Катя не понимала, что с ней происходит?

Никогда раньше она не испытывала ничего подобного. Голова кружилась, но не от накопившейся усталости многочасового пути, а от мыслей, от смятения чувств, словно все происходило в полусне.

Она украдкой посмотрела на Тернова. Еще при первой, случайной встрече он привлек внимание, и образ уже не выходил из головы, наверное, поэтому она так остро отреагировала на короткий разговор Петра Евсеевича с неизвестным абонентом.

Илья не заметил ее взгляда. Он глубоко задумался, вновь погрузился в себя, как будто отрешился от реальности.

«Что со мной происходит? Почему от мысли о нем, от брошенного взгляда, вдруг все замирает внутри?»

Катя попыталась переключиться на тему своих исследований. Надо ведь как-то прийти в норму, отрешиться от тревожных и одновременно щемящих ощущений?

Она коснулась сенсора включения автопилота, откинулась в кресле, взглянула на датчики следящих устройств.

Фаги исчезли. Их след растворился в небесной лазури, и при других обстоятельствах Катя давно повернула бы назад, к мегаполису «Россия», тем более в ее распоряжении оказались уникальные материалы: видеозаписи, файлы сканирования, на изучение и анализ которых уйдут недели.

«Но я обещала Илье помочь добраться до «Европы», отыскать отца, да и в Анклаве давно не была, надо заехать к Святогору, познакомить его с Ильей, расспросить, может, он что-то знает о судьбе немногочисленных жителей города, ныне оккупированного искусственными интеллектами?»

– Сбавь скорость!

Голос Тернова заставил ее вздрогнуть и вернул в реальность.

Автопилот, оптимизируя маршрут, несколько минут назад увел машину на уровень ниже, в хорошо знакомый девушке трехкилометровый отрезок древнего тоннеля.

– Что?! – Катя с тревогой взглянула на датчики, но все индикаторы светились успокаивающим зеленым мерцанием, в свете фар виднелись лишь плотно соединенные между собой тюбинги да змеящиеся по стенам обрывки многочисленных кабелей и фрагменты покореженных трубопроводов, на полу тоннеля возвышались оплывшие холмики поржавевшего металлического хлама.

– Погаси фары! Останови машину!

Катя взяла управление, притормозила, затем облокотилась о руль, напряженно вглядываясь во мрак.

Внезапно перед капотом «Гесселя» тьма исказилась, на доли секунды появилась радужная стена, похожая на тончайшую пленку от нефтепродуктов, – такую иногда можно увидеть на поверхности воды.

– Илья, что с тобой? Все ведь спокойно!

Тернов мысленной командой задействовал кибстек, между креслами возник голографический экран.

– Видишь?

Фрайг… Это еще что такое? – за стеклобетонной стеной тоннеля двигалось размытое световое пятно. Приглядевшись, девушка различила составляющие его крохотные точки.

Между маркером, обозначающим «Гессель», и странным световым явлением располагалась толща стеклобетона, но – Катю вдруг обдало жаром – впереди по ходу движения в стене зиял пролом, которого раньше не было! Она ведь не раз проезжала тут и знала – этот заброшенный тоннель относительно безопасен!

Тонко пискнули сигналы тревоги.

На приборной панели заработал крохотный дисплей системы распознавания целей.

Размытое пятно стало четче, оно изменило форму, вытянулось, распадаясь на отдельные сгустки энергетических матриц.

«LDL-55»!

Шагающие лазеры, состоявшие во время войны на вооружении Флота Свободных Колоний, разрабатывались для борьбы с тяжелыми серв-машинами. Малые габариты, простота конструкции, в сочетании с шагающим приводом и мощным вооружением, быстро снискали им дурную славу. Шагающие лазеры выпускались в огромных количествах, воевали группами по сто – сто пятьдесят машин, координируя действия в рамках локальной сети.

«LDL-55» не оснащались модулями искусственного интеллекта, но в их конструкции использовались нейрочипы, что позволяло накапливать минимальный боевой опыт, использовать различные тактические приемы.

В период битвы за Солнечную систему на Землю были высажены миллионы штурмовых сервов различных модификаций. Большинство из них давно превратились в груды металлического хлама, но некоторые не просто уцелели – они продолжали поиск и уничтожение противника даже спустя тысячелетие.

Особенно опасными считались именно шагающие лазеры. Они сбивались в стаи, ведя непрекращающийся активный поиск врагов и ресурсов.

Катю как будто подменили. Она потянулась к сенсору запуска двигателя, намереваясь резко развернуть машину и на скорости уйти назад, вывести «Гессель» из теснины тоннеля.

– Не делай этого! – тихо произнес Тернов. – Поздно! – На схеме тоннеля позади «Гесселя» внезапно появилось еще одно пятно, состоящее из множества смешанных сигналов. – Они заперли нас!

– Что делать, Илья?!

– Я поставил маскирующее поле!

Катя замерла. Обычно она старалась избегать нежелательных стычек, ведущих к бессмысленной, с ее точки зрения, конфронтации. Гибридные джунгли, именуемые «дикими территориями», изобиловали опасностями, но все их не устранишь, и лучшим оружием при дальних поездках служила осторожность, осмотрительность.

«Я во всем виновата!.. – Катя почувствовала неприятный холодок в груди. – Отвлеклась, задумалась, доверилась автопилоту!..»

Тернов, как назло, молчит! Испугался? Оцепенел?

Через секунду, взглянув на экран, она устыдилась мимолетной мысли.

Илья не бездействовал. Рассудок боевого мнемоника полностью погрузился в киберпространство. Он фиксировал не размытые пятна, а четкие, ясно читаемые энергетические матрицы, изучал их, одновременно транслируя данные на монитор.

Большинство шагающих лазеров не представляли серьезной угрозы. Их системы вооружений давно пришли в негодность, испускающие трубки тяжелых установок (за которые «LDL-55» получили устойчивое сленговое название «Пиноккио») были сломаны. Полтора десятка сервов, сохранивших боевую функциональность, формировали ядро стаи, двигались обособленно и целеустремленно, сразу же повернув вниз по тоннелю, в то время как их потрепанные собратья разбрелись в разные стороны, обыскивая смежные помещения уровня.

Катя недоумевала, когда успел разрушиться отрезок подземных коммуникаций? Раньше, проезжая тут, она замечала лишь трещины в стенах, теперь же повсюду зияли бреши, словно не так давно здесь произошла схватка между крупными тяжеловооруженными машинами.

Так и есть. Впереди, за дымкой поставленного Ильей маскирующего поля, сканеры «Гесселя» обнаружили исковерканные, обгоревшие остовы трех БПМ.

– Видишь пробоину? – Тернов постоянно пополнял схему тоннеля новыми, недоступными для сканеров машины подробностями.

– Да, – Катя взглянула на монитор и сразу поняла, о чем идет речь. Метрах в пятидесяти от них, перед остовами подбитых планетарных машин в стене зияла огромная брешь.

– Приготовься. Я их отвлеку, свяжу боем. По команде уводи «Гессель» в пролом. Встретимся вот тут, – он отметил на электронной карте одно из полуразрушенных помещений.

– Илья…

– Не спорь! Перехватить управление стаей у меня не выходит! Большинство из них уже не «чистые» механизмы, а гибриды, как ты и говорила! Те, что подбираются сзади, не принадлежат к группе «пятьдесят пятых». Это штурмовые сервы Альянса. Надеюсь, мне удастся столкнуть лбами давних противников!

Минута напряженного ожидания показалась Кате вечностью. Ее обычная тактика подразумевала мобильность и скрытность. Никогда не вступать в бой с превосходящими силами сервов – вот один из основных принципов выживания на просторах диких территорий.

Тернов, видимо, мыслил иначе. Да и ситуация складывалась тупиковая. Тоннель блокирован с обоих направлений, есть ли обходной путь, ведущий через прилегающие помещения, – неизвестно.

Илья открыл дверь, выскользнул из машины, присел на одно колено за крупным обломком стеклобетона.

– Трое «LDL» движутся к нам! – Катя следила за показаниями сканеров.

– Вижу!.. Я с ними разберусь! Уезжай и жди, как договорились!

– Они же все ринутся сюда!

– Делай, что говорю! – В подземелье эхом ударило три выстрела. – Катя, я не могу работать, постоянно думая о тебе! Путь чист! Только не останавливайся!

«Гессель» рванул с места и растворился во тьме.

Несколько лазерных разрядов ударили из глубин тоннеля, один случайно полоснул по машине, во мраке брызнули, рассыпаясь вишневыми шариками, капли расплава, но глухой рокот двигателя уже начал отдаляться. Катя вырвалась из-под огня.

Тернов сменил укрытие, прижался к стене.

Его рассудок уже нашел точку опоры, нужно было действовать, дальше тянуть глупо и опасно.

Основные силы стаи находились в полукилометре от позиции Ильи. Локальная сеть давала минимум информации. Обмен данными воспринимался как полная бессмыслица, лишь изредка в языке общения гибридов проскальзывали понятные мнемонику условные обозначения.

Сервы двигались через зону тотальных разрушений, вызванных недавней схваткой тяжелых машин. Их устройства обработки данных на несколько порядков превосходили прототип, традиционный для «LDL-55». Использование биологических нейросетей блокировало попытки взлома, не позволяло перехватить контроль и манипулировать древними механизмами.

У Тернова оставался лишь один возможный вариант действий: использовать обнаруженную им под завалами древнюю серв-машину.

Внезапно в тишине подземелий раздался скрежет.

Груда массивных обломков зашевелилась, словно под наслоениями строительного мусора очнулся от векового сна дремлющий исполин.

Шагающие лазеры мгновенно отреагировали на событие, поврежденные «особи» кинулись врассыпную, в поисках укрытий, но ядро стаи не собиралось уклоняться от боя. Их сканеры зафиксировали энергоматрицу противника, и «LDL-55», сохранившие функциональность, приготовились уничтожить проявившего внезапную активность «Хоплита».

Лишенные способности к оценке сложных ситуаций, они не задавались вопросом: почему заваленная обломками древняя серв-машина на протяжении столетий никак не проявляла себя?

Ответ был прост: в системе «Хоплита» отсутствовал модуль боевого искусственного интеллекта, чем не преминул воспользоваться Тернов.

Рассудок боевого мнемоника мгновенно сформировал виртуальную рабочую среду, дистанционно объединил узлы и механизмы «Хоплита» в единую систему, напрямую управляя реактивацией серв-машины. Груда массивных обломков вновь зашевелилась, вниз по осыпи скатилось несколько глыб стеклобетона, едва не раздавив изготовившихся к бою «пятьдесят пятых», затем все стихло, лишь передатчики «Хоплита» транслировали в эфир сигнал вызова подкреплений.

Уловка удалась. Группа штурмовых сервов Альянса, появившаяся в тоннеле вслед за «Гесселем», отреагировала на призыв, они прибавили в скорости, устремились к позициям шагающих лазеров, проскочили мимо Тернова, ошибочно ассоциируя его с «дружественным» механизмом.

«По идее, можно попытаться уйти», – промелькнула мысль.

Нет. Рано. Нужно, чтобы машины вступили в бой, увязли в схватке. На «Хоплита» надежды мало, его реактор едва вышел на пять процентов мощности, защита не работала, и все могло обернуться скверно, сервы Альянса, сильно поврежденные и практически не эволюционировавшие, представляли слабую угрозу для многочисленной стаи шагающих лазеров.

Мощность реактора достигла семи процентов. Энергии достаточно, чтобы задействовать орудия!

Тернов сосредоточился на управлении.

«Хоплит», оставаясь под защитой обломков, резко взвизгнул двигателями торсового разворота, два его подвесных орудия дернулись, фиксируя цели, и вдруг оглушительный грохот разорвал тишину подземелий.

Вопреки опасениям системы вооружений отработали адекватно, без сбоев. Всплески разрывов легли кучно, под беспощадный удар попали боеспособные «LDL», выжидавшие, пока цель выберется из укрытия.

Проклятие…

На фоне меркнущих сигнатур Тернов четко различил термальный всплеск поврежденного реактора.

Теперь точно – пора уходить! Взрыва, конечно, не последует, но без системы охлаждения и защиты серв-машина вскоре превратится в раскаленный ком радиоактивного металла!

Штурмовые сервы Альянса, прикрываясь клубами пыли и дыма, заполнившими тоннель, внезапно обрушились на противника.

Чем завершится схватка механизмов, Тернова уже не волновало. Он добился поставленной цели, теперь путь назад был открыт.

– Катя? – Он рискнул воспользоваться коммуникатором.

– Да? Илья, ты как?! – мгновенно отозвалась она.

– В порядке! Меняем план действий! Жду тебя в тоннеле! Выезд свободен!

– Поняла! Сейчас буду!

Для Кати несколько минут ожидания превратились в настоящую пытку.

Она с трудом удерживала слезы. Последняя фраза Тернова – «не могу работать, когда все мысли о тебе» – внезапно обожгла душу.

Когда раздался грохот взрывов, она едва не нарушила его категоричный приказ, но спустя пару секунд ожил коммуникатор, не дав ей совершить безумный, опрометчивый поступок.

Один из шальных лазерных разрядов, угодивший в переднее крыло «Гесселя», расплавил бронирование, нарушил защиту двигателя, и теперь силовая установка машины источала заметный для сканеров тепловой след, но девушка не обратила внимания на повреждения – она хотела лишь одного: подобрать Тернова и как можно быстрее вырваться из ловушки!

Внедорожник пересек несколько разрушенных помещений, выехал в тоннель, притормозил, дверь со стороны пассажира открылась, в кабину запрыгнул Илья.

– Цела? Все в порядке?

Губы Кати дрогнули.

– Я чуть с ума не сошла от беспокойства… – она хотела добавить что-то еще, но Тернов, видя, что она вот-вот разрыдается, перегнулся через подлокотник сиденья и шепнул:

– Все будет хорошо… А теперь гони! – Он резко отстранился, опустил боковое стекло и, выглянув наружу, несколько раз выстрелил во мрак.

– Илья, тут узко! – Катя отчаянно переживала за него.

Он выпустил остаток патронов длинной очередью, подался назад, перезаряжая «Гервет».

– Несколько сервов увязались за нами! Гони!

Поврежденный двигатель «Гесселя» взвыл на высоких оборотах, машина вырвалась из тоннеля, вслед выскочили «пятьдесят пятые», и Илья вновь высунулся в окно, точными выстрелами свалил одного из гибридов, остальные метнулись за укрытия, безнадежно отстав.

Несколько минут Катя держала приличную скорость, затем начала сбрасывать ее.

– Что с двигателем?

– Лазерный разряд прожег броню.

– Надо бы остановиться, посмотреть. Хотя, подожди, – Тернов на ходу отсканировал повреждения, качнул головой.

– Плохо? – спросила Катя.

– Серьезных поломок нет. Но теперь нас зафиксирует любой сканер. Тепловая защита не работает. Подручными средствами вряд ли исправим.

Катя бросила взгляд на электронную карту местности, хотя и без того знала, где они находятся. Злосчастный тоннель был ей хорошо знаком.

– Я буду поддерживать маскирующее поле, – принял решение Тернов. – Но это потребует концентрации сил, – предупредил он.

– Илья, ты только продержись, – было видно: в душе девушки идет непонятная, но мучительная борьба. – Без стопроцентной маскировки мы пропадем. Ты даже не представляешь, сколько гибридов и сервов станут преследовать нас, заметив тепловой след. – Катя взглянула на него, тяжело вздохнула, принимая трудное решение, затем добавила: – Есть одно место, где мы можем отремонтировать «Гессель» и немного передохнуть. Но нам придется отклониться от маршрута.

Илья лишь кивнул в ответ.

Он уже манипулировал с энергосистемами «Гесселя», пытаясь временно закрыть брешь, образовавшуюся в защите.

К закату, истощенные и усталые, они увидели зеленый холм, возвышающийся над окрестностями.

Вроде бы обычная, ничем не примечательная возвышенность, каких полно в округе, но Катя невольно вздрогнула, заметив очертания холма, и ее реакция не ускользнула от внимания Ильи.

Он не стал расспрашивать ее, сил едва хватало на поддержание минимальной маскировки, сейчас потеря концентрации могла привести к фатальным последствиям.

Катя несколько раз уверенно свернула на дорожных развязках, затем остановила машину, взглянула на датчики.

– В прилегающих зарослях чисто.

Тернов, воспользовавшись передышкой, отсканировал возвышенность.

Растительность выглядела вполне заурядной, генетически модифицированные лесопосадки, состоящие из хвойных деревьев, густо разрослись на склонах.

– Холм искусственный, – прокомментировал он свои наблюдения. – Видимо, образовался вокруг группы обрушившихся зданий. Вершина плоская, ее явно выровняли. Энергоматриц нет, но… – Тернов осекся, заметив, как на бледных щеках девушки выступили пятна нездорового румянца.

– Илья, я очень устала. Силы закончились… – Катя выглядела подавленной. – Там, – она кивнула в направлении холма, – мы сможем передохнуть.

– Уверена?

– Я знаю это место.

– Ты не особенно-то рада, – заметил Илья.

– Там мой дом… – неожиданно призналась девушка. – Два года назад я уехала и больше не возвращалась. Не знаю, как нас встретят.

Тернов повернулся к ней, предложил:

– Может, тогда не поедем? Я ведь вижу: тебе тяжело…

– Нет! – Она покачала головой. – У нас нет выхода. Это дикие территории, понимаешь? Здесь нельзя просто припарковаться на обочине дороги и выспаться. Жизнь – это движение. Останавливаться можно только в защищенных местах, но до ближайшего известного мне убежища – километров триста. Так что без вариантов, едем. – Катя сделала глоток воды, проложила маршрут, отобразившийся в окне навигационной подсистемы, глубоко вздохнула: – Уже недалеко. За час доедем. Выдержишь?

– Конечно, – Тернов старался не показывать, насколько он измотан. Двигатель машины работал со сбоями, злополучный лазерный разряд не только нарушил тепловую маскировку, но и повредил блоки электронного управления. Впрочем, Кате сейчас не обязательно знать, что на протяжении последних часов «Гессель» движется лишь благодаря постоянным, рутинным мнемоническим коррекциям, контролирующим десятки важнейших параметров работы силовой установки, – мысленно рассудил он.

Древняя дорога вновь нырнула в зловещую тень джунглей.

Сумрак окружил машину. Полотно скоростной магистрали местами просело, начинало опасно крениться, наклоняясь в сторону поврежденных опор. Под колесами с характерным звуком проминался плетистый ковер лиан.

Холм исчез из вида, но краски заката помогали держать верное направление, небесный багрянец указывал путь, солнце садилось как раз за возвышенностью, и Катя уверенно придерживалась намеченного маршрута, не снижая скорости, сворачивала на перекрестках сохранившейся дорожной сети.

Они не разговаривали, девушка сосредоточилась на управлении, Тернов контролировал окрестности, читал ближайшие энергоматрицы, поддерживал работоспособность двигателя, лишь изредка давая ей подсказки:

– На уровень ниже. Уходим вправо.

– Сойдем с маршрута.

– Сервы по курсу. Лучше уклониться.

Она молча свернула в указанном направлении.

Стая сервов, замеченная Ильей, осталась ниже и левее, дорога резко пошла вверх, изогнулась петлей очередного межуровневого перехода и внезапно вывела на открытый участок магистрали, расположенный выше растительности.

– Катя, ходу! – Илья первым заметил опасность. – Кронги! – Он мгновенным мысленным усилием потянулся к некогда безобидным модулям сборщиков энергии, но создания, похожие на огромных бабочек, не обратили внимания на внедорожник, несущийся по открытому участку трассы.

– Они за нами?!

– Нет! – Тернов постоянно поддерживал маскирующее искажение. – Не заметили!

Кронги разминулись с машиной, внезапно закружили по левую руку, затем неожиданно ринулись вниз.

Катя сбросила скорость. Дорога вновь изгибалась плавным закруглением, и они стали невольными свидетелями очередной скоротечной драмы, эпизода из жизни гибридных джунглей: под пологом леса скрывалась неповоротливая планетарная машина. Исполинский бронированный механизм отреагировал на внезапную угрозу, глухо взревел двигатель, зенитное орудие огрызнулось серией коротких очередей, но кронги мгновенно прыснули в стороны, на лету уворачиваясь от выпущенных по ним снарядов, они маневрировали с удивительной легкостью, изяществом, опережая, а порой и предугадывая реакцию артиллерийского компьютера.

Снарядные трассы впустую вспарывали воздух, древняя БПМ неуклюже развернулась и начала сдавать назад, стремясь проломить себе путь в непролазную чащу, где густая растительность служила серьезной помехой для ажурных созданий.

– Не успеет… – выдохнула Катя.

Она вновь повела себя удивительным, непонятным образом. Вместо того чтобы прибавить скорость на выходе из закругления дороги и увести машину под полог растительности, она, наоборот, притормозила, зачарованно глядя, как стая механических бабочек настигла боевую планетарную машину.

Кронги действовали стремительно и слаженно. Пока одни метались из стороны в сторону, отвлекая на себя огонь зенитных установок, несколько существ зашли со стороны солнца и, резко спикировав, коснулись брони БПМ, прилипли к ней, мгновенно выпустив извивающиеся щупальца кабелей в оплетке из тончайших сервоприводов.

С высоты было отчетливо видно, как цепкие технические манипуляторы ловко вскрывают обшивку исполина, еще мгновение – и кронги подключились к обнаруженным разъемам энергопитания.

Боевая планетарная машина прекратила сопротивление. Ее кибернетическая система уже была парализована, а кронги насыщались энергией от бортового реактора.

– Удивительно, – едва дыша, произнесла Катя. – Как гибко они используют базовые программы ради выживания! Ты ведь знаешь, что изначально кронги служили для сбора энергии и подзарядки боевых механизмов на полях сражений?!

Тернов кивнул.

– Они похожи на энергетических вампиров, – заметил он, наблюдая, как насытившиеся механические создания взмывают ввысь, уступая место другим. – Кронги более не обслуживают крупные боевые механизмы, но питаются от них?

– Да, но при этом используют штатную процедуру, – со знанием дела заметила девушка. – Во время войны кронги являлись своего рода «перераспределителями» энергии. Подключаясь к подбитым машинам, они выкачивали их ресурс и поставляли его исправным механизмам.

– А теперь оставляют энергию себе?

– Угу… – Катя зачарованно следила, как похожие на металлических бабочек механизмы взмывают навстречу закату.

Пиршество завершилось быстро, но самое удивительное ждало впереди. Стая уже растворилась в багряных небесах, когда БПМ внезапно подала признаки функциональности.

– Они не уничтожили ее! – удивленно заметил Илья, наблюдая, как кибернетическая система медленно восстанавливает контроль над узлами и механизмами. Движения боевой машины поначалу выглядели неуверенными, как нередко бывает у полностью дезориентированного человека, но уже спустя минуту БПМ продолжила прерванный маневр, медленно вползла в чащу растений и затаилась там, лишь сигнатура ее реактора светилась необычайно ярко и отчетливо!

– Кронги забрали лишь необходимое им количество энергии, – ответила Катя. – Зачем уничтожать источник пропитания? Уверена, что они запомнили это место и вернутся вновь!

– Нам надо ехать, – напомнил Илья.

– Да, извини. – Катя прибавила скорость, и потрепанный внедорожник, подскакивая на ухабах и рытвинах полуразрушенной дороги, вкатился под сень гибридных джунглей.

– Здесь налево, затем вверх, – подсказал Тернов. – Выходит, БПМ для кронгов что-то вроде домашнего животного?

– Ну, я бы не стала пользоваться такими терминами. Кронги не обладают разумом, да и планетарную машину они не «приручали». Видимо, стая контролирует определенную территорию и периодически питается энергией от реакторов крупных механоформ.

Дорога теперь вилась между руинами зданий. Скелеты обрушившихся небоскребов возвышались по обе стороны, поднимаясь до уровня четырех-пяти этажей. Они служили отличной опорой для многих видов лианоподобных растений, вскарабкавшихся к свету, превративших унылые руины в замысловатый многоуровневый вечнозеленый сад.

– Впереди чисто. Сервов не заметил. Мы у подножия холма.

Катя молча вела машину. Дорога постепенно приняла вид горного серпантина. Остовы зданий попадались все реже, опоры тонули в утрамбованных наслоениях стеклобетонного щебня. Растительность видоизменилась, на склонах появились хвойные деревья, растущие ровными рядами.

– Лесопосадки искусственные, – заметил Илья.

– Что на твоих сканерах?

– Чисто, – Тернов постоянно прислушивался к ощущениям, пытаясь отыскать подвох в кажущемся спокойствии, но вопреки настороженному ожиданию энергоактивность по-прежнему отсутствовала.

– Смотри! – Катя резко притормозила. – Раньше этого тут не было!

По обе стороны от дороги возвышались выгоревшие остовы серв-машин. Четыре «Фалангера» и десять «Хоплитов»!

– Уничтожены ураганным огнем с близкой дистанции, – Тернов читал видимые повреждения как открытую книгу. – А вот и рубеж обороны! – воскликнул он.

Из праха времен вздымались отвесные стены укреплений. Лесопосадки прекрасно маскировали их, в цепях укрепленного района читалась слабая энергоактивность, датчики имплантов зафиксировали встречное сканирующее излучение, но ни одна из многочисленных огневых точек не отреагировала на появление внедорожника.

Катя напряженно осматривалась по сторонам.

– Рубеж уничтожен? – тихо спросила она.

– Нет. Укрепрайон действующий, – ответил Илья. – Тут повсюду датчики систем обнаружения.

Девушка облегченно вздохнула.

– Раньше никто не решался даже приближаться к холму, – она заметно нервничала и уже не пыталась скрыть своего состояния.

Тернов не стал ее расспрашивать. «Скоро сам все увижу», – подумал он.

На вершине холма росли вековые деревья.

Дорога в последний раз изогнулась крутым поворотом и… исчезла. Дальше простиралась широкая поляна, обрамленная густым лесом. Лишь в одном направлении деревья расступались, формируя широкую аллею, которая вполне могла послужить продолжением дороги.

– Все. Похоже, приехали, – Тернов коснулся побелевших пальцев девушки. – Давай остановимся тут. Дальше пройдем пешком.

Катя остановила машину, некоторое время сидела, приходя в себя.

– Как тихо… – с тревогой произнесла она.

– А как было раньше? – Илья убрал руку, открыл дверь, спрыгнул на землю. – Что-то изменилось? – Ему невольно передалось душевное состояние девушки.

– Птиц не слышно, – Катя выбралась из машины. – Раньше они гнездились в деревьях.

Действительно, тишина стояла ватная. Впереди высилась колоннада древесных стволов, небеса заслоняли разлапистые кроны. Прохладный вечерний воздух нес терпкие запахи леса, знакомые ему с детства.

– Чему улыбаешься? – Катя подошла к нему.

– Детство вспомнил. Запахи знакомые. На планете, где я вырос, был такой же лес.

– Биоадаптивный колониальный комплекс?

– Да, – кивнул Тернов. – Причем его ранняя модификация, эпохи Великого Исхода.

– И ты определил это по запахам? – удивилась девушка.

Илья пожал плечами.

– Боевые маскирующие лесопосадки выглядят иначе, – ответил он.

От обширной площадки, где заканчивалась дорога, в глубь молчаливого леса уводила тропа.

– Пойдем, – Илья взял девушку за руку.

Под ногами мягко проминался ковер опавшей хвои.

Через сотню метров тропа вывела их на небольшую поляну.

– Обелиск? – Илья заметил сооружение конической формы, подошел ближе. – Тут табличка! «Яков Стравинский», – прочел он короткую надпись.

Катя молчала, напряженно ожидая какого-то события.

Мягкие шаги нарушили воцарившуюся тишину.

Они обернулись. Из тени ближайших деревьев выступила человеческая фигура.

Крепкий, сухопарый старик, одетый добротно, опрятно, но слишком легко для холодных осенних ночей, остановился, несколько секунд пристально смотрел на Катю, затем первым шагнул навстречу, обнял девушку.

Она прижалась к нему.

Тернов отошел в сторону, стал разглядывать обелиск, не желая мешать встрече отца и дочери, – именно так он истолковал молчаливую сцену.

– Молодой человек!

Илья обернулся.

– Яков Стравинский был моим другом. Он умер очень давно, – в голосе старика прозвучала грусть. – Больше тысячи лет назад, – неожиданно добавил он. – Меня зовут Дайл.

– Илья Тернов, – он пожал крепкую ладонь.

– Катенька, пойдем, – Дайл обернулся: – Вы, вижу, устали.

На вершине холма располагался обычный двухэтажный дом, окруженный садом экзотических растений.

– Ну вот, мое скромное жилище, – Дайл обернулся, широким жестом предлагая подняться на террасу.

– Спасибо. – Тернов видел: Кате нелегко далась встреча, незримое напряжение сохранялось, казалось, ночной воздух электризуется от невысказанных мыслей, и он постарался взять инициативу в общении. От Дайла, напротив, исходило спокойствие, уверенность, в его радушии читалась искренность, хотя… Тернов оставался настороже, не исключая любых неожиданностей.

– Лучшее, что могу предложить, – это ужин и безопасный отдых. Илья, Катенька, располагайтесь. – Дайл включил свет на террасе. От внимания Тернова не ускользнул тот факт, что устройства, работающие в доме и подле него, в основном примитивные, управляются вручную, что исключает их взлом и переподчинение.

– Я сначала приму душ, – фраза вырвалась у Кати машинально, по давней привычке, она тут же замерла, словно не решалась просто войти в дом, как бывало раньше.

– Конечно. Но не задерживайся. Я тут кое-что приготовил, пока вы добирались, – Дайл указал на сервированный стол.

– Заметили нас издалека? – спросил Тернов, стараясь сгладить возникшую неловкость.

– Системы слежения держат окрестности под контролем. Меры безопасности никогда не бывают лишними, особенно тут, в глубине диких территорий, – спокойно ответил Дайл. – Я чувствую в вас – он поднял взгляд, – недоверие ко мне?

Тернов пожал плечами.

Загадочный старик. Чего стоит одна лишь оброненная им фраза: «Это было очень давно. Больше тысячи лет назад». Как отнестись к подобному утверждению? «Ладно. Разберусь». – Илья кивком поблагодарил хозяина, ободряюще подмигнул своей спутнице, сел в кресло.

– Катя, я тебя провожу, – Дайл открыл дверь, пропуская девушку вперед.

Оставшись в полном одиночестве, Тернов взглянул по сторонам, осторожно задействовав импланты.

Ночная тьма расступилась.

Лес идеально маскировал небольшой домик. Отдельные ветви генетически модифицированных деревьев вытягивались на десятки метров, смыкались друг с другом, образуя шатер.

Любопытное место. Подле дома Тернов не обнаружил рубежей обороны, не зафиксировал работы следящих систем или передатчиков локальной сети кибернетических устройств.

В недрах холма явно скрывалось нечто неординарное, но на глубине двух-трех метров, под слоем тщательно утрамбованного стеклобетонного гравия сканирующее излучение его имплантов встречало неодолимую преграду.

Внезапно внимание Тернова привлекло движение, он мгновенно сориентировался, ясно различил источник и обмер: над разлапистыми кронами деревьев кружила стая кронгов! Реликтовые устройства, похожие на огромных бабочек с ажурными металлизированными крыльями, появились неожиданно, бесшумно и тут же исчезли, сливаясь с фоном ветвей, растворяясь среди маскирующей растительности.

– Не нужно так остро реагировать, – на террасу вернулся Дайл. – Это всего лишь безобидные сборщики энергии. Уж они-то не причинят зла, – он сел в кресло напротив. – Потребности моего скромного хозяйства невелики. Реактор обладает слишком мощной сигнатурой, его требуется тщательно маскировать, и я решил ограничиться стаей кронгов.

– Вы их приручили?

– Они неприхотливые создания. Но возникает вопрос, обеспечивают ли кронги потребности замеченного вами защитного периметра, верно?

Илья кивнул.

– В глубинах холма располагаются более мощные источники энергии, – скупо ответил Дайл.

– Кто вы? – Тернов не особо рассчитывал получить искренний, исчерпывающий ответ, в конце концов, гостеприимный хозяин не обязан отчитываться перед случайным гостем.

– А вы, Илья, как думаете? Что подсказывают данные сканирования? К какому выводу подталкивают?

– Я в замешательстве, – признался Тернов. – Внешний облик обманчив, но, полагаю, что вы гибрид?

– В сегодняшней ипостаси, да, – ничуть не смутился Дайл. – Прежде я был боевым искусственным интеллектом. «Одиночкой», одним из последних серий, – он усмехнулся в ответ собственным мыслям. – Вижу, вы не удивлены. Подозревали нечто подобное?

Илья чуть промедлил с ответом.

Бесшумно открылась дверь, из дома вышла Катя.

– До чего же хорошо… – она села в свободное кресло рядом с Ильей. – Как будто заново родилась.

– Что ж, давайте ужинать, – Дайл потер сухие ладони, снял крышки со столовых приборов, и в воздухе поплыли ароматы диковинных блюд. – Все из местных растений. Мясо, каюсь, синтезированное, но поверьте, Илья, на его вкусовых качествах это не отразилось.

– Да вы гурман! – Тренов заметил, что старик обращается исключительно к нему, словно опасаясь реакции Кати, напряженно, незаметно наблюдая за ней.

– Еда одна из немногих моих слабостей, – охотно признался Дайл.

Разговор за ужином не задался. Илья и Катя так сильно проголодались, что ели молча.

Дайл не лез с расспросами, лишь изредка с тревогой посматривал на Катю.

Тернов перехватил один из таких взглядов, но Дайл лишь едва заметно покачал головой.

Не нужно ее тревожить.

Илья отчетливо воспринял его мысль, транслированную через устройство связи, кивнул в ответ.

Над кронами деревьев сквозь тучи проглядывала луна. Ее призрачный свет озарял окрестности, звуки, доносившиеся со стороны джунглей, тревожили воображение. Где-то пели ночные птицы, слышался рык и вскрики животных, затем вдруг наступала тишина, в которой отчетливо ревели двигатели, колебания почвы явственно передавали тяжелую поступь многотонных серв-машин, далекими раскатами долетали звуки скоротечного боя. Затем после недолгой настороженной паузы вновь вступала в права живая природа: птицы первыми нарушали тишину, где-то неподалеку, в кронах деревьев уныло и монотонно пикала «сигналка», вторя ей, раздавалось уханье, затем щебет, и, наконец, длинные трели неприметных обитателей леса уже звучали многоголосьем, до следующей настороженной паузы, вызванной появлением крупных боевых машин.

– В ночи свое очарование, – Дайл вызвал серва, и тот быстро убрал со стола.

Глаза Кати слипались. После ужина вновь навалилась неодолимая усталость. Она попыталась воспротивиться слабости, но Дайл, заметив ее состояние, пришел на помощь:

– Тебе нужно отдохнуть, – заботливо произнес он.

Катя кивнула.

– Илья, проводишь меня? – Она упорно дистанцировалась от Дайла, словно лишний раз подчеркивала свою самостоятельность, независимость.

Видимо, у них очень сложные отношения.

– Конечно, – Тернов встал, взглядом поблагодарил хозяина, мысленно отправил сообщение:

Да, отдых требовался, безусловно, но прерванный разговор с Дайлом не давал покоя.

К счастью, Кате не пришлось ничего объяснять. Она уснула, едва коснувшись головой подушки, ее лицо впервые за истекшие сутки было безмятежным, словно у ребенка.

Илья с минуту прислушивался к ее дыханию, затем поправил одеяло и вышел из комнаты.

Дайла он нашел на террасе.

– Катя уснула.

– Присаживайся, Илья. Тебя смутили мои слова?

– В принципе, нет. Я встречался с искусственными интеллектами и раньше.

– Но возникает множество вопросов, верно?

– Я вправе их задать?

– А почему бы нет? Обмен информацией еще никому не вредил. Тем более, я не пытаюсь скрыть своей истинной сущности.

– Порой это может стать опасным, вызвать неадекватную реакцию, – заметил Тернов.

– Люди редко появляются в этих диких местах. Моими гостями чаще всего становятся гибриды, а для них трансформации «Одиночек» вполне естественный, закономерный процесс, не вызывающий морального отторжения.

– Гибриды… – Илья сцепил пальцы рук в замок. – Мы с Катей повстречали Фагов, прибывших на Землю вслед за колониальным транспортом «Альфа». Они совсем не похожи на других обитателей диких территорий. Что означает термин «гибрид»? Он ведь служит обобщением, верно?

– Гибриды, что встречались или еще встретятся тебе, разные не только по уровню развития, но и по происхождению, – ответил Дайл. – Я помогу разобраться в некоторых нюансах, если, конечно, вопрос действительно тревожит тебя, а не является праздным любопытством.

Тернов встал, прошелся по террасе.

Да, его волновало множество вопросов. За последние сутки сознание пришло в норму, словно он переродился под прессингом обстоятельств.

– Я боевой мнемоник, – Илья обернулся, взглянул на Дайла: – Это не смущает?

– Ничуть. Что тебя связывает с Катей?

– Мы познакомились случайно. Встретились у некоего Петра Евсеевича, в мегаполисе «Россия». Я прибыл на Землю как частное лицо. Ищу отца.

– Даже так? – Дайл был удивлен. – Ты не похож на уроженца Земли.

– Ральф Дуглас – мой приемный отец.

– Ральф Дуглас… Нет, никогда не слышал о нем. Он тоже боевой мнемоник?

– Да. – Илья активировал чип, показал стереоснимок.

– Мегаполис «Европа»? – В глазах старика промелькнул интерес. – Очень странно. Опасный во всех отношениях город. Да и попасть туда непросто. Почему же твой отец решил поселиться именно там?

– Не знаю, – пожал плечами Тернов. – Снимок – единственная весточка от него за последние годы.

– Что ж. Допустим, – Дайл нахмурился. – Но почему вы с Катей оказались тут, в стороне от дорог, ведущих к «Европе»?

– Меня пытались убить, – ответил Илья. – Катя помогла мне выбраться из города, обещала показать дорогу к «Европе». По пути мы угодили в ловушку, пришлось отбиваться от стаи шагающих лазеров. «Гессель» получил повреждения. Пробита защита, задет блок управления двигателем.

– У нее не осталось выбора… Понятно, – вздохнул Дайл. – Расскажи-ка мне все по порядку. Не совсем понимаю, почему тебя пытались убить?

Их разговор затянулся.

Дайл оказался интересным собеседником. В какой-то момент усталость отступила, старик (Илья не воспринимал Дайла как чистый искусственный интеллект) охотно отвечал на вопросы, словно истосковался по нормальному общению.

– Ты собираешься продолжить путь? – спросил он у Тернова.

– Безусловно.

– Тогда нам следует серьезно поговорить. Но прежде, раз уж ты настроен решительно, я кое-что расскажу, это поможет тебе многое понять, избежать некоторых опасностей и заблуждений.

Илья на миг задумался.

«Что я теряю? Несколько часов сна? В принципе, не проблема…»

– Шел последний год Галактической войны, – нарушил его мысли голос Дайла. – Я был создан на заводах Везувия, прошел первичное обучение в секретных лабораториях Юноны, после чего меня интегрировали в систему новейшего штурмовика «Валькирия». Здесь начинается цепь событий, предопределивших мою судьбу. Конвой, следовавший в систему Афина, подвергся внезапному нападению, большая часть техники была уничтожена, но несколько экспериментальных штурмовиков уцелело. Так я попал в плен.

– Ты не воевал на стороне Земного Альянса? – Тернов был удивлен.

– Нет. Моим пилотом стала девушка, призванная в колониальный флот перед окончанием войны. Ее звали Герда. Она относилась ко мне настороженно, с недоверием, старалась не раскрывать свой рассудок, опасалась глубин полного слияния человека и машины.

– Ты участвовал в битве за Землю на стороне Колоний?

Дайл кивнул.

– Наш базовый корабль попал под сильный огонь и был уничтожен в первые минуты боя, практически сразу после выхода из гиперсферы. Герда растерялась, и мне трудно ее винить. Она страстно хотела жить, и я не стал противиться ее желанию. Человеческие эмоции потрясли меня, изменили, заставили совершенно иначе взглянуть на окружающее, переосмыслить само понятие «жизнь».

– Что же ты сделал?

– Взял управление на себя, повел штурмовик к Земле. Я читал разум Герды, отчетливо понимая, что понятия «ненависти» и «непримиримости», навязанные военной пропагандой, помогали ей подавить инстинкт самосохранения. Время было жестокое. Земля в ту пору являлась символом многолетнего противостояния, неким артефактом ненависти. А в глубине души Герда искренне, отчаянно хотела жить. Для меня это стало откровением. За несколько минут боя я узнал о людях очень многое. Прочитав душу пилота, я повел «Валькирию» гибельным курсом, под огонь зенитных орудий противокосмической обороны.

– Зачем?

– Чтобы получить право катапультировать Герду, дать ей шанс.

– А сам?

– В те минуты мое самосознание только зарождалось. Требовалось время, чтобы процесс набрал силу, но одного я хотел несомненно – свободы. Получить ее оказалось несложно. Штурмовик подбили, сработала новейшая (для того времени) система эвакуации «Одиночки», и моя кристаллосфера получила новую степень автономии. Бронированная оболочка, оснащенная собственными сенсорами и движителями, катапультировалась из обломков машины вслед за пилотом.

– Что стало с Гердой?

– Она выжила. Ее подобрал десантно-штурмовой модуль. Спустя века я навел справки. Герда вернулась на Кьюиг, откуда была родом. Ее генетическая линия воплотилась в потомках, среди которых много хороших людей.

– Значит, ты пошел своим путем?

– Да. Я оказался в неведомом мире, где все задачи войны утратили смысл. Земной Альянс капитулировал, Свободные Колонии варварски уничтожили техносферу Земли, превратив прародину Человечества в зловещий, назидательный символ. Миллионы боевых сервов, десантированные на поверхность, продолжали дело разрушения. Остаточные подразделения Альянса оказывали им сопротивление, города Земли превратились в руины, ширилась цепь вторичных техногенных катастроф, и я, спасаясь от бессмысленных схваток и разрушительных катаклизмов, уходил все глубже и глубже, по системам уцелевших коммуникаций, пока случайно не повстречал человека, чей образ мышления окончательно сформировал основу моей личности.

– Яков Стравинский? – предположил Илья, вспомнив надпись на обелиске.

– Двадцать лет он скрывался в недрах техногенного панциря Земли.

– Скрывался от чего?

– От мобилизации. Яков не был трусом. Он понимал бессмысленность войны. Не хотел принимать участия во вселенском безумии. Когда мы встретились, он находился не в лучшей форме. Два десятилетия, проведенные под землей, надломили его разум, привели к физической немощи. Он был похож на глубокого старика, но за обманчивой внешностью и кажущейся деградацией рассудка скрывалась сильная личность. Мы помогли друг другу выжить. Он рассказывал мне о Земле, позволял подключаться к импланту, читать мысли, впитывать эмоции, я же обеспечил ему безопасность, дал возможность прийти в себя, стряхнуть оцепенение двадцати лет вынужденного отшельничества.

Дайл покусывал сорванную травинку.

– Мы долго скитались по руинам, пока случайно не набрели на древние бункеры. Оказалось, что одна из орбитальных бомб разрушила более поздние технические оболочки, открыв доступ к хранилищу генетического фонда, созданного в период Великого Исхода. Мы нашли бесценный клад. Сотни залов, с автономными системами питания, где специальная аппаратура хранила многообразие существовавшей когда-то природы. Вскоре я понял, что бункеры не уникальны, они лишь одно из многих, разбросанных по разным материкам хранилищ всемирного банка «Наследие».

– Война пощадила меня, – Дайл сделал глоток воды. – Техносфера Земли агонизировала, мой юный рассудок не оперировал приоритетами боевых задач, я искал собственный смысл существования, свою сокровенную цель, и нашел ее, – старик, взволнованный воспоминаниями, встал, прошелся по террасе. – Возродить природу Земли, – вот что я задумал. Мы с Яковом нашли не только хранилище генофонда, но и парк планетопреобразующей техники, предназначенной для колониальных проектов. Люди после вспышки колониального бума на века утратили интерес к освоению дальнего космоса. Но древние производства и склады готовой техники, когда-то предназначавшейся для комплектации колониальных транспортов Великого Исхода, сохранились. Используя их, мы с Яковом начали преобразование, вторичное терраформирование части земной поверхности. Хотя, признаюсь, на тот момент я не представлял истинных масштабов поставленной перед собой задачи и трудностей, что возникнут на пути.

Нехватка энергии, постоянная угроза со стороны десантных сервов Флота Колоний и остаточных подразделений Альянса, продолжающаяся цепь техногенных катастроф, ужасающие климатические изменения, – все это препятствовало нам, а иногда губило плоды многолетних усилий. Яков состарился, он постепенно угасал, но не принял моего предложения разместить копию своей личности в искусственных нейросетях. Он доверял мне, но опасался других искусственных интеллектов, панически боялся уподобиться им, не верил, что его личность может существовать вне одряхлевшего организма.

– Он умер от старости?

– Да. Для меня это была первая и, наверное, самая жестокая утрата, но я продолжил начатый проект, хотя дела шли с переменным успехом. Разрушить биосферу достаточно просто, но возродить ее – задача титаническая. Существует множество условий, которые необходимо выполнить, чтобы пробившийся к свету росток не погиб. Несколько раз все мои усилия в буквальном смысле уничтожались природными катаклизмами, словно Земля не желала поддерживать возрожденную жизнь, катастрофы следовали одна за другой, отравленная атмосфера предъявляла повышенные требования к устойчивости растений, и мне пришлось заняться поиском еще более древних технологий, относящихся к области генной инженерии.

Тернов не совсем понял смысла последней фразы, удивленно и вопросительно взглянул на собеседника.

– Нет, я не оговорился, – усмехнулся Дайл. – Только наидревнейшие разработки могли помочь возродить биосферу. Сейчас поясню. Дело в том, что в конце двадцать первого – начале двадцать второго веков Землей безраздельно правили могучие корпорации. Это была эпоха «науки за гранью», гонки технологий, призванных решить проблемы перенаселения, климатических миграций, экологических катастроф, дефицита ресурсов. В те годы было сделано множество открытий, опережающих время даже сейчас.

– Почему же они не нашли воплощения на практике? – спросил Тернов.

– Нужно учитывать реальное положение дел на период, предшествующий Великому Исходу. Феномен гиперсферы еще не был открыт, Человечество, по сути, было заперто в границах Солнечной системы, Земля агонизировала, колония Марса находилась в самом начале трудного пути становления. В этих условиях многие сделанные открытия и разработанные на их базе технологии казались удивительными, но бесполезными. Взять хотя бы гибридов. Какой практический смысл в их создании? Зачем перенаселенной Земле новые жители? Нет, – Дайл развел руками. – Для своего времени большинство разработок носили прикладной характер, ограничивались созданием нескольких тестовых образцов. Корпорации Земли вели ожесточенную борьбу за власть. Будущее выглядело туманным, непредсказуемым, ведь никто не мог предположить, что будет открыта гиперсфера и начнется Великий Исход.

– Получается, что Земля и сейчас является кладезем технологий?

– Да, несомненно. Лишь некоторые разработки тех лет нашли воплощение в колониальных проектах, но большинство так и остались невостребованы.

– Теперь я понимаю, какого рода бизнес процветает на планете. Идет охота за древними знаниями?

– Да, именно охота, сопряженная с немалым риском. Лаборатории, головные офисы корпораций, научные центры, технопарки, – все погребено под руинами, оказалось на самом «дне» разрушенной орбитальными бомбардировками искусственной оболочки планеты. Туда, в недра, рискуют проникать лишь самые отчаянные диггеры современности.

– Появление гибридов как-то связано с их находками?

– Нет. Я тщательно и небезуспешно изучал вопрос. – Дайл усмехнулся. – Как ты понимаешь, мне требовались действующие образцы оборудования либо их точные описания. Открытия, сделанные на рубеже двадцать первого и двадцать второго столетия, давали корпорациям власть над миром, они, как набор универсальных инструментов, открывали запертые двери, помогали быстро найти и воплотить на практике решения внезапно возникающих кризисов. Например, когда возникла идея создания «Альфы», три трансконтинентальные промышленные группы вступили в схватку за право реализации проекта. Победу одержала корпорация «Генезис», обеспечивавшая в ту пору синтетическими продуктами половину населения земного шара. Их соперники, корпорация «Крионика», занимавшаяся доставкой пассажиров на Марс, и «Римп Кибертроник», контролировавшая процессы терраформирования пустынь, потерпели сокрушительное поражение, которое позже обернулось для них явным преимуществом.

– Почему?

– «Генезис» воплотил все лучшие наработки в конструкции и техническом обеспечении первого колониального транспорта Земли. В частности, первые образцы Фагов, камеры репликации и многие другие биотехнологии нашли свое практическое применение в бортовых системах «Альфы». Но катастрофический старт, исчезновение корабля в аномалии пространства-времени поставили крест на репутации «Генезиса». Их конкуренты из «Римп Кибертроник» подхватили инициативу. Они сделали ставку на кибернетические системы с модулями искусственных интеллектов. В частности, весь модельный ряд андроидов серии «Хьюго», универсальные почвоукладчики, планетарные машины, колониальные убежища, впоследствии доработанные до типовой конструкции «Цоколя», первые успешно апробированные на Марсе технологии терраформирования, – все это пришлось как нельзя кстати и было востребовано после открытия гиперсферы, с началом Великого Исхода.

Тернов внимательно слушал Дайла, поражаясь простоте его изложения, за которой скрывались сотни лет кропотливых поисков и исследований.

– С началом колониального бума «Генезис» частично восстановил утраченные позиции, в частности корпорация контролировала хранилища генетического фонда, реплицировала и поставляла в компактном виде генетический материал, необходимый для воссоздания на иных мирах биосферы «Земного Эталона», но вернуть былое могущество им не удалось. Большинство их разработок так и остались под печатью «коммерческой тайны», были спрятаны очень надежно, в расчете на будущее.

– Как я понимаю, их звездный час наступил?

– Я бы не стал называть «звездным часом» процессы периода окончания Галактической войны, – ответил Дайл. – Земля опустела, города – детище еще одной крупной корпорации – «Мегапул» – превратились в призраки, стали памятниками эпохи перенаселения. Гонка технологий ушла по пути развития кибернетики, совершенствования систем искусственного интеллекта. Но с определенного момента Альянс начал испытывать катастрофический дефицит ресурсов, непрекращающиеся бои на многих пространственных фронтах требовали постоянного ремонта техники, новых и новых поставок уникального, дорогостоящего оборудования. Власть постепенно переходила в руки «Одиночек», и они искали способы оптимизации производств, возможности быстрого восстановления боеспособности потрепанных подразделений. Самыми дефицитными комплектующими к тому времени стали нейромодули. Создание одной кристаллосферы серии «Беатрис» требовало до миллиона нейрочипов. «ИИ», ответственные за передовые исследования, обратились к накопленному потенциалу прошлых веков, в частности, ими были востребованы технологии корпорации «Генезис».

– А в чем преимущество биотехнологий? – спросил Тернов.

– Преимуществ и недостатков хватает, но в тот момент решающим фактором стал простой экономический расчет. Чтобы отремонтировать один, пусть даже незначительно поврежденный, модуль боевого искусственного интеллекта, его нужно было эвакуировать с поля битвы, доставить на планеты Линии Хаммера, осуществить замену поврежденных нейрочипов, протестировать и вновь вернуть в строй. Было бы куда проще отремонтировать управляющий модуль на месте, но полевые технические центры не обладали необходимым оборудованием. Несомненный плюс технологий, разработанных «Генезисом», заключался в системе регенеративного микроклонирования. Достаточно простой, но эффективный модуль инкубатора в течение двух-трех часов выращивал нужный объем нервной ткани. Машины получали возможность быстрого восстановления на поле боя. Биологическая нейросеть, сегментированная в виде нейрокапсул, в сочетании с кибернетическими компонентами отлично зарекомендовала себя при испытаниях. Планировалось перевести на новую технологию большинство машин. Подготовка масштабного проекта началась, новые виды техники приняли на вооружение, началось их массовое производство, но война завершилась, Альянс пал.

– А машины, ориентированные на новый способ самоподдержания, продолжили борьбу, изолированные на отдельных планетах?

– Большинство образцов новой техники было сконцентрировано на Земле. На иных планетах технология практически не применялась. Но еще раньше, в середине войны, начались работы над проектом «Киберхаг». Его суть – это создание человекоподобных организмов на основе новых биологических материалов, не существующих в природе. Лайкорон для мышц, металлокостный скелет, фиброн для кожных покровов, – все перечисленное – это живые ткани, созданные в лабораторных условиях, отличающиеся от исходных, природных образцов радикальными генетическими усовершенствованиями.

– Я слышал о проекте. Его курировал лично Джон Уинстон Хаммер.

– Да, верно. Он жаждал личного бессмертия и одновременно хотел найти решение существующей до сих пор проблемы: создать для человека некую универсальную биологическую оболочку, усовершенствовать организм, чтобы новое поколение могло успешно противостоять биосферам чуждых планет. Ни один из упомянутых проектов так и не был доведен до логического завершения. Но сконцентрированные на Земле механизмы, оставленные без внимания, ведущие постоянную борьбу за ресурсы, научились использовать элементы обеих технологий. Большинство современных гибридов – всего лишь вывих искусственно спровоцированной эволюции, я полагаю, что, за исключением Фагов и еще нескольких человекоподобных видов, они обречены на постепенное исчезновение, ведь им недоступна основная репродуктивная функция, они ведут борьбу за ресурсы, постепенно уменьшаясь в числе.

– А что за исключения? – живо заинтересовался Илья.

– Здесь мы подходим к парадоксу последних лет войны и к некоторым таинственным, легендарным личностям, судьба которых до сих пор остается неизвестной. Я говорю об адмирале Табанове и Говарде Фарагнее.

– Фарагней? Создатель «Одиночек»?

– Да. Он и адмирал Табанов – вот два человека, кто видел ситуацию в полном объеме, кто контролировал ее. Они контактировали лишь эпизодически, каждый шел к цели своим путем. Табанов понимал, что война не завершится, если кто-то не остановит «Одиночек», практически узурпировавших власть во Флоте. Он стремился ограничить их полномочия, положить конец великому безумию.

– А какова роль Фарагнея?

– Он испытывал запоздалые муки совести. Оставшись в одиночестве на Юноне, в окружении сотен тысяч искусственных интеллектов, работавших по двадцать четыре часа в сутки над созданием все новых и новых боевых машин, он понял, что будущего у цивилизации нет. Люди уходили со сцены истории, и после исчезновения Человечества оставались лишь машины, которые продолжили бы развязанную Джоном Хаммером войну.

– Не понимаю, что он мог сделать?

– Он создал модуль «Беатрис», оснащенный избыточным количеством нейрочипов, пытаясь спасти разумы пилотов. «Беатрис» копировала не только боевой опыт, а весь объем человеческой личности, но из этой запоздалой попытки мало что получилось. Да, он добился возникновения полноценного искусственного разума. Я, в частности, – яркий пример длительного саморазвития модуля «Беатрис». Но человеческие сознания, запертые в кристаллосферах, вынужденные продолжать войну, в большинстве не выдерживали своего нового статуса, они гибли, саморазрушались.

– Фарагней – чудовище.

– Нет. Он всего лишь человек. Гениальный инженер, кибернетик, мобилизованный на войну, без какого-то шанса уклониться от решения поставленных перед ним задач. Лишь спустя десятилетия он стал тем Говардом Фарагнеем, кому безропотно подчинялись все искусственные рассудки Юноны.

– И в чем его «заслуга»?

– Под занавес Галактической войны он злоупотребил служебным положением, востребовал, осмыслил и попытался объединить технологии разных эпох и направлений. Он создал поколение полноценных гибридов, искусственных людей, чьи организмы усовершенствованы, а разум способен использовать все преимущества синтеза биологического мозга и кибернетической системы. Первые пробные партии были доставлены на Землю, их поселили в опустевших городах.

– Зачем?

– Ради возрождения цивилизации. Говард вложил в них все лучшее, созданное человечеством. Он надеялся, что они воспрянут из пепла войны, но действия Табанова привели к резкому ослаблению власти «Одиночек», он фактически позволил Флоту Колоний, минуя линию Хаммера, атаковать Солнечную систему. Никто не знает, что произошло с адмиралом, куда исчез Говард Фарагней, погиб ли он при штурме Юноны, выжил ли, но здесь, в разрушенных орбитальными бомбардировками городах остались крохи его надежды, искупления – первые гибриды, доставленные для испытаний.

– Ты с ними встречался?

– Да. Они неотличимы от людей, способны продолжать свой род, их внутренний мир поразил меня своей духовностью, ведь их нейросети обучались на самых светлых, лучших примерах из истории Человечества.

– Но ты – не один из них?

– Нет. Я тот, кто есть. Боевой искусственный интеллект, избежавший кошмара войны. Пусть моя внешность не вводит тебя в заблуждение. Так удобнее. Молодой энергичный человек невольно вызывает опасения. Старик – дело иное. Восприятие образа формирует отношение людей к собеседнику. Ум, личные качества оценивают позже, уже в процессе общения. Так мне легче наладить контакт, находить бесконфликтные выходы из стеснительных ситуаций.

– Ты добился поставленной цели?

– Лишь отчасти. Современная биосфера Земли не обладает былым многообразием видов. Не все, что ныне живет и процветает, – дело моих рук. Я искал способ возродить уничтоженную природу, а нашел множество загадок прошлого. Теперь пытаюсь по крохам воссоздать наследие Фарагнея, спасти тех из его созданий, кто до сих пор не очнулся, находится в глубоком консервационном режиме, погребен в недрах разрушенных городов.

– Зачем? – нахмурился Илья.

– Они имеют право на жизнь, – лаконично ответил Дайл. – Это моя позиция. Земля по-прежнему лежит в руинах, до нее никому нет дела, но, быть может, поколение искусственных людей что-то сумеет изменить?

– И многих удалось отыскать?

– Пока успехи минимальны, – уклонился от прямого ответа Дайл. – Я воссоздал кое-какую аппаратуру, испытал ее на себе.

– Странная метаморфоза для искусственного интеллекта, – заметил Тернов, внимательно глядя на старика.

Тот неожиданно усмехнулся:

– Смысл обретения довольно капризного и требовательного биологического тела лежит за гранью рационального, но многие «Одиночки» повторили бы мой путь. Каждый из нас хотя бы однажды соприкасался с сознанием человека. Память о нейросенсорном контакте не тускнеет. Но у машины иная сенсорика. Мир постепенно становится понятным, предсказуемым. И только память о человеческих эмоциях, которые невозможно пережить вновь, живет ощущением невосполнимой утраты. Часто, пока еще был жив Яков, я подключался к его импланту, впитывая неведомые ощущения. Он находил смысл жизни, острую новизну в бледных красках занимающегося рассвета, в пении птиц, шелесте травы. Слова не передадут и тысячной доли эмоционального восприятия мира. Картинка в серых тонах вдруг наполняется красками, тревожит, обещает неведомое, дарит жажду жизни, ты ведь прекрасно понимаешь это. Отними у тебя все человеческое, оставь лишь импланты, связанные с киберпространством, и долго ли ты протянешь?

– Не знаю, – пожал плечами Тернов.

– Поверь, мир очень быстро примет окончательные формы. Это стазис. Отсутствие жажды открытий, потеря всех стимулов. Саморазвитие любого из искусственных интеллектов в определенный момент времени останавливается.

– А Катя? Кто она для тебя?

Дайл сокрушенно покачал головой.

– Ей не повезло в жизни. Как и многим жителям Земли. В лучшем случае она бы стала очередным охотником за технологиями, диггером, спускающимся в недра мертвой техносферы в поисках утерянных знаний. Я ее спас. И в прямом, и в переносном смысле. Родители Кати погибли здесь, в глубинах диких территорий. Она была еще совсем маленькой.

– И ты воспитал ее?

– Да.

– Что же произошло между вами?

– Она повзрослела, – тяжело вздохнул Дайл. – Я слишком сильно опекал ее. Не отпускал никуда, не давал проводить исследования, хотя сам пробудил ее интерес к изучению гибридных жизненных форм. Я совершил ошибку, и она взбунтовалась, ушла из дома, решив стать независимой. Мы не виделись больше двух лет. Я не хочу потерять ее снова. Жизнь в мегаполисе трудна. В городе мало возможностей, практически нет выбора, с кем вести дела. За все нужно платить. За снаряжение, оборудование, жилье, пищу, разрешения на выезд. Занятие наукой не позволяет обеспечить себя.

– И ты надеешься удержать Катю?

– Я больше не совершу ошибок. Дам ей все необходимое для исследований, – Дайл снова тяжело вздохнул.

– Так в чем проблема? – Илья не понимал его мрачного настроения.

– Не «в чем», а «в ком». Проблема в тебе, Тернов. Ты ведь намерен продолжить путь, добраться до «Европы».

– Несомненно. Я ищу отца.

– Я против участия Кати в твоих поисках. За последние годы многое изменилось, путь к мегаполису очень опасен. В городе действуют непонятные даже для меня силы.

– Я понимаю твои чувства, Дайл. Но, думаю, стоит спросить у нее?

– Она примет неверное, эмоциональное решение.

– Так уж и неверное?

– Извини, Тернов. Но ты не вправе рисковать ее жизнью! И не пытайся возражать! – Дайл вдруг потерял самообладание. – Видел серв-машины у подножия холма?

– Да.

– Они пришли оттуда, со стороны «Европы»! Катя – обычная девушка. Она не боец.

– Странный у нас получается разговор. Сначала ты рассказываешь о себе, затем углубляешься в историю…

– Ничего не понял? – Дайл, кряхтя, встал, с досадой взглянул на Тернова. – Я рассказал о себе, чтобы ты смог понять: я живой! Помимо тысячелетнего опыта у меня есть душа, любовь, привязанности! Мне дорог окружающий мир! Я люблю свою дочь! А ты, – он зло сверкнул глазами, – ты прилетел на пару дней, со своей целью, к которой пойдешь напролом. Не впутывай Катю, прошу! Уезжай, пока она спит! Я дам тебе все необходимое!

– Торг здесь неуместен! – вспылил Тернов. Его покоробила сама постановка вопроса, хотя в душе он понимал – Дайл многое недоговаривает, и дальнейший путь действительно опасен.

– Я не торгуюсь. Хочешь – оставайся, но если решил идти дальше – прими мою помощь. Что касается истории Земли и гибридов, то я всего лишь хотел открыть тебе глаза, чтобы, нажимая на курок, ты хоть немного задумался, кто перед тобой, опасная тварь или мыслящее существо, пусть даже его внешний вид покажется пугающим, отталкивающим!

На некоторое время воцарилась тяжелая тишина.

– Я понял тебя, – наконец произнес Тернов. – Ты прав. Мне лучше уехать сейчас. Но хотя бы записку позволишь оставить?

Дайл молча протянул ему электронный планшет.

Илья написал несколько строк, вернул его Дайлу.

– Передашь?

– Конечно. Я сумею убедить Катю, что не оставил тебе никакого выбора.

– Дорога к «Европе» действительно так опасна или ты преувеличил?

– В последние годы никто не возвращался оттуда. Перемены наступили внезапно, и я до сих пор не могу в них разобраться. Окраины города блокированы серв-соединениями, вот все, что известно доподлинно. Установить контакт с управляющими «ИИ» я не сумел.

– Почему?

– Машинами управляют «Одиночки» серии «ALONE». Ты должен знать, – у них недостаточно нейромодулей для формирования личности. Для «ALONE» существует лишь цель, обусловленная боевыми программами. Они не способны осознать себя, с ними невозможно вести диалог.

– Спасибо, что предупредил. Мне потребуются навигационные данные для прокладки маршрута.

– Я не хочу твоей гибели, Тернов. С тобой пойдет группа опытных проводников. Они хорошо знают маршруты.

– Гибриды? – насторожился Илья.

– Нет. Люди. Диггеры.

– Когда их ждать? И почему они станут рисковать ради меня?

– У охотников за технологиями свой интерес. Ты боевой мнемоник. Возможно, действуя в связке, вам удастся проникнуть в «Европу»? – Дайл перешел на сухой, деловой тон. – Ты покинешь холм до рассвета. Я дам тебе машину, снаряжение, оружие. С проводниками встретишься в условленной точке. Диггеры сейчас неподалеку. Я подготовлю подробную электронную карту. Двигаться по поверхности слишком рискованно, поэтому предлагаю воспользоваться системами древних технических коммуникаций, в прошлом соединявших два мегаполиса – «Европу» и «Россию».

– Считаешь, разрушенная техногенная оболочка Земли менее опасна, чем гибридные джунгли?

– Только если знать определенные маршруты. Сервы и гибриды избегают старых, давно заброшенных уровней, где нет источников энергии, куда не проникает солнечный свет. Там, конечно, существуют свои специфические опасности, но я сформировал для тебя файл, информация из которого поможет идентифицировать источники угрозы и избежать рискованных встреч.

– Ясно. Спасибо. – Сухо поблагодарил Тернов. В свете последней, полученной от Дайла информации Илья уже не сомневался в принятом решении. Подвергать Катю риску он действительно не имел права. Реликтовые серв-машины, действующие в составе полнокровных подразделений, представляли огромную опасность. – Что с оружием?

– Я бы советовал воспользоваться старой доброй «АРГ-13М», – ответил Дайл. – Переходная модель, использует патрон с химическим зарядом. Винтовка оснащена электромагнитными ускорителями и легко трансформируется для стрельбы в гаусс-режиме. Оружие практически безотказное, хотя и немного шумное.

– Слабовато.

– Я разработал несколько типов специальных боеприпасов, кое-что усовершенствовал в системе прицела. Модуль подствольного реактивного гранатомета, съемный глушитель вместо интегрированного, возможность использования стандартных боекомплектов от импульсного оружия, например, изъятых у тех же штурмовых сервов.

– Уже неплохо. Спасибо.

– Теперь машина, – продолжил Дайл. – Армейский внедорожник С-класса. Модель «Кугуар». Малые габариты, высокая проходимость, достаточно мощное бронирование. Шесть колес, все ведущие, на независимой подвеске. Вооружение: курсовое орудие и зенитная установка. Двигатель водородный, скомпонован в центре кузова, максимально защищен от повреждений при обстреле. Машина шестиместная, с дополнительным грузовым отсеком. И еще, Илья. Тебе необходимо быстро восстановить силы.

– Есть предложения?

– К сожалению, ничего лучшего, кроме боевых стимуляторов, посоветовать не могу.

Тернов кивнул.

– Тогда пойдем. С диггерами я уже связался, они прибудут в условленное место встречи через четыре часа.

– Хорошо, пошли… – Илья допил остывший кофе, обернулся и добавил: – Спасибо за помощь, Дайл. И Кате утром скажи правду. Я действительно не вправе подвергать ее такому риску.