриха переполняли эмоции, они мешали сосредоточиться, не давали действовать.

– Апраксин, держи защиту! – Его сиплый шепот глох в ватной тишине. Свет под потолком начал мигать, затем погас.

Ничто уже не поможет. Ты пропустил удар. – Мерзкий голосок таял, отдалялся. – Все кончено, полковник.

Тьма ринулась со всех сторон, объяла его, обрела свойства вязкой субстанции, залепила рот, глаза, нос, он ничего не видел, силился вдохнуть, но тщетно.

Последним вспышечным ощущением Дитриха стало чувство глобального одиночества.

Затем и оно исчезло.