— Андрей, подожди немного!

Средних лет человек с коротко остриженными под ежик седыми волосами остановился у дверей кабинета.

— Да, Майкл? — он повернулся, протягивая руку здоровенному негру, одетому в ладно подогнанную форму с нашивками полковника.

— Есть новая информация, нужно поговорить.

Шевцов открыл дверь кабинета.

— Входи.

Рабочее помещение, которое занимал командующий, было небольшим. Здесь ни одна деталь обстановки не напоминала о том упадке и запустении, что царили в Городе. Компьютерные консоли, аудио- и видеоаппаратура — все это работало и было исправным. За рабочим столом на вращающейся треноге было укреплено глубокое кожаное кресло.

Судьба на Деметре играла людьми, как ни на каком из других миров. Взлеты и падения тут были, как правило, стремительными и бурными. Прошло всего шесть лет с того момента, как сержант Шевцов с автоматом прыгал с подножки «Кобры», чтобы взять в оборот выслеженную банду однорукого инсекта, и вот он сидит в кресле, которое помнило не одного и не двух руководителей колонии.

Карьера сержанта, сменившего полевую рацию и автомат на этот кабинет, не могла кого-то удивить. Шла страшная, затяжная война, и кадры, особенно грамотные и подготовленные, были на вес золота.

Колония Деметры уже много веков «работала на выживание». Ее численность стремительно сокращалась, и в каждый, произвольно взятый момент истории последних десятилетий оказывалось, что кандидатов на это кресло можно всегда сосчитать по пальцам.

Поэтому Андрей Шевцов спокойно относился к своей новой должности. Власть на Деметре была не набором материальных благ, а ответственностью, тяжкой и страшной работой, которая, как правило, пережигала людей.

Если бы у руля колонии вдруг встал человек нерешительный и некомпетентный, то Город был бы уже мертв.

— Слушаю тебя, Майкл.

Андрей достал из-под стола кофейник и воткнул вилку в гнездо.

— Вернулись две западные разведгруппы, — доложил Дуглас, открывая папку. — Информация, полученная от беженцев из лесных поселений, полностью подтвердилась. У инсектов появился вождь, который проводит последовательную политику объединения племен.

Рука Андрея с кофейником чуть дрогнула, и немного горячей бурой жидкости растеклось по столу безобразной кляксой. Это была очень плохая новость.

— Его нужно убрать, — высказал он свою мысль.

Дуглас внезапно нахмурился. Казалось, его не очень воодушевила мысль командующего.

— Это будет отсрочкой приговора, командир, — негромко возразил он. — У нас впервые за последние двести лет появилась уникальная возможность покончить с этой войной, раз и навсегда.

— Вот как?

— Да, — упрямо повторил Майкл. — Лето не бесконечно, и я уверен — они ударят уже в этом году. — В голосе полковника прорвались такие знакомые Андрею нотки. Он всегда считал Дугласа своим близким другом, но в то же время не мог отмахнуться от его репутации, которая сложилась отнюдь не за один день. Майкл ненавидел инсектов так сильно, что лавирование между жизненными нюансами в вопросе противостояния двух рас было ему совершенно недоступно.

— Поясни, пожалуйста… — попросил Андрей, пододвигая чашку кофе своему заместителю.

— Они ударят по Городу всеми силами объединенных племен, что же тут непонятного… — Майкл отхлебнул кофе, обжегся и поставил чашку, едва не выплеснув ее содержимое. — Численный перевес, конечно, на их стороне, но нас защитят стены, которые есть время основательно подготовить к бою. Наша техника и оружие намного совершеннее… Это шанс, Андрей, — он выразительно посмотрел на Шевцова и горячо добавил: — Грохнуть их вождя из снайперской винтовки — плевое дело, но тогда племена расползутся, и все начнется сначала… Будем как проклятые гоняться за отдельными отрядами на их же, заметь, территории! Опять затяжные бои, оборона ферм… дерьмо собачье, командир. Нужно пользоваться моментом и валить их под корень!

Андрей, не проронивший ни звука во время этой гневно-патриотической тирады, угрюмо посмотрел на Дугласа. Порой именно из-за этого энтузиазма он не мог нормально разговаривать с ним. Как объяснить, что цифры, упрямые и холодные цифры говорят об обратном?

Цивилизация коллапсировала. Колония уже перешагнула ту критическую черту, за которой невозможно выжить. Им всем предстояло умереть. Но это в будущем. А сейчас за теплым летом перед глазами командующего маячил холодный призрак суровой зимы. Продовольствия в Городе уже сейчас осталось в обрез. Внутренние пищевые комплексы давным-давно канули в Лету, а количество ферм стремительно сокращалось. Начался стихийный обратный процесс — как когда-то люди уходили из Города на свободные поселения, так теперь их потомки бежали назад.

В понимании Шевцова самым разумным способом окончания войны была бы полная эвакуация колонии. Но куда и как? Этого он не знал, и потому слова Майкла невольно затронули его душу. Быть может, он прав, и честнее дать последний бой в этих стенах, чем растягивать на десятилетие бессмысленную агонию популяции?

— Вот что, Майкл, — произнес он. — Такие вопросы нельзя решать с бухты-барахты, над ними надо думать. По моим данным, нас осталось чуть больше девяноста тысяч человек, учитывая все внешние поселения. Инсектов в два раза больше. И их техника, что бы ты ни говорил, не так уж сильно уступает нашей. По крайней мере, трофейного автоматического оружия у них в достатке.

— Но у нас бронетехника…

— Оставь, Майкл. Десятком старых бронемашин и двумя истребителями ты не заткнешь даже одной дырки в бою, который ты же мне и обрисовал. Это будет полномасштабное сражение, и даже если мы выиграем его, сколько нас останется в живых? Подумай, хорошо подумай, что ты предлагаешь — красивый способ массового самоубийства, финальный хлопок дверью или разумную операцию?

— Но ты не понял… — попытался возразить Майкл.

— Нет, я все понял, — спокойно прервал его Андрей. — Подумай, посчитай, прикинь реальный баланс сил и приходи снова. У тебя своя математика, у меня своя. Сравним результат и будем думать вместе, ладно?

— Так точно… — Дуглас нехотя встал. — До скорого, командир, — мрачно обронил он, открывая дверь.

— Эй, Дуглас, — окликнул его Андрей.

Великан обернулся, уже стоя в проеме двери.

— Я знаю, что ты сейчас думаешь, — усмехнулся бывший командир истребительного отряда. — Ты жалеешь о тех временах, когда в горячке боя мог послать меня к черту и перерезать столько инсектовских глоток, сколько считал нужным… Но времена изменились, Майкл. Мне тоже порой охота все послать… — признался Шевцов. — Но мы с тобой уже не отвечаем за себя. Мы отвечаем за других. За всех. В этом разница.

Когда за Дугласом закрылась дверь, Андрей еще несколько минут сидел, глядя на жирную кляксу от пролитого кофе.

Мир вокруг него стал другим с тех самых пор, как две недели назад он переступил порог этого кабинета. Всего две недели… А из жизни уже ушли простота и ясность, и она вдруг превратилась в шипящий, змеиный клубок проблем и противоречий. То наследство, которое досталось ему от предыдущего командующего, который внезапно и необъяснимо сгинул где-то в западной сельве во время обыкновенного рейда по проверке дальних гарнизонных постов, впору было бы пожелать врагу.

Только теперь Андрей начал осознавать, насколько неправильно их готовили… Детей сначала учили убивать, а уж потом думать. Да, при этом они вырастали отменными коммандос, но многие ли доживали до той поры, когда сознательная оценка своих действий становилась внутренней потребностью?

Ответ был очевиден — единицы. Единицы, к которым принадлежал он сам. Потому что средняя продолжительность жизни в колонии неукоснительно снижалась, уже вплотную приблизившись к страшной, по мнению Андрея, отметке в тридцать лет…

Он понимал — нужно что-то предпринять. Срочно. Немедленно. Но разве он располагал выбором из десятка решений? Нет… и еще тысячу раз — нет!.. Он был обыкновенным офицером, которого обстоятельства вырвали с передовой и втиснули в это самое кресло. И у него не было ни самих решений, ни времени на их поиск.

Колония умирала. Тысячелетие войны и ненависти, наконец, дало свой единственный росток. Это был бутон того цветка, что распустится на их братской могиле…

Андрей отжал клавишу интеркома и устало спросил:

— Роберт, в нашем штате есть кто-нибудь, кто хоть частично подпадает под древнее определение «ксенобиолог»?

— Мм… Простите, сэр… — замялся адъютант.

— Ясно… Тогда пришли мне того, кто шарит в обыкновенной биологии, понял? — разозлившись, Шевцов не заметил, как сорвался на привычный армейский жаргон.

— Так точно, сэр!

— Все, выполняй… — Андрей залпом допил остывший кофе и отжал другую клавишу:

— Майкл?

— Да, я тут, — с готовностью отозвался густой бас Дугласа.

— Нужно отослать как минимум два десятка подготовленных мобильных групп, чтобы мы были в курсе любых передислокаций инсектов. Причем немедленно.

— Командир, но я не наберу такого количества подготовленных ребят… разве что взять старший курс из военной школы.

— Вот так и сделай. Раскидай их по группам, пусть сдают экзамен на выживание. Кто вернется — автоматически станет офицером. Все, давай, мне некогда…

В дверь кабинета осторожно постучали.

— Да, войдите… — Андрей пошарил глазами вокруг, ища, чем бы стереть со стола проклятую кляксу, но, не найдя ничего подходящего, просто поставил на это место пустую кружку.

Дверь кабинета открылась. На пороге стоял пожилой мужчина в заляпанном кровью белом халате. На его носу громоздились неуклюжие старинные очки в толстой оправе.

— День добрый, — проговорил он, прикрывая за собой дверь.

— Что это значит? — не понял Андрей.

Посетитель подошел к столу и ответил:

— Извините, командующий, этот вопрос должен, по идее, задать я. Ваш адъютант выволок меня из операционной…

— Понял… Теперь понял… Садитесь и не расстраивайтесь, — Андрей усмехнулся, вновь втыкая кофейник. — Просто кое-кто со страха воспринял мой приказ в буквальном смысле, — пояснил он. — Мне нужно было проконсультироваться с кем-то, кто владеет вопросом по биологии… — он сделал непроизвольную паузу и добавил: — инсектов…

Он думал, что это последнее замечание смутит его собеседника, но тот лишь задумчиво поправил очки в машинальном жесте.

— В таком случае, я вынужден отдать должное, ваш адъютант сообразительный малый, — ответил он. — Возможно, я единственный, кто сохранил толику тех знаний, что были наработаны нашими предками. Кстати… я не представился… — Он чуть привстал, протянув через стол жилистую руку. — Ногард… Доктор Хью Ногард. Некоторые называют меня просто профессор. Я работаю в хирургическом отделении центрального госпиталя.

Шевцов пожал протянутую руку.

— Извините, профессор, что оторвал вас. Но коль уж вы тут, давайте побеседуем…

— Что конкретно вас интересует?

— Возможно ли вступить с ними в контакт? — чуть прищурясь, спросил Андрей.

— Хороший вопрос… — усмехнулся Ногард. — А главное, задан он вовремя… Спустя тысячу лет после первого убийства… — Он вскинул глаза на Шевцова и тут же смутился. — Извините, командор… Конечно, я понимаю, кто вы и как попали в это кресло. Вы имеете право задать этот вопрос, и я, откровенно говоря, рад тому, что вы его задали. Ваши предшественники не беспокоили меня или кого-то еще по этому поводу…

— Ближе к делу, доктор, — напомнил Шевцов.

— А ближе к делу буду вынужден вас огорчить. Диагноз один — невозможно… — Он глубоко вздохнул. — Вы же сами знаете способы их общения, тот щебет, что они издают, — это, если можно так выразиться, скорлупа, поверхностная оболочка их речи. Настоящее общение между двумя особями у инсектоидных существ происходит на ферромоно-телепатическом уровне… Вы знаете, что такое ферромоны, командор?

— Нет, — покачал головой Андрей.

— Это такие сильно пахнущие секреторные выделения, — пояснил ему Ногард. — Нюансы запахов составляют их речь на близком, доступном для их восприятия расстоянии, а подкреплена эта речь передачей телепатических волн.

— Как это установили? — недоверчиво переспросил Андрей. — Что такое телепатия, я слышал, но в действительности…

— Да, в действительности люди не способны к передаче мысленных волн, — подтвердил доктор. — Вы позволите? — Он достал сигарету, выразительно помяв ее в пальцах.

— Конечно, курите.

— Благодарю… Так вот, явление телепатии на самом деле существует, просто люди имеют очень малые к ней способности. А инсекты — наоборот. У них громадный потенциал. Это доказал мой коллега несколько веков назад. Суть эксперимента была до смешного проста — двух инсектов сажали в абсолютно изолированные друг от друга помещения. Ни звук, ни свет, ни тем более запах не проходили из одного в другое, хотя они и имели одну смежную стену. Так вот, эти существа общались между собой, и когда испытывал беспокойство один, второй инсект начинал машинальную адекватную реакцию.

— А их щебет?

— Я же сказал — это поверхность, скорлупа. Щебет то же самое, что для нас жестикуляция. Он передает лишь простейшие примитизированные понятия. На самом деле их речь должна быть богаче нашей… Но чтобы подобрать ключ к ней, нам нужно иметь хотя бы одного телепата или же несколько веков для скрупулезных исследований.

— Фрайг побери, вы меня утешили, Ногард.

Доктор беспомощно развел руками.

— Я рассказал правду, только и всего. На данный момент полноценный контакт невозможен. Даже для изучения их щебета нужно столько времени, сколько не отпущено ни одному из нас, ни всему Городу в целом.

— Вы знаете? — вздрогнул Андрей.

— Я ученый. Прежде всего — ученый, а уж потом хирург и костоправ. Моя профессия предполагает сбор данных и их анализ. Я смотрю вокруг и делаю выводы. Колония умирает. Если не инсекты, то вырождение генофонда — результат один и тот же…

— И что бы вы делали на моем месте, доктор? — мрачно спросил Шевцов.

— Я? — Ногард задумался, глубоко затянувшись. — Не знаю… — спустя некоторое время признался он. — Знаю только одно — мне бы не хотелось сейчас занять ваше кресло, командор. Честно. По-человечески. Ни за какие блага мира…

…Когда за доктором закрылась дверь, Андрей почувствовал, что зашел в тупик, из которого попросту нет выхода. Он вспомнил, с какими мыслями и заботами появился в этом кабинете две недели назад, и что он имел сейчас? Ничего. Только осознание полного тупика.

Возможно, Майкл в своем упрощенном понимании вещей был гораздо более мудр, чем он.

Им предстоял последний бой за колонию. Финал тысячелетней битвы был уже близок. Оставалось сделать только одно — подготовиться так, чтобы волна объединенной армии инсектов разбилась о серые стены Города. Тогда, возможно, у людей еще останется шанс…

«Сейте ужас и спускайте псов войны…»

Андрей Шевцов не знал, кому принадлежала эта фраза, но, услышанная или, быть может, прочитанная однажды, она как нельзя вовремя всплыла из глубин его памяти в эту роковую минуту…

Он отжал клавишу интеркома.

— Роберт, передай командирам подразделений, чтобы через час были у меня.