Часть 3.
МОСТ ЧЕРЕЗ БЕЗДНУ
Глава 6.
Система Гермеса. Высокие планетные орбиты…
Лайф Коган сидел в рубке управления трофейного корабля и скрестив руки на груди мрачно наблюдал за пронзительным сиянием защитного поля, пробивающегося даже сквозь плотные покровы облачности, укрывавшие поверхность Гермеса.
Ситуация складывалась совершенно не так как он планировал, но Коган, в отличие от испуганного, подавленного Дункана Итема, не позволял чувствам взять верх над рассудком.
Так или иначе внизу все закончилось: только что пришел доклад от командира штурмовых групп, сообщивших о начале эвакуации людей с борта совершившего вынужденную посадку корабля. Повреждения брони не позволяли поднять его в космос, а на ремонт не оставалось времени, – после успешной атаки на фрегаты и захват экспериментальных исследовательских судов, их искал весь флот Конфедерации, а военно-космические силы "Генезиса" выдержав внезапный, жесточайший бой с загадочным планетарным комплексом, в данный момент представляли собой длинную вереницу обломков, растянувшуюся, словно мрачное погребальное ожерелье в районе низких орбит Гермеса.
– Что ж, Дункан, судьба едва не схватила нас за горло… – Коган налил себе выпить, мрачно посмотрев на экраны обзора. – Думаю через два-три часа здесь появятся разведывательные корабли Конфедерации. У нас не осталось боеспособных кораблей, чтобы приготовить им достойную встречу, значит мы должны поторопиться.
– Куда? – Сдавленно спросил Дункан, глядя на обломки мощнейшего корпоративного флота. Еще несколько дней назад ему в самом страшном сне не могла пригрезиться подобная картина.
– Вниз. – Криво усмехнулся Лайф. – Как только штурмовые модули состыкуются с кораблем мы начнем процедуру подготовки к погружению в гиперсферу. Прыжок по Вертикали. Компьютерные техники докладывают, что системы навигации запрограммированы только на такой способ погружения в аномалию.
– Ты сумасшедший, Коган… Скандал с Везелвулом еще можно было замять, а теперь нас просто сотрут в порошок.
– Да? – Кривая усмешка вновь тронула губы Лайфа. – Седьмой флот Конфедерации выдвинулся в сектор Окраины, чтобы вести переговоры с оптовыми поставщиками Эразия? Ты наверное бредишь от страха. Нет… – Он покачал головой. – Мы пойдем ва-банк, и клянусь, что через несколько часов уже мы возьмем за горло всю Конфедерацию. В конечном итоге флот "Генезиса" так или иначе был обречен…
– Ты хоть подумал сколько людей погибло сегодня на твоих глазах?
– А ты, Дункан разве задавался вопросом: сколько человек по всей Обитаемой Галактике скончалось от употребления Эразия?
Итем невольно отпрянул, словно его наотмашь ударили по лицу.
– Мы начнем процедуру гиперпространственного перехода, как только последний модуль закончит процедуру стыковки. – Не обращая внимания на его реакцию, подытожил Лайф, и невольно добавил, глядя вниз, на пробивающееся сквозь облачность сияние. – Когда-нибудь я вернусь сюда, и узнаю что за адский комплекс раздавил наш флот…
* * *
Полковник Снегов находился в самом скверном расположении духа. Крейсер "Дион" совершал уже четвертый по счету гиперпространственный прыжок, в тщетных попытках отыскать иголку в стогу сена.
Снегову не изменило мужество, он трезво оценивал ситуацию, подсчитывая шансы на успех, но одна мысль, что корабли, способные погружаться по Вертикалям гиперсферы, находятся сейчас в руках "Генезиса", выводила его из равновесия. Мучительный вопрос: знают ли люди, причастные к дерзкой атаке, об уникальной конструкции их гипердрайва, не выходил из головы полковника.
Ответ напрашивался сам собой: Да знают, иначе какой смысл в организации тщательно продуманной засады? Знают, потому как уничтожив фрегаты, они взяли экспериментальные суда штурмом…
Его размышления нарушил внезапный доклад дежурного офицера:
– Мы засекли их! Автоматические разведывательные зонды докладывают из системы ХС-3067, там обнаружен один из захваченных кораблей.
В первый момент Снегов едва поверил в такую невероятную удачу.
Значит, они решили спрятаться там, где их по логике станут искать в последнюю очередь – система ХС-3067 располагалась всего лишь в пяти световых годах от точки нападения.
– Всему экипажу – общая тревога! Подготовить корабль к выходу из гиперпространства в боевом режиме!
* * *
– Сэр, мы будем готовы начать процедуру перехода через пятнадцать минут. Все посты докладывают о готовности. Навигационный отсек полностью укомплектован.
– Хорошо. – Коган коснулся сенсора, активирующего внутреннюю связь и произнес:
– Экипажу приготовиться к погружению. Командирам десантных модулей: отстыковка только по моей команде. Напоминаю, вы будете двигаться по инерции, в направлении планеты. Основные системы там не работают, поэтому десант покидает модули до вхождения в плотные слои атмосферы. Снижение при помощи реактивных ранцевых двигателей и парашютных систем. Мы будем маневрировать с таким расчетом, чтобы произвести отстрел спускаемых аппаратов над зоной зачистки. В случае отклонения от заданного квадрата командиры десантных групп действую по обстановке. Цель отмечена на копиях топографических карт…
Монолог Когана был внезапно нарушен докладом:
– Сэр, датчики фиксируют гиперпространственный переход. Дистанция – десять тысяч километров, анализ возмущения метрики предполагает одну боевую единицу класса "крейсер"!
– Дерьмо Шииста!… – Грязно выругался Лайф. – Навигационный отсек, – экстренная активация всех систем! Секциям гипердрайва, – выход на расчетную мощность! Немедленное погружение!
– Высокочастотным генераторам требуется еще минута!
– Действуйте! Быстрее! Мы не сможем отразить атаку крейсера!
* * *
Пространство вскипело.
"Дион" материализовался в ореоле бледной вспышки, возникнув словно из ниоткуда, и тот час же по внутренней связи начали поступать доклады:
– Наблюдаю "Испытательный-1". Внешних повреждений нет!
– Второй пост докладывает: множественные обломки на низких орбитах планеты. Начата процедура идентификации.
– Пост энергетического контроля: мы находимся под воздействием генераторов высокочастотного поля! "Испытательный-1" начал экстренную процедуру погружения в гиперсферу! Расчетное время до пробоя метрики: минус тридцать секунд!
– Ракетная палуба, – к пуску готов, цель зафиксирована!
Полковник коснулся пальцами крошечного коммуникационного устройства, закрепленного у уголка губ, будто это движение могло помочь ему обрести мужество для последовавшего приказа:
– Секциям гипердрайва – полный стоп. Прекратить процедуру противодействия! Ракетной палубе, отбой запуска! Маршевым двигателям – максимальное ускорение по вектору сближения с кораблем противника!
В считанные секунды Снегов успел оценить ситуацию и принять решение.
Ракетный залп опаздывал, боеголовки не успеют настичь "Испытательный-1". Остановить начатую им процедуру гиперпространственного перехода не было никакой возможности, корабль ускользал, а значит оставался единственный выход – оставаться в зоне действия поля высокой частоты, чтобы через несколько мгновений нырнуть вслед за беглецом в бездну аномалии, – гиперсфера поглотит оба корабля как единый материальный объект…
Снегов отдавал себе отчет, что в пространстве десятого энергоуровня "Дион" окажется в уязвимом положении: под воздействием сверхмощного магнитного поля откажут все системы, но даже в этих условиях они смогут помешать Дункану Итему высадить десант на поверхность Первого Мира…
В следующий миг ослепительная чернота затопила экраны внешнего обзора: аномалия поглотила оба корабля…
– Мы в зоне воздействия вертикали. Гиперсферный привод блокирован.
Пауза в один удар сердца и новый доклад:
– Совершен спонтанный переход на второй энергоуровень. Защита отключена, герметизация не нарушена.
Еще один глухой толчок пульса
– Третий энергоуровень. Зафиксирован незначительный рост температуры в отсеках!
Четвертый уровень аномалии…
Пятый…
Здесь уже не бывал никто кроме кораблей-невозвращенцев.
– Температура в отсеках стабилизировалась. Нарушения герметичности нет.
Шестой энергоуровень.
– Десантным группам сосредоточится в накопителях шлюзовых камер. Импульсное оружие не брать. Подготовить механический инструмент для проникновения на борт "Испытательного-1" через технические люки. Проверить ранцевые двигатели скафандров.
Седьмой энергоуровень.
Чернильный мрак заливает экраны внешнего обзора.
Сердце начинает замедлять темп ударов.
Восьмой…
– Ребята вам придется брать их голыми руками в рукопашном бою. Главное, быстро сократить дистанцию и закрепиться на обшивке корабля.
Девятый энергоуровень.
Великое Ничто.
Вспышка!
Тусклый голубоватый свет проникает в отсеки.
Это видели лишь единицы из смертных.
Посреди абсолютного мрака сияет сгусток энергии, похожий на миниатюрную копию Галактики.
Вокруг него, словно темное ожерелье с вкраплением одного блестящего, драгоценного камня, обращаются девять планет.
Восемь из них лишены атмосфер, и только Первый Мир сияет отраженным светом.
Потрясающее зрелище.
У Снегова перехватило дыхание.
– Штурмовым группам при…
Он не договорил, – корабль, следовавший всего в сотне километров от них, внезапно начал терять очертания, и тут же раздался полный ужаса вскрик вахтенного офицера:
– "Испытательный-1" начинает спонтанное восхождение. Нас тянет вслед за ним, масс-детекторы не работают, отказ основной и вспомогательной энергосистем!
Еще секунда и чернильный мрак вновь затопил экраны внешнего обзора.
– Функции энергоснабжения восстановлены. Мы в слепом рывке, масс детектор показывает восхождение по вертикали!
– Где "Испытательный-1"?!…
– Движется впереди нас. Видеодатчики фиксируют блики на его броне в момент межуровневых переходов.
Сердце полковника, казалось, остановилось.
Они пробыли в пространстве десятого энергоуровня всего несколько секунд, и вот теперь гиперсфера отчего-то отторгала оба корабля, послав в "слепой рывок" по не поддающейся вычислению вертикали.
Точку выхода в трехмерный космос теперь уже не мог предугадать никто, с равной степенью вероятности их могло вышвырнуть как в границах освоенного космоса, так и на противоположной окраине Галактического диска, там, где никогда не появлялся ни один человеческий корабль…
В эти секунды полковник Снегов сожалел лишь о том, что не успел послать кодированное сообщение из системы Гермеса.
* * *
Гермес. Нижние уровни Башни. Накопительная площадка ангара серв-машин.
Яна сидела на полу рубки, перед открытой нишей, и беззвучно плакала.
Ветер больше не отвечал ей.
Один из снарядов, которые "Ворон" принял на себя, защищая пилот-ложемент, разорвался внутри центрального сегмента пульта, задев кристаллосферу.
По выпуклому дымчатому бронепластику змеились трещины, в одном месте фрагмент защитной оболочки отсутствовал вовсе, открывая взгляду сложные соединения кристаллических модулей, по которым больше не блуждали тусклые, едва приметные искорки света.
Слезы катились по щекам Яны.
Ее мнемонический крик уходил в пустоту.
Зачем ты это сделал, Ветер?…
Она знала ответ, прочитанный в горьком опыте его прошлых жизней: Джон любил ее и – глупый – боялся что она за металлом и кристаллосхемами не увидит его души, той души, что принадлежала человеку, души, которую он смог сохранить, не смотря ни на что…
Жгучие слезы щекотливыми дорожками сбегали по щекам и срывались, разбиваясь в мелкие брызги о шейное кольцо скафандра.
Не было сил.
Неужели еще двое суток назад она была счастлива?…
Казалось, что прошла бездна времени: та жизнь стала далеким прошлым, а новой не наступило.
Дрожащими руками Яна вынула поврежденную кристаллосферу, несколько секунд в отчаянье смотрела на нее, а потом, словно в тумане, выбралась из рубки омертвевшего "Райвена"…
Силы покидали ее. Заканчивались вторые сутки без сна, и горе, подмявшее рассудок, не давало сопротивляться непомерной усталости. Ей казалось что организм выгорел изнутри, и осиротевшая душа мечется сейчас в пустой оболочке…
Сделав несколько шагов она пошатнулась. Испугавшись что упадет и окончательно повредит кристаллосферу, Яна без сил опустилась на колени, бережно прижимая к груди треснувший шар, а потом села, прислоняясь спиной к стене.
Ее сознание медленно гасло, и не было вокруг, ни смысла, ни образа за который могла ухватиться душа, чтобы не сорваться в бездну горя и безразличия.
Она так и застыла, прижимая к груди покрытую трещинами кристаллосферу, провалившись не то в сон, не то в беспамятство.
Я иду к тебе Ветер…
Она бредила?
Нет. Просто ей хотелось одного – умереть во сне.
* * *
Драйв и Фрост двигались в эти минуты по разным коридорам Башни.
Каждый из них думал о своем.
Фросту, например, все меньше и меньше нравилась ситуация в которую они попали.
Хотя он был упрям и никогда не сдавался. Задержавшись у одного из немногочисленных окон Башни, Анджей некоторое время наблюдал, как десантные группы корпорации переводят людей из непонятного веретенообразного корабля на борт посадочных модулей.
Спустя четверть часа, они стартовали, покинув усеянное обломками плато.
– Дикс, люди "Генезиса" погрузились в модули и улетели. – Произнес он, включив связь.
– Отрадно слышать. – Отозвался Драйв. – Я тут нашел склад оружия, могу передать точные координаты.
– Давай. – Машинально согласился Фрост, даже не подумав в этот момент о том, что вывозить трофеи не на чем.
Сверившись с компьютерной картой уровня, он свернул вправо по коридору. Обнаруженный Дрейком арсенал находился буквально в ста метрах от него.
Странно, но он не радовался находке. В другое время одно слово "арсенал" разбудило бы в нем чувство глубочайшего удовлетворения, а сейчас… Что-то изменилось внутри, но Фрост не мог понять, что именно.
В конце концов, какой повод скулить? Он остался жив в кошмарной передряге, а все остальное являлось лишь временными трудностями. Фрост успел внимательно рассмотреть окрестности Башни, и заметил что несколько внешне не поврежденных десантно-штурмовых модулей остались стоять на поверхности Гермеса, – их просто бросили, за ненадобностью. Интуиция подсказывала, что остатки корпоративного флота срочно покидали систему. Анжи не знал истинной причины их отступления, но мог побиться об заклад, что часть техники, брошенной в окрестностях Башни, вполне пригодна для дальнейшей эксплуатации.
Я вывезу отсюда гору оружия, серв-машины и…
Дальше воображение Фроста вдруг забуксовало.
С ним явно творилось что-то неладное: вместо того чтобы с мстительным удовлетворением представить, какую бойню он устроит на борту космической тюрьмы, Анжи вдруг вспомнил, как очнулся на Кьюиге.
Он резко остановился.
Фрост ненавидел когда его рассудок начинал выбрасывать подобные фортели. Секундное состояние было похоже на глюк: он ощутил запах свежескошенной травы, влажное очарование туманного утра, обещавшего знойный солнечный день, увидел благоухающие кусты вьющихся роз, щедро усыпанные тяжелыми, готовыми раскрыться бутонами…
Ему вдруг нестерпимо захотелось задержать этот миг, будто перед глазами встал неведомый мир, но своенравное подсознание уже скользнуло дальше и перед внутренним взором возникло тело мертвого охранника реабилитационного центра…
Фрост встряхнул головой, отгоняя наваждение.
Блин, точно контузило. Немудрено, в таком аду…
Он остановился на пороге арсенала, где недавно вооружались киборги, посланные на защиту подступов к Башне.
Оружия – завались. Хватит, чтобы экипировать не меньше сотни головорезов. Если добавить сюда парочку серв-машин, и приличный космический корабль…
И что дальше?
Фрост едва сдержался, чтобы не выругаться вслух.
Что, во имя Дьяволов Элио, твориться с моей башкой? – Зло подумал он.
Дальше… Дальше посмотрим. Сначала…
Внутренний голос, такой упрямый, непривычно-самостоятельный, вдруг усмехнулся, будто в голове поселился еще один разум.
Да, Анжи, зальешь ты кровью эту пресловутую станцию, может даже поживешь после этого годик или два, пиратствуя на гиперсферных трассах Окраины, а потом сдохнешь, благо если в бою… И что останется после тебя? Минутная слава кровожадного отморозка?
Вдохнешь ли ты еще раз этот запах раннего девственно утра, сможешь ли взглянуть вокруг не как загнанный зверь, а как человек?…
Все… Не могу больше… К Фрайгу!…
Фрост сжал ладонями виски.
Заткнись!…
Подействовало. Внутренний голос куда-то исчез, лишь в висках ощущался глухой пульс крови.
Резко повернувшись, Фрост вне себя от ярости зашагал прочь от арсенала.
Он здорово испугался. Никогда в жизни Анжи не испытывал такого шока, даже когда смерть проходила мимо, разминувшись в ним на какой-то миллиметр.
Страшась, что к нему опять вернется этот голос, на слова которого он мог ответить только потоком яростных ругательств, он шел, не разбирая дороги, пока не очнулся, осознав, что бежать от самого себя бессмысленно, да и некуда…
Он стоял в том самом помещении цокольного этажа, у памятного разлома, через который они с Дрейком проникли в Башню.
Все. Точка. Дальше идти некуда. Широкую трещину в стене заполняло сияние суспензорного поля, и все лестницы вели только вверх, на мрачные этажи исполинского сооружения.
Фрост хотел одного – успокоится, вернуться в прежнее состояние, вновь обрести внезапно пошатнувшуюся уверенность в себе…
Что я паникую? – Его взгляд зацепился за иссохший труп, который они осматривали сутки назад.
Вот так и ты останешься где-нибудь… – Шепнул тот же голос.
Фрост попросту взбесился.
Если бы с ним спорил человек, – убил бы, порвал в клочья, но как быть, когда незримый оппонент сидит в твоей собственной голове?!
Проклятая Башня. Мрачный родовой замок Сент-Иво, превратившийся в склеп. Это его стены давят на психику, порождая мерзкие голоса.
Нет выхода, говоришь? Не останусь я тут, не видать тебе моего трупа, ясно?! – Фрост уже на полном серьезе разговаривал сам с собой, словно действительно спятил от внезапного раздвоения личности.
А оно было. Голос совести, или очнувшейся от беспробудной спячки души не возникает сам по себе, у каждого следствия есть причина его породившая. Анжи не привык анализировать собственные поступки, иначе он бы вспомнил о том, что говорил ему Драйв относительно видоизмененных нейросетей, сопряженных с его имплантом, и взаимосвязал бы его слова с собственными мыслями, желаниями, возникшими в тот страшный миг, когда он стоял напротив целившего ему в лоб киборга.
…Сколько мыслей может спрессовать одна секунда?
Фрост вдруг увидел самого себя, подрезающего декоративный кустарник на далеком Кьюиге… Лучше бы я остался там… Живой изменившийся… заново рожденный…
Это был ключ, явно высказанное желание, открывшее его разум для той информации, что была блокирована в генетически измененных нейросетях.
В его рассудок вливался не яд: под напором обстоятельств он сам востребовал понятия, резко расходящиеся с его собственным стереотипным образом мышления.
Существовала иная сторона жизни, понимание которой пытались привить ему психологи, оставшиеся на далекой космической станции. В случае с Фростом это не являлось насилием, поэтому начавшийся процесс оказался столь шокирующим. Внутри очнулась душа, огляделась по сторонам, ужаснулась… но не забилась в угол, а начала втолковывать Фросту, что кроме дикого, взрастившего его Аллора, нищих кварталов, злобы, ненависти, есть иная жизнь, которая проскользнула мимо, не замеченная подростком, вынужденным в постоянных схватках отстаивать свое право на каждый вдох…
Не твоя вина Анжи, что ты родился в таком месте. И не говори, что все уже кончено, прозреть можно всегда и порой лучше сделать это поздно, чем никогда…
– Заткнись!… – Прорычал он.
Он чувствовал что сейчас сойдет с ума, его рассудок лихорадочно искал выход, но не находил его.
Все заперто, нет пути ни вперед, ни назад, как в этой проклятой Башне запечатанной суспензорным полем.
Выход есть. Всегда.
Даже отсюда? – Мысленно усмехнулся Фрост, уже не надеясь, что голос исчезнет из его головы.
Да. И отсюда то же. Ты просто разучился думать. Включи логику, Анжи и ответь на вопрос: те, кто построил это здание, разве не предполагали, что однажды могут быть осаждены и прочно замурованы внутри?
Ну и что? Думали, конечно.
Тогда тут обязательно есть выход. Суспензорное поле не распространяется под землю, верно?
Фрост на секунду задумался.
Действительно, как насчет дренажных систем или специально проложенного тоннеля, на случай экстренной эвакуации? Если размышлять здраво, то вход в него должен располагаться где-то тут, на уровне цоколя…
* * *
Пока с Фростом происходили странные и чрезвычайно болезненные метаморфозы, Драйв был занят поиском резервного центра управления исполинским комплексом.
Его стремление имело под собой вполне практическую почву: как и Анжи он понимал, что нужно выбираться отсюда, но его мысли текли в ином направлении, – он привык манипулировать данными, компьютерными схемами и исполнительными системами, предпочитая решать злободневные вопросы, сидя в кресле за компьютерным терминалом, а не разгребая руками наносы оранжевого песка, скопившиеся на полу родовой усыпальницы семьи Сент-Иво.
Сориентироваться в огромной, изрядно пострадавшей Башне было сложно, но, пользуясь сканирующими системами кибермодулей, Дрейк после методических усилий все же распутал сложную паутину работающей локальной сети комплекса, определив местоположение ее центрального узла.
Резервный зал управления аварийными системами располагался на пятом уровне пирамидальной постройки, где толщина стен и окружающие его помещения гарантировали неуязвимость компьютерных блоков от любых механических или энергетических воздействий.
Проникнув вовнутрь Драйв остановился осматривая и одновременно сканируя небольшой по размерам зал, с куполообразной архитектурой, придающей его стенам и сводам дополнительную прочность.
По периметру весело перемигивались искорками индикаторов сотни, если не тысячи кибернетических блоков, тускло сияли объемные виртуальные мониторы стек-голографов, три кресла, оснащенные автономными антигравитационными приводами и системами координатного перемещения, висели в воздухе, на разных высотах.
Драйва вовсе не удивило та легкость, с которой он проник в зал: только идиот стал бы блокировать доступ к аварийным системам, которые включались в исключительных случаях, когда становится дорога каждая секунда, и спасение часто зависит именно от беспрепятственного доступа к системам и простоты обращения с ними.
Вот тут он ошибся.
Спустя пол часа Драйв понял, что может получать любую информацию о структуре Башни, и текущем состоянии работоспособных систем, но вмешаться в автоматические процессы оказалось практически невозможно даже с его опытом и имеющимся приспособлениями.
Все проблемы упирались в категоричное нежелание системы подчиняться кому-либо, кроме членов семьи Сент-Иво. Драйв долго изучал доступные для сканирования схемы, пока не убедился, что на виртуальном уровне контролировать автоматику этого зала не сможет и десяток кибрайкеров. При любой попытке вторжения срабатывали продублированные в каждом блоке устройства самоликвидацию
Хуже того, – считывая доступные данные, он понял, что суспензорная защита простоит всего четверо суток, но им не дожить до того момента, когда рухнут стены исполинского комплекса. Критические повреждения постройки и отсутствие команд со стороны ее истинных хозяев, привели к включению устройства самоликвидации, таймер которого имел задержку в тридцать два часа.
Логика такой схемы была проста и вполне укладывалась в образ мышления владельцев "Галактических Киберсистем". Если Башня разрушена и ее стены держаться лишь за счет пассивного поля защиты, значит имело место крупномасштабное нападение. Отключение центральных управляющих блоков и активация автоматики зала аварийных систем, предполагало, что оборона комплекса подавлена. Но Башня хранила множество тайн, и даже ее обломки, перемешанные с остатками аппаратуры могли дать огромный объем нежелательной информации, поэтому если в течение отведенного срока в этом зале не появлялся живой член семьи Сент-Иво, то суспензорное поле автоматически отключалось и одновременно с этим инициировался взрыв питающего его аварийного реактора.
Простой и старый как мир принцип: не доставайся же ты никому.
Драйв потратил несколько часов (огромный срок, учитывая быстродействие его нейромодулей) изучая структуру системы, в попытке определить возможные способы ее взлома, но нашел лишь удручающее подтверждение первоначального вывода: ему потребуется не менее двух-трех недель, чтобы обезвредить многократно продублированные цепи самоликвидации, немедленно срабатывающие при попытке несанкционированного доступа к управлению параметрами системы.
Самое скверное – здесь не применялась схема электронных кодов доступа. Единственным ключом к комплексу был живой Сент-Иво, без разницы к какому поколению он принадлежит. Автоматика хранила генетические коды, отпечатки пальцев, структуру сетчатки глаз, и еще десяток неповторимых для каждого человека параметров, снимаемых сканером с ладони и кожных покровов лица, – такие записи имелись для каждого члена Семьи, кто когда-либо получал доступ в саму Башню.
Патовая ситуация, Фрайг ее раздери.
Не смотря на кажущийся тупик Драйв не собирался сдаваться. Не в его привычках опускать руки перед кибернетическим комплексом. Нужно лишь хорошо подумать и выход найдется, – он был уверен в этом.
В глубокой задумчивости перемещаясь от одного терминала к другому он невольно задерживал взгляд на объемных изображениях, передаваемые на стек-голографы с камер систем безопасности.
В одном из таких объемных пространств воспроизводящего устройства он увидел знакомую площадку предшлюзового накопителя, и Яну, застывшую на полу в безвольной позе.
Ее руки даже в бессознательном состоянии прижимали к груди треснувшую кристаллосферу.
Дикс вдруг ощутил чувство вины, – он совсем позабыл про нее… Конечно сострадание не являлось отличительной чертой характера Драйва, но в этот момент он испытал именно его. Дрейк понятия не имел, сколько пришлось пережить молодой женщине, отчаянно ринувшейся на поиски любимого… но если разбираться беспристрастно, то именно он, своим грубым вторжением в виртуальный мир Ветра, сломал ее счастье…
Драйву редко доводилось наблюдать за реальными последствиями своих мнемонических атак, и он, дождавшись, пока кресло бесшумно опустилось на уровень пола, решительно встал, подумав, что пол часа уделенного ей времени никак не повлияют на общий ход событий.
* * *
Медицинское крыло Башни почти не пострадало во время штурма Гермеса флотом корпорации "Генезис", но некогда стерильные помещения сейчас выглядели не лучшим образом: перешагнув внутренний порог шлюза Драйв, прижимая к груди бессознательное тело Яны, почувствовал резкий, неприятный запах и едва устоял на ногах, оскользнувшись на хрустком крошеве лопнувших плафонов освещения.
Пахло каким-то химическими препаратами. Скорее всего из-за сотрясений стен разрушились емкости с химикатами в одной из лабораторий… – подумал Дрейк, осторожно ступая по длинному коридору, который тускло освещали несколько уцелевших в потолке сегментов.
Двери по бокам были плотно закрыты, лишь вдалеке в коридор падал резкий отсвет ультрафиолетовых ламп, и Драйв пошел прямо, решив что сначала найдет для Яны аппаратуру первой помощи, а уже потом осмотрит уровень.
Стерилизующий свет падал на пол коридора из открытых дверей, за которыми в просторном помещении располагалось несколько комплексов медицинской аппаратуры, подключенные к герметичным саркофагам с прозрачными крышками. Внешне это напоминало конструкцию криогенных камер, только намного сложнее, чем обычное устройство низкотемпературного сна.
Ничего… Разберемся… – Подумал Драйв, бережно опуская тело Яны на жесткое пластиковое ложе.
Она так и не пришла в себя; Дрейку на протяжении всего пути приходилось не раз останавливаться, чтобы прислушаться к ее редкому, почти неощутимому дыханию.
С его сознанием тоже происходили странные метаморфозы. Он почувствовал, как что-то надламывается в душе еще в тот роковой миг, когда решился рискнуть, прикрывая огнем Райвена, откапывавшего утонувший в песке пилот-ложемент.
Потом внезапно возникшее чувство поглотила горячка боя, после которого ему, не взирая на усталость, пришлось искать и исследовать аварийный центр управления, и вот теперь оно вернулось вновь: Дрейк смотрел на бледное лицо Яны, ее руки прижимающие к груди темную кристаллосферу, и его рациональный, циничный рассудок вдруг опять начал сбоить, уступая напору чувств.
Он разрушил их любовь, а что получил взамен?
Совсем недавно Башня виделась Драйву как нечто загадочное, уникальное, а на самом деле, помимо всего прочего, она оказалась зловещей,на ней, будто проклятие, лежал незримый отпечаток воли людей, правивших из этих стен огромной экономической империей.
И только Джон, судя по всему, отличался от своих предков, – об этом Драйву красноречиво поведал скупой разговор с призраком, и общение с огромной серв-машиной, да и любовь, которую Дрейк разрушил в своем эгоистичном стремлении обладать этим комплексом, говорила сама за себя.
Кристаллосфера не способна любить…
Он не сомневался что Яна опытный мнемоник: ей потребовалось меньше суток чтобы вырваться из системы пятого Омикрона и отыскать Гермес среди сотен иных планет, а на такое, по мнению Драйва, способны немногие. Но ее порыв только подчеркивал – она верила в образ Ветра, была уверена, что за его фантомом скрывается ЧЕЛОВЕК.
Ни одной саморазвивающейся киберсистеме не обмануть мнемоника или кибрайкера.
Осторожно взяв кристаллосферу он положил ее на белоснежный стол, расположенный перед компьютерным терминалом и, вернувшись к Яне, быстрыми, уверенными движениями снял с нее скафандр. Остальное являлось делом техники: нейромодули Драйва уже вошли в контакт с медицинским комплексом аппаратуры, произведя холодный перезапуск системы, чтобы та произвела самотестирование и обнаружила вероятные сбои, – шутка ли, последний раз данной аппаратурой пользовались более полувека назад.
Однако к удивлению Драйва процесс реактивации прошел быстро и успешно. Его смутил лишь отчет о состоянии емкостей с химическими реактивами – оказывается камера была связана с тысячами резервуаров, где содержалась не только вся таблица Менделеева, но и органические соединения с незнакомыми ему названиями.
Он не стал гадать, для чего медицинский комплекс соединен с хранилищем химических веществ, – все тесты прошли успешно и он, закрывая прозрачный колпак камеры, мысленным приказом включил систему диагностического сканирования.
Прозрачный колпак опустился, над изголовьем с тихим шелестом возник гибкий щуп сканера, и по лицу Яны медленно поползла тонкая, ярко-зеленая полоска.
Одновременно с этим включился стек-голограф, в объеме которого, по мере продвижения сканирующей полоски, начала появляться трехмерная модель исследуемого организма.
Судя по скорости, с которой работал сканер, процесс обещал занять не менее получаса.
Драйв решил что ему придется подождать, – он не рискнул включить полный автоматический режим незнакомого ему комплекса. Фрайг его знает какие функции заложены в него бывшими хозяевами Башни. Дрейк уже научился опасаться всего и вся в этих мрачных стенах.
Сев в кресло, он принялся рассматривать темную кристаллосферу.
Постепенно его заинтриговал этот процесс, один за другим машинально подключались нейромодули, Дрейк с неподдельным интересом сканировал сложную внутреннюю структуру связей между отдельными кристалломодулями, убеждаясь что они вполне могут поддерживать неповторимую информацию человеческой личности: большая часть кристаллических схем являлась ни чем иным, как искусственно воссозданными нейросетями, копирующими иерархию слоев церебральной коры головного мозга человека.
Минут через десять он пришел к окончательному убеждению, что кристаллосфера по своем потенциальным возможностям сравнима с двумя известными ему аналогами – мозгом человека и Логром: мини-компьютером расы логриан, который не смотря на свои небольшие размеры мог поддерживать не только записанные в него данные личности, но и сформированный для ее комфортного существования фантомный мир.
Впрочем сейчас его не занимал вопрос древних устройств – перед ним находился образец человеческих технологий, равного которому он попросту не встречал.
Окажись на месте Драйва кто-то иной, он бы не смог разобраться в устройстве кристаллосферы, но кибрайкер прекрасно видел и понимал ее внутреннюю структуру, более того, он сразу же обнаружил место повреждения – небольшой осколок разбил один из кристалломодулей, попутно оборвав цепь питания.
Дрейк глубоко задумался.
Без сомнения он мог удалить осколок и восстановить нарушенную подачу энергии, – скорее всего потеря одного из сотен тысяч кристаллов памяти не повлияет на целостность глобальной информационной базы данных, но…
Драйв вспомнил тот роковой миг, когда фантом Ветра с легкость пробил установленную им виртуальную стену.
Опыт кибрайкера подсказывал – Джону нужно было лишь захотеть,и Дрейк уже никогда не вышел бы из состояния виртуальной комы, а его тело осталось бы лежать на полу мрачного коридора Башни, пуская слюни, будто новорожденный младенец.
Вместо этого Джон просто посоветовал: Беги, поищи удачи в другом месте…
Не это ли называется человечностью?
Дрейк закрыл глаза в тяжелом раздумье, и вдруг увидел себя со стороны, сгорбившегося за столом, с ладонями прижатыми к холодному бронепластику кристаллосферы…
Он ведь то же мог поступать по-разному, творя добро или зло.
Решающим являлся побудительный мотив, который исходил не от рассудка, а из глубин души. Сделает ли он доброе дело, восстановив личность Ветра? Вернет ли Яне утраченное счастье сфера, наполненная кристаллами?
Он сидел закрыв глаза, отдавшись в во власть трудных вопросов, и его попытка найти ответ внезапно трансформировалась в конкретное действие: Драйв даже не уловил тот миг, когда его собственные нейромодули соединились с сетью медицинского комплекса с огромной скоростью перебирая хранящиеся в нем базы данных.
Банк генетических материалов.
Список доноров.
Схемы вариантов клонирования.
Технические характеристики камер биореконструкции.
Экстренные действия системы в особых случаях.
Стоп!!!
Два важнейших вопроса внезапно совместились в одном ответе.
Считывая данные, Дрейк понял, что камеры биологической реконструкции, которые он поначалу принял за сложные медицинские комплексы, как и вся остальная аппаратура Башни подчинена исключительно благу семьи Сент-Иво.
Этот уровень предназначался не для создания киборгов, данные камеры были реконструированы Арамантом, последним владельцем "Галактических Киберсистем", в рамках проекта "Вечная Жизнь".
Неужели Джон не знал об этом?!…
Драйв резко открыл глаза.
* * *
Крохотные огоньки вновь исполняли замысловатый танец внутри покрытой паутиной трещин сферы.
– Джон ты слышишь меня? Ответь?
Секундная пауза.
– Да. Я слышу тебя Драйв.
– Ты осознаешь себя, как личность?
– Абсолютно.
– Хорошо. Тогда я задам тебе один вопрос.
– Нет Дрейк, сначала я.
– Спрашивай.
– Яна. Что с ней?
– Она жива.
– Пообещай что отключишь меня когда получишь необходимые сведения. Ты ведь хочешь выбраться из Башни, верно? Позаботься о Яне, и я отвечу на твои вопросы.
– Оставим это. – Поморщился Драйв. – У меня начинает дрожать рука на контакте.
– Хорошо, я слушаю.
– Ты знал о существовании лабораторий, так называемой, "Вечной Жизни"?
– Да. Я взорвал их вместе с собственным отцом, который пытался клонировать себе новое тело. Мой брат Арамант довел проект до логической стадии завершения, но…
– Где располагался взорванный тобой комплекс?
– На сто семнадцатом уровне. Там все разрушено и выгорело дотла. Можешь проверить.
– А третий уровень? Что ты знаешь о медицинском крыле?
– Там не было медицинского крыла, Драйв, ты ошибаешься. Только лаборатории по разработке изготовлению новых образцов продукции.
Теперь Драйву стало понятно все.
Резервный комплекс. Конечно, Арамант в своей предусмотрительности был просто обязан продублировать уникальную аппаратуру. И ему было вовсе не обязательно было сообщать об этом кому бы то ни было.
– Последний вопрос Джон. Нет извини, два… Как осуществлялась перезапись данных личности в мозг клона?
– Стандартно. Через имплант нейросенсорного контакта. Посредством шунта прямого соединения.
– Отлично. И теперь главное. Ты любишь Яну?
– Да.
– в Таком случае, до встречи, Джон… – Драйв, чувствуя, как от нечеловеческого напряжения мышцы лица сводит судорогой, разомкнул цепь питания внутри кристаллосферы.
Он не хотел чтобы Джон успел задать ему вопрос, на который он пока затруднялся ответить.
* * *
Сканер закончил работу и в объемном пространстве стек-голографа рядом с прозрачной человеческой фигурой высветился диагноз и комментарии системы:
Депрессивное поражение нервных слоев коры головного мозга в результате морально-травматического шока.
Рекомендован глубокий искусственный сон с постепенным введением антидепрессантов и малых доз стимулирующих препаратов. Список прилагается. Возможна активация автоматической функции.
Драйв посмотрел на Яну, и отдал мысленный приказ на инициализацию автоматического процесса.
Дождавшись пока заработают программы реабилитации, он встал и подошел к соседней камере.
Голова гудела, и он решил воспользоваться сенсорной клавиатурой для предварительного ввода команд:
Активация.
Камера послушно подсветилась, ожили блоки кибернетической системы, послышался похожий на вздохи шелест.
Включился стек-голограф.
На виртуальном мониторе вспыхнула надпись:
Тестирование завершено. Все системы в норме.
Касание нескольких псевдокнопок, и в оперативном окне развернулся список доноров, чьи ДНК содержал банк генофонда.
Он пробежал глазами по строкам и остановил световой указатель напротив Джона Митчела Сент-Иво.
Подтвердите выбор.
Он подтвердил.
Колпак камеры биореконструкции начал опускаться. Внутри выдвинулась вторая пластиковая плоскость, затем в образовавшуюся герметичную емкость с прозрачной крышкой начал интенсивно подаваться дезинфицирующий раствор.
Последние данные анатомического строения сохранены в возрасте тридцати пяти лет. Игнорировать более ранние образцы?
Драйв переключился на нейромодули. Так все-таки надежнее, не смотря на запредельную усталость рассудка.
– Да. Игнорировать.
Две пластины вдруг начали медленно деформироваться; Дрейк мог видеть только верхнюю из них, материал которой постепенно выдавливало в форме человеческой фигуры, со смутно узнаваемыми чертами лица.
Процесс формирования матрицы облика завершен. Емкости с химическими реактивами подключены. Введен образец ДНК из банка генетического фонда. До начала процесса биореконструкции осталась одна минута.
Драйв ощутил, как дрожь охватила его тело. Внутри камеры что-то бурлило, гофрированные шланги изгибаясь, присасывались к пластиковой матрице и начинали пульсировать, будто живые…
На его взгляд процесс шел не то что быстро, – он протекал стремительно, но тут Дрейк вспомнил, что создание биороботов было поставлено "Галактическими Киберсистемами" в буквальном смысле "на конвейер", так что удивляться скорости отлаженного технологического процесса, наверное, не стоило.
Великое таинство заключалось в другом: спустя некоторое время из этой камеры восстанет не биологическая кукла, аполноценный человек.
Драйв понимал, что уже никогда не забудет этих минут.
…
Процесс биореконструкции завершен. Сформированный организм подключен к системам искусственного жизнеобеспечения. Для завершения всех операций требуется носитель с матрицей сознания. Внимание, если данные матрицы не соответствуют тестовым воспоминаниям Джона Митчела Сент-Иво, прототип будет автоматически уничтожен.
Драйв бережно установил кристаллосферу, соединил ее шунтом нейросенсорного контакта с ответным гнездом в камере биореконструкции и вновь замкнул разорванную осколком цепь питания.
Начато копирование данных.
Идентификация личности.
…
Статус: Личность Джона Митчела Сент-Иво подтверждена.
Ждите. До окончания процесса копирования данных осталось двадцать часов.
* * *
Яна дважды приходила в сознание.
В первый раз возвращение в мир оказалось недолгим, – она очнулась всего на несколько минут, совершенно не понимая где находиться.
Приглушенный свет ультрафиолетовых ламп, острый запах озона, зигзагообразный блик на колпаке, который отгораживал ее от реальности.
В сумраке, царящем по ту сторону прозрачной пластиковой преграды, раздавались голоса:
– Бросай заниматься ерундой Драйв! – Возбужденно говорил Фрост. Судя по удлиненной тени, что периодически падала на колпак камеры, Анжи возбужденно расхаживал по помещению. – Я же говорю тебе понятным языком: отсюда есть выход и я нашел его! Тоннель проходит под землей, туда не распространяется суспензорное поле, ты слышишь меня или нет?
– Слышу… Не ори мне на ухо и не размахивай руками. Ты получил, что хотел, какого Фрайга я должен и дальше выслушивать твои крики?
– Ты спятил Драйв! Там на плато стоит исправный корабль, у него всего лишь продырявлена обшивка. Подумай об этом! Пара часов работы для ремонтных роботов, и мы сможем свалить отсюда, забрав из Башни все что угодно, – скрытый тоннель рассчитан на габариты серв-машин, а внутри этого непонятного корабля я насчитал с десяток пустых ангаров, с приспособлениями для крепления тяжелой техники! Мы будем богатыми, Дрейк! Объясни, почему ты вдруг уперся? На что сдалась тебе эта девчонка? Зачем ты пытаешься вытащить с того света призрака? Подумай, до самоликвидации Башни осталось меньше двух суток! Чего ты добьешься оставаясь тут?…
– Ты высказался Фрост?
– Да.
– Тогда послушай меня. – Голос Драйва звучал тихо, без истерических ноток. – Я никуда не полечу с тобой. Можешь забирать корабль и убираться к Дьяволам Элио, только оставь меня в покое, ладно? Я смертельно устал и могу совершить глупость, о которой потом буду сожалеть.
– Опять угрожаешь?!
– Я не угрожаю, а прошу: ступай своей дорогой. Нам просто не по пути, Фрост.
– Почему? Почему ты отказываешься от свободы, от денег…
– Ты не поймешь моих мотивов, Анжи.
– Объясни. Может и пойму!
– Боюсь тебе не понравиться моя точка зрения.
– Зато я буду спокоен.
– Хорошо, Фрост, ты сам напросился. Я отвечу тебе честно, но знай, попробуешь сделать в мою сторону хоть один шаг, я больше не стану предупреждать. Согласен?
– Валяй. – Мрачно произнес Анжи.
Драйв смерил его долгим, изучающим взглядом.
– Ты прав Фрост, – наконец заговорил он. – Нас с тобой взрастили одни и те же трущобы Аллора… И ты и я цеплялись в этой жизни за малейший шанс, хотя выбор путей был совсем небогатым. Мне повезло немногим больше чем тебе, – я не пошел в уличную банду, а попал в среду кибрайкеров. Ты не понимаешь что такое киберпространство, а я бессилен растолковать, как этот параллельный мир меняет сознание.
– Какая разница Дрейк? Ты хочешь упрекнуть меня…
– Мы оба вне закона. – Прервал его реплику Драйв. – Но я в свои сорок девять лет прожил две жизни, постепенно понимая, что мир не ограничен рамками дикой Окраины. Ты же застрял между прошлым и настоящим, у тебя один путь, прямой и предсказуемый. Сам понимаешь какой. – Дикс неожиданно вздохнул. – Я тоже был слеп, считая что нищее, хреновое детство и хронические нелады с законом дают мне право забирать от жизни все, до чего способен дотянуться мой разум, а значит и руки. На самом деле все не так просто, Анжи. Есть предел. Киберпространство научило меня мыслить, и однажды я понял, что мог бы жить иначе, не вздрагивая по ночам, не скитаясь от одной планеты к другой. У меня появилась мечта, которая, как ты видишь, обернулась кошмаром. – Драйв посмотрел в сощуренные глаза Фроста. – Я вижу тебе не очень-то понятны мои слова, но раз уж я начал, то выскажусь до конца. Мы с тобой оба отморозки, Фрост, каждый по-своему. – Драйв кивнул в сторону камеры, где лежала Яна, и добавил: – Они любили друг друга. Ни мне, ни тебе неведомо это чувство, но я пришел в их мир и сломал счастье двух любящих душ… потому что мне так хотелось.
– Ты раскаиваешься?
– Да… Да, Фрост, я раскаиваюсь, ведь она – последовал короткий кивок в сторону камеры, где лежала Яна, – она похожа на меня, а ее любовь выдержала жестокое испытание. Я хочу вернуть им счастье, исправить то что сломал, и может тогда моя душа снова обретет равновесие. Тебе это не нужно, непонятно, потому я прошу – улетай. Иди своей дорогой Фрост…
– Ты спятил Дрейк.
– Нет, я всего лишь увидел последствия своих поступков. Я увидел как серв-машина в отчаянье разгребала песок, я слышал его голос, я прочитал в те мгновенья его жизнь… и невольно примерил судьбу Джона к себе…
– Так значит дело не в системе самоликвидации Башни? Я думал ты создаешь биологическую куклу, ключ, чтобы остановить процесс самоуничтожения.
– Нет. – Покачал головой Драйв. – Тем более, что ты нашел выход отсюда.
– Хорошо… – Фрост опять начал мерить нервными шагами пространство лаборатории. – Могу я попросить тебя о последней услуге?
– Ну?
– Здесь есть ремонтные механизмы, но я не знаю как с ними обращаться. Ты можешь активировать их и дать задание залатать дыру в корпусе корабля? Клянусь, я больше не стану доставать тебя… хочешь остаться тут – оставайся. Я последую твоему совету и улечу.
Драйв посмотрел на отчет системы, продолжающей процесс копирования данных с запоминающих устройств кристаллосферы и кивнул:
– Ладно Фрост, я помогу тебе.
* * *
Второе возвращение в мир было окончательным и бесповоротным.
Яна долго лежала, прислушиваясь к себе самой. С трудом верилось, что пробуждение реально: теряя сознание в накопительном отсеке она, прижимая к груди разбитую кристаллосферу, всерьез попрощалась с жизнью.
Воля мнемоника, продиктованная собственному разуму, равносильна самоубийству.
Она хотела умереть во сне, но не оттого что узнала в какую физическую оболочку оказалась заключена душа Ветра. Нет. Когда две трети жизни проходят за гранью реальности, грубые, парадоксальные вывихи реала становятся не так страшны.
Сидя на холодном полу, она не ощущала ничего, кроме вселенской пустоты.
Погибла любовь. Из жизни исчезло единственное чувство, наполнявшее ее смыслом.
Чувства мнемоника остры, они не терпят фальши, и любая мысль звучит как приговор.
Я люблю тебя, Ветер… горько шептали ее потрескавшиеся искусанные губы.
Бездна отвечала ей немым криком.
Нейромодули в последний раз включились в работу, отдавая не внешнюю команду, но внутренний приказ.
…
Она не умерла, и это казалось невероятным.
На фоне слабости проплывали клочья воспоминаний, какие-то обрывки разговора двух людей, споривших между собой, и вдруг…
Яна почувствовала его…
Как отголосок далекого шепота, как знакомый запах, эманация ментального поля проникла сквозь прозрачный пластик и коснулась рассудка.
ЭТО БЫЛ ОН!!!
Яна Лаумер могла ошибиться, но Селена – нет.
Оказывается как это страшно – обладать не свойственными обычному человеку средствами восприятия мира. Наступает миг, и они входят в жесткий конфликт с рассудком, опровергая логику, отбрасывая память, прямо указывая: ОН ТУТ!!!…
…
Драйв, о чем-то разговаривавший с невидимым собеседником, вдруг резко обернулся.
Прозрачная крышка биокамеры, под которой почти двое суток уникальные медицинские системы боролись за жизнь и рассудок Яны, вдруг начала резко подниматься вверх, действуя сама по себе, без команд… по крайней мере сигналы на контрольной панели по-прежнему свидетельствовали, что она остается в закрытом положении.
Так возвращается к жизни мнемоник… – Подумалось Дрейку и он, вместо того чтобы поспешить к демонстрирующей явный сбой камере, встал и отошел вглубь помещения, где по углам гнездился фиолетовый сумрак.
Он не собрался подслушивать, просто не успел отключить собственные нейромодули.
…
Тело плохо подчинялось разуму, теряя координацию движений, руки ухватились за мягкий уплотнитель, пальцы впились в него, до боли в суставах… она с трудом выбралась наружу и застыла, осязая пространство незнакомого помещения.
Кибрайкера она просто проигнорировала, все чувства, ощущения сосредоточились на смутной фигуре, казавшаяся издали мрачноватой, сумеречной, – он стоял спиной к ней, подле работающего стек-голографа, и что-то внимательно рассматривал в трехмерной проекции.
Яна пошатнулась от мгновенного безошибочного узнавания.
– Ветер!…
Горячий шепот заставил задрожать воздух.
Он вздрогнул и начал резко оборачиваться.
Мудрый человек сказал, что глаза, – это зеркало человеческой души. Селена встретила знакомый глубокий взгляд, который, соприкоснувшись с ее теплыми зрачками, вдруг потянул, будто омут, увлекающий неосторожного пловца в бездонную глубину, и тут же отпустил, потеплел в ответ… – все происходило как несколько лет назад, при их первой случайной встрече в киберпространстве, с той лишь разницей, что теперь они рванулись навстречу друг другу, еще не веря, что это происходит наяву.
Каким острым, пронзительным оказалось живое тепло его рук,как дрожали их пальцы и срывался голос:
– Селена…
– Ветер…
Мир разлетался радужными брызгами грез.
Здесь в сумеречном зале давно позаброшенного зловещего комплекса заново рождались тела и души, реальность смешивалась с нереальным, и два… нет, три человека вдруг подумали, что в этом грешном мире все же осталось место для чуда…
Драйв не смотрел на них, по его щекам впервые за много лет скатывались непослушные воле кибрайкера слезы.
