Глава 7
Горный участок заповедника планеты Эрес. Час спустя
Рауль покинул котловину, воспользовавшись оставленным браконьерами снаряжением. Чтобы не терять времени, он взял всю необходимую экипировку у прибывших на место задержания сотрудников службы безопасности.
Площадка, на которую совершил посадку загадочный корабль, располагалась за отрогами скал, в километре от того места, где браконьеры начали спуск.
Сверившись с картой, Шелест свернул на едва приметную тропу. Ее наличие он предположил заранее — в случае успеха браконьеры должны были в темпе отступить к кораблю, и карабканье по скалам никак не могло входить в их расчеты.
Собственно, тропа представляла собой русло не существующего на сегодняшний день ручья. Тысячелетиями талые воды прокладывали себе путь к котловине, постепенно вымывая наименее прочные горные породы, сглаживая острые выступы базальта, в результате чего образовалось подобие тропы, местами напоминающее узкую, промытую меж скал лестницу с отлогими, сглаженными ступенями.
Рауль продвигался медленно, соблюдая все меры предосторожности. В отсутствие, привычной защиты боевого скафандра ему приходилось полагаться лишь на собственные способности — разум Шелеста уже вошел в напряженный ритм смены восприятий, когда окружающее пространство периодически подвергалось сканированию и рассудок на короткие промежутки времени полностью погружался в виртуальную среду.
За тридцать минут он преодолел восемьсот метров подъема, так и не обнаружив характерных признаков работы энергетических систем незваного космического пришельца.
Неужели тяну пустышку?
Мысль была неприятной. На дистанции в двести метров он должен воспринимать хотя бы смутный энергетический отпечаток работы силовой установки, но тщетно…
Когда сканеры имплантов в очередной раз расписались в собственном бессилии, у него остался лишь один, последний, наиболее рискованный способ проверки: продолжать подъем до тех пор, пока он не увидит скрытую скалами площадку либо не пересечет границу загадочной защиты.
Впереди возвышался выветренный, покрытый трещинами фрагмент скалы, импровизированная тропа резко сужалась, огибая препятствие у самого основания.
Шелест избрал подъем по отвесной стене. Сканеры корабля наверняка следят за тем местом, где высохшее русло выходит на небольшую площадку.
Он начал медленно взбираться по стене. От использования механических приспособлений пришлось отказаться, полагаясь лишь на собственные навыки, поэтому восхождение отняло еще примерно десять минут.
Как оказалось, глыба, отколовшаяся от основного скального массива, граничила с краем площадки, на которую, по словам пленного браконьера, совершил посадку доставивший группу корабль.
Шелест в последний раз подтянулся, осторожно выглядывая поверх иззубренного края скалы.
Площадка была пуста. По крайней мере так показалось сначала, и лишь внимательно присмотревшись, Рауль понял, что воздух над ней дрожит, змеится подобием знойного марева, очерчивая периметр защитного поля.
Теперь ему стало понятно, почему сканирование не давало никаких результатов, — корабль был полностью замкнут в кокон незримой вуали, обладающей поразительными свойствами, — она принимала сканирующее излучение и изменяла его, возвращая в виде сигнала, характерного для окружающего рельефа.
Шелест с трудом мог представить себе, какими характеристиками должен обладать фильтр электронной защиты, полностью отсеивающий все данные, свидетельствующие о присутствии на площадке космического корабля, но факт оставался фактом — он смотрел на корабль, но видел лишь скалы, образующие задний фон, и незначительные, едва уловимые движения воздуха, которые иной наблюдатель принял бы за обычное марево, исходящее от нагревшегося камня.
Невероятно.
Даже лучшие образцы боевых маскирующих систем не давали такого эффекта на коротких дистанциях.
Скрываться не было смысла. Датчики корабля наверняка работают в режиме пассивного приема и уже зарегистрировали появление человека.
Рауль выпрямился, легко перепрыгнул расселину и оказался в десяти метрах от границы таинственной защиты.
Не представляя ее истинных свойств, он не рискнул производить сканирование, открывая свой разум, лишь поднял камушек и кинул его в направлении корабля.
Как только осколок горной породы благополучно исчез из поля зрения, не породив характерной вспышки, Рауль рванулся вперед, стремясь как можно быстрее пройти сквозь кокон защиты. Мгновенно проведенный эксперимент наглядно показал, что вуаль не являлась препятствием для материальных объектов.
За незримой чертой царил сумрак.
Все краски полудня моментально поблекли, небо над головой утратило пронзительную глубину, в пространстве, ограниченном маскирующим полем, царили оттенки серого, придающие небольшому космическому кораблю класса «Нова» зловещие, сумеречные очертания.
Внешний люк шлюзовой камеры был открыт, даже короткий трап, состоящий всего из трех ступеней, выдвинут в рабочее положение.
Тот, кто находился внутри корабля, явно не знал об участи, постигшей группу браконьеров.
Шелест сделал шаг в направлении открытого люка, одновременно почувствовав, как воздух вокруг пришел в движение, будто неведомая сила закрутила его десятками небольших смерчей.
Все выглядело странным, труднообъяснимым, не находящим аналогов среди богатого боевого опыта Рауля.
С каждой секундой он все более утверждался в мысли, что за происходящими коллизиями стоит не автоматика, а… человек.
Защитные механизмы, исполняющие свои функции, не стали бы медлить — присматриваться к негаданному гостю мог только живой разум.
Ситуация вновь принимала критический оборот. Его появление внутри периметра защиты ясно указывало, что браконьеры арестованы, — иначе как он мог узнать точное местоположение доставившего их корабля?
Пилот «Новы» должен понимать это.
Шелест чувствовал себя крайне неуютно. Если сейчас заработают двигатели планетарной тяги, от него останется в лучшем случае горстка праха.
Рауль был вынужден рискнуть и войти в киберпространство, чтобы предотвратить вероятный старт.
Сумерки.
Они царили и тут, словно виртуальная реальность являлась прямым продолжением физического мира.
Обшивка «Новы» послушно пропустила его мысленный взгляд, но удивительно — он не увидел привычной пульсации энергетической и информационной се та корабля, внутри продолжалось то же сумеречное пространство, но теперь оно приобрело форму тоннеля с нечеткими, постоянно искажающимися стенами.
Дорога в никуда.
Рауль сделал первый шаг.
Его рассудок вошел в гнетущее киберпространство, сформированное отнюдь не работой машин, — он четко осознавал, что пересек границу мнемонического поля.
Кибрайкер.
«Новой» управлял человек с мнемоническими способностями. Именно он, а не электронные устройства, являлся генератором маскирующего защитного поля, под вуалью которого корабль сумел пройти через сложные системы спутникового контроля и осуществить скрытную посадку на Эрес.
Шелест быстро продвигался по виртуальному тоннелю, вокруг по-прежнему царил сумрак, в котором, порождая волны искажений, неестественно медленно возникали и исчезали смутные, практические неузнаваемые образы.
На время забылась, потеряла свое значение цель, с которой он вошел сюда. Чужая воля полностью владела виртуальной реальностью, скрывая за стенами тоннеля подвластную сторонним воздействиям кибернетическую сеть «Новы».
Уходили драгоценные секунды, но рассудок Рауля, вторгшийся в сумеречную реальность, генерируемую другим разумом, не находил ни объяснения происходящему, ни способа воздействия на окружающее пространство.
Его тело по-прежнему стояло в нескольких метрах от космического корабля, подвергаясь риску быть уничтоженным в любое мгновение.
Я должен идти вперед. Иного пути нет.
Рауль все отчетливее понимал: единственным шансом исправить ситуацию, перехватить инициативу остается его личная встреча с хозяином мрачного виртуального пространства.
Встреча означает схватку?
Подразумевает, — мысленно поправил себя Шелест.
Он никогда не вступал в единоборство с людьми на уровне виртуальной реальности. На протяжении многих лет его разум вступал в смертельные поединки с кибернетическими системами, но вряд ли в данной ситуации пригодится хотя бы капля накопленного опыта — он находился в пределах информационного поля, сформированного живым сознанием, — здесь все выглядело непривычным, чуждым, не находящим аналогий со структурами машинных сетей.
Нескончаемый тоннель оборвался внезапно.
У Рауля возникло ощущение, будто он прошел сквозь тугую мембрану, и тут же исчезла узость восприятия: перед ним раскинулся сумеречный, лишенный жизни ландшафт, над головой клубились низкие, свинцово-серые облака, под ногами отчетливо хрустел шлак, по бугрящейся, изменчивой поверхности скользили плавные волны искажений, порождая уже более четкие образы: он увидел, как пробиваются из-под наслоений праха мертвые ростки, они деформировались, корчились, обретая толщину стволов, тянулись к низким небесам черными, обугленными, лишенными листвы ветвями, между ними вдруг начали появляться тени — то были призрачные фигуры людей с искаженными агонией лицами.
Жуткое зрелище.
Окружающее пространство расширялось с каждым шагом, приобретая глубину, перспективу, сбивая с толку своей изменчивостью, отсутствием ориентиров, невозможностью избрать определенное направление.
До сих пор Рауль считал, что знает о киберпространстве достаточно много, чтобы не растеряться в любой мыслимой ситуации, но как оказалось — он заблуждался.
Помимо кибернетических сетей, существует иной вид виртуальной реальности, источником которой являлась не машина, а сознание человека, наделенное способностью генерировать фантомный мир.
Ощущение времени окончательно исчезло, утратило смысл физической величины, Шелест уже не отдавал себе отчета, сколько секунд или часов прошло с того момента, как он ступил в пространство сумеречного тоннеля.
Темные, мрачные, гротескные образы окружали его со всех сторон, двигаясь в плавном ритме непонятных коллизий.
Неужели так выглядит сознание изнутри?
Почему столь мрачны краски, тяжелы, изуродованы образы, какая из фобий является их источником?
Миг внезапного узнавания заставил его содрогнуться.
Новая волна искажений исторгла из-под праха контуры зданий, и тут же без промедления болезненно заработала память.
Единственное поселение колонии Треула встретило десантников вязким мраком неосвещенных улиц и нудной моросью дождя.
— Земцов, берешь двух человек, задача — осмотр периметра суспензорной защиты.
— Понял, командир.
Три фигуры в бронескафандрах отделились от немногочисленной группы и тут же растворились в плотном мраке, оставив напоминанием о себе лишь маркеры засечек на радаре А ТК.
— Остальные за мной! — приказал Рауль, избрав в качестве ориентира здание колониального офиса.
Этого не может быть… Неужели наш мир действительно так тесен?
Контур здания становился все более отчетливым, вот на его зыбком фасаде появился логотип рудодобывающей корпорации «Спейсстоун».
Что он должен делать?
Только вперед. Ты же знаешь маршрут, капитан.
Он внял внутреннему голосу.
Знакомый холл. Остановленные эскалаторы. Пыль на пластике искусственных декоративных растений.
Второй этаж.
Серые стены. Распахнутые двери, за которыми в глубине помещений возвышаются неработающие компьютерные комплексы.
Цепкая профессиональная память подсказала нужную дверь.
Он вошел и сразу же увидел ее — безвольно оползшую в кресле, бледную, но живую.
Черты лица молодой женщины врезались в память Рауля до мельчайших подробностей, просто тогда, на далеком Треуле, он не думал о том, что так отчетливо запомнит их…
Имя.
Даша…
Она вздрогнула, разворачиваясь к нему вместе с креслом.
Лоури открыла глаза, и окружающая реальность вдруг взорвалась, словно по хрупким стенам из серого стекла кто-то ударил с неимоверной силой.
Она защищалась.
Жестоко, инстинктивно, как привыкла делать это на протяжении последних мучительных лет своей жизни.
Жизни внутри собственного сознания.
Сюда никто не смел вторгаться, и сейчас фантом незнакомца согнулся от полученного удара, который не в состоянии был отразить, его полупрозрачные руки взметнулись к собственному горлу в тщетной попытке остановить приступ удушья, а она все била мнемоническими волнами, действуя в немом исступлении, зная, что еще немного, и его разум будет уничтожен…
Если бы я могла сделать то же самое тогда на проклятом Треуле. Хлестнуть по чуждым механизмам с такой же неистовой силой…
Нет, тогда она не умела ничего подобного.
Ненависть и безысходность научили ее бешено защищаться при малейшей неосторожной попытке кого-либо прикоснуться к замкнувшемуся, погруженному в самое себя сознанию.
Она смотрела в исказившееся судорогой лицо и вдруг…
Что-то дало трещину.
Далекое, запечатленное на уровне подсознания воспоминание рванулось на волю, словно единственная живая мысль в мертвом, покрытом прахом пространстве.
Она вдруг поняла, что знает этого человека.
Уничтожающие волны на миг остановились, все вокруг застыло, замерло, лишь черты мужского лица все укрупнялись, она с запоздалым ужасом смотрела в его расширенные серые глаза и слышала голос, далекий зовущий голос, который однажды своей непреклонной настойчивостью заставил ее жить, удержал на краю бездонной пропасти, куда рушилось ее сознание.
Он.
Единственный образ, который еще ассоциировался в ее омертвевшей душе с почти забытым понятием «человечность».
Сознание Рауля не угасало ни на секунду.
Он боролся, но неистовые удары пробивали мнемонические блоки, рвали их, как листы бумаги, в гасящих сознание, причиняющих нестерпимую боль, удушающих волнах было сконцентрировано столько ярости и ненависти, что его рассудок не выдерживал, начиная дробиться на отдельные фрагментарные осколки личности.
Еще мгновение — и он бы умер.
Не физически, но морально.
Осколки разбитой памяти кружили, складываясь в прихотливые калейдоскопические узоры. Он уже не контролировал свои мысли, они смешивались с бьющими в него волнами ненависти, не в силах погасить их — только раствориться в чужой беде, и вдруг…
Звонкая, оглушительная тишина.
Киберпространство, похожее на неистовый смерч, вдруг застыло.
Где-то далеко шел дождь.
Ласковый, теплый ветер касался лица, неся облегчение.
Чужие мысли более не хлестали его рассудок, в наступившем оцепенении вдруг явственно проявилась иная картина: он увидел одинокую фигуру Даши, медленно идущую по пустой улице меж зданий колонии.
Усталая после вахты, но спокойная, умиротворенная, воспринимающая мир с необычной ласковой созерцательностью.
Отражаются звезды в воде,
На дороге как зеркало — лужи…
Теплый ветер заботливо кружит
Над листвою, умытой в дожде…
Это было последнее светлое воспоминание измученной души. Дальше царила чернота.
Рауль уже не мог сопротивляться ее мыслям, нахлынувшим, как приливная волна.
Его разум, с которого сорвали все защитные оболочки, был открыт перед ней.
За все в этой жизни приходится платить. Он понял, что Даша узнала его, смогла обуздать себя, остановиться на миг, но вслед за моментом узнавания, за случайно промелькнувшим светлым образом утраченной души на него вдруг обрушился мутный поток иных воспоминаний.
Вязкие, как патока, образы душили его, обволакивая тягучей чернотой своих помыслов, некуда было бежать, скрыться — везде ее ждала лишь мучительная медленная смерть на мнемонических допросах… призраки погибших во время паники в центральной клинической больнице Аллора следовали по пятам, вопрошая: за что ты погубила нас?
А мимо текла мутно-серая равнодушная река — то были люди, не принимавшие участия в ее судьбе, не создающие проблем, но и не протягивающие руку помощи, ведь каждый из них был озабочен лишь своими мыслями…
Ей некуда было идти. Негде спрятаться от самой себя, и в этой ситуации разум мнемоника пошел по пути наименьшего сопротивления — она сломалась, бежала в мир виртуальных грез, постепенно теряя связь с миром физическим.
Все это ворвалось в сознание Рауля.
Он отчетливо увидел тех подонков, что пытались ее убить, затем появились иные образы, которые были не столь прямолинейны и откровенны в своих действиях, — сломавшийся, утративший волю к сопротивлению мнемоник являлся для них слишком ценным, желанным даром судьбы, который нужно было использовать с величайшей осторожностью.
Они приютили ее. Заботились о физической оболочке, позволяя рассудку погружаться в пучину грез.
В ответ на такую заботу от нее требовалось совсем немного — время от времени присутствовать на борту космического корабля, обеспечивая его безопасность.
Даша понимала, что ее способности мнемоника, помноженные на новые внезапно открывшиеся возможности рассудка, научившегося яростно защищать себя от любых прямых посягательств, используют в личных, корыстных целях, но по большому счету ее не заботил этот факт.
Люди ничем не помогли ей. Одни пытались убить, другие равнодушно проходили мимо, и только несколько образов, притаившись, жили на самом донышке опустошенного, измученного сознания.
Среди них был он, Рауль Шелест, и еще несколько незнакомых ему людей, отнесшихся к Даше с той или иной степенью человечности.
Он вынырнул из водоворота ее мыслей.
Измученный, опустошенный, но не потерявший рассудка.
Теперь он знал, что такое схватка между мнемониками.
— Уходи, — внезапно и отчетливо прозвучал ее голос.
— Даша, ты не должна так жить! Тебя используют! Твое сознание полно ненависти!..
Ее глаза потемнели.
— Люди не сделали для меня ничего хорошего.
— Разве ты не понимаешь, что вскоре умрешь?
— Я не умру.
— Это иллюзия. Ты ушла в несуществующий мир.
— Мне хорошо здесь. Хорошо и спокойно. Уходи. Я должна возвращаться. Если ты намерен помешать мне — подумай, прежде чем действовать. Ты спас меня на Треуле. Я отдала тебе долг. В следующий раз не ручаюсь, что остановлюсь.
Рауль растерялся.
Он не представлял, что смог бы сделать для нее. Сейчас его уже не столь волновал старт «Новы», который не в силах предотвратить ни один человек или машина ни на самом Эресе, ни в околопланетном пространстве. Под воздействием моральной травмы разум Даши потерял понятие о том, сколько внутренних сил она тратит на эффективное противостояние электронным системам.
Патовая ситуация. Он понимал, что не в силах остановить ее.
У нас есть источник информации. Пусть она уведет «Иову», но мы будем знать, кто стоит за этой вылазкой.
— Хорошо, — внезапно согласился он. — Я уйду. Ты сможешь стартовать. Дай мне несколько минут, чтобы отойти на безопасное расстояние. Не хотелось бы сгореть в огне планетарных двигателей, — добавил он, заметив, как насторожились, потемнели ее глаза.
Она некоторое время молча смотрела на фантом Рауля, а затем медленно кивнула.
Он очнулся.
Внешний люк корабля уже начал медленно закрываться, трап втягивался внутрь.
Нужно было торопиться, бежать отсюда, но Рауль, подчиняясь внезапному порыву, шагнул к «Нове» и, сняв с запястья браслет кибстека, успел положить его в шлюз.
Это было все, что он мог сделать для нее в сложившейся ситуации.
Старт корабля не зафиксировала у и одна система слежения.
Он исчез, будто его и не существовало.
Планета Эрес. Несколько недель спустя
Наша жизнь постоянно меняется.
Перемены приходят по-разному, иногда незаметно, крадучись, а порой все случается иначе — неожиданно, болезненно, взрывообразно.
Рауль лежал в постели, но сон не шел.
Он думал Мысли копились в душе, невысказанные, противоречивые, калейдоскоп образов кружил перед внутренним взором, отнимая саму возможность уснуть.
Он сотни раз входил в контакт с кибернетическими системами, выигрывал непостижимые для рассудка обычного человека схватки, но никогда на его жизненном пути не вставал человек с равными возможностями.
Шелест думал не о поражении — его до глубин души потрясло слияние двух рассудков.
Теперь, после всего пережитого, в нем осталась частица ее мыслей, памяти, измученной и опустошенной души. Пусть все перечисленное было облечено в форму обрывочных фрагментарных воспоминаний, но, так или иначе, частица ее сознания тлела в нем, будто непогашенный уголек подернувшегося пеплом костра.
От этого вдребезги разлеталось былое мироощущение, приходили новые чувства, рождались иные животрепещущие вопросы.
Он медленно, день за днем, ночь за ночью, на протяжении месяца погружался в пучину собственного сознания, находя, собирая в нем крохи ее воспоминаний.
Рауль понимал, что изменился. Его тревожили вопросы, совершенно не относящиеся к Эресу. Он перестал нормально спать, не мог больше вести спокойный, размеренный образ жизни.
В первые сутки после инцидента с браконьерами он вообще не ощущал себя как личность.
Голова разламывалась от изматывающей, непроходящей боли, против которой были бессильны медицинские препараты. После обрушившихся на него ударов, которые едва не стерли рассудок. Рауль находился на грани сумасшествия — его мироощущение было разбито, куда бы он ни смотрел, в предметах и явлениях не виделось смысла.
Потом это постепенно начато проходить. Он нашел лишь одно сравнение — контузия, но не физическая, а моральная.
Чтобы не сойти с ума, он принялся заново воссоздавать свою память, и постепенно сознание пришло в норму, но оно уже было не тем, что прежде.
Потом, много дней спустя, у него начались странные галлюцинации.
Рауль уже не пугался этого. Он вообще перестал бояться чего-либо, будто инстинкт самосохранения был утрачен им среди мрачного виртуального пространства растерзанной души мнемоника.
Явления, которые он условно называл галлюцинациями, делились на два типа.
Во-первых, он начал вспоминать события на Треуле, произошедшие отнюдь не с ним, а с Дашей.
Это еще можно было понять. Смутные поначалу видения со временем обретали четкость и проходили осмысление уже в ином сознании. Шелест видел то, что ускользнуло в свое время от Даши, многие детали, проявившиеся в обрывочных воспоминаниях, несли для Рауля совершенно иной смысл.
Особенно тревожно становилось на душе, когда глубины памяти вдруг выталкивали на поверхность сознания образы тех машин, что атаковали колонию.
Даша Лоури воспринимала их как странные механизмы необычной формы, но Шелест, прекрасно владеющий вопросом классификации кибернетических систем и их механических оболочек, понимал: данные механизмы не могут быть идентифицированы. Ни одна база данных не содержала их описания и технических характеристик. В то же время они не принадлежав и к так называемым «реликтовым механоформам». Логриане, инсекты, дельфоны и хараммины даже в период расцвета своих цивилизаций производили ограниченное число механизмов, которые были хорошо известны капитану Шелесту.
Нет. Анализируя периодически появляющиеся образы, Рауль пришел к стойкому внутреннему убеждению — они не принадлежат иным цивилизациям. Некоторые технические решения, реализованные в конструкции их оболочек, являлись характерными для техники людей, но в совокупности они создавали образ абсолютно чуждый и непонятный…
Второй тип видений вообще не находил логического объяснения.
Они, как правило, появлялись внезапно, бессистемно, были краткими, будто вспышки.
Рауль видел странные картины.
Пейзаж был примерно одним и тем же: океан, фрагмент прибрежных дюн, иногда — огромные, сглаженные временем следы какого-то природного или, быть может, техногенного катаклизма: длинные оплывшие борозды глубиной в десятки метров, уходящие вдаль по бескрайней равнине. Они никак не ассоциировались с оврагами — слишком прямые для естественных процессов эрозии почвы, протянувшиеся на многие километры, изредка прерываемые похожими на оплывшие воронки углублениями.
Самое странное в этих видениях начало проявляться в последние дни.
Шелест мог наблюдать следы целенаправленной деятельности непонятных ему сил. Они выражались в свежих отвалах почвы, без малейшего намека на то, кто и с какой целью начал раскопки. Дважды он видел это же место ночью: из глубоких раскопов пробивался неяркий свет, по отвесным стенам прорытых шурфов перемещались искаженные тени, не дающие возможности определить истинную форму тех существ, что являлись их источником.
Откуда приходили эти видения, Рауль не знал. Его импланты принимали фрагменты информации, реализованные в стандартном машинном коде.
Он тщетно проверял базы данных входящих сообщений на станции гиперсферной частоты Эреса, аппаратура ГЧ не фиксировала никаких фрагментов кода.
Эти изменения прогрессировали с каждым прожитым днем, усугубляясь на фоне глубинных изменений, происходящих в сознании Рауля.
Шелест постоянно думал о Даше. Теперь ее образ вставал рядом с образом Охотника. Это не означало, что они равнозначны, сравнимы, просто для него они оба олицетворяли одну и ту же внутреннюю проблему.
Почему он оставил службу? Из опасения, что при следующей встрече с кибермеханизмом промедлит, пытаясь определить, не разумен ли тот?
Отговорка.
Он мог проанализировать любую типичную киберсистему за считаные секунды.
Рауль ушел, потому что не смог примерить на себя костюм палача.
Он знал, что рано или поздно возникнет ситуация, когда времени на выбор или анализ попросту не будет.
Шелест считал, что поступил честно, прежде всего перед самим собой, но, встретив Дашу, понял — это было бегство. Бегство от вероятной ответственности. Почему он отпустил ее? Почему не заставил прийти в себя, открыть глаза, осмотреться вокруг, вынырнуть из омута страшных грез, глотнуть чистого свежего воздуха и ответить самой себе на вопрос: а так ли ужасно то, что случилось со мной?
Конечно, он мог ответить, что был измучен, практически лишен сил, морально уничтожен ее неистовой мнемонической атакой.
И вот он лежит без сна, а она медленно движется навстречу своей смерти либо окончательному безумию, что в ее ситуации равнозначно…
…Под утро, уставший и опустошенный, он вышел на террасу.
Весна подходила к концу, близилось лето, а вместе с ним и туристический сезон.
Шесть часов.
Он взял в руки коммуникатор и мысленно передал прибору необходимый код.
Некоторое время на том конце связи никто не отвечал, затем раздался сонный голос:
— Духанов. Слушаю.
— Роберт, это Рауль.
— Проблемы, Шелест?
— Да. Мне нужен отпуск.
— Почему так внезапно?
— У меня есть причины. Но…
— Ты не хочешь говорить о них, верно? Потому и звонишь в такую рань, вместо того чтобы приехать в офис?
— Считай, что ты угадал.
— Знаешь, Рауль, я обычно не потакаю капризам подчиненных. Ладно. Подъезжай к девяти часам. Поговорим.
— Спасибо.
Шелест отключил прибор. Утренняя прохлада заставила его поежиться. После бессонной ночи все казалось неуютным, не таким, как обычно.
Он вернулся в дом, быстро оделся и вновь вышел на улицу, направившись к низкой пристройке, служившей входом в подземный ангар.
Через минуту личный флайбот Шелеста взмыл в утренние небеса, взяв курс на центральный офис службы безопасности заповедника.
Прежде чем говорить с Духановым, Рауль собирался просмотреть несколько файлов, касающихся допроса задержанных браконьеров, и сделать пару несанкционированных звонков по каналу гиперсферной частоты.
В офисе у него был свой кабинет, которым Рауль фактически никогда не пользовался.
На этот раз пришлось, хотя бы в целях маскировки.
Вот ты уже и начал, Шелест, — шепнул внутренний голос. — Прячешься, думаешь, как ловчее замести следы. Достойное начало «новой жизни».
Рауль даже не посоветовал ему заткнуться.
Посадив флайбот на площадке метеостанции, работавшей в автоматическом режиме, он добрался до офиса пешком. В половине восьмого, не потревожив ни одного контрольного устройства, он вошел в свой кабинет.
Через полтора часа начнется рабочий день. Времени больше чем достаточно.
Сев в кресло, он достал из нагрудного кармана тонкий футляр и раскрыл его, положив на стол. В свете занимающегося утра тускло блеснули каплеобразные кибернетические модули.
Он выбрал три из пяти.
Достаточно для поиска в сети Интерстар и операций с аппаратурой станции ГЧ.
Шелест чувствовал, что действует с некоторой долей одержимости. Его измотала хроническая бессонница и постоянные мысли о Даше в отсутствие конкретных шагов по ее спасению.
Он не искал сложной мотивации своих поступков. Действовать под напором эмоций было непривычно, и в то же время Рауль ощущал, что не просто ищет вторую половинку своей возродившейся после мнемонической атаки души.
Он искал и постигал себя самого. Того Рауля Шелеста, которого не знал, чьи эмоции долгие годы таились взаперти, а теперь вдруг вырвались наружу.
Эрес по-прежнему оставался для него прекрасной планетой, но годы, проведенные здесь, не смогли возвратить настоящего ощущения полноты жизни.
Он расслабился и прикрыл глаза.
Вход в киберпространство.
Губы Шелеста впервые за последние месяцы тронула легкая улыбка.
Такое чувство, будто вернулся домой.
Звонок.
За сотни световых лет от Эреса раздался тоновый сигнал вызова.
— Да? — Голос был сонным.
— Кирсанов? Разбудил?
— Кто это? — Галакткапитан окончательно проснулся, удивленно посмотрев на панель определителя, где вместо номера абонента высветился код, указывающий на работу «плавающего» канала гиперсферной частоты.
Нечасто приходится разговаривать с миллионерами, н евольно подумал Кирсанов, ожидая ответа на свой вопрос.
Услышав знакомое имя, он вздрогнул и сдержанно произнес:
— Рад тебя слышать.
— Чувствую, ты не уверен, что разговариваешь именно со мной. — Шелест предвидел возникновение двусмысленности и заранее подготовил убедительный аргумент.
Кирсанов, выслушав известный лишь нескольким работавшим вместе офицерам позывной Рауля, успокоился.
— Ты по делу?
— Догадливый. Саша, мне нужны координаты точки пространства той станции. Ты понимаешь, о чем идет речь. Государственной тайны в них нет, канал ГЧ, как видишь, закрыт от вероятной прослушки.
— Зачем тебе? — не удержался Кирсанов.
— Решил заняться частным бизнесом. Говорят, металлокомпозитные сплавы сейчас в цене.
На некоторое время в разговоре наступила пауза.
— Ладно. Слушай. — Александр продиктовал несколько цифр, понять которые мог только капитан Шелест. Тоже своего рода страховка, хотя никакой тайны в координатах древней станции действительно не было. Просто военное ведомство имеет привычку к перестраховке и закрывает данные по последним операциям флота на определенное число лет.
— Спасибо, выручил. Как сам?
— Нормально. В отпуске. Загораю на Дионе.
От разговора осталось двойственное чувство. С одной стороны, Шелест был рад услышать голос боевого товарища, а с другой — понимал: он уже не с ними.
Звонок.
На этот раз ответили без промедления.
— Слушаю… — Незримый абонент проглотил окончание фразы — видно, посмотрел на определитель.
— Если не ошибаюсь, Сергей?
— Допустим. Что надо?
— У нас есть общая знакомая. Три года назад ты встречался с ней на Аллоре, если быть точнее — на старой ремонтной станции в сельве.
Секундная пауза.
— Я такие темы по коммуникатору не обсуждаю.
— Где и когда? — коротко осведомился Рауль. — Мне нужна исключительно информация. Вознаграждение гарантирую.
Сергей вновь задумался, но все же ответил:
— Клайфпорт. Отель «Тринити». Я буду тут еще неделю.
Рауль мысленно усмехнулся. Этот тип понимал, что ничем не рискует. Номер мобильного коммуникатора — далеко не визитная карточка, и отыскать Сергея мог только действительно заинтересованный и, что немаловажно, знающий его человек. Вроде бы и не отказался от встречи, но в то же время не назначил конкретного места и даты.
Ладно. Пусть думает что угодно. Рауль уже получил желаемое — номер, который содержала частица Дашиной памяти, до сих пор функционален. Остальное — дело техники, вернее, способностей.
— До встречи. — Он отключился.
Теперь внутренняя сеть офиса.
Ему требовались протоколы допросов задержанных месяц назад браконьеров.
Найти нужную информацию в локальной сети не составило для Шелеста большого труда. По крайней мере это было проще, чем искать личной встречи с кем-то из арестованных браконьеров, которые уже наверняка отбывают наказание в местах заключения.
Просмотрев протоколы допросов, он почерпнул оттуда одно имя: Рилл Стаферс.
Так, по словам задержанных, звали человека, который время от времени обращался к их услугам для выполнения разовых миссий сомнительного характера.
То, что нужно.
Шелест взглянул на часы. Восемь утра.
Уничтожив следы несанкционированного доступа к служебному архиву отдела безопасности, он вновь подключился к станции гиперсферной частоты Эреса.
Запрос, который он послал в сеть Интерстар, касался планеты Треул.
Как выяснилось, колония корпорации «Спейсстоун» не только успешно восстановилась после глобального сбоя автоматических систем — она процветала, несмотря на малый отрезок времени своего развития. Никаких инцидентов, связанных с автоматическими системами, более не повторялось, да и информация о случившемся три года назад была ужата на официальном сайте колонии до нескольких строк.
Шелест внимательно просмотрел все материалы и решил, что копать глубже, взламывая корпоративную сеть, нет смысла — факт процветания колонии, засвидетельствованный внушительными объемами официально зарегистрированных сделок и постоянным притоком эмигрантов с иных миров, подтверждал, что повторных вторжений со стороны загадочных механизмов не последовало.
Здесь было над чем задуматься. Вероятно, Даша оказалась ближе всех к истине, когда предположила, что чужеродным кибермеханизмам требовалась информация, но Рауль внес в ее догадку существенное дополнение: их интересовала не колония, в частности, загадочные механоформы стремились получить данные о современном уровне развития робототехники, причем их не устраивали опосредованные данные, отсюда и только отсюда вытекала столь грубая, эффективная, но не получившая дальнейшего развития атака на молодое поселение Окраины.
Значит, ниточка на Треуле оборвалась.
Планета Дион. Гостиничный комплекс «Олимп»
Два пожилых человека мирно беседовали, сидя за столиком фешенебельного ресторана. Со стороны моря легкий ветерок нес запахи прохлады и свежести.
В километре от отеля начинались знаменитые золотые пляжи Коллио, традиционно являвшиеся местом отдыха политической и финансовой элиты Обитаемой Галактики.
Несмотря на кажущуюся привилегированность «Олимпа», здесь можно было встретить очень разных людей. Основным мерилом человеческой значимости на планете, полностью зависимой от индустрии туристического бизнеса, безусловно, являлись деньги. Статус личности здесь определялся длиной комбинации цифр в активе статкарточки.
— Послушай, Рилл, у меня есть предложение.
Стаферс заинтересованно посмотрел на собеседника.
— Ты бы мог выполнить для меня одну работу.
— В чем я могу помочь, мистер Калумов?
Сенатор поморщился.
— Не нужно так громко называть мою фамилию.
Стаферс усмехнулся.
— Уверяю, здесь вам совершенно нечего опасаться. Мои ребята контролируют всю территорию отеля.
Сенатор посмотрел на своего собеседника с некоторым удивлением. Он знал Рилла как удачливого контрабандиста, дела которого в последние годы заметно пошли в гору, но и предположить не мог, что Стаферс станет изменять своему амплуа, вкладывая деньги в недвижимость на Дионе.
— Ты в доле? — не удержался от вопроса сенатор Кьюига.
— Уже полгода. Я выкупил контрольный пакет акций «Олимпа».
— Выходит, я обратился не по адресу? Дело касается твоего прежнего рода занятий.
— Одно другому не мешает, — самодовольно усмехнулся Рилл. — Почему я должен отказываться от выгодных предложений и хорошо налаженного бизнеса?
— Дело деликатное. Это не заурядная контрабанда. Мне нужно вывезти с Кьюига крупную партию ценных металлов.
— Насколько крупную?
— Обычный транспортный корабль не подойдет. Ты знаешь, нынешние корабли рассчитаны на скорость, их вместимость оставляет желать лучшего.
— Да, — согласился Рилл, — я тоже сталкивался с этой проблемой. Необходимость проводить несколько рейсов вместо одного серьезно усложняет любую задачу. Поэтому я предпочитаю старые транспорты класса «Элизабет-Сигма». Они не такие шустрые, но зато вместительные, да и внимания привлекают меньше. Я уже не говорю о том, что «Сигма» весьма неприхотлива к характеристикам посадочных площадок.
— Это именно то, что нужно. — Калумов заметно приободрился. Оглянувшись, он подумал, что Стаферс зря оговорился о покупке недвижимости. Старик теряет осторожность. В случае неувязок с грузом с него есть что спросить. Своего рода страховка.
— Значит, мы можем договориться?
— Думаю, без проблем.
— Хорошо, в таком случае пошли, прогуляемся по парку, обсудим детали…
Центр корпоративной Окраины. То же время
Шелест прибыл на Аллор ближайшим рейсом с Элио.
Формальности не заняли много времени, и уже спустя полчаса он взял автоматический флайбот, который доставил его в центр Клайфпорта, к отелю «Тринити».
Нужно сказать, что Сергей Труханов был удивлен, увидев на пороге своего номера незнакомца.
— Мы разговаривали по ГЧ двое суток назад, — своеобразно представился Рауль.
Сергей посторонился, пропуская посетителя в номер.
— Как вы меня нашли?
— Вы о том, что коммуникатор зарегистрирован на Другое имя? — Шелест осмотрелся и сел в кресло. — Ничего сложного или мистического. Могу дать совет: если желаете сохранять инкогнито, пользуйтесь старыми моделями.
— А в чем подвох? Я точно знаю, что местоположение трубки невозможно определить. Проверял лично.
— Да, но зато в качестве защиты доступа используется ДНК владельца, верно?
Сергей оторопело посмотрел на Рауля, плотно прикрыв дверь гостиничного номера.
— И что?
— Я достаточно легко считал данные со сканера коммуникатора во время нашего разговора, — ответил ему Шелест. — Остальное додумать несложно. Статкарточка, которой вы оплачиваете проживание в отеле, также хранит код ДНК владельца. Все занесено в базы данных.
— Ясно. — Сергей кивнул, усаживаясь в кресло напротив. — Остается лишь взломать сеть, — заметил он.
Шелест пожал плечами.
— Нам необязательно быть излишне откровенными. У меня есть один вопрос. В том случае, если вы дадите ответ на него, я готов заплатить за информацию. Уверяю, больше мы не встретимся.
— Я слушаю.
— Имя Рилл Стаферс вам о чем-то говорит?
— Допустим.
— Мне нужно найти этого человека.
— Его нет на Аллоре. И я больше не работаю на него. Разошлись, как два корабля в гиперсфере.
— Мне не важны детали. Где я могу его найти?
Сергей задумался.
— Сколько вы готовы заплатить за информацию?
Шелест взял со стола электронный блокнот, имевшийся в любом гостиничном номере, и написал цифру. Показав ее собеседнику, он тут же стер данные из памяти устройства.
Сергей понял его намек.
Воспользовавшись тем же способом, он сделал короткую запись:
Рилл на Дионе. Гостиничный комплекс «Олимп».
Шелест прочел сообщение и достал из внутреннего кармана заранее приготовленный конверт. Он знал, что на Окраине наличные деньги имеют не только свободное хождение, но и пользуются повышенным спросом.
— Забудьте о нашей встрече. Всего хорошего.
После разговора с сенатором Кьюига Рилл Стаферс испытал двоякое чувство.
С одной стороны, пред ним открывалась возможность заработать крупные деньги, но с другой — он понимал, Калумов не потерпит никаких накладок во время осуществления операции.
Теперь Стаферс всерьез жалел о том, что месяц назад согласился на предложение выкрасть с небезызвестной планеты Эрес нескольких скармов, вернее — их котят. Мало того что он потерпел полное фиаско, потеряв при этом четверых людей… о рядовых исполнителях он не переживал, сами виноваты, что не справились, — серьезное беспокойство Рилла вызывало состояние управлявшего кораблем мнемоника.
За три года это был первый срыв операции с ее участием, но что самое скверное — всегда безропотная и покладистая, а если быть точнее, равнодушная ко всему молодая женщина внезапно начала проявлять характер.
Стаферс так и не смог добиться от нее сколь-либо внятных объяснений по поводу событий на Эресе. Было непонятно, что вдруг случилось с мнемоником, на уникальных способностях которой зиждилось сегодняшнее финансовое благополучие старого контрабандиста.
Действительно, три года назад он не смел и мечтать о том, что станет хозяином недвижимости на Дионе. Стаферс являлся обычным, ничем не выдающимся контрабандистом, владельцем двух небольших кораблей, которые осуществляли нелегальные поставки товаров между звездными системами Окраины.
Затем в его жизни, равно как и в криминальном бизнесе, наступил крутой перелом. На одном из перевалочных пунктов в глубине аллорской сельвы появилась эта странная женщина-мнемоник. Она скрывалась от властей Аллора, к тому же за ней, по некоторым сведениям, охотилась служба внутренней безопасности корпорации «Спейсстоун», но данные обстоятельства не могли смутить Стаферса. Он был наслышан об уникальных способностях мнемоников, но даже не помышлял о том, чтобы привлечь кого-то из них в свой нелегальный бизнес.
Первая встреча с Дашей оставила у Стаферса неоднозначное впечатление. Он был достаточно сообразителен, чтобы понять — перед ним человек со сломленной психикой, однако соблазн предложить ей личную безопасность в обмен на добровольное сотрудничество был слишком велик, и Рилл решил рискнуть.
Первый же рейс с ее участием принес Стаферсу двойную прибыль: корабль с контрабандным грузом без каких-либо осложнений прошел сенсорную защиту шестого Омикрона и совершил посадку в заранее оговоренном месте. Обычно Стаферс тратил половину прибыли на взятки чиновникам, обеспечивающим проводку корабля с незаконным грузом на борту, но на этот раз ему не пришлось платить. Разгрузившись и приняв на борт партию встречного товара, он вернулся на Аллор, вторично убедившись, что сама судьба преподнесла ему бесценный дар в лице бледной, неразговорчивой, равнодушной ко всему происходящему женщины. Она не требовала от него каких-то особых условий, лишь попросила не беспокоить ее между рейсами.
Рилл поначалу не понимал такого поведения, пока до него не дошло, что Даша сознательно уходит от реальности, все больше замыкаясь в непонятном, но явно существующем в ее сознании мире грез.
Стоит ли говорить, что для Стаферса это было очень удобно. Со временем он настолько привык к ее замкнутости, что прекратил попытки влезть в душу мнемоника, справедливо опасаясь, что она может очнуться, выйти из состояния моральной комы.
Спустя год у Рилла появились деньги для приобретения современного корабля класса «Нова». Теперь уже не один, а сразу несколько транспортов осуществляли нелегальные рейсы между планетами. Даша поселилась на борту комфортабельной космической яхты, сопровождая конвои. Здесь она чувствовала себя защищенной, получив наконец возможность полного одиночества.
Она окончательно замкнулась в себе, не допуская на борт «Новы» никого, кроме Стаферса.
Так было вплоть до последнего неудачного рейса на планету Эрес.
С тех пор прошел ровно месяц, на протяжении которого с Дашей произошли серьезные и совершенно не радующие Рилла перемены.
Она очнулась.
Стаферс не мог понять и сотой доли того, что происходило в душе Даши.
Он был бы неприятно удивлен, узнав, что до последнего времени существовал в ее сознании всего лишь как тень. Одна из многих теней, что окружали ее, порождая сумерки души.
Три года назад она согласилась работать на него, считая собственное положение безвыходным. К тому же ей было жизненно необходимо вернуть изъятые кибермодули — без них Лоури не ощущала себя полноценной личностью.
Как оказалось, она совсем не знала людей. Над ней властвовали обстоятельства, с которыми ее разум не умел бороться. Способная управлять сложнейшими киберсистемами, она терялась, попадая в стремнину человеческих взаимоотношений, не знала, чем ответить на подлость, как избежать моральных ударов.
Одиночество. Оно являлось ее спутником на протяжении всей жизни.
Нестерпимо, до гложущей боли, хотелось вернуть прежний покой, снова оказаться средь мира понятных, неспособных на предательство машин.
Стаферс пообещал ей достать кибермодули и не обманул. С большим трудом за немалые деньги Риллу удалось приобрести на черном рынке так называемый «набор кибрайкера».
Даша к тому времени находилась на грани нервного срыва.
Все окружающее казалось ей убогим, враждебным, Даже омерзительным, поэтому, принимая из рук Стаферса плоский футляр, она не стала задавать риторических вопросов — конечно, внутри находились не ее модули, но, по большому счету, какая разница? Для нее было жизненно важно вернуть себе способность к иному восприятию окружающего, вновь ощутить прямой контакт с кибернетической оболочкой, войти в привычную среду обитания, где многие годы взрослел ее разум.
Неважно, что за программы содержали в себе небольшие каплеобразные устройства, главное — они идеально подходили к гнездам имплантов и были оснащены необходимым набором аппаратных средств.
Миг возвращения в киберпространство она пережила как новое рождение.
Все происходило на борту принадлежащего Стаферсу транспортного корабля, и, активировав полученные модули, Даша мгновенно ощутила его.
Мир людей, принесший ей столько горя и потрясений, тут же потускнел, отдалился, ее изголодавшийся рассудок с жадностью впитывал иную реальность — она воспринимала космический корабль как часть себя, полученные кибермодули оказались более совершенными, чем те, к которым она привыкла…
…И вот теперь, спустя три года, окружающее пространство внезапно дало трещину.
Это произошло спустя сутки после возвращения с Эреса.
Накануне она скупо отчиталась перед Стаферсом и вернулась на борт «Новы». Разум был переполнен тревожными ощущениями, хотелось быстрее оказаться дома. Проходя через шлюз космической яхты, которую она давно считала своим единственным убежищем, Даша обратила внимание на небольшой предмет, лежащий на полу шлюзовой камеры.
Подняв его, она поняла, что держит в руках кибстек. Просканировав структуру прибора, она не нашла в его схемах ничего опасного для себя, но личный компьютер, без сомнения принадлежавший Шелесту, возбудил в ней интерес. Она никогда не пользовалась подобными устройствами — зачем мнемонику персональный компьютер? — но знала, что кибстек принято носить на руке как своего рода браслет.
Машинально защелкнув крепления кибстека на левом запястье, она ощутила, как тонкие иголочки контактов вонзились в кожу.
Любопытно.
Система кибстека ничем не проявила себя, тонкий браслет будто затаился, как обвившая запястье холодная змейка.
Даша в тот вечер чувствовала себя слишком усталой, чтобы разбираться с найденным прибором. В ее сознании после ожесточенной мнемонической атаки так же, как и у Рауля, начинали проявлять себя смешанные образы, частично принадлежавшие ему.
Это были совершенно новые, незнакомые, непознанные ощущения, они тревожили и смущали разум.
Нужно отдохнуть. Выспаться.
Проснувшись, она ощутила, что в серой реальности произошли несанкционированные перемены.
Кто-то находился рядом с ней, но Даша не могла определить, что за существо посмело проникнуть в ее замкнутый виртуальный мир.
Оно не определялось простыми критериями. Не живое, но и не механизм. Мгновенное сканирование не обнаружило посторонних на борту «Новы», автоматика корабля докладывала о полной исправности всех систем.
Даша открыла глаза.
Она часто просыпалась в виртуальном пространстве, для нее это было естественным явлением.
Ее окружал мир, созданный силой мысли, отражающий состояние души, субъективное пространство, подвластное ее воле, где она могла воплотить все, что угодно… но серые краски сумеречной абстракции оставались неизменными день за днем, год за годом.
В нескольких шагах от нее, нарушая мрачную гармонию, сидел эреснийский скарм.
Его черная лоснящаяся шерсть, мощные мускулы, обозначающие себя при каждом незначительном движении, внимательный умный взгляд зеленых глаз — все создавало правдоподобный образ, скарм выглядел живым и… неуместным на фоне серых, безликих фигур, которые постоянно возникали вокруг с тем, чтобы медленно растаять в сумерках.
Что-то далекое, относящееся к полузабытым воспоминаниям раннего детства, рванулось из глубин памяти.
Эреснийский скарм был очень похож на огромного ласкового котенка.
Излучаемое им тепло, спокойствие неуловимо меняли мир, придавая привычным серым краскам иной оттенок.
Даша давно не испытывала подобных чувств. Словно в ее душе возник порыв ветра, сдувая многолетние наслоения пепла, под которыми вдруг обнажился тусклый, еще не погасший уголек измученной, спрятавшейся от мира души.
Она понимала, что перед ней всего лишь фантом, оригинальная визуализация сервисной оболочки подобранного накануне кибстека, но все равно спросила, обращаясь к нему как к живому:
— Ты откуда взялся… котенок?
Он наклонил голову. В глазах скарма промелькнуло выражение растерянности, и вдруг Даша услышала его мысленный голос:
— Я потерял хозяина.
Даша вздрогнула.
— А как его зовут? — прошептала она.
— Рауль Шелест, — ответил скарм. — Видимо, он обронил меня… а ты нашла?
Не обронил, а оставил. Специально. Сознательно.
Даша умела контролировать свои мысли. Сидящий напротив скарм мог услышать лишь направленное к нему обращение.
— Я знаю твоего хозяина. Немного. Расскажи мне о нем.
Она возвращалась.
Стремительно и неумолимо.
Образ Рауля постепенно стал частью ее мыслей, она все четче осознавала его, невольно сравнивая с собой.
Они оба являлись мнемониками, людьми, но, несмотря на эту общность, все остальное как будто шло вразрез. Словно они представляли две крайности — если Дашу обучали руководить машинами, оберегать их, то Рауль, воспитанный в другой информационной среде, уничтожал кибернетические системы, доставшиеся современным поколениям в наследство от Галактической войны.
Даша испытывала к формирующемуся в сознании образу то жгучий интерес, то откровенную неприязнь, ее мысли путались, душа вновь искала точку опоры, но главное — в ней пробудились чувства, истончился, а затем и вовсе исчез стасис окружающего мира.
Пытаясь понять человека, который спас ее на далеком Треуле, она разбудила саму себя, очнулась, вновь начиная жить.
В роковой момент виртуальной атаки, когда неистовые удары смели все защитные оболочки, сознание Рауля на миг смешалось с ее собственным, они соединились, а затем вновь замкнулись каждый в себе… но обмен уже произошел.
Это было уникальное, непознанное явление, но Даша не задумывалась о вопросах науки — настал день, когда она поняла: в душе ожил его образ, словно Рауль. постоянно находился рядом, никуда не исчезая.
Она разговаривала с ним, постепенно возрождая собственную волю к жизни, их образы вновь смешивались, становились неотделимы друг от друга, она впустила его в свой разум и душу, понимая, что сформировала спасительного собеседника из обрывочных мыслей и образов, которые, по сути, украло ее сознание в момент полной беспомощности Шелеста.
Украло…
Неприятное слово.
Даша мучительно переживала наступившие в ней перемены. Она вновь и вновь возвращалась к образу Рауля, еще не осознавая, что ее душа, иззябшая в сером холодном пространстве, тянется к нему не из простого любопытства.
Она полюбила его, сначала как частицу самой себя, а затем нежно и горько приняла оформившееся чувство, понимая, что, наверное, больше никогда не увидит Шелеста в реальности.
Парадокс — они встречались всего дважды, при стечении роковых обстоятельств, но думали друг о друге, будто были знакомы всю жизнь.
Рауль не находил покоя на Эресе, она все ощутимее пробуждалась, ее серый мир менял краски, и оба испытывали схожее чувство раздвоенности: будто в реальности каждый из них нашел и вмиг потерял половину самого себя.
Души двух мнемоников тянулись друг к другу, но находили лишь пустоту, неопределенность… до тех пор, пока Шелест, вконец измучившись, не покинул Эрес, чтобы искать и найти ее — Дашу Лоури, потерянную половинку собственной души.
Стаферс не зря обеспокоился после разговора с Калумовым.
Он не был настолько глуп или невнимателен, чтобы не заметить перемен в поведении Даши. Если раньше она редко покидала свое убежище, то в последнее время вдруг круто изменила устоявшимся привычкам.
Откровенно говоря, Рилл не поверил своим глазам, когда две недели назад вдруг увидел ее за ужином в ресторане.
Подойдя к ее столику, он сел и спросил, все еще пребывая во власти замешательства:
— С тобой все в порядке?
Она подняла взгляд, встретилась с бегающими глазами Стаферса и произнесла:
— Я не могу поужинать в ресторане?
— Нет, почему же, можешь… Просто это несколько… э… необычно, согласись.
— Привыкай. Мне больше не нравится сидеть на борту «Новы».
Из уст другого человека такое обращение к Стаферсу прозвучало бы как вызов, но он был слишком озадачен внезапными переменами в поведении Даши, чтобы обращать внимание на такие мелочи, как грубовато-равнодушный, утверждающий тон.
— Если тебя что-то не устраивает, давай обсудим. Я могу предложить тебе отличный гостиничный номер.
— Просто оставь меня в покое, Рилл. Я сама разберусь, что мне нужно. Кстати, — она взглянула на него так, будто собиралась приморозить Стаферса к спинке кресла, — мне была обещана «чистая» статкарточка.
— Да, я помню.
— Тогда где она?
— У меня в сейфе.
— Будь добр, распорядись, чтобы я получила свое удостоверение личности. И заодно проследи, чтобы актив банковского счета случайно не содержал одни нули, хорошо?
Стаферсу на миг показалось, что у него едет крыша, а напротив сидит не Даша, а совершенно другой человек…
— Подожди. — Он встряхнул головой, словно пытался отогнать наваждение. — Что случилось, ты можешь объяснить? Три года тебя все устраивало…
— То время прошло.
— Ладно. Но, надеюсь, ты помнишь, чем занималась на протяжении последних лет?
— Работала на тебя, Стаферс. При необходимости я смогу воспроизвести каждый из сотен маршрутов, по которым проходили корабли с контрабандными грузами. Устраивает?
Рилл а бросило в жар.
— Ты можешь говорить немного тише?
— Могу. — Даша действительно понизила голос. — Я прекрасно осознаю, чем занималась. И пока что не собираюсь ничего радикально менять. Прикажи, чтобы мне вернули статкарточку. Теперь после каждого рейса ты будешь заносить на мой счет определенные суммы.
— Послушай, ты и так оккупировала «Нову». Знаешь, сколько она стоит? — У Стаферса на миг взыграла алчность.
Даша горько усмехнулась.
— Я подсчитаю. Думаю, окончательный баланс будет в мою пользу. — Она внезапно подалась вперед и добавила, отчетливо произнося каждое слово: — Рилл, не вынуждай меня. Если произвести точный подсчет, то может оказаться, что мне полагается уже не одна, а как минимум две «Новы». Согласен?
У Стаферса хватило здравого смысла, чтобы не взорваться. Он воздержался от угроз, лишь, насупившись, кивнул.
— Хорошо. — Он был вынужден идти на мгновенные уступки, прекрасно понимая, какую опасность представляет для него Лоури. Он попросту испугался, потеряв всякий контроль над своими мыслями. — Я оформлю корабль на твое имя. И верну тебе статкарточку. При таких условиях ты согласна продолжать работу?
— Да.
Стаферс почувствовал облегчение. Надо же… Когда это случилось? В какой момент я чуть было упустил ее?
Финансовые вопросы в эти минуты казались Риллу не столь важными и существенными. Он действительно был готов пойти на определенные шаги, лишь бы сохранить существовавшее до сей поры положение вещей.
Возможно, не все так плохо. Верну ей статкарточку, подарю «Иову», и она успокоится, как любая женщина, чей каприз удовлетворен.
Рилл был скверным психологом, но не подозревал этого.
Стаферс действительно сдержал данное обещание, он просто не рискнул обмануть ее, но, увидев, какие глубокие изменения произошли с Лоури, потерял всяческий покой и уверенность в завтрашнем дне. Конечно, недвижимость на Дионе гарантировала ему определенную финансовую стабильность, но Рилл, в силу своей натуры, не мог отказаться от периодически поступающих к нему выгодных предложений.
Теперь, получив очередной заказ на доставку большой партии нелегального груза, он ломал себе голову, как поступить. Вроде бы после памятного инцидента в ресторане Даша более не демонстрировала ему свою независимость, она продолжала вести замкнутый образ жизни, лишь изредка появляясь в «Олимпе», чтобы поужинать в одиночестве или просто погулять по частному парку, находящемуся на территории гостиничного комплекса.
Проблема заключалась в том, что Стаферс уже не мог доверять ей.
Он интуитивно чувствовал, что из покорного исполнителя она постепенно превращается в ходячую проблему, постоянную угрозу — кто теперь мог гарантировать ее лояльность? При этом степень осведомленности Даши относительно всех нелегальных сделок за три прошедших года была стопроцентной. Рилл ни на секунду не сомневался в том, что мнемоники обладают абсолютной памятью, — значит, она действительно помнит состав грузов и маршруты их перемещения.
Отпустить ее — глупо, опасно и невыгодно. Устранить — жалко. Использовать дальше — рискованно.
Замкнутый круг.
Рилл как раз размышлял над мучившей его проблемой, когда внезапный звонок с Аллора подсказал ему достаточно простой выход из создавшейся ситуации.
Звонил Серж, бывший «сотрудник» Стаферса.
Разговор был коротким, по существу.
— Рилл. Тобой интересуется один человек.
— Что ему нужно?
— Помнишь ту ненормальную, что я подобрал в сельве?
— Ну? — мгновенно насторожился Стаферс.
— Он ищет ее.
— Можешь дать его описание?
— Да, естественно. Надеюсь, ты заплатишь мне за информацию?
— Это зависит от того, насколько она актуальна.
— Можешь не сомневаться, она не просто актуальна. Этот тип — мнемоник. Такой же, как и та девочка.
Стаферс почувствовал себя очень неуютно.
— Хорошо, я заплачу тебе. Сколько ты хочешь за его портрет?
— Пару тысяч. Сущий пустяк.
— Я согласен.
В этот миг под воздействием внезапного нервного возбуждения Стаферсу пришла в голову мысль, как обеспечить дальнейшую лояльность Даши, привязать ее к себе крепче, чем веревкой.
