Глава 9
Марс.
Зона низких орбит над сектором освоения корпорации «Дитрих фон Браун»…
Они сходились, неумолимо приближаясь к одной точке, но никто из отдельных действующих лиц разворачивающейся драмы не подозревал, что ниточки их судеб связаны в узел.
Пока что каждый жил и погибал сам по себе.
…В рубке орбитального штурмовика царил полумрак.
Антон повернул голову, и панорама окрестного космоса послушно сместилась вбок, проплывая в координатной сетке электронного прицела.
В узлах тонких зеленых линий, проецирующихся на прозрачное забрало гермошлема, бежали цифры, отражавшие различные данные, снятые с сенсоров внешнего наблюдения. Мозг фиксировал их машинально, на уровне подсознания, не выделяя какие-то из показаний и не загружаясь ими.
Коричнево-бурый шар Марса, укутанный клубящимся непроницаемым облачным покровом, выглядел сейчас как яркий, прочертивший половину обозримого пространства полумесяц.
Взгляд Столетова сместился ниже, и координатная сетка опять послушно поплыла перед глазами до тех пор, пока в ее пульсирующих нитях не запуталась невзрачная корявая картофелина планетоида.
Это был Фобос, один из безвоздушных спутников Марса.
Мысли Антона прервал тонкий посвист коммуникационного устройства. Свист и пощелкивание продолжались секунды две или три — это бортовой компьютер штурмовика и процессор базовой связи устанавливали контакт, обмениваясь полномочиями доступа.
— Седьмой, вызывает борт «Ориона». Подтвердите прием.
— Седьмой на связи. — Губы Столетова беззвучно шевельнулись за забралом гермошлема. — Следую в заданный район.
— Есть цель, — сообщил голос координатора базового корабля. — Вектор три-два-ноль.
— Это в глубине зоны? — осведомился Антон, взглянув на тактическую карту марсианского полушария.
— Примерно пятьдесят километров от периметра, — подтвердил его догадку голос. — Полностью зачищенный район…
— Класс цели? — спросил Столетов, контролируя действия систем автоматического пилотирования, которые, получив данные телеметрии, уже разворачивали тяжелую машину на новый вектор.
— Класс не определен. Термальный всплеск. Там вчера была высажена десантная группа «охотников». Две минуты назад они доложили, что атакованы, и запросили поддержки.
Антон кивнул. Его разговор с координатором протекал на фоне конкретных действий автоматики, ни одна миллисекунда не была потеряна зря, и штурмовик уже ускорялся, следуя новым курсом.
— Вас понял, «Орион». Следую на штурм цели.
— Удачи, Седьмой.
Антон не ответил. Его внимание уже переключилось на мониторы боевых и тактических систем. Когда получен конкретный приказ, слова уже не имеют смысла.
В недрах орбитального штурмовика тихо щелкнули электромагнитные фиксаторы, и боевые эскалаторы довольно заурчали, поднимая боекомплект к пусковым шахтам ракетных установок класса «космос-земля».
На панели перед противоперегрузочным креслом пилота один за другим зажглись четыре изумрудных индикатора готовности бортовых орудийно-ракетных комплексов.
Антон несколько раз сжал пальцы рук, разминая их, прежде чем привычным движением схватить изогнутые джойстики ручного управления с сенсорными гашетками на концах.
Обычная работа.
Очередной нырок в кибернетический ад.
* * *
Переходя на ручное управление системами орбитального штурмовика, Антон Столетов меньше всего задумывался об истинном положении дел в колонии Марса.
Его жизнь была проста и бесхитростна, как курс тяжелой машины, в рубке которой он находился. По большому счету, ему было все равно, что там творится внизу, как возникла непонятная разуму зона, территорию которой они прочесывают вот уже месяц, и откуда там взялись эти сбрендившие машины, он делал свою работу, и нужно сказать, что выполнял ее Столетов профессионально.
…Серп Марса медленно наползал на верхние секторы обзора. Антон отключил автоматику и активировал режим фантома. Соблюдение радиотишины на подступах к планете и работа систем глобальной маскировки были обязательной составной частью задания, операция проводилась в строжайшей тайне. В такой близости от спутниковых систем Марса это было разумным шагом со стороны пилота. Пока ты не нырнул под густой покров облачности, тебя не должен заметить ни один электронный или оптический прибор.
Внизу, под облаками, все становилось гораздо проще. Там на тысячи километров от оперативных точек простиралась территория корпорации, и прослойка между давящим небом и землей не контролировалась никем посторонним. Даже звуки от производимых ракетных запусков — и те глохли в ватной, разреженной марсианской атмосфере, затухая километров через пятьдесят от эпицентра попадания.
Планета приближалась.
Ослепительная горошина далекого Солнца сияла над ней, словно капля нестерпимого для глаза жидкого огня. Антон опустил светофильтры и включил частичную поляризацию забрала.
Ага, теперь лучше.
…Машина Столетова уже снизилась настолько, что магнитные дефлекторы, расположенные в обтекаемой носовой части штурмовика, вспыхнули, обозначив контур генерируемого ими поля в виде двух полусферических аур.
Он спокойно перенес импульс торможения, потом привычно напряг и расслабил мышцы, сбрасывая этим нехитрым упражнением изматывающую тупую боль, оставшуюся после перегрузки, и включил аэродинамический режим полета.
Серые облака рванулись навстречу, и штурмовик, сверкнув короткими скошенными крыльями в скупых лучах далекого солнца, провалился вниз, пронзая их клубящуюся туманную, похожую на серое молоко толщу.
* * *
Поверхность Марса, как обычно, появилась внезапно для глаз.
Серая мгла вдруг расступилась, разлетаясь рваными клочьями перистых облаков, и штурмовик вырвался в тесную прослойку между низким небом и стремительно приближающейся землей.
Антон сверился с показаниями датчиков.
Аномальный тепловой всплеск действительно присутствовал в указанном квадрате.
Последний импульс торможения сменился внезапной оглушительной тишиной. Столетов несколько мгновений наслаждался ею, слушая, как потрескивает раскаленный корпус штурмовика да нервно попискивают приборы на скошенных панелях управления, тесно обступающих пилот-ложемент. Эти секунды, пока штурмовик, обладавший отменными аэродинамическими формами, беззвучно скользил в небесах, он любил до дрожи.
— Квадрат девять-один-пять, здесь орбитальная поддержка, — произнес он, воспользовавшись указанной частотой связи. — Вызываю всех находящихся в пределах указанной территории.
Он говорил, а пальцы уже сновали по сенсорным переключателям пульта. В глубинах штурмовика утробно взвыли реактивные турбины, на консолях появились новые сигналы заработавших датчиков систем атмосферного пилотирования. Ощутимое ускорение вдавило тело в спинку противоперегрузочного кресла.
Штурмовик стремительным росчерком проносился над унылыми, тщательно распланированными, но в основном все еще мертвыми ландшафтами Марса.
— Орбита, слышим вас! — пришел ясный ответ на его запрос. — Здесь капитан Никитин, космический десант. Передайте код для установки тактической связи.
— Принято, капитан.
Процедура идентификации заняла всего пару секунд. Код опознания менялся каждые двенадцать часов, и Антону перед вылетом выдали два кристаллодиска, содержавших необходимую информацию.
Привод компьютерного терминала несколько раз взморгнул индикатором, эфир прочирикал машинным языком связи, и световая шкала передатчика замельтешила цифрами, меняя частоту.
— Орбита, — вновь вернулся голос капитана Никитина.
— На связи, — отозвался Антон, заходя в пологий вираж, чтобы не удаляться от квадрата, где по-прежнему тусклой кляксой было заметно аномальное тепловое пятно. — Частота обновлена, капитан.
— У меня проблемы. — Голос Никитина был хрипловатым, дыхание явно сбито — значит, бежал, меняя позицию, и сейчас, быть может, распластался на дне свежей, курящейся кисловатым дымком воронки.
— Что конкретно? — спросил Антон. За месяц непрекращающейся зачистки этого странного плацдарма он уже привык и к хриплым, надсаженным голосам в коммуникаторе, и к пульсирующим огонькам, окольцовывавшим двухсоткилометровый периметр зоны, где день за днем продолжалась бесконечно распадающаяся на отдельные стычки спецоперация наземных штурмовых групп. Иногда он поддерживал их огнем, иногда приходилось снижаться и совершать посадку, чтобы забрать груз: длинные металлические контейнеры, которые грузили в штурмовик, заполняя ими пустой объем артпогребов.
Война с высоты воспринималась очень своеобразно и, нужно сказать, совсем не страшно.
В коммуникаторе вместо ответа на последний заданный вопрос внезапно рявкнула короткая автоматная очередь, за ней еще одна, и лишь после этого вновь вернулся голос:
— Блин, я сам хочу знать, что это такое! Похоже на «ПКМ»!.. Прет из-под земли, твою мать…
В голосе капитана прозвучало не отчаяние, не удивление и даже не злоба — это были слова смертельно уставшего, обреченного человека, который уже потерял ориентацию в разверзшемся вокруг аду и действительно не понимает, что происходит и как из этого выкарабкаться.
— Капитан, мне нужны более точные координаты.
Несколько секунд коммуникатор молчал, оставаясь включенным, Антон слышал, как хрустит под рифленой подошвой десантных ботинок гравий, потом раздалось невнятное ругательство, потонувшее в шумном, участившемся дыхании.
— Ничем не могу помочь, пилот… Я, похоже, остался один… Они вокруг…
Снова автоматная очередь, хруст гравия, тяжелое судорожное дыхание.
Антон понял, что решение придется принимать ему.
— Капитан, оставь коммуникатор включенным, отбрось его в сторону и немедленно убирайся метров на двести как минимум к внешнему периметру аномалии. Я захожу на штурмовку.
— Понял.
Это было последнее слово, услышанное им от Никитина. Дальше раздался щелкающий звук — устройство связи клацнуло о камни.
Антон уже не прислушивался к звукам в коммуникаторе, все его внимание переключилось на координатную сетку прицела.
Орбитальный штурмовик был великолепной, высококлассной машиной. Наверное, именно так должна воплощаться мечта пилота — чуткая преданность необычайно маневренного обтекаемого аппарата рождала в душе Столетова ощущение стопроцентной уверенности в себе.
Он совершил разворот и начал снижаться, ориентируясь на пеленг передатчика и одновременно сбрасывая скорость.
В таких штурмовках, воздушных атаках с небольшой высоты, не имевших ничего общего со стремительным пикированием, проявлялись все лучшие качества как пилота, так и машины. Преобразованная, кое-где испятнанная лесопосадками поверхность Марса уже не стелилась под брюхо штурмовика, сливаясь в серые полосы; машина достаточно затормозила свой полет, чтобы внизу стали различимы детали происходящего. В условиях проводимой операции, когда автоматика, по неизвестной Антону причине, более не вызывала доверия у старших офицеров «Ориона» и решающей силой стал человеческий фактор, Столетов мог полагаться лишь на собственное зрение, интуицию и реакцию.
Алая точка на активном радаре располагалась ближе к северному краю аномального теплового пятна. Антон взглянул на альтиметр. Высота продолжала падать, внизу все четче проступали детали рельефа. Он уже различил тонкие змейки траншей, оставшихся на месте первой высадки космодесанта, оспины воронок, подбитую технику, остовы которой чернели на опаленной бесплодной красно-коричневой почве.
Ага… Вот они…
Жирный шлейф черного дыма лениво сочился в серые небеса, обозначая то место, где несколько часов назад располагался склад или мобильная база обеспечения. Огонь уже угас, но дым продолжал истекать из-под провалившейся пластиковой крыши ангара. Рядом, скособочившись, застыл подбитый «ПКМ» с «Ориона», внешне напоминающий обыкновенный танк, но с более широкой базой и двумя спаренными в турель укороченными стволами, торчавшими из вертикальной прорези в покатой башне. Метрах в двухстах от него на измолоченном снарядами взгорке в наполовину засыпанном щебнем капонире угадывалось многоцелевое автоматическое орудие. Сверху Антон отлично видел, что оно цело, но вот куда подевался его расчет? Был ли он погребен под оползнями щебенки или десантники отступили, расстреляв весь боекомплект, оставалось неясным.
Включив оптическое увеличение, он провел штурмовик в полукилометре над поверхностью. Осматривая территорию в направлении пеленга, Антон наконец увидел противника.
Два «ПКМ» действительно выползали из-под земли. Все происходило именно так, как описал Никитин: широкие гусеницы планетарных машин жадно захватывали сыпучий оранжевый грунт, который составлял основу ландшафтов Марса, подминая под себя тонны щебня. Тяжелые машины медленно выкарабкивались из двух конических воронок, образованных их появлением.
Внимание Антона сосредоточилось на обнаруженных противниках. Он сейчас не задавался вопросом, откуда бы им взяться под землей и как эти машины могли пережить несколько тотальных зачисток?
Перекрестье электронного прицела подсветилось алым, когда ближайшая цель запуталась в тонкой паутине координатной сетки. Столетов не торопился. Он спокойно выждал еще пару секунд и, только выйдя на дистанцию прямой видимости, сжал бугорок сенсорной гашетки орудийно-ракетного комплекса правого борта.
Два инверсионных следа неуправляемых ракет ударили точно в воронку. В серые небеса рвануло жаркое пламя взрыва, вверх выметнуло тонны щебня и пыли, перемешанных с обломками тяжелой планетарной машины.
Штурмовик пролетел над расползающимся пылевым облаком и ушел в вираж, набирая высоту и разворачиваясь для нового захода.
Антон не стал ждать, пока рассеется пыль, поднятая взрывами ракет, а прошелся над землей, прошив оседающее белесое облако двумя длинными очередями из автоматических пушек. Расчет оказался верным — второй «ПКМ» тут же обнаружил себя, огрызнувшись в ответ. Столетову было достаточно увидеть два злых хоботка огня, ударивших из-под белесой завесы, чтобы подправить курс. Две дорожки разрывов прошили место, откуда огрызнулась планетарная машина, и Антон с удовлетворением отметил, что к пыли вдруг начал примешиваться жирный дым — верный признак того, что он попал.
Выводя штурмовик из пике, он увидел россыпь крохотных темных фигурок, которые бежали по направлению к дымящемуся складу, то исчезая под пологом медленно оседающей пыли, то вновь появляясь в поле зрения.
Это были дройды — человекоподобные машины, в недавнем прошлом исполнявшие рутинные функции бытового обслуживания населения.
Десантники ненавидели их. Здесь сказывалось влияние субъективных оценок — на самом деле подавляющее большинство планетарных машин были куда опаснее андроидов, но приближение к человеческому облику сделало гуманоидных роботов объектом подсознательной ненависти людей, день за днем утюживших зону марсианских проблем корпорации «Фон Браун».
Антон не мог разделять этой ненависти, он не сталкивался с дройдами лицом к лицу, и его критерии оценок противника резко отличались от тех, что бытовали в среде десанта.
Для него дройды представляли всего лишь тип цели, в которую трудно попасть. Маленькие фигурки, бегущие внизу, не стоили ракет, а автоматические пушки при стрельбе по разбегающимся человекоподобным механизмам пожирали уйму снарядов.
Выход напрашивался сам собой.
Он сверился с данными прицельной сетки и сбросил предохранитель гашетки бомбометания.
В днище штурмовика открылся люк, и оттуда вылетела кассета, тут же разделившаяся на пять отдельных черных цилиндров.
Через пару секунд за кормой удаляющегося штурмовика взметнулась стена яростного, режущего глаз ослепительно белого огня — это взорвались контейнеры с горючей смесью. Прекрасное средство борьбы с мелкими целями — температура горения треугама достигала нескольких тысяч градусов, и от андроидов через минуту останутся разве что пузырящиеся лужицы расплавленного металла…
* * *
Отбомбившись, штурмовик Столетова описал широкую дугу, выйдя наконец в точку пеленга.
Матерь божья…
Теперь ему стало понятно, что подразумевал капитан, матерясь в коммуникатор.
По склону холма, на котором еще час назад располагались пункты связи, о чем свидетельствовали мачты антенн и обрывки маскировочной сетки, сейчас двигалось десятка два видоизмененных андроидных механизмов, чьи исходные формы скрывал плотный ртутный блеск: издалека это выглядело так, будто неведомый паук оплел их лохматым коконом, не стесняющим движения рук и ног.
Появление штурмовика, пролетевшего над склоном, не осталось без внимания: пять машин синхронно развернулись, и Антон услышал, как взвизгнул предупреждающий сигнал, означавший, что по нему ведется огонь.
Откуда они брали оружие?
Несколько автоматных очередей задели штурмовик, но это только разозлило Столетова. Он не стал входить в пологий вираж для разворота, а выполнил фигуру пилотажа, перевернув машину кверху брюхом, и тут же резко направил штурмовик к земле, возвращаясь этим маневром в нормальное положение относительно поверхности.
Четыре бортовых орудия захлебнулись злобной скороговоркой, и к склону холма потянулись пульсирующие трассы снарядов, выбивая полуметровые султаны пыли и щебня.
Кибернетические механизмы не сумели предугадать его резкий маневр, и их плотную группу буквально разметало разрывами, но Антон не удовлетворился этим, послав в последнюю секунду еще и две ракеты из правой пусковой установки.
Штурмовик резко взмыл вверх, едва не чиркнув днищем о гребень возвышенности.
Столетов машинально выполнил противоракетный маневр и только после этого огляделся.
Пыль на Марсе вследствие низкой гравитации оседает медленно, и он не смог разглядеть результаты своего захода. На окутанном клубами белесого облака склоне что-то горело, но определить, скольким машинам он нанес ощутимые повреждения, не представлялось возможным.
Антон взглянул на датчик топлива, потом включил перезарядку обеих ракетных установок. Минут через пять пыль на склоне осядет, а пока следовало поискать новую цель.
Он решил, что уже достаточно набедокурил в этом районе, и повел штурмовик к южной оконечности температурной аномалии.
Сколько же машин еще прячется под поверхностью и что за подземные коммуникации там проложены, с некоторым смятением подумал он, заметив, что пятно термального всплеска не стало меньше после его трех удачных штурмовок.
Завершить наблюдения ему не удалось.
Он вел машину над местом прошлой атаки, где на первом заходе подбил два «ПКМ», когда с небольшой возвышенности по штурмовику ударило крупнокалиберное орудие.
Антон не успел ничего сделать, лишь запоздалая мысль о том, что первая группа андроидов все же добралась до брошенной десантниками огневой точки, метнулась в голове за долю секунды до оглушительного, дробящего металл удара…
Снаряды вгрызлись в брюхо штурмовика, но Столетов не видел кусков дымящейся, падающей вниз брони — земля и небо вдруг резко крутанулись перед глазами, и он ощутил, что больше не управляет штурмовиком…
* * *
Сознание погасло, потом вернулось, но лишь на короткое время, словно в его голове кто-то незримый, забавляясь, включал и выключал воспроизведение реальности.
Щелк…
— Седьмой, вызывает база, ответьте… Седьмой, вызывает база… — Голос далекого координатора звучал глухо, словно слова прорывались сквозь толстый слой ваты. — Вам предписано срочно вернуться на корабль. Повторяю: срочная эвакуация всех сил…
Забрало гермошлема было разбито. Панель напротив лица щерилась выбитыми глазницами нескольких приборов. По щеке и шее текла кровь.
Антон не понимал, почему мир вокруг погружен в эту ватную тишину? Сознание было рыхлым, железистый вкус крови на губах вызывал дурноту. На мгновение его охватил страх, который тут же сменился равнодушием. Казалось, все происходит не с ним. Какая тишина…
С трудом приподняв голову, он увидел, что датчики реактивных турбин горят нейтральным желтым светом. Двигатели не работали.
— Не отвечает… — опять прорвалась в сознание фраза координатора. — Не понимаю, почему он…
— Да что понимать? — раздался второй голос. — Он мертв.
Последние слова дошли до восприятия Антона и вызвали удивление.
Я убит? Но я ведь жив, если слышу все это!
Он хотел закричать, но вязкая тьма уже наваливалась со всех сторон, глотая его сознание, словно огромная мерзкая безгубая пасть…
Щелк…
Он понятия не имел, сколько прошло времени. Видимо, провалы сознания не превышали трех-четырех секунд, поскольку штурмовик все еще держался в воздухе, планируя на своих коротких скошенных крыльях.
Антон нервно огляделся. Осколки разбитого забрала гермошлема были испачканы липкой кровью. Большинство экранов не работало, и он просто взглянул за борт, воспользовавшись круговым обзорным триплексом.
Поверхность Марса уже была совсем близко, она стелилась под брюхо машины, сливаясь в полосы, а впереди, прямо по курсу, угрожающе росли постройки небольшого города.
Нью-Даймонд — резанула сознание мысль, и в этот миг штурмовик чиркнул брюхом по раскисшей от дождя целине.
Два фонтана жидкой оранжевой грязи ударили из-под бортов, машина с тяжким стоном врезалась в почву, пропахала глубокую борозду и застыла, не дойдя метров двадцать до ближайшего окраинного здания…
Антон на секунду закрыл глаза, ощущая, как по всему телу струится ледяной пот.
Все… Отлетался…
Его пальцы уже машинально расстегивали замки страховочных ремней.
* * *
На улице лил дождь.
Новорожденные облака роняли драгоценную влагу, и она тут же впитывалась в красноватый от обилия окислов железа песок.
Антон пробежал несколько метров по гулкому пустому коридору и выскочил в проем сорванной с направляющих двери.
Судя по всему, совсем недавно тут кипел бой.
Прошло от силы минут пять после того, как штурмовик Столетова вспорол брюхом жидкую грязь. За это время Антон успел сменить разбитый гермошлем и выбраться из машины, решив попытать удачи в городе. Он ни разу не работал над Нью-Даймондом, но слышал, что сюда периодически забрасывались группы десанта, которые охотились за человекоподобными машинами.
Сбоку в пелене дождя что-то промелькнуло.
— Слышит меня кто-нибудь? — хрипло выдохнул он в коммуникатор, припав на одно колено.
Проклятие… Где же связь?
— Омега, где ты? — вытолкнул он сквозь зубы общевойсковой позывной. — Ничего не слышу! Повторяю: здесь Седьмой-небо, я сбит, нахожусь на поверхности, ориентировочно на северной окраине Нью-Даймонда!
Эфир молчал.
Потоки воды продолжали низвергаться с небес.
Монотонный шум упругих струй, хлещущих по плоским крышам приземистых строений, вяз в ушах, убаюкивал разум. Антон вновь приподнял голову, выглянул в проем, но серая пелена сужала видимость, не позволяя толком разглядеть, что же там за этой упругой, хлещущей по земле мутью…
В коммуникаторе разлилась гробовая тишь. Не хотелось верить, что он тут совершенно один, но что-то подсказывало: так оно и есть, тебя бросили…
Почему? Куда вдруг подевались силы, которые изо дня в день прочесывали зону частой гребенкой поисковых групп? Почему молчит орбита, куда исчез координатор с «Ориона»?
Индикатор счетчика зарядов, встроенный в волокончатый приклад автомата, зло помаргивал зеленым огоньком.
Еще минуту, — подумал Антон, опять пытаясь наладить связь. Еще минуту, потом буду сам выбираться к границам зоны.
Коммуникатор молчал.
Он пробежал по гулкому коридору, выскочил в пустую комнату. Сюда еще не успели завезти мебель, и помещение было пустым. Припав на колено, он выглянул в окно.
Перед ним простиралась центральная площадь городка с установленным посреди фонтаном.
* * *
Граница сектора освоения «Дитрих Фон Браун» и концерна «Новая Азия».
То же время…
Он сделал свою работу быстро и аккуратно.
На границе двух секторов он оставил машину, загнав ее на территорию лесопосадки. Закидывать ветвями или еще как-то маскировать арендованный автомобиль не было смысла — через небольшой промежуток времени тут все превратится в прах, а на таком удалении от эпицентра не уцелеет и металл — машина просто испарится, и вместе с ней исчезнут немногочисленные улики.
Легким спортивным шагом тренированного человека он углубился в молодой лес, обходя стороной контрольно-пропускной пункт, расположенный на границе между сектором освоения «Фон Браун» и территорией концерна «Новая Азия».
Процессор по переработке атмосферы высился над окружающим его равнинным ландшафтом, будто огнедышащая гора, периодически извергающая в небеса столбы призрачного, экологически чистого пламени.
Так создавался искусственный парниковый эффект. Так подпитывался густой облачный слой марсианской атмосферы, а кислород выделялся совершенно незаметно — он нагнетался в широкие трубы и выходил наружу в нескольких километрах от усеченного конуса рукотворного вулкана.
Стройные ряды лесопосадок, причесанные механическим гребнем, выходили прямо на окраину поселка.
Он не стал показываться на улице, а уж тем более — заходить в дома. Он не любил смотреть на тех, кому предстояло умереть. Чувства вины он не испытывал, — наверное, те же ощущения присущи пуле, вылетающей из ствола. Она лишь орудие, а вершит волю, ее направляющую, та рука, что сжимает приклад и давит своим пальцем на курок.
Для него это была просто работа, не лучшая в мире, но и не худшая.
Станцию переработки атмосферы ограждал невысокий сетчатый забор с чисто символическим предупреждением на китайском и интеранглийском:
«Стой. Опасная зона».
Он усмехнулся, легким гимнастическим движением перебрасывая свое тело через полутораметровое ограждение. Стряхнув прилипший к одежде кусочек ржавчины, он сунул руку за пазуху, извлекая на свет тускло блеснувший вороненой сталью автоматический «стайгер» с навернутым на него глушителем, потом неторопливо направился к центральному подъезду здания станции переработки.
У входа был расположен пост охраны. Приземистый бетонный бункер, сощурившись, смотрел на окружающий мир черной прорезью амбразуры. Нужно было обладать изрядной долей хладнокровия, чтобы спокойно идти прямо на него, не напрягаясь при этом, но он действовал именно так — хладнокровно, непринужденно, потому что был уверен в себе, в своей одежде, походке, к тому же он очень хорошо знал человеческую психологию и мог действовать там, где потерпел бы сокрушительное фиаско целый взвод отлично тренированных командос.
Ну кто же станет стрелять в человека, у которого только безукоризненно сидящий на нем костюм стоил без малого пять тысяч евро?
«Стайгер» с навернутым глушителем он держал в рукаве так, чтобы в нужную секунду тот скользнул в ладонь.
Тихо скрипнула массивная металлическая дверь; из приземистого бункера навстречу ему вышел офицер охраны и что-то залопотал по-китайски, эмоционально размахивая руками, но он продолжал идти прямо на него с вежливой, непонимающей улыбкой на губах, выигрывая метр за метром, пока не оказался в двух шагах от входа.
Звук выстрела вышел тихим как вздох.
Офицер начал медленно сползать по бетонной стене, оставляя на ней влажный красный след. В его глазах застыло безмерное удивление, в центре лба красовалась маленькая дырочка, а вот что представлял из себя его затылок, не хотелось даже и думать.
Он вошел внутрь бетонной коробки.
Надо же, сколько у них охраны… Все такие нервные, суетливые…
Разговаривать надо шепотом. А стрелять — без предупреждения, не тратя драгоценных секунд на глупые выкрики.
Говорят, что некоторые государства, такие, например, как Китай, тратят баснословные суммы своих бюджетов на создание так называемого кибернетического бойца. А другие страны, по тем или иным причинам недолюбливающие азиатов, вопят на весь мир о том, что на заводах компании «Селл» пытаются создать не знающего жалости убийцу.
Нет, господа. Самый безжалостный и хладнокровный убийца — это человек, и ничем никогда вы не замените его — спокойно раздающего свинцовые плевки, уверенного в себе профессионала, работающего за деньги.
Пустая обойма вылетела из рукоятки «стайгера» и звонко клацнула о бетонный пол бункера.
Он перезарядил пистолет и пошел ко входу во внутренние помещения процессорной станции, стараясь не наступать на горячие цилиндрики стреляных гильз и растекшиеся по полу лужи крови.
…Спустившись на три этажа вниз, он достал крохотный электронный блокнот и сверился с картой коммуникаций. Идти дальше, тревожа по дороге ничего не подозревающий персонал, не было смысла. Реактор находился прямо за стеной, и не беда, что она такая толстая, направленный взрыв сделает свое дело: он выбьет из активной зоны реактора защитные графитовые стержни, и уже ни одно чудо не сможет остановить мгновенно вспыхнувшей цепной реакции деления урановых ядер.
Установив заряд и запрограммировав таймер, он вышел тем же путем, что и вошел.
Пять минут понадобилось ему, чтобы, вдыхая прохладный лесной воздух, добраться до оставленной машины. Взглянув на часы, он достал трубку мобильного коммуникатора.
Все шло точно по графику. Вертолет, который должен его подобрать, наверняка уже близко, ведь у пилота осталось всего шесть минут, чтобы прихватить пассажира и, двигаясь вдоль земли, уйти за заранее условленную складку местности.
Он набрал номер.
— Все сделано.
В ответ не раздалось ни звука, хотя вызов явно приняли.
Только в этот момент он прислушался и понял, что подспудно беспокоило его последние тридцать секунд.
Не было слышно звука вращающихся вертолетных лопастей.
На том конце связи кто-то отключил коммуникатор.
Вот, значит, как?..
Он мгновенно оценил пройденное расстояние, расположение заряда, количество этажей и понял, что не успеет.
Оказывается, кто-то просчитал ситуацию лучше, чем он сам.
Дверь машины хлопнула чуть сильнее, чем обычно.
Задом вырулив на дорогу, он развернулся и погнал машину прочь, в глубь сектора «Фон Браун», к расположенному неподалеку городку Нью-Даймонд.
Он знал, как зовут переигравшего его хитреца.
До взрыва оставалось четыре с половиной минуты.
* * *
Они неумолимо сходились в одной точке.
Арендованная Мари машина ползла по влажной дороге, издавая резкий болезненный скрежет. За рулем сидел Дибров.
— Куда теперь? — спросил он, когда впереди появилась наконец новенькая, недавно установленная вывеска «Нью-Даймонд».
— Прямо, к центру города. Там площадь и фонтан, — ответила Мари, напряженно глядя сквозь проем выбитого лобового стекла на приближающиеся кварталы домов.
Дибров молча кивнул. Все его внимание было поглощено управлением: машина с поврежденной подвеской не желала держать дорогу, постоянно норовя уйти к обочине.
Они почти не разговаривали за те полчаса, что провели вместе. Мари отказывалась отвечать на вопросы. Она молчала, косясь на Диброва, а на все попытки заговорить отвечала односложно: мне нужно в Нью-Даймонд…
Дибров, которого поначалу не на шутку разозлило это упрямство, усугублявшееся еще и полным непониманием происходящих на Марсе событий, в конечном итоге смирился, решив, что выполнит ее просьбу и тогда Мари уже не сможет молчать, поджимая побелевшие губы.
Метров через сто, уже за границей городской черты, они увидели, что между крайними домами открылось незастроенное пространство. Длинный и узкий участок раскисшей под бесконечным дождем почвы походил на зачатки бульвара. Кое-где можно было заметить следы остановленных работ, из грязи торчали полосатые столбики разметки, оплывшими горками высились кучи щебня, вереница чахлых или вовсе почерневших и погибших без должного присмотра саженцев тянулась вдаль, производя унылое, тягостное впечатление, но все это являлось лишь незначительными деталями…
— Что это? — спросила Мари, указав на борозду развороченной земли и застывший в ее конце горбоносый контур.
— Орбитальный штурмовик, — ответил Дибров, безошибочно узнавший класс машины. Все приметы свидетельствовали о том, что вынужденная посадка произошла совсем недавно — развороченная почва еще курилась легким паром, над обшивкой штурмовика зыбким маревом струился горячий воздух, но бортовой люк был открыт, а триплекс кабины, наоборот, оставался на месте плотно затворенным.
— Пилот не катапультировался, — пояснил Дибров свои наблюдения. — Он выбрался через люк и должен находиться где-то поблизости.
Мари не ответила на это замечание. В данный момент ей не было никакого дела до пилотов корпорации.
Городок был небольшим, и впереди уже показалось пространство его центральной площади, но заветный фонтан со скульптурной группой все еще был закрыт выступом витрины знакомого супермаркета — одного из немногих зданий, которое Мари помнила еще со времени своего последнего посещения Марса.
Магазин уже тогда работал, обслуживая персонал стройки.
Это было место, где спустя минуту должно было так или иначе разрешиться бремя ее надежд…
— Туда! — Она дернула Диброва за рукав. — Умоляю, поехали!
Он кивнул, с трудом поборов желание выйти из машины и заглянуть в кабину штурмовика.
* * *
Площадь открылась внезапно.
Покалеченная машина взвизгнула тормозами и остановилась, тяжело осев на пробитую подвеску.
Влажная брусчатка мощеной площади таинственно поблескивала. Окрестные здания обступали открытое пространство, глядя на площадь глазницами выбитых окон.
Посреди площади возвышался неработающий фонтан, обрамленный гранитным поребриком, на краю которого спиной к подъехавшей машине сидел человек. Он был одет в ярко-рыжую строительную куртку и темные брюки из комплекта спецодежды. Его поза казалась напряженной и неестественной.
Сбоку громко хлопнула помятая дверца машины — это Мари, не выдержав, выскочила под дождь.
— Отец! — закричала она, бросаясь к фонтану.
Человек, сидящий на краю поребрика, начал медленно оборачиваться на вскрик. Дибров, прихватив автомат, выбрался из машины, в немом напряжении глядя на эту сцену.
Человек у фонтана отчего-то казался ему смутно знакомым, хотя он смотрел ему в спину и не мог разглядеть черт лица, но…
Сознание Кайла внезапно вырвалось из своего узилища, и вслед за вскриком Мари губы Диброва невольно выдохнули, отвечая на смутную узнаваемость фигуры:
— Гоум?!..
Сидевший обернулся, и это оказалось неожиданнее любых интуитивных предположений. Горький, задавленный вскрик Мари тоскливым эхом отразился от покинутых зданий…
У фонтана, одетый в рыжую робу строительного рабочего, стоял робот-андроид.
Ноги Мари подкосились.
Ее измученный разум не мог вынести жестокости этого разочарования. Миллиарды километров пустоты кружили сейчас в ее расширяющихся зрачках. Она верила, надеялась до последней секунды. Она летела сюда через жуткую бездну, разделяющую планеты…
— Отец… — холодеющими губами прошептала она, без сил опускаясь на мокрую брусчатку площади.
Дождь внезапно усилился, он хлестал по коротким волосам Мари, стекал по ее щекам, смешиваясь со слезами отчаяния, но она уже не воспринимала этой реальности — последняя ее безумная надежда рухнула, и жизнь оканчивалась здесь и сейчас, на этой мертвой площади, под проливным дождем…
Андрей успел подскочить в тот миг, когда взгляд Мари начал тускнеть.
— Мари! — Он встряхнул ее за плечи. — Мари, очнись!
Она не реагировала на слова. Ее глаза были открыты, зрачки расширены, но в них не было осмысленности — из взгляда исчез разум.
Поддерживая ее обмякшее тело, Дибров обернулся.
Андроид стоял в двух шагах за его спиной.
Все в нем было нелепо, неестественно, особенно эта набрякшая водой и испачканная в грязи строительная роба, размер которой не соответствовал человекоподобной фигуре, отчего одежда висела мокрым мешком на покатых плечах.
Словно манекен, на которого напялили ворох обносков, — неприязненно подумал Андрей. Он был далек от того, чтобы бояться человекообразной машины, — опираясь на одно колено, Дибров вскинул снятый с предохранителя укороченный штурмовой автомат. Сделай дройд еще шаг — и тугая очередь титановых шариков вспорет его наискось от бедра до плеча.
— Стой, где стоишь, — предупредил Андрей.
Андроид сверлил его немигающим взглядом.
— Вам не стоит нервничать, — внезапно произнес он, и при этом губы дройда правдоподобно шевельнулись. — Ее нужно отнести в дом. Я приготовил там сухую постель и горячий чай.
Сухую постель и горячий чай?!
Диброву пришлось собрать все свои моральные силы, чтобы не расхохотаться в этот миг.
Глядя на него мертвым, немигающим взглядом, дройд внезапно добавил:
— Я ждал прибытия Мари и догадывался, что ей станет плохо…
— Откуда ты знал, что она едет сюда?! Говори! — Диброву было уже не до шуток. Бред продолжался, хуже того — он усиливался.
— Я ее отец, — коротко, без интонаций ответил андроид и, развернувшись, пошел к распахнутым настежь дверям супермаркета, за витриной которого горел свет. — Несите ее сюда, — не оборачиваясь, произнес он.
Андрей ощутил себя в этот миг полным идиотом.
Убей бог — он не понимал, что происходит вокруг. С тою момента, как его разум был растревожен первым ирреальным сном, мир вокруг медленно, но верно изменялся в худшую сторону — все привычные устои летели в неведомую пропасть, рушились незыблемые понятия, словно неизбежно близился конец всего сущего. Вот теперь этот чертов робот приказывает ему…
Он посмотрел на мокрое лицо Мари.
Да, ее надо отнести в дом. Но будь он проклят, если станет дальше действовать по чьей-либо указке!
За стеклянными дверями было тепло и сухо. Андроид действительно готовился к встрече — в углу торгового зала он отгородил небольшое пространство, сдвинув стеллажи с товарами. Там стоял опутанный небрежно проложенными кабелями компьютерный терминал, рядом возвышались какие-то коробки, на пустом, перевернутом кверху дном контейнере курилась паром пластиковая чашка, подле стояло разложенное в длину кресло из набора мягкой мебели.
Андрей бережно положил Мари и выпрямился. Она дышала ровно, но сознание не желало возвращаться в измученный разум. Дибров не мог оценить масштабы ее личного горя, ему были неведомы муки Мари Лаймер, оставалось лишь надеяться, что она вскоре очнется…
Его взгляд скользнул по опутанному проводами комплексу аппаратуры и вдруг наткнулся на ее фотографию, которая была аккуратно прислонена к наклонной панели терминала.
Он медленно повернулся.
Звук механических приводов прозвучал в тишине пустого магазина резко и неприятно. Андроид, появившись из-за стеллажей, подошел к креслу и остановился, глядя на девушку. Он не обращал внимания на Диброва, будто того не было тут вовсе, еще меньше дройда интересовал автомат, который сжимали побелевшие пальцы Андрея, а эта чертова куртка, напяленная на механическое тело, придавала ему облик убитого горем, понурившего плечи старика…
Дибров вдруг почувствовал, что не способен разрушить внезапно наступившую тягостную тишину.
Виной всему была память Кайла, уже прочно и бесповоротно обосновавшаяся в его голове.
Он не знал, как ему воспринимать этого человекоподобного робота! Сгорбленная фигура в нелепой куртке болезненно напоминала ему старика Гоума, а резкие, кричащие воспоминания, вырванные из той реальности, не советовали судить о логической правомочности тех или иных явлений, не разобравшись в них…
Бросив хмурый взгляд через витрину, он вспомнил об оставленном в машине ноутбуке.
Надо бы забрать, подумал Андрей, покосившись на сгорбленную фигуру.
Ему казалось, что спешить больше некуда, а фигуру в оранжевой робе он все же воспринимал разумом капитана Диброва — как дурно запрограммированную человекообразную куклу.
Он ошибался, но событиям ближайших часов только предстояло свершиться, переубеждая его в оценках реальности…
* * *
Дождь на улице прекратился, будто его отсекли ножом. Над мокрой площадью курился пар, воздух был очень теплым — сказывалось близкое расположение усеченного конуса станции переработки атмосферы.
Дибров взял из машины ноутбук и повернулся, чтобы идти назад, но его остановил раздавшийся за спиной окрик:
— Эй, подождите! — Голос прозвучал резко, с дребезжанием высоких частот, словно был пропущен через усиливающее устройство какой-то аудиосистемы.
Еще один робот?! — обожгло разум неприятное предчувствие.
Он резко обернулся и увидел, что через площадь к нему бежит человек в боевом скафандре пилота.
Забрало его гермошлема было закрыто, не позволяя разглядеть черты лица, в руках он сжимал табельное оружие из бортового комплекта, и Андрей понял — перед ним пилот того самого штурмовика, который они видели на окраине Нью-Даймонда.
Он остановился в нескольких шагах от Диброва и, желая показать, что не настроен враждебно, машинальным, доведенным до автоматизма движением откинул вверх поляризованное забрало шлема, открывая взгляду осунувшееся лицо.
— Антон Столетов, — скупо отрекомендовался он. — Сбит час назад при штурмовке… Ты из какого подразделения, капитан? У тебя есть связь с орбитой?
Его слова прозвучали ошеломляюще.
Связь с орбитой? Сбит час назад при штурмовке? Да что же тут происходит, в конце концов?!
Дибров сразу же понял, что пилота ввел в заблуждение его легкий скафандр, на рукаве которого были знаки отличия капитана, и автомат, который Андрей держал в руках.
— Дибров, — уклончиво ответил он, сознательно не афишируя своей принадлежности к «Янусу».
Он увидел шанс прояснить ситуацию, воспользовавшись подавленным состоянием и явной растерянностью этого человека, но реализовать свое намерение не успел — в этот миг на площадь, ревя перегруженным двигателем, внезапно вылетела шикарная спортивная машина.
Ее юзом занесло по влажной брусчатке, нервно и протяжно взвизгнули тормоза, вслед за этим чавкнула дверца, и они увидели высокого сухопарого незнакомца, который бегом кинулся к ним.
— Быстрее! — заорал тот. — Есть тут какой-нибудь подвал?!
Его вид не оставлял сомнений — осталось очень мало времени до какого-то крайне неприятного события.
* * *
Дибров в свое время побывал в достаточном количестве экстремальных ситуаций, чтобы научиться отличать панику от реальных признаков угрозы. Пустой город, покинутые коробки зданий с выбитыми окнами только усилили мгновенное безошибочное ощущение, что этот человек орет не просто так.
— Держи, — он сунул в руки Столетова ноутбук и кинулся к дверям супермаркета.
Незнакомец вслед за ним вбежал в универсальный магазин.
— Минута двадцать секунд! — тяжело дыша, выпалил он, озираясь по сторонам. — Есть тут ход в какую-нибудь нору?!
На этот вопрос внезапно отреагировал андроид. Пока Дибров пытался что-то сообразить, он выступил из-за стеллажей с бесчувственным телом Мари на руках.
— Туда, — кивок головы указал на дверь в дальнем конце торгового зала. — Здесь под зданием бетонная коробка склада.
Незнакомец кинулся в указанном направлении. Он резко распахнул скрипнувшую на петлях металлическую дверь, за которой разлилась прохладная темнота подвального помещения.
— Да что случилось?! — не выдержал Дибров, пропуская вперед фигуру в оранжевой робе. Подчиняясь общему порыву, он, оказывается, уже стоял на верхней ступеньке гулкой, уводящей вниз винтовой лестницы.
— Реактор атмосферного процессора!.. — немного успокоившись при виде толстых железобетонных стен, ответил из темноты голос незнакомца. — Думаю, осталось секунд тридцать, закрывайте дверь там наверху! — Он вдруг нервно и зло захохотал.
Столетов уже затворил за собой металлическую дверь.
— Посветите кто-нибудь!
В темноте подвала, заставленного коробками и ящиками, вспыхнул свет переносного фонаря.
Мари тихо застонала, когда андроид осторожно опустил ее на плотно сдвинутые ящики.
В этот миг земля вздрогнула, будто по ней ударил кулаком неведомый исполин.
Адский грохот, пронесшийся наверху, показался здесь угрюмым ватным рокотом, но это была лишь прелюдия к настоящему взрыву…
