За орбитой второй планеты, во мраке космоса, тускло отблескивали фрагменты металлических конструкций.

Вершина военной инженерной мысли, несокрушимый оборонительный пояс Януса растянулся кольцом из обломков, между которыми дрейфовали сотни поврежденных в той или иной степени боевых кораблей.

Здесь больше тысячи лет назад произошла одна из последних битв Галактической войны.

Флот Свободных Колоний нанес сокрушительный удар остаточным подразделениям Земного Альянса. Одновременной атаке автоматизированных соединений подверглись системы Юноны, Везувия, Новой Земли и Януса.

Люди не принимали участия в схватках машин. После падения Солнечной системы миллионы искусственных интеллектов попали к победителям в качестве трофеев. Их доставили в знаменитый Форт Стеллар, тщательно отсортировали, заново мотивировали с использованием оборудования, засекреченного даже сейчас, по прошествии многих веков.

Трофейными «ИИ» оснастили корабли Альянса, подчинили сформированные армады командным группировкам, выделенным из состава Флота Колоний, и бросили их на зачистку систем Линии Хаммера.

Адмирал Воронцов, лично спланировавший акцию, прекрасно понимал: в битве машин победителей не будет. Сражаясь до последнего, роботизированные флоты понесут максимальный урон, взаимоуничтожат друг друга. Одним ударом адмирал решал множество проблем. Он избавлялся от опасного во всех отношениях сонмища кораблей, которыми командовали «Одиночки», уничтожал неугодные, мешающие ему силы и устранял наиболее мощные, хорошо укрепленные базы Альянса.

Итогом давней битвы стал пояс обломков, расположенный между орбитами второй и третьей планет системы Янус.

Изувеченные корабли, фрагменты модулей боевых станций, потерявшие сферическую форму искусственные «бастионы» размером с небольшие луны – все это уже не представляло серьезной угрозы, превратилось в одно из многочисленных кладбищ изуродованной боевой техники.

Солнечный ветер, источаемый светилом Януса, омывал обломки, кое-где аварийные системы улавливали его при помощи кронгов или уцелевших участков энергопоглощающего покрытия.

Шли годы, складываясь в столетия.

Накопленная энергия питала обрывки бортовых цепей, пробуждая модули боевых искусственных интеллектов.

В иных условиях они сумели бы постепенно восстановить разрушенную линию укреплений, отремонтировать часть космических кораблей, используя в качестве сырья все те же обломки, но гравитация придала кладбищу боевой техники вид растянутого по орбите кольца, и технические сервы – основной инструмент, оставшийся в распоряжении «Одиночек», – с поставленной задачей не справились.

Процессы восстановления шли слишком медленно. Запасов планетарного топлива не хватало, реакторы большинства кораблей не функционировали, но искусственные интеллекты умели ждать, им был безразличен бег времени: они продолжали мыслить, управлять доступными подсистемами, иногда частично восстановленные корабли бывших противников сближались и вступали в короткие схватки, вновь и вновь подвергая друг друга бессмысленному взаимному разрушению.

Постепенно, по прошествии тысячелетия, «Одиночки» Альянса возобладали над противником, добились временного преимущества, консолидировали усилия, приступив к восстановлению части боевых единиц давно не существующего флота.

Все это промелькнуло перед мысленным взором Хоука, спрессовалось в нескольких мгновениях восприятия.

Прямой нейросенсорный контакт не оставляет тайн, не признает недомолвок.

Модули адаптивного управления, разработанные для мнемоников, поставили рассудок Энтони выше любых программных приоритетов былой войны. «Одиночки» сканировали его сознание, в котором все еще бились безответные вопросы.

Внезапно Энтони увидел два космических корабля.

Один принадлежал людям, второй – инсектам.

Сблизившись с обломками, они осуществили стыковку с крейсером «Центавр».

В части отсеков древнего корабля сохранилась атмосфера, работали системы поддержания жизни. Модули искусственных интеллектов наблюдали за происходящим, но не могли вмешаться в события, большинство устройств и механизмов необъяснимым образом вышли из строя, словно на них воздействовала внешняя сила.

Человек и инсект высадились на борт.

Чуткие сенсоры внутренних систем следили за их продвижением через разгерметизированные отсеки.

Наконец странная пара миновала шлюз.

Человек произвел анализ атмосферы, затем поднял дымчатое забрало гермошлема. Инсект, облаченный в бионический скафандр, последовал его примеру. Прочная оболочка раскрылась с чавкающим звуком, открыв взору голову и плечи насекомоподобного существа.

Искусственные интеллекты крейсера внезапно услышали речь.

– Не смей прикасаться к моему рассудку! – В голосе человека читалась неприкрытая угроза, щедро сдобренная неприязнью.

В ответ послышались скрежещущие звуки. Неизвестное устройство преобразовало их в понятные фонемы. Синтезатор речи, входящий в состав неопознанной подсистемы, сгенерировал фразу:

– Ты носишь мнемонический блокиратор, но не пользуешься им. Почему?

– Попробуешь воздействовать на меня, и он заработает автоматически. Даже не пытайся, иначе сдохнешь! – резко ответил человек.

– Я не собираюсь нарушать условия нашего договора, – проскрежетал инсект.

– Какой, к фрайгу, договор?! Ты захватил мою семью, тварь!

– Это всего лишь мера предосторожности, – невозмутимо ответил инсект. – Ты помогаешь мне, я оплачиваю твои услуги. Все просто. Не усложняй ситуацию.

– Чем оплачиваешь? – насупился человек. – Хитиновыми чешуйками?!

– Деньгами, – спокойно ответил инсект. – Ты ведь не примешь в качестве оплаты что-то еще?

– Откуда у насекомого деньги? – Человек презрительно сплюнул на пол.

– Это не важно. Как договорились, за каждый демонтированный гиперпривод ты будешь получать достойное вознаграждение.

– Сколько тебе нужно устройств?

– Очень много. Тебе хватит работы на всю жизнь.

– Нет. Так не пойдет. Почему ты, имея деньги, не обратился на «черный рынок» Окраины? Там тебе продадут все, что угодно! Здесь же возни с каждым кораблем не на один месяц! У меня полно других дел!

– «Черный рынок» внезапно оскудел, – ответил инсект. – Контрабандисты отказываются работать с нами. Кто-то сделал им более выгодное предложение.

– Еще бы. Я даже знаю – кто.

– Очень интересно. Расскажешь?

– Любая информация стоит денег. Но сначала отпусти мою семью. Иначе разговора не будет!

– Я не понимаю. Семья или деньги?

– И то и другое, Хош! – яростно выдохнул человек. – Без вариантов. Тебе нужны гиперприводы – ты их получишь. Только не вздумай давить на мой рассудок! Я хорошо подготовился к встрече!

– У нас было достаточно времени для переговоров. – Инсект не понимал поведения человека. – Зачем было лететь сюда, если ты заранее знал нужную мне информацию?

– Я кибрайкер. Ты плохо знаешь нас, насекомое. Здесь преимущество на моей стороне. Вокруг – кибернетические системы. Я перехвачу управление ими за доли секунд, быстрее, чем ты подчиняешь рассудок не защищенного блокиратором человека!

– Допустим. – Лицо инсекта, неспособное к мимике, выглядело бесстрастным. – И что дальше?

– Дальше ты сдохнешь, если мы не придем к соглашению!

– Очень опрометчиво, человек. Ты плохо подготовился!

– Интересно – почему? – искренне удивился кибрайкер. – Я пришел без оружия, но тут полно скрытых систем, которые в мгновение превратят тебя в фарш. Так что теперь ситуацию контролирую я!

– Может быть, может быть… Я еще не до конца разобрался в психологии людей, но ты и вовсе ничего не знаешь об общественном рассудке. Я – высшая разумная особь своего вида!

– Ну и что? За тебя станут мстить? Да плевать я хотел, понял? – Кибрайкер разозлился не на шутку. – Запомни, после зачистки Окраины выжившие изгои, типа меня, уже ничего не страшатся в этой жизни!

– Твоя проблема в ином, человек. Ты не понимаешь иерархии общественного разума. Повторяю – я высшая особь своего вида! «Отделившийся», если тебе о чем-то говорит термин!

– Хорошо, ближе к делу! – насупился кибрайкер. – Я понял, что ты крут! – Гримаса презрения исказила его черты. – Но не понимаю, как высокий статус помешает тебе сдохнуть здесь и сейчас?

– Обычная особь моей расы откладывает яйца, продолжая род, я же создаю мнемонических клонов, – назидательным тоном ответил Хош. – Любой инсект, попав под мое воздействие, способен трансформироваться не столько физически, сколько ментально. Он становится моей точной копией, и только сам «Отделившийся» способен отличить дубликат от оригинала!

– Хочешь сказать, ты подделка? – не поверил кибрайкер.

– Мнемонический клон – не подделка. Он мыслит и действует, как сам «Отделившийся». Я существую в сотнях своих копий!

Кибрайкер на миг задумался.

– Ладно. – Он исподлобья взглянул на инсекта. – Давай попробуем сначала. Тебе нужны гиперприводы и тяжелые системы вооружений. Не знаю, что за войну ты затеваешь, в принципе, мне все равно. В одном ты прав: ситуация на «черном рынке» Окраины за последний год резко изменилась. Поступим так: я передаю тебе информацию, ты отпускаешь мою жену и дочь. Одновременно на мой счет должен поступить миллион кредитов!

– Что я получу взамен? Слова?

– Нет. Не слова, а информацию. Более того, я подскажу тебе способ, как попасть на один очень тщательно охраняемый, засекреченный объект. Если ты действительно крут, сам возьмешь там столько древнего барахла, сколько потребуется.

– Звучит заманчиво. Получается, ты и не собирался исполнять наши договоренности?

– Я подготовил встречное предложение, – презрительно ответил кибрайкер.

– Хорошо. Не будем спорить. Как осуществить обмен?

– Деньги на указанный счет, моих родных – сюда, на борт этого крейсера. При иных раскладах разговора не будет. Оригинал ты, копия или кто-то еще, мне наплевать!

– Мне потребуется время.

– Мне – тоже. Надо кое-что уточнить. Располагайся. Прямо тут. Связью с кораблем я тебя обеспечу. Попытаешься ускользнуть из отсека – умрешь.

Сутки спустя еще один корабль инсектов состыковался с крейсером «Центавр».

– Я выполнил твои условия, кибрайкер. – Хош провел часы ожидания в полном оцепенении и сейчас прошелся по отсеку, разминая мышцы.

Человек с кем-то переговорил по защищенному каналу связи.

– Минуту терпения. – Кибрайкер остался доволен результатом общения с неизвестным абонентом.

Вскоре небольшой эвакуационный модуль отделился от корабля, на котором прилетел человек, и, удалившись на безопасное расстояние, исчез в гиперсфере.

– Вот теперь я готов выполнить свою часть сделки, – произнес кибрайкер. – Слушай внимательно, насекомое. Всю технику, отслужившую эксплуатационный срок, теперь скупает Конфедерация. Флот решил действовать при помощи экономических рычагов, и тебе их не обойти, уж поверь.

– Зачем Флоту старые корабли? – мгновенно заинтересовался Хош.

– Понятия не имею. Может, чтобы они не достались таким уродам, как ты?

– Не груби. На меня не действуют оскорбления.

Кибрайкер пожал плечами.

– В общем, схема нехитрая, – продолжил он, пристально наблюдая за реакцией «Отделившегося». – Я не сидел сложа руки, нашел интересную информацию, продумал некоторые ходы. Флот приступил к утилизации кладбищ кораблей вроде этого, где мы сейчас находимся. Всю технику отправляют в строго засекреченную точку пространства.

– И это все, что ты можешь сообщить?! Как мне туда попасть? Назови координаты!

– Никто не знает координат.

– Значит, ты меня обманул?

– Нет. Наберись терпения. Я обдумал множество вариантов, но лишь один подходит тебе и сработает наверняка: ты должен внедрить разведчиков на корабли, которые вскоре станут объектами утилизации. Думаю, через год-полтора Флот Конфедерации доберется до Линии Хаммера и приступит к ликвидации кладбищ боевой техники.

– Ты сказал о высоком уровне секретности объекта. Старые корабли наверняка станут тщательно проверять перед отправкой?

– Естественно. Но я знаю, что насекомые способны впадать в состояние, схожее с анабиозом, верно? – Кибрайкер дождался утвердительного кивка и завершил мысль: – Расположи ячейки на многих крупных кораблях и узнаешь координаты.

– Схроны обнаружат. Я убежден, проверка будет очень тщательной!

– Я передам тебе формулу одного уникального материала. Корпорации Окраины запросто выполнят заказ на изготовление ячеек. Только действуй через сеть, не показывай, кто ты на самом деле.

– Что за материал? Как он мне поможет?

– Он защищает от сканирования. Даже мнемоники не в состоянии обнаружить сигнатуру, если устройство или существо скрыты за изготовленной из него оболочкой. Придай капсуле вид фрагмента какого-нибудь отсека, установи в ней все необходимое для выживания, и Флот сам доставит твоих эмиссаров в нужную точку.

– А если я задумал что-то против твоей расы, человек? – неожиданно спросил Хош.

– Плевать. У меня свои счеты к Конфедерации. – Кибрайкер недобро усмехнулся. – Хочешь узнать, насколько ты крут? Попробуй. Но не советую. Флот размажет тебя, как таракана по стене. Держи. – Он протянул инсекту чип: – Здесь формула экранирующего материала и координаты нескольких корпораций, которые выполнят заказ, не задавая лишних вопросов. Мы квиты?

– Отчасти.

– Не понял?!

– Я закажу пробный образец и испытаю материал. Если ты вздумал меня обмануть, как принято у существ твоей расы, – берегись. Если испытания пройдут нормально, ты больше не увидишь меня.

– Да проверяй сколько влезет, – пренебрежительно махнул рукой кибрайкер, направляясь к выходу из отсека. У массивного люка он обернулся и повторил: – Флот тебя размажет, насекомое. Не советую связываться с людьми. Ты нас совершенно не знаешь.

Люк захлопнулся.

– А ты не знаешь, что такое сила Единой Семьи, человек… – проскрежетал Хош, и работающий модуль автоматического перевода синтезировал фразу «Отделившегося».

Хоук не разорвал прямого нейросенсорного контакта.

Информация, переданная через сеть «Одиночек», потрясла его до глубин души.

Он машинально задействовал поиск, системы фрегата послушно отреагировали на мнемоническую команду, и вскоре перед мысленным взглядом Энтони предстал обычный, ничем не примечательный отсек.

Поисковые системы сфокусировали его внимание на небольшом выступе, имитирующем ребро жесткости несущих конструкций фрегата.

Фальшивка. Его тут не должно быть!

Мгновенное сканирование подтвердило догадку. Экранирующий материал. Одна из засекреченных разработок Флота, примененная при модернизации «Стилетто»!

Технические сервы появились через пару минут.

Они без труда срезали фальшпанели. Внутри, в ограниченном пространстве, был прочно закреплен пульсирующий кокон. Сквозь органический материал, пронизанный тонкими кровеносными сосудами, четко просматривались очертания жуткой насекомоподобной твари.

«Это моя вина…»

Энтони отчетливо представил, как на протяжении многих лет на «Танаис» проникали мнемонические клоны Хоша.

Некоторым удалось собрать подробную информацию о станции, иные по непонятным причинам так и остались в коконах и сгинули в горниле переплавки, третьи до сих пор чего-то ждут, таясь в глубинах древних кораблей.

Энтони чувствовал: что-то неладное происходит с его рассудком. В мысли все чаще и настойчивее вплетались посторонние, неимоверно далекие, фрагментированные воспоминания, окрашенные в мрачные тона агонии.

«Одиночки».

Он совершил непростительную для мнемоника ошибку. Прямой нейросенсорный контакт связал его рассудок не с отдельно взятым модулем «ИИ», а с локальной сетью, объединившей десятки космических кораблей, сотни реактивированных боевых искусственных интеллектов.

Разум Хоука пока еще управлял сетью, но вскоре его сознание растворится среди травматических воспоминаний «Одиночек», сольется с ними в неистребимой жажде боя.

«Мне осталось немного…»

Энтони не пытался вырваться.

«Аметист» фрегата, далекий прототип современных локационных систем, включился в работу, перешел в режим поиска.

– Дитрих?

Он вышел в эфир на открытой частоте, понимая: времени нет и секретность уже бессмысленна.

– Дитрих, я знаю, ты принимаешь передачу. Не отвечай на нее.

Он сглотнул.

Впервые стало по-настоящему страшно. Жуть накатила волной бесконтрольной дрожи. Необратимое слияние с искусственными интеллектами поглощало его.

– Это я разрушил сеть «Танаиса». Не ищи предателя, не трать силы на анализ событий. Все в прилагаемом файле. Инсекты проникли на станцию вместе с древними кораблями. Я не сумел обнаружить их и принимаю свою часть вины. Ты все поймешь, просмотрев данные. Что бы ты ни задумал, синхронизируй планы, – подчинившиеся мне «Одиночки» способны поднять с консервационных площадок девять фрегатов и два крейсера. Процесс реактивации бортовых систем уже пошел. До состояния полной боевой готовности – один час пятнадцать минут.

Хоук с трудом перевел дыхание.

– Галактлейтенант Зотов остается со мной. Его уже не спасти, рассудок уничтожен, я отчетливо читаю микросигнатуры мозговой активности и знаю, о чем говорю. Не пытайся вмешаться, не рискуй напрасно. Мой выбор сделан. Найди того кибрайкера, если сумеешь выжить. Сбереги ребят.

В сознании Энтони истончались человеческие чувства. Сеть боевых искусственных интеллектов признавала его волю как неоспоримый командный приоритет и растворяла ее в холодной оцифрованной ярости предчувствия грядущих событий.

Передачу Энтони Хоука принимал не только Дитрих.

Командир «Танаиса» еще не успел до конца осмыслить ошеломляющую информацию, когда заработал закрытый канал связи.

– Остановишь его? – спросил Пахомов.

– Нет.

– Почему? – Павел явно не одобрял решение командира. – Ты считаешь, Энтони виновен?

– Не время делить вину.

– Значит, жертвуешь им? И заодно Зотовым?

– Прекрати, Паша! Энтони сделал выбор. Он опытный мнемоник и отчетливо понимает: сеть искусственных интеллектов – это демоны прошлой войны. У них свое понятие «враг». И лишь воля Хоука способна указать им настоящие цели, иначе пробудившиеся силы Альянса нанесут удар по соседним консервационным площадкам, где сгруппированы корабли, когда-то принадлежавшие Флоту Колоний. Мы тратим время на бессмысленный спор! Что на подступах к сектору?

– Пока тихо.

– Дай мне несколько минут! Вызову тебя сам!

– Как знаешь… – Пахомов отключился.

Дитрих нервно мерил шагами пространство биолаборатории.

Информация, полученная от Энтони Хоука, многое проясняла, но как отнестись к ней? Безоговорочно принять на веру?

Логика подсказывала: да. Специализация модулей боевых искусственных интеллектов слишком узка, они не полноценные личности и не способны к интригам или провокациям, тем более в глобальном масштабе.

«Сведения достоверны! – Он не выдержал, врезал кулаком в стену. – Проклятие! Враг действовал буквально под самым носом, копил силы, собирал информацию, ткал сеть ненавязчивого мысленного воздействия, ожидая момента для решающего удара, а мы ничего не заподозрили!»

Дитрих тяжело дышал, пытаясь унять бесконтрольную ярость.

«У смены мнемоников не было шансов! Я во всем виноват!»

– Хватит!.. – хрипло выдохнул он.

«Я должен найти выход! Самобичевание не поможет!»

Приступ ярости постепенно угас.

«Думай! Как разгадать их планы? Как организовать оборону, если разрушена сеть? Сколько у нас осталось времени? Час? Два?

Сколько диверсионных групп проникло на «Танаис»? Какова их численность и состав? Где они сосредоточились?»

Новая информация рушила планы. Дитрих всерьез надеялся, что основные силы чужих в данный момент уничтожены. Он собирался отправить Илью Тернова на ангарную палубу, к резервным «Стилетто», но теперь такой шаг уже не казался оправданным. Они атаковали зону отдыха экипажа не полным составом. Десятки, а может, и сотни телпов по-прежнему таятся в схронах на борту кораблей, ткут незримые сети телепатического воздействия, координируют действия двалгов.

«Получается, каждый «Мыслящий» на борту станции – мнемонический клон «Отделившегося»?» – промелькнула внезапная догадка.

«Не факт, – одернул себя Дитрих. – Сокрушительная сила телепатического воздействия ничего не доказывает. Она – следствие генетических усовершенствований.

А если бы мы их все же вычислили? – напряженно размышлял он. – Судя по записи, сделанной «Одиночками», Хош не доверяет никому, кроме себя. К тому же только его копии обладают способностью к решительным, эффективным действиям вне коллектива.

В любом случае нужно проверить».

– Паша, как дела у тебя? – Он вышел на связь.

– Плохо. Ребята ничего нового не рассказали. Все те же вспышки немотивированной ненависти друг к другу, самые мрачные воспоминания, калечащие рассудок.

– Сколько человек уже пришли в сознание?

– Пока пятеро.

– Мне нужен «Мыслящий».

– Зачем? Мы ведь взяли образцы ДНК!

– Для допроса, – скупо пояснил Дитрих.

– То есть тварь нужно взять живой?

– Да.

– Подмени меня!

– Нет. Я пойду сам. Мне потребуются двое бойцов в сопровождение.

– Дитрих, ты не имеешь права так рисковать! Кто, кроме тебя, способен восстановить сеть «Танаиса»?!

– Во-первых, я еще не погиб, во-вторых, сеть в ближайшее время восстановить не удастся!

– С ума сошел?!

– Пока нет. – Дитрих находился на грани срыва, сохранять здравомыслие становилось все труднее. – За несколько часов, даже при помощи технических сервов, глобальное управление не вернуть! Нам придется действовать иными способами. Нужен телп. Я должен знать, сколько еще тварей находится на борту, где они и что задумали!

– Я приведу тебе пленника, клянусь!

– Паша, пойду я. Это не обсуждается.

– Почему?! – упрямо переспросил Пахомов.

– Мнемоническая подготовка дает мне шанс выманить «Мыслящего» и захватить его. Никто другой не справится. Без обид.

…Поверхность «Танаиса» выглядела мрачно, казалась неузнаваемой.

Энергоснабжение большинства секторов отключилось. Погасли миллионы огней. Станцию окутал мрак. Орбитальное кольцо заводов-спутников терялось на фоне бездны космического пространства.

Во мраке таились враги.

«Они постоянно находились поблизости, соприкасались с нашими мыслями, по крохам собирали информацию, терпеливо аккумулировали ее», – вновь и вновь с горечью думал Дитрих.

– Где их искать, командир? – Галакткапитан Горман осмотрелся, но в режиме пассивного приема на проекционном забрале вычерчивались лишь контуры надстроек. Ближайшие рабочие станции остановились, сервы куда-то исчезли, и только корпуса наполовину разобранных космических кораблей высились вокруг мрачными глыбами.

– Займите позиции на флангах. Искать никого не станем. Они сами придут. Я отключу блокиратор, – пояснил свои намерения Дитрих. – Меня обнаружат, попытаются взять под контроль. Надеюсь, у них ничего не выйдет. «Мыслящему» придется сокращать дистанцию. Путь у чужих только один – через грузовой пандус, между надстройками. Работаете по двалгам, на уничтожение. С телпом разберусь сам, главное, не открывайте огонь, пока он не приблизится ко мне вплотную. Все ясно?

Галакткапитан Горман и галактлейтенант Доронин не стали задавать лишних вопросов, молча разошлись в стороны, направляясь к указанным позициям.

Дитрих остался один.

Последние события многому научили его. Телепатическое воздействие «Мыслящих» только кажется неодолимым. Человеческое сознание, сопротивляясь удару, генерирует эмоции, пробуждает воспоминания – оно раскрывается, давая врагу подсказки, формируя мощные рычаги воздействия, на которые телпам остается лишь надавить.

– На позиции! – пришел доклад галакткапитана Гормана.

– Готов! – через некоторое время сообщил Доронин.

Дитрих отключил оба логрианских устройства. «Ну, где вы, твари?» – В первый момент он не сдерживал чувств, выплеснул их, позволив себя обнаружить, и в ту же секунду ощутил, как сознания коснулась чуждая воля.

«Мыслящий» находился где-то поблизости. Нетрудно представить, как он встрепенулся от внезапного удара – ненависть человека пронзила его, словно разряд тока, и… угасла!

Телп настороженно привстал. Окружавшие его двалги вскинули оружие, но ментальный приказ осадил их.

Где?

Затухающая ярость человека, отзвук эмоционального всплеска послужил для «Мыслящего» надежным ориентиром. Он четко зафиксировал направление, но, к своему замешательству, не уловил эманаций ярости.

Человек в восприятии телпа стал частью оборудования станции. Он не думал о сопротивлении, не планировал атаки, его рассудок опустел, не давая ни единой зацепки для воздействия.

«Мыслящий» снова атаковал, но безрезультатно. Инсект генерировал эмоции, навязывал их, не понимая, почему человек не реагирует?

На самом деле командир «Танаиса» отчаянно рисковал. Взгляд Дитриха тонул в бездне космического пространства, он сосредоточился на одном из хорошо знакомых созвездий и производил астрономические вычисления, намеренно перегружал рассудок, углублялся в поиск решения уравнений сложнейшей математической задачи, не зная, сработает ли этот прием.

Окружающий его мир постепенно тускнел, рассудок полностью погрузился в расчеты, даже зрение стало нечетким, расплывчатым.

Телп прекратил воздействие. Странный феномен раздражал и настораживал его, требовал разобраться в происходящем.

Группа чужих появилась со стороны остановившихся конвейерных линий.

Пятеро двалгов сопровождали «Мыслящего». Телп пребывал в замешательстве, теперь он не только ощущал человека, но и видел его, однако все попытки получить контроль над рассудком терпели неудачу.

Широкая транспортная ветвь, вдоль которой двигался отряд, проходила между двух надстроек «Танаиса», постепенно превращаясь в ущелье, упираясь в запертые ворота грузового шлюза.

Дитрих не воспринимал течения роковых событий. Боевой сканирующий комплекс его бронескафандра фиксировал каждое движение чужих, но не передавал информацию в рассудок, не нарушал состояния полной отчужденности, овладевшей командиром «Танаиса».

Он заранее запрограммировал системы экипировки, определил условия, при которых кибернетические компоненты включат мнемонические блокираторы, подавая тем самым сигнал к действию.

«Мыслящий» подбирался все ближе, не прекращая направленного воздействия, пытаясь понять: что же защищает разум человека?!

Дитриха подвели инстинкты. Он контролировал сознание, не отвечая на брошенный вызов, но явная угроза никуда не исчезла, враг приближался. Еще немного, и двалги попросту схватят его…

В организме непроизвольно вскипали биохимические реакции. Несколько секунд система метаболической коррекции нивелировала выброс природных стимуляторов, но инстинктивная реакция на смертельную опасность оказалась сильнее, душевное равновесие пошатнулось, кровь прилила к лицу, неконтролируемая дрожь прокатилась по мышцам.

«Твари!..»

Сознание взорвалось калейдоскопом образов, рука рванулась к оружию, но сокрушительная атака «Мыслящего» мгновенно и беспощадно достигла цели.

Телп полностью дезориентировал сознание, он усиливал одни эмоции и гасил другие, погружая рассудок человека в сумеречное состояние.

Дикая боль парализовала разум, ноги Дитриха подкосились, он пошатнулся, машинально пытаясь сохранить равновесие, понимая, что проиграл, риск был напрасен, уловка не удалась…

Телп замер. До него оставалось всего-то с десяток метров, но Дитрих не мог сделать и шага.

Двалги ринулись вперед.

Сознание командира «Танаиса» гасло. Включившийся мнемонический блокиратор уже не мог исправить ситуацию – рассудок получил жесточайшую травму и теперь погружался в шоковое состояние.

Горман и Доронин до последнего рокового мгновения следовали полученному приказу.

С яростью и отвращением они следили за приближением группы чужих. Потребовалась железная выдержка, чтобы подпустить тварей к командиру. Даже под защитой мнемонических блокираторов они воспринимали отголосок непрекращающейся телепатической атаки, нервы вытягивало в струну, и, когда Дитрих вдруг потерял равновесие, начал безвольно оседать, они не медлили ни секунды.

Двалгов выкосило снайперским огнем. «Мыслящий» попытался бежать, но на его пути беззвучно взметнулась стена разрывов, телп отпрянул назад, скрылся за ближайшим выступом надстройки, отчаянно призывая на помощь.

– Доронин, держи позицию! – Галакткапитан Горман мгновенно закрепил трос и соскользнул вниз.

Телп в исступлении наносил ментальные удары, блокираторы начали сбоить, не выдерживая нагрузки, но галакткапитан уже оказался подле укрытия чуждой твари.

Он врезал прикладом в затылок «Мыслящего», и телепатические удары мгновенно прекратились.

– Саша, уходим! Я вырубил телпа!

Доронин соскользнул вниз.

– Убил?

– Понятия не имею! Потом разберемся! Помоги командиру!

Телп поджал лапы и не шевелился. Горман подхватил его, потащил к шлюзу.

– Очнулся?

Дитрих с трудом открыл глаза.

– «Мыслящего» взяли? – хрипло спросил он.

– Взяли. – Пахомов ожег взглядом крепко связанную тварь. – Горман врезал ему прикладом.

Дитрих со стоном встал.

– Тащи его в мнемотехническую лабораторию. Пристегни к креслу.

– Ладно. – Павел бесцеремонно ухватил телпа поперек туловища и поволок в соседнее помещение.

Дитриха подташнивало. Мысли все еще путались, руки дрожали, было трудно дышать. Он взял со стола пластиковую бутылку, сделал несколько жадных, судорожных глотков воды.

– Готово! – раздался голос Пахомова.

– Иду…

Основу комплекса, предназначенного для тонкой настройки имплантов, составляло устройство, изобретенное в эпоху Первой Галактической войны.

Мыслесканер Джедиана Ланге долгое время находился под запретом.

Дитрих привык называть вещи своими именами. Он хорошо знал историю создания этого устройства и практику его первого применения, признанную бесчеловечной.

Для большинства людей, в том числе и для Павла Пахомова, сложная аппаратура мнемотехнической лаборатории не ассоциировалась с мыслесканером.

– Как ты собираешься вести допрос?

Дитрих сел в кресло, активировал приборные панели.

– Произведу сканирование его рассудка.

– Такое возможно? – Пахомов скептически взглянул на командира.

– Вполне, – ответил Дитрих. – При тонкой настройке имплантов прибор считывает мысленные образы из рассудка мнемоника, затем распознает их и записывает их в качестве эталонного образца команд.

– Ну и что? Это же не человек, а инсект!

– Устройству все равно, кто сидит в кресле. Проблема заключается в распознавании полученных образов. Немногим известно, что ее решили очень давно. – Дитрих с трудом сглотнул, пересел во второе кресло. – Останешься тут. Интерпретировать полученные образы буду я. – Он соединил два устройства оптическим кабелем.

– Командир, ты окончательно рехнулся?!

– Паша, у нас нет времени на препирательства. Контрольное время – двадцать минут. Я установил таймер отключения. Если не приду в сознание, «Мыслящего» пристрелить.

– Я не позволю тебе!

– Ничего не трогай! Руки убери! Процесс уже пошел! – Дитрих вновь судорожно сглотнул и закрыл глаза.

Дитрих больше не ощущал себя человеком.

Чужие мысленные образы заполнили его разум, поначалу он просто потонул в них, не в силах упорядочить, распознать, видел лишь серые размытые линии, затем восприятие внезапно обострилось – это включилось устройство интерпретатора, и он вдруг различил два космических корабля, которые медленно сближались, двигаясь во мраке Рукава Пустоты.

Не то… Сколько «Мыслящих» на борту «Танаиса»? Какие из палуб находятся под контролем?

Нет ответа.

Образы не тускнели.

Два космических корабля, похожие на исполинские подковы, продолжали сближение.

Медленное, филигранное маневрирование привело к соприкосновению торцевых поверхностей. Стыковка происходила без помощи механизмов. Материал корпусов соединился на молекулярном уровне, теперь два корабля образовали тор, синхронно заработали струйные двигатели ориентации, и новоявленная конструкция начала вращаться, постепенно набирая обороты, для создания в отсеках силы «искусственной гравитации».

Внутри состыковавшихся кораблей царил сумрак.

Дитрих отчетливо увидел две плотные полупрозрачные мембраны, пронизанные сетью утолщений, похожих на кровеносные сосуды.

В образованной мембранами шлюзовой камере протекал опасный химический процесс: прочный материал двух соединившихся торцевых поверхностей таял, словно наледь под лучами весеннего солнца. Через некоторое время раздался приглушенный хлопок, в центре преграды образовалось отверстие. Медленно расширяясь, оно достигло двухметрового диаметра. Вскоре стал слышен сиплый ритмичный звук, словно оба корабля дышали, поглощая токсичные продукты химической реакции.

Атмосфера в шлюзе очистилась от вредных примесей, и обе мембраны лопнули.

Во мраке раздался торопливый шелест множества ног. Рабочие особи инсектов появились из недр кораблей, смешались друг с другом на пространстве шлюза, действуя быстро и слаженно. В течение нескольких минут они возвели два объекта, отдаленно похожих на кресла, украсили стены замысловатыми потеками черной, резко пахнущей, быстротвердеющей субстанции.

Когда работа по формированию интерьера временного отсека была завершена, группы рабочих обменялись резкими скрежещущими звуками и разошлись.

Две высшие мыслящие формы одновременно выступили из мрака под тускло-красный, несущий тепло свет, озаривший специально сформированное для встречи помещение.

Синхронное появление имело особый смысл. Задержка даже на миг истолковывалась как признак слабости, готовность к подчинению.

Нет. Они не желали уступать друг другу.

Язык высших разумных особей исключал использование запахов, фонем или жестов. В соприкосновение вступили ментальные поля. В мысленных образах Зрашта ощущалась сила нейронной сети космического корабля, десятки тысяч низших особей замерли сейчас в отсеках, прекратив работу, готовые отдать свои жизни по первому приказу.

Хош действовал совершенно иначе, будто его не касались традиции, насчитывающие миллионы лет. Он пришел на встречу один, без поддержки ментального единства подчиненных, что служило неслыханным, дерзким вызовом, демонстрацией силы… либо безумия.

Глава кочевой космической Семьи отверг поединок разумов. Его хитин давно обесцветился от старости, последнюю линьку он пережил задолго до появления на свет дерзкого самозванца, в нем говорили мудрость и сдержанность, осознание собственной силы и желание понять, кто перед ним – высшая форма воплощения коллективного рассудка или обыкновенный «Отделившийся», в терминологии инсектов – особь, пораженная неизлечимой болезнью?

Несколько секунд они стояли, не шелохнувшись. Хош неуклонно усиливал телепатическое воздействие, старый инсект спокойно оборонялся, выдерживая натиск, затем, не выказав слабости, не уступив давлению, он мысленно указал на два возвышения:

– Ты юн и дерзок. Побереги силы для врагов. Я пришел говорить.

Хош не отреагировал, продолжая телепатическое воздействие, и Зрашту пришлось пойти на уступку, подать пример. Он первым занял приготовленное для него возвышение. Вскарабкавшись наверх, он поджал конечности, сочетая в одном движении явное оскорбление и миролюбие.

Язык жестов предназначен для общения с низшими особями. Но знак, прочитанный Хошем, обозначал внимание, концентрацию, готовность к диалогу.

Зрашт проверял соперника, провоцировал его.

Хош понял: от него ждут срыва, вспышки неадекватного поведения, бесноватой агрессии. Пришлось унять растущее раздражение. Гибель главы легендарной кочевой Семьи пока не входила в его планы.

Вскарабкавшись на возвышение, он заставил себя прекратить ментальную атаку.

Чем завершится их встреча, пока неизвестно, но уже сейчас Хош испытывал разочарование. Зрашт, одна из немногих одиозных фигур современного мироустройства, выглядел дряхлой, нежизнеспособной особью. Выцветший хитин говорил о многом. Например – о затянувшемся конфликте внутри кочевой Семьи. Что мешает ему сменить давно состарившееся тело? Ответ напрашивался только один: существуют молодые претенденты на верховную власть, готовые перекусить дыхательные трубки мнемоническому клону Зрашта, пока тот еще находится в отсеке-инкубаторе.

Пауза затягивалась.

– Почему ты жаждешь войны? – наконец спросил Зрашт. – Зачем раздаешь пустые обещания, возрождаешь тщетные надежды?

– Моя цель известна, – спокойно отреагировал Хош.

– Единую Семью невозможно возродить, – так же спокойно, весомо ответил Зрашт. – Ты встал на опасный путь заблуждения. Древний искусственный мир разрушен временем. Там нельзя жить. Все, кто последует за тобой, погибнут.

– Я жил в мире предков. Видел все своими глазами, прежде чем осознать цель.

– Великие знания утрачены. Управление климатом безвозвратно разрушено. Даже возвращение кристаллической машины не изменило сути вещей. Бег времени не повернуть вспять. Ты объявил себя высшей формой воплощения коллективного разума и должен понимать: Семьи, которые решат пойти за тобой, обречены.

– Обречены те, кто утратил волю, смирился с ограниченностью жизненных пространств, принял путь вырождения! Я жил в мире предков, изучал его, видел города людей, поселившихся там! Они сумели создать подходящий для себя искусственный климат на ограниченных территориях!

Зрашт неодобрительно скрипнул жвалами.

– Люди – непонятные существа. Каждый из них – «Отделившийся».

– И тем не менее они успешно движутся вперед, от звезды к звезде, от планеты к планете. Они, как и всякая жизнь во Вселенной, ведут яростную борьбу. А мы?

– Вселенная не прощает ошибок. Война с непонятной нам космической расой приведет к гибели многих Семей!

– Люди слабы, – отмел возражения Хош. – Сильны их машины. Но ими способны управлять и мы.

– Многие Семьи пытались освоить человеческую технику. Проблем и разрушений было больше, чем пользы.

– Люди слабы, – упрямо повторил Хош. – Они ничто перед мощью коллективного разума. Эволюция дала нам решающее преимущество – мы способны читать рассудки иных жизненных форм. Вселенная не прощает лишь тех, кто слаб. Я превращу людей в рабов Единой Семьи. Их машины восстановят искусственный мир, построенный нашими предками!

– Ты безумен, «Отделившийся». Сейчас у каждой Семьи есть планета с подходящим климатом. Да, мы утратили единство, величие, нам некуда двигаться дальше, но я не поддержу тебя!

Хош не ожидал ничего иного. Старый инсект выродился. От него остался лишь выцветший хитин.

Вселенная. Он часто думал о ней. Холодная равнодушная Бездна, не прощающая ошибок, поглощающая слабых, открывающая новые пути лишь тем, кто следует законам эволюции. Таким, как Зрашт, нет места среди разумных особей Единой Семьи.

– Твое время закончилось. – Вместе с мысленным образом Хош нанес сокрушительный телепатический удар.

Зрашт выдержал атаку. Но он ошибся. Его мудрость не выродилась в беспомощность. Глава легендарной кочевой Семьи, самой влиятельной среди инсектов, не склонил головы перед «Отделившимся».

– Зачем ты назначил встречу? – зло осведомился Хош, прекращая атаку.

– Коллективные разумы не верят, что ты «Великий Отделившийся». Они предлагают компромисс, – спокойно ответил Зрашт.

Новое слово в лексиконе инсектов.

Компромисс. Сделка. Хош вновь ощутил ярость и горечь. Разрозненные, погрязшие в междоусобицах Семьи не назовешь даже бледной тенью былого.

– Логриане научили глав Семей торговаться? – не скрывая презрения, спросил он.

Вопрос остался без ответа.

– Ты должен доказать свою исключительность. – Зрашт держался уверенно.

– У меня нет времени посещать каждую планету скопления О’Хара, – ответил Хош. – И нет желания убивать каждого из Глав Семей.

– Существует компромисс.

– Хорошо. Что станет предметом торговли?

– Оставь в покое Семьи, выразившие готовность последовать за тобой в разрушенный мир предков. Мы не хотим их гибели. В обмен каждая планетная цивилизация передаст тебе по одному космическому кораблю с экипажем. Этого достаточно?

Хош глубоко задумался: двадцать четыре тысячи кораблей с экипажами из боевых особей? Внушительная сила, по меркам скопления О’Хара, но что в ней толку, если флот способен перемещаться лишь по сети древних гиперпространственных тоннелей?

Существует лишь несколько точек, где древняя сеть выходит к человеческим мирам.

Это ловушка?

«Да. – Хош спокойно и взвешенно прогнозировал развитие событий. – Формирование армады не пройдет незамеченным. Люди осознают степень угрозы и нанесут упреждающий удар – у них не останется иного выбора. Пострадают ли Семьи? – спросил себя Хош. – Нет, – мысленно усмехнулся он. – Для каждой, отдельно взятой Семьи потерять один космический корабль предпочтительнее, чем вступить в войну с незнакомым, малоизученным противником. Они останутся в стороне.

Что ж… – Он умел быстро анализировать ситуацию, принимая неординарные решения. – Пусть трусливые Главы Семей думают, что способны заманить «Отделившегося» в ловушку».

Цель – возродить Единую Семью, вернуться в древний мир и восстановить его – не давала покоя. Она давно въелась в каждую мысль. Единый флот лучше, чем разрозненные, не доверяющие друг другу, прозябающие в деградации коллективные рассудки.

– Я принимаю предложение, – не теряя достоинства, согласился Хош. – Но выдвигаю встречные условия. Мы встретимся еще раз. Я передам тебе чертежи, по которым должны быть построены корабли. Точку их сбора и порядок перемещения по древней транспортной сети я определю сам, – добавил он, спускаясь с возвышения.

Пусть коллективные рассудки думают, что откупились.

«Когда произойдет возрождение Единой Семьи, уже не мне, а им придется доказывать свою исключительность, чтобы вернуться на простор восстановленного мира предков!» – яростно подумал Хош.

Влажные и теплые недра космического корабля встретили «Отделившегося». Уютная сумеречная атмосфера объяла его, Хош проследовал через множество отсеков, затем внезапно остановился, медленно повернулся и… взглянул в глаза Дитриху!

– Ты проиграл, человек. Можешь сопротивляться, это уже ничего не изменит. – Он неотрывно смотрел в глаза командиру «Танаиса», сдавливая его рассудок, не давая дышать, уничтожая волю… пока вдруг не раздался слабый, приглушенный хлопок.

– Дитрих, очнись!

Лицо Павла Пахомова плыло, двоилось перед глазами. Командир все еще пребывал в мире чуждых образов, мыслей.

– Единая Семья… – не узнавая своего голоса, сипло выдавил он.

– Что?! – Пахомов склонился к нему. – Командир, ты меня видишь?! Узнаешь?!

Смертельная бледность пятнами ползла по лицу Дитриха.

– Запись… мысленных образов… – едва слышно выдохнул он.

– Да записал я все, записал! – Пахомов с тревогой наблюдал за его состоянием. – Не молчи! Говори со мной! Я пристрелил эту тварь, ты слышишь!

Вот что за приглушенный хлопок прервал мысленную связь двух рассудков!

– Туда ему и дорога… – хрипло выдавил Дитрих. – Помоги встать… – Он судорожно вцепился в руку Пахомова. – Размножь записи. Раздай всем бойцам вместе с результатами генетического анализа. – Он говорил отрывисто, словно боялся что-то забыть или упустить. – Дай мне пару минут… – Он дотянулся до пластиковой бутылки, сделал несколько жадных глотков воды, вылил ее остатки в ладонь, ополоснул лицо. – Нет… Никакого отдыха!.. У нас осталось мало времени!.. Нужно организовать две атаки…

– Ты убиваешь себя!

– У нас мало времени!.. – Дитрих сжал ладонями виски, с трудом перешел на мнемоническую связь. – Хорватов, что у тебя?

– Пятнадцать человек в строю. Остальные так и не пришли в сознание. Размещаю их под опеку систем жизнеобеспечения бронескафандров!

– Мы уходим из медицинского сектора. – Дитрих с трудом встал. – Паша, подготовь две штурмовые группы. Одну – для атаки командного центра, вторую – для захвата ангарной палубы. Мы должны освободить мнемоников и передать данные в штаб Флота. Любой ценой…