– Последний из доступных «Аргусов» подключен! – Голос Радека прорвался сквозь предельную концентрацию сил, преодолел отчужденность восприятия, порожденную непомерными нагрузками. – Илья, дальше не пробиться!

Тернов не ответил, он оценивал масштаб проделанной работы.

Перед мысленным взором тремя пульсирующими нитями, от узелка к узелку, протянулась незамысловатая сеть обмена данными, но сколько сил пришлось отдать для ее формирования… Каждый из застрявших в тоннелях грузовых кораблей в данный момент находился под прямым мнемоническим управлением, бортовые системы получили четкие указания, синхронизировались в рамках сети, ожидая последней, решающей команды.

«До зоны реакторов мы не пробились», – с досадой подумал Илья.

В нижних сегментах тоннелей на момент отключения энергии не находилось ни одного грузового корабля, и это обстоятельство могло перечеркнуть все усилия!

– Радек, двигатели крайних «Аргусов» не прожгут сразу две переборки!

– Знаю! Но мы использовали все доступные устройства! Тоннели кишат чужими! Надо действовать, пока есть возможность!

– Предупреди Пахомова и Джоргена! Пусть ищут укрытие!

– Не отключайся от сети, Илья! Я мигом!

– Просто свяжись с ними!

– Пробовал, не отвечают!

– Давай, в темпе!

Хорватов вышел из киберпространства. Возвращение в реальность сопровождалось жесткими и недвусмысленными ощущениями. Чужие повсюду! Их «Мыслящие» неторопливо и осторожно подбирались к кораблю!

Логрианское устройство работало на пределе.

Нет связи. Никто не откликается!

Радек схватил оружие, выглянул в зазор неплотно закрытой кормовой рампы.

«Фрайг!..» – он онемел от неожиданности. Двалги уже окружили искалеченный «Аргус»! С десяток боевых особей копошились подле носовой части корабля, перетаскивая что-то тяжелое, громоздкое.

Сканеры имплантов автоматически взяли увеличение.

Спазмом перехватило дыхание. Он увидел оплавленные, изуродованные бронескафандры, с внутренней дрожью мысленно потянулся к ним, считывая маркеры.

Пахомов, Джорген и Горман!

Мертвы… Системы жизнеобеспечения не работают…

Связи с «Неустрашимым» нет.

Что делать?! Двалгам, конечно, не удастся открыть массивную рампу, но «Мыслящие» достанут нас без труда!..

– Илья, начинай! – заорал Радек. – Телпы в тоннеле! Не медли!

Крик галакткапитана Хорватова прозвучал блекло, отдаленно.

Илья поддерживал сформированную сеть «Аргусов» на пределе сил. Субъективно он находился вне реального пространства, его рассудок воспринимал предметы и явления в виде энергетических матриц, эмоции глохли, теряли остроту и смысл.

Пятьдесят четыре грузовых корабля, застрявшие на разных участках тоннелей, одновременно включили двигатели маршевой тяги.

«Танаис» содрогнулся.

В отсеченных аварийными переборками сегментах магистральных транспортных тоннелей несколько секунд бесновались энергии плазмы, затем серия мощнейших взрывов потрясла станцию.

Киберпространство исчезло. Десятки устройств, связанные с рассудком Ильи, испарились, его сознание вытолкнуло назад, в материальный мир, где все рушилось, смещалось под напором неистовых и уже неуправляемых сил.

Многотонные переборки, способные сдержать удары декомпрессии, размягчились под воздействием плазмы, потоки раскаленного до звездных температур ионизированного газа прожигали их насквозь, обшивка «Аргусов» испарялась, взрывались их силовые установки, люки, ведущие на различные уровни, попросту выжигало, и неистовый огненный вихрь врывался в смежные с тоннелями палубы, причиняя новые и новые разрушения.

– Илья, держись!

Плазменный шквал за несколько мгновений достиг транспортной развязки, расположенной в недрах «Танаиса», ударил в сферический корпус, защищающий зону реакторов, испарил сотни тонн керамлита, истончил броню, но не разрушил ее, отразился и устремился назад, по жерлам трех магистральных тоннелей, следуя путем наименьшего сопротивления.

Поврежденный транспортный корабль, на борту которого находились мнемоники, не включал двигатели, не участвовал в процессе разрушения, но удар катастрофы все же настиг его. Плазма ворвалась в узкий зазор между стеной и сдвинутой по направляющим аварийной переборкой, за доли секунд превратила в пепел отряды чужих, оплавила стены, размягчила массивную преграду, ударила в шлюзовые ворота вакуумных доков и выжгла их.

Вслед за выбросами плазмы пришла в движение раскаленная атмосфера разгерметизированных палуб. Три воздушных потока, несущие фрагменты различных конструкций, мгновенно набрали скорость и мощь урагана. Один из них с легкостью сдвинул оплавленный корпус грузового космического корабля, потащил его к уродливым пробоинам, образовавшимся на месте шлюзовых ворот, – «Аргус» развернуло, высекая искры, проволокло по тоннелю, ударило о стену, разломило на части, но напор декомпрессии уже иссяк, обломки не выбросило наружу, они так и остались лежать в почерневшем, неузнаваемо изменившемся жерле тоннеля.

Хош мрачно наблюдал за событиями.

Выбросы плазмы и чудовищный удар декомпрессии стали для него полной неожиданностью.

Катастрофа не только уничтожила эскадры, занимавшие позицию над злополучной надстройкой. «Танаис» получил импульс реактивной тяги, изменивший его положение в пространстве. Орбиты заводов-спутников утратили стабильность, две космические верфи столкнулись – болезненная потеря, учитывая далеко идущие замыслы «Отделившегося».

Действия людей не поддавались разумному объяснению. Он не понимал причины их отчаянного сопротивления, ведущего к самопожертвованию. Эти существа неспособны создавать мнемонических клонов. Их разум уникален для каждой особи! Они должны цепляться за жизнь, иначе рискуют потерять все!

«В чем же я ошибся, оценивая их?» – раздраженно думал Хош, наблюдая, как крейсера восстановили построение, нарушенное внезапной подвижкой «Танаиса». Лазерные лучи вновь впились в обшивку станции, разрезая ее.

«Непредсказуемые существа… – «Отделившийся» вернулся к мыслям о людях. – Одни умоляют о пощаде при первом же ментальном прикосновении к их рассудку, другие требуют каких-то выгод для себя, не соглашаясь сотрудничать, третьи сражаются с упорством обреченных.

Где истина?»

Первый сегмент складских палуб наконец отделился от станции.

Два крейсера покинули построение, осуществили стыковку и приступили к буксировке бесценного трофея.

Через некоторое время они скрылись за пеленой окруживших «Танаис» газопылевых облаков.

– Илья?! Живой?!

Тернов с трудом открыл глаза.

– Радек… помоги… – Он попытался привстать.

Хорватов протянул руку:

– Бронескафандр цел, я проверял.

– Где мы? – Илья не узнавал окружающей обстановки.

– В тоннеле. Я очнулся минут десять назад. «Аргус» разломило на части, едва не вышвырнуло в космос декомпрессией!

Илья постепенно приходил в себя. Действительно, они находились в тоннеле, только деформированном, изуродованном до полной неузнаваемости.

– Где остальные?

– Погибли, – Хорватов присел рядом. – Еще до катастрофы… Тоннель кишел двалгами.

Слова ударили беспощадно и больно. В разорванном сознании возникали образы. Хорватов транслировал данные, запечатлевшие последние мгновения перед включением сети «Аргусов», делился ими, лишь усугубляя жуткое осознание необратимости событий.

– Что с «Неустрашимым»? – хрипло спросил Илья.

– Нет связи. Никто не отвечает. Прошел час после подрыва тоннелей. Плазма не пробила защиту реакторов.

– Час?! – ужаснулся Илья.

– Да, – кивнул Радек. – Дела плохи. Чужие корабли повсюду. От надстройки грузового портала практически ничего не осталось.

– Значит, «Неустрашимый» не сумел прорваться? – глухо спросил Илья. – Иначе Флот уже был бы здесь! – Он в отчаянии сжал кулаки. – Что делать теперь?!

– Мы с тобой остались одни. И выход только один… – Хорватов говорил тяжело, хрипло. – Два резервных «Стилетто» на ангарной палубе…

Илья не ответил. События последних часов окончательно надломили его. Мысль о спасении, бегстве не находила отклика в душе. Ненависть к бездушному коллективному разуму, зародившаяся в детстве, долго пряталась в глубинах подсознания, но теперь не осталось ни одной причины сдерживать ее.

– Завладеем машинами. – Радек сглотнул. – Тоннели расчистило. Все аварийные переборки сожгло, я проверил. Данные со сканеров достаточно четкие. Читаются сигнатуры реакторов. Это значит, что плазма серьезно повредила защиту ядра. Ударим протонными торпедами…

Внезапная, сокрушительная вибрация заставила его умолкнуть на полуслове.

Тернов мгновенно переключился на мнемоническое восприятие, пытаясь выяснить причину происходящего.

– Не трать силы. Очередное столкновение. Из-за выбросов плазмы и удара декомпрессии «Танаис» получил импульс тяги. В пространстве полно обломков. Спутниковое кольцо разрушено.

Илья не прекратил сканирования. Он четко различал плотный, горячий газопылевой шлейф, вытянувшийся вслед неуправляемому дрейфу «Танаиса». Вражеские эскадры сторонились его.

«Радек прав. У нас только один шанс – завладеть машинами, уйти в облака обломков и нанести внезапный удар, довершая начатое».

– Отсюда до ангарной палубы полтора километра, – произнес Хорватов. – Все прилегающие к тоннелям секторы станции подверглись декомпрессии. Доберемся минут за пятнадцать. Что у тебя с оружием?

Илья пожал плечами.

– «Гюрза» и пара осколочных гранат, – ответил он.

– У меня тоже не густо. – Радек протянул руку, помог ему встать. – Пошли?

Тернов кивнул. Слова казались лишними. Они оба находились в состоянии эмоционального шока, мыслили категориями холодной ненависти.

Хотелось одного – увидеть, как царящую над поверхностью «Танаиса» армаду чужих кораблей пожирает пламя.

Деформированный тоннель изгибался волнами. От тридцатиметровых электромагнитных ускорителей не осталось и следа, мощные переборки растеклись по полу застывшими металлическими ручьями, кое-где подле сглаженных, оплывших, потерявших очертания ребер жесткости виднелись обломки, в которых даже опытный взгляд с трудом угадывал фрагменты деталей космических кораблей.

– Третья палуба. – Радек указал на оплавленное отверстие метров двадцати в диаметре. Одна из точек, где плазма выжгла шлюзовые ворота.

«Трудно представить, что пару часов назад здесь располагались мощные механизмы и я оперировал ими», – подумал Илья, вслед за Хорватовым выходя на уровень опасных химических производств.

Межпалубное перекрытие местами просело. Перед ними открылось сумеречное пространство, похожее на сад сюрреалистических изваяний. Часть механизмов испарило без следа, наиболее крупные, массивные приняли вид абстрактных фигур с мягкими очертаниями.

Мрак и вакуум.

Илья не знал, о чем сейчас думает Радек, но ему в голову приходили тяжелые ассоциации. Вспоминался мегаполис далекого, необитаемого в современности Эдема, превращенный инсектами в зловещий памятник гибридной архитектуры.

Кровь стыла от мысли, во что бездушные твари превратят сотни миров Обитаемой Галактики, стоит дать им шанс.

Эмоции не отпускали. Ненависть не угасла, но к ней добавился подсознательный страх, смешанный с отвращением. Чувства глодали душу. Плохое подспорье в грядущей схватке, но Илья ничего не мог поделать с сумеречным состоянием рассудка.

Телепатические удары не прошли бесследно. Чем ближе они подходили к ангарной палубе, тем острее, напряженнее становилось ожидание внезапной атаки со стороны «Мыслящих».

– Радек, ты боишься чужих? – не выдержав, спросил Илья.

– Телпов опасаюсь, – признался Хорватов. – Блокираторы на поверку – полный отстой! – Он говорил быстро, сглатывая окончания слов. – Нервы на пределе… – Он невнятно выругался.

Тернов испытывал схожие чувства.

– Не будем рисковать. – Он жестом остановил галакткапитана.

– Что предлагаешь? – Хорватов взглянул в направлении межпалубного перехода. Шахта гравитационного лифта не работала, подниматься предстояло, полагаясь лишь на сервомускулатуру и специальные приспособления бронескафандров.

– Осмотримся. Прикрой, я поищу доступные устройства. – Илья машинально присел. Для мнемоника короткие включения в сеть обычно не представляют проблемы и не требуют особенных усилий, их можно осуществлять «на ходу», не теряя восприятия реальности, но окружающие палубы подверглись тотальным разрушениям, и работать предстояло на пределе возможностей имплантов.

Как и в случае с «Аргусами», мозг Ильи подвергался сейчас предельным нагрузкам, искал доступные устройства, формировал сеть, становился ее ядром, при этом рассудок полностью погружался в киберпространство, связь с реальностью терялась, физически он на некоторое время становился беззащитным.

Абсолютный мрак.

Обычно киберпространство раскрывалось навстречу мысленному взору сотнями энергетических матриц, его пронзали нити каналов обмена данными, но сейчас Илья воспринимал лишь размытые сигнатуры чужих кораблей.

Он постепенно увеличивал радиус сферы сканирования.

Есть!

Тлеющие энергоматрицы. Сервы? Да, автономные механизмы ангарной палубы…

Попытка соединения. Отмена энергосберегающего режима.

В глаза внезапно ударил свет. После въедливого мрака разрушенных палуб данные с видеодатчиков на миг вызвали неадекватную реакцию зрительного нерва, но восприятие быстро стабилизировалось.

– Радек… вижу ангары. Стартовый сегмент разгерметизирован… – Илья воспользовался прямой мнемонической связью.

Перед мысленным взором Тернова скользила панорама знакомого помещения. Он видел бездействующие, лишенные энергии стартовые катапульты, подающие плиты с обесточенными механизмами, затем в поле зрения попал изуродованный, выбитый ударом плазмы шлюз вакуумного дока, в котором застрял десантный модуль чужих.

– Вижу двалгов… Они пытаются открыть ангары… тянут что-то, похожее на тросы…

– Сможешь им помешать? – Голос Радека пробился сквозь растущее напряжение.

– Зачем? – Илья продолжал осмотр. – Пусть выкатят оба «Стилетто».

– Рискованно. Можем не успеть. Они ведь хотят захватить машины?!

– Тут трое «Мыслящих». Сгруппировались в сторонке, твари. Передаю инструкции сервам…

– Ну, что там?

– Пять механизмов, – ответил Илья. – Я поддерживаю с ними связь. Давай бегом к шахте. Пока мы поднимаемся, двалги вскроют ангары!

– Что с телпами? Они ведь нас засекут!

– Не успеют. – Тернов взглянул на индикатор работы мнемонического блокиратора. – Подбираемся ближе!

– Толком объясни, что ты задумал?

– Ремонтные сервы атакуют «Мыслящих» по моей команде! – Илья вслед за Радеком уже карабкался по вертикальному стволу неработающего гравилифта. – Пока двалги сообразят, что к чему, прорвемся к машинам!

Предчувствие неизбежной схватки внезапно придало сил.

– Давай руку! – Хорватов первым выбрался из шахты, помог Илье.

– Прикрывай, работаю!

Пять ремонтных сервов получили приказ.

Узкоспециализированным механизмам не требовалось каких-то особенных инструкций, Илья лишь выделил образы троих телпов, обозначил их в файле сканирования как «объекты утилизации» и отдал приказ на немедленное исполнение.

– Радек, вперед, в темпе!

Они бежали по магистральному тоннелю уровня в направлении стартового сегмента, когда впереди вспыхнула ожесточенная стрельба, затем полыхнул беззвучный взрыв.

Индикаторы мнемонических блокираторов погасли.

Тоннель внезапно раздался в стороны, вырываясь на простор предстартового накопителя.

Массивные ворота, как и предполагал Илья, были открыты, боевые особи чужих вели огонь по сервам, изуродованные тела «Мыслящих» валялись поодаль.

– К машинам! – Хорватов, стреляя на бегу, прорывался к ангару с номером «7». Двое двалгов, пытавшихся помешать Радеку, рухнули, остальные мгновенно сориентировались, перенося огонь с искалеченных сервов на людей.

Лазерные разряды били со всех сторон, полосовали по броне, Илья чувствовал, как резкая боль обожгла ногу, затем плечо, тонко взвыл сигнал разгерметизации скафандра, мгновенно отработали аварийные системы, восстанавливая целостность экипировки, но время было упущено, он по инерции пробежал еще несколько метров, упал, попытался вскочить, но сервомоторы, перерубленные новыми попаданиями, лишь бессильно выли.

– Радек, уходи! – Илья неуклюже перекатился, открывая огонь.

«Гюрза» ударила короткими форсированными очередями. Плечо горело, словно его жгли раскаленным прутом, нога не слушалась, система боевого поддержания жизни перешла на резерв, стимулируя организм из скудного неприкосновенного запаса, зрение на какое-то время прояснилось, одного из двалгов точными попаданиями отшвырнуло в сторону, но остальные неумолимо приближались, перебегая от укрытия к укрытию.

– Илья, продержись! – Голос Хорватова срывался. – Я сейчас!

Тернов снова перекатился, лазерные разряды вспороли компьютерный терминал, полоснули по воротам ангара.

Сознание медленно поддавалось боли, перед глазами вновь возникла красноватая пелена.

Все…

Двалги поднялись в атаку. Они не стреляли, видимо, надеялись взять человека живым.

Новый мощный удар потряс «Танаис», вибрация, судорогой прокатившаяся по палубе, сбила с ног атакующих тварей.

В седьмом ангаре взъярилось пламя.

Илья мысленно потянулся к машине, и системы «Стилетто» с бортовым номером «5» мгновенно откликнулись на мнемоническую команду пилота.

Сегменты брони начали раскрываться, но автоматика не успевала совершить необходимые действия: двалги уже окружали Илью со всех сторон.

Он сжал гранату, коснулся сенсора, слабым замахом перекинул ее через расплавленное лазерными разрядами препятствие. Беззвучный взрыв заставил тварей шарахнуться в стороны, но лишь двое из них получили смертельные осколочные ранения, остальные вновь ринулись к обездвиженному, почти беспомощному пилоту.

В этот миг «семерка» вырвалась из ангара.

Импульсные орудия левого борта ударили серией прицельных одиночных выстрелов. Ближайших к Илье двалгов разорвало в клочья, остальные вдруг начали отступать, даже не отстреливаясь, стремясь укрыться внутри десантного модуля, блокирующего выжженный шлюз.

– Илья, ползи! К машине!

Несколько минут выпали из восприятия.

Илья очнулся в кресле пилот-ложемента. Внешние системы жизнеобеспечения уже подключились к поврежденному скафандру, привели его в сознание.

Боль постепенно отступала.

– Радек?

– Все нормально! Я расчистил шлюз! Стартуем и уходим в газопылевой шлейф!

– Не успеваю… – прохрипел Илья.

– Дай шанс автопилоту!

Тернов мысленным усилием погрузился в пучину прямого мнемонического контакта с системами боевой машины.

«Семерка» взяла короткий разбег, филигранно сманеврировала, вырвалась в космос.

Илья запустил двигатели. Сознание стремительно прояснялось, вернулась привычная собранность, он полностью доверял машине, ощущал «Стилетто» как часть самого себя.

Старт!

Подсистема автоматического пилотирования отреагировала мгновенно, машина резко сорвалась с места, еще секунда – и изуродованная поверхность «Танаиса» начала стремительно удаляться.

Десятки тысяч чужих кораблей окружали станцию, медленно вращалось кольцевое построение крейсеров, «трезубцы» прикрывали их, словно многоуровневый чешуйчатый панцирь, лишь в направлении газопылевого шлейфа между эскадрами армады оставался небольшой разрыв.

Вслед двум «Стилетто» ударили лазеры, но обе машины уже находились вне зоны досягаемости вражеского огня – они стремительно углублялись в новорожденную туманность.

Боевой разворот!

Илья сканировал окружающее пространство. На краю вытянувшегося за «Танаисом» шлейфа его внимание привлекли массы обломков.

– Радек… это «Неустрашимый»?! – дрогнувшим голосом вскрикнул Тернов, получив данные сканирования.

Хорватов несколько секунд медлил с ответом, пытаясь подтвердить или опровергнуть показания датчиков.

– Он вступил в бой с десятью «сферами»… – Илья считывал данные, поступающие от системы анализа, которая опознавала обломки, подсчитывала их количество, восстанавливала исходные формы объектов.

– Я вижу… – Голос Радека дрогнул. – Готовься к прыжку! – неожиданно добавил он.

– Не выйдет! Я не…

– Илья, не спорь! Это приказ! Ты слышишь меня?!

Тернов молчал. Он понимал жестокую логику командира. Кто-то обязан выжить, вырваться, но здравый смысл уже не работал, рассудок отказывал принимать последнюю жертву.

– Ты не прорвешься в одиночку!

– Прорвусь!

«Стилетто» с бортовым номером «семь» внезапно начал набирать ускорение.

Илья почувствовал, как его душа разрывается на части. Вся боль пережитых утрат в доли секунд трансформировалась в дикую, неодолимую, помутившую рассудок ненависть.

«Пятерка» ускорилась, двигаясь вслед ведущему.

Все происходило стремительно, необратимо. Облака газа, наполненные обломками, расступились в стороны, он увидел «Стилетто» галакткапитана Хорватова, идущий курсом атаки. Сгустки плазмы, сливаясь в потоки, тянулись к нему от ближайших эскадр «трезубцев», но активные щиты держали удар, разгораясь ослепительным сиянием.

– Радек, маневрируй защитой! Сбрасывай энергию! – Илья обрушил всю огневую мощь «Стилетто» на фрегаты противника, два «трезубца» окутались декомпрессионными выбросами, разваливаясь на части, но это служило лишь фоном к рвущемуся из глубин души крику: – Радек! – Он взвыл, уже не в силах помочь командиру, понимая, что через мгновение возникнет эффект энергокапсулы, и защита превратится в ловушку!

Хорватов прекрасно понимал это.

Активные щиты разгорались все ярче.

– Илья, уходи! Помни о нас!..

Энергокапсула возникла вокруг «Стилетто», замкнула машину в ослепительный кокон, огонь противника продолжал накачивать щиты, «семерка» превратилась в сгусток звездной энергии, стремительно сближающийся с «Танаисом».

Ослепительное сияние на миг осветило разрушенную надстройку грузового портала и кануло в недрах станции.

Илья резко развернул машину, на предельном ускорении вырвался из-под огня «трезубцев», оставляя за кормой скрещивающиеся потоки плазмы.

Поверхность «Танаиса» внезапно содрогнулась. Огромные трещины побежали по обшивке, стремительно превращаясь в разломы, через которые от ядра реакторов во все стороны ударил ослепительный свет.

Прыжок!

Реальность гасла, закручиваясь черной воронкой гиперперехода, а за кормой ускользающего в иное пространство «Стилетто» полыхало неистовое, всепожирающее пламя зародившегося в недрах «Танаиса» солнца…