Глава 8
Марс.
Сектор освоения корпорации «Дитрих фон Браун».
Спустя час после посадки челнока с «Януса»…
Первым делом, уладив формальности в космопорту сектора «Фон Браун», Мари взяла напрокат машину.
В анкете, которую ей предложили заполнить по прибытии, в строке «цель визита» она лаконично ответила: посещение родственников.
Она была свободным членом демократического общества, и это казалось ей достаточным мотивом, чтобы чувствовать себя спокойно, не отчитываясь по поводу своих истинных намерений.
Мобильный коммуникатор лежал в ее сумочке и молчал.
Наглухо.
Больше никаких звонков на него не поступало, хотя целый месяц объективного времени выпал из ее сознания, но ведь коммуникатор, в отличие от человека, не засыпает, верно?
Впрочем, выпал ли из ее жизни этот месяц, проведенный в камере сверхглубокого сна?
Мари не могла лгать самой себе. Она не спала на борту «Януса». Ее тело — да, но разум — нет.
Видение, посетившее ее вечером того рокового дня, когда она приняла звонок с Марса, вопреки ее опасениям, не повторилось, она больше не видела огромного зала со сводчатыми потолками, но то, что было прожито ее сознанием на сей раз, было в тысячу, миллион раз ужаснее и непонятнее, чем безобидный разговор властной женщины и незнакомого воина…
Она балансировала на грани полной потери контроля над собственной психикой. Мари было не просто страшно. Она леденела каждый раз, как только ее мысли касались тех образов, что окружали ее в затянувшемся на месяц видении.
Я не хочу думать об этом… Я прилетела к отцу… Он жив… Он звонил мне отсюда, с Марса, — как молитву повторяла она, пытаясь сохранить хоть крупицу рассудка.
Смертельная бледность заливала ее щеки. Ветер новорожденной атмосферы ерошил отросший ежик медно-рыжих волос, пальцы путались в кнопках пульта дистанционного управления арендованной машины.
Наконец ее дверка открылась.
Мари опустилась на водительское сиденье, и дверь мягко хлопнула, отсекая все посторонние запахи и звуки.
Она бессильно облокотилась о руль и закрыла глаза.
Я сошла с ума… — тоскливо подумалось ей.
Несколько минут она просидела в такой позе, потом, словно очнувшись, подняла голову и посмотрела вокруг сквозь тонированные стекла.
Знакомая площадь. Когда-то она гуляла по ней с отцом. Сектор приема челночных кораблей корпорации «Фон Браун» мало изменился за эти годы, вот разве что разметка паркинга потускнела, стала менее явной, да справа прибавилось три приземистых здания диспетчерской службы.
Мари завела двигатель. Дорогу она помнила наизусть — еще подростком, во второй раз прилетев на Марс, она часто ездила вместе с отцом от гостиницы, которая располагалась у нее за спиной, к строительным площадкам, на месте которых сейчас должен быть маленький уютный городок.
Место встречи они тогда определили на небольшой площади в центре строящегося жилого массива. Мари очень хорошо запомнила фонтан со скульптурной группой в центре искусственного водоема.
Сверившись с компьютерной картой, она убедилась, что ее воспоминания верны, — городок назывался Нью-Даймонд, и до него по прямой как стрела скоростной трассе было отсюда всего лишь триста километров.
Выводя машину с паркинга, она чувствовала, что ее тело дрожит, но не от холода — климат-контроль работал исправно, — а от перевозбуждения.
Мобильный коммуникатор молчал.
Не думай ни о чем! — мысленно прикрикнула на себя Мари, чувствуя, что ее нервы вот-вот сдадут окончательно. — Все решения только после того, как побываю в Нью-Даймонде…
Хмурые облака новорожденной марсианской атмосферы клубились над ней неприветливым свинцово-серым пологом.
Через минуту начал срываться дождь.
* * *
До города оставалось девяносто километров, когда влажную от непрекращающегося дождя дорогу перегородил блокпост.
Мари еще издали заметила мигающие огни проблесковых маяков. Подъехав ближе, она с удивлением увидела установленные прямо на дорожном полотне раздвижные ворота и свеженький бетонный забор, собранный из отдельных секций, который тянулся по обе стороны от трассы.
На центральной разметке красовался недвусмысленный знак: «STOP».
Она притормозила. Из бетонного барака навстречу ее машине вышел офицер в форме колониальной полиции. Он был экипирован по полной боевой, что удивило и испугало Мари — такую форму она видела только по сферовизору в репортажах из «горячих точек».
Коснувшись сенсора стеклоподъемника, она позволила офицеру заглянуть внутрь салона.
— Доброе утро, мэм, — произнес он, внимательно посмотрев на Мари. — Лейтенант Шкловский, колониальная полиция. — Его пальцы коснулись короткого козырька кевларовой каски, по которой сбегали змеящиеся струйки дождевой воды. — Куда держите путь?
— В Нью-Даймонд, — ответила она, попытавшись улыбнуться.
— Сожалею, мэм, но зона временно закрыта.
— Почему? — Она не смогла скрыть своего смятения.
— Идут испытания нового типа атмосферного процессора. Там сейчас небезопасно.
— Но у меня назначена встреча, — попробовала протестовать Мари.
— Сожалею. — Офицер хранил непроницаемую вежливость. — Вам придется повернуть назад. Возможно, зона будет открыта для посещений через пару недель. — Он покосился в сторону мокнущего под дождем бетонного ограждения и, почему-то сокрушенно покачав головой, добавил: — Там все равно никого нет, люди эвакуированы на период эксперимента…
Мари машинально кивнула, не зная, что ей делать.
Она не ожидала встретиться с препятствием подобного рода и откровенно растерялась.
Что же делать? Что делать? — лихорадочно думала она. Взгляд скользнул по бетонному забору высотой в два метра и остановился на плотно сомкнутых воротах.
Странно, такие новенькие, а уже в дырах, подумалось ей, и вдруг взгляд Мари начал воспринимать совсем иные детали: она внезапно, интуитивно поняла природу этих дыр, заметила наконец, что взгляд лейтенанта не равнодушный, а нервозный, увидела, что верхняя кромка бетонного ограждения в некоторых местах выщерблена, словно ее пробовал на зуб исполинский грызун, и в тех местах четко различимы свежие подпалины.
Испытания атмосферного процессора, да?
Ей тут же вспомнилась жуткая картина и тот шок, который она пережила в морге, осознав, что голова отца была кем-то отчленена от тела.
Вокруг нее была ложь. Сплошная официальная ложь. Эта мысль пришла внезапно, но вызревать, оформляться она начала еще там, в кабинете Майлера фон Брауна, среди ватной, ненатуральной тишины, долженствующей означать скорбь…
Что же мне делать? Что?
Ответ на этот вопрос пришел совершенно неожиданно.
Лейтенант, которому надоело переминаться с ноги на ногу под бесконечным нудным дождем, хотел что-то сказать ей, но его отвлекло внезапно вспыхнувшее и тут же погасшее зарево, которое вдруг разлилось бледной зарницей над угрюмым лесным массивом, начинающимся сразу за ограждением.
— Вам лучше уехать отсюда, мэм, — резко обернувшись, произнес он. Из его голоса мгновенно испарилась вежливость, теперь в его нотках звучали раздражение и плохо скрытый страх.
Она кивнула, закусив губу, и в этот миг…
Боже…
Мари никогда не была на войне, она знала о ней лишь из репортажей по сферовизору, но ее воображение не могло нарисовать и сотой доли того, что означали эти безобидные вспышки на экране и сопровождающий их рокот.
Изнутри огороженной зоны что-то оглушительно, ритмично замолотило в ворота и прилегающий к ним забор.
Глаза Мари начали расширяться от ужаса.
Это не могло происходить наяву… Гребень забора внезапно покрылся оранжевыми вспышками, которые окаймлял сизо-черный дым, и вслед рявкнул такой звонкий, оглушительный грохот, что ее зубы лязгнули, а рот наполнился слюной пополам с кровью из прокушенной губы.
Мари оглохла.
Мир стал чужим, далеким и ватным.
Непослушными пальцами она открыла дверь машины, начала зачем-то выходить наружу, действуя словно во сне.
Что же теперь будет? — метнулась в голове одинокая испуганная мысль. Она огляделась, все еще пребывая в шоке…
Лейтенант, которого сбило с ног ударной волной, поднимался с мокрого асфальта, одной рукой болезненно прижимая к уху сорванную дугу коммуникатора с крошечной бусиной микрофона на конце, а другой отирая выступившую кровь, сочившуюся из ссадины на лбу. Его губы беззвучно шевелились, но на самом деле он орал в этот миг, захлебываясь собственной речью, — это контуженая Мари не слышала ни звука.
Она оперлась одной рукой о капот заглохшей машины и смотрела на лейтенанта расширенными от ужаса глазами, а он продолжал орать в крохотный микрофон, и Мари казалось, что маленькая беспомощная бусинка тоже сейчас оглохнет.
Ее мобильный коммуникатор, оставленный в машине, в этот миг зазвонил — тонко, тревожно, но Мари не могла услышать его требовательной трели — она все еще стояла у капота машины, пытаясь по движению побелевших, вытянувшихся в ниточку губ лейтенанта прочитать, что же он кричит в крошечный микрофон…
Ворота, преграждавшие трассу на Нью-Даймонд, внезапно начало выпучивать наружу, словно изнутри на них давила невероятная сила.
Мари не выдержала и закричала, зажимая ладонями кровоточащие уши.
* * *
Дибров воспользовался аварийным выходом, чтобы покинуть вращающуюся часть «Януса» и проникнуть в отсеки невесомости, где располагались стартовые шлюзы пяти спасательных капсул.
В коридоре, куда он попал, дополнительно к освещению мерно вспыхивала цепочка красных предупреждающих ламп, напоминавших о процессе шлюзования, который происходил за переборкой.
Андрей поплыл вперед, отталкиваясь руками от стен. «Нужно успеть добраться до спасательной капсулы, пока все заняты приемом челночного корабля», — думал он. Последние несколько минут Дибров действовал спокойно, методично и расчетливо — все сомнения остались позади, да и действие стимулятора сыграло не последнюю роль, помогая ему преодолеть вялость мышц и инертность мысленных реакций, вызванных циркулирующими в крови седативными препаратами, которыми его пичкала автоматика, запрограммированная Джоаной Лори.
Второй толчок, свидетельствующий о причаливании еще одного челночного корабля, застал Диброва уже в районе шлюзовых камер.
Они имели общую переборку с отсеком стыковки, но, к счастью, массивная стена и проложенные в ее толще коммуникации надежно скрывали его от по сторонних глаз. Одну видеокамеру, установленную в длинном, похожем на трубу коридоре, он обошел без затруднений. Дождавшись, когда ее сервомеханизм повернет объектив к стене, он быстро проплыл в образовавшейся на несколько секунд мертвой зоне и скрылся за выступом массивного шлюза первой аварийно-спасательной капсулы.
Еще несколько секунд томительного ожидания, касание кнопки — и люк шлюзовой камеры начал открываться.
По его расчетам, Джоана, завершив контроль за процедурой стыковки второго шаттла, теперь освободилась и наверняка покинула рубку управления, желая закончить свои дела с бывшим капитаном.
Неясной оставалась судьба Майкрофта, но выяснить, разбужен ли он или все еще спит, не было времени. В любом случае Хьюго не причастен к его злоключениям, и Андрей искренне надеялся, что Майкрофта просто допросят в связи с явным помешательством капитана, а затем отпустят, сохранив за ним лицензию пилота.
Внешний люк шлюзовой камеры начал закрываться. Отбросив все посторонние мысли и переживания, Дибров постарался с максимальной эффективностью использовать оставшиеся в его распоряжении несколько минут, которые были необходимы Джоане, чтобы дойти до медицинского модуля. Вплыв вовнутрь отделяемого модуля, он первым делом оборвал связь систем автопилота с главным бортовым компьютером «Януса». Сделать это было несложно — спасательные капсулы проектируются из расчета максимальной автономии, и даже привод открывания внешнего сегмента брони «Януса» у капсулы имелся свой — процесс выполнялся чисто механическим способом при помощи специального захвата, сопрягаемого со штурвалом аварийного шлюзования и вращающегося от привода внутренних электромоторов.
Пока шел процесс экстренной подготовки к старту, Дибров, заблокировав внутренний люк спасательного модуля, начал привычными движениями натягивать скафандр.
Пока Лори опомнится, пока она решится поверить в очевидный факт, пока будет пытаться связаться с ним в тщетной надежде договориться миром — пройдет масса безвозвратно упущенного времени. Преимущество Диброва было очевидным — он не сомневался, действовал решительно, точно, и остановить его не представлялось возможным, но Джоане Лори потребуется еще какое-то количество бесполезно потраченного времени, чтобы понять это.
Занятый приготовлениями к старту, Андрей не пускал в голову никаких посторонних мыслей. Его разум работал сейчас как хорошо отлаженная компьютерная система.
Предварительная готовность.
Страховочные ремни притянули его к полого откинутой спинке противоперегрузочного кресла. Аварийный старт из-за блокировки связи с бортовым компьютером «Януса» становился полуавтоматическим, и от точности действий пилота теперь зависело очень многое.
Пальцы Диброва, затянутые в материал герметичных перчаток скафандра, сновали по скошенным клавиатурам, со всех сторон обступавшим пилот-ложемент.
Предварительная продувка реактивных сопел.
Подача смеси.
Люк впереди открылся. Захват-манипулятор отделился от штурвала механического привода и начал втягиваться назад в корпус капсулы.
Облачко безвозвратно утерянной атмосферы из стартовой трубы выметнуло в космос.
За обшивкой капсулы в этот миг включился предупреждающий ревун, и одновременно Дибров заметил, как на панели интеркома замигал индикатор вызова.
Он коснулся сенсора.
— Да? — Его пальцы уже заканчивали разыгрывать сложную партитуру предварительных команд, и большинство сигналов свидетельствовало о полной готовности узлов и механизмов к старту.
— Дибров, это Лори. Ты действительно сошел с ума, сукин сын? Что ты делаешь?
— Не нужно грубить, Джоана, — ответил Андрей. — Ты вроде бы получила то, к чему стремилась, верно? Доведешь «Янус» до Земли, и совет ЕСА будет ставить тебя в пример молодым пилотам. Из обычного навигатора ты превратишься в знаменитого капитана, Лори.
— Ты идиот, Дибров! Немедленно закрой стартовый ствол и закачай в него воздух!
— Не могу. И ты не сможешь ничего поделать — вакуумный замок уже работает. Сколько тонн воздушной смеси давят сейчас изнутри «Януса» на люк? Вот тебе задачка из прикладной физики. — Он говорил это, выигрывая последние секунды для финальных предстартовых процедур.
— Не морочь мне голову, Дибров. Твои действия смахивают на преступление!
— Я знаю.
— Службы безопасности всех Марсианских секторов освоения уже оповещены. Тебя арестуют, как только капсула коснется поверхности.
Все…
Палец Диброва застыл, чуть не доходя до сенсора с поясняющей надписью: «Аварийный старт».
— Мне некогда, Лори. Я отключаюсь.
Он оборвал связь. Вести этот диалог дальше не было смысла.
— Черт! — Джоана Лори раздраженно кинула обруч коммуникатора на панель связи. Тонкая дуга из сталистой проволоки протестующе звякнула. — Валентин, ты можешь контролировать бортовую аппаратуру капсулы?
Суханов отрицательно покачал головой.
— Капитан прекрасно знает, что делает. Он в режиме полной автономии.
— Мы можем ему помешать? — зло и резко спросила Лори.
— Ты хочешь его убить? — вскинув голову, осведомился Валентин. Он пожал плечами и добавил: — Можно, в принципе, перекрыть стартовый ствол и…
— Нет… — уже тише произнесла Джоана. — Что мы можем предпринять, не устраивая аварий на борту?
Суханов опять пожал плечами.
— Это спасательная капсула, — напомнил он. — Лори, пусть капитан стартует. Службы безопасности Марса оповещены, чего ты еще хочешь? Мы не можем рисковать целостностью корабля, охотясь за свихнувшимися членами экипажа. «Янус» не рассчитан на это!
Джоана кивнула, угрюмо глядя в экран.
— Ладно, дьявол с ним. Я не хочу брать грех на душу или рисковать кораблем. Если весь мир спятил — пусть будет так. Свяжись с Землей, Валентин, доложи.
— А ты?
— Я пока еще раз переговорю с Марсом, сообщу, что им на голову уже со всей очевидностью собирается свалиться свихнувшийся придурок…
В этот миг ощутимый толчок возвестил о старте аварийно-спасательной капсулы номер один.
* * *
Стартуя, Дибров уже не помышлял о тех, кто остался на борту «Януса». Эта жизнь исчезала в прошлом, но, когда продолговатый обтекаемый спасательный модуль вырвался из стартового ствола базового корабля, Андрей все же не удержался от тоскливого прощального взгляда.
Огромная, семисотметровая конструкция, внешне напоминающая две плотно сомкнутые человеческие ладони, стремительно удалялась.
В этот миг ему подумалось, что во мраке космоса исчезает, истаивает вся его минувшая жизнь. А что ждало Диброва впереди?
Этого он не знал.
Встреча с незнакомой молодой женщиной, которая еще не факт что состоится…
Так, хватит! Он был взведен до предела, а подобные мысли окончательно подтачивали остатки рассудка.
Следовало действовать. Предупреждение Лори несло в себе лишь половинчатую угрозу: Дибров прекрасно знал, что на орбитах Марса не располагалось никаких военных спутниковых систем, но внизу его действительно будут ждать.
Его преимущество заключалось в относительной малонаселенности огромных освоенных площадей Марса и в той автономной маневренности, которую несла в себе конструкция спасательной капсулы. Ему не нужен был космопорт с посадочными площадками. Дибров имел неограниченную свободу выбора места посадки, и этим следовало воспользоваться в полной мере.
Аварийно-спасательная капсула была снабжена всеми средствами — бортовой электроники, положенной нормальному космическому кораблю, и ее бортовой компьютер фактически не уступал своему собрату, оставшемуся на борту «Януса».
Реальный план Диброва был прост.
Позволив автопилоту взять на себя часть рутинных функций управления, он занялся поиском в базах данных.
Справочник номеров мобильной коммуникационной сети Земля — Марс обновлялся, судя по всему, два месяца назад.
Поиск: Мари Лаймер.
Дисплей высветил сотни три номеров.
Взглянув на них, Андрей не стал мудрствовать:
Автоматический перебор вариантов. Абонент в виртуальном пространстве Марса.
Это был железный метод исключения. Даже если на вызов, адресованный в коммуникационную сеть красной планеты, ответят по невероятному стечению обстоятельств две или три Мари Лаймер, сделать правильный выбор будет несложно.
Через минуту с небольшим пришел ответ:
Мари Ф. Лаймер, уроженка Земли, прибыла на Марс 14 июля 2395 года. Осуществить вызов?
Дибров кивнул.
Вызов с пеленгом сигнала — ввел он очередную директиву.
* * *
Коммуникатор продолжал звонить тонко, тревожно, но Мари, контуженная близкими разрывами, попросту не слышала его из-за временной глухоты.
Ворота, перекрывавшие автобан, наконец не выдержали давления изнутри и рухнули, издав стонущий скрежет протестующего металла. Часть бетонного ограждения, прилегавшего к ним, также повалилась: несколько секций упало плашмя, раздался приглушенный хлопок, который достиг сознания Мари.
Она инстинктивно присела, прячась за ненадежным прикрытием автомобильного колеса. Отняв ладони от ушей, она с немым ужасом увидела, что они испачканы в крови и дождевые капли стекают меж пальцев розовыми ручейками.
Слух медленно возвращался к ней, а вместе с ним пришли страшные свидетельства разворачивающихся вокруг событий. Она услышала утробный, басовитый вой и обернулась.
Выбитые ворота лежали в лужах воды, по ним барабанил дождь, а с той стороны поваленной преграды медленно разворачивалась огромная тупоносая планетарная машина.
Скошенные скаты ее брони тускло блестели, но не от дождевой влаги — блеск был зеркальным, ртутным, он располагался пятнами, словно на машину кто-то плеснул из ведра серебристой краской.
Мари сидела на корточках, не смея шелохнуться.
В этот момент в поле ее зрения появился лейтенант.
Господи, она уже успела позабыть о нем за те тридцать или сорок секунд, что растянулись в ее сознании в гулкую вечность ватной тишины.
Он присел по другую сторону машины, и Мари услышала его голос:
— Да, сэр… — Лейтенант говорил тяжело, с придыхом. — Это тот же самый «ПКМ», который видели вчера. Нет, исправен. Что? Я не знаю. Да, на том месте осталась отметина. Да я собственными глазами видел, в него попали управляемой ракетой! Он сгорел! Остов стоял в двухстах метрах от нашего поста в глубине зоны. Что? Почему два часа? Все будет кончено? Кто это сказал? Фон Браун? Откуда ему знать? Я не обсуждаю приказы, я хочу знать… — Дальше его захлебывающаяся скороговоркой речь вдруг потонула в гуле взревевшего на высоких оборотах двигателя.
Мари подняла глаза.
Машина, которую лейтенант только что назвал аббревиатурой «ПКМ», неуклюже развернулась и медленно поползла назад, откуда пришла, будто этот механизм обладал своим примитивным сознанием и вел себя, как раздраженный зверь, — повалив преграду, он сделался равнодушным и не собирался буйствовать дальше, его ярость была удовлетворена причиненными разрушениями, и теперь он просто удалялся, следуя ведомому лишь ему одному смыслу.
Мари, которая все еще сидела на корточках, сжавшись в комок подле колеса и вцепившись в холодную мокрую покрышку испачканными в крови пальцами, внезапно очнулась.
Путь вперед на Нью-Даймонд был открыт.
Страшная машина, ломая поросль мокнущих под дождем лесопосадок, удалялась, оставляя за собой широкую, остро пахнущую древесиной просеку.
— Мисс, вы живы? — раздался с другой стороны машины вопрос лейтенанта.
Она выпрямилась, открыла водительскую дверь и села за руль, даже не посмотрев в его сторону. Внутри что-то подсказывало, что ушедшей машины нечего бояться. Мари, которая не хотела прислушиваться к этому прижившемуся в ней с некоторой поры опыту, колотила нервная дрожь, но все же она сумела завести машину с первой попытки.
— Остановитесь! Куда вы?! Туда нельзя! — Запоздалый, полный гневного отчаяния крик лейтенанта потонул в визге пробуксовавших на мокром асфальте покрышек; машина, рванувшая с места, с глухим ударом перескочила через поваленные ворота и, миновав разрушенный блокпост, устремилась в сторону Нью-Даймонда.
Через километр Мари чуть притормозила, желая убедиться, что за ней никто не ринулся вслед, и в этот миг снова зазвонил коммуникатор.
От неожиданности она чуть было не слетела с дороги. Резко вильнув к широкой обочине, ее машина взвизгнула тормозами и остановилась.
Мари сидела за рулем бледная, перепуганная и смотрела на свою сумочку, брошенную на соседнее сиденье.
Трель звучала не умолкая.
Она протянула руку и дрожащими пальцами вытащила коммуникатор.
— Да?
— Это Мари Лаймер? — осведомился далекий, показавшийся совершенно незнакомым голос.
— Кто вы? — дрожащим голосом спросила она.
— Я капитан «Януса» — корабля, на котором вы прибыли.
— Что вам от меня нужно? Я вас не знаю… и не хочу знать.
— Мне нужно встретиться с вами и поговорить. Зачем вы прилетели на Марс, Мари? Только не отключайтесь, это очень важный вопрос.
— Идите к черту… — Она так надеялась, что звонок как-то связан с отцом, что вынести разочарование от разговора с абсолютно незнакомым человеком оказалось выше ее сил.
Свернув панель коммуникатора, она посмотрела в зеркало заднего вида.
По дороге бежал человек. Наверное, это лейтенант кинулся за ней.
Взвизгнув покрышками, машина рванулась с обочины.
Она не хотела ничего слышать, не хотела ни с кем разговаривать, кого-то понимать или жалеть…
* * *
Через несколько минут коммуникатор зазвонил вновь.
На этот раз она не стала психовать или притормаживать.
— Да?
— Это опять я. Не отключайтесь.
— Я же сказала, чтобы вы убирались к черту! У меня полно своих проблем, и я вас не знаю!
— Знаешь, — внезапно ответил коммуникатор, и от этого короткого утверждения Мари вдруг бросило в жар. — Ты знала меня раньше. Тогда меня звали Кайл…
Она вздрогнула всем телом, отшвырнув устройство связи, словно то обожгло ей пальцы.
Опять визг тормозов, юз к обочине, дрожь, сотрясающая тело, и слезы, навернувшиеся на глаза.
— Я никого не знаю… — шептали ее побелевшие губы. — Я не знаю никакого Кайла…
Мари лгала самой себе. Она помнила его.
Глаза, которые смотрели на тебя, ладони, сжимавшие твои виски, — это не забывается никогда…
— Нет… Нет! Нет!!! — Она разрыдалась. — Я не хочу этого помнить!
Слишком страшна была память, но не о Кайле, а о том, кем на самом деле являлась Беат.
— Я Мари… Мари Лаймер… Я еду к отцу в Нью-Даймонд… — глотая слезы, твердила она, непослушными пальцами нащупывая бугорок сенсора зажигания на рулевой колонке заглохшей машины.
Нет, она еще не понимала, что себя не обмануть и с внезапно проснувшейся памятью придется жить, вольно или невольно…
Она хотела одного — доехать наконец до этой площади с фонтаном посередине, а дальше… Дальше будь что будет, с отчаянием подумала она, увеличивая скорость. Если там не окажется отца, то и мне незачем жить.
Вот только как может оказаться в условленном месте человек, труп которого ты своими глазами видела в морге? Этот вопрос выматывал душу, он обещал жестокую развязку и отсекал всякую надежду…
* * *
— Борт 01, вы вошли в зону парковочных орбит колонии. Капитан Дибров, нам сообщили о вашем приближении. Вам отказано в разрешении на посадку. Займите орбиту с указанными параметрами и ждите подлета конвойных судов.
Андрей молча выслушал монолог оператора связи, бубнившего положенные формулировки скорее ради очистки собственной совести, чем в надежде на взаимопонимание.
Дибров отлично знал, что на Марсе нет единой, централизованной власти. Мировое сообщество декларировало, но не исполняло ее. Реальную силу в колонии представляли спецслужбы пяти основных секторов освоения, но они не имели права содержать постоянно действующие орбитальные силы, и потому их юрисдикция начиналась непосредственно на поверхности.
После того как Мари второй раз отключилась, продемонстрировав явное нежелание разговаривать с ним, Андрей перенацелил автопилот спасательной капсулы на пеленг ее мобильного коммуникатора.
По данным навигационного блока выходило, что садиться ему придется в секторе «Фон Брауна». Оптимизма это не внушало — служба корпоративной безопасности являлась серьезной организацией.
Капитан видел по перемещению алой точки, что Мари воспользовалась транспортным средством. Скорее всего, это была арендованная в космопорту машина, которая двигалась сейчас по прямой трассе, ведущей к небольшому городку с названием Нью-Даймонд.
Дибров ввел последние данные в автопилот, закрыл забрало гермошлема и откинулся на спинку противоперегрузочного кресла.
Он сделал все, что мог.
Капсула, подчиняясь приказам автоматики, начала снижаться, погружаясь в клубящуюся атмосферу Марса по пеленгу мобильного устройства связи, принадлежащего Мари Лаймер.
* * *
Несколько минут Мари ехала без приключений.
Дождь моросил, не переставая, и электромагнитный дворник то и дело пробегал по лобовому стеклу машины, смахивая капли воды голубой полоской статики.
Пейзажи по обе стороны дороги тянулись унылые. Вообще, преобразованный Марс не отличался разнообразием живых красок. В глаза бросалась прежде всего рациональность планировки ландшафта, придававшая ему геометрическую унылость.
Правильность форм рельефа не радовала, а, наоборот, постоянно напоминала о том, что все вокруг создано искусственным путем: будь то ровные, причесанные под исполинский гребень лесопосадки, или конусообразные холмы, обложенные дерном, который скрывал под собой отвалы снятой с иных мест марсианской породы, или одетые в бетонные рубашки русла каналов, по которым текла мутная дождевая вода.
Даже воздух тут пах резко и неприятно. Влажность не несла запахов жизни — в воздухе витали флюиды каких-то окислов, разило железом и еще чем-то тошнотворным, похожим на сероводород.
Отъехав километра три от места своей спонтанной парковки, Мари внезапно увидела еще один бетонный забор, ограждающий огромную территорию.
Она машинально сбросила газ, присматриваясь к новому препятствию. Забор был точно таким же, как первый, даже ворота казались абсолютно идентичными, только в этом случае они стояли на месте, оставив двухметровый зазор между сомкнутыми наполовину хода створами.
Создавалось полное ощущение, что в этой части преобразованных марсианских равнин, принадлежащих корпорации «Дитрих фон Браун», люди внезапно столкнулись с неким опасным и совершенно нежелательным явлением, эпицентр которого, как интуитивно предположила Мари, располагался где-то в окрестностях Нью-Даймонда.
Этот вывод не умерил ее решимости доехать до заветного города во что бы то ни стало, но мысли ненавязчиво потекли совсем не в том направлении — покидая космопорт, она не хотела строить какие-то предположения, а тем более добровольно обращаться к своей непонятной второй памяти, внезапно очнувшейся в период глубокого сна на борту «Януса», но ситуация сама толкала ее разум на невольные аналогии…
Через несколько минут ей представился случай воочию убедиться в том, что игнорирование опасности — не самый верный способ достижения цели. Она не хотела прислушиваться к опыту очнувшегося вдруг второго сознания и поплатилась за это.
Щель в воротах оказалась достаточно широкой, чтобы ее машина проехала в зазор, царапнув глянцевитым бортом по торцу уже начавшего покрываться рыжей бахромой ржавчины створу.
Картина, открывшаяся взгляду Мари по ту сторону ограждения, заставила ее панически надавить на педаль газа: сразу за воротами, над обломками превращенного в щебень блокпоста, высился механический уродец, в котором ее взгляд с трудом узнал обыкновенную модель шагающего экскаватора.
Боже… Это не укладывалось в рамки нормальной человеческой психики…
Действительно, механизм выглядел совершенно необычно. Некоторое время назад, без сомнения, это была обычная машина, предназначенная для землеройных работ, но теперь ее облик разительно изменила выросшая тут и там серебрящаяся щетина, создававшая причудливую ажурную конструкцию, из которой торчал длинный, снабженный одним шарнирным соединением гидравлический манипулятор с покоробленным ковшом на конце.
Машина стояла на обломках здания, глубоко врезавшись в податливую, размякшую от дождя почву четырьмя гидравлическими упорами, и ее манипулятор ковырял руины.
Все бы ничего, но рядом с землеройным устройством копошились механизмы поменьше. Мари все больше казалось, что она бредит. Ковш экскаватора разгребал бетонные обломки, вокруг которых уже пробилась молодая серебристая поросль, а подле, роясь в кучах вывороченного мусора, копошились пятеро дройдов.
Разум Мари не хотел адекватно воспринимать эту картину. Она видела, как изрядно помятый, пораженный все той же вездесущей металлизированной проказой человекоподобный робот достал из-под обломков здания фрагмент расплющенного компьютерного терминала. Присев на корточки, механизм тут же начал заинтересованно раздирать свою находку, с нечеловеческой силой отрывая куски электронных устройств…
Что он собирался с ними делать, оставалось только гадать, но прямо на глазах Мари два дройда сцепились между собой, пытаясь поделить только что вывороченный экскаватором ком, из которого торчали разлохмаченные обрывки оптико-волоконных кабелей.
Боже… Это была жизнь. Непонятная, неправильная, подчиняющаяся невесть откуда взявшимся законам, механическая жизнь…
В следующий миг Мари стало не до них.
Сзади нее послышался уже знакомый басовитый гул, и она мгновенно вспомнила про «ПКМ», который, разворотив блокпост, удалился в глубь лесопосадок, оставляя за собой обезображенную просеку.
Мари всего на несколько секунд отвлеклась от управления и тут же услышала, как взвизгнули лазерные дальномеры, предупреждая ее об аварийной ситуации. Похолодев, она начала резко выворачивать руль, но поздно — правое колесо уже схватило раскисшую обочину, и машину начало заносить, опрокидывая набок, мокрая земля и серое угрюмое небо внезапно поменялись местами, горизонт на секунду опрокинулся, потом пришел глухой чавкающий удар и…
Сознание Мари на миг помутилось, а когда она очнулась от резкой режущей боли в пояснице, то через проем разбитого вдребезги лобового стекла увидела картину еще более жуткую, чем машины, дружно занимающиеся мародерством на обломках человеческого строения: сквозь ворота, в зазор которых она проехала несколько минут назад, тяжело ломился многотонный «ПКМ», разительно напоминающий своим поведением огромное и не слишком умное животное.
Копошащиеся на развалинах дройды заметили его приближение. Мари было трудно дышать, боль, распространяясь из района поясницы, уже захватила спину и грудь, но пошевелиться не было никакой возможности — что-то прижало ее, не давая шелохнуться, и она оказалась вынужденной лежать и смотреть безумными, полными боли и отчаяния глазами на действо, которое разворачивалось перед ней.
Огромная тупоносая машина давила испятнанным ртутным блеском лобовым скатом на полуоткрытые ворота, пока те не начали поддаваться, издавая при этом стонущий скрежет. Два человекоподобных робота, заметив надвигающуюся опасность, бросили свое занятие и стали быстро удаляться к ближайшей лесопосадке, оглядываясь при этом совершенно по-человечески…
Два других спокойно продолжали разгребать кучи мусора, а третий вдруг проявил неожиданную инициативу и полез в закрытую ажурным серебристым плетением кабину шагающего экскаватора.
В этот миг ворота не выдержали и рухнули.
«ПКМ», лязгая широкими гусеницами, вполз в образовавшийся проем, и Мари, сознание которой начало тускнеть от боли, в последний миг увидела страшную, завораживающую глаз картину: два механических титана, влекомые неведомой волей, которую разум не решался назвать наиболее подходящим в такой ситуации термином «инстинкт», несколько секунд стояли напротив друг друга, а потом…
Ковш экскаватора с лязгом обрушился на лобовой скат «ПКМ», и одновременно с этим оглушительно разрядились носовые орудия кибернетического монстра.
Мир взорвался оранжевым сполохом близкого разрыва и погас.
* * *
Посадочная капсула снижалась по пологой траектории, следуя усилившемуся сигналу.
Система автоматического пилотирования сжигала остатки реактивного топлива, чтобы обеспечить точность посадки: директивы, введенные человеком, освободили бортовой компьютер от соблюдения иных параметров.
На высоте в три тысячи метров огненная аура падучей звезды начала тускнеть.
Внизу простирался рассеченный просеками молодой лесной массив, на фоне которого тонкими серыми ниточками протянулись периметры двух бетонных ограждений, но Дибров, измотанный перегрузками, не мог уделить достаточного внимания открывшимся взгляду ландшафтам.
Все его внимание было сосредоточено сейчас на группе приборов, отражающих высоту, скорость снижения и алый маркер запеленгованной цели.
Истратив реактивное топливо на точное атмосферное маневрирование, он не строил иллюзий относительно мягкости приземления.
Рывок парашютной системы только подтвердил его опасения — не выдержавшую динамического удара подвеску белоснежных куполов оторвало от капсулы, но он был готов к этому, и из обугленного корпуса посадочного аппарата вслед за первым выметнуло второй комплект систем окончательного торможения, который раскрылся более благополучно.
До марсианской поверхности в этот миг оставалось всего восемьсот метров.
Сила тяжести на поверхности красной планеты существенно меньше земной, и Дибров учитывал этот фактор перед началом снижения. Сейчас у него оставалась еще секунда или две, чтобы бросить беглый взгляд на стремительно приближающуюся поверхность.
Кромка леса… Серая нитка растущего в размерах бетонного ограждения… Воронки, руины, посеребренная техника, съехавшая на обочину, заляпанная грязью машина с помятой дверью…
Неужели не успел?
* * *
Яйцеобразная капсула врезалась в мягкую, раскисшую от дождя почву со стонущим ударом; купола парашютной системы начали опадать, но легкий порыв ветра отнес их вбок, не дав накрыть наполовину скрывшийся в податливом глиноземе обугленный борт спускаемого аппарата.
Прошло не менее минуты, прежде чем в наступившей вдруг сторожкой тишине раздался скрежет механического привода и с выпуклого борта капсулы посыпалась окалина, обозначая контур люка.
Дибров, оглушенный жесткой посадкой, выбрался наружу. Забрало гермошлема тут же спроецировало перед помутившимся взглядом пилота четкую, контрастную панораму места приземления: все тот же непонятный бетонный забор, поваленные ворота, которые перекрывали скоростную трассу, оспины свежих и уже заполненных водой воронок, руины какого-то здания…
Он повернул голову. В руках Дибров сжимал укороченный автомат, входивший в комплект выживания любого спасательного модуля. То, что на Марсе происходят события, выходящие из ряда вон, он начал подозревать еще в процессе снижения и заранее готовился к неожиданностям, но картина, представшая взгляду в реальности, превосходила любые предположения.
Андрей машинально скользнул взглядом по цепи свежих, еще курящихся легким дымком воронок. На краю одной из них, покосившись, стоял развороченный несколькими прямыми попаданиями экскаватор. Его кабина была раскрыта взрывом, будто безобразный металлический цветок с рваными лепестками, гидравлический манипулятор с ковшом ударной волной загнуло назад и вбок, непонятная поросль обломанных ажурных конструкций тонко серебрилась, обрамляя подпалины в местах попадания снарядов…
Что за черт? — в полнейшей растерянности подумал Дибров, пораженный видом изуродованного ландшафта и разбросанных обломков перемолотой взрывами техники.
Его оцепенение длилось не более нескольких секунд — Андрей ни на миг не забыл о цели своей несанкционированной посадки на Марс, но взгляд успел схватить еще немало подробностей.
Из кабины землеройной машины, наполовину свесившись оттуда, торчал корпус человекоподобного робота. Его голову и плечи снесло взрывом, из внутренностей дройда торчали разлохмаченные огрызки оптико-волоконных кабелей, а ноги продолжали шевелиться, совершая набор конвульсивных движений…
Дибров не мог адекватно оценить увиденное.
Все смахивало на сумасшествие, но внутри рассудительного и логичного разума капитана уже прижилась память, когда-то принадлежавшая юноше по имени Кайл.
Ноги несли Андрея к съехавшей на обочину машине, а она, эта самая память, нашептывала: «Ты понимаешь, Дибров… Ты все можешь понять… Вспомни кладбище Сервов… Теперь ты знаешь, как именно оно образовалось…»
Скрежет открываемой дверцы отсек эти мысли, им на смену пришло другое, резанувшее по нервам узнавание: на водительском месте прижатая погнувшейся стойкой разбившегося лобового стекла сидела, болезненно скорчившись, Мари Лаймер.
Ее короткие волосы, влажные от моросящего дождя, отливали медью.
Это была она — Беат.
Через минуту, высвободив ее обмякшее тело из плена деформированного металла, Дибров с облегчением понял, что девушка дышит.
